Текст книги "Девчонки в слезах"

Автор книги: Жаклин Уилсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Глава седьмая
ДЕВЧОНКИ ПЛАЧУТ, КОГДА У ПОДРУГ ЕСТЬ ОТ НИХ СЕКРЕТЫ

Уроков я не сделала – ничего не попишешь! Беру альбом для рисования и делаю маленькие наброски Мертл. Интересно придумывать для нее наряды. По-моему, больше всего ей идет голубой комбинезончик с вышитыми маргаритками. К нему полагается одна сережка-маргаритка, которая будет красоваться на большом ухе. Экспериментирую с обувью. Рисую балетные туфельки, сапоги и босоножки с многочисленными ремешками. Снабжаю рюкзачком на случай ухода из дома.

Потом сочиняю всевозможные приключения. Бедной мышке предстоит множество испытаний. Похоже, она превратилась в героиню мышиной мелодрамы. Коты ее преследуют, собаки идут по пятам, и банда хулиганов-крысят не дает прохода. Она устраивает роскошное пиршество в кухне и чуть не попадает в мышеловку. У мышки болит лапка, и за ней ухаживает добрая хомячиха (Помадка вновь воскресла). Мертл отправляется в долгое ночное путешествие с готической крыской, у которой на хвосте прицеплено двадцать колец, – они едут на рок-фестиваль грызунов.

С головой погружаюсь в волшебный мир Мертл и отвлекаюсь от осложнившихся отношений папы и Анны. Слышу, как встает и плещется в ванной Анна. До меня доносится надоедливый голосок Моголя – его одевают и умывают, но не могу определить по интонации Анны, в каком она настроении.

Может быть, все нормально? Вдруг у папы есть уважительная причина, из-за которой он полночи не приходил домой? Возможно, они с Анной помирились. Может, за завтраком они, как прежде, будут поглощены друг другом? Всегда терпеть не могла, когда папа обнимал Анну за талию и та к нему прижималась, а сейчас бы все на свете отдала, лишь бы снова увидеть, что им хорошо вместе.

Но когда я спускаюсь в кухню, никто не держится за руки, никто ни к кому не ласкается. Анна тихо разговаривает с Моголем, убеждая его поесть хлопьев, и позволяет сидеть у себя на коленях, пока он ест. Папа стоит у раковины, пьет кофе из кружки, ни на кого не смотрит и молчит, словно мы не его семья. Вижу красные глаза, бледное лицо Анны и злюсь на папу. Почему он позволяет себе распоряжаться ее и нашими жизнями?

– Папа, можно мне с тобой поговорить? – поднимаясь, спрашиваю я.

– Что? Послушай, Элли, я тороплюсь. Это не может подождать? – отвечает папа, ставя кружку на стол и направляясь к двери.

– Нет, не может, папа! – восклицаю я. – Ответь, пожалуйста, что происходит? Где ты был прошлой ночью?

– Не надо, Элли, не сейчас, – останавливает меня Анна.

– А почему нет? Почему нельзя спросить? Почему ты так поступаешь?

Я стою перед ним, подняв подбородок и сжав кулаки.

Папа сердится, глаза у него сверкают.

– Это не твое дело, Элли, – отвечает он и проходит мимо. – Тебя это не касается.

– Ошибаешься! Очень даже касается! – кричу я.

– Не надо, подумай о Моголе, – просит Анна, когда папа выходит.

– Но это и его касается! – кричу я и бегу за папой в коридор. – Ты не имеешь права не считаться с нами, папа. Разве ты не видишь, какую боль ты причиняешь Анне? Только потому, что ей завидуешь!

– Ты думаешь, я ей завидую? – спрашивает папа, открывая входную дверь.

– Да, потому что Анна преуспевает и ты не можешь с этим примириться. Типично мужское отношение – вы не любите быть в тени. Ты не разрешал маме работать, хотя она была очень талантливым художником.

– Ты ничего об этом не знаешь. Твоя мама сама не желала работать. Она хотела сидеть с тобой дома.

– Да, но, держу пари, она бы не стала сидеть дома, когда я пошла в школу. Мама была блестящим графиком, а Анна – великолепный дизайнер. А у тебя здорово получается делать нас несчастными!

– Спасибо, что сказала, – говорит папа, хлопнув дверью.

Стою и думаю, а не выбежать ли мне за ним с криком на крыльцо? Может быть, я уже достаточно высказалась? Вся дрожу. Выходит Анна, обнимает меня и уводит в кухню. Она наливает мне чашку чая. Моголь смотрит на нас во все глаза. Хлопья падают с ложки на рукав свитера.

– Ты кричала на папу, Элли, – говорит Моголь. – Тебе попадет.

– Мне все равно, – говорю я, потягивая чай.

Зубы стучат о фарфор чашки. Смотрю на Анну:

– Прости, я не смогла сдержаться.

– Понимаю, – утешает Анна и гладит меня по плечу. – Не волнуйся, Элли. Может быть, все еще образуется.

– А вдруг нет? – обняв ее, спрашиваю я.

По пути на остановку гадаю, чем все может закончиться. Играю в детскую игру – пытаюсь не ступать на выбоины в асфальте. Если мне это удастся, Анна с папой не расстанутся. Когда-то я об этом мечтала. Хотела, чтобы Анна с Моголем убрались, а я осталась с папой. А сейчас мне этого совсем не хочется. Не хочу оставаться только с папой или с папой и его новой подружкой. Мне, как и Расселу, будет с ними плохо.

Вспоминаю о нем с нежностью и без конца поворачиваю кольцо. Может быть, мы всегда будем вместе и когда-нибудь заживем своим домом. Нам больше никогда не будет одиноко – ведь мы есть друг у друга.

Закрываю глаза и шепчу про себя его имя и снова чуть не сталкиваюсь с высоким блондином, парнем моей мечты. Чуть было в него не врезалась!

– Ох! Чудом удалось избежать аварии! – смеется он.

– Не волнуйся! Я слежу за своим рюкзаком – боксерской грушей.

– Сегодня не очень спешим? О ком ты мечтала? О друге?

– Может быть, – покраснев, отвечаю я.

– Как мило! Настоящее чувство, да?

– Надеюсь.

Не надеюсь, а знаю. Думаю о Расселе всю дорогу в школу. Вспоминаю, как он только вчера меня целовал. При мысли о его ласках руки-ноги подкашиваются. Но внутренним зрением вижу, что Элли-слоник опускает голову и печально волочит хобот, когда ее заставляют выполнять новые трюки для Рассела, потому что знает, она моя, и хочет слушаться только меня.

Скорей бы увидеться с Магдой и Надин! Ужасно хочется рассказать им про папу с Анной и узнать, что они думают по поводу их размолвки. Еще не терпится расспросить о Расселе и получить совет, что можно себе позволить наедине с ним. Мы часто это обсуждаем. У нас даже есть номера для каждого этапа. Надин оказалась в конце списка с Лайамом, а Магда, наоборот, вела себя крайне сдержанно и настаивала на том, что ничего, кроме поцелуев, не было, потому что приберегает самое главное для серьезных отношений. Но у нас с Расселом все серьезно, поэтому мне и нужен их совет. Когда я вхожу, они обе уже в классе – сидят, прижавшись друг к дружке на парте, и болтают ногами. Надин что-то шепчет Магде, и они прыскают со смеху.

– Привет, над чем смеемся? – спрашиваю я.

Они смотрят друг на друга, и Надин еле заметно качает головой.

– Ничего особенного, – отвечает она.

– Дурака валяем, – говорит Магда.

Смотрю на них и слышу, как глухо бьется сердце. Ничего себе! Смеются над чем-то личным, а со мной не хотят поделиться. Мы же всегда все друг другу рассказываем! Мы же лучшие подруги! Вдруг чувствую себя малышкой, которую в детском саду не пускают в домик Венди, когда сами там играют.

– Да что на вас нашло? Это же я, Элли!

Вдруг меня осеняет:

– Вы надо мной смеетесь?

– Вовсе нет, – говорит Магда, но не смотрит мне в глаза.

– Магз, Надди, вы же умирали со смеху, а как только увидели меня, сразу примолкли. Значит, вы точно надо мной смеялись.

– Хватит, Элли, не будь параноиком! – восклицает Надин, соскальзывает с парты и начинает искать щетку для волос в школьной сумке. – Если хочешь знать, мы смеемся из-за мальчика.

– Из-за какого мальчика? Уж не из-за моего ли Рассела? – сердясь, спрашиваю я.

– Ух, твой Рассел! Изображаете из себя влюбленную парочку. А не ты ли меня пилила и говорила, что нехорошо бросать подруг, когда я гуляла с Лайамом?

– Помнишь, как ты на меня сердилась, когда я уходила с Миком? А сейчас даже не приходишь ко мне, чтобы помочь похоронить бедную Помадку. Просто уносишься с Расселом.

Смотрю на них и не верю своим глазам. Что это на них нашло? Мы же не ссоримся? Терпеть этого не могу! Они мои лучшие подруги, Надин и Магда, и всегда так много для меня значили. Я и не представляла, что они расстроятся из-за того, что я не пошла с ними к Магде на похороны Помадки, и я не уверена, действительно ли Магда сильно переживает из-за своей хомячихи. Когда Помадка была жива, нельзя сказать, что она слишком о ней заботилась. И все-таки мне неудобно, что я не пошла на похороны зверька.

– У вас все хорошо прошло? – робко спрашиваю я.

– Конечно! А ты как думала? – отвечает Надин.

– Да, Надин сделала чудный гробик. Она выкрасила коробку из-под туфель в черный цвет и проложила ее фиолетовым шелковым шарфом. Я завернула бедную Помадку в черную кружевную перчатку. Бедняжка выглядела очень мило, хотя уже начала разлагаться и пахнуть. Бедолага! – печально вздыхает Магда.

Мне стыдно, и я начинаю себя ругать за то, что не пошла.

– Мы устроили потрясающие готические похороны. Скорее всего, как у викингов, потому что отправили бедную Помадку на паруснике прямо в Валгаллу[1]1
  В скандинавских мифах – рай, куда попадают воины, погибшие в битве.


[Закрыть] для хомячков.

– Мы хотели выкопать могилу, но у Магды оказалась только старая пластмассовая лопатка для песка, и я сломала два ногтя, пытаясь выкопать ямку, поэтому мы и отправили Помадку вниз по реке.

– Во время процессии на нас были черные вуали. Мимо на велосипедах проезжали мальчишки и начали что-то вопить нам вслед, а я сказала, что у нас похороны. Тогда они почувствовали себя неловко и стали нас расспрашивать, но Надин послала их куда подальше.

– Они вели себя как маленькие!

– Десятиклассники!

– Вот я и говорю, дети! – восклицает Надин.

– И все потому, что ты встречаешься с девятнадцатилетним парнем?

Надин смотрит на Магду. Магда отвечает ей взглядом, и они ухмыляются.

– Да в чем, наконец, дело? Магда, Надин, расскажите мне!

Но в класс входит миссис Хендерсон в своих кроссовках и просит нас вести себя тихо. Придется выяснить позже.

Глава восьмая
ДЕВЧОНКИ ПЛАЧУТ, КОГДА ПОДРУГИ НАЗЫВАЮТ ИХ ТОЛСТЫМИ

Придется ждать обеда. На перемене нет времени. Миссис Хендерсон задерживает нас на физкультуре, и мы торчим на проклятом хоккейном поле[2]2
  Хоккей на траве – популярная игра в английских школах для девочек.


[Закрыть] до самого звонка. Еще целых пятнадцать минут уходит на душ и одевание. Рву колготки – слишком быстро пытаюсь их натянуть. Волосы вьются мелким бесом, и их невозможно нормально причесать. Хочется запустить щеткой в зеркало.

Ужасно комплексую по поводу собственной внешности. У Надин и Магды потрясающие фигуры. Надин изящная, гибкая и нежная. У Магды округлые формы, но там, где надо. У меня же всюду торчат лишние килограммы. Ненавижу свой живот, свисающий над трусиками, и противные большие бедра, особенно когда они сильно краснеют после бега по хоккейному полю.

Может, снова попробовать сбросить вес? Не буду сходить с ума, как в прошлой четверти… Расстаться бы только с несколькими килограммами…

На обед дают пиццу. Я сильно проголодалась и с удовольствием поглощаю большой кусок, заедая картошкой фри. Решаю пуститься во все тяжкие и выбираю на десерт большую булочку с кремом. Мы с Магдой и Надин идем в свой любимый уголок, на лестнице около раздевалки, где можно вволю поболтать. С трудом усаживаемся втроем на одной ступеньке я в серединке. Слава богу, кажется, мы снова подруги.

– Друзья встречаются вновь? – восклицаю я, обнимая их обеих.

– Конечно, дурочка! – отвечает Надин.

– Глупая ты, Элли. Мы же друзья навек, сама знаешь, – ворчит Магда.

– Тогда почему у вас от меня секреты? – спрашиваю я и слегка трясу их за плечи. – Ну-ка, быстро выкладывайте, а то сейчас стукнетесь у меня головами.

– Давай, Надин, расскажи, – велит Магда.

– Элли, обещай, что не будешь ворчать и делать большие глаза! – отвечает Надин.

– Конечно не буду. А что ты натворила?

– Ничего… Просто, помнишь, я рассказывала про парня по имени Эллис?

– Ну, что у тебя с ним было?

– Ничего. Честно. Мы только пожали друг другу руки, – продолжает Надин.

Магда прыскает со смеху.

– Не больно-то он тебе доверяет, Надди, – подзуживает она.

– Помолчи, Магз, – огрызается Надин.

Ну вот, опять началось. Что-то они от меня скрывают… Я этого не потерплю. Убираю руки с их плеч и пытаюсь встать.

– Элли!

– Ну куда ты собралась?

– Чувствую, что я здесь лишняя, – ворчу я.

– Прекрати, Элли!

– Садись, старушка!

Надин тянет меня за руку, а Магда обхватывает меня за коленки, и я сваливаюсь на них. Мы возимся, кряхтим, а потом хихикаем. Невозможно дуться, когда ты зажата между двумя смеющимися девчонками и не понимаешь, где чьи руки или ноги. Когда мы наконец вырываемся из этого клубка, Магда выпаливает:

– Надин познакомилась со своим другом в Интернете.

– Магз, ты же клялась, что не скажешь! – возмущается Надин.

– Что же вы мне раньше не сказали? Надо же – познакомиться в Интернете! Ты что, Надди, сдурела?

– Так я и знала, поэтому и не говорила тебе. Подумаешь, какое дело! Что здесь удивительного?

– Не хочешь же ты сказать, что познакомилась с ним на одном из чатов?

– Там они и встретились, – говорит Магда.

– Вот и нет. Мы встретились на сайте Xanadu. Я тебе о нем рассказывала, Элли. Это классный сайт, составленный из комиксов в готическом стиле.

– Да, помню, помню… Мне нравится их графика, особенно когда появляются окна разной величины и персонажи выходят прямо из черных линий.

– Хватит, прибереги свои знания для Рассела. С ним обсуждай графику, – ворчит Надин. – Мне просто нравится этот сайт из-за страшной истории и необыкновенной героини-девочки с длинными черными волосами и очень светлой кожей. Она немного похожа на меня…

– Только ты не ходишь всюду в черном бикини и высоких сапогах, – подшучивает Магда. – В общем, Элли, Надин познакомилась с этим парнем на сайте Xanadu, и теперь они каждый вечер переписываются по электронной почте. Я к ним вчера присоединилась после похорон бедной Помадки. Эллис классный, правда, немного наглый – вопросы, которые он задавал Надин… иногда были довольно пошлыми, ну, эти парни вечно…

– А о чем он ее спрашивал?

Магда мне рассказывает.

– Надин, скажи, что ты не ответила!

– Послушай, Магз, ну почему ты не умеешь держать язык за зубами? Элли ворчит прямо как моя мама, – жалуется Надин и закатывает глаза.

– Ты ведь маме об этом не рассказывала?

Глаза Надин практически исчезают.

– Ты что, спятила? Она сойдет с ума!

– Это ты, Надин, сошла с ума! Ну почему нельзя познакомиться с кем-нибудь нормальным?

– С нормальными скучно. Я не похожа на вас. Мне не нужны глупые мальчишки, как Рассел и Грег.

– Рассел не глупый! – протестую я.

– А вот Грег тупой, – жалуется Магда. – Целоваться он, может быть, и научился, только говорить с ним не о чем. Не то что Эллис – вот кто рассказывает удивительные вещи.

– Представляю!

– Нет, правда, Элли, он очень мило общается с Надин на романтические темы. Его письма похожи на стихотворения.

– Когда я написала ему сегодня утром, он сказал, что сочиняет обо мне стихотворение, – хвастается Надин. – Он называет меня "моя девочка Ксанаду".

– Ты ведешь опасную игру, Надин. Он как дурак-извращенец вообразил себе, что ты ходишь в черном бикини и высоких сапогах.

– Не смей обзывать его извращенцем! – краснея, отбивается Надин. – Ну и что в этом плохого? Безобидные фантазии…

– Я бы с ума сошла, если бы кто-нибудь представлял меня в подобном виде.

– Это трудно себе представить. Ты ведь толстая и будешь нелепо выглядеть в бикини и высоких сапогах, – выпаливает Надин.

Магда открывает рот от удивления. Наступает неловкая тишина. Не могу поверить, что это сказала Надин. Конечно, это правда, но от нее я никак не ожидала… Чувствую, как к глазам подступают слезы. От обиды меня пошатывает.

– Ну, пожалуйста, Элли, сядь, – просит Магда. – Не дуйся!

– Ты слышала, что она сказала?

– Да, но она не хотела…

– Она обозвала Эллиса извращенцем! – кричит Надин.

– Она тоже не хотела тебя обижать! – убеждает Магда.

Мы с Надин смотрим друг на друга. Мы произнесли вслух именно то, что хотели! Это не пустяковая ссора, которая через пять минут закончится. Это серьезная размолвка. Нашей дружбе может наступить конец. Действительно может!

– До свидания! – Я ухожу с высоко поднятой головой.

Спотыкаюсь, поднимаясь по ступенькам, и в голени что-то хрустит. Становится очень больно. Может быть, поэтому по щекам катятся слезы.

Глава девятая
ДЕВЧОНКИ ПЛАЧУТ, КОГДА ССОРЯТСЯ С ДРУЗЬЯМИ

Всхлипываю от обиды, но не хочу вытирать глаза, потому что Надин и Магда могут увидеть.

Надин и Магда. Не слышу за собой шагов, никто не обнимает меня за талию, никто не шепчет на ушко. Магда решила остаться с Надин. Теперь они лучшие подруги, а ведь Надин всегда дружила со мной, еще с детского сада. Когда мы поступили в школу «Андерсон», я первая познакомилась с Магдой. Надин ее долго недолюбливала. Мне всегда приходилось быть между ними посредницей, свинкой-арбитром. А теперь я просто свинка. Толстая свинья.

Не понимаю, как она могла… Как можно не щадить подруг?! Она же знает, как я переживаю по поводу своей полноты. Помнит, что в прошлой четверти я чуть не заболела анорексией. Неужели она хочет, чтобы начался рецидив и я снова стала думать об изнуряющих диетах?

Нет, я ей не поддамся! Не буду принимать злые слова близко к сердцу! Но когда днем в гордом одиночестве сижу за школьной партой, мне кажется, Надин написала у меня на спине большими печатными буквами "ЖИРНАЯ". Мне больно. Очень! Приходится постоянно потирать спину. Начинает ныть живот. Раздувается больше обычного – отвратительный арбуз, оттопыривающий юбку. Бью его под партой. Боль нарастает. Мне знакомо это неприятное ощущение. Начинаются месячные. Нужно мчаться домой, как только прозвенит звонок. На секунду задумываюсь: а вдруг Надин посмотрит в мою сторону? После обеда она упорно меня не замечает, хотя мы сидим недалеко друг от друга, и спокойно собирает сумку, болтая с Магдой. Магда с тревогой смотрит на меня. Она мне улыбается, но остается на стороне Надин.

Нет, не собираюсь ждать и надеяться, что они захотят со мной помириться. Да и не могу. Нужно мчаться домой в ванную. Быстро проверяю сзади юбку и убегаю.

– Элли, подожди! – кричит Магда. – Ну что ты ведешь себя как ребенок?

Как ей только не стыдно! Разве я веду себя по-детски? В моих поступках прослеживается здравый смысл взрослого. Надин полная идиотка, раз позволяет совсем незнакомому парню присылать глупые письма. Он может быть кем угодно. Само имя Эллис звучит подозрительно. А вдруг он и вправду извращенец?!

Я возмущена поведением Надин, но все равно ее люблю и не хочу, чтобы у нее были серьезные неприятности. Она ясно дала понять, что не хочет прислушиваться к моим советам. Может быть, стоит кому-нибудь рассказать? Например, ее маме с папой? Нет, нельзя. Надин меня убьет. Они с Магдой больше никогда не станут со мной разговаривать.

– Элли! Эй, Элли!

О господи! Рассел ждет меня возле школьных ворот. Чуть не пробежала мимо него.

– Ох, Рассел, прости!

– О чем это ты задумалась? Уж не обо мне ли?

– Я волновалась из-за Надин, потому что…

– Потому что ты только и думаешь что о ней и Магде, – раздраженно говорит Рассел. – Не понимаю, почему ты вообще со мной встречаешься? Тебе гораздо больше нравится ходить в своей девчачьей тройке.

– Если хочешь знать, мы поссорились. Я очень волнуюсь из-за Надин – она совсем спятила и…

– Она сумасшедшая. Послушай, забудь ты о ней и Магде! Пошли ко мне домой, и мы вдвоем чудесно проведем время.

– Не могу!

– Ну почему?

Не скажешь же ему, что нужно скорее бежать в ванную. Знаю, что с другом полагается говорить обо всем. Мы и обсуждаем разные темы, но только не эту. Мне неловко.

– Не очень хорошо себя чувствую, – честно признаюсь я. – Хочу поскорей пойти домой и прилечь.

– Пойдем ко мне и полежим вместе.

– Вот еще!

– Увидишь, каким нежным я буду! Помассирую тебе лоб, плечи… Все, что захочешь…

– Отстань!

Почему Рассел всегда такой навязчивый? Хорошо, что меня любят и обо мне заботятся, но недавно мне показалось, что Рассел проверяет, как далеко можно со мною зайти. Мне нравится, когда мы вместе, но иногда мне больше хочется, чтобы он относился ко мне как к личности, а не думал лишь о теле своей подружки Элли.

Тело меня подводит. Схватывает живот. Чувствую опасную влагу.

– Прости, Рассел, но мне правда нужно домой, – говорю я и пускаюсь бегом.

Прибегаю как раз вовремя. Анна оставила записку, что ушла в город встречаться с покупателем большой сети магазинов, который интересуется недорогими шерстяными изделиями для детей, выполненными по эскизам Анны, но произведенными в массовых количествах.

"Если дело выгорит, придется работать еще больше, поэтому я не уверена, что соглашусь, – нацарапала мне Анна. – Ты же знаешь, что происходит у нас с папой".

Обязательно соглашайся, Анна! Не думай о папе.

Читаю дальше. О боже! Моголь пошел пить чай к младшей сестренке Надин, Наташе.

"Надеюсь, буду дома около шести. Но если не смогу, пожалуйста, Элли, будь ангелом – сходи за Моголем", – пишет Анна.

Хоть бы ее не задержали! Не хочу идти к Надин, во всяком случае сейчас.

Приятно быть одной дома. Долго лежу в ванне с пеной и поглаживаю свой бедный распухший живот.

ЖИРНАЯ!

Нет! Не буду думать о Надин! И о Магде. И о папе. И об Анне с Моголем. И даже о Расселе. Буду думать о себе.

Насухо вытираюсь, надеваю старые удобные брюки и полосатый джемпер, сижу на кровати, положив ногу на ногу, и рисую мышку Мертл. Каких только приключений с ней не произошло! Она даже бежит в Лондон и становится мышью из подземки, скрываясь в тоннелях и каждый раз умирая от страха, когда мимо проносится поезд. Ее хорошенькая голубая шерстка становится черной как сажа, и она теряет кончик хвоста, едва не попав под тяжелый башмак тоннельного рабочего.

Конец обязательно должен быть счастливым. Маленькая девочка заманивает ее на платформу сэндвичем с сыром, заворачивает ее грязное тельце в бумажную салфетку и кладет себе в карман. Мертл уносят домой, моют, обихаживают и дарят ей чудный новый домик. Снова кукольный, но на этот раз он похож на настоящий мышиный особняк, оформленный в оригинальной синей гамме – с красивыми сине-белыми обоями в кухне, на которых изображены ивы, голубыми розами на стенах в гостиной и полночным синим небом, усыпанным маленькими серебряными звездочками, в спальне.

Дописав сказку, я нежно глажу малышку Мертл по нарисованной пастельным мелком головке – на последней картинке она уютно сворачивается калачиком под темно-синим ватным одеялом. Потом нахожу большой конверт и пишу на нем адрес. Прилагаю записку о том, что у меня нет специального бланка для конкурсной анкеты и я знаю, что немного запаздываю с подачей рисунков… Но не могли бы они все равно взглянуть на содержимое конверта? К шести часам Анна не вернулась. Похоже, папа тоже не торопится домой. Придется быть ответственной сестрой. По пути к Надин отношу на почту рисунки о мышке Мертл.

Иду по опрятной гравийной дорожке к дому подруги и сильно волнуюсь. В ушах гулко отдаются собственные шаги шарк, шарк, шарк. В животе екает – ек, ек, ек. Открывает мама Надин. У нее растерянный вид. Из кухни раздаются взрывы смеха – дети заразительно хохочут.

– Ах, это ты, Элеонора. Входи, дорогая. Я думала, придет твоя мама.

– Нет, я. Извините, Анну задержали на работе.

– Надеюсь, ты заберешь своего братца, милая? Он слишком уж разошелся. Перед сном это вредно. Опрокинул на себя стакан с соком, пришлось его переодевать. Хотела нарядить Моголя в Наташины джинсы и свитер, но он придумал кое-что пооригинальней…

Не успела она это вымолвить, как в комнату вбегает братишка, за которым гонится Наташа. Она в джинсах и тяжелых мальчишечьих ботинках Моголя, длинные волосы заправлены под бейсболку.

А братец? Только посмотрите на него! Нарядился в Наташино розовое праздничное платье с оборочками, прицепил на коротко остриженные волосы кучу розовых заколок, надел на руки огромное количество браслетов и скользит по полу в туфлях на высоких каблуках с бриллиантовыми пряжками.

– Привет, Элли-Бэлли, я твоя сестричка Моголина, а вот мой друг Нат, – пищит Моголь глупым фальцетом.

И это мой брат, трансвестит несчастный!

– Сию же минуту снимай платье – испачкаешь! – говорю я. – Пора домой!

Моголь не обращает на мои слова никакого внимания. Проносится мимо с веселым гиканьем и пускается в пляс – танцует канкан, еле удерживая равновесие на высоких каблуках. Наташа заливается веселым смехом, особенно когда он всем демонстрирует ее панталоны в рюшках.

– Оставь его со мной, – устало говорит мама Надин. – Иди поговори с подругой. Она в кабинете, работает на компьютере. В последнее время Надин часто пользуется Интернетом, когда делает уроки.

Можно подумать! Не хочу с ней встречаться, а с другой стороны, не говорить же ее маме, что мы в ссоре! Плетусь в кабинет. Надин сгорбилась у компьютерного экрана и самодовольно улыбается, читая какое-то сообщение. Когда я вхожу в комнату, она испуганно вскакивает, быстро закрывает сайт и, обернувшись, видит меня. Краснея, смотрим друг на друга.

– Надин!

Повисает небольшая пауза. Что на нас нашло? Мы ведь лучшие подруги – всегда ими были и навеки останемся!

– Пришла твоя жирная подружка, – говорю я дрожащим голосом.

– Ой, Эл, прости!

– А ты меня прости! – говорю я.

Бросаемся друг к другу и крепко обнимаемся.

– Какие мы дуры! – восклицаю я.

– Ну конечно, Элли! Я не хотела тебя обижать!

– И я не хотела вести себя как ханжа и зануда, ну, ты понимаешь… – говорю я, показывая рукой на экран.

– Знаю, что это небезопасно, – в Интернете встречаются разные придурки… Но Эллис другой, Элли! Он… Ой, он парень, о котором я всю жизнь мечтала. Рассказывает удивительные вещи… Ему все обо мне интересно, не болтает только о себе, как Лайам, и не пытается морочить голову, будто он мистер Крутой. Поверяет мне тайны: как всего боится, какой он застенчивый… Говорит, если мы когда-нибудь увидимся, он слова вымолвить не сможет.

– Ты же не собираешься с ним встречаться? – волнуюсь я, а в душе звенит предостерегающий колокольчик.

– Нет, нет, конечно, нет, – поспешно отвечает Надин. – Не смотри на меня так испуганно, Элли! Он замечательный, правда! Слушай, я сейчас тебе покажу!

Она включает компьютер и дает мне почитать некоторые письма Эллиса. Он действительно производит приятное впечатление. Рассуждает о сайте Xanadu и о том, что значит для него стиль фэнтези. Вспоминает, как целых пять раз читал "Властелина колец". Он считает, что это книга для мальчиков, a Xanadu любит за то, что там очень много говорится о девочках, которых он обожает. Эллис долго распространяется о том, что с двенадцати лет мечтал о необыкновенной, застенчивой девочке, как из готического романа, с которой мог бы делиться своими переживаниями. Он не хочет быть слишком назойливым и торопить события, но чувствует, Надин – именно такая девочка, только лучше, потому что очень красивая и гораздо симпатичнее актрисы, которая играет Ксанаду в телевизионном сериале.

– Потом он говорит об очень личном, Элли, и я тебе этого не покажу. Даже Магда не читала…

– Ну, Над, пожалуйста!

Она уступает. Читаю, а сердце тревожно бьется. В глубине души я все равно считаю, что это бред. Только подумайте – какой-то придурок пишет Надин письма на интимные темы, а ей всего четырнадцать лет! Но он действительно красиво сочиняет – никакой пошлости, нежно, трепетно и романтично. Я бы мечтала, мечтала, мечтала услышать это от Рассела!