Текст книги "Долина кукол"

Автор книги: Жаклин Сьюзан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 36 страниц)

– Сказала, что я, наверное, знаю, что делаю. И как всегда, она была не права.

– Когда я познакомлюсь с ней?

– Не знаю, Аллен.

– Ты намерена работать у Генри Бэллами всю свою жизнь? Это предел твоих мечтаний?

– Нет…

– Чего же ты все-таки хочешь, Анна?

– Не знаю. Знаю только, чего я не хочу! Не хочу возвращаться в Лоренсвилл. Уж лучше умереть. – Ее всю передернуло. – Не хочу выходить замуж… пока не полюблю. А я очень хочу полюбить, Аллен, страстно хочу. И детей хочу. Девочку. Хочу любить ее… быть близкой к ней…

Он широко улыбнулся.

– Славная моя девчонка, никогда еще ты не раскрывалась передо мной до такой степени за все то время, что я тебя знаю. У нас будет дочурка – теперь никаких возражений. – Он осторожно поднес палец к ее губам, когда она попыталась было что-то сказать. – И эта дочурка будет учиться в лучших школах и вращаться в высшем свете. Да с твоей-то внешностью и с твоим воспитанием я соберу вокруг нас таких людей, которые будут достойны нас. Найму специального секретаря по связям с прессой, и мы чудесно обыграем твое происхождение и воспитание. Вот увидишь, у нас с тобой все будет по-другому. Ньюпорт, Палм-Бич [22]22
  Ньюпорт – фешенебельный курорт в штате Род-Айленд, славится роскошными особняками и модными магазинами, в нем проводятся летние музыкальные фестивали и соревнования яхтсменов. Палм Бич – морской курорт на побережье Флориды, входит в агломерат курортов Майами.


[Закрыть] – и к черту Майами, к черту «Копу».

– Но я не люблю тебя, Аллен…

– Ты никого не любишь. Но я заметил искру в твоих глазах, когда ты говорила о том, что хочешь полюбить… хочешь иметь ребенка. Это – сокровенное, оно скрыто там, в самой глубине, оно только и ждет, чтобы выйти наружу. Ты принадлежишь к тому типу женщин, которые делаются неистовыми в постели, стоит им только отведать этого и войти во вкус.

– Аллен!

Он улыбнулся.

– Ладно, не отвергай того, чего ни разу не пробовала. Не люблю хвастаться, но опыт у меня есть. Я сумею разжечь тебя. В моих объятиях ты будешь просить еще и еще…

– И я еще должна выслушивать такое?!

– Хорошо. Ни слова больше. Не буду нажимать на тебя с женитьбой… до Рождества. Тогда и назначим число.

– Нет, Аллен…

– Я всегда добиваюсь чего хочу, Анна, а хочу я тебя. Хочу, чтобы ты любила меня, и ты полюбишь! А теперь – ни слова об этом до Рождества.

Все это было во вторник.

В среду весь состав «Небесного Хита» выехал в Нью-Хейвен готовиться к премьере, что была назначена на пятницу.

В четверг Генри Бэллами сказал:

– Да, кстати, Анна, завтра часовым поездом мы едем в Нью-Хейвен. Я забронировал тебе номер в отеле «Тафт».

– Мне?

– Разве тыле хочешь поехать? Мы с Лайоном должны организовывать премьеру, и я счел само собой разумеющимся, что тебе захочется там быть. В конце концов, Элен – твоя подруга, и ты в приятельских отношениях с крошкой О’Хара, которая тоже занята в шоу.

– С радостью поеду! Я ни разу не была на премьере.

– Ну, тогда пристегни привязной ремень, потому что премьера в Нью-Хейвене – это что-то исключительное.

декабрь 1945

Они встретились на Большом Центральном Вокзале. День был бодряще-холодным. Генри выглядел усталым и обрюзгшим, несмотря на то, что был свежевыбрит. Лайон Берк приветствовал его своей беглой теплой улыбкой.

Они сели в салон-вагон. Мужчины открыли свои «дипломаты» и с головой ушли в контракты и прочие документы. Поездка была для них лишь продолжением обычного рабочего дня.

Анна попыталась сосредоточиться на иллюстрированном журнале. Яркое солнце, бьющее в окно, заливало своим светом зимний загородный пейзаж. Это навело ее на мысли о Лоренсвилле. В Нью-Йорке забываешь, насколько холодной и унылой может бить зима. Неоновые огни, толпы людей, вечно куда-то спешащие, многочисленные такси на улицах превращают снег в слякоть, а слякоть – в грязную воду, которая быстро исчезает, и ты забываешь о голом, заброшенном ландшафте остального мира. Это зимнее одиночество. Долгие вечера, которые она проводила в большой чистой кухне с матерью и тетей Эми, Иногда – выходы в кино, в кегельбан или на партию в бридж. «Боже милостивый, – молилась она в душе, – благодарю тебя за то, что ты дал мне силы уехать. Никогда не понуждай меня вернуться, никогда!»

Поезд остановился у темного вокзала в Нью-Хейвене, оба «дипломата» со щелчком захлопнулись, и мужчины встали, разминая затекшие ноги. Лицо Генри заранее выражало усталость и всепрощение.

– Ну что ж, смело вперед, в самое пекле, – произнес он. Лайон взял Анну под руку.

– Пошли, моя девочка, ты непременно получишь удовольствие от первой в своей жизни премьеры в Нью-Хейвене. Мы не позволим Генри испортить тебе настроение.

– В Нью-Хейвене я бывал уже раз пятьдесят, – скорбно проговорил Генри, – и всегда вспоминаю, как я его ненавижу, только когда приезжаю сюда. Нью-Хейвен – это город вечных неприятностей, за исключением тех дней, когда здесь идет шоу с Элен Лоусон, – тогда это полная катастрофа!

Отель «Тафт» выглядел мрачным и неприступным.

– Освежись, приведи себя с дороги в порядок и спускайся к нам в бар, – сказал ей Генри. – И еще – на твоем месте я бы не звонил Элен. В Нью-Хейвене она страшный человек. Наверное, она еще в театре. Я зайду за ней, и мы зарегистрируемся в отеле вместе.

Анна быстро распаковала свою сумку. Номер был небольшим и наводил тоску, но ничто не могло погасить ее восторга. Она ощущала себя маленькой девочкой, впервые в жизни отправившейся в путешествие, и всю ее переполняло радостное ожидание, словно вот-вот, с минуты на минуту, произойдет нечто невыразимо прекрасное.

Подойдя к маленькому окошку, она посмотрела вниз, на улицу. На город опускались ранние зимние сумерки, и в этой полутьме проявлялся свет уличных фонарей. Через дорогу прямо против отеля неуверенно мигала неоновая вывеска небольшого ресторанчика. Анна резко обернулась на раскатистый телефонный звонок. Это оказалась Нили.

– Я только что с репетиции. Мистер Бэллами приезжал в театр к Элен. Сказал мне, что ты здесь! Я в диком восторге!

– Я тоже. Как у тебя дела?

– Ужасно! – выпалила Нили с обычной своей экзальтацией. – Вчера вечером у нас была генеральная репетиция. Шла до четырех утра. Элен хочет выкинуть еще один номер из выступления Тэрри Кинг. Тэрри вылетела из театра в истерике, а сегодня днем ее агент приезжал к Гилу Кейсу, чтобы все окончательно утрясти. Тэрри говорит, что Элен не имеет права выкидывать эту песню. А ее танец с «Гаучерос» – просто ужас. Могу спорить, что песню выкинут, а Чарли и Дику дадут от ворот поворот, – радостно добавила Нили.

– Все это ужасно. А Элен уже вернулась?

– Нет, она еще в театре, заперлась в своей гримерной с Генри Бэллами. Не могу понять, как они все это уладят.

– Хочешь сказать, премьера сегодня не состоится?!

– Да нет, занавес-то они так или иначе поднимут, – ответила Нили счастливым голосом. – Но путаница будет еще та. Анна, знаешь, Мэл здесь.

– Наверное, он приехал тем же поездом, что и мы.

– Нет, он приехал вчера вечером. – Немного помолчав, Нили сказала:

– Анна… я… у нас все было.

– Что «было»?

– Сама понимаешь.

– Нили… ты хочешь сказать?..

– Угу. Было очень больно, и особого удовольствия я не получила. Но потом Мэл все равно сделал так, что я кончила, только по-другому.

– О чем ты говоришь?

– Он спустился немного пониже, поцеловал меня прямо туда и сделал все языком.

– Нили!

– Да ладно, Анна, не будь ханжой. Если ты равнодушна к Аллену, то это вовсе не значит, что я – шлюха. Так вышло, что я люблю Мэла.

– Значит, ты считаешь, что поступила правильно?

– Ты чертовски права – я поступила абсолютно правильно. Мы оба хотим друг друга. Сейчас не обязательно жениться, чтобы заниматься этим. И сегодня Мэл уважает и любит меня ничуть не меньше, чем вчера. Даже больше, потому что теперь он по-настоящему меня любит. А я люблю его. И потом, мы пока еще не можем пожениться, он помогает своим деньгами. Но если шоу станет хитом и я смогу рассчитывать на сотню в неделю, то мы поженимся…

– Но, Нили… то, что ты сделала… – Анна поперхнулась от замешательства.

– Имеешь в виду, что разрешила ему целовать себя там? Послушай, Мэл говорит, что если двое влюблены, то все, что бы они ни делали друг с другом в постели, совершенно нормально. И потом, это ощущение не сравнимо ни с чем. Ух ты! Знаешь, я жду не дождусь сегодняшней ночи. И еще, Анна… когда он касается моей груди, я это чувствую у себя там. Готова спорить, что если кончать другим способом, то и половину всего не испытаешь…

– Нили, ради бога!

– А вот подожди, когда все это произойдет с тобой. Тогда сама поймешь. Увидимся после представления. Следи за моим выступлением. Я три раза выхожу во втором отделении.

* * *

Лайон ждал ее за столиком в баре.

– Генри все еще в театре, – он изобразил на лице сочувствие. – Я заказал тебе джинджер эль [23]23
  Джинджер эль – популярный в США безалкогольный напиток.


[Закрыть]. Правильно?

Она с улыбкой посмотрела на бокал.

– Может, мне следует научиться потягивать виски? Я чувствую, что даже официанты смотрят на меня косо.

– А ты смотри на них точно так же. Никогда и никому не позволяй заставлять себя делать то, чего ты сама не желаешь. Сохраняй свою индивидуальность.

– Думаю, у меня еще нет своей индивидуальности.

– Индивидуальность есть у каждого. Одна – подлинная, своя, а другая – напоказ, пыль в глаза. Я склонен считать, что ты испытываешь удовольствие от того, что в пятницу напоказ будешь играть роль пассивной девушки, пытаясь тем временем найти свое подлинное «я».

– Помнится, ты говорил, что по натуре я – борец.

– Думаю, что да, но только борец за других. Она отпила свой джинджер эль. Он предложил ей сигарету.

– Я не ошибся?

– Нет, по-моему, попал в самую точку, – она весело посмотрела ему в глаза. – Но я действительно боролась. Это когда…

– Да, ты приехала в Нью-Йорк. Но ответь мне, Анна, неужели это останется единственным славным достижением в твоей жизни?

– А в твоей? – глаза у нее вдруг яростно сверкнули. – Война окончена, но жизнь продолжается. Намерен ли ты снова бороться?

– Я борюсь уже сейчас, – тихо сказал он.

– По-моему, когда я с тобой, то никогда не говорю ни о чем пустом и легкомысленном, – криво усмехнулась она. – Но сейчас начала не я. И думаю, мне лучше выпить виски.

Знаком он подозвал официанта и заказал два виски. Подняв рюмку, она произнесла тост:

– Возможно, если я выпью это, то сумею сказать что-нибудь такое, что рассмешит тебя.

– Охотно посмеюсь. Но пить виски тебе вовсе не обязательно.

Она залпом выпила полрюмки и сказала слабым голосом:

– Вкус ужасный, и я все равно не могу придумать ничего смешного.

Он взял рюмку из ее руки.

– Почему для тебя так важно, чтобы я смеялся?

– Я видела тебя в тот вечер в «Ла-Ронд»… с Дженифер Норт. Ты очень много смеялся. Я думала об этом… – Анна опять взяла свою рюмку. – Что она тебе такое говорила? – Она сделала еще глоток.

– Давай допивай все. К тому же это была хорошая мысль. По крайней мере, сейчас ты борешься за саму себя.

– А за что борешься ты, Лайон?

– За тебя.

Их глаза встретились.

– За меня тебе нет нужды бороться, – тихо сказала она.

Он быстро сжал ее ладонь. Перстень Аллена больно врезался ей в кожу, словно мстя за эту ласку. Но она ничем не показала, что в палец ей впивается острый ободок. Глаза Лайона были так близки…

– Ну что ж, смотрю, вы оба уже выпили, – раздался голос Генри Бэллами. Он бодро приблизился к ним, подозвал официанта и заказал себе выпить.

Анна торопливо отдернула руку. Перстень поцарапал кожу. Генри со вздохом сел.

– Да валяйте, держитесь себе за руки, – небрежно позволил он. – Не обращайте на меня внимания. Вы же оба молоды, черт возьми, вот и радуйтесь этому. Нет, я серьезно: когда ты молод, то думаешь, что останешься таким навсегда. И вот однажды просыпаешься, а тебе уже за пятьдесят. И фамилии в некрологах – не каких-то незнакомых стариков, а твоих же сверстников и друзей.

Официант принес ему рюмку, и он залпом осушил ее.

– Продолжай, Генри, – рассмеялся Лайон, – хуже, конечно, ничего быть не может. – Протянув под столом руку, он вновь нежно сжал ладонь Анны.

– Может, – возразил Генри. – И на этот раз намного хуже. Либо Элен становится все несноснее, либо я старею.

– Элен всегда ведет себя как барракуда, пока шоу не пройдет в Нью-Йорке,

– непринужденно ответил Лайон.

Генри достал из кармана, записную книжку, раскрыл ее и посмотрел на столбик какого-то перечня.

– Желаете послушать ее претензии? И это касается только организаторов. Плохое освещение в ритмическом номере; во втором отделении от вечернего платья за милю несет потом; при исполнении песни оркестр играет слишком громко; песня Тэрри Кинг тормозит все действие, и та поет, как на похоронах; исполнение кордебалетом фантастических эпизодов сновидения затянуто; в конце каждой песни Элен свет на сцене выключается – это мы хотим, чтобы в ответ на аплодисменты она раскланивалась только один раз; дуэт нужно переделать в сольный номер – у партнера нет слуха; Тэрри Кинг играет свою роль неестественно, нарушает равновесие всего шоу. – Он сокрушенно покачал головой и подал знак, чтобы ему принесли еще рюмку. – Боже, до чего же я ненавижу этот бар, – проговорил он, оглядываясь по сторонам и приветствуя взмахами руки агентов и продюсеров, прибывших на премьеру.

– Ненавижу всех сукиных детей, что приехали сюда в надежде на провал. – Он улыбнулся какому-то человеку, проходящему по залу. – И все караулят Гила Кейса. Очень уж им нравится, когда провал терпит продюсер-джентльмен. Он у них в печенках сидит со своим гарвардским дипломом… – Генри опять тяжело вздохнул. – Это самый мерзкий бар на свете, и я провел здесь несколько самых мерзких вечеров в своей жизни.

Анна и Лайон заговорщически улыбнулись друг другу. Они-то знали, что здесь самое прекрасное место в мире. «Если бы только я могла остановить это мгновение, – говорила она себе. – Что бы потом ни случилось со мной в жизни, эта минута останется для меня самой счастливой из всех».

Они быстро поужинали в старомодном ресторане отеля. Генри и Лайон знали здесь почти всех. Из артистов здесь никого не было – в эту минуту они торопливо дожевывали бутерброды у себя в номерах и заново укладывали растрепавшиеся прически. Не обращая внимания на разговор и будоражащую атмосферу, Анна не сводила глаз с Лайона. Время от времени их взгляды встречались, и тогда они оба пристально смотрели друг на друга. Ей с трудом верилось, что это происходит с нею… происходит именно так, как она и надеялась… чувствовала… как ей и мечталось.

Генри подал знак, чтобы принесли счет.

– Анна, я вижу, ты вся на нервах перед премьерой: даже не притронулась к ужину. Ладно, поешь попозже. Гил Кейс закатывает после представления большую пирушку.

Все билеты были распроданы. Учитывая такое нашествие людей, так или иначе связанных с эстрадой, публика взвинтилась – точь-в-точь как на премьере в Нью-Йорке. Анна сидела между Лайоном и Генри в третьем ряду. Погас свет, и оркестр заиграл увертюру. Лайон нашел ее руку. Она ответила на его пожатие, от счастья голова у нее пошла кругом.

Шоу началось с яркого музыкального номера. Костюмы были чистыми, новыми и яркими. Девушки кордебалета, всего несколько часов назад растрепанные и непривлекательные, теперь в свежем персиковом гриме выглядели красавицами. Всего за несколько минут атмосфера в зале наэлектризовалась – неуловимые токи пробежали между зрителями и артистами.

Когда на сцене возникла Дженифер Норт, выхваченная ярким пучком света из остального кордебалета, по залу пронесся вздох изумления и восхищения. Она двигалась медленно, покачиваясь в такт музыке, в расшитом золотом платье, облегающем каждый изгиб, каждую линию ее невероятно красивой фигуры.

– Боже мой! – прошептал Генри. Он перегнулся через Анну. – Лайон, ее нельзя упускать. Здесь сидят Вейсс из «Твенти» и Мейерс из «Парамаунта» [24]24
  «Твенти Сенчури Фокс» и «Парамаунт Пикчерс» – крупнейшие киностудии Голливуда.


[Закрыть]. Контракт с нею заключат лет на пять, не меньше, это как пить дать.

– Но тогда он должен быть на весьма приличную сумму, – ответил Лайон. – Она сейчас вцепилась в Тони Полара и оставит его лишь в том случае, если предложенная ей сделка окажется настолько выгодной, что упустить ее будет невозможно.

– Тони никогда на ней не женится. Предоставь это мне.

– А вот и твоя подружка, – быстро сказал Лайон.

Анна успела лишь увидеть, как Нили исчезла в глубине сцены в сопровождении двоих юношей из кордебалета.

Когда на сцене появилась Элен, все действие застыло, ибо прием публики оказался настолько бурным, что граничил с истерией. Элен спокойно стояла посреди сцены, принимая горячую овацию с едва заметной улыбкой. Каждый был тут благодаря ей; зал был заполнен до отказа благодаря ей; каждый музыкант в оркестровой яме находился там благодаря ей; либретто было написано только для нее. Отделенная от зрителей рампой, Элен принимала их всеобщую любовь. Если бы здесь был Джино, и он бы аплодировал и буйствовал, как и все прочие. После представления он просил бы Анну «избавить его от Элен», но сейчас, в эту минуту, она была предметом поклонения всего зала.

Это шоу принадлежало Элен от начала и до конца. Каждая ее песня вызывала новый, еще более неистовый шквал аплодисментов. В зале были уже не зрители, а идолопоклонники, воедино сплоченные в обожествлении Элен Лоусон. Тот же самый резкий отрывистый смех, который заставлял Анну вздрагивать за столиком в ночном клубе, там, за рампой, казался естественным и звонким. Нили с блеском сыграла свою крошечную роль. Дженифер Норт вновь появилась уже в другом, сильно открытом платье, и публика наградила ее громом аплодисментов. Тэрри Кинг тоже аплодировали за две песни, голос у нее был нежнее и приятнее, чем у Элен. Однако Элен все равно оставалась непревзойденной. Само ее имя было олицетворением искусства.

– По-моему, Тэрри выступает хорошо, – прошептала Анна Лайону. – Но до Элен ей далеко. Заурядная исполнительница средней руки.

– К сожалению, внешность у нее выше средней, – ответил Лайон.

В антракте все столпились в тесном фойе. Гилберт Кейс поманил Генри, и они пошли за ним в бар по соседству.

– Гид, это лучшее шоу Элен, – сказал Генри, когда они выпили виски за стойкой.

– И я точно такого же мнения, дорогой мой, – широко улыбнулся Гил. – Подсократим немножко здесь, немножко там, и все будет как надо. Бостон мне не понадобится: сумеем все провернуть за месяц и в Филадельфии.

– Вполне возможно. Если только сокращать в нужных местах.

Они молча посмотрели друг другу в глаза. Кейс натянуто улыбнулся.

– Послушай, Генри, ты же знаешь – у меня связаны руки. Я не могу уволить Тэрри Кинг: у нее контракт на все представления этого шоу.

– Как ей это удалось? – спросил Лайон. Кейс пожал плечами.

– Отличный вопрос. Как ты думаешь, хоть одна мало-мальски приличная инженю согласится подписать контракт на иных условиях? Да ты посмотри, что вокруг творится. Бетти Мобайл – уволена в Бостоне: слишком хороши отзывы в прессе. Шерри Хэйнс – роль исключена из сценария. в Филадельфии: слишком хороши отзывы в прессе. Мне продолжать? Ты не подыщешь ни одной инженю для шоу Элен Лоусон, если не заключишь с нею контракт на все выступления. Если, конечно, тебя не устроит какая-нибудь корова.

– Элен не даст ей выступать на премьере в Нью-Йорке, можешь мне поверить,

– спокойно сказал Генри.

– Генри, умоляю тебя, поговори с ней, – взмолился Гил. – Если я уволю Тэрри, как я объясню это спонсорам? В этом сезоне, у меня идут еще два шоу, одно за другим. Эти спонсоры мне нужны. Если я уволю Тэрри, мне придется выплачивать ей по четыре сотни в неделю до первого июля да еще платить той, кто ее заменит. Учитывая гонорар Элен плюс ее проценты… понимаешь, я просто не могу пойти на это.

– Тебе обойдется куда дороже, если ты оставишь Тэрри. Да еще возникает масса осложнений. Если Тэрри Кинг останется, Элен начнет жаловаться на последовательность номеров или на оркестровку. Тебе придется просидеть недели три в Бостоне. Прикинь, во что обойдутся переезды и перевозка реквизита, – и ты увидишь, что потеряешь не меньше восьми тысяч в неделю. Потом Элен вдруг начнет критиковать все костюмы. Захочет, чтобы ты подыскал ей на стороне авторов слов к песням. А это, считай, еще минус двадцать пять тысяч, никак не меньше. Но стоит тебе только избавиться от Тэрри, и Элен все начнет нравиться в этом шоу, включая и тебя самого. И в Нью-Йорке ты сможешь запускать его сразу после Филадельфии. Видишь, как все просто.

Гила передернуло.

– Но ведь всегда можно найти какой-то компромисс… Генри молча кивнул. Гил вздохнул.

– Попытаюсь. Только я, пожалуй, староват для таких расправ.

Генри оставил несколько бумажек на стойке бара, и они вернулись в зрительный зал.

Второе отделение еще больше подогрело возбуждение публики. Элен спела две песни подряд, и ее трижды вызывали на бис. Шоу оказалось зажигательным .хитом. Публика ни в какую не желала отпускать ее со сцены, аплодисменты еще долго гремели после того, как занавес опустился окончательно.

Программка Генри оказалась вся в пометках относительно того, что надо выбросить, а что – заменить. Стоя в переполненном фойе, он напряженно морщил лоб.

– Судя по твоему лицу, можно подумать, что сегодня был полный провал, – шутливо заметила Анна.

– Нет, дорогая моя, просто я знаю, какие сражения еще предстоят. – Он улыбнулся. – Это ее самый крупный хит на сегодняшний день. Она превзошла самое себя. – Он вытряхнул сигарету из пачки. – Что ж, попробуем протиснуться за кулисы.

Вход в гримерную Элен походил на массовку. Весь холл был набит поклонниками, терпеливо ждущими своей очереди, чтобы торопливо, на ходу поцеловать звезду или поздравить ее с блестящим выступлением. Элен стояла в дверях. Толстый слой косметики, заметный вблизи, придавал ее лицу гротескный вид. Ослепительно улыбаясь направо и налево, она с показной сердечностью принимала восторженные возгласы. Заметив Генри, Анну и Лайона, пытающихся пробиться сквозь толпу, Элен весело крикнула им:

– Привет! Заходите ко мне! – и кивнула на дверь своей гримерной.

Когда Анна поравнялись с Элен, та прошептала ей:

– Вот только избавлюсь от этого сброда, и сразу поедем на банкет к Гилу,

– она повернулась к очередному поклоннику, ждущему своей очереди, и наградила его ослепительной улыбкой.

Когда они приехали, банкет был в полном разгаре, но при появлении Элен все стихли и повернули головы к дверям. На какую-то долю секунды воцарилась тишина, которая тут же взорвалась бешеной овацией. Элен приняла ее, улыбаясь, и по-свойски показала жестом, чтобы присутствующие продолжали веселиться. К ней тотчас подскочил секретарь шоу по связям с прессой, чтобы подвести ее к репортерам местных газет и к некоторым из наиболее крупных спонсоров.

Отведя Анну в укромный уголок, Лайон принес ей джинджер эль и тарелку подсохших бутербродов с куриным мясом.

– Горячее подают в том конце зала, – пояснил он, садясь рядом. – Я принесу тебе, когда немного рассеется.

– Я почти не хочу есть, – ответила Анна, отщипывая от одного из безвкусных бутербродов и бегло осматривая зал. – Я не вижу здесь Нили.

– К сожалению, на этот банкет приглашены лишь избранные. Кордебалет и хористки устроили вечеринку с танцами сами по себе.

– Но ведь это же ужасно!

– Вовсе нет. Сбросились, накупили куда более вкусных бутербродов, завалились к кому-нибудь в номер и прекрасно проводят время, перемывая косточки начальству и звездам.

Внезапно в зале опять стало тихо. Анна механически глянула на дверь. Оказалось – вошел ведущий постоянной колонки местной газеты Джим Тэйлор об руку с Дженифер Норт. Всякий раз, когда она видела Дженифер, та неизменно поражала ее своей не правдоподобной красотой. Анна наблюдала, как толпятся спонсоры в ожидании, когда их представят ей, и вновь ее удивила, с одной стороны – сердечность и приветливость Дженифер, а с другой – искренняя заинтересованность, которую та давала почувствовать каждому, кого ей представляли. Семенящей походкой к их столику подошла Элен и придвинула себе стул.

– А вы ребята не промах, уединились тут в уголке и знай себе воркуете. Боже, до чего я ненавижу эти банкеты! Но так уж Гилберт рассчитывается со спонсорами – дает им возможность пообщаться один вечерок со светилами шоу-бизнеса. – Последние слова она выделила особо, усмехнувшись при этом.

К ним подошел Гил Кейс.

– Там отличные цыплята «по-королевски». Есть кое-что из китайской кухни.

– Гил, почему на твоих банкетах всегда подают такое дерьмо? – спросила Элен.

– Это хорошая еда, мне ее рекомендовали в отеле…

– Они наверняка рекомендовали еще и ростбифы, но ведь это же такая дороговизна!

– Ну ладно, Элен, – ласково сказал Гил. – Сегодняшний вечер твой. Наслаждайся… – И он исчез в водовороте толпы.

– Эй, Гил! – воскликнула Элен. – Нам надо кое о чем поговорить с тобой. – Она вскочила со стула и бросилась за ним.

– У него нет ни единого шанса, – улыбнулся Лайон.

– Думаешь, она опять будет о своем – я имею в виду, насчет Тэрри Кинг? – спросила Анна.

– От своего она ни на дюйм не отступится.

– Может, мне следует поговорить с Элен, – задумчиво сказала Анна. – Ведь Тэрри Кинг выступает очень хорошо. Ей нужно дать шанс, она заслуживает этого. А с Элен ей все равно не сравниться. Я наверняка сумею убедить ее…

– Анна, и не пытайся. Иначе не сносить тебе головы.

– Нет, Лайон, мы же с нею подруги. Ведь в чем вся беда? В том, что Элен никто не воспринимает просто как человека. С нею легко говорить. Я знаю, она послушает меня.

Лайон взял ее руку и посмотрел прямо в глаза.

– Я верю, что ты говоришь серьезно. Анна… прекрасная Анна… каким же образом такая восхитительная девушка, как ты, попала в эту жестокую бешеную гонку? В эту круговерть? Тебе ведь только кажется, что ты знаешь Элен. Под театральным гримом у нее скрывается непреклонная и несгибаемая стальная воля.

– Ты не прав, Лайон. Я действительно знаю Элен. Мы беседовали с нею по ночам, поздно, целыми часами, тогда маска была снята, и она говорила от чистого сердца. Она замечательный человек. Вся ее грубость и жестокость – это наносное. Никто не удосуживается взять и копнуть чуть глубже.

Он покачал головой.

– Могу согласиться, что такая светлая сторона существует, но это не главное в Элен. Возможно, лишь какая-то неуловимая грань, которой она поворачивается к окружающим крайне редко и которая, сверкнув, тут же гаснет. Но вот грубость и жестокость всегда при ней.

– Ах, Лайон…

Внезапно все повалили к дверям. В зал только что вошел посыльный из отеля, держа на согнутых руках кипы утренних газет, пахнущих свежей типографской краской. Схватив несколько штук, Элен быстро пробежала отзывы. Гил Кейс прочел их вслух.

Авторы в один голос называли шоу хитом. Критики расхваливали музыку, восторженно отзывались о либретто и награждали Элен самыми лестными эпитетами. О ней писали, что езда и живая легенда, и величайшая из звезд современной эстрады, и актриса, олицетворяющая собой само совершенство… и так далее, и тому подобное. Тэрри Кинг тоже удостоилась нескольких хвалебных отзывов; а о внешних данных Дженифер Норт писали исключительно в превосходной степени. Все стали поздравлять друг друга. Спонсоры ходили туда-сюда, глуповато улыбаясь, пожимали друг другу руки. Некоторые обступили Элен, осыпая ее дождем комплиментов.

– Сейчас самый подходящий момент, чтобы удрать отсюда, – предложил Лайон.

Они уже подошли к двери, когда путь им преградил Генри.

– Куда направляемся? – небрежно спросил он.

– Да вот, думаем пройти к обеденному столу, взять чего-нибудь повкуснее,

– ответил Лайон.

– Ну уж нет, парень, одного меня на это дело не оставляй.

– На какое? – недоуменно спросил Лайон. – Ведь успех полный.

– Это конечно. Да только вот Элен настаивает на немедленном разговоре с Гилбертом.

– Когда?

– Через десять минут, у него в люксе. И ты нужен мне, хотя бы для моральной поддержки.

Анна улыбнулась, пряча свое разочарование.

– Иди, Лайон. Уже поздно. – Я не голодна.

– Ни за что на свете. – Он взял ее под руку. – Ты же знаешь настоящую Элен. Возможно, тебе удастся смягчить ее сегодня ради нас. Нам нужна любая возможная помощь.

Атмосфера, царившая в люксе Гила Кейса, являла собой резкий контраст с праздничной обстановкой банкета. Элен сидела на кушетке, прихлебывая из бокала шампанское и недовольно дуясь, отчего лицо ее приняло по-детски обиженное выражение. Сценический грим поблек и начинал уже размазываться, резко обозначив морщинки и придавая ее лицу непривлекательный и какой-то потрескавшийся вид.

– Но это же полнейшее безумие! – Гил Кейс в отчаянии воздел руки к потолку. – Только полюбуйтесь: сидим здесь, словно у смертного одра, а ведь у нас .в руках крупнейший хит предстоящего сезона.

– Можешь поклясться своей задницей, что это хит! – зарычала на него Элен,

– Любое шоу, которое я делаю, всегда становится хитом. Оно сделает тебя, Гил, богатым человеком. Заключишь крупные контракты с кинокомпаниями, и я еще буду сидеть в зрительном зале и смотреть, как мою роль исполняют на экране Бетти Грэйбл или Рита Хэйуорт. О’кей, договорились. Но я не намерена сидеть сложа руки и спокойно смотреть, как благодаря моим усилиям пропуск в Голливуд получает какая-нибудь потаскушка вроде Тэрри Кинг.

– Элен, газеты о ней едва упоминают.

– Да, как бы не так! В одной статье вон уже пишут, что перед нею открывается прямая дорога в кино. И что у нее лучшая песня во всем шоу.

– Элен, мы ведь уже обсудили это, – вступил в разговор Генри. – Нет никакой возможности переписать эту песню для твоей роли. Парни корпели две ночи напролет, пытаясь переделать ее, но это песня для инженю.

– И про Дженифер Норт тоже пишут, что перед нею прямая дорога на экран, – добавил Гил.

– Дженифер Норт не поет!

– Элен, но ведь Тэрри Кинг не в состоянии повредить тебе, – взмолился Генри.

– Можешь поклясться своей задницей, что не в состоянии! Ей просто не отколется такая возможность. Это шоу – мое, я не добренький рождественский Санта Клаус. Единственной звездой в шоу Лоусон может быть только сама Лоусон.

– Но эта девушка здесь очень хороша, – стоял на своем Гил. – Две песни, которые она поет, на руку всему шоу в целом. А что хорошо для шоу, хорошо и для тебя. Ты ведь сама сказала, что это твое шоу.

– Ну что ж, раз она настолько хороша, валяй, делай ее звездой своего следующего шоу. Интересно, сколько отстегнули бы твои спонсоры, если бы в главной роли была она?

Генри встал.

– Элен, ты слишком крупная величина для этого. Девушка никак не может повредить тебе, и она заслуживает того, чтобы дать ей шанс. Тебе ведь тоже когда-то приходилось начинать. Помнишь свое первое представление? Предположим, Нэнси Шоу настояла бы тогда, чтобы тебя выкинули вон в Нью-Хейвене. Где бы ты была сегодня?

– А где, черт возьми, сегодня Нэнси Шоу?! – рявкнула Элен. – Послушай, Генри, ей было уже под сорок, когда появилась я. Будь она чуть похитрей, она бы избавилась от меня. Но она же всегда задирала нос; она была красавицей, а все эти великие красавицы вечно задирают нос. Считала, что по внешним данным я ей не ровня. Может, так оно и было. И все равно то представление стало моим триумфом. А уж с Тэрри Кинг такого просто не может произойти. Она – не Элен Лоусон. И если уж на то пошло, Нэнси Шоу тоже была не Элен Лоусон. Но я научилась на ее ошибках, и никто не воспользуется ни мной, ни моим шоу для того, чтобы выстелить мягкими перышками свое гнездышко.