Текст книги "Лили сама по себе"

Автор книги: Жаклин Уилсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 2

Вздрогнув, я проснулась. Услышала шарканье ног, а затем чьи-то крадущиеся шаги. Сжавшись от напряжения, я вскочила.

– Эй, эй, это я, малышка. Всего лишь я!

– Ой, мама!

Обхватив её шею руками, я крепко обняла маму. Она села на диван, и я вскарабкалась к ней на колени, как маленькая Пикси.

– А почему ты спала на диване, Лили? Бэкстер пинал тебя ногой?

– Я просто не могла спать с ребятами. Волновалась. Где ты была? Ты сказала, что вернёшься до полуночи.

– Эй, ну хватит на меня нападать! И тише, а то всех разбудишь.

– А который час?

– Не знаю. Может быть, пять? На час больше, на час меньше… Какая разница? – хихикнула мама.

– Мама, ты пьяна?

В темноте я не могла как следует рассмотреть её лицо, но голос её звучал ласковее, чем обычно, и язык будто чуть заплетался.

– Пьяна от любви, – сказала мама и снова захихикала.

Я соскользнула с маминых колен.

– Опять! – возмутилась я.

– Ах, хватит, Лили! Не будь такой занудой! Ой, как я счастлива, родная! Не могу поверить! Как я тебе говорила, я просто пошла в «Фокс» выпить стаканчик-другой – и встретила мужчину своей мечты.

– В «Фоксе»? – удивилась я.

Мужчины, которые туда захаживали, были все из нашего района – пожилые, краснолицые, с пивными животами или сердитые молодые парни с татуировками.

– Не в «Фоксе», родная. Я ведь пошла развлекаться дальше.

– Одна?

– Нет, я встретила Дженни с Джэн. Они тоже работали в столовой, помнишь? Ну, у них был девичник в честь Джэн, потому что её только что бросил парень. Они сказали, что идут в «Чэнсерс», и пригласили меня с собой. Мне действительно не хотелось, правда! Я ведь лет сто не была в «Чэнсерс» – там одна молодежь. Уже настроилась идти домой, – клянусь, так и было, но Дженни настаивала, и я поняла, что не могу их подвести в такой ситуации, – ну и пошла. Чуть было не отказалась, но тогда я бы никогда не встретила Гордона.

– Гордона? – Я попробовала выговорить это имя вслух. – Звучит шикарно.

– Ну, в некотором роде так оно и есть. Во всяком случае, он говорит с аристократическим акцентом, но старается вести себя скромно. Он такой милый! Если б ты только его видела, Лили! Он сногсшибательный, клянусь тебе!

– Как кто? – равнодушно спросила я.

Не знаю, как выглядел мой собственный папа, но отец близнецов Мики был здоровый, толстый и страшный, а папа Пикси, Пол, – тщедушный, слабый и длинный, однако в своё время мама и их считала сногсшибательными.

– Он как кинозвезда, правда! Как только я его увидела, сердце моё практически остановилось. Только подумай – блондин, голубые глаза, плоский живот – и такой загорелый. Ну, он всегда будет загорелым – ведь он живёт в Испании.

– Он испанец?

– Нет-нет, пока он там просто болтается – помогает дяде в ночном клубе. У него сейчас – как это там называется, когда дети из обеспеченных семей, прежде чем поступать в университет, слоняются целый год без дела?

– Свободный год, мама! Он же совсем ребёнок! Сколько ему лет, восемнадцать?

– Ему девятнадцать, и конечно, он ведёт себя не как ребёнок, уверяю тебя.

– Мама!

– У нас не такая уж большая разница в возрасте. Каких-нибудь семь лет. В любом случае я не сказала ему, сколько мне.

– А ты сказала, что у тебя четверо детей?

– Ну, я не хотела перегружать его информацией… ну, в общем, не сразу… Разумеется, я ему скажу.

– И что же, ты с ним снова встретишься?

– Конечно, сегодня вечером. Мы идём в «Палас». Он наводит справки обо всех больших клубах, потому что этот его дядя хочет развивать свой клубный бизнес в Испании.

– И он к нам придёт?

– Нет, ты что, думаешь, я спятила? Не хочу, чтобы он видел эту свалку. Это может его сразу отпугнуть. Я встречусь с ним в городе, хорошо?

– И ты считаешь, он и в самом деле явится?

– Эй! Что это ещё за выражения? Да, он придёт. Мы чудесно провели время, Лили. Я не буду вдаваться в детали, но поверь, это было замечательно. Как в песнях о любви, как в романтических фильмах… Мы просто смотрели друг другу в глаза и будто мчались на американских горках прямо в небо.

– Ох, мама, ничему-то тебя жизнь не учит! – зевая, сказала я.

– Подожди, Лили, вот вырастешь, тогда узнаешь, каково это…

– Я вообще не хочу расти. Буду как тот мальчик, Питер Пэн. Останусь навсегда маленькой и буду летать – вылечу из окна, взмою в небо и полечу в Нетландию.

– Что у тебя на уме, дурочка? Ну-ка, давай уложим тебя спать. Пойдём со мной, малышка!

И я пошла, и пригрелась в маминой постели. Как же было хорошо просто лежать рядом с мамой – мягко, тепло, уютно! Простыни пахли её духами. Никто из малышей возле меня не ворочался, не брыкался, не толкался острыми локтями. Я с удовольствием потянулась и быстро уснула.

Проснулась я только в одиннадцать, и то потому что у меня на голове прыгала Пикси. Я попробовала её обнять и затащить под одеяло, но она вся искрутилась, и я слышала, как на кухне шумит Бэкстер – он что-то кидал, будто разбрасывал кастрюли, и громко вопил.

– Дети! – пробормотала мама, пряча голову под подушку.

Она поднялась с постели только к обеду, и я опасалась, что у неё будет плохое настроение. Похоже, вчера она слишком много выпила. Но когда мама встала, она всех нас расцеловала, даже Бэкстера, затем приняла ванну, надела джинсы, футболку, шлёпки и сказала:

– Пошли, ребята! Давайте прошвырнёмся по магазинам!

Мы уже несколько месяцев не ходили в нормальные магазины. Сил у мамы хватало лишь на то, чтобы раза два в неделю сходить в «Лидл» или «Лондис»[5]5
  «Лидл» и «Лондис» – сети универсамов экономкласса.


[Закрыть]. Но теперь она всех нас собрала, оттерла влажной губкой Бэкстера и Блисс, как следует отскребла Пикси, обнаружив помаду и томатный соус у неё даже в ушах, и мы все отправились на автобус. Я везла Пикси в коляске, а мама держала за руку Блисс. Бэкстер ни с кем не хотел идти. Он уносился вперёд, а затем кругами прибегал назад, прыгая как сумасшедший.

– Веди себя прилично, а то папе скажу, – пригрозила мама.

Мики был единственным человеком, которого Бэкстер слушался. Бэкстер требовал, чтобы его очень коротко стригли, как Мики, и старался копировать его походку, раскачиваясь и засунув руки в карманы. Бэкстер и ругался как Мики. И сейчас он тоже ругнулся на маму, но она его встряхнула и велела закрыть свой рот, пригрозив сию же минуту увести домой. Бэкстер обиженно ссутулился, но тут подъехал автобус, и так как на втором этаже на переднем сиденье никого не было, они с Блисс промчались туда и стали играть в водителя автобуса. Мама с Пикси и я сели сзади. Мама посчитала, сколько у неё было с собой денег. Я с опаской заглянула в её кошелёк:

– Ты не забыла, что мне нужно десять фунтов на экскурсию в галерею? Все ребята уже сдали.

– Ох уж мне эта школа! Вечно они пристают со своими поборами! – возмутилась мама. – И зачем им без конца таскать вас во все эти поездки? Сидели бы в классе да занимались! Ты же не хочешь тратить своё время и мои деньги на поездку в какую-то старую и мрачную галерею, правда?

Я нервно сглотнула. Мистер Эбботт собирался отвезти весь наш класс на экскурсию, а я так любила мистера Эбботта… Он не кричал и не насмехался, как другие учителя. Он даже не ругал меня за грязные носки и нечёсаные волосы. Не вёл себя так, будто я не такая, как все. Он относился ко мне как к личности, задавал вопросы и всем своим видом показывал, что ему по-настоящему интересно услышать мои ответы. Мне хотелось поехать в галерею именно с ним, потому что он сказал, что мне понравятся картины. В школе я и сама очень любила рисовать. Я нарисовала ангела с огромными радужными крыльями, и он так понравился мистеру Эбботту, что он повесил его на стену.

– Это деньги на подарки малышам, – сказала мама.

Я вздохнула:

– Ладно, ладно.

– Тебя это тоже касается, родная. На самом деле ты можешь рассчитывать на большее, потому что ты так хорошо себя вела. Что бы ты хотела, малышка? Новые серёжки? Заколки? Браслетик?

– Мне! Я хочу серёжки! – подала голос Пикси.

– И я тоже, – прошептала Блисс.

– А ты, сынок? Тоже хочешь серёжки? – спросила мама, теребя непокорный ёжик на голове Бэкстера. – Длинные висячие серёжки с блестящими камешками?

– Отстань, мам, – сказал Бэкстер, сбрасывая её руку. – Я веду автобус. Ух! Из-за тебя я сбил двух старушек. Ничего! Они зануды… Я и до молодых доберусь – тр-р-р, ж-ж-ж…

– Мой сын – какой-то маньяк, – пробормотала мама.

– Ваш сын? – спросил толстый дядя, сидевший через проход от нас. – Неужели все они ваши дети? Вы похожи на их старшую сестру.

– Нет, я их мама, – ответила наша мама.

– Рассказывайте! Они вам не по возрасту.

– Я была слишком молодой невестой, – улыбнувшись, сказала мама.

Она родила меня в пятнадцать лет. Когда я была маленькая, нас всё время принимали за сестёр. Иногда мы даже в них играли. Мне больше всего нравилось, когда я была старшей сестрой, а мама – младшей, и она должна была меня слушаться. Мы играли во все эти чудесные игры, пока мама не связалась с Мики и у неё не появились близнецы. Когда он убрался мама сказала: «Слава богу! Избавились…» Но потом загуляла с наркоманом Полом и родила Пикси. Она, моя мама, теряет голову, когда дело касается мужчин. Даже с этим толстым дядей стала кокетничать – тряхнула волосами, разулыбалась…

– Где вам выходить? – спросил он.

– У магазинов, магазинов! – ответила Пикси.

– И у «Макдоналдса», – вставил Бэкстер. – Я подгоню автобус прямо ко входу. Нет, я въеду в «Макдоналдс», прямо к прилавку!

– Отлично, приятель, тогда я и себе куплю большой бигмак, – сказал толстяк. – А поехали все ко мне! И вы, ребята, сможете поиграть в моём красивом саду, пока мы с вашей мамой устроим в доме чудную вечеринку.

– Нет! Не ходи, мама! – прошептала Блисс, восприняв его предложение всерьёз.

– Мы с вами? – смеясь спросила мама. – Что вы себе позволяете, мистер?

– А почему бы и нет? Неужели ваш муж бродит где-то поблизости?

– У меня теперь новый парень, – похвасталась мама. Она глубоко вздохнула, и глаза у неё засверкали. – Очаровательный молодой человек, поэтому простите, мистер, я занята.

– Ну, тогда ему повезло, – сказал толстый дядя, что было очень мило с его стороны.

В автобусе не он один засмотрелся на маму. В тот день она выглядела совсем по-другому. С тех пор как умер Пол, она чаще всего завязывала волосы в скучный конский хвост, забывала о косметике и носила выцветшие старые майки и спортивные штаны, поэтому никто и не обращал на неё внимания. Но теперь, с завитыми волосами, накрашенная, в узком топе и хороших джинсах, она выглядела великолепно. Когда я на неё смотрела, у меня дух захватывало от гордости.

Подъехав к торговому центру, мы потратили немало сил, чтобы заставить всех спуститься со второго этажа автобуса. Бэкстер хотел быть водителем до самой последней секунды. Я буквально отрывала его руки от поручня. Блисс закатила истерику, вцепившись в меня и крича, что боится упасть. Пикси так выворачивалась на руках у мамы, что действительно чуть не упала. Потом наша коляска зацепилась за тележку одной старушки, но к нам подскочил молодой человек и помог маме. Казалось, она околдовала всех мужчин в городе.

– За мной, малыши! В магазин! В магазин! За покупками! – командовала мама, несясь вперёд на высоких каблуках. Пикси визжала от восторга в своей «гоночной» коляске.

Сначала мы пошли в торговый центр «Флауэрфилдс», потому что Пикси очень любила смотреть, как в холле у главного входа поют и танцуют плюшевые мишки. Бэкстеру они тоже нравились. Он топал и рычал как настоящий медведь. Бедная маленькая Блисс, уткнувшись в маму, боялась смотреть на огромных мишек – они её пугали.

– Какие симпатичные мишки, как из нашей любимой сказки «Три медведя»! – успокаивала я сестрёнку.

– Ничего не симпатичные! Они вас всех ещё съедят, – невнятно пробормотала Блисс и, засунув руку в рот, принялась сосать пальцы.

– У тебя в голове сказки перепутались. Это волк в «Красной Шапочке» всех съел, – уговаривала я.

– Я волк-медведь и сейчас тебя съем, Блисс, – зарычал Бэкстер, размахивая руками и тыкаясь лицом в испуганную мордашку Блисс. Сестрёнка завизжала, и мама встряхнула их обоих.

– Прекратите дурачиться, оба! – прикрикнула мама. – Пикси гораздо умнее вас, хоть и в два раза младше. Перестаньте возиться, а не то останетесь без подарков! Вы меня поняли?!

Но на самом деле она совсем не сердилась. Ей тоже нравились мишки, и она подпевала их незамысловатым песенкам, катя коляску и пританцовывая. Мы три раза посмотрели представление мишек и отправились по магазинам, потратив гораздо больше десяти фунтов, но я оставила это без комментариев. Однако я не смогла удержать язык за зубами, когда мама стала размахивать новой кредитной карточкой. Она сказала, что карту ей дала её подруга Дженни. Мне стало плохо, как только я это увидела. У мамы не должно было быть никаких кредитных карт. Когда она познакомилась с Полом, то влезла в кучу долгов и пыталась покупать вещи, используя краденую карту, угодив за это под суд. Я так боялась, что они отправят маму в тюрьму, но она притворилась дурочкой, и они, слава богу, отпустили её, ограничившись одним штрафом. Я была уверена, что, если она снова во что-нибудь вляпается, теперь этот номер у неё не пройдёт.

– Мама! – зашипела я, когда она замахала картой в «Клэр’с», покупая браслеты, блестящую заколку для Блисс, маленькую розовую сумочку и набор с помадой для Пикси.

– Прекрати дёргаться! – твёрдо сказала мама.

– Но тебе же нельзя!

– Заткнись! – сказала мама. Она подняла брови и удивлённо посмотрела на продавщицу: – Ох уж мне эти дети! Она куксится, потому что я не покупаю понравившиеся ей бусики.

Это было настолько несправедливо, что я чуть не расплакалась. Я только стояла, покраснев от стыда и дрожа от ужаса, что отберут кредитку, но, к моему удивлению, мама знала ПИН-код, и платёж прошёл. Бэкстер носился по всему магазину, тыча во всё пальцем и не переставая вопить:

– Фу, слишком розовое! У-у-у, девчачье!

Когда мы вышли из магазина, мама ткнула кулаком ему в живот и завелась:

– Фу, мерзкий, наглый, вонючий мальчишка! – Потом посмотрела на меня: – И нечего на меня пялиться! Я была готова тебе голову оторвать! Подумать только, что она мне устроила – представила дело так, будто я эту карту стащила!

– А что, разве не так?

– Говорю тебе, она у меня от Дженни!

– А где она её взяла?

– Ну-ка прекрати, Лили! Ты кто, один из персонажей «Чисто английского убийства»?[6]6
  «Чисто английское убийство» (The Bill) – британский детективный сериал (1984–2009).


[Закрыть] Ладно, раз у меня сомнительная карта, подарка не жди.

– А я и не жду, спасибо! – сказала я и решительно зашагала по моллу.

Глаза у меня наполнились слезами, и я отчаянно заморгала. Я не плакса и, конечно, не собиралась реветь на людях. Я заставила себя бодро шагать, размахивая руками, будто мне нет ни до кого дела и ничто в мире меня не волнует. Я не слышала за собой грохота коляски и болтовни малышей. Разве они не идут за мной? Сердце в груди сильно забилось. Нет, может, им действительно всё равно?! Меня разозлила мама и ужасно надоели брат с сёстрами. Лучше быть одной.

– Я Лили, и я сама по себе, – бормотала я. Ступив на движущееся полотно эскалатора, я уехала на другой этаж. Поднимаясь, взглянула вниз. – Я Лили, и я летаю, – прошептала я, раскинув руки в стороны. Представила себе, как спрыгиваю с эскалатора и взмываю вверх, кружась под стеклянным куполом атриума, а внизу изумлённые покупатели показывают на меня пальцами. Руки сами собой поднялись, и я перегнулась через двигающийся поручень.

– Лили! Ты что это задумала?! Какого чёрта?! Смотри не свались! – вдогонку закричала мне мама, с трудом вкатывая на эскалатор коляску с Пикси и таща за собой Бэкстера с Блисс. Я ждала наверху, притворившись, что мне всё равно.

– Сумасшедшая девчонка! Ты во что играла? – возмутилась мама, с силой меня встряхнув. Потом она крепко обняла меня. – Мне показалось, что ты хочешь спрыгнуть с эскалатора.

– Ой, мам! Не сходи с ума! Я просто представила, будто умею летать.

– Летать?! Да это ты сошла с ума! Хватит играть в летающих шизиков!

Но позже, когда мы бродили по магазину игрушек, мама схватила с полки пару маленьких сверкающих крылышек для феи.

– Вот, Лили, это то, что тебе нужно, – сказала она, фыркнув от смеха.

– Ой, ха-ха! – сказала я, презрительно отбрасывая игрушечные крылья, хотя, если бы я была маленькой, как Пикси или даже как Блисс, я бы заставила маму их купить.

– А что, малышка? Серьёзно, что ты хочешь в подарок? – спросила мама, когда покупала Бэкстеру игрушечный автопогрузчик.

– Ничего.

– Ну ладно, хватит дуться! – уговаривала мама. – Вы только посмотрите на её лицо! Эй, не расстраивайся! Ути-пути-тути! – и она пощекотала меня, как маленькую, под подбородком.

– Перестань, мама! Прекрати! – взмолилась я, скорчившись от смеха. Я до смерти боюсь щекотки, и это меня всегда подводит – начинаешь хохотать, когда на самом деле злишься.

– Ну вот, наконец-то я узнаю свою девочку! – сказала мама, потрепав меня по щеке. – К нам вернулась моя маленькая мисс Улыбка. Давай, родная, скажи, чего тебе хочется, чем тебя порадовать, пока у меня хорошее настроение.

– Ну… можно мне большой альбом для рисования? Только для меня…

– Конечно, глупышка!

Мама не стала покупать мне блокнот из грубой бумаги в магазине, где всё продаётся по одному фунту. Она отвела нас в специализированный отдел для художников и купила огромный альбом с глянцевыми листами и большой набор новых фломастеров самых разных нежных оттенков – теперь я могла рисовать обычных людей, а не только девочек с ярко-красной кожей и волосами канареечного цвета. Мама потратила больше десяти фунтов, которые я хотела выпросить у неё на экскурсию, но она получала такое удовольствие от покупок, что казалось несправедливым напоминать ей об этом. Она купила нам конфеты, шоколад, пару журналов со знаменитостями для себя и комиксы для малышей. Она и мне хотела купить журнал, поэтому я выбрала «Мой красивый дом», чтобы было откуда черпать идеи для красивого дома моей мечты.

– Хочешь именно этот журнал? – сморщив нос, спросила мама. – Ты самый странный ребёнок на свете, Лили! Послушай, он же в два раза дороже остальных!

Но она всё равно его купила.

– Ну а теперь подошла очередь подарков и для меня, – сказала мама и направила коляску в большой модный магазин.

Теперь я не на шутку разволновалась. Каждый раз, когда она пользовалась картой, я боялась, что платёж не пройдёт. И даже если карта была настоящей, я знала, что в конце месяца у мамы не будет денег, чтобы расплатиться по счетам.

– Присмотри за малышами, пока я примерю этот топ и юбку, Лили. Ой, и вот это платье! Как думаешь, я в него влезу? Что с тобой? Опять это лицо?!

– Мама, но оно же стоит почти двести фунтов!

– Да, но не век же мне носить дешёвки с рынка! Ты же знаешь, сегодня вечером я иду в город и должна соответствовать…

– Но чем же ты за него заплатишь?

– Ты даже родилась старушкой. Нужно научиться получать удовольствие, когда есть возможность. Живи моментом, Лили! Вот мой девиз. Урви себе хоть капельку счастья, когда представится случай.

Мама стала примерять одежду. У топа был слишком большой вырез, некрасиво оголивший мамину тщедушную грудь.

– Ничего, я надену лифчик пуш-ап, и это всё исправит. А юбка сидит нормально, правда, Лили?

Юбка показалась мне слишком узкой и короткой, но стоила она не очень дорого, поэтому я сказала, что она великолепно смотрится. Я думала, мама остановится на юбке и топе, но она ещё и платье примерила. Оно действительно выглядело очаровательно – жемчужно-серое, шелковистое, облегающее…

– Ой, посмотри! Классное, правда? Подожди, вот когда Гордон меня в нём увидит… Ему ужасно понравится. Я знаю, что понравится.

– Гордон, Гордон, Гордон, – повторяла Пикси, хихикая над смешным именем.

– Кто это – Гордон? – спросила Блисс.

– Мой новый друг! – гордо объявила мама.

– Я твой друг, мама, – заявил Бэкстер. – Я поведу тебя на танцы в этом нарядном платье.

– Красивое, правда, родной? Как ты думаешь, мне его купить, да?

– Ну да, конечно, мама!

Я вздохнула. Ничего не поделаешь. Малыши её только подначивали, потому что ничего не понимали. Я разволновалась всерьёз. И дело было не только в кредитной карте. Из-за предстоящей встречи с Гордоном мама сильно разнервничалась. Я гадала, появится ли он вообще. В мыльных операх по телевизору я видела много подобных сюжетов. Молодые люди иногда увлекались женщинами постарше, но их отношения никогда не длились долго. Бывало, что богатые сходились с бедными, но чаще всего лишь на одну ночь. Гордон был молодым и шикарным, а мама – бедной, и к тому же старше его. И у неё было четверо детей.

Возможно, именно поэтому ей нужно было купить платье в обтяжку, а также юбку и топ для другого выхода. Она всё это приобрела и постоянно залезала рукой в пакет, чтобы лишний раз прикоснуться к вещам и нежно их погладить.

На ланч она повела нас в «Макдоналдс», купила всем гамбургеры и картошку фри, а сама сгрызла только несколько штучек.

– Мне сейчас не до еды, – объяснила она. – Кроме того, для этого платья нужен совершенно плоский живот – оно должно лучше облегать фигуру.

– Мама, тебе нужно поесть.

– Наверное, мы с Гордоном будем ужинать под звуки скрипки в каком-нибудь шикарном месте с приглушённым освещением и официантами…

– Ты всё выдумываешь!

– Ну почему мне нельзя немного помечтать? Ты же постоянно этим занимаешься, Лили!

– Да, но ты взрослая, и ты слишком много сочиняешь.

Мама подошла ко мне совсем близко.

– Не порти мне этот вечер! – прошептала она.

– Я просто не хочу, чтобы тебя обижали! – ответила я.

– Маму будут обижать? – с тревогой спросила Блисс.

– Нет, конечно, нет, детка! Я иду развлекаться и проведу самую незабываемую ночь в своей жизни, – сказала мама.

– С Гордоном, – сказала Пикси, посасывая чипс.

– Он будет нашим новым папой? – спросила Блисс.

– Нет, любимая, – смеясь, ответила мама.

Я с облегчением вздохнула. По крайней мере она не совсем сошла с ума, чтобы в это поверить.

Мы поехали домой на автобусе, а потом мама провела несколько часов нежась в ванне – накладывала на лицо грязевую маску, выщипывала брови…

Бэкстер носился со своим автопогрузчиком по балконной галерее, а Блисс с Пикси, нацепив новые украшения, играли во взрослых леди.

Я сидела за кухонным столом со своим новым альбомом, фломастерами и журналом. У меня было всё, чего всегда так не хватало, – собственное пространство, никто мне не мешал, но почему-то я не могла толком воспользоваться своим драгоценным свободным временем. Быстро пролистала журнал, тут и там на страницах мелькал то бархатный диван, то расписной столик, но мне никак не удавалось ни во что вникнуть по-настоящему. Принялась рисовать идеальную гостиную на первом листе альбома, но диван на большом белом ковре получился слишком маленьким, скукожившимся чуть ли не до размера туфли. Никак не могла придумать подходящие ножки к своему столу, поэтому он норовил завалиться набок, а ваза с апельсинами и яблоками была готова вот-вот опрокинуться.

Я вырвала из альбома лист, смяла его и запулила им в комнату.

– Ох уж этот мне характер! – воскликнула мама, прошлёпав босиком в кухню.

На ней был старый выцветший розовый халатик, но сама она была яркой. Мама сполоснула волосы оттеночным шампунем для придания им золотистого оттенка, наложила на лицо роскошный макияж, а ногти на руках и ногах покрыла голубым лаком.

– Ну, как я тебе? – спросила мама, потряхивая пальцами.

– Как будто тебе ногти плесенью покрыли.

– Большое спасибо! Этот лак называется «Голубая луна». Это новый модный цвет. Все модели его носят. Неужели он тебе не нравится, Лили?

– Красивый! – сказала я. Она смотрела на меня с такой надеждой. – Ты замечательно выглядишь, мам. Правда замечательно!

– Как думаешь, на сколько лет я выгляжу?

– Молодо.

– Да, но насколько молодо?

– Лет на пятнадцать?

– Ты смеёшься надо мной? На самом деле я выгляжу гораздо лучше, чем в пятнадцать лет, когда у меня торчал большой живот и всё лицо было в прыщах. Боже, какая я тогда была страшная! Я думала, что жизнь моя кончилась и больше в ней никогда не будет ничего хорошего.

– Из-за меня? – поинтересовалась я упавшим голосом.

– Но я оказалась не права, верно? – спросила мама, обнимая меня. – Ты самое лучшее, что было в моей жизни, Лили. Ты не просто дочка – мы с тобой лучшие подруги, правда?

– Да, правда, – ответила я, обнимая её в ответ. Я потёрлась щекой о её щёку.

– Осторожно, не размажь мне пудру! Послушай, я всё думаю по поводу сегодняшнего вечера. Меня мучит совесть, что вчера я оставила вас одних. Наверное, нужно, чтобы кто-то побыл с вами. Я хотела попросить Дженни или Джэн, но у них наверняка уже есть планы на вечер, потому что сегодня суббота. Как ты думаешь, а если попросить старушку Кэт с нашей площадки посидеть с вами?

– Мам, я терпеть не могу бабулю Кэт. Она же чокнутая!

Эта старуха очень любила красить волосы чёрной краской, от которой почти облысела, и теперь сквозь редкие чёрные лохмы у неё просвечивал голый череп. Из-за плохого зрения она уже не могла нормально краситься, поэтому вокруг глаз у неё были размазаны синие тени, а губы накрашены ярко-красной помадой цвета почтового ящика[7]7
  Как и классическая телефонная будка, красный английский почтовый ящик является одним из самых известных символов Великобритании.


[Закрыть], которая, въевшись в морщины, делала её лицо похожим на клоунскую маску. Я могла бы ей посочувствовать, но она была вредной и кричала на нас, детей, а ещё говорила гадости про маму за её спиной.

– Ну да, в последнее время она сдала – на днях я видела, как она идёт в магазин в халате и тапочках. Ладно, не Кэт. Я не хочу обращаться к нашим соседям-иностранцам – никто из них не говорит по-английски. Да, и не к этой Алисе, забыла её фамилию, – она уж точно работает в районном отделе опеки. Ну, может, мне позвать Мики? Он ведь уже давно не видел близнецов, правда?

– Мама, пожалуйста, ну пожалуйста, не зови Мики!

Он был гораздо хуже вредной Кэт или любого другого нашего соседа. Мики был здоровым, с выпирающими мускулами и страшными зубами, прямо как его собака Рекс. Бэкстер считал его лучшим и повсюду за ним таскался, но Блисс так его боялась, что каждый раз, когда он к ней приближался, начинала дрожать. Он никогда её не бил, и нас, в общем, почти не трогал, но я видела, как он ударил маму, и поэтому его ненавидела. Меня он тоже не любил. Называл «хитрой Лил» и велел «прекратить на него пялиться».

– Послушай, пора бы и Мики внести свою лепту в ваше воспитание. Он же ваш папа.

– Нет!

– Ладно, отчим. Но он был готов и тебя воспитывать. Позвоню-ка я ему и попрошу помочь.

– Ой, мама! Не надо, пожалуйста! – взмолилась я, но она не послушалась и позвонила ему со своего мобильного:

– Эй, это ты, Мики? Это говорит Кейт, малыш. Что? Нет, с близнецами всё в порядке. Но они по тебе скучают, особенно Бэкстер. Да, он по-настоящему скучает по своему папе. Поэтому я и подумала: не мог бы ты прийти к нам сегодня вечером? Да, я знаю, что сегодня суббота. Ты куда-то идёшь? Послушай, дорогой, я тоже хочу сегодня куда-нибудь выйти. Держу пари, ты с дружками отправишься в «Кинг Эдвард», я тебя знаю. Что? Я не хочу, чтобы ты пришёл в другую субботу. Я хочу, чтобы ты пришёл прямо сейчас. У меня действительно очень важное свидание в городе. Этот потрясающий молодой парень…

Какой же она была дурочкой! Будто Мики придёт, когда она ему такое сказала. Но она не могла не похвастаться Гордоном. Потом, видимо, Мики грубо её перебил.

– Что? – рассердилась мама и, так же грубо ему ответив, повесила трубку. – Какой подлец! – продолжала она возмущаться, тяжело дыша. – Что ж, пусть катится ко всем чертям!

– А что он сказал?

– Не важно! Я ему покажу! Думает, что раз он меня бросил, я теперь никому не нужна. Да как он смеет! Ох, если б он только увидел Гордона! Говорю тебе, он бы очумел.

– Я рада, что он не придёт. Терпеть не могу Мики! Послушай, не нужна нам никакая няня! Всё будет хорошо!

– Да, но я могу и допоздна не вернуться. Действительно допоздна! Ну, типа, уйти на всю ночь… – сказала мама.

– Ничего. Ведь вчера с нами было всё в порядке, правда?

– Да, ты хорошая девочка, Лили! Я так благодарна тебе, родная! Ты ведь меня понимаешь? Я не хочу оставлять вас одних, но у меня нет выбора, да? Не часто попадаются такие парни, как Гордон. Их нужно хватать при первой возможности!

К чаю мама приготовила нашу любимую еду – сосиски с тушёной фасолью. Пока мы ели, она переоделась в своё серое платье и подправила косметику. Затем она вошла в кухню и закружилась на месте.

– Я нормально выгляжу? – спросила она.

– Ещё бы! – восхитилась я.

– Ты чудесно выглядишь, мам! – пролепетала Блисс.

– Чудесно, чудесно, чудесно! – захлопав в ладоши, повторила Пикси.

Бэкстер попробовал поприветствовать маму свистом, но ничего не получилось, потому что у него выпали передние зубы, – поэтому вместо свиста у него вырвалось нелепое шипение, что нас всех очень рассмешило.

Поцеловав нас на прощание, мама ушла.