Текст книги "Монстры Холи-Лоха"

Автор книги: Жан Брюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

11

Командующий Четырнадцатой эскадрой капитан первого ранга Дин Л. Бесвик по прозвищу Паша, задумчиво смотрел на капитан-лейтенанта Чарлза Эйзена, начальника службы безопасности базы, только что закончившего отчет о последних событиях.

– Если я правильно понял, – произнес Паша, – полковник Юбер Бониссор де Ла Бат и его помощник Энрике Сагарра были похищены членами советской шпионской сети, собравшейся, возможно, в полном составе, на борту "Гоблина", а "Гоблин" смог уйти от наблюдения ваших людей, спрятавшись за одним из пароходов в устье Клайда. "Гоблин" не вернулся на место своей стоянки в Холи-Лох и не был обнаружен в ходе поисков. Таким образом, можно сделать вывод, что яхта вышла в отрытое море, несмотря на шторм, и в настоящее время встретилась с одним из советских "траулеров", следящих за нашими подлодками.

– Совершенно верно, – подтвердил Эйзен. – При содействии инспекторов спецотдела Скотленд-Ярда мы провели обыск в домах Бабинсов, Ленигана и Пола Финна, который, возможно, был руководителем сети. Безрезультатно. Они уничтожили или взяли с собой все, что могло их скомпрометировать.

Паша медленно закурил сигарету.

– В общем, – заключил он, – можно сказать, мы потерпели полное поражение?

– Я бы с этим не торопился, – возразил Эйзен.

Паша бросил на него острый взгляд.

– Почему?

– Потому, господин капитан первого ранга, что в Северном проливе найти яхту или траулер не так уж сложно.

– Вы хотите, чтобы мы попросили помощи у Британского флота?

– Не вижу в этом необходимости. За пределами британских территориальных вод мы имеем право делать все, что хотим, без оглядки на наших союзников.

Капитан первого ранга Бесвик нахмурился и вынул изо рта сигарету.

– Надо знать, какими единицами мы можем располагать в Ирландском море. К тому же потребуется согласие Вашингтона, по крайней мере в отношении "траулера". Яхта зарегистрирована в британском порту, и с ней все может пройти нормально...

– Разве "Джордж Вашингтон" не готовится к выходу в море? – мягко спросил Эйзен.

Паша подскочил.

– Вы сошли с ума, старина! Мы не можем рисковать атомной подлодкой в подобной акции.

– Это можно будет считать несчастным случаем, – вкрадчиво начал Эйзен. – Послушайте...

* * *

Юберу снилось, что он, балансируя, идет по перилам виадука. Справа блестели мокрые от дождя железнодорожные рельсы, слева была черная бездна. Вдруг из темноты с жутким грохотом выскочил поезд. Вздрогнув, Юбер оступился и упал в пустоту. Похолодев от страха, он подумал, что сейчас умрет. Потом был удар.

Он лежал в темноте, и голову его разрывал адский грохот. Он почувствовал, что куда-то катится, и наткнулся на что-то твердое. Это окончательно разбудило Юбера. Он понял, что жив, но не мог осознать, где находится и что это за непонятные толчки и оглушительный шум.

Затем он вспомнил, как их захватили на "Гоблине". Кеннет Лениган предложил сделку: или Энрике и он примут снотворное, или для их нейтрализации будут приняты крайние меры. Лениган и Пол Финн казались не расположенными к снисходительности. Наоборот, они были готовы скорее убить своих пленных, чем подвергнуться из-за них малейшему риску. Энрике стал насвистывать: "Пока жив, остается надежда". Юбер тоже был убежден, что непоправима только смерть. Они выбрали снотворное.

Сколько времени они проспали? Где Энрике? По-прежнему ли они на "Гоблине"? Юбер перевернулся на спину и поискал во внутреннем кармане пиджака фонарик. Тот был на месте, как и бумажник. Достав фонарик, Юбер включил его.

Он находился в узкой каюте корабля. Две койки – одна над другой; шкаф у противоположной стены; между ними – узкий проход, заканчивающийся иллюминатором с одной стороны и дверью – с другой.

Юбер сел и передвинулся к двери. Ему пришлось упереться ногами, чтобы не упасть. Корабль, который явно не был "Гоблином", качался, нырял вниз, трещал всеми переборками и вибрировал, сотрясаемый штормовым морем. Время от времени винты оказывались над водой, и тогда на короткое мгновение все судно превращалось в гигантский вибратор.

Левой рукой Юбер крепко вцепился в лесенку, позволявшую подниматься на верхнюю койку, затем поджал под себя ноги и встал. Корабль вздыбился и ринулся вниз с громким звуком, похожим на пушечный выстрел. Юбер почувствовав, что может вывихнуть руку, отпустил лесенку. Тут же он отлетел к шкафу и, ударившись, упал на колени, наполовину оглушенный.

Фонарик упал. Юбер попытался поднять его, но тот катался из стороны в сторону. Ему все-таки удалось поймать фонарик и подняться, держась за лесенку.

Он увидел Энрике, лежавшего ничком на верхней койке. Ее край был достаточно высоким и не давал Энрике упасть.

Юбер направил луч прямо в лицо Энрике. Тот с трудом раскрыл глаза. Его губы пошевелились, но Юбер не расслышал его слова. Из-за адского шума приходилось орать.

Юбер быстро приходил в себя. Его мозг работал свободнее, и он быстро восстанавливал контроль над мускулами. Опустив лесенку, Юбер попытался открыть дверь, но она была заперта снаружи. Тогда он добрался до иллюминатора и отодвинул черную занавеску. Именно в этот момент судно рухнуло с волны, переваливаясь с одного борта на другой. Юбер увидел новую надвигающуюся волну высотой с шестиэтажный дом. Он непроизвольно загородил лицо рукой. Гора воды обрушилась на корабль. Некоторое время, показавшееся Юберу бесконечным, он видел только воду и думал, что они идут ко дну. Затем корабль, скрипя всем корпусом, вынырнул.

Юбер отвернулся, чтобы не видеть новой волны. Он решил, что это зрелище не способствует поднятию морального духа.

Он осмотрел содержимое своих карманов. Все, за исключением ножа, было на месте. Затем он стал разглядывать их тюрьму. Шкаф заперт на ключ, под нижней койкой ничего нет. Юбер поднял одеяло. Простыни не было, а на матраце и одеяле имелись метки с надписями на русском языке. Юбер, долгое время изучавший русский в спецшколе ЦРУ, без труда прочел их. Он выяснил, что их корабль называется "Никольск". По всей вероятности, они попали на один из таинственных русских "траулеров", снабженных радарами и мощными рациями, которые регулярно "ловят рыбу" в таких стратегически важных местах, как устье Клайда или районы ежегодных маневров Военно-Морских Сил НАТО.

Юбер выпрямился. Энрике, опираясь на локоть, смотрел на него.

– Что происходит? – крикнул он. – Где мы?

– На русском "траулере", – ответил Юбер так же громко. – Если этот шторм не отправит нас на дно, мы вполне можем очутиться в Ленинграде или где-то поблизости от него...

Энрике запустил пальцы в свою темную шевелюру. Рывок корабля отбросил его к перегородке. Она покопался во внутреннем кармане и достал брошюрку.

– Одолжите мне ваш фонарик, – попросил он.

Юбер нашел возле двери выключатель, нажал на него, и каюта осветилась.

– Да здравствует свет! – крикнул Энрике.

Он раскрыл брошюрку и прочитал:

– "Где найти помощь, когда вы... встревожены... нуждаетесь в божественном покровительстве... отступаете или побеждены..." Как по-вашему, что лучше всего подходит к нашему положению?

Юбер выключил фонарик и убрал его в карман. Он потерял равновесие и сильно ударился плечом о шкаф.

– Куда же вы? Не уходите! – крикнул Энрике, казалось, находившийся в прекрасном настроении.

Юбер подождал, пока нос корабля поднимется и его толкнет в сторону коек. В спину ему что-то стукнуло: от удара открылась дверца шкафа.

Шкаф был пуст. Его фанерная стенка показалась Юберу не очень прочной. Он уперся обеими руками в койку Энрике, отступил, понял правую ногу, прижал подошву ботинка к дальней стенке шкафа и нажал изо всех сил.

Послышался зловещий хруст, слившийся с окружающим грохотом. Перегородка подалась, но что-то удерживало ее с другой стороны. Юбер несколько раз ударил по ней ногой, потом стал давить. Хорошо натренированный физически, он обладал большой силой. В тот момент, когда Энрике предложил ему свою помощь, все закончилось.

Юбер повернулся посмотреть на результат. С другой стороны стоял точно такой же шкаф. Пришлось снова преодолеть сопротивление дверей и горизонтальных полок. Наконец Юбер расчистил путь и прошел в каюту, совершенно не отличимую от той, куда их поместили. Он нажал на ручку и убедился, что дверь не заперта.

– Погасите свет, – крикнул он Энрике.

Стало темно. Юбер осторожно открыл дверь. Перед ним был коридор, скупо освещенный синими лампами. Коридор был пуст. Весь экипаж, очевидно, боролся со штормом.

Юбер закрыл дверь и включил свет в каюте. Энрике уселся на койку.

– Вы имеете представление о том, сколько человек может быть на этом чертовом корабле? – спросил Юбер.

– Ни малейшего. От пятнадцати до тридцати. А что? Считаете, что мы вдвоем сможем его захватить?

– Ничего я не считаю, – ответил Юбер, – но было бы неплохо сообщить Эйзену о том, что с нами произошло...

– Можно послать ему открытку.

– Не говорите глупостей! Достаточно продержаться в радиорубке минуты две-три, чтобы послать сообщение.

Энрике заметил:

– Вы думаете, Эйзен сидит на приеме?

– Служба безопасности Четырнадцатой эскадры постоянно прослушивает частоту, используемую советскими "траулерами". Все записывается на пленку.

– Вы сообщаете мне столько нового...

– Людей надо нейтрализовать, – продолжал Юбер, – но не убивать. Пока не прольется кровь, у нас останется шанс выпутаться. Не забывайте об этом.

Энрике принял оскорбленный вид.

– Зачем вы мне это говорите? Можно подумать, у меня есть привычка убивать людей направо и налево....

– Оставьте вашу струну, – настаивал Юбер.

Энрике постоянно носил на шее зашитую в воротник пиджака струну от пианино. Чтобы привести ее в "боевую готовность", достаточно было найти две импровизированные рукоятки и закрепить их на ее концах.

– Пошли? – спросил Энрике.

– Пошли, – решил Юбер.

Они выбрались из второй каюты и закрыли дверь.

* * *

Удобно сидя во вращающемся кресле в рулевой рубке, капитан «Никольска» наблюдал за огромными волнами. Они накатывались на его корабль через равные промежутки времени и разбивались о него с громким шумом. На несколько бесконечных секунд у него возникало чувство, будто он оказался в гигантском аквариуме. Потом судно выныривало, отовсюду выливалась вода, и в замутненные стекла можно было различить следующую волну.

Капитан взглянул на рулевого, чье напряженное лицо окрашивалось в зеленоватый цвет светящимся компасом. Склонившись над экраном радара, рядом стоял помощник капитана.

Новая волна обрушилась на "Никольск". Корабль затрещал так, будто разваливался. Капитан встал. В полумраке слабо поблескивал машинный телеграф. Капитан посмотрел на электронный зонд. Прежде чем делать поворот, придется замерять глубину.

В Северном проливе они были в ловушке, как рыба в сети. Ветер баллов девять-десять дул с запада, и "Никольск" не мог долго держаться к нему боком, рискуя перевернуться. В нормальной ситуации следовало бы вернуться назад и укрыться в одном из портов устья Клайда. Но "Никольск" был необычным кораблем, и естественные решения были не для него. Капитан мог только идти носом против ветра до границы ирландских территориальных вод, а потом возвращаться к шотландским берегам, всякий раз делая поворот у границы территориальных вод Великобритании.

Капитан подумал о "Гоблине", который они бросили после того, как взяли на борт его пассажиров. Он прошел в радиорубку, расположенную за машинным телеграфом. Ему пришлось цепляться за все, что можно, качаясь на полусогнутых ногах, чтобы сохранить равновесие. Удерживаемый в кресле ремнем, дежурный радист слушал едва различимое в гуле попискивание морзянки. Он снял наушники и, глядя на капитана, отрицательно покачал головой, показывая, что нет ничего интересного. Капитан секунду смотрел на приемники, передатчики, магнитофоны, потом воспользовался движением корабля, чтобы подойти к столу и взять журнал учета радиоперехватов.

Как и всегда во время шторма, передавали в основном сигналы бедствия и просьбы о помощи. В Северном и Ирландском морях, а также в Северной Атлантике оставалось немало судов, попавших в более или менее трудное положение. Сигналов СОС было полно, но "Никольск" это не интересовало. "Никольск" не был спасательным кораблем, и приказы четко запрещали капитану оказывать помощь терпящим бедствие. Ни один посторонний не должен был видеть необычное оборудование "траулеров"-шпионов.

Капитан положил журнал, дружески хлопнул радиста по плечу и возвратился в рулевую рубку. Корабль нырнул в яму, винты крутились в воздухе. Потом он ударился в стену воды, несшуюся со скоростью скорого поезда. Капитану показалось, что его корабль столкнулся с каким-то другим. От сильного толчка капитан полетел вперед, наткнулся на рулевого, и оба повалились на пол...

* * *

Юбер и Энрике, промокшие до костей, ослепленные водой, с подкатившим к горлу желудком, поднялись на верхнюю палубу за надстройкой. Им было страшно, но ни тот, ни другой не признавались в этом и не предлагали вернуться.

Когда "Никольск" снова зарылся носом в волну, они воспользовались креном, чтобы скользнуть к лестнице, ведущей на капитанский мостик.

Они взобрались по ней на площадку и легли за выгнутым листом железа. На них обрушились тонны воды. Им показалось, что они будут смыты за борт. Потом корабль снова вынырнул.

Юбер поднялся и заглянул в иллюминатор рулевой рубки, по которой двигались тени, похожие в слабом свете на призраки. Она отступил на боковую площадку, увидел на двери изображение молнии и вошел в помещение.

Последовавший за Юбером в радиорубку Энрике сразу же закрыл дверь. Радист, не имевший оснований для беспокойства, даже не посмотрел на них. Он наклонился в другую сторону, поднимая с пола журнал учета радиоперехватов. Подняться он не успел. Расставив ноги и опершись левой рукой о стол, Юбер нанес ему сокрушительный удар за ухом.

Энрике обошел стол и встал перед широко открытой дверью в рулевую рубку. Он заметил капитана, вытиравшего лицо в своем кресле, рулевого и помощника капитана, склонившегося над экраном радара.

Юбер быстро заглянул в раскрытый на столе журнал, где нашел последние координаты, установленные с по мощью радиомаяков: пять градусов сорок семь минут восточной долготы и пятьдесят пять градусов восемь минут северной широты. Он включил передатчик, прижался к креслу и, положив палец на радиоключ, стал отстукивать сообщение:

Юбер Ла Берн Чарлзу Эйзену. Являемся пленниками на борту русского траулера «Никольск». Последние координаты пять градусов сорок семь минут восточной долготы и пятьдесят пять градусов восемь минут северной широты. Идем против ветра. Рассчитываем вашу помощь. Юбер.

Энрике, стоявший в углу у двери, продолжал наблюдать за рулевой рубкой. Юбер включил радиотелефон и стал передавать тот же текст. Часы на стене показывали четыре часа сорок семь минут.

Он перешел на прием, надеясь получить ответ. Пока их не обнаружили, можно было оставаться в радиорубке.

* * *

Атомная подводная лодка «Джордж Вашингтон» плыла на юго-запад на перископной глубине, но в течение часов наблюдатели не видели ничего, кроме огромных волн, следовавших одна за другой через короткие промежутки времени и ослеплявших их на несколько секунд.

Капитан, передавший управление своему старшему помощнику, находился у себя в каюте. Чарлз Эйзен сидел напротив него в кресле, скрестив ноги и нервно посасывая незажженную сигарету.

– Не думаю, что мы сможем их найти, если шторм затянется, – сказал командир. – А потом...

Он заколебался и продолжил:

– Боюсь, что легкая скорлупка вроде "Гоблина" не сможет долго продержаться в такую погоду, особенно если ее экипаж состоит из одних любителей.

Эйзен не ответил. Он думал о Юбере, и его мысли были отнюдь не оптимистичными. Он взглянул на часы: четыре сорок восемь. Когда рассветет и шторм немного утихнет, можно будет попросить помощи у британской морской авиации...

Постучав, вошел матрос, передавший командиру радиограмму. Тот ознакомился с ее содержанием с медлительностью, вызвавшей у Эйзена раздражение, и наконец протянул ему.

– Боюсь, все кончено, – глухо сказал он.

Чарлз Эйзен прочитал сообщение, поступившее с "Протеуса". Там указывалось, что изуродованный корпус "Гоблина" выброшен на берег. На борту никого нет.

Чарлз Эйзен вдруг почувствовал огромную усталость и грусть. Командир лодки, смотревший на него, спросил:

– Я могу отдать приказ повернуть?

Эйзен провел пальцами по глазам, глубоко вздохнул и ответил:

– Думаю, можете.

Он резко встал.

– Это ужасно, – добавил он.

Матрос вернулся, неся новую радиограмму. Командир прочитал ее и окликнул выходившего Эйзена:

– О Господи! Прочтите.

Эйзен вернулся. На листке были два вызова Юбера, перехваченные и записанные дежурными радистами "Протеуса".

– Я начинаю верить в чудеса, – произнес Эйзен.

Командир скривился.

– Это нам не очень поможет, – заметил он. – Мы не можем обстрелять в открытом море советский траулер. Это слишком серьезный инцидент.

Чарлз Эйзен подошел к висевшей на стене карте, секунду смотрел на нее, и его широкие плечи опустились. Он обернулся и посмотрел на командира лодки со странной улыбкой на губах.

– Кто вам говорил об обстреле? – спросил он.

12

По всему кораблю разнесся металлический звон машинного телеграфа. Рулевой повернул колесо штурвала. «Никольск» лег на левый борт. Захваченные врасплох Юбер и Энрике отлетели к переборке. В бок кораблю ударила огромная волна. Юберу показалось, что корабль взрывается. Сидя у стены, он почувствовал, как под ним поехал пол, его ноги оказались выше головы. Он подумал, что «Никольск» переворачивается и все кончено.

Но быстрые звонки машинного телеграфа продолжались. Моторы урчали, корпус трещал, вода заливала все, потом отступала. Вдруг, словно по волшебству, "траулер" взобрался на волну, и все встало по местам. "Никольск" нырял и взметался вверх, как катящаяся по рельсам тележка "русских горок". Последний звонок был заглушен рокотом моторов. Они были спасены.

Юбер поднялся, оглушенный и с пустой головой. Рядом с ним Энрике старался сделать то же самое, отвлеченно глядя на свой полуоторванный ноготь. Юбер подумал, что эта пауза в борьбе "траулера" со штормом позволит экипажу ходить но кораблю. Не имея оружия, они не смогут долго продержаться, а еще надо было предупредить Эйзена об изменении курса.

Юбер вернулся к столу, качаясь, как пьяный. Он увидел, что радист шевелится, но не придал этому особого значения. Он хотел включить радиопередатчик, но радист завопил и оттолкнул его.

Прибежали капитан и еще один матрос снаружи. Тот увидел, что пленные выбрались из каюты, и пришел, вооружившись автоматом.

Конец. Юбер и Энрике подняли руки. По пальцам испанца текла кровь. Радист, не совсем точно представлявший себе, что произошло, объяснял, массируя шею:

– Они меня ударили и попытались захватить рацию. Как вам это понравится?

Юбер, знавший русский, понял, что радист считает, будто его ударили несколько секунд назад. Разубеждать не стоило. Капитан посмотрел на Юбера.

– Хотели передать сообщение? – спросил он.

– Да, – ответил Юбер. – Я вспомнил, что сегодня у одного моего друга день рождения.

Капитан не улыбнулся, но и не проявил враждебности.

– Я отведу вас вниз, – заявил он. – Сожалею, но придется вас связать.

– Мы сожалеем об этом еще больше, – искренне ответил Энрике.

* * *

Наступил грязно-серый день. Буря улеглась. Сила ветра упала до четырех-пяти баллов. Море оставалось бурным, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что было ночью.

Около семи часов пошел дождь. "Никольск" продолжал прокладывать себе путь, сделав еще один поворот. Он оставлял позади след, похожий на мыльную пену.

С белым, как мел, заострившимся лицом Пол Финн вошел в каюту, где лежали крепко привязанные к койкам Юбер и Энрике. Вместе с ним по каюте распространился вкусный запах кофе.

– Я узнал о вашей ночной выходке, – обратился он к Юберу. – Не повезло вам.

– Всегда везти не может, – отозвался Юбер.

– Я принес вам кофе.

– Очень любезно, но как мы сможем пить?

– Я вас развяжу. Теперь мы не оставим вас без присмотра.

Он соединил слова с делом, начав с Юбера.

– Вы должны радоваться, что оказались на борту одного из траулеров, которые так беспокоят ваши службы.

Наверняка, вы первый американский агент, попавший на него.

– Я польщен, – заверил Юбер.

Он стал массировать затекшие запястья и лодыжки, пока Пол Финн освобождал Энрике. Пришедший кок налил им кипящего кофе, который они жадно выпили.

– Можно узнать ваши намерения насчет нас? – спросил Юбер.

– Я увезу вас в Россию, – просто ответил Пол Финн. – Вас допросят, а потом уж мы решим, как вас использовать. Могу заверить, что с вами будут хорошо обращаться...

В эту секунду что-то подняло "Никольск" и швырнуло в сторону. Раздался громкий треск, по всему кораблю стали падать какие-то предметы. Пол Финн, отлетевший на кока, был весь в кофе. Он поднялся и воскликнул:

– Что могло случиться?!

Через несколько секунд пронзительно затрещал звонок. Пол Финн ушел по коридору, опираясь о стену, потому что траулер начал заваливаться на бок. Кок тоже убежал. Юбер и Энрике двинулись тем же путем. Из громкоговорителей звучал приказ капитана о немедленной эвакуации.

Выйдя на палубу, они с изумлением увидели характерный силуэт американской атомной подлодки, лежавшей в дрейфе в нескольких кабельтовых. На мостике стояли офицеры, среди которых Юбер узнал мощную фигуру Чарлза Эйзена. Один из офицеров кричал в рупор извинения: они не видели траулер и случайно напоролись на него, когда поднимались на поверхность. Они готовы принять всех на борт.

Без тени сомнения Юбер перелез через поручни и бросился в воду. Энрике последовал за ним. Оба быстро поплыли к "Джорджу Вашингтону", слабо покачивавшемуся на волнах. Эйзен помог им подняться на борт. Они переглянулись, но не нашли, что сказать, и просто рассмеялись нервным смехом, снимавшим слишком долгое напряжение.

"Джордж Вашингтон" медленно подходил к своей жертве. Капитан "траулера" отдал приказ спускать на воду шлюпки, но на это уже не было времени. Экипаж и пассажиры попрыгали в воду за несколько минут до того, как "Никольск" затонул.

* * *

Радиоволны уже разносили по всему миру удивительную новость. Во время шторма американская атомная подлодка случайно протаранила советский траулер, который сразу же затонул. Весь экипаж был спасен, и правительство Соединенных Штатов уже предложило советскому правительству возместить нанесенный ущерб.

"Джордж Вашингтон" взял курс к устью Клайда. Юбер, которому дали сухую одежду, вошел в помещение, где находились несколько спасенных: Пол Финн, Лениган и Бабинсы. Все были закутаны в одеяла.

Юбер с чуть ироничной улыбкой обратился главным образом к Полу Финну:

– Вы должны радоваться, что оказались на борту одной из атомных подлодок, которыми так интересуются ваши службы. Вы, наверняка, – первые советские агенты, попавшие на нее. Надеюсь, вас за это наградят... Конечно, когда вы вернетесь на родину, что произойдет не завтра... Особенно это относится к мистеру Ленигану, у которого на руках кровь.

Пол Финн слегка улыбался. Вполне вероятно, что он думал о своем коллеге Абеле, которого обменяли на Паулса. У Ленигана была кислая мина. Мойра Бабинс казалась выжатой и неспособной ни на какую реакцию. Гордон процедил сквозь зубы ругательство, а Пирл посмотрела на Юбера своими широко раскрытыми прекрасными наивными глазами.

– Не собираетесь же вы посадить в тюрьму меня? – мягко возразила она.

– Если вы сможете доказать, что действительно являетесь несовершеннолетней, – ответил Юбер, – это, конечно, облегчит вашу участь. – И тихо добавил: – Зато усложнит мою.