Текст книги "Орниф, или Сквозной ветерок"
Автор книги: Жан Ануй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
Орнифль(после непродолжительного молчания, просто). Я не выношу детей. И я не считал необходимым умножать на нашей земле число прохвостов, подобных мне. К чему этот запоздалый упрек? Поезжайте лучше на бал! Мы рождены, чтобы кружиться в вихре танца.
Графиня. И вы не боитесь когда-нибудь пожалеть о том, что, кружась в танце, лишь скользили по жизни?
Орнифль. Я знаю господа бога. Он, бесспорно, уже заготовил для меня кару. Он терпеливо оттачивает острие молнии, которая меня поразит, или смазывает оси колесницы, к которой в назначенный срок я буду прикован. В тот день я никому не стану жаловаться на свою судьбу. Я расплачусь сполна за все радости, которые я вкусил. Впрочем, я уверен: цена будет непомерно высокой. (Подходит к ней.) Уверяю вас, Ариана, нам с вами не пристало вести подобный разговор… Это уже начинает походить на мелодраму. В этой роли я смешон. Оставим это! Сознание нелепости этой роли причиняет мне невыносимую физическую боль!
Графиня. А вы научитесь это переносить. Я не раз думала о том, что вы были бы гораздо лучше, если бы не так боялись показаться смешным.
Орнифль. Я такой, какой есть. Мы оба и без того по горло заняты своими развлечениями, недостает только, чтобы мы еще занимались моим воспитанием. Если у Клоринды родится ребенок, у него не будет отца. Судите сами, какой из меня отец? Не можете же вы всерьез хотеть, чтобы мы с вами разошлись и я женился на этой дуре? Это было бы чудовищно несправедливо.
Графиня. По отношению к кому?
Орнифль(с притворной горячностью, усиливающейся по мере того, как он приводит аргумент за аргументом). Прежде всего, по отношению ко всем другим девицам, на которых я не женился. Вы и сами понимаете, что при моем образе жизни я наплодил кучу внебрачных детей, кое-кто из них, возможно, уже учится в Политехническом институте. С моей стороны было бы весьма несправедливо и даже гнусно, начни я вдруг заботиться только об этом ребенке. Потом, это было бы так же несправедливо по отношению к вам, Ариана, хотя мы с вами ни разу об этом не говорили. Я не выношу того серьезного тона, который мы с вами взяли, но что поделаешь – впервые в жизни поговорю с вами серьезно. Клоринда долго не решалась стать моей любовницей – из-за вас. Она вас боготворила. Мне пришлось целых два месяца дарить ей букетики фиалок и встречаться с ней в кондитерской Рюмпельмайера, точно какому-нибудь юнцу, прежде чем она согласилась оторваться от своих спасительных пирожных и последовать за мной в более укромное местечко. Эти укоры совести, против которых, признаюсь, я в ту пору отчаянно воевал, появились у меня позже, чем у нее, но так или иначе они налицо. (Лицемерно.) Уж если хотите знать, я порвал с ней из желания быть верным вам. Мы обязаны были принести эту небольшую жертву – дань восхищению, которое вы внушаете Клоринде.
Графиня(мягко). Вы заставили меня жестоко страдать, Жорж, но я продолжала вас любить. Однако, думаю, что моей любви пришел бы конец, если бы вы заслужили мое презрение.
Орнифль. Презрение? Сразу же громкие слова! (Улыбается, в глубине души чрезвычайно довольный, что она ему не верит.) Вам не нравится, когда я облачаюсь в тогу жертвенности и чести? А считалось ведь обычно, будто серое мне к лицу.
Графиня. Я примирилась с тем, что вы легкомысленны и жестоки, даже злы. Но, простите меня, лицемерия я не вынесу.
Орнифль(снова став самим собой, с улыбкой). Еще одно громкое слово! Необходимо время от времени, хотя бы для видимости, отдавать дань добрым чувствам, дорогая, а не то честные люди побьют нас каменьями. Ничто не внушает им такого страха, как правда. Но я готов признать, что не должен был разыгрывать эту маленькую комедию перед вами. Хотите начистоту? Судьба Клоринды и ее сосунка, родит она его или нет, мне совершенно безразлична. Я готов оказать ей помощь как в том, так и в другом случае, если ей понадобятся деньги. Вот и все. Одно время эта девушка олицетворяла для меня наслаждение, но это время давно прошло, и я намерен искать наслаждений в другом месте. Вот и вся моя мораль. Развлекаться и без того нелегко – вот уже два столетия, как люди утратили этот секрет; в наши дни все толкает нас к серьезному, а если еще позволить себе всякие укоры совести!.. Заметьте, я и себя подвергаю риску. Кто знает, вдруг завтра вместо тюбика с люминалом Клоринде придет на ум купить автоматический револьвер и, нажав на спуск, одним движением своего прелестного пальчика выпустить мне в голову шесть пуль. Любой суд под аплодисменты публики вынесет ей оправдательный приговор, и, по всей вероятности, это будет справедливо. Таким образом, наши с ней шансы равны. Поезжайте на бал, Ариана, и не занимайтесь больше моими делишками. Мне очень жаль, что бестактность этой юной особы заставила вас тревожиться. (Целует ей руку, провожает к двери.) Право, вы прелесть и к тому же единственная женщина, которая меня не разочаровывает. Хотел бы я знать, почему только я вам изменяю?
Графиня (тихо). Я не выношу вашей учтивости, Жорж. Вы мне гораздо больше нравитесь, когда хлопаете по животу своего приятеля Маштю.
Орнифль(со смехом). Вы вдруг возлюбили плебс? А сколько вы меня корили за вульгарность моего друга Маштю.
Графиня. Сегодня вечером я вдруг поняла, что в этой вульгарности есть что-то человечное.
Орнифль. Ну вот! Теперь мы перешли на философию! Что за пустая трата времени! Скорее поезжайте на бал! (Ласково, но уже с некоторым раздражением подталкивает ее к дверям.)
Графиня. Мне вовсе не хочется танцевать, уверяю вас. Это очень серьезно, Жорж, впервые в жизни я боюсь в вас разочароваться…
Орнифль. Из-за этой истории?.. Смешно! Мы с вами оба смешны! Но вы подали мне идею… (Зовет.) Мадемуазель Сюпо!..
Мадемуазель Сюпо тут же является на зов.
Позвоните, пожалуйста, господину Маштю. Если он не у себя дома, пусть его отыщут, где бы он ни был… и попросят немедленно приехать ко мне.
Мадемуазель Сюпо. Хорошо, мсье. (Уходит.)
Графиня. При чем тут Маштю?
Орнифль. Колумбово яйцо, дорогая! Достаточно разбить скорлупу с одного конца, и яйцо будет держаться. Надо было только до этого додуматься. Эта шутка сомнительного свойства не перестает удивлять мир. В конце концов, чего вы добиваетесь? Чтобы ваша молоденькая протеже была пристроена и чтобы впоследствии кто-нибудь покупал ее сыну буквари? И тут достаточно, по обыкновению, позвать Маштю. Маштю всегда все улаживает!
Графиня. Я вас не понимаю. Что может сделать Маштю?
Орнифль. Моя дорогая, господь бог позволяет нам потихоньку подличать по мелочам. Но у него нежное сердце, и, опасаясь, как бы мы не натворили бед, он подчас без нашего ведома старается подстелить соломки, чтобы мы, кувыркаясь, не свернули себе шею. Вы, видно, не знаете, что вот уже полгода Маштю безумно влюблен в Клоринду? Что он совсем потерял из-за нее сон и дважды умолял ее выйти за него замуж? Разумеется, меня все это крайне бесило, я даже грозился надавать ему по шее. Я был неправ. Страсть Маштю – это и есть промысел божий, и теперь я буду только приветствовать его ухаживания. Вот и все.
Графиня(восклицает). Но ведь девушка не любит Маштю!
Орнифль. Бог мой! К чему вдаваться в такие тонкости!.. А меня она любила? Любят, дорогая, только в бульварных романах. Мы разыгрываем комедию страсти, как на собачьей свадьбе. Я тебя почуял, ты – меня; я то отбегаю, то возвращаюсь – нет, не хочу, да, хочу! А раз я хочу, значит, это на всю жизнь… Потом, глядишь, кто-то дернет поводок, и собачонку, размечтавшуюся о вечной любви, оттаскивают прочь… В другой раз случай или же хозяин, который ее прогуливает, раздумывая о своих делишках где-то там наверху, на уровне одного метра семидесяти пяти сантиметров от земли, сам того не замечая, подводит нашу собачонку к другой собачонке. И тогда возобновляется та же комедия, с теми же клятвами, пока еще раз не дернут поводок, вторично оборвав уже знакомую игру. Такова любовь, дорогая, будь то у собачонок или у людей. Только на этот раз я сам дерну поводок. И подведу собачонку Маштю к собачонке Клоринде.
Графиня. И вы полагаете, что Маштю согласится воспитывать вашего ребенка?
Орнифль. А почему бы и нет? Я привык сплавлять ему мою продукцию. А потом, о святая простота, можете не сомневаться: я приложу все усилия к тому, чтобы он поверил, будто это его ребенок. Даром, что ли, я столько лет занимаюсь театром? Ах, мне не терпится сообщить ему счастливую весть! Уж как он обрадуется, этот старый мошенник, что у него будет сын – весь в папашу! Вы правы, как приятно делать добро! Надо делать его почаще!
Входит мадемуазель Сюпо.
Мадемуазель Сюпо. Господин Маштю ужинал у «Максима». Он сам подошел к телефону. Через минуту он будет здесь.
Орнифль. Вот видите, все улаживается в этом лучшем из миров. Сделайте мне одолжение, Ариана, поезжайте танцевать.
Графиня(молча глядит на него, потом вдруг спокойно). Я еду танцевать, Жорж. В первый раз в жизни я буду танцевать.
Орнифль(провожает ее со смехом). Ну вот, теперь уж вы стали говорить загадками! Надеюсь, вы все же не собираетесь изменить мне на этом балу только потому, что я отказываюсь жениться на другой? Это было бы неслыханно!.. Я провожу вас к автомобилю… (Спохватывается.) Нет. В прихожей дожидается какой-то юнец, любитель автографов, он сразу на меня набросится. Простите меня. Веселитесь и ни о чем не думайте. Вы сегодня прелестны… (Неожиданно, чуть ли не с нежностью.) Прошу вас, когда вернетесь, постучитесь ко мне и разбудите меня. Мне хочется знать, имели ли вы успех…
Графиня, не отвечая, уходит.
(Поворачиваясь, видит мадемуазель Сюпо, которая поджидает его, скрестив руки на груди, точно статуя Командора.) Ну, что еще?
Мадемуазель Сюпо. Я все слышала.
Орнифль. Вы подслушиваете за дверью?
Мадемуазель Сюпо. С тех пор, как я вас люблю, я взяла себе это за право!
Орнифль. Сюпо, хоть вы и моя секретарша, но секретов вы знаете слишком много! Смотрите, как бы вам не угодить в каменный мешок!
Мадемуазель Сюпо. Что ж, попытайтесь заточить свою совесть! Вас это очень устроило бы, не так ли?
Орнифль. Перестаньте отождествлять себя с моей совестью! Моя совесть – очаровательная, безукоризненно воспитанная особа. Я научил ее никогда не подслушивать за дверью. И никогда не требовать у меня отчета.
Мадемуазель Сюпо(с мрачной усмешкой). Хороша же ваша совесть!
Орнифль. Вот именно – она восхитительна! И не смейте говорить от ее имени!
Мадемуазель Сюпо(кричит). Я вас ненавижу!
Орнифль. Это единственная услуга, которую вы можете мне оказать, не считая секретарских обязанностей!
Мадемуазель Сюпо. Если вас не покарает господь, быть может, я сама когда-нибудь стану орудием возмездия, когда переполнится чаша моего терпения!
Орнифль(мягко, с улыбкой). Нет, Сюпо. Вы слишком уродливы, чаша вашего терпения никогда не переполнится. Может, и впрямь мне суждено умереть от руки какой-нибудь красотки, да только не от вашей. Вы все будете надеяться, что я когда-нибудь брошу вам кость!
Мадемуазель Сюпо. Убийца!
Входит Маштю во фраке. Мадемуазель Сюпо исчезает.
Маштю. Что случилось? Ты заболел?
Орнифль. Да нет, старый плут, просто я по тебе соскучился.
Маштю(разводя руками). Я обмываю у «Максима» орден Пилу в обществе трех министров, в том числе министра юстиции – ведь в прошлом у Пилу не одна судимость, – а ты срываешь меня с места в самый разгар пира только потому, что ты по мне соскучился! Капризы примадонны!
Орнифль. Я люблю тебя, Маштю. Ты мой единственный друг.
Маштю. Тебе что, деньги нужны?
Орнифль. Представь себе, нет. Я хочу оказать тебе услугу совершенно бескорыстно.
Маштю. Чего-чего, а этого от тебя не дождешьсн! Говори! Чего ты ходишь вокруг да около? Опять ты что-нибудь натворил! Сколько тебе надо?
Орнифль. Ничего.
Маштю. Ты меня пугаешь. Боюсь, как бы это не обошлось мне еще дороже. Выкладывай, что там у тебя.
Орнифль(неожиданно). Скажи, Маштю, ты что, ослеп?
Маштю. Нет, с чего ты взял?
Орнифль. Ты что, совсем ничего не замечаешь? Не видишь, что на девчонке лица нет?
Маштю. Это на какой же девчонке?
Орнифль. На Клоринде.
Маштю. Вы что, опять с ней поцапались? На днях я пригласил ее обедать, что-то она мне грустной показалась.
Орнифль(суховато). Ты не говорил мне, что она с тобой обедала.
Маштю(с легкой запинкой). Да, не говорил… Я не обязан докладывать тебе о каждом своем шаге!
Орнифль. Обязан, коль скоро это касается Клоринды. Этого требуют законы чести.
Маштю(ворчит, все же пристыженный). Законы чести… Законы чести… Любишь ты громкие слова! Я же не сделал ничего плохого!
Орнифль. Кто из нас знает, когда он творит добро, а когда зло? Там, где речь идет не о деньгах, ты слеп, Маштю. У себя под носом ничего не видишь!
Маштю. А что я должен видеть?
Орнифль(вздыхает). Бедная девушка!.. Я не святой. Более того, все считают меня легкомысленным, но даже я иной раз прихожу в ужас от твоих поступков. Есть прелестная пьеса Мюссе, которую, кстати, всегда отвратительно играют. Она называется «С любовью не шутят». Это – о таких, как ты. Тебе следовало бы ее перечитать. Или, точнее, прочитать, потому что, боюсь, ты о ней даже не слыхал.
Маштю(настороженно). Ты хочешь, чтобы я поставил пьесу Мюссе? Этот автор давно не делает сборов, уже много лет. Хотел бы я знать, на какие шиши он живет!
Орнифль(сурово). Перестань хитрить, Маштю. Речь вовсе не о пьесе Мюссе. Ты прекрасно понимаешь, что речь пойдет о Клоринде, и знаешь, за что я тебя корю.
Маштю(после небольшой паузы, несколько сникнув). До чего же людишки рады посплетничать! Видели, как я раз-другой с ней обедал, и наплели тебе невесть чего! Надеюсь, ты не усомнился в моей дружбе, Жорж? Дружба для меня священна!
Орнифль (мягко). А любовь тоже для тебя священна?
Маштю. Что, любовь? Ты просто извел девчонку. Когда ее ни встретишь, она все плачет. Я стал ее жалеть, вот и все. Сам знаешь, с моими тремя театрами у меня смазливых девчонок хоть отбавляй! С какой стати я буду отбивать любовниц у друзей! Но Клоринда – дело другое. Я вижу, она несчастна. Ты вечно оставляешь ее одну… Ну и вот, иной раз, когда она себе места не находит, я приглашаю ее в какой-нибудь шикарный ресторан. Сам знаешь, каковы эти бабы: стоит им увидеть, как вокруг столиков суетятся официанты – глядишь, они и развеселятся. Кстати, у официантов всегда мрачные рожи, но женщин все равно не поймешь… Одним словом, я заказываю черную икру, печеночный паштет, шампанское, самое дорогое, что есть в меню, чтобы только развеселить Клоринду. Она съедает кусочек-другой, а потом начинает реветь – вот до чего ты ее довел.
Орнифль. А ты уверен, что это я ее довел?
Маштю. А кто же, по-твоему?
Орнифль. Может, ты.
Маштю. Но ведь я ни разу не обижал Клоринду! Я всегда был с ней ласков.
Орнифль. Вот именно. Слишком ласков. Нельзя так играть сердцем женщины. Ты всегда был с ней ласков, добр, даже нежен, как ты сам признался, не правда ли? Ну вот, я с сожалением вынужден объявить тебе, что ты своего добился. Клоринда тебя полюбила.
Маштю(растерянно). Но это невозможно… она же твоя любовница…
Орнифль(суховато). Сама ситуация и без того тягостна для меня, зачем лишний раз это подчеркивать. Да, Клоринда была моей любовницей. Но все это в прошлом.
Маштю. Ты мне ничего не говорил.
Орнифль. Когда меня бросает женщина, я не имею обыкновения трубить об этом на всех перекрестках. Как только я понял, что Клоринда меня разлюбила, я вернул ей свободу. За кого ты меня принимаешь? Она теперь точно раненая пташка, не знающая, где искать пристанища, а я лишь пытаюсь ее утешить. Она сейчас для меня все равно что сестренка! Вот почему я так свободно говорю с тобой о ней, словно я ее старший брат. Ты злоупотребил ее молодостью и простодушием, Маштю, ты сделал ее своей игрушкой!
Маштю. Своей игрушкой?
Орнифль. Да. Ты что, боишься слов?
Маштю. Нет, не боюсь, если только я их понимаю.
Орнифль. Хочешь, чтобы я сказал еще яснее? Верно ли, что ты даже сватался к ней?
Маштю(уничтоженный). Ты и это знаешь?
Орнифль(ледяным тоном). Да, Я все знаю.
Маштю(сконфуженно). Она так рыдала в тот день… Я расчувствовался, что правда, то правда. Я сказал, что ей нужен друг, на которого она могла бы опереться, покрепче тебя, понадежнее, но… Это же правда! Любой на моем месте сказал бы ей то же самое. Думаешь, она могла примириться с жизнью, на которую ты ее обрек? Все только жди и жди, когда ты соблаговолишь позвонить и назначить свидание… Я видел, что она совершенно подавлена…
Орнифль(строго). Маштю, ты пытаешься со мной хитрить! Ты приглашал ее в ресторан не только из одного сердоболия. Просто ты был в нее влюблен!
Маштю(на его лбу выступили крупные капли пота). Да, но я не хотел, чтобы ты это знал, и я сказал сам себе…
Орнифль(с неожиданным раздражением). Никогда ничего не говори сам себе, бедняга! Все равно ты будешь нести чушь! И вообще – брось ты разговаривать сам с собой! Сделай вид, будто ты с собою незнаком! Лучше посоветуйся с кем-нибудь другим.
Маштю(со стоном). Войди в мое положение! Не мог же я просить совета у тебя!
Орнифль. Совесть в тебе проснулась, не так ли? Давай поговорим без околичностей. Забудь, кто я! Ты желал ею обладать?
Маштю(пот градом стекает у него со лба). Да.
Орнифль. Правду говори. Ты сделал ей ребенка?
Маштю(вскакивает с места). Жорж! Ты что? Клянусь, я даже не прикасался к ней!
Орнифль(облегченно вздыхает). Хорошо. Так-то лучше. А то сам понимаешь, ни с того, ни с сего человек не проглотит два тюбика люминала. Для этого должна быть серьезная причина. Вот я и доискиваюсь…
Маштю(бледнеет). Клоринда проглотила два тюбика люминала?
Орнифль. Да, позавчера. Но успокойся, ее спасли.
Пауза.
Маштю. Что же теперь с ней будет?
Орнифль(озабоченно морщит лоб). Поскольку попытка самоубийства не удалась, можно надеяться, что вторично она такой штуки не выкинет. Но ты и сам знаешь, как бывает с этими девчонками, когда они в отчаянии… Боюсь, достанется первому встречному. А потом кому-нибудь еще. И пойдет по рукам. А ведь Клоринда из хорошей семьи, отец у нее чиновник, сама она со средним образованием. Такое чистое создание. (Вздыхает.) Ветреник ты, Маштю.
Маштю(после небольшой паузы). Чем я могу помочь? В делах я не оплошаю, в момент приму любое решение. А вот когда касается чувств, я теряюсь. Известное дело, без привычки.
Орнифль. При твоем образе жизни это не первая твоя интрижка. Не мне давать тебе советы. Ты взрослый человек, сам умеешь исправить свой промах.
Маштю. С другими было не так… Я прекрасно понимал, что им нужны только мои деньги…
Орнифль(еще мягче). Вечно ты воображаешь, будто всем нужны твои деньги. Надоело, в конца концов! У всех есть деньги!
Маштю(уязвлен). Поменьше, чем у меня!
Орнифль. Поменьше, чем у тебя, но все же достаточно! Красота, дружба, талант – вот это редкость! И если именно твоим деньгам оказывают предпочтение, значит, тебя любят, значит, ты чей-то избранник. Тебе это никогда не проходило на ум, так ведь?
Маштю. Нет. Мне всегда надо все объяснять. Я тугодум. К тому же при моей собачьей жизни, сам понимаешь, я все время должен был обороняться…
Орнифль. Знаю. Тебе нелегко было пробиться. И не всегда ты имел дело с деликатными людьми. От тех времен у тебя осталась подозрительность, вполне законная, но подчас огорчающая твоих истинных друзей. (Вздыхая, подходит к Маштю, кладет руку ему на плечо.) Наверно, иногда ты и сам не рад своему богатству, мой бедный Роже! Воображаешь, будто всемогущ. А самое главное при этом упускаешь.
Маштю(напряженно размышляя). Самое главное, говоришь?
Орнифль(с улыбкой). Ну да. Не ищи здесь задней мысли. Я говорю о том, что всего важнее в жизни. Бескорыстное существо, которое тебя любит. Семейный очаг. И кто знает, может быть, ребенок… Уверен, что ты хотел бы иметь ребенка, Маштю!
Маштю(смущаясь точно барышня). Я не женат…
Орнифль. Этакий маленький Маштю, упрямый крепыш, как и ты, только, может, чуть более утонченный – твой сын, которого ты сам обучишь всем правилам борьбы. Милый крошка, я словно вижу его наяву… Наверно, ты ничего бы для него не пожалел, Маштю?
Маштю(поняв наконец, вдруг рычит). За сына я отдал бы половину моего состояния!
Орнифль(вздыхает с фарисейской улыбкой). Если бы только это зависело от меня, Маштю…
Маштю. Черт побери! Будь у меня сын, вот шум поднялся бы!
Орнифль. Дети всегда поднимают шум! Но я убежден, что твой сын был бы необыкновенным ребенком…
Маштю. Уж будь спокоен, я бы огреб деньгу для малыша Маштю! А уж честности я обучил бы его с пеленок!
Орнифль(помолчав). Что ж, прекрасная мечта! Хватит. Возвращайся на свой банкет. Наверно, там уже удивляются, куда ты пропал. Ступай обмывать орден этого старого мошенника Пилу. Закати им такую речь, чтобы они все полегли. Пусть ты и не самый счастливый из смертных, но зато ты определенно знаешь, что в Париже можешь добиться всего, что захочешь. Только в другой раз не играй столь бездумно сердцем юного, беззащитного существа, не закаленного в борьбе, подобно тебе, и мечтавшего лишь об одном – о счастье… (Вздыхает.) Господи, до чего же нелепа жизнь… Ну пойдем, я тебя провожу…
Маштю(останавливает его). Жорж…
Орнифль(останавливаясь). Что?
Маштю. По-твоему, мы все в жизни одиноки?
Орнифль. Как в пустыне.
Маштю. А если я в пятый раз приглашу ее к «Максиму» и задам ей все тот же вопрос, думаешь, на этот раз она согласится?
Орнифль. Убежден, что на этот раз она согласится!
Маштю. А если она опять молча станет плакать, как прежде, и ничего не ответит?
Орнифль. Это все равно будет означать, что она согласна, болван ты этакий! Ты знавал одних потаскух, где тебе понять порядочную женщину! Даже если она скажет «нет», все равно это значит «да».
Маштю. Ты так думаешь?
Орнифль. Это же очевидно. И почему ты придаешь такое значение этому слову? Это же ребячество! Действуй так, словно она сказала «да», и дело с концом!
Маштю. Но если мы пойдем в мэрию, черт побери, должна же она там выговорить это слово!
Орнифль. В мэрии она его выговорит. В мэрии все его выговаривают… Но если стыдливость и застенчивость девушки, боящейся произнести это слово, тебя так смущает, то послушай меня. Я ее хорошо знаю – и к тому же теперь я все равно что ее старший брат, – и я за нее скажу тебе «да». (Пожимая ему обе руки, торжественно.) «Да, Роже Маштю, я согласна быть вашей женой!» Вот! Теперь ты спокоен? Ты получил свое «да».
Маштю. Жорж, ты истинный друг!
Орнифль. А ты только сейчас это понял. Слишком ты недоверчив, Маштю. Пожалуй, это единственный твой недостаток. Всех ты подозреваешь. Но раз уж ты, наконец, удостоил меня своим доверием, я отплачу тебе тем же. Ключ от квартиры Клоринды все еще у меня. Я думал сегодня вечером ее навестить, разумеется лишь на правах старого друга, после вот этого самого бала, на который я теперь окончательно решил не ехать. Что-то мне нездоровится. Она меня ждет. Возьми ключ. Поезжай к ней. Скажи ей, что я не приду, никогда больше не приду. Так будет лучше. Надеюсь, ты скажешь ей все, как надо, и она поймет. Так честнее. Конечно, я никогда о себе не говорю, мои мучения не идут в расчет, но у меня нет больше сил страдать…
Маштю. Жорж… если тебе так тяжко… дружба священна!..
Орнифль(преисполнен благородства). Нет. Не будем думать обо мне. Меня нет. Я стушевываюсь. Я никогда больше ее не увижу. Это решено. Скажи, что я просил тебя ей это передать. Наверно, она поплачет, может, даже станет нести какой-нибудь вздор, на что-то намекать… Не старайся вникнуть в ее слова. Впрочем, тебе бы это и не удалось. Лучше попытайся ее утешить, будь с ней поласковей, так, как ты умеешь. Она, наверно, приготовила скромный ужин для нас двоих, расположись поуютнее, веди себя как дома… даже если она сама тебе этого не предложит. Она ведь так застенчива, так робка… Может, она даже не посмеет тебя пригласить… Но это ничего… Поужинай с ней… И… оставайся.
Маштю. Думаешь… можно?
Орнифль. Я в этом уверен. Только – видишь, я оказываю тебе доверие, потому что знаю твою порядочность, – сделай так, чтобы я потом в тебе не разочаровался. Женись на ней! Право, сейчас это вопрос чести.
Маштю(с трудом удерживаясь от слез). Спасибо тебе, Жорж, за доверие. Дай, я тебя расцелую. Я старый плут. И мне вечно кажется, будто меня хотят провести. Я всегда начеку… Но таких друзей, как ты… (ищет подходящее сравнение; в конце концов) таких просто не бывает!
Орнифль(с улыбкой, в которой сквозит печаль). Да, мой бедный Маштю. Таких не бывает. Ты выразил сейчас, сам того не сознавая, глубоко верную и весьма печальную истину. Но довольно. Возвращайся к «Максиму». А не то и я тоже раскисну. (Выпроваживает его, подталкивая в спину; на пороге.) Ключ не забыл?
Оба уходят. Возвращается мадемуазель Сюпо, ее губы сурово сжаты, очки сверкают.
Вскоре входит Орнифль.
Мадемуазель Сюпо. Это подлость!
Орнифль. Опять вы подслушивали за дверью? Да, на этот раз признаюсь – это аморально. Хотя никто точно не знает, что означает это слово. Когда он меня расцеловал, я едва не почувствовал угрызений совести.
Мадемуазель Сюпо(свистящим шепотом). Иуда!
Орнифль(разводя руками, тихо). Не могут же все быть Иисусами!
Мадемуазель Сюпо. Значит, вы совсем ни во что не верите?
Орнифль. Я верю в то, что дважды два – не обязательно четыре, а дважды четыре – не обязательно восемь.
Мадемуазель Сюпо. Что это значит?
Орнифль. Догадайтесь! (Вдруг хватает свой огромный парик эпохи Людовика XIV и, подойдя к зеркалу, нахлобучивает его.) А что, я сейчас отлично себя чувствую! Еду на бал! Для того мы и живем, чтобы кружиться в танце! (Неожиданно заключает мадемуазель Сюпо в объятия.) Приглашаю вас, Сюпо! Потанцуем! Глядя в зеркало, напугаем друг друга. Ужасная пара! Гоп-ля!
Мадемуазель Сюпо(тяжело дыша, вырывается из его объятий). Нет! Не хочу с вами танцевать!
Орнифль. Вы упускаете единственную возможность побывать в моих объятиях!
Мадемуазель Сюпо(кричит ему). Никогда я еще не встречала такого подлеца, как вы!
Орнифль(насмешливо). Это оттого, что вам не случалось путешествовать. Я нисколько не подлее любого другого. Просто я иногда делаю то, о чем другие только мечтают. (Снова заключив ее в объятия.) А вы когда-нибудь делаете то, что вам хочется, Сюпо?
Мадемуазель Сюпо(со стоном). Редко…
Орнифль(удерживая ее). Я доставлю вам это редкое счастье. Один раз. Один-единственный раз. Потом вы опять – уже навсегда – станете прежней Сюпо.
Мадемуазель Сюпо(шепчет в изнеможении). Я познаю жизнь…
Орнифль. Хорошо вам в моих объятиях, дуреха вы этакая? Уютно вам, наконец? Успокаиваются ваши нервы, натянутые как струны? Вы заново рождаетесь, Сюпо. Вылезайте, наконец, из своего кокона. Может, вы даже похорошеете… Для этого достаточно одной малости: избавиться от своей души. Согласны? Надо отказаться от спеси и от всех нелепых мелочей, благодаря которым вы – в своем жалком мирке – мните себя человеком, от ваших всегда безукоризненно чистых перчаток, от проездных билетов в первом классе метро, от воскресной мессы в кругу других почтенных дам, от добропорядочных книг и от добродетельных чувств… Надо снять очки, три нижних юбки и все те удобные и гигиеничные вещи, в которые вы наверняка засупонены, и раздеться донага – вы должны стать просто плотью, Сюпо.
Мадемуазель Сюпо(неожиданно отпрянув от него, поправляет растрепавшиеся волосы, кричит). Пустите меня!
Орнифль(невозмутимо). Вы умрете старой девой.
Входит Ненетта.
Ненетта. Мсье, я не знаю, как быть с тем молодым человеком! Он мечется, точно лев в клетке! Я уже не смею выйти в прихожую!
Орнифль. Просто какой-то бешеный поклонник! Проведите его ко мне, а Жюлю скажите, чтобы вывел из гаража машину. Я еду на бал.
Ненетта уходит.
(С минуту стоит не двигаясь, потом, вдруг просияв, приказывает.) Сюпо! Возьмите блокнот и записывайте. Я сочинил три восхитительных куплета! (Злорадно напевает, подбирая одним пальцем на рояле мелодию.) Прелести напудренной старухи
Пахнут, как жасмин.
Тянет к ним трясущиеся руки
Дряхлый господин.
Мадемуазель Сюпо(записывая, стонег). О!..
Орнифль(передразнивая ее). Почему вдруг «о!»? Вам что, не нравится?
Но напрасны все его потуги —
Счастью не бывать.
И любовь бежит от них в испуге,
И скрипит кровать…
Мадемуазель Сюпо. О-о!..
Орнифль (с какой-то невыносимой мукой, прячущейся за его гримасами и злорадством).
Все кричат: «Чудовище! Уродка!
До чего страшна!»
Знаю я один – была красотка
В юности она.
Мадемуазель Сюпо(вопит). Чудовище! Это вы чудовище!
Орнифль(надевая шляпу с пером и охорашиваясь перед зеркалом). Почему? Потому, что я сочинил эту песню, или потому, что у меня всегда хватает честности и твердости делать то, что мне нравится?
Мадемуазель Сюпо. Несчастное чудовище. Мне вас жаль!
Орнифль(вдруг обернувшись, резко кричит). Ну уж нет, милейшая! Этого я вам не позволю.
Мадемуазель Сюпо(задыхаясь). Мне всегда будет вас жаль, потому что я вас люблю. Но господь, возможно, не станет вас жалеть и в один прекрасный день покарает вас…
Орнифль(пожимая плечами). Оставьте господа бога в покое, Сюпо. Мы с ним как-нибудь сами поладим.
Входит Ненетта, ведя, за собой красивого юношу в черном костюме.
(Сняв шляпу, подходит к нему.) Входите, мсье. Простите, что я заставил вас долго ждать! У меня сегодня дел по горло. Как видите, я принимаю вас в парике… Собираюсь на бал. (Делает знак рукой.)
Ненетта и мадемуазель Сюпо уходят.
Чем могу вам служить? Садитесь, пожалуйста.
Юноша(холодно). Я не желаю сидеть. Меня зовут Фабрис де Симьёз. Это имя вам ничего не говорит?
Орнифль. Нет… Но оно мне что-то напоминает.
Фабрис. Мою мать звали Жислена де Симьёз. Это ее девичья фамилия. Другой она так и не обзавелась. И эту фамилию она передала мне.
Орнифль(разводит руками). Возможно, я знавал кого-то с такой фамилией, но я не совсем уверен.
Фабрис. Зато я уверен. Ровно двадцать лет назад моя мать училась в Луврской художественной школе. Она была очень одаренной акварелисткой. Один из театров объявил конкурс на лучшие декорации к балету, сочиненному вами. Кажется, это было ваше первое произведение. Моя мать получила на том конкурсе первую премию.
Орнифль(встает и с приветливым видом подходит к юноше). Боже мой! Как давно все это было!.. Жислена де Симьёз! Как же я сразу не вспомнил! Конечно, я хорошо знал вашу матушку! Как она поживает?
Фабрис. Она умерла.
Орнифль(осекшись). Простите. Я и не подозревал…
Фабрис(прерывает его). Мы никого не извещали о ее смерти. Она давно порвала все отношения с родными. Да к тому же у нас вообще мало знакомых. Мадемуазель (делает ударение на этом слове) Жислена де Симьёз покинула сей мир, как жила, – тихо и незаметно.
Пауза.
Орнифль. Она не была замужем?
Фабрис. Нет.
Снова пауза.
Орнифль. Между тем могу засвидетельствовать – ведь я знавал вашу матушку, когда ей было двадцать лет, – она была прелестна.
