Текст книги "Поцелуй меня, Катриона"

Автор книги: Жаклин Мартен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА 3

В течение нескольких недель Катриона чертыхалась про себя при одном воспоминании о Питере Карлэйле. Понадобилось несколько месяцев, прежде чем она совсем перестала думать об этом нахальном мальчишке.

Но все же иногда что-нибудь напоминало ей о встрече с Питером: дерево, под которым лежали ос букеты в день их первой встречи; дорога у озера, где они раздраженно бросали друг другу в лицо всякие обидные и оскорбительные слова перед тем, как расстаться. Катриону охватывало какое-то странное чувство неловкости, которое, впрочем, быстро проходило.

«Питер уехал, и скорее всего мы больше никогда не встретимся», – успокаивала она себя.

Отпраздновав свое тринадцатилетие, девочка отправилась на лужайку около замка Креспи, где она любила петь и танцевать в полной уверенности, что ее никто не видит и не слышит.

Вдруг раздались аплодисменты. Оглянувшись, она увидела синьора Креспи, сидевшего на стволе поваленного дерева.

– Браво, синьорина, браво!

Катриона сделала глубокий реверанс:

– Мне хотелось бы спеть песенку, предназначенную специально для вас, синьор. Вы знаете английский? – дерзко спросила она.

– Достаточно хорошо, синьорина Сильвано, – миролюбиво ответил герцог, внимательно разглядывая девочку из-под густых бровей. – Вы – дочь Элизабетты Сильвано, правда?

– Да, синьор, – Катриона снова сделала реверанс. – А теперь, песня для вас.

Мотив был незатейливым и веселым, а слова имели вполне определенный смысл.

Старательно выводя трели, Катриона запела:

 
«Твердят нам с детства, что мужчины
Умнее нас и превосходят нас во всем.
Остаться в старых девах не желая,
Кольцо на палец одеваем
И имя их себе берем.
И горько слезы проливая,
Себя потом мы утешаем,
Что нужен муж нам непременно,
Хоть и плохой, но свой».
 

Она спела еще несколько куплетов в том же духе, с особенным удовольствием повторяя припев про плохих мужей.

– Послушай, милая, – сказал синьор Креспи, – мне эта песенка незнакома. Скажи, кто ее сочинил?

– Музыку мы написали вместе с моей мамой, а слова шли вот отсюда, – Катриона сначала указала пальцем на лоб, а затем приложила руку к сердцу.

– Нет, ты не дочь Элизабетты Сильвано. Во всяком случае, мне так кажется, – задумчиво произнес синьор Креспи.

– Как это? Я вас не поняла, синьор, – заикаясь, сказала Катриона.

– Ваша мать всем довольна. Она нашла свое место в жизни. А вы, Катриона, в душе уже давным-давно покинули Фридженти. Я имею в виду то, что ваши мысли и желания очень далеко отсюда.

– Я и в самом деле когда-нибудь отсюда уеду, – с достоинством заявила Катриона. – Я пойду по тому пути, с которого так необдуманно свернула моя мать.

– Ничего удивительного, что лорд Фитэйн никак не может выбросить вас из головы. Недавно он просил меня напомнить вам, в том случае, конечно, если я вас увижу, что у него с вами остался нерешенным какой-то вопрос.

– Наверное, вы меня с кем-то путаете, синьор, – ответила озадаченная Катриона. – Я не знаю никакого лорда Фитэйна.

– Ну, вряд ли во Фридженти найдется вторая такая девушка, как вы, – пробормотал про себя синьор Креспи. Затем он прищелкнул пальцами. – Нет-нет, я «прекрасно помню что он говорил о Катрионе Сильвано, дочери певицы. Наверняка это – вы.

Девочка вдруг вспомнила группу англичан, которые пришли на фестиваль вместе с синьором Креспи. Должно быть, лорд Фитэйн был одним из них. Может быть, дерзкий мальчишка-англичанин с писклявым голоском рассказал о ней лорду Фитэйну?

– А как выглядит этот синьор?

– Как настоящий англичанин. Волосы пшеничного цвета, а глаза голубые, как море. Он бледный, худощавый и немного маловат ростом для своего возраста. Но, я уверен, он еще подрастет.

– Боже праведный! Неужели вы говорите о Питере Карлэйле?!

– Ну конечно. Разве я вам не сказал?

– Но ведь ему всего четырнадцать или пятнадцать лет. Каким образом он оказался лордом?

– Его отец, пятый лорд Фитэйн, умер, когда Питер был совсем ребенком. Он унаследовал титул отца и является шестым лордом Фитэйн.

«Что? Этот тощий коротышка – лорд?! Тогда нет ничего удивительного в том, что он вел себя по отношению к ней так нагло и самоуверенно!»

Сеньор Креспи насмешливо смотрел на Катриону, и ей показалось, что он читает ее мысли.

– Может быть, вы хотите передать Питеру весточку? – спросил он ее напрямик. – Я могу написать ему.

Катриона гордо подняла подбородок и с достоинством посмотрела на синьора Креспи.

– Благодарю вас. Не утруждайте себя, – она сделала глубокий реверанс, совсем как на сцене. – Мы с лордом едва знакомы. Поэтому с моей стороны было бы навязчивым посылать лорду Фитэйну какие-либо весточки. Всего хорошего, синьор!

Девочка гордо повернулась, услышав вслед добродушный смешок герцога Креспи. Она нисколько не сомневалась, что в одном из писем он обязательно напишет Питеру об их встрече. Вот только мечтала она совсем о другом.

Катриона больше не встречалась с синьором Креспи до очередного фестиваля. Когда она вновь с большим успехом выступила на сцене, ей прислали огромный букет, собранный в его саду. Во время перерыва Катриона, выйдя из шатра, увидела, что синьор Креспи разговаривает с ее матерью.

– Вы очень добры, синьор, – услышала она слова Элизабетты.

«Когда мать захочет, то разговаривает как настоящая светская дама», – подумала девочка.

– Позже, когда Катриона поживет в Риме несколько лет, ей, возможно, потребуется ваше покровительство. Тогда мы обязательно примем ваше великодушное приглашение. А сейчас у нас уже нее спланировано. Через два года, сразу же после фестиваля, Катриона поедет в Рим и будет жить у моих дяди и тети – они меня воспитали. Моя дочь пойдет в ту же музыкальную школу, куда ходила и я. Она будет так же брать частные уроки пения, игры на фортепьяно и актерского мастерства.

Сеньор Креспи наклонился и поцеловал Элизабетте руку, будто она была одной из знатных дам, которые часто посещали его замок.

– Я думаю, у вашей дочери блестящее будущее. Вы сами избрали другой путь, отказавшись от славы и карьеры.

– Да, – сказала Элизабетта, – и я молю Бога, чтобы Катриона была так же счастлива в своем выборе, как и я.

Позже девочка часто вспоминала этот разговор.

«Как же были неправы мать и синьор Креспи! У нее не было ни блестящего будущего, ни выбора! О каком будущем могла идти речь, когда мама вскоре покинула семью, так отчаянно в ней нуждающуюся?!»

Мечте Катрионы пришел конец, когда ей исполнилось пятнадцать лет. Элизабетта внезапно стала терять силы, а вместе с ними свой прекрасный голос и красоту.

Она отчаянно боролась с охватившей ее слабостью и с приступами страшной боли. В конце концов, она сдалась и покорно улеглась в постель.

– Полежу несколько деньков, и силы ко мне вернутся, – пообещала она своему перепуганному семейству.

Винченцо вызвал доктора, который долго осматривал больную. После осмотра он отозвал Винченцо в сторону и что-то долго говорил ему шепотом. После разговора с доктором Винченцо стал бледнее, чем его больная жена.

«Несколько деньков» обернулись долгими неделями.

Наступили дни фестиваля. В первый раз семья Сильвано не принимала в нем участия. Катриона ухаживала за больной матерью и выполняла все ее обязанности по дому – в то время ей было не до выступлений на сцене.

Синьор Креспи, как обычно, приехал летом в свой замок. Когда он услышал, что синьора Сильвано не будет выступать на фестивале, он отправился на ферму, чтобы засвидетельствовать ей свое почтение.

Элизабетта была так слаба, что не могла даже говорить. Она только тихо улыбнулась гостю. Синьор Креспи прислал ей своего личного доктора из Рима. Тот подтвердил диагноз, поставленный местным врачом: болезнь Элизабетты была неизлечимой.

Элизабетта Сильвано понимала, что умирает, хотя никто ей об этом вслух не говорил. Однажды, приняв обезболивающее, она решила поговорить со старшей дочерью наедине, прежде чем погрузиться в болезненный, беспокойный сон.

– Подойди ко мне, доченька.

– Да, мама. Чего ты хочешь?

– Сядь рядом, милая, чтобы я могла видеть твое лицо.

Катриона присела на край кровати и взяла мать за руку.

– Чего ты хочешь, мамочка? – снова спросили она.

– Катриона, ты нужна им здесь, дома, – скапала Элизабетта дочери. Ее глаза были полны боли и отчаяния. Она прекрасно понимала, какой жертвы требует от своей дочери. И все же она решилась на это.

– Ты ведь старшая в семье, – тихо прошептала Элизабетта.

Катриона все поняла. Конечно, она ведь была старшей дочерью. Сначала у Элизабетты родились сыновья: старший – Эдуардо, потом – Роберто, Скотти, и, наконец, Санти, который был годом старше Катрионы. Через четыре года у нее родился мертвый мальчик, а уж потом младшая дочь – Бьянка.

Рука матери бессильно лежала на коленях у Катрионы. В душе девочки происходила страшная борьба. Все ее существо кричало и возмущалось: «Это несправедливо! Почему женщина должна всегда приносить себя в жертву? Ведь у нее есть иное право на самостоятельную жизнь».

– Катриона? – Элизабетта чуть приподняла голову с подушки.

Ее лицо заострилось, кожа на скулах натянулась; некогда прекрасные золотистые волосы стали тусклыми и безжизненными. Лишь огромные голубые глаза, так непохожие на черные горящие глаза Катрионы, все еще сохраняли прежнюю живость.

Она не требовала от дочери никаких обещаний, и все же Катриона знала, чего хочет от нее мама.

«Кто же еще сможет вести хозяйство, когда она умрет? И что станет с Бьянкой, которой сейчас только девять лет? Она будет очень тосковать по маме. А если она уедет в Рим и оставит сестру одну? Нет, об этом не может быть и речи! Папа и братья… Наверняка они будут в большой растерянности. Нужна она, Катриона, чтобы сохранить семью».

Девочке показалось, что она слышит тихий шепот матери: «Сделай это ради…» Она должна это сделать даже не ради горячо любимой матери, а просто потому, что другого выхода у нее нет.

– Я присмотрю за папой и братьями. Я останусь и буду заботиться о Бьянке, – тихим, но твердым голосом пообещала Катриона. – Я останусь во Фридженти до тех пор, пока они будут во мне нуждаться.

Девочка прочла в глазах матери безмерную любовь и благодарность.

– Ах, Катриона, я знаю, какое тяжкое бремя ты на себя взваливаешь. Но знаешь, доченька, ты сняла камень с моей души. Спасибо тебе.

Казалось, Элизабетта истратила последние силы, чтобы взять с Катрионы обещание. С того дня она перестала цепляться за жизнь. Она тихо таяла на глазах и, казалось, была этому рада. Элизабетта отказывалась от еды и только иногда открывала глаза, чтобы убедиться в том, что ее любимый муж Винченцо был рядом. Он принес из гостиной большой стул с мягким сидением и не отходил от постели умирающей жены.

Иногда больная просила Катриону что-нибудь спеть. По просьбе матери она пела страстные песни о любви, которые так любил Винченцо, и английские баллады. Элизабетта всегда считала, что голос ее дочери словно специально создан для английских баллад и песен.

У постели умирающей матери Катриона чаще всего пела «Барбару Аллен» и «Зеленые рукава». Ее душили слезы, а голос дрожал и срывался.

– Пой медленнее, Катриона, медленнее. Ведь это баллада, а не марш, – тихо шептала Элизабетта.

– Да, мамочка, – и Катриона меняла темп.

На похоронах Элизабетты по знаку отца Катриона запела «Зеленые рукава».

Она пела мелодично и проникновенно, так, как учила ее мама: не слишком быстро, очень нежно и протяжно, выразительно интонируя. Так поют песню о любви, мамину песню.

ГЛАВА 4

Жители Фридженти были уверены, что после положенного траура Винченцо Сильвано непременно женится. Все знали, как фермеру нужна жена и как мужчине нужна женщина – Винченцо еще был молод и красив.

В беседах между собой соседи говорили, что скоро какая-нибудь женщина займет место Элизабетты и разделит с Винченцо огромную пустующую кровать, которую той прислали в качестве свадебного подарка ее тетя и дядя из Рима.

Спустя год после смерти Элизабетты друзья и родственники стали подыскивать для Винченцо подходящую невесту, которая могла бы стать синьорой Сильвано.

Однако Винченцо только пожимал плечами, не обращая внимания ни на одну из претенденток. Он проявлял полное равнодушие и к пухленьким вдовушкам, и к созревшим для замужества старым девам, и к великолепным поварихам и хозяйкам, и к молчаливым женщинам, и к веселым хохотушкам – ко всем, стремившимся заменить мать его детям.

– У моих детей была мать, и никто не сможет им ее заменить, – говорил он. – Сейчас Катриона хозяйка в моем доме.

Сначала никто, за исключением Катрионы, не принимал его слова всерьез. Старшая дочь Винченцо прекрасно понимала, что ее отец был нормальным здоровым мужчиной. Знала она и то, что Элизабетта была единственной любовью в жизни отца и что никакая другая женщина не смогла бы занять места в его сердце. Когда ему нужна была женщина, он просто отправлялся в соседнюю деревню, и для этого вовсе не нужно было жениться.

Конечно, Катрионе льстило, что отец по-прежнему боготворит маму и свято чтит ее память. Однако втайне она совсем не возражала против женитьбы отца. Если бы в доме появилась хозяйка, Катриона снова стала бы свободной. Это сняло бы с нее обещание, данное умирающей матери.

Однако мечте девушки не суждено было осуществиться – об этом знали и отец, и она. Спустя некоторое время с этим пришлось смириться и жителям Фридженти. Вскоре они привыкли к тому, что в доме Винченцо Сильвано вместо Элизабетты хозяйничает пятнадцатилетняя девочка.

Шли годы. Катрионе исполнилось шестнадцать, семнадцать, а затем и восемнадцать лет.

Иногда соседи укоряли Винченцо, что он дает Катрионе слишком много свободы – разве сможет потом такая своевольная девица стать хорошей женой?

– Моя дочь вовсе не своевольная. Она просто очень эмоциональная и чувствительная. А мне в женщинах это очень нравится, – защищал Сильвано свою дочь.

Но иногда он все-таки неодобрительно покачивал головой: «Да, папа. Нет, папа, – совсем как твоя мать. Она говорила: «Да, Винченцо. Нет, Винченцо», – он поднимал глаза к небу. – На словах она была кроткая, словно ягненок. Но мы двое хорошо знали, кто в доме главный!»

– Зачем мне учить историю и читать стихи наизусть? А английский? Почему я одна должна им заниматься? – жалобно хныкала Бьянка, которой хотелось только бегать и играть с подружками.

Однако Катриона была неумолима:

– Потому что маме было бы очень неприятно видеть тебя невежественной. Может быть, ты когда-нибудь захочешь поехать в Рим или в Англию.

– Не говори глупостей. Я не собираюсь уезжать из Фридженти. Я хочу выйти замуж и родить шестерых детей.

– Даже если ты останешься во Фридженти, тебе не повредит знание истории, литературы и английского языка, – ругала сестру Катриона.

Когда она смотрела на Бьянку, ее сердце разрывалось на части: ей было непонятно полное отсутствие честолюбия у сестры.

– А вдруг ты передумаешь, вот тогда тебе и пригодится образование.

– Ну-ка вытрите ноги за дверью! – командовала братьями Катриона. В ней не было и следа мягкости и деликатности Элизабетты. – Не смейте пакостить на кухне! Я только что все прибрала!

Братья при этом сердились и тихо бормотали ругательства в адрес сестры.

Скотта и Санти, которых она заставляла мыться и менять белье и рубашки гораздо чаще, чем им того хотелось, постоянно ворчали и жаловались на ее несносный и своенравный характер.

– Твой язык такой же ядовитый, как осиное жало, – часто упрекал сестру Эдуарде.

– Оса – просто милашка в сравнении с нашей Катрионой. Она скорее похожа на ядовитую змею! – кричали младшие братья, предварительно убедившись, что быстрая на расправу Катриона не сможет их настигнуть и воздать по заслугам – ее крепкие, покрасневшие от физической работы руки били очень больно.

Отбежав на почтительное расстояние, они кричали хором:

– Если ты будешь такой злюкой, то никогда не найдешь себе мужа!

– Не надо мне никакого мужа! – в гневе кричала Катриона.

Братья только смеялись, не веря ее словам, и дразнили еще больше. Ослепленные мужским тщеславием, они считали, что каждая девушка умирает от желания выйти замуж. Для них даже Катриона, несмотря на все свои таланты, стремление к независимости и жажду путешествий, ничем не отличалась от всех остальных. Им и в голову не приходило, что она по горло сыта мужчинами, что у нее и так их было пятеро – отец и четыре брата! Их надо было кормить и обслуживать с утра до вечера. А это ей смертельно надоело.

Единственное, о чем мечтала Катриона, – это избавиться от иждивенцев-мужчин, за которыми нужно было ходить, как за малыми детьми. Перспектива выйти замуж привлекала ее меньше всего!

Вскоре оказалось, что эту просьбу, единственную в своем роде, услышало Небо. Когда Катриона с неприступным видом шла по улицам Фридженти, ни у кого не возникало желания с ней заговорить. Местные парни платили ей такой же враждебностью, которую она испытывала по отношению к ним.

Никто не отрицал, однако, что девушка очень красива. В деревне было много юных темноволосых красавиц, которые, к несчастью, быстро увядали после замужества и рождения детей. Из всех девушек Фридженти у Катрионы были самые густые и длинные волосы, сияющие на солнце. Ее бездонные черные глаза могли заворожить кого угодно, а глядя на пухлые, чувственные губы девушки, просто невозможно было поверить, что она до сих пор никому не позволила себя поцеловать.

Матовая смуглая кожа Катрионы не казалась чрезмерно темной, а просто придавала девушке экзотический вид. От Элизабетты она унаследовала высокие, четко очерченные скулы и тонкий, прямой нос изысканной, красивой формы.

Когда Катриона шла по дороге мимо работающих в поле мужчин, они все как один бросали работу и долго смотрели ей вслед. Многолетняя выучка Элизабетты и занятия вокалом не прошли даром – девушка сильно отличалась от всех остальных молодых особ женского пола в Фридженти.

Катриона ходила с гордо поднятой головой и слегка покачивая бедрами, приводя этой манерой в волнение все мужское население Фридженти от мала до велика. Молодые парни, словно околдованные, не могли отвести от нее восхищенных глаз, а старики грустно вздыхали, вспоминая свою молодость.

– Ты когда-нибудь видел такую красотку? – с почтением в голосе спрашивали они друг друга, когда она скрывалась из вида.

Удивительно чистый и красивый голос Катрионы давно очаровал всех жителей Фридженти. Когда она пела, вытянув перед собой руки с хлебными крошками, птицы слетали с деревьев и клевали их прямо с ее ладоней.

И все же, несмотря на все неоспоримые достоинства, старшая дочь Винченцо Сильвано до сих пор не была ни с кем обручена, и никто из местных парней даже не пытался завоевать ее симпатию. Все подруги Катрионы были уже давно замужем и качали на руках младенцев. Некоторые успели обзавестись даже несколькими детьми, а она по-прежнему и слышать не хотела о замужестве.

Крестьяне из Фридженти были людьми практичными и трудолюбивыми. Они прекрасно знали, как недолговечна молодость и красота. Очень скоро упругая грудь обвисала, стройная талия заплывала жиром, а некогда приятная округлость бедер достигала невероятных размеров.

Мужчины, как зачарованные, смотрели на Катриону, но при мысли о жене с таким нравом у них волосы вставали дыбом. Ее острый, злой язык стал притчей во языцех, а неукротимый и своенравный характер заставлял содрогаться даже самых стойких.

Однако женихи могли бы посмотреть на эти недостатки сквозь пальцы, если бы за девушкой давали хорошее приданое. Но всем было ясно, что, имея четырех сыновей и двух дочерей, Винченцо Сильвано вряд ли мог скопить достаточно денег на приданое. Поэтому никто из местных женихов не рискнул бы взять в жены его своевольную дочь.

Шли годы. Подруги Катрионы продолжали рожать детей, становясь настоящими матронами. А тем временем во Фридженти росло новое поколение юных девушек, которые бегали в поле кокетничать с работавшими там смуглыми, широкоплечими юношами.

Все менялось, только жизнь Катрионы не претерпевала никаких изменений. Она много работала и много пела, точь-в-точь, как ее покойная мать. Но в пении Катрионы не было и следа той радости, которая звучала в голосе Элизабетты. Когда девушка пела, ее преследовала одна-единственная мысль: скоро ли наступит день, когда она сможет сбросить со своих плеч тяжкое бремя семьи, которое ей пришлось взвалить на себя после смерти матери? Только тогда она сможет жить так, как ей хочется, но наступит ли этот день?..

Несмотря на то, что Катрионе совсем не хотелось замуж, ее не оставляли равнодушной сочувственные взгляды подруг и их покровительственное отношение. Вся деревня жалела ее. Вызвано это было тем, что никто до сих пор не сделал ей предложения. Жалость раздражала девушку.

Казалось, все совсем забыли, что она принесла в жертву свои мечты, чтобы дать матери умереть спокойно и скрасить последние часы ее жизни. Когда девушка начинала об этом думать, ее охватывало чувство глубокой горечи.

Со дня смерти Элизабетты прошло семь лет. Катрионе исполнилось уже двадцать два года. Временами она приходила в полное отчаяние – ни один из ее братьев так до сих пор и не женился, не говоря уже о самом Винченцо. Младшей сестре Бьянке исполнилось шестнадцать лет. Она тоже стала невестой. А Катриона по-прежнему оставалась хозяйкой большого дома и добросовестно выполняла ненавистные ей обязанности.

И вдруг в течение одного года все изменилось. Одно чудо следовало за другим.

Старший из сыновей Сильвано, Эдуардо, взял в жены Марию Бланка из соседней деревни. Она была единственным ребенком в семье, и после свадьбы он сразу же переехал в дом своего дорогого тестя, богатого фермера, готового на все ради счастья любимой дочери.

На свадьбе брата Катриона так весело отплясывала, что люди не верили своим глазам. Неужели эта жизнерадостная девушка и есть та сварливая злючка, старшая дочь Винченцо Сильвано? Всего через два месяца второй брат девушки, Роберто, уехал из родительского дома, чтобы стать рыбаком.

Винченцо и Бьянка загрустили из-за того, что семья стала распадаться. Катрионе же приходилось прилагать усилия, чтобы скрыть переполняющую ее радость. Ее голос стал значительно веселее, а настроение более приподнятым: у нее появилась надежда.

Вскоре из далекой деревушки, где обосновался Роберто, пришло письмо. В нем было так много ошибок, что девушка ощущала сожаление по поводу напрасных усилий матери, затраченных на обучение братьев. Винченцо, Бьянка, Скотта и Санти, затаив дыхание, слушали, как Катриона читает письмо.

Роберто очень нравилась новая жизнь. Он полюбил море и рыбную ловлю, но больше всего ему пришлась по душе дочь рыбака, с которой он обручился. Все поняли, что Роберто уже никогда не вернется во Фридженти, разве что погостить на недельку-другую.

Тайная радость переполняла девушку. Теперь она все время была веселой и распевала свои любимые песни.

Через несколько недель после того, как было получено письмо от Роберто, произошло еще одно чудо – уже третье по счету, – однажды вечером Скотти подошел к отцу, и попросил его родительского благословения и разрешения отправиться в Рим, чтобы стать строителем. У него всегда были золотые руки: с самого детства Скотти чинил в доме все сломанные вещи, а став взрослым, ремонтировал протекающую крышу и выполнял другие строительные работы.

Во время последнего фестиваля Скотти рассказал о своих планах синьору Креспи, и тот вызвался ему помочь.

По меркам Фридженти зарплата Скотти казалась просто баснословной. Он собирался жить у тети и дяди Элизабетты, чтобы накопить денег и открыть собственное дело.

Винченцо был очень опечален, но без колебаний благословил сына.

«Вот так! – с горечью думала Катриона. – Всего несколько слов – и он свободен. И никаких обязательств! И все потому, что Скотти – мужчина. Захотел – и уехал. А я должна до конца нести свой крест и выполнять обещание, данное матери. Все эти годы прошли бессмысленно. Я была связана по рукам и ногам».

Две недели спустя, когда Скотти уехал в Рим и дом Сильвано опустел и стал совсем тихим, Катриону охватил трепет от внутреннего возбуждения.

Сидя на кухне, она вдруг представила себе, что скоро наступит и ее черед, ее день освобождения. В то же время девушка пыталась заглушить навязчивый голос, шептавший ей, что начинать карьеру певицы в двадцать три года слишком поздно. Из всех братьев в доме остался один Санти. Он был прирождённым крестьянином и не собирался покидать Фридженти. Санти всегда будет рядом с отцом, и со временем ферма перейдет ему. Когда-нибудь, дай Бог, чтобы это произошло как Можно скорее, он подыщет себе невесту и приведет ее в этот дом. С какой радостью Катриона передаст жене Санти все бразды правления! Пусть она остается полновластной хозяйкой в доме Сильвано.

Санти и его жена позаботятся о Винченцо. О Бьянке к тому времени не нужно будет беспокоиться. Ей уже почти семнадцать лет. Маленькая пухленькая Бьянка привлекает парней гораздо больше, чем Катриона в ее возрасте. Она не обладает ослепительной красотой старшей сестры, но мягче и приятнее в общении.

Катриона видела, как местные ребята бросают жадные взоры на Бьянку. Это заметно даже в церкви. Девушка с радостью подумала о том, что ее любимая сестра выйдет замуж рано и, скорее всего, за местного парня. Она не сомневалась, что это произойдет очень скоро. Корни Бьянки были во Фридженти. Сама же Катриона всегда была здесь чужой.