Текст книги "Девчонки в слезах"

Автор книги: Жаклин Уилсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Глава двенадцатая
ДЕВЧОНКИ ПЛАЧУТ, КОГДА ИХ ПРЕДАЮТ МАЛЬЧИКИ

Зря мы отправились на вечеринку! Начнем с того, что я не выношу Биг Мака, здоровенного и неотесанного оболтуса. К тому же он обожает прихвастнуть и говорить пошлости. Конечно, с материальной точки зрения у него предостаточно причин для бахвальства. Чего стоит только огромный четырехэтажный дом в георгианском стиле, больше похожий на особняк! Обставлен он – закачаешься! Точно попадаешь на страницы журнала "Интерьер".

Мама и папа Биг Мака постарались испариться пораньше. Хоть бы только никто не бросил сигарету в блюдце из китайского фарфорового сервиза и никого бы не стошнило прямо на турецкий ковер. Это вполне может произойти – выпивки хоть отбавляй! Я думала, будет фруктовый пунш и несколько банок лагера, слабоалкогольного пива, но кругом полно бутылок водки, и парни уже изрядно надрались – будто это не спиртной напиток, а вода "Перье".

Пришли в основном мальчишки. Прибыла, пошатываясь на высоких каблуках, парочка сильно накрашенных маленьких девчонок. Если как следует отмыть их лица, увидишь, что еще вчера они учились в начальной школе. Наверное, чьи-то младшие сестренки, сделавшие все возможное, чтобы не пропустить вечеринку. Девчонки моего возраста четко разделились на две категории – завзятые тусовщицы устрашающего вида в коротких топах, с торчащими из пупков кольцами и несчастные создания в стиле 50-х, в вечерних платьях, как у взрослых леди.

Наверное, Магда и Надин на меня разозлятся за то, что я их сюда позвала. Ну и ладно – я сама на них обижена: не будут без меня собираться!

От Рассела тоже мало радости. Сижу с ним в обнимку в тесном кресле, точно он меня демонстрирует своим приятелям. Подруга! По его поведению не скажешь, что он мною гордится. Я тщательно готовилась к вечеринке Выбирала, примеряла… и отвергла треть собственного гардероба. Даже покопалась в шкафу Анны и примерила пурпурное бархатное платье свободного покроя. Это на Анне оно болтается, а на мне сидит в облип и смотрится слишком вызывающе.

Решила, что не надо выглядеть, словно ты изо всех сил готовилась, поэтому в конце концов и остановилась на мягком пушистом свитере. Он не из тех, что придумала Анна, – обычный черный свитер с V-образным вырезом, в котором чуть-чуть видна ложбинка между грудей. Сказать «чуть-чуть» – значит ничего не сказать, поэтому под свитер пришлось надеть темную обтягивающую майку. Еле-еле втиснулась в черные джинсы. Всякий раз, когда их надеваю, кажется, что они сели, хотя мне все же удается застегнуть молнию. Влезла в сапоги с узкими носами, которые уже начинают жать, но не отваживаюсь их сбросить – вдруг у меня пахнет от ног!

Выгляжу я совсем неплохо, особенно если учесть, что я до конца не выздоровела, но Рассел не проявляет должного энтузиазма.

– Привет, Элли! Ты что-то изменилась.

– Как видишь, – резко отвечаю я.

– Понятно, ладно, идем, – говорит он, поправляя ворот рубашки.

– У тебя новая рубашка, Рассел? Красивая!

На самом деле ничего особенного. Обычная синяя шелковая рубашка – по-моему, слишком тонкая и скользкая, но стараюсь быть великодушной.

– Мне ее Цинтия подарила, – бормочет он, пытаясь к ней привыкнуть. – По-моему, немного старомодная.

– Вовсе нет! Тебе идет.

Жду, когда он обратит внимание на мой наряд.

– Я нормально выгляжу?

– Что? Да, отлично.

Видно, что ему все равно.

– Тебе не кажется, что я одета слишком просто?

Мне хотелось, чтобы меня разуверили. Не тут-то было!

– Ну, это же вечеринка! Может, переоденешься во что-нибудь пошикарней?

Мне захотелось его ударить.

– Это не мой стиль, Рассел. Что ты предлагаешь? Бикини с блестками и диадему на голову?

– Ладно, не кипятись. Просто я подумал… может, в юбке было бы лучше? И в туфлях на высоких каблуках, чтобы показать ноги. Ну хватит, не морочь себе голову! Пойдем!

Я жду.

– Что еще?

– Не хочешь посмотреть письмо от Николы Шарп?

– Ты же мне его по телефону зачитывала. Поздравляю! – говорит он и небрежно чмокает меня в щеку, будто целует старую тетушку.

Не могу поверить! Я-то думала, Рассел за меня по-настоящему порадуется. А он, когда я ему позвонила, почти ничего не сказал. Даже не придрался, как папа, будто не я придумала мышку Мертл, и нечего ее себе приписывать! Когда наконец я дала ему понять, что обижена, он холодно сказал:

– Молодец, Элли.

Словно такие письма люди каждый день получают! Вот если бы к нему пришло письмо личного характера от самой Николы Шарп – то-то бы он обрадовался!

Я бы им гордилась! А ведь я не победительница – Рассел еще может получить приз.

– Подожди, Рассел. Ты еще выиграешь! – шепчу я, прижимаясь к нему и желая продемонстрировать свою нежность перед его друзьями.

– Нечего меня опекать, Элли! Не надо об этом говорить! – шипит Рассел.

Склонившись надо мной, он грубо меня целует, пытаясь засунуть язык мне в горло. Раздаются грубые одобрительные возгласы и свистки. В негодовании вырываюсь из его объятий.

– Не дергайся, Элли, – шепчет Рассел.

– Только посмей еще раз – я тебе язык откушу! Не думай, что меня можно сначала оскорбить, а потом облизать – лишь бы произвести впечатление на своих придурков!

Говорю шепотом, чтобы никто не услышал, но меня выдают жесты.

– Ух-хо-хо! Похоже, влюбленные голубки повздорили! – орет Биг Мак.

Он издает глупые звуки и пытается еще давать нам советы.

– Пора подрасти! – говорю я.

Выбираюсь из кресла и хочу чего-нибудь выпить. Водки. На самом деле я пью ее в первый раз. Пробую очень осторожно – вовсе не противно, особенно с тоником. По моему, у водки вообще нет никакого вкуса. Быстро проглатываю и принимаюсь за следующую порцию.

Понимаю, что поступаю глупо, но мне все равно. Не собираюсь возвращаться к Расселу. Во всяком случае, пока он не даст понять, что раскаивается в своем поступке. Но это вряд ли. Он намеренно меня игнорирует, отпуская грязные шуточки вместе с Биг Маком и другими приятелями. Они покатываются со смеху. Ведут себя как дети. Может, Надин права, когда говорит, что невозможно дружить с ровесниками?

Похоже, подружки никогда не придут. По правде говоря, я на них не очень-то и обижена. Нет, погодите! Слышу их голоса в холле и звон браслетов Надин. Девчонки входят в гостиную. Раздаются одобрительные свистки. Обе краснеют, хотя пытаются не подать вида, что смущены. Они сногсшибательно выглядят. Надин надела черный кружевной топ, странную асимметричную юбку и очень высокие сапоги с пряжками и длинными носками, как у ведьмы. На Магде красный свитер, открывающий плечи, очень короткая блестящая черная юбка, черные колготки в сеточку и черные туфли.

– Это подружки Элли? – удивленно спрашивает Биг Мак. – Рассел, ты выбрал не ту девочку из их троицы!

Чувствую, что сильно краснею, и наливаю себе еще водки, чтобы успокоиться. Рассел молчит – ни слова не говорит в мою защиту. Наверное, согласен с Биг Маком.

Да ну его! Может, я сама выбрала не того парня! Все мальчишки на вечеринке отвратительные! Пойду к Надин с Магдой, и мы чудесно проведем время.

Только получается не так, как я хотела. Магда и Надин окружены мальчишками. Впереди Биг Мак. Я остаюсь в стороне. Приходится общаться через плечи других гостей. Подружки меня сначала даже не слышат. Приходится повысить голос. Неожиданно музыка стихает, и я одна кричу в комнате, где все остальные притихли. Присутствующие смотрят на меня как на сумасшедшую.

– Ты как себя чувствуешь, Элли? – шепчет Магда, пробираясь ко мне сквозь толпу воздыхателей и отводя в сторону.

– Ты сильно покраснела, и глаза у тебя какие-то странные, – говорит, приблизившись к нам, Надин. – Ты что, напилась?

– Да нет, выпила всего одну рюмку. Ну, может, две, – отвечаю я, держа в руке очередную порцию.

Рука, кажется, живет своей жизнью. Водка расплескалась и залила черный рукав свитера и скучные джинсы.

– Это водка, – говорит Надин. – По-моему, ты выпила не две рюмки, а больше. Нужно быть осторожней!

Кто бы мне говорил про выпивку!

– Ты уж лучше помалкивай, Надз!

– Элли, да у тебя язык заплетается, – удивляется Магда.

– Ничего подобного! Эй, вы, хватит на меня нападать! Пошли! Давайте потанцуем!

– А как же Рассел? – спрашивает Магда, глядя на него.

Он сидит в кресле, злобно сверкая глазами и опрокидывая одну рюмку за другой.

– А что он? Я не его собственность, и прав на танец со мной у него тоже нет. Да он и не любит танцевать.

Это правда. Рассел предпочитает, покачиваясь, стоять на месте и целоваться. О быстрых танцах с дикими прыжками и речи быть не может. Если его упросить, он, конечно, пойдет, но начнет размахивать руками, как мельница крыльями, и будет выглядеть полным идиотом, поэтому лучше этого не видеть. Вот уж не хочу, чтобы он танцевал рядом с Надин и Магдой! У них от удивления брови полезли бы вверх и скрылись под челками.

Нельзя сказать, что я очень хорошо танцую, но во всяком случае нормально. Чувствую ритм и не очень сильно шаркаю ногами. Я пробовала танцевать перед зеркалом и закрепила несколько красивых движений, которые можно выдать за спонтанные. Хотя по сравнению с другими смотрюсь как новичок.

Надин великолепно танцует – движения ее прихотливы, точно она героиня готического романа, но лицо при этом безжизненно – кажется, она только что поднялась из могилы. Надин кладет руки на плоский живот и очень сексуально дергается. Но ей далеко до Магды, которая занимается танцами с трех лет и вообще потрясающе двигается. Обыкновенно обращают внимание не на танец, а на ее лицо. То она с гордым видом смотрит вниз, а то вдруг поднимет голову и взглянет вверх сквозь опущенные ресницы. Она сногсшибательно смотрится: трясет волосами, покачивает бедрами, выставляет попку. А теперь представьте: я хлопаю ресницами, трясу кудрявыми волосами и кручу толстым задом – вот смеху-то будет!

Только мне сейчас не до смеха. Хочется плакать. Я с Магдой и Надин, но кажется, что никого нет рядом. Даже с самой собою мне трудно найти общий язык. Будто я отошла в сторону и наблюдаю за толстой девчонкой, которая всегда в роли третьей лишней. Рассел мрачно на меня уставился. Он, наверное, думает то же самое.

Внешность не самое главное. Я знаю. Мы все в этом уверены. Когда музыка стихнет, я расскажу Магде и Надин про Николу Шарп и про то, как ей понравилась моя мышка Мертл. При мысли о ней мне становится грустно – точно я украла ее образ у мамы. Как мне ее не хватает! Не хочу об этом думать. Слишком больно.

Делаю несколько глотков водки прямо из бутылки. Легче на душе не становится. Наоборот, только хуже. О господи, мне нужно в туалет. Не знаю, где он. Комната кружится перед глазами. Не понимаю, куда идти. Нужно поскорей выйти, а то стошнит при всех…

– Элли?

Меня подхватывает Рассел, но слишком сильно тянет за собой, и я спотыкаюсь. Потом Магда крепко берет меня под одну руку, Надин – под другую, и мы вместе выбегаем из комнаты.

– Мы с ней справимся, Рассел.

Они притаскивают меня в туалет как раз вовремя и караулят под дверью. Когда наконец все закончилось, они вытирают мне лицо, дают попить воды и отводят в спальню. Боже, надеюсь, это не комната Биг Мака. Меня кладут на кровать и накрывают пальто, потому что я вся дрожу.

– Закрой глаза и попробуй уснуть, Элли, – ты почувствуешь себя гораздо лучше.

– Вы так хорошо обо мне заботились! Вы меня еще не разлюбили? – жалобно бормочу я.

Магда приглаживает мне волосы, а Надин укрывает потеплее. Они говорят, что любят меня, мы лучшие друзья. И это правда, правда, правда.

Рассел мой мальчик. Ему полагается за мной ухаживать. Он подарил мне кольцо. А где он сейчас? Ему все равно. Со мной только подружки, которым я небезразлична в любом виде. Только им можно доверять…

Я засыпаю. Через некоторое время кто-то стягивает пальто, служащее мне одеялом. Со стоном пытаюсь его удержать.

– Пусти, Элли! Отдай мне пальто! – шепчет Надин. – Я пойду домой. Отвратительная вечеринка. Устала от глупых школьников!

– А Магз? – спрашиваю я.

– Она остается. Кажется, ей здесь нравится. – У нее странный голос. – Наверное, тебе лучше еще поспать, Элли.

Она наклоняется надо мной и обнимает. Я очень рада, что мы по-прежнему друзья. Однако Надин не собирается оставаться. Магда – вот кто настоящий друг. Она меня ждет, переживает… Потом проводит меня домой, если я не помирюсь с Расселом.

Волнуюсь и верчу его кольцо на пальце, пытаясь собраться с мыслями. Вдруг я повела себя бестактно? Вполне естественно, ему это не понравилось. Конечно, он немного завидует. Может быть, пойти и попробовать помириться? Он повел себя не лучшим образом, да и сама я хороша…

О боже, как сильно болит голова! Только я попыталась встать, как пульсирующая боль снова повалила меня на подушку. Опять тошнит. Никогда в жизни больше не буду пить водку!

Лежу очень тихо, схватившись за край кровати, потому что комната плывет и плывет перед глазами. Болит живот. О нет!

С трудом встаю с кровати и пробираюсь к двери. Иду по лестничной площадке и наталкиваюсь на обнимающиеся парочки. Еле успеваю в туалет. Кому-то там до меня стало плохо. Хоть бы никто не подумал, что это я оставила после себя такую грязь.

Мне удается вовремя склониться над унитазом, но на лицо падают волосы, и я боюсь, что они попали прямо в отвратительное месиво. Приходится опустить голову в раковину и как следует их прополоскать. Я вся мокрая, но, кажется, протрезвела. Насухо вытираюсь. Меня бьет дрожь. Поскорее бы найти пальто в общей куче. Мне нужно его найти – я иду домой. Да, с Расселом и Магдой. Я должна их разыскать. Выхожу, покачиваясь, из туалета. Кто-то уже пять минут барабанит в дверь.

– Что ты там так долго делала? Ванну, что ли, принимала? – спрашивает какой-то мальчик. Он смотрит на мои мокрые волосы. – Надо же! И вправду мылась! Вот чокнутая!

Пробегаю мимо него в поисках Магды и Рассела. Приходится лавировать очень осторожно. Всюду расположились влюбленные парочки. Кажется, им не очень понравится, если я вдруг зажгу свет. Может, пока я отлеживалась наверху, подошли еще девчонки? Похоже, Биг Маку и многим его друзьям повезло.

В темноте на лестнице еле различаю страстно целующуюся парочку. Они лежат прямо у меня на пути, приходится через них перешагнуть.

– Извините! – говорю я, с трудом перелезая через них.

Вдруг наступаю сапогом на чью-то руку. Раздается стон.

– Простите! – восклицаю я и замолкаю на полуслове.

Мне знаком этот голос. Знакома рука.

Мой Рассел лежит на полу и целуется с другой девочкой!

Точно холодная вода из-под крана опять полилась мне на голову. Замираю от неожиданности. Он тоже не двигается.

Девочка не понимает, что я стою рядом, и прижимается к нему еще теснее. Затем слегка трясет его за плечи:

– Эй, Рассел, ты что, заснул?

О боже! Не могу поверить! Это Магда!

Глава тринадцатая
ДЕВЧОНКИ ПЛАЧУТ, КОГДА У НИХ РАЗБИВАЮТСЯ, РАЗБИВАЮТСЯ, РАЗБИВАЮТСЯ СЕРДЦА

Спотыкаюсь о них и несусь вниз по лестнице. Рассел кричит мне вслед. Слышу, как Магда все время повторяет: "О господи!"

Расталкиваю пьяных идиотов и бросаюсь к двери. Сама я наклюкавшаяся идиотка! На улице свежий воздух чуть не сбивает меня с ног, но надо бежать. Как страшно: если меня догонят, придется на них смотреть, с ними говорить… Я умру. Уже умираю.

Ну надо же! Магда!

Ты же моя подруга!

Как же ты могла?! Как же ты посмела с ним целоваться?! Как же у тебя хватило наглости с ним обниматься, если недели напролет ты только и слышала о том, что я его люблю?!

Ох, Рассел! Ты же был моим другом!

Как же ты мог целоваться с Магдой после наших обещаний, признаний шепотом, ласк?.. После всего, что было… И с кем? С Магдой, моей лучшей подругой!

Надин знала и потому ушла. Не хотела принимать в этом участия. Рассел и Магда! После всего того, что он о ней наговорил! Называл воображалой, чуть не сказал «пошлая»… Может, она давно ему втайне нравилась?

Подумать только! Ведь это Рассел придумал позвать ее на вечеринку! Может, именно на это он и надеялся? А я ему подыграла и напилась… И до сих пор не протрезвела. Иду, не знаю куда… В голове ни одной мысли. От сильного шока сжимается все внутри. Не могу держать боль в себе! Иду и постанываю. При свете фонарей на меня странно смотрит женщина, которая гуляет с собакой. Она спрашивает, не плохо ли мне. Отвечаю, что нормально себя чувствую, хотя по щекам катятся слезы, а сердце разрывается…

Я-то думала, что Рассел меня действительно любит. Считала, что он выбрал меня, а не Магду. Он подарил мне кольцо, глупую детскую бесплатную игрушку. Нащупываю его, срываю с пальца, а потом что есть силы кидаю прочь. Кольцо летит через дорогу и исчезает в темноте. Ах, если бы я сама могла сейчас исчезнуть! Не хочу быть собой! Не могу смириться с тем, что у меня ничего не получилось! Жизнь пошла наперекосяк! Никого у меня не осталось. Даже папа меня больше не любит. Только и думает, как бы нас обидеть. Рисование тоже не доставляет радости. Я не оригинальна. У меня больше нет Рассела. Никогда он меня не любил, иначе бы не предал. А самое плохое – у меня больше нет подруг. Надин ушла… А Магда… Ах, Магда, Магда, Магда! Как ты могла?!

Горько рыдаю и ничего и никого перед собой не вижу. Я в центре города. Иду, натыкаясь на людей. Мне что-то говорят, но я не обращаю внимания… Убегаю ото всех, выскакиваю на дорогу… Машина резко тормозит, кто-то кричит: "Тебе что, жить надоело?!"

Горько плачу и вдруг слышу:

– Глупышка! Думаешь, с тобой приключилась беда, дорогуша? Тебе и невдомек, что ты только на свет появилась.

Ко мне, пошатываясь, подходит вонючий грустный бомж. Его собака пытается укусить меня за щиколотку.

Реву сильнее, пытаясь оттолкнуть голову пса. Вдруг кто-то крепко берет меня под руку и велит бомжу убираться подальше вместе с его вшивой собакой.

Узнаю этот голос. Открываю глаза и вижу перед собой парня моей мечты. Он обнимает меня с обеспокоенным видом.

– Моя маленькая школьница! – в изумлении говорит он.

– Твоя школьница? – смеется один из его друзей.

– Девчонка напилась! – говорит другой. – Оставь ее в покое, Кев. От нее одни неприятности!

Не могу поверить, чтобы какого-нибудь замечательного парня звали Кевин, но тем не менее это он. И он замечательный!

Кев бросает всех своих друзей. Они идут без него в клуб, а он останавливает такси и хочет непременно проводить меня домой. Плачу и говорю, что мне не хватит денег. Он отвечает, что у него их целая куча. Потом я рыдаю, потому что он слишком добр ко мне. Кев утверждает, что ему интересно изображать прекрасного принца, который помогает в беде юным девицам. Плачу, потому что он с девятого класса был моим прекрасным принцем. Кев ласково отвечает, что польщен, но дело в том, что он голубой. Я, всхлипывая, говорю, что знаю об этом, но до недавних пор мне было почти все равно, потому что у меня был мальчик, но вот именно сегодня он целовался на вечеринке с моей лучшей подругой.

Кев обнимает меня, гладит по еще мокрым волосам и говорит, что от этой беды нет лекарств. Будет болеть еще очень долго, но если его слова хоть как-то смогут меня утешить, то он знает, что почти все через это проходят, особенно в возрасте четырнадцати или пятнадцати лет. Я польщена, потому что мне еще только тринадцать, а он, наверное, думает, что я старше. И мне все равно – голубой он или нет. Здорово, когда тебя обнимает и гладит по волосам такой красивый парень. Но потом я вспоминаю про Рассела и Магду и начинаю снова рыдать и плачу до тех пор, пока мы не приезжаем домой.

Он просит водителя подождать, помогает мне встать, доводит до дома и стучит в дверь.

Открывает папа в халате и с тревогой смотрит на меня. Боюсь, что он начнет ругать юношу моей мечты, поэтому бормочу, что он пришел мне на помощь. Папа смягчается и благодарит моего друга. Юноша моей мечты (не могу называть его Кевом) целует меня в лоб, обещает со мной встретиться и надеется, что мне скоро станет легче. До чего же он хороший! Только мне никогда не станет легче! Ничто в этом мире больше не сделает меня счастливой!

Когда я вхожу в дом, папа просит меня подробно рассказать, что произошло. Не могу об этом говорить, но папа не отстает. Анна спускается вниз, и я шепчу:

– Рассел и Магда.

Она обнимает меня и нежно покачивает, точно я маленький Моголь.

– Бедная маленькая Элли! – восклицает папа и гладит меня по плечу. – И все же… Рассел не единственный мальчик на свете. Я лично всегда считал его высокопарным мерзавцем, но ты…

– Замолчи! – свирепо прерывает его Анна. – Дело не только в Расселе. Это из-за Рассела и Магды.

Рассел и Магда… Рассел и Магда… Рассел и Магда… Он будет теперь с ней встречаться? Ждать возле школы? Гулять с ней? Проводить с ней время, как со мной? Подарит ей кольцо?

Анна укладывает меня в постель, но я не могу об этом не думать. Мысленно возвращаюсь на вечеринку, спотыкаюсь на лестнице и вижу их вместе, Рассела и Магду. Наверное, весь вечер там провели!

Звонит телефон. Я сажусь на кровати. Сердце бьется как сумасшедшее. Слышу, как папа сонно отвечает. Потом его голос звучит сердито:

– Да, она пришла домой. Все нормально. Тебя мне не за что благодарить. Нет, с ней нельзя поговорить. Она крепко спит, и я не буду ее будить. Спокойной ночи!

Снова начинаю плакать, зажав рукою рот. Надеюсь, папа действительно думает, что я сплю, но через минуту слышу шаги и шепот за дверью:

– Элли? Элли, ты не спишь? Можно мне войти?

Я не отвечаю, но папа все равно входит. Из-за слез не могу его прогнать.

– Родная моя!

Папа садится на край кровати и крепко, как медведь, обнимает меня. Несмотря на то что в последнее время он был ужасно противным, я тоже обнимаю его в ответ.

– Ах, папа! Какая я несчастная! – рыдаю я.

– Знаю, знаю, Элли.

Папа крепко прижимает меня к себе.

– Ты не представляешь, папа, как мне больно!

– Представляю. Мне тоже было больно.

Будто мы снова оказались в прошлом. Мама только что умерла, и нам ничего не остается, как тесно прижаться друг к другу в поисках утешения.

– Это Рассел звонил?

– Анна говорит, что нужно было тебя спросить. Может, ты хотела с ним поговорить?

– Нет, ни за что!

– Я тоже так подумал, но все равно, наверное, надо было тебя спросить. В последнее время, Элли, я не знаю, как с тобой себя вести.

– И с Анной.

Папа напрягается, но я чувствую, что он кивает. Его борода трется о мой лоб.

– И с Анной, – повторяет он.

– Папа, вы с Анной не расстанетесь? – шепчу я, прильнув к нему.

– Нет, ну конечно нет! Тебе ведь Анна об этом не говорила?

– Нет, но вы оба все время нападаете друг на друга, и ты каждый вечер поздно приходишь.

– Мы с Анной разберемся, не волнуйся, – хрипло говорит папа.

– Папа, когда ты поздно возвращаешься…

– Послушай, Элли, не обо мне сейчас речь. Давай подумаем о тебе. Мне тебя очень жаль, но ты меня рассердила. Наверное, ты очень много выпила. Я не возражаю, если ты попробуешь пива или сделаешь несколько глотков вина, но нельзя же начинать с водки! Ты ведь могла заболеть! Даже угодить в больницу!

Папа все ворчит и ворчит, а я лишь тихонько всхлипываю. Какое мне дело до крепких напитков? Больше никогда не пойду на вечеринки! О боже, что я буду делать в школе? Как смогу посмотреть в глаза Магде?

***

Она звонит на следующее утро. Папа отвечает, что я еще сплю. Магда снова звонит после обеда. На этот раз берет трубку Анна и говорит:

– Элли пока не хочет с тобой разговаривать, Магда.

Подруга не понимает. Когда мы садимся пить чай, раздается стук в дверь. Так стучит только Магда – три редких удара и два частых, будто трубы возвещают о ее прибытии.

Встаю со стоном и умоляю:

– Анна, это Магда! Пожалуйста, попроси ее уйти!

– По-моему, будет лучше все с ней обсудить. Может, надо послушать, что она скажет? – спрашивает папа. – Ты же не хочешь из-за этого потерять подругу?

– Ах, папа! Ну как я теперь смогу дружить с Магдой?! – говорю я и бегу наверх в свою комнату.

Наваливаюсь спиной на дверь и на полную громкость включаю музыку, чтобы не слышать внизу голоса Магды. Я все жду, жду и жду…

В конце концов приходит Анна и стучит в дверь:

– Это я, Элли. Все нормально, Магда ушла. Она очень расстроена и пыталась мне объяснить, что все произошло из-за хомячихи.

– Из-за кого?! Что она выдумывает?!

Волна гнева мгновенно осушает слезы:

– Неужели она думает, что можно лизаться с моим парнем только потому, что несчастная Помадка умерла?

– Мне бы не хотелось, чтобы ты употребляла это слово, Элли, – тихо говорит Анна. – Оно отвратительно.

– Отвратительно то, что сделали Рассел и Магда. Отвратительно, отвратительно! Никогда больше не буду с ними разговаривать!

Не хочу ни с кем общаться, даже с Анной. Не буду спускаться к чаю. Остаюсь в своей комнате и лежу на кровати. Потом сажусь и с остервенением молочу кулаками по подушке. Плачу. Засыпаю. Когда просыпаюсь, не сразу вспоминаю о том, что произошло, и начинаю с удовольствием думать о Расселе, пытаясь нащупать кольцо, – но его нет на пальце, и меня снова охватывает отчаяние.

***

Нельзя же все время прятаться в комнате.

Понедельник. Нужно идти в школу, несмотря на противную простуду.

Собираюсь очень медленно, опаздываю и не успеваю на автобус. Какое это теперь имеет значение? Мне неловко, и я специально медлю, чтобы не столкнуться с Кевином. Он повел себя как настоящий друг, но, наверное, считает меня идиоткой.

Еле волочу ноги. Прихожу в школу совсем поздно – старшая дежурная со своим журналом уже ушла на урок, поэтому меня никто не останавливает. Гори все ярким пламенем! Школа кажется далекой и ненужной – что о ней беспокоиться! Уже собираюсь сбежать с уроков, но вдруг вижу миссис Хендерсон. Она несется по коридору, таща большую сумку с новыми теннисными мячами. Вдруг резко останавливается:

– Элеонора Аллард! Тебя не было на перекличке! Боже мой, девочка, почему ты пришла так поздно? С нетерпением жду, когда ты что-нибудь скажешь в свое оправдание.

Я вздыхаю:

– К сожалению, мне нечего вам ответить, миссис Хендерсон.

Она хмурится. Я жду, когда она придумает для меня суровое наказание. Может, стукнет меня по голове своей тяжелой сумкой с мячами. Она грозилась и не такое сделать! Но миссис Хендерсон бросает сумку. Несколько мячей вываливаются и катятся по коридору. Она недовольно охает, но не пытается их собрать. Подходит поближе, наклоняет голову и пристально на меня смотрит.

– Что случилось, Элли? – тихо спрашивает она.

Ох, нет! Не хочу, чтобы она была такой доброй! Лучше пусть орет и ругается – тогда можно выдержать ее взгляд и притвориться, будто тебе все равно. Но если мне начнут сочувствовать, я сломаюсь. Уже щиплет глаза. Нельзя плакать! Только не здесь, не в школе!

Глотаю слезы, изо всех сил пытаясь сдержаться.

– Вижу, Элли, тебе не хочется об этом говорить. Не волнуйся. Не стану к тебе приставать. Скажи мне только – это не из-за неприятностей дома? Может, поссорилась с друзьями? Проблемы в личной жизни?

– Все вместе! – всхлипываю я.

– Ох, Элли! Тринадцать лет – нелегкий возраст. Помню, когда… – Но тут она качает головой, решив, что лучше не продолжать. – Нет, не стоит, пожалуй, рассказывать, а то ты обязательно проболтаешься Магде и Надин, и вы все от души надо мной посмеетесь.

– Я не скажу Магде и Надин, – печально отвечаю я. – Мы больше не подруги.

– Брось, Элли! Вы же неразлучны! Девочки очень расстроились, когда не увидели тебя на перекличке. Не волнуйся, опять подружитесь. Подожди, сама увидишь! А сейчас беги на урок и постарайся улыбнуться, хорошо?

Растягиваю губы в неестественной улыбке и удираю. Кто поверит, что ужасная, зацикленная на хоккее старушка Хендерсон может быть по-настоящему доброй? Интересно, что она чувствовала в свои тринадцать лет? Тогда все было по-другому. Где ей понять, каково нам сейчас. И что она знает о наших отношениях с Магдой и Надин? Я больше никогда не смогу с ними дружить!

Ну, может, с Надин и смогу. Знаю, что в последнее время мы не очень ладили, но на вечеринке она изо всех сил пыталась мне помочь. Конечно, иногда Надин странно себя ведет – например, заводит знакомства с разными придурками в Интернете, но она никогда не была настолько жестокой, чтобы покуситься на чужого парня!

Вдруг она потому и ушла раньше – не хотела видеть Магду с Расселом? Возможно, и она теперь с Магдой не разговаривает. Ну и почему бы нам, как прежде, не дружить только вдвоем – Надин и Элли…

Иду на урок английского к миссис Мэдли. Надин и Магда уютно устроились в уголке и тихонько перешептываются. Видно, они и впрямь лучшие подруги. Ну что ж, ничего не попишешь.

После того как миссис Мэдли отругала меня за опоздание, приходится сесть рядом с ними. Магда принимается что-то жарко нашептывать мне в ухо… Прикрыв его рукой, отодвигаюсь от нее, насколько позволяет стол, чтобы показать, что не желаю ничего слушать.

Зато нас слышит миссис Мэдли.

– Магда, ну когда же ты наконец угомонишься? Давайте попробуем как следует сосредоточиться. Мне бы хотелось, чтобы в ваших сочинениях по "Джейн Эйр" было больше жизненных примеров. Не останавливайтесь лишь на художественном анализе текста. Представьте себе чувства бедной Джейн в сером платье гувернантки. Как больно ей было смотреть на хорошенькую Бланш Ингрэм, флиртующую с мистером Рочестером!

Представляю! Слишком хорошо представляю! Не хочу писать про Джейн Эйр. Мне не до рассуждений о садовнике Перси! Краем глаза вижу – Магда что-то пишет. Через несколько минут она кладет мне на стол записку. Тупо на нее смотрю.

– Ах, Элли! Ну, пожалуйста, давай снова дружить!

Я чуть было не сдалась. Но когда Магда складывает руки почти в молитвенном жесте и шепчет: "Пожалуйста, пожалуйста, ну, пожалуйста", – Надин начинает ее передразнивать. Они относятся к происшедшему как к глупой шутке. Для них это только игра, точно мы снова ссоримся по пустякам: кто из нас съел последнюю дольку шоколада и кого назвали жадным поросенком, который обиделся и ушел. Тогда они разыгрывали свою глупую пантомиму, и она помогала разрядить обстановку.

Но сейчас ничего не выйдет. Беру записку Магды. Читаю слова «прости», "ошибка", «выпивка», "слезы", «поцелуй». Снова представляю себе, как Магда целуется с Расселом. Нет, этих слов мало. Магда все у меня отняла! Ей даже Рассел не нужен – просто ей хотелось показать, что она может кому угодно вскружить голову.

Да ну ее! Не хочу больше дружить ни с ней, ни с Надин. Беру письмо, разрываю его пополам и кидаю на пол. Магда краснеет и глядит на Надин. С гордо поднятой головой смотрю в другую сторону. Подскакиваю на месте от окрика миссис Мэдли:

– Элли, не бросай бумагу на пол!

– Простите, миссис Мэдли, я отнесу ее в мусорную корзину. Там ее место!

Лезу под парту, достаю письмо и скатываю каждую половинку в маленький шарик. Подхожу к мусорной корзине и с размаху их туда кидаю. Того и гляди, подпрыгнут, как мячики.