Текст книги "Сердечная тайна королевы"
Автор книги: Жаклин Санд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 7
О мертвых – только хорошее
Через сорок минут бешеной скачки Андре соскочил с взмыленного коня на заднем дворе замка Элизы де Бланшетт. Де Линя колотило не то в нервном ознобе, не то от холода. Спеша незаметно ускользнуть из аббатства, он даже не оделся толком, так и помчался по февральскому морозцу в легкой рубашке и шерстяном плаще.
В замке еще не спали. Выбежавший слуга мигом подхватил поводья и только потом удосужился посмотреть, кто это приехал.
Преподобный де Линь взлетел по лестнице и через минуту уже стучался в двери комнаты, которую занимал шевалье де Ру.
Фабьен не спал. Он изумленно посмотрел на Андре, который, тяжело дыша, прислонился к косяку двери.
– Шевалье, у меня к вам дело. Весьма срочное.
– Сперва попрошу вас присесть! – предложил де Ру. – На вас лица нет, святой отец.
– Андре. Просто Андре. Мы сражались вместе, и я вам кое-чем обязан. Буду обязан еще больше, если вы нальете мне вина…
Де Линь упал в кресло, переводя дух. Фабьен закрыл дверь и принялся хлопотать у стола. Вино у него, конечно, было.
– В аббатство приехали незваные гости. Гвардейцы кардинала, – глаза Андре сверкали от перевозбуждения. – Шестеро или семеро, во главе с лейтенантом. Тот даже не представился, но я видел бумаги. Шевалье де Фобер. Прислан самим Мазарини для расследования дела о гибели некого Филиппа д’Исси-Белльера…
– Эме де Фобер? – вырвалось у Фабьена.
– Да, именно. Вы знакомы? Тем лучше. Шевалье, что это за человек?
Де Ру задумался.
– Это упрямец, который всегда добивается своего. Весьма быстрая шпага и еще более быстрый ум.
– Я уже понял. К его достоинствам нужно отнести умение как бы невзначай задавать очень неудобные вопросы. На которые, если честно, я не знаю, как отвечать. Более того, на один из них, который он задал, я отвечать вообще не желаю.
– Он уже спросил вас о том, что случилось на дороге?
– Нет! – Андре одним глотком опустошил бокал и незамедлительно налил себе еще. – Но будьте уверены – непременно спросит. Я хотел бы знать, что вы думаете по этому поводу, шевалье…
Фабьен мрачно водил пальцем по столу.
– Извините, святой отец, в этой ситуации я плохой советчик. Я солдат, а не священник. Кроме того, у меня есть один недостаток, который некоторые считают величайшей добродетелью. Я не умею лгать. Когда случается, что меня к тому вынуждают люди или обстоятельства, я делаю это крайне плохо, и правда все равно выплывает на поверхность.
Андре улыбнулся.
– Я не прошу вас врать. Я хочу выяснить, какую долю правды мне можно сказать. Свидетелей у этого дела нет. Мы вместе бились, защищая свои жизни. И жизнь герцогини. С нами была женщина, и это оправдывает нас в любом случае. Филиппа убили вы, но вас никто ни в чем не обвиняет. Два противника на счету мадам де Лонгвиль. Остальных убрали мы с вами. Это правда. Но жертвы можно распределить иначе…
– Стоит ли? – Фабьен внимательно смотрел на священника. – Вы позволите задать вам еще более неудобный вопрос, чем тот, что прозвучал из уст шевалье де Фобера?
– Задавайте, – Андре рассеянно и устало созерцал язычки пламени, пляшущего в камине. – Смогу – отвечу. И обещаю не лукавить.
Фабьен помолчал и, наконец, спросил:
– Вы знаете, за что на вас пытались натравить шестерых хорошо вооруженных убийц? Какова причина? Любовные отношения? Политика? Личные счеты?
– Личные счеты.
– Вы хорошо знали этого шевалье, которого я убил?
– Почти не знал. Но достаточно слышал о нем…
– Что именно?
И Андре рассказал все, что знал. Странное дело: от этой импровизированной исповеди ему стало намного легче. Полной откровенности от де Линя никто не требовал. Но откровенность частичную он себе позволил без особых угрызений совести.
Фабьен слушал молча, не перебивая.
– Преподобный де Билодо принял мои доказательства виновности Филиппа и временно отстранил его. Эта история не стала секретом в аббатстве. Преподобный явно намеревался принять какие-либо дальнейшие меры. Понимаю, что это был достаточный повод для вызова. Но в том-то и дело, что Филипп не стал меня вызывать. У меня сложилось впечатление, что он страшно перепуган чем-то. Эту должность он занял благодаря протекции дяди. Не покупал. Клермон д’Исси-Белльер ходатайствовал перед преподобным де Билодо, чтобы племянник стал вторым викарием. И после ухода моего предшественника, Жерара Лепина, Филипп явно рассчитывал на место первого… Увы. Мои связи оказались лучше, чем его. И средств у него не хватало, насколько мне известно.
Де Ру встал. Прихрамывая, подошел к камину, чтобы поворошить дрова.
– Святой отец, а откуда у него тогда деньги на наемников? Кто их ему дал? Может, тот, кому было выгодно, чтобы Филипп д’Исси-Белльер занял именно это место именно в этом монастыре?
– Любовник? – Андре произнес это слово в ладони, сложенные шалашиком. – Нет. Коадъютор, который знает об этой истории, намекнул мне, что у Филиппа имелся покровитель из числа приближенных Мазарини, но, судя по всему, между ними все было кончено… Однако вы правы, шевалье. Похоже на то, что деньги Филиппу дали. Или же заплатили вместо него, а он поехал посмотреть, как меня убивают, по личной инициативе…
– У него была на то причина? Кроме той, что вы поймали его на воровстве?
Андре хмыкнул и неожиданно вспыхнул жарким румянцем.
– Он пялился на меня голодными глазами. Как сказал тот же коадъютор, я был в его вкусе… Знаете, шевалье, я уж если и занимаюсь любовью, то исключительно с женщинами! Но представляю себе эмоции бедного Филиппа… К тому же трусам всегда приятно посмотреть на личного противника, поверженного чужими руками…
– У меня есть еще одно соображение по поводу того, что случилось. Покровитель убитого, кем бы он ни был, совершенно не представляет себе, кто вы такой. Иначе послал бы людей посерьезнее…
– Полноте! – запротестовал Андре, краснея еще больше.
– Я видел вас в деле, – возразил де Ру. – Вы великолепный фехтовальщик, святой отец.
– Вы тоже, шевалье! – не без удовольствия признал Андре и перевел разговор в прежнее русло. – То есть вы хотите сказать, что тех людей послали убить меня только потому, что я занял это место?
– Похоже на то.
Де Линь коротко ругнулся на испанском.
– Знаете, шевалье, и вправду, видимо, я в этот раз кому-то не угодил именно в качестве викария аббатства Нуази… Спасибо за хорошую мысль. Но что мне сказать наутро вашему знакомому?
– Правду. Мы защищали даму. Неужели вы оставили бы герцогиню на откуп этим волкам о двух ногах?
– Ни за что! – побледнев от гнева, воскликнул аббат. – Я бы защищал ее до последней капли крови… и вы тоже, шевалье…
Раздался стук в дверь. На пороге появилась Элиза де Бланшетт.
Дама была уже не слишком молода, однако все еще привлекательна. При виде ее аббат просиял, а глаза шевалье де Ру потеплели.
– Андре? Я подозревала, что только вы способны явиться в мой дом в такое время… Что стряслось на этот раз?
– Нервный припадок при виде гвардейцев кардинала! – засмеялся де Линь.
– С чего бы это? – съязвила хозяйка замка. – Не похоже на вас.
– О, сударыня, все легко объяснить! – Андре улыбнулся и встал с места, уступая кресло даме. – Во-первых, мне уже не двадцать пять лет. Во-вторых, гвардейцы явились расследовать дело на дороге, и это само по себе неприятно. В-третьих, я теперь… словом, я больше не военный человек, давать вооруженный отпор мне не пристало. Кроме того, я постоянно забываю, что кардинал у нас уже не тот…
– И это главное? – Элиза улыбнулась в ответ. – Вы уверяете меня, что изменились, однако по вам я того не замечаю. Так и приехали, горячая голова?
Андре покаянно вздохнул.
– Вы уже закончили свой разговор, господа?
– Кажется…
– И, разумеется, аббат тут же отправляется назад, к себе… Кстати, Андре, как вы покинули Нуази? После девяти вечера ворота закрыты.
– По веревочной лестнице! – Андре рассмеялся.
– Она подождет вас на пять минут дольше. Я распоряжусь, чтобы вам дали что-нибудь теплое. Не заботитесь о себе – позаботьтесь о своем голосе, на Пасху я жду, что вы с моей дорогой Анной-Женевьевой споете дуэт, который так тщательно разучиваете!
Андре опустил голову. Несмотря на все свое самообладание, он заметно покраснел и смутился. К счастью, в комнате было скорее сумрачно, чем светло. Да и Элиза свою угрозу принести что-нибудь теплое выполнила в кратчайшие сроки.
Через четверть часа Андре уже мчался назад, волнуясь о том, как бы его отсутствие не было обнаружено слишком любопытными обитателями аббатства.
Фабьен натолкнул святого отца на пару очень интересных мыслей. Черт возьми, нашкодивший Филипп кого-то очень устраивал в должности викария! Ровно настолько, насколько оказался неудобен он, де Линь. Причем не стоит забывать: о его прошлом доподлинно знают разве что коадъютор и Элиза. Андре слишком долго не было во Франции. Значит, старые счеты можно отбросить в сторону…
И что должно происходить в тихом аббатстве, если за должность викария кто-то готов убить неудобного человека?
– Ладно, будем разбираться, – Эме понял, что ему, судя по всему, опять не суждено толком выспаться. Хотя сомнений насчет того, куда понесся сломя голову их подозреваемый, у лейтенанта, в сущности, не было. – Кароньяк, Трюдо, де Бовиль – поедете в Беруар. Мне очень жаль, но, возможно, вам придется переночевать в придорожных кустах, господа. Помните о печальной судьбе лейтенанта Бельфонтена, – де Фобер невесело усмехнулся. – Поэтому глаза держите открытыми, рты закрытыми, а шпаги в ножнах. У вас нет приказа кого бы то ни было арестовывать, задерживать или ввязываться в потасовки. Все, что мне нужно, – подтверждение того, что Андре де Линь отправился в замок к Элизе де Бланшетт. Ступайте. А вы, господин де Лекур, я вижу, принимаете самое деятельное участие в судьбе аббата де Линя. Буквально глаз с него не сводите. Надеюсь, вам не составит труда раздобыть для меня ключ?
– Какой? – сразу не сообразил Николя.
– Ну, такой… Что, вы ключей никогда не видели, право? Ключ от комнаты викария де Линя. Мне, по правде говоря, не хочется шататься ночью вокруг Нуази только ради удовольствия воспользоваться оставленной хозяином веревочной лестницей. Ключ намного удобнее.
– Хорошо, – бывший помощник второго викария осторожно кивнул. – Я принесу ключ.
– Очень мило с вашей стороны. И поторопитесь, милейший. Аббат может скоро вернуться…
Де Лекур оказался почти волшебником. И пяти минут не прошло, как он вновь появился на пороге, на этот раз со связкой ключей в руках.
– Вот тот, который вы просили, господин лейтенант. Только, умоляю, не выдавайте меня, – господин де Лекур перешел на шепот. – Если преподобный де Билодо узнает…
– Не узнает. Кстати, вам придется показать мне дорогу.
Через пять минут ключ осторожно скрипнул в замке. Эме размышлял, как ему потише расправиться со щеколдой, если загадочный аббат имеет обыкновение запирать дверь еще и на засов. Но дополнительные ухищрения не понадобились.
– А вам там делать нечего, сударь, – прошептал де Фобер своему спутнику, который тут же попытался следом за лейтенантом сунуть нос в комнату. – Ждите меня в компании господ гвардейцев.
В камине продолжали потрескивать принесенные мальчишкой дрова. Даже свеча в изящном серебряном подсвечнике все еще горела на столе. Складывалось такое ощущение, что хозяин или покинул свое жилище в спешке, или постарался сделать вид, что он его не покидал вообще. Эме задумчиво попробовал на прочность крепление веревочной лестницы. Полезная штуковина. Немного неожиданная в арсенале священника. Но викарий, кажется, вообще нетипичный слуга Божий. Во всяком случае, принадлежит к какому-то слишком уж воинствующему ответвлению матери-церкви. Де Фобер принялся торопливо перелистывать книги: вдруг где-то завалялся какой-нибудь листок – записка, расписка, письмецо, – который в состоянии пролить свет на таинственную личность господина де Линя. Зачем он уехал так поспешно, да еще и тайно? К кому? Ведь формально чертов священник не виноват. Что бы там ни случилось, на этой дороге, под определение «убийство» произошедшее не подпадает. Скорее всего, покойный д’Исси-Белльер попытался свести счеты с обидчиком. А охрана герцогини де Лонгвиль, вероятно, восприняла это на свой счет. И не имеет значения, кто прикончил скольких. Одного слова Анны-Женевьевы достаточно, чтобы полностью обелить и викария, и своего телохранителя.
– Все очень, очень странно, – пробормотал лейтенант, неторопливо разворачивая изящный женский веер, найденный на книжной полке. Красивая игрушка. И дорогая. Память? Вот как раз на ручке вензель… И кстати, очень знакомый…
За спиной тихо скрипнула дверь.
Появления хозяина комнаты лейтенант ожидал со стороны окна. Наверняка викарий вернется в аббатство тем же путем, каким он его покинул, – по веревочной лестнице. Так что неизвестный некто, имеющий привычку входить без стука, – скорее всего, неугомонный доносчик Николя.
– Господин де Лекур, – начал де Фобер, не оборачиваясь, – я же велел вам…
В отполированном до блеска боку серебряного кувшина для умывания мелькнуло отражение закутанной в темное фигуры, причудливо изогнутое, как в кривом зеркале. У этого отражения вместо лица было подозрительное черное пятно, и шевалье, мысленно чертыхнувшись, схватил с книжной полки томик потолще, крутанулся на месте и весь превратился в слух. Потому что в таких делах слух, как правило, срабатывает точнее, чем зрение.
Святое Писание 1614 года было отпечатано крупным витиеватым шрифтом, так что фолиант получился увесистый. А главное, книга с серебряной окантовкой оказалась переплетена толстой бычьей кожей. Длинный кинжал воткнулся во все это великолепие, которым де Фобер проворно воспользовался, как щитом, почти на половину лезвия.
– Какое богохульство, – пробормотал Эме укоризненно.
Хотя спасибо, конечно, что парень попросту не пальнул в него из пистоля. В этих стенах – сущее умиление – даже убийцы, похоже, вежливы, деликатны и блюдут тишину в обители в вечерние часы.
Тем временем человек в черном плаще и такой же «многозначительной» полумаске, уяснив, что его бросок не достиг цели, молниеносно выхватил шпагу. Шевалье задумчиво посмотрел на свои руки. В одной веер, в другой Библия. Нет, так не годится. Поразмыслив, он решил веер оставить. Книга свое великое предназначение по его спасению уже исполнила.
Первой жертвой таинственного убийцы пала свеча. Незнакомец попытался достать Эме клинком через стол, попутно смахнув с него чернильницу и обезглавив несчастный огарок. Тот, чадя, улетел куда-то под кресло. Де Фобер покосился на алансонский ковер под ногами. Чего доброго, так и до пожара недалеко. Хотя не о пожаре сейчас нужно думать!
Ему пришлось парировать довольно жесткий батман и, почти следом, добротный ангаже.
– Итальянская школа? Очень непатриотично!
Итальянские фехтовальщики были «силовиками» и наряду с колющими не гнушались опасных рубящих ударов.
«Ну и замечательно, – тут же решил Эме. – Не каждая шпага снесет Италию, особенно при таком обилии мебели вокруг. Хотя и по-испански тут не поскачешь…»
Очередной вольт закончился болезненным столкновением с книжным шкафом. Кончик чужого лезвия опасно мелькнул у самого подбородка. Интересно, этот тип тоже священник? Среднего роста, ловкий, поджарый. Нет, не помню. Не видел. Или, если даже видел, не обратил внимания. Черт, ну и аббатство!
Эме всерьез считал, что если ему приходится кого-то убить, что ж поделаешь, такая работа. Но когда пытаются прикончить его – это наглость. А в том, что красавчик в маске явился по его душу, де Фобер практически не сомневался. У местных недоброжелателей было немало возможностей зарезать аббата де Линя и уйма времени. То, что убийца появился именно тогда, когда викарий в отлучке… Нет, в совпадения лейтенант продолжал не верить. Особенно в такие. Интересно, кто за этим стоит? Господин де Лекур? Пожалуй, он единственный, кто знает о визите Эме в комнату де Линя. И чего добивается господин де Лекур? Хочет заполучить труп лейтенанта гвардейцев в келье ненавистного аббата? Гм, было б забавно. Во всяком случае, после этого викарий наверняка лишился бы места. Да и за решетку отправился бы надолго.
Человек в маске вновь бросился в атаку. Де Фобер видел, что его опять собираются попотчевать рубящим, поэтому вместо того, чтобы парировать удар, он поддел ногой кресло и толкнул его вперед, к нападающему. Хорошее, крепкое дубовое кресло. Обломок клинка, не выдержавшего столкновения с французским мореным дубом, жалобно свистнул в воздухе и отлетел куда-то в угол.
– Я предупреждал… Италия не доведет до добра!
Лишившийся шпаги убийца проворно сунул руку за спину. У лейтенанта не было ни малейшего желания выяснять на собственной шкуре, что он там прячет. Де Фобер, не раздумывая, вогнал свою шпагу в грудь незнакомцу. Тот беззвучно рухнул на пол.
Так и не придется познакомиться.
Эме осторожно присел в кресло и обмахнулся веером. Ему отчаянно хотелось выпить.
О том, что он в комнате опять не один, подсказал легкий шелест ткани. Портьеры, скрывающие окно, раздвинулись.
Глава 8
Ночные размышления
Лейтенант тут же вскочил, приняв боевую позицию.
– Ого! – сказал Андре де Линь, спрыгивая с широкого подоконника. – Вы по мою душу, шевалье? Подождите, та шпага, что при мне, не так хороша. Извольте оказать мне любезность и перекинуть вон ту, что лежит почти рядом с вами! И я буду к вашим услугам!
Эме ухмыльнулся. Аббат, внимательно осмотревшись по сторонам, обнаружил труп, лежащий на ковре. И опять де Фобер мысленно зафиксировал «профессиональную реакцию» де Линя: тот даже не стал проверять, жив ли второй его непрошеный гость. Просто подошел и перекрестился, подняв глаза к потолку.
– Вы уверены, что он мертв? – насмешливо осведомился де Фобер.
– Абсолютно! – Андре безмятежно улыбнулся. – Особенно если это ваша работа, а не произведение безвестного автора. По такому поводу я даже не спрашиваю, шевалье, что вы делаете без приглашения в моей комнате. Которая, если мне не изменяет память, была к тому же закрыта на ключ.
– Ключ можно достать.
– Не сомневаюсь, не сомневаюсь, – Андре задумчиво разглядывал мертвеца, попутно снимая плащ. – И даже предполагаю, кто именно помог вам попасть сюда. Его имя начинается на букву «Н», не так ли?
– Если знаете, то зачем спрашиваете? – вопросом на вопрос ответил Эме. Священник начинал вызывать у него некое подобие симпатии.
– Затем, – Андре поднял голову и блеснул ослепительно белозубой улыбкой, – что не знаю, кто это такой.
– Совсем?
– Ага! – де Линь недрогнувшей рукой содрал с мертвеца маску. – Он через окно залез?
– Нет, тоже вошел в дверь.
– Не зная, что здесь вы, а не я? – тонкие черные брови вопросительно приподнялись.
– Зная, что здесь нет вас и что сюда зашел я…
Андре присвистнул, поднимаясь с колен и машинально отряхивая бриджи.
– Шевалье, не выпить ли нам?
– Предложение великолепно. Но куда мы денем вот этого молодчика?
– А что нам до него! – Андре философски пожал плечами. – Он у нас не попросит ни вина, ни закуски. Извините, шевалье, раз уж вы у меня в гостях, то я обязан вас угостить. Правда, сейчас великий пост, а потому приходится довольствоваться малым… Перепелку будете? И вот еще – можно разогреть тушеные овощи… Вино у меня отменное, сейчас сами убедитесь. Голубчика можно оттащить в другое место. У меня, собственно, почти две комнаты, о чем никто не знает.
Андре жестом фокусника отодвинул драпировку на стене и показал обитую железом дверь.
– Здесь лестница в подвал. Пусть пока подождет нас там. Потом, я думаю, можно где-нибудь его прикопать, наемным убийцам туда и дорога. А мы, с вашего позволения, немного поужинаем и потолкуем. Вы ведь хотели задать мне несколько вопросов?
– Несколько вопросов? Ах, да, разумеется, – усилиями двух мужчин бездыханное тело было удалено с поля боя в подвал, а на столе появились обещанная перепелка, бутылка и винные кубки. Поэтому де Фобер позволил себе вернуться к интересовавшему его предмету беседы. – Как вы съездили в Беруар, господин аббат? Удачно?
– Вы хорошо осведомлены о моих делах, лейтенант, – на гладком лбу Андре де Линя прорезалась глубокая поперечная морщинка.
«Нет, ему не двадцать пять. И даже не тридцать», – тут же отметил Эме. Аббат невозмутимо откупорил бутыль и разлил вино. Судя по аромату напитка, вкусам Кароньяка было очень далеко до пристрастий викария из Нуази. Финансовым возможностям, вероятно, тоже.
– Превосходное бордо, аббат. В сущности, что вас удивляет? Как я заметил, у вас достаточно недоброжелателей, которые с радостью проинформируют меня о том, чем вы дышите. Тот же господин Н.
– Признаться, именно это меня и удивляет, – Андре присел к столу, привычным жестом откинул со лба непокорную каштановую прядь. Синие глаза викария казались в полумраке почти черными. – Количество недоброжелателей.
– Возможно, это последствия вашей бурной молодости, сударь? Такое случается.
Тонкие пальцы аббата на ножке кубка чуть дрогнули.
– У меня была в высшей степени спокойная молодость, лейтенант.
– Разумеется, духовная семинария: дни – на занятиях, вечера – в библиотеке, ночи – в исповедальне. Именно потому первое, что приходит вам в голову при виде вооруженного человека в вашей комнате, это не молитва, а просьба подать вам шпагу получше.
– Вы напрасно пытаетесь меня спровоцировать, шевалье.
– Не имею не малейшего желания, святой отец. Тем более что наслышан о подвигах некоего Андре де Линя, королевского лейтенанта. Не знакомы с таким? Не морочьте мне голову. Признаю, каждый человек имеет право на скелеты в шкафу. Но в некоторых ситуациях они, эти чертовы скелеты, начинают создавать неудобства.
Де Линь неожиданно улыбнулся. И вновь изящным жестом наполнил кубки.
– Этот скелет может стоить мне места, лейтенант.
– К огромной радости господина Н., я полагаю. Почему-то мне начинает казаться, что вся загвоздка не в вас и ваших скелетах, любезный аббат, а в вашем месте.
– Признаться, я думал о чем-то подобном, – Андре согласно кивнул.
– И что же вы надумали? Чем конкретно занимается викарий в Нуази? – Эме решил временно оторваться от вина и сосредоточился на перепелке. Де Линь не выглядел проголодавшимся, ни к птице, ни к овощам он не притронулся. Свободно откинулся в кресле, размышляя.
– Ничем из ряда вон, – сообщил аббат наконец, – последнее время все больше делами строительства и ремонта обители.
– То есть финансами? Может быть, вы банально мешаете кому-то красть?
– Вы имеете в виду историю с господином де Лекуром?
– И ее тоже, – только добравшись до мяса, шевалье понял, как он чертовски проголодался. Утром волки и мертвецы, на обед король, похожий на мертвеца, вечером монахи и мертвец. Хорошенький великий пост.
– Не уверен. Николя де Лекур затаил на меня зло, это без сомнения. Но его, по правде говоря, не так уж сурово наказали. Да и сумма там была…
– Ладно, допустим. Вы читаете проповеди. А как насчет права исповедовать?
– При чем тут это?
– Не знаю, – Эме пожал плечами, – я просто рассматриваю все возможности. К вашему брату священнику во время исповеди иногда перекочевывают разные любопытные секреты. Хотите совет, аббат? Если раньше вы не совали нос в чужие дела, возможно, пора начать. На вас уже испробовали вооруженное покушение, доносы, изящную попытку выставить убийцей. Следующим может стать нечто, против чего шпага и свидетели окажутся бессильны. Например, яд. Для меня это праздное любопытство. В истории про Филиппа д’Исси-Белльера мне уже практически все ясно, завтра побеседую с герцогиней де Лонгвиль, и закончим на том. Для вас же ваша должность становится вопросом жизни и смерти.
– Значит, вы умываете руки, лейтенант? И оставляете мне на откуп господина де Лекура? Вас не проняло появление типа в маске? Никогда не думал, что Николя способен на месть более опасную, чем та дурацкая кукла. Да и она, скорее всего, не была его рук делом.
– Какая кукла? – внутренне насторожился де Фобер, у которого при последнем слове немедленно начинался выброс адреналина в кровь.
– Просто глупая шутка, – де Линь поморщился. – По окрестным деревням кочует кукольный театр. И мой озлобленный противник, ныне покойный, заказал для них куклу аббата. Как две капли воды похожую на меня. Я был уверен, что на этом он и успокоится.
– У кого заказал? – продолжал допытываться Эме.
– Наверное, у кого-то из наших резчиков, – аббат бросил на собеседника удивленный взгляд. – У вас такое лицо, лейтенант, словно я только что добрался до вашего шкафа.
– А… Это… Не обольщайтесь, сударь. Эти скелеты не мои. Скорее семейства де Лонгвиль.
На сей раз окаменело лицо Андре.
– Откровенность за откровенность?
– Не вижу необходимости. Спокойной ночи, господин аббат. И благодарю за ужин.
У входа в комнату для гостей де Фобера дожидался Кароньяк. Гвардейцы, отправленные лейтенантом на дорогу к Беруару, только что вернулись и, чертыхаясь, отчищали одежду от грязи.
– Наш птенчик снова в аббатстве, – таинственным шепотом начал господин Булот. – Проследили от самого замка. Подтвердим, хоть перед Господом: от де Бланшетт он ехал. Вспорхнул по веревочной лестнице, только пятки сверкнули…
– Я знаю, – кивнул Эме. – Де Лекур не заглядывал?
– Нет.
– Понятно, – похоже, бывшему помощнику второго викария не так уж и нужны ключи, как он пытался изобразить. – Вот что, господа. На сегодня достаточно приключений. Всем спать.
Приказ командира полностью отвечал желаниям подчиненных. Ни вина, ни монашек не предвиделось, да и свечи, которых братья оставили не так уж много, почти догорели. Так что через четверть часа шестеро мужчин погрузились в здоровый сон. Седьмого, их лейтенанта, напротив, взялась мучить бессонница. Наверное, потому, что совсем недавно он дал аббату де Линю обещание, прямо расходящееся с приказом, полученным от Мазарини. Ведь кардинал велел разнюхать все, что касается аббата, и искать малейшие провинности. А Эме этим, можно сказать, пренебрег. Почему-то Андре де Линь был ему симпатичен. Но и собственной должностью тоже дорожить не мешало бы. Начинать карьеру «преданного слуги» с сокрытия важных улик (тот подозрительный факт, что кому-то очень не нравится Андре в роли викария Нуази, списывать никак нельзя) – не самая лучшая мысль. А тут еще кукольник. Постоянно из ниоткуда всплывает проклятый кукольник.
Прошлое дело доставило де Фоберу немало неприятностей. С утерей важной бумаги он смирился, получив от кардинала нагоняй, но ведь это не означает, что заговор провалился. Или что неизвестные недоброжелатели Мазарини так просто отступятся.
Тогда что же получается?.. Де Фобер припомнил пикантное содержание расшифрованной им на пару с Анной-Женевьевой записки. Он так часто перечитывал ее, что слова стояли перед глазами.
«Ваша милость, спешу довести до вашего сведения, что сегодня ночью состоялась очередная встреча итальянского петуха и хорошо известной вам коронованной особы. Влюбленные провели ночь в потайной комнате, и женщина проследовала к себе в половине четвертого утра. К сожалению, в нашем деле возникли трудности. Мне никак не удается узнать дату и время свидания заранее. Хозяин не считает должным сообщать мне это, а каналы, по которым он связывается с петухом, мне недоступны. Понадобится содействие кого-то из близкого окружения дамы. Я, со своей стороны, обещаю устроить все так, чтобы особы, вас интересующие, явившись на встречу, уже не смогли покинуть ее незамеченными и неузнанными. Засим припадаю к вашим стопам и надеюсь на вашу благосклонность…»
Откуда кто-то из местных святых отцов может быть так хорошо осведомлен о происходящем в стенах Лувра? Или, опять-таки, там не про Лувр речь шла?!
Глупость. Этого не может быть! Королева, тайком наведывающаяся в Нуази?! Она что, тоже по веревочной лестнице сюда забирается?
Какое-то время Эме бессмысленно таращился в темноту.
Если его безумные подозрения верны, должен быть определенный круг людей, которые участвуют в сей сумасшедшей авантюре. Филипп д’Исси-Белльер… При чем тут этот покойник? Он хотел место викария. Или скорее его хотели на место викария. Но должность занял Андре де Линь, которого «не хотят». Он наведывается в Беруар, Анна-Женевьева гостит в Беруаре. Где тут де Лонгвиль? Кто шпион? Чем, черт побери, лечат головную боль?!
Шевалье устало потер виски.
А в подвале у викария де Линя лежит покойник. Любопытная келья. Как он сказал? «Никто не знает, что у меня есть еще одна комната». Почему? Есть же где-то план аббатства. Тем более сейчас строительство в разгаре. Вряд ли рядовые монахи, разумеется, без нужды суют нос в подобные планы. Да и не каждому дадут взглянуть на такой чертеж. А викарий де Линь? А помощник викария?
Не слишком любезно ломиться в комнату к человеку посреди ночи. Но Эме никогда не считал себя в достаточной степени любезным. К тому же ему не пришлось стучать слишком долго. Андре, судя по всему, тоже еще не ложился.
– Не спится, лейтенант?
– А вам, аббат? Какие у вас планы на завтрашнее утро?
Де Линь задумчиво прищурился.
– Вы намерены включить мои планы в ваши, шевалье?
– У меня обострение тяги к знаниям, отче. Не иначе, чудодейственный источник виноват, – де Фобер криво ухмыльнулся. – И начать я хочу с архитектуры. В одиночестве библиотека аббатства мне не по зубам. Да и преподобный де Билодо может воспротивиться. Зато в вашем обществе…
– Если вы скажете мне, что вас интересует.
– Разумеется. Завтра утром.
