Текст книги "Поцелуй меня, Катриона"

Автор книги: Жаклин Мартен

ГЛАВА 30

Катриона проспала до полудня. Проснувшись, она почувствовала, что не хочет расставаться с приятной, обволакивающей все тело ленью. Накинув шифоновый пеньюар, она медленно спустилась вниз и попросила прислугу принести поднос с ленчем в библиотеку.

Не успела молодая леди удобно расположиться в любимом кресле мужа, как вошел слуга с двумя подносами, а за ним следом появился и сам Питер.

При виде неподдельной радости жены у него в груди что-то дрогнуло.

– Я думала, придется ждать тебя до вечера! – воскликнула довольная Катриона.

– Я же сказал, что мы все обсудим, когда ты проснешься.

– Да, но я не думала, – она сделала вид, что поглощена завязыванием бантиков на пеньюаре. – Спасибо! Я просто сгораю от нетерпения все тебе рассказать.

Слуга поставил оба подноса на квадратный столик. Супруги уселись друг против друга, и он, взяв в руки ложку, сказал:

– Ну, рассказывай.

– Я назову свою оперетту «Дочь набоба».

Питер снова отложил ложку в сторону и с любопытством посмотрел на жену.

– Как ты сказала?

Катриона посмотрела на мужа горящими глазами и повторила:

– «Дочь набоба». Меня навели на эту мысль дневники Медоры. Первой песней будет «Пошлите их в Индию».

– Но послушай, детка, я не хочу тебя разочаровывать, но я не могу позволить, чтобы историю жизни моей бабушки распевали со сцены на радость досужим сплетникам, – запротестовал он.

– Твоя бабушка… О, Господи! – рассмеялась она. – Разумеется, я не стану беспокоить дух твоих предков!

– Ты меня очень утешила. – Питер снова взял ложку и принялся за еду.

– Хотя по отношению к Медоре определение «прах предков» совершенно неприемлемо. Муж не смог оценить всех ее достоинств, но потом на ее пути встретился человек, в которого она без памяти влюбилась. Это был мистер Форсайт. Любовь с первого взгляда! Этот том дневника читается, как настоящий роман, – восторженно произнесла Катриона. – Граф отправил мистера Форсайта в Фитэйн-Парк, чтобы тот помог составить каталог семейной библиотеки… Предполагалось, что он пробудет там всего несколько месяцев… Подумать только, несколько месяцев обернулись девятью годами, в течение которых мистер Форсайт был библиотекарем и наставником сына Медоры! Знаешь, мне кажется, что те главы из дневника, в которых Медора пишет о пробуждении любви к мужчине, на которую она считала себя неспособной, ничуть не уступают произведениям лучших поэтов-романтиков!

– Я и сам так думаю.

– А когда мистер Форсайт умер… Ты помнишь, что написала Медора?

«Мы всегда знали, что недолго пробудем вместе, и потому каждое мгновение любви, которое дарила нам судьба, было для нас поистине бесценным.

Перед смертью он сказал: «Не печалься, любовь моя. Я буду ждать тебя и смотреть на тебя с Небес».

И я в это верю. Всегда и во всем я чувствую его присутствие. Он живет в моем сердце, во всех моих мыслях и деяниях. Я считаю себя самой счастливой женщиной в мире. Немногие, хотя бы несколько дней, имеют то, чем я и мой любимый наслаждались в течение девяти долгих и прекрасных лет».

Все это время муж не сводил с жены пристального взгляда. Она закончила читать отрывок из дневника и стала задумчиво смотреть куда-то в сторону, бессознательно размахивая над столом ложкой. Питер не выдержал и взял ее за руку.

– Стол поцарапаешь.

– Ах, извини.

– Ничего. Ешь суп.

– Очень вкусно. Что это?

– Суп из водяного кресса. Нет-нет, – перебил он жену, заметив, что она снова что-то хочет сказать. – Сначала доешь, а потом будешь рассказывать.

Доедая суп, Катриона собралась с мыслями.

– У меня есть план, – объявила она. – Я позаимствую из дневника Медоры историю ее происхождения и описание ее жизни в Лондоне. Когда она появилась в светском обществе, за ней стали увиваться многочисленные поклонники, которых интересовало богатство ее отца. Это позволит мне описать в сатирическом духе характер британца, который остается неизменным, как на родине, так и в Индии. Моя героиня – лицо вымышленное… Назовем ее не Медорой, а, к примеру, Маргаритой. У нее дюжина титулованных и, разумеется, обнищавших поклонников. Кроме того, ей не дают прохода великосветские повесы, которые волочатся за любой женщиной, пользующейся популярностью в высшем обществе. Когда ты утром пришел ко мне, я как раз заканчивала «Песенку повесы». А может быть, – задумчиво добавила Катриона, – ее споет хор? Нет! Ее споет квартет – четыре повесы, которые время от времени появляются на протяжении всей оперетты.

– А ты помнишь хоть один куплет из «Песенки повесы»?

– Я помню ее всю! – радостно рассмеялась писательница. – Мне хочется представить этих людей охотниками за дичью, которая им вовсе не нужна. Просто им необходимо за кем-то гоняться.

Катриона положила руки на стол и прочла первый куплет:

 
«– Что может быть слаще погони?
Ах, дух замирает в груди
От бешеной скачки,
И где-то маячит
Желанная цель впереди!..»
 

Дослушав до конца, Питер задумчиво сказал:

– Это можно очень эффектно выразить в музыке: основную тему сопровождают подголоски английского рожка, в который трубят, когда охотятся на лис… Конечно, если композитор не станет возражать.

– А как проходит охота на лис?

Лорд напел мотив, постукивая по столу костяшками пальцев.

Молодая женщина энергично затрясла головой.

– Пожалуй, это подойдет.

– Ну, композиторы не любят, когда им дают советы, – заметил он. – Но может быть, мистер Дарли-Корд передаст наши пожелания тому, кто будет писать музыку к твоему либретто, и он отнесется к нашей идее с уважением.

– За сами песни я больше не боюсь, – призналась Катриона, – а вот за текст между ними… Как все это увязать?

– Доверься моей интуиции. Спланируй все, о чем хочешь рассказать в каждой сцене и помни, что диалог действующих лиц может сам собой переходить в песню или арию. Я с удовольствием прочту все, что ты сочтешь нужным мне показать и выскажу свои соображения. Вот увидишь, что Дарли-Корд сделает все необходимые поправки.

– Нет, это нечто невообразимое! – жена оттолкнула тарелку с холодной курятиной.

Питер, продолжая поглощать свою порцию с завидным аппетитом, вежливо поинтересовался:

– Что именно?

– Ты ведешь себя так, как будто написать сатирическую оперетту, да еще при этом изменить лицо английского театра, является делом обыденным, тем более для меня!

– Я не нахожу здесь ничего необычного, поскольку уверен в твоих способностях. Ты наверняка справишься и с тем, и с другим.

– Да, кстати, уж если источником твоего вдохновения стала моя бабушка, то скажи, как ты решила закончить эту историю?

– Так, как этого хочет публика. Маргарита отвергает всех повес и будет долго думать, кого ей выбрать в мужья: обнищавшего герцога, графа или маркиза… И тут она встретит настоящую любовь. Маргарита сразу поймет, что ему нужны не деньги отца, а она сама. Когда он из гордости откажется сделать ей предложение, девушка сама предложит любимому руку и сердце.

– И потом они оба заживут себе счастливо, да?

– Конечно. Это единственно подходящий конец для истории о любви.

– И все же моя бабушка не…

Катриона с удивлением взглянула на мужа.

– Как ты можешь так говорить? С того момента, как она познакомилась с мистером Форсайтом, она стала по-настоящему счастливой. Они жили вместе в Фитэйн-Парке в течение девяти лет, и фактически он был ей настоящим мужем и отцом ее сына, который так редко виделся с родным отцом. Каждую ночь он разделял с ней брачное ложе. Если слуги что и замечали, то предпочитали хранить молчание. И даже после смерти мистера Форсайта их любовь не умерла. Медора свято верила, что они воссоединятся в иной жизни. Многие индийцы думают так же. У нее остался горячо любимый сын, и его жизнь и будущее стали основным смыслом и содержанием ее жизни. А когда твой дед стал инвалидом и вернулся в Фитэйн-Парк, Медора с радостью взяла на себя все заботы по уходу за ним. Они стали хорошими друзьями, так как не могли больше оставаться любовниками.

– Ты все очень хорошо рассказала. Я и сам, прочтя дневники, проникся к ней глубоким чувством любви и уважения. И все же, все же… В течение девяти лет у нее фактически было два мужа. Это – адюльтер.

– Ты меня удивляешь, Питер, – возмутилась молодая женщина. – Адюльтер! Надо же такое выдумать! А чем занимался все эти годы твой дорогой дедушка? Он развлекался со своими многочисленными любовницами и непотребными девками и умудрился нажить полдюжины внебрачных детей! Лорд Фитэйн женился на Медоре ради денег, а когда она забеременела, то он вовсе забыл о ней. Даже во время визитов в Фитэйн-Парк он не пытался хоть чем-нибудь порадовать ее. Когда мужчина так откровенно пренебрегает женой, он не имеет права обвинять ее в измене. Вполне естественно, что покинутая женщина стремится найти понимание и поддержку у какого-нибудь другого мужчины, который оценивает ее по достоинству.

– Ты права, и все же…

– И все же?

– В первые месяцы супружеской жизни у нас было множество разногласий и взаимных обид. И все же, я хочу тебя предупредить: я не отношусь к безразличным или снисходительным мужьям, так что ты попадаешь в рискованную ситуацию, если задумаешь искать понимание и поддержку у какого-нибудь другого мужчины, который посмеет оценить тебя по достоинству!

ГЛАВА 31

Из-за пробки на дороге в Хэймаркете лорд Фитэйн и его супруга немного опоздали в Королевский оперный театр. Концерт уже начался, и Катриона не захотела идти в ложу, чтобы не потревожить слушающих.

– Мы проскользнем тихо, как мыши, – пообещал Питер. – Я не хочу, чтобы ты простудилась в этом коридоре – здесь такие сквозняки!

Они тихонько пробрались на свои места, и через мгновение Катриона погрузилась в волшебный мир музыки. Она лишь изредка посматривала на мужа, желая разделить с ним свою радость. Питер сказал ей, что дирижер Майкл Коста очень много работал с оркестром и сделал его одним из лучших в Европе. Катриона была с этим полностью согласна; она не слышала такого дивного звучания инструментов со времени прошлогоднего фестиваля во Фридженти.

Когда оркестр закончил играть первую пьесу, муж наклонился к жене и прошептал:

– Сейчас будет исполнен концерт для фортепьяно с оркестром мистера Джилбрайта.

Катриона посмотрела в театральную программу и радостно улыбнулась.

– Посмотри, Питер, концерт называется «Итальянская рапсодия»! – она восторженно всплеснула руками. – Как ты думаешь, может быть, это судьба подает мне добрый знак?

– Я думаю, что судьба в наших руках. Ведь мы…

– Тише, уже начинают!

Когда музыка смолкла, молодая женщина аплодировала так, что порвала длинные лайковые перчатки на пуговицах. Говорить она не могла.

Зажегся свет, и муж заботливо спросил ее:

– Может быть, сходим во время антракта в буфет и чего-нибудь выпьем?

– Если ты не против, – хрипло сказала Катриона, – я бы предпочла поехать домой. Я знаю, что концерт еще не закончен, но больше оставаться здесь не могу – я потрясена.

Она была как во сне. Молча позволив мужу набросить на нее парчовую накидку, подобранную в тон вечернему платью, молодая женщина спустилась подлинной лестнице Королевского театра. Она не помнила, как они доехали до дома: в ушах у нее продолжали звучать волшебные аккорды «Итальянской рапсодии».

Питер небрежно заметил:

– Ты так самозабвенно аплодировала… Это концерт тебе так понравился?

Катриона вдруг закрыла лицо руками и разрыдалась.

– Я почувствовала тоску по дому, – выдавила она сквозь слезы, которые градом катились у нее по лицу. – Музыка напомнила мне о горах вокруг нашей фермы, о горных тропинках и озере около замка Креспи, ясно представила себе крестьян, работающих в поле. Ах, наверное, я сошла с ума! – С усилием отняв руки от лица и судорожно сжав их, Катриона продолжала: – Мне так хотелось поскорей уехать от всего этого, а он, этот Джилбрайт, заставил меня обо всем вспомнить и вызвал во мне такую тоску по дому, по родным и друзьям… У меня сердце готово было разорваться от боли!

– Ну, это твое личное впечатление, – спокойно заметил муж. – А тебе понравилась музыка? Хотела бы ты, чтобы Джилбрайт написал музыкальное сопровождение к «Дочери набоба»?

– Хочу ли я?! – воскликнула молодая женщина. – Ты, должно быть, тоже сошел с ума, дорогой. Захочет ли этого мистер Джилбрайт – вот в чем вопрос? Ведь он – настоящий гений! Не могу себе даже представить, чтобы человек, написавший такую изумительную музыку, как «Итальянская рапсодия», захотел возиться с моими стихами!

– Знаешь, – со смехом сказал Питер, – у мистера Джилбрайта, как и у всех гениев, есть множество странностей. Вот мы и объединимся, трое ненормальных. Может быть, он захочет написать что-то совершенно новое для себя, а возможно, ему просто нужны деньги.

– А какие у него странности? – поинтересовалась Катриона, вытирая лицо носовым платком, который ей предусмотрительно предложил муж.

– Он ужасно боится всяких болезней и совсем не бывает на людях. Джилбрайт живет на Клэвертон Терас, в Пимлико, и дышит свежим воздухом только у себя в саду. Во время таких прогулок прислуге и секретарю запрещается выходить в сад. Джилбрайт не женат. Когда он заходит в комнату, прислуга должна тотчас ее покинуть. Обычно все распоряжения он отдает в письменном виде.

– Да, похоже, он и впрямь малость не в себе.

– Ну-ну, – усмехнулся Питер, – постарайся быть более снисходительной. Подумаешь – еще один английский чудак!

Молодая женщина усмехнулась в ответ.

– Но как мы сможем работать вместе, если вдруг произойдет чудо и мистер Джилбрайт согласится? Не слишком-то удобно переговариваться друг с другом из разных комнат!

– Вы сможете плодотворно трудиться вместе с помощью прекрасного изобретения – почты ее королевского величества.

– Мне так хочется, чтобы Джилбрайт согласился, – вздохнула Катриона. – Я готова стать перед ним на колени.

– Попрошу Дарли-Корда, чтобы он немедленно сообщил Джилбрайту о нашем предложении.

– Если ты считаешь, что есть надежда не получить отказ, то не мешкай и иди к Дарли-Корду прямо сейчас, – сказала она мужу.

Несколько дней спустя Питер просматривал за завтраком почту. Открыв ножом один из конвертов, он небрежно заметил:

– Это от Дарли-Корда! – Минуту помолчав, он посмотрел на Катриону. – Хорошая новость. Джилбрайт согласен. Он обещает написать музыку к готовым стихам, приступив к работе уже на следующей неделе, а также сделать некоторые пометки и высказать свои замечания относительно либретто. Ну, а теперь в чем дело? – спросил лорд, заметив перепуганное лицо жены.

– С-страх! Наверное, страх перед сценой.

– У тебя нет времени на то, чтобы бояться.

Отправляйся в библиотеку и приступай к работе, – сказал он ей. – Дарли-Корд, не говоря уже о Джилбрайте, хочет, чтобы первый акт был готов как можно скорее.

Несмотря на спокойную уверенность Питера, которую он всячески пытался внушить и жене, во время работы над «Дочерью набоба» на Катриону часто находили приступы страха, доводящего ее до панического состояния. Главными причинами тому были грандиозность замысла и талант чудака-композитора, сотрудничавшего с ней.

Вера мужа в успех и способности жены одновременно и поддерживала, и обижала ее. Конечно, было приятно видеть, что он не сомневается в ее таланте, но то, что он игнорирует отсутствие рядом, с неумелым либреттистом, коим считала она себя, практического советчика, раздражало Катриону и приводило в смятение. Не менее трех раз в неделю она встречалась с директором театра. Неоценимую помощь оказывали также замечания мистера Джилбрайта, которые он регулярно пересылал по почте ее королевского величества: почти ежедневно Катриона получала листки, исписанные нотами с пометками композитора. Ноты с песнями, стихи для которых она посылала, с невероятной быстротой передавались Дарли-Корду.

Катриона не могла не заметить, что музыка не обладала тем блеском и великолепием, так поразившими ее в «Итальянской рапсодии», однако она удивительно подходила для комической оперетты. Веселая и мелодичная, со множеством красивых, легко запоминающихся арий, она, казалось, была написана только для того, чтобы наиболее выгодно подчеркнуть все достоинства стихотворного текста.

– Джилбрайту нельзя отказать в благородстве, – сказала как-то Катриона мужу, когда они сидели в гостиной и пили чай.

Как обычно, на коленях у нее лежала рабочая тетрадь, а Питер в это время просматривал только что написанную речь, предназначенную для выступления в палате лордов.

– В чем же заключается его благородство? – спросил он с отсутствующим видом, вычеркивая из речи какую-то фразу.

– Он слишком замечательный композитор, чтобы писать музыку к чьим-то стихам. Мистер Джилбрайт явно мне подыгрывает и делает свою музыку более приземленной. Он старается представить написанное мной в самом выгодном свете.

– Сомневаюсь, – Питер сладко зевнул. – Большинство музыкантов отличаются огромным тщеславием.

Молодая женщина почувствовала нарастающее раздражение – Питер затеял всю эту историю, а теперь хочет от всего устраниться.

– Кажется, вы устали, милорд. Пожалуй, вам нужно пораньше лечь спать.

Питер насмешливо взглянул на жену.

– Мне казалось, ты хочешь, чтобы я сыграл новую мелодию Джилбрайта к «Жалобе богатой наследницы»?

– Не нужно, если ты устал.

– Катриона, для тебя я никогда не бываю усталым.

От такого двусмысленного замечания молодая женщина вспыхнула до корней волос.

– Ну, пойдем, – весело обратился он к жене, отбросив в сторону свои бумаги, и небрежно обнял ее за талию. – Пойдем в гостиную. Ноты у тебя?

– Да.

– Ты споешь? – спросил Питер, когда уселся за рояль.

– Нет, сначала проиграй несколько раз мелодию.

Питер повторил мелодию дважды, чтобы Катриона смогла уловить причудливый и капризный ритм. Затем она запела «Жалобу богатой наследницы»:

 
«Я – не красавица. Увы!
Не блещет стройностью фигура,
Нос длинноват, рост маловат,
К тому ж, сварливая натура.
И все ж на празднике любом
Мне в кавалерах нет нехватки,
И, несмотря на недостатки,
Возле меня стоят гуртом.
В чем тайна громкого успеха?
Ох, мне сегодня не до смеха!
Проста разгадка и грустна:
Жених простит любой изъян,
Узрев набитый золотом карман!»
 

ГЛАВА 32

Лорд Фитэйн с женой снова встретились с мистером Дарли-Кордом в ресторане «Европа». Двое суток тот изучал либретто и музыкальную партию оперетты, а теперь супругам не терпелось услышать его мнение.

Увидев Питера и Катриону, мистер Дарли-Корд вскочил с места и приветливо помахал им рукой. По его сияющему лицу молодая женщина поняла, что все ее страхи были напрасными, и облегченно вздохнула.

– Миледи, – обратился он к Катрионе, галантно целуя ей руку и улыбаясь с неподдельной радостью. – Примите мои искренние поздравления!

– А мистер Джилбрайт?

– Он в восторге от вашей работы, доказательством чего является его музыка.

– А хватит ли его энтузиазма для того, чтобы наконец встретиться со мной?

Мистер Дарли-Корт громко расхохотался.

– Ну, до такой степени его, пожалуй, ничем не проймешь!

Когда обед был заказан, мистер Корд приступил к делу.

– Я достал сумму, о которой мы с вами договаривались, милорд. При вашей поддержке вопрос с финансированием можно считать решенным.

– Ты помогаешь финансировать «Дочь набоба»? – спросила изумленная Катриона.

– Разумеется.

– О Господи! – простонала она. – Лучше бы ты этого не делал. Я буду чувствовать себя виноватой, если ты потеряешь на этом деньги.

– Я считаю, что выгодно вложил деньги и собираюсь получить хорошую прибыль. Так что не расстраивайся.

– По условиям составленного контракта…

– Какого еще контракта? – спросила Катриона. – Кто его составлял?

– Наши поверенные в делах. Вы, миледи, получаете двести гиней за хорошее либретто, так же как и мистер Джилбрайт…

– Боже мой, я заработала двести гиней! – радостно воскликнула она.

– А еще вы будете получать по семь фунтов за каждый прошедший спектакль, – продолжил директор театра.

Катриона все быстро прикинула в уме.

– Это еще двести гиней, если опера продержится на сцене чуть больше месяца! – с восторгом воскликнула она.

– Думаю, спектакль будет пользоваться бешеным успехом в этом сезоне, – с видом знатока заявил мистер Дарли-Корд. – Я буду сильно разочарован, если «Дочь набоба» продержится только один месяц.

Ошарашенная свалившимся на нее счастьем, Катриона была больше не в состоянии вникать в содержание разговора двух мужчин и принялась за еду. Вдруг ее насторожило внезапно наступившее молчание. Директор театра и муж выжидательно смотрели на нее.

– Простите. Я просто не слышала, о чем вы говорили.

– Мистер Дарли-Корд предлагает тебе роль Эйды, служанки Маргариты, – мягко сообщил Питер. Катриона поняла, как хорошо он знал о разочаровании, которое постигнет ее при этом сообщении.

– Вы подходите на роль Маргариты гораздо больше, чем Джессика Уорд, которой, возможно, мы предложим эту роль, – пояснил мистер Дарли-Корд, – разумеется, и ваш голос тоже. Вся беда лишь в том, что у вас нет никакого сценического опыта, миледи. Поэтому для начала, по моему мнению, вам следует взяться за роль Эйды, тем паче, никто лучше вас не знает, что у Эйды есть одна совершенно изумительная ария!

– Я с радостью возьмусь за роль Эйды, – с готовностью согласилась Катриона. Оба джентльмена облегченно вздохнули и улыбнулись. Молодая женщина почувствовала, как под столом муж погладил ее по колену, выражая тем самым одобрение ее решению.

– За роль Эйды вам будут платить по два фунта в неделю, – пообещал мистер Дарли-Корд. Услышав это, Катриона не могла сдержать нервный смех.

– Просто не верится, что все это происходит со мной! – воскликнула она и вдруг внезапно расплакалась.

– Теперь надо решить, под каким именем вы будете выступать.

– Мое и-имя? – улыбаясь сквозь слезы, переспросила Катриона. – А мне за него тоже будут платить каждую неделю?

Лорд Питер подозвал официанта и заказал стакан бренди, который протянул жене.

– Выпейте, миледи. Сейчас вам это просто необходимо.

Катриона выпила обжигающее горло содержимое стакана и сразу прекратила плакать.

– О господи! Спасибо, Питер. Именно это мне и было нужно, – воскликнула она. Затем, повернувшись к Дарли-Корду, спросила: – Так что насчет моего имени?

– Думаю, будет лучше, если вы возьмете два разных имени: под одним вас будут знать как певицу, а под другим – как автора оперных либретто. Не следует смешивать эти две вещи.

Катриона сразу же оценила всю мудрость планов директора театра.

– Не может быть и речи, чтобы я выступала на сцене под именем леди Фитэйн. Мне вовсе не хочется, чтобы зрители приходили поглазеть на знатную даму, которой вдруг пришло в голову спеть со сцены. Милорд, вы не станете возражать, если я буду выступать под именем Катрионы Карлэйл?

– Вовсе нет, – ответил муж. – Мне это очень нравится.

Супруги смотрели друг на друга и счастливо улыбались, однако мистер Дарли-Корд вынужден был прервать эту идиллию.

– Тогда напишем, что авторами музыки и слов являются Лоренс Генри Джилбрайт…

– Может быть, лучше написать только инициалы? – предположил Питер. – Такое длинное полное имя выглядит очень громоздко.

– Согласен. Пусть будет Л. Г. Джилбрайт и?.. – Он вопросительно посмотрел на Катриону.

– Катриона Селестина – К. С. Сильвано.

– Итак, «Дочь набоба» – комическая оперетта в двух действиях, музыка Л. Г. Джилбрайта, либретто К. С. Сильвано.

– Просто замечательно! – в восторге выдохнула Катриона.

– Творческий дуэт Джилбрайт и Сильвано, – предложил Питер.

– Творческий дуэт – Джилбрайт и Сильвано, – задумчиво повторил мистер Дарли-Корд. – По-моему, звучит неплохо.

– Ура! – воскликнула Катриона, поднимая пустой стакан и глядя на обоих мужчин затуманившимися от счастья и выпитого бренди глазами.

Вечером молодая женщина прошла через гардеробную в спальню мужа. Было темно. Она нащупала дверь и, толкнув ее, неуверенно застыла на пороге. Затем с нескрываемым разочарованием прошептала:

– Милорд?.. Питер?

– Я не сплю, – услышала Катриона голос мужа. – Подожди минуту, я зажгу свет.

Она слышала, как Питер возится в темноте. Наконец ему удалось зажечь лампу. Молодая женщина с любопытством осмотрелась по сторонам – никогда раньше она не заходила в эту комнату: простая мебель из темного дерева выглядела несколько тяжеловесно. Про себя Катриона подумала, что более светлые обои могли бы оживить это довольно мрачное место.

Ее размышления были прерваны вопросом мужа:

– Что-нибудь случилось, Катриона? Чем могу быть тебе полезен? – вежливо спросил Питер.

– Я-я была слишком взволнована и не могла уснуть, – заикаясь, ответила она и сжала руки от смущения. – Не нужно было тебя беспокоить, – повернувшись, Катриона побежала к двери.

– Катриона! – остановил ее повелительный голос.

– Да, милорд? – ответила она, не оборачиваясь.

– Ты пришла ко мне, и я настаиваю, чтобы ты осталась, – Катриона уловила в голосе Питера едва сдерживаемый смех и ласковые нотки.

Оглянувшись, она встретилась с его веселым взглядом. В следующую секунду молодая жена бросилась в его объятия и оказалась на кровати, которая была гораздо шире и удобнее, чем ее собственная.

– Я не думала, что все так получится, – сказала она через некоторое время извиняющимся тоном. – Я только хотела с тобой поговорить.

– Очень рад, что ты изменила свое намерение, дорогая, – ответил он, улыбаясь в темноте. – Я очень люблю говорить с тобой, но и все остальное, что между нами происходит, мне нравится ничуть не меньше.

– Мне тоже нравится все остальное, – призналась Катриона.

– Да, это тебе всегда нравилось, – согласился с ней Питер. – Я подозреваю, – сказал он шутливым тоном, – что и замуж ты за меня вышла только ради этого «всего остального». Слава Богу, мы великолепно подходим друг другу, чего нельзя сказать обо всем остальном.

– Ну, почему же, – смущенно пробормотала она. – У нас есть много общего, милорд. Я хочу сказать, что вы тоже, как и я, любите музыку, хотя и отдаете предпочтение вашей дурацкой политике.

– Как мило с вашей стороны признать это!

Катриона попыталась припомнить что-нибудь приятное из своей жизни с мужем, но на ум пришел только тот роковой день во Фридженти: ласковый голос Питера, когда он собирался ее обмануть, то, как он смеялся вместе с подвыпившими родственниками, то, как она услышала гнусный тост: «За укрощение Катрионы!»

– Пожалуй, мне лучше вернуться к себе, милорд.

– Конечно, – ответил Питер, выпуская жену из объятий. – Я уверен, что теперь ты уснешь.

Катриона медленно встала с кровати и подошла к двери, ведущей в гардеробную.

– Катриона.

– Что?

– Когда тебе снова понадобится «все остальное», приходи ко мне, не раздумывая. Всегда рад услужить своей дорогой жене.

– Иди к черту! – свирепо рявкнула «дорогая жена» по-итальянски, а затем и по-английски тоже.