Текст книги "Ночь утра мудренее"

Автор книги: Жаклин Бэрд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Глава третья

Неделя пролетела как в угаре. Эмили, что называется, по уши влюбилась в Антона, благоговела перед ним и старательно держала в тайне от всех свои чувства к нему. Никто из домашних не догадывался, как далеко в считаные дни зашло их общение. Ценой огромных усилий Эмили ухитрялась хранить спокойствие всякий раз, когда Том или Хелен заговаривали с ней о Диазе. Она отговаривалась малозначительными подробностями их ежевечерних встреч. А зная характер девушки, они в свою очередь и предположить не могли, что она способна быть такой беспечной.

Никогда в жизни Эмили не была столь легкомысленной и опрометчивой. Она сама себя не узнавала, особенно когда находилась в объятьях Антона. И с каждым днем становилась все смелее и раскованнее. А ночью, в своей детской, которая не менялась со школьной поры, Эмили изнывала без сна и тосковала по неведомому. Она мечтала постичь ту тайну любви, от последнего шага к постижению которой ее по-прежнему удерживал Антон, тем не менее будораживший ее воображение бесстыдными откровениями.

Теперь Антон улетел по делам в Нью-Йорк, а Эмили осталась томиться в ожидании. И она все для себя окончательно решила. Хватит с нее постылого целомудрия, она больше не пойдет на попятную в минуты любви и, когда он вернется, сама не будет и ему не позволит осторожничать.

Долой сомнения!

Целыми днями, от момента пробуждения и до засыпания, Эмили думала только об Антоне. Когда она принимала душ, одевалась или красилась перед зеркалом, ей казалось, будто он находится где-то близко, потому что все это она делала только для него одного. И сейчас, когда он был далеко, не находила себе места.

Уединившись в своей комнатке, Эмили вспоминала их совместные ужины и поход в театр, возвращения домой в его машине, смелые будоражащие прикосновения, нежные и страстные поцелуи, от которых Эмили забывала себя и весь мир в придачу.

Ей нравилось, что он открыто демонстрирует свое желание, это позволяло ей быть уверенной в его чувстве.

Эмили посмотрела на часы. Не пора ли собираться?

Сейчас ей предстояло на несколько часов отвлечься от любовных переживаний, ибо сегодня праздновался день рождения одного из самых влиятельных членов семьи – сэра Клайва Диверэла.

Брат ее покойной матери убежденный холостяк сэр Клайв ждал всех к себе на ужин в фамильный замок Диверэл-холл в Линкольншире.

Эмили нарядилась как приличествует богатой наследнице: великолепное платье и обилие драгоценностей.

Она стояла, глядя на свое отражение, и ухмылялась.

Охристо-золотое платье из шуршащей тафты заканчивалось чуть выше коленей, бретелек не было, на узких ступнях – усыпанные бриллиантами босоножки. Эмили испробовала множество причесок, но сочла, что лучше всего – оставить волосы распущенными.

Эмили отошла на пару метров и покрутилась перед зеркалом. Неплохо! Но самое прекрасное, что ей не нужно никого завоевывать. Свое счастье она уже нашла.

Раздалось мелодическое треньканье дверного колокольчика. Эмили направилась к двери.

– Спасибо, Минди, – обратилась Эмили к домработнице, которая выходила в этот момент из кухни. – Я сама открою.

На пороге стоял торжественно одетый Антон Диаз.

– Как?! Разве сегодня?! – с нескрываемой радостью воскликнула она. – Я думала, что ты только завтра возвращаешься, – прощебетала девушка, с трудом сдерживая желание кинуться к нему на шею.

– Прости, не хотел тебя расстраивать, – пошутил он в ответ. – Ты выглядишь волшебно. Отличный домашний наряд, – похвалил он и, притянув к губам ее руку, принялся осыпать поцелуями ее ладонь и запястье.

– Вообще-то я собиралась на ужин. Предусмотрительно оглядевшись и убедившись, что их никто не видит, Антон впился губами в ее шею.

– Ты собираешься на ужин без меня? Признавайся немедленно, кто мой соперник?

– Ревнуешь? – нежно спросила девушка.

– Да я просто убью негодяя! Ты моя! – шутливо рассмеялся Антон Диаз. – Так кто он? Отвечай!

– Неужели ты действительно думаешь, будто я могла бы выйти с другим мужчиной? – прощебетала влюбленная девушка и, протянув к Антону руку, нежно провела подушечками пальцев по его подбородку. – Не ревнуй. Это лишнее. Нам такие игры не нужны. Я всего лишь собираюсь на день рождения своего дядюшки. А ты, если хочешь, можешь пойти вместе со мной.

– В каком качестве? – спросил, вопросительно всматриваясь в ее лицо, Антон Диаз.

– Как мой близкий друг, – пылко ответила девушка.

– Раз так, то мне есть что сказать, помимо того, что я скучал без тебя, девочка.

– Что же? – заинтересованно спросила она.

– Мне нужно сказать это Тому. Где он? Я должен немедленно поговорить с ним, – нетерпеливо сообщил Антон.

– О чем же? – несколько разочарованно отозвалась Эмили.

– О том, что я беру тебя в жены. Полагается его уведомить, не так ли? Он ведь старший в вашей семье, – отчеканил мужчина и прошел в глубь дома, глядя по сторонам, словно предвкушая столкновение с ее старшим братом.

– Как? Что? О чем ты?

– О женитьбе! А ты не хочешь?

– Не понимаю…

– Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Эмили. Выходи за меня… Том! Том! Да где же он, в самом деле?

– Кто?

– Твой брат! – громогласно бросил он и вернулся к застывшей на месте девушке.

Он взял ее безжизненно повисшие руки и поднес к губам. Спросил интимным полушепотом:

– Так ты согласна?

– Да, – без секунды промедления прошептала она в ответ. – Да! Ну конечно же! – воскликнула она уже громко и, подпрыгнув, повисла на его шее.

– Что здесь происходит?! – сурово спросил явившийся на громкоголосые призывы Антона настороженный и откровенно недовольный Том в выходном костюме.

Антон Диаз не спешил одарить того своим вниманием. Он продолжал нескромно ласкать Эмили, властно удерживая ту в своих объятьях. Увидев свирепое лицо брата, Эмили, сгорая от смущения, попыталась отстраниться, но не смогла.

Антон впился в девичьи губы. И лишь насладившись поцелуем в полной мере, не оборачиваясь к Тому, произнес:

– Я попросил Эмили выйти за меня. Она согласилась. Это все, что я хотел тебе сказать, Том.

Замолчав, Антон вновь прильнул к губам Эмили.

– Эмили, это правда? – вмешался Том. – Ты уверена, что Антон именно тот человек, который тебе нужен?

– О, да, – заверила его девушка.

– И нам нужно твое благословение, – добавил наконец повернувшийся к нему лицом Антон Диаз.

– Эмили? – требовательно повторил Том, но девушке было не до него, она влюбленными глазами смотрела на своего суженого. – Есть кое-что, что меня смущает и требует разъяснений, – заявил он.

– Я готов ответить на любой твой вопрос, – отозвался Антон.

– Во-первых, непонятная поспешность вашего решения, а во-вторых, разница в возрасте.

– Я действительно намного старше. У меня богатый жизненный опыт, и я могу гарантировать безопасность твоей сестры. А что до поспешности, то такова любовь.

– Я хорошо знаю сестру и именно поэтому удивлен, – пояснил Том. – Я ничего не имею против этого брака, но мне хотелось бы понять, на каких условиях он заключается. Например, для Эмили всегда была важна ее работа, – холодно рассудил старший брат.

– Том, пожалуйста… – взмолилась Эмили. – Так ты отпугнешь Антона прежде, чем он подарит мне обручальное кольцо, – попыталась пошутить девушка.

– Ну уж нет, – заверил ее Диаз. – Неужели ты думаешь, что я позволю такому случиться? Что же касается сомнений твоего брата, то как твой муж я обещаю поддерживать тебя во всех твоих начинаниях, – поклялся он, глядя в васильковые глаза девушки.

– Так! – пресек этот обмен любезностями Том. – Простите, но я не верю вам. И не хочу остаться в дураках. Этот вопрос требует разрешения на семейном совете! – категорически объявил старший брат.

Антон старательно скрывал прорывавшуюся злобу. Он недооценил осторожность Тома. Но согласием Эмили он уже заручился. Поэтому предстояло разыграть карту безумно влюбленного. И дружелюбное отношение к родне невесты в этой ситуации не повредит, решил Антон, подошел к Тому, эмоционально обнял его и потряс за плечи так, словно тот уже благословил их на брак.

Антон Диаз внимательно изучил досье Ферфаксов и знал, что потребуется одобрение большого числа родственников.

– Что скажешь о том, чтобы поприсутствовать на семейном ужине? – нежно спросила его Эмили.

Антон проникновенно улыбнулся ей и, склонившись к самому уху, прошептал:

– Я рассчитывал на романтический ужин вдвоем, сокровище.

Его губы почти касались ее разгоряченного лица.

– …Но если ужин в кругу семьи для тебя так важен, я готов смириться, – кротко проговорил он, неторопливо вынимая из кармана бархатный футляр.

Он вложил его в руку девушки и шепнул:

– Взгляни.

Она открыла, и слезы умиления брызнули из ее глаз.

Крупный сапфир в обрамлении бриллиантов на золотом кольце выглядел просто изумительно.

– Какое красивое, – пролепетала она. – Оно мне нравится… Я люблю тебя. Люблю…

Эмили расцеловала щеки Антона, и тот обнимал ее за талию, принимая благодарность и признание как должное.

А в нескольких шагах от них стоял Том Ферфакс и хмурился. Но он не мог ничего возразить им, как бы того ни хотел.

Они поженились скромно, без лишней шумихи месяц спустя, в небольшой старинной сельской церквушке, недалеко от Диверэл-холла, в присутствии полусотни приглашенных. Эта была идеальная сельская великосветская свадьба…

Антон Диаз смотрел на свою сморенную усталостью невесту в белоснежном газе и кружевах. И улыбался. Но в этой улыбке проглядывало отнюдь не умиление ее трогательностью и не радость от сбывшейся мечты.

Да, он торжествовал, но иначе, чем торжествовал бы пылкий влюбленный на подступах к брачному ложу.

Да, перед ним находилась прелестная Эмили, теперь уже Диаз, а не Ферфакс… Но она по-прежнему была дочерью его врага.

Молодожены направлялись в Монте-Карло, где Антон запланировал провести медовый месяц…

Он ухмылялся. К счастью для Эмили, она не видела этого зловещего выражения любимого лица.

Двадцать шесть лет назад его восемнадцатилетняя сестра Зуки, окончив закрытую школу для девочек, вернулась в Грецию. Антон хорошо помнил то время. Ему было одиннадцать.

Зуки только начинала самостоятельную жизнь и была полна планами, многими из которых делилась со своим сводным братишкой. Тот души в ней не чаял, и она представлялась ему земным ангелом. А через несколько месяцев ее не стало. Она погибла, сорвавшись в бездну.

И только годы спустя Антон узнал, что стало тому причиной.

Чарльз Ферфакс. Его вероломство, его безжалостность, его предательство.

Хуже всего было то, что Чарльз Ферфакс бросил юную женщину беременной. Когда она написала ему в Лондон, что ждет их общее дитя, он ответил, что ребенок не его и попросил больше не беспокоить. В письме он обвинил Зуки в том, что она сама – внебрачный ребенок, ее родная бабка являлась хозяйкой борделя в Перу, а отец – безвестный французишка, вот почему она не способна промышлять ничем иным, кроме как шантажом таких столпов общества, к коим относил себя Чарльз Ферфакс.

Это была бесстыдная клевета. Мать Антона происходила из семьи зажиточного перуанского ранчеро, сеньора Себастьяна Эммануэля Диаза. Однако ее отец пригрозил лишить дочь наследства, когда узнал, что она беременна от некоего француза. От него-то юная женщина и родила дочь. Но мать Антона была такова, что совершила эту ошибку повторно, повзрослев и влюбившись в отца Антона.

Из-за внебрачных отношений ни один из ее детей не чувствовал уверенности в своем будущем, целиком завися от милости других людей.

Зуки повторила путь матери, ей оставалось только казнить себя и скрывать от всех свое состояние. Но прочтя в «The Times» известие о бракосочетании перспективного промышленника Чарльза Ферфакса и наследницы влиятельной аристократической династии Сары Диверэл, она приняла роковое решение. Она убила себя и свое дитя, перечеркнув тем самым и любовь, и надежду, и саму жизнь. Она не снесла презрения первого своего мужчины и возлюбленного.

Антон не сомневался, что это вполне достаточное основание для отмщения.

А напротив него дремала Эмили. И она была хоть и старше бедной Зуки, но столь же невинна, как и та. И, без всякого сомнения, прелестна. И он хотел ее, потому и женился. И тем не менее он хотел ее уничтожить, и женитьба не могла служить тому помехой.

Взойдя на борт частного самолета, Эмили распустила волосы. И они рассыпались по ее остреньким плечам девочки-подростка. Латунные пряди отливали на солнце, проникавшем сквозь иллюминаторы.

Антон наслаждался своей властью над Эмили. Он слышал в ее брачной клятве искренние и пылкие заверения в любви и верности. Она нравилась ему, будоражила его чувства. Он никогда прежде не сталкивался с такой безыскусной страстностью, какой одаряла его эта неискушенная в сексе девочка. На его счастье, она была ранима. И теперь ее судьба целиком и полностью зависела только от него.

Он подсел к дремлющей супруге и впился губами в ее пухлый рот.

– Антон, – сладко протянула она, пробуждаясь.

– Пора просыпаться, Эмили. Скоро садимся, – сказал он ей.

– Да? – отозвалась она, зевнув.

– А через полчаса мы будем уже на борту яхты.

– Так скоро? – удивилась Эмили. – Любимый мой, супруг мой, – шептала она, ласкаясь к нему, как котенок.

– Добро пожаловать на борт яхты! – воскликнул гордый хозяин, поддерживая за руку поднимающуюся по трапу Эмили.

– Я так устала, – призналась она, нежась в его объятьях. – Честно говоря, сейчас я с радостью отправилась бы сразу в постель.

Антон Диаз хитро посмотрел на жену и кивнул:

– Желание супруги – закон.

Он ловко подхватил Эмили на руки и понес в каюту. Та только успевала вертеть головой, примечая роскошное внутреннее убранство яхты.

– Такая огромная?! Невероятно! Мне никогда еще не доводилось видеть ничего подобного.

– Помолчи, Эмили, – раздраженно осадил ее мужчина.

Она лишь умиленно посмотрела на него и провела ладонью по его щетинистому подбородку.

Внеся Эмили в спальню, он кинул ее на не разобранную постель.

– Я слишком долго ждал этого, – сухо объявил он и принялся срывать с нее одежду, небрежно отбрасывая каждую снятую им вещь в сторону.

В пылу влюбленности, в огне желания девушка не заметила, как неожиданно изменилось отношение к ней ее обожаемого мужчины, ведь он и прежде позволял себе достаточно бесцеремонное с ней обращение.

Антон раздел Эмили и обхватил ее пышные груди ладонями.

– Эмили, – тихо произнес он, укладывая девушку на постель и любуясь видом такой доступной и желанной женщины. – Ты даже представить не можешь, как сильно я этого желал!

Эмили, не в силах оторвать взгляда от его мускулистого загорелого торса, шептала его имя. А когда он разделся, нервно облизнулась и подняла на него громадные испуганные синие глаза.

– Не волнуйся, – велел ей Антон. – И не надо закрываться. Я должен видеть тебя всю. Смущение ни к чему. Мы супруги. Ты больше не принадлежишь себе, Эмили.

Женщина недвижимо покоилась на спине и не сводила с него благоговейного взгляда.

– Можешь трогать меня. Не бойся, – насмешливо разрешил ей супруг.

Эмили подалась к нему и обхватила за плечи.

Их глаза встретились. На миг Антон застыл, внутри у него будто что-то оборвалось. Он испугался собственной решимости. Будто почувствовав его сомнения, Эмили быстро обняла его и просительно прошептала:

– Прошу тебя, любимый. Я хочу этого.

Глава четвертая

Через несколько минут Антон с шумом выдохнул и перевернулся на спину.

– Я не слишком тяжелый? – чуть ли не равнодушным тоном спросил он жену.

– Нет. Ты… восхитительный, – восторженно прошептала она и склонилась к его лицу, целуя его влажными губами.

Синь ее глаз была словно в дыму.

Он отстранился от нее и поднялся, уйдя в сумеречную глубь каюты.

– Что случилось, Антон? – обеспокоенно спросила его Эмили. – Вернись, пожалуйста, в постель, – попросила она, но он не реагировал. – Вернись ко мне, умоляю.

Антон оставался глух. Она не могла видеть смятенного лица.

– Вернись! Я люблю тебя до безумия. Я обожаю в тебе все. Ты – чудо!

– А ты девственница! – с обвинением в голосе бросил он.

– Уже нет! – торжественно воскликнула Эмили.

– Но как ты осталась девственницей? Ты же была помолвлена? – недоуменно проговорил он.

– Да, это так. Но я разорвала помолвку незадолго до свадьбы. Я только твоя, любимый. Только твоя. Верь мне, – оправдывалась Эмили, сама не зная, почему.

– Могла бы и предупредить меня… Я считал тебя просто малоопытной. Но не ожидал, что настолько.

– Какое это имеет значение? Ты бы любил меня меньше? Или… – испуганно прошептала она, совершенно сбившись.

– Да! Нет! Не знаю! – накинулся на Эмили Антон. – Должна была сказать, и все тут!

– Прости, – виновато пролепетала женщина. – Прости, – сквозь слезы повторила она, сжавшись в углу постели.

– Ты слишком бойка для девственницы, – процедил он. – Как-то уж слишком чувствительна и умела для первого раза, – недоверчиво проговорил он.

– Просто я люблю тебя, – объяснила Эмили. – Не отталкивай меня, любимый, прошу.

Эмили протянула к нему руки.

– Ах ты, лукавая женщина, – позволил ей уговорить себя Антон Диаз. – Тигрица пробудилась. Тигрица жаждет плоти, – бормотал он, покусывая ее за мягкие места. – Хищница больше не хочет ждать?

– Такой ты мне больше нравишься, – обрадовалась Эмили. – Я никогда не перестану тебя любить, – вновь поклялась она, как в час их церковного венчания.

Эмили проснулась.

Антон стоял спиной к ней у туалетного столика. Он был в шортах цвета хаки и белой рубашке-поло.

Эмили могла видеть в зеркале отражение его задумчивого лица. Она затаила дыхание, боясь, что он узнает о ее пробуждении, а ей хотелось полюбоваться им. Но тут он поднял голову и, видимо заметив в зеркале ее внимательный взгляд, вздрогнул, словно его застали врасплох. Поспешил изобразить улыбку и повернулся к Эмили.

– О, ты проснулась, милая, – сипло проговорил он. – Кофе уже готов.

– Да, я слышу запах, любимый. Почему ты оставил меня? Я скучаю. Возвращайся ко мне, – позвала она мужа.

– Уже полдень, Эмили. Пора вставать, – требовательно проговорил он. – Пей свой кофе и одевайся. Шеф-повар приготовил ленч, после которого я намерен познакомить тебя с командой и капитаном.

Сказал и вышел из каюты.

Проводив его взглядом, Эмили еще минуту улыбалась. Смущение Антона казалось ей таким трогательным.

Она пила кофе и радовалась тому, что поддалась на уговоры Хелен и согласилась поужинать со своим будущим мужем. Ей страшно было даже подумать, что было бы, продолжай она упорствовать, поддавшись безотчетному страху перед ним. Необъяснимому страху, который до сих пор еще время от времени являлся к ней и заставлял прижиматься к груди возлюбленного с безмолвной молитвой о милосердии.

Это странное, необъяснимое чувство она списывала на мнительность, которая всегда была досадной помехой на общем фоне ее ровного характера.

Антон Диаз не был готов к этому чувству. Его обуял стыд. Он даже вздрагивал, встречаясь взглядом с Эмили, которая была счастлива, как ребенок. Он же, как вор, украдкой осматривал ее тело, казавшееся ему чужим и незнакомым.

За одну ночь угловатый подросток преобразился.

Невероятно! – твердил про себя Антон. Теперь он постоянно думал об Эмили, силясь понять, как он ухитрился заполучить ее, такую чистую и невинную, в этом буйном и беспутном мире, и как она сумела сохранить свою душу. И, спрашивается, для чего? Для того, чтобы доверить ее такому мерзавцу, как он, с его планами мщения. Она, с ее ангельски чистым сердцем, не сумела распознать его темных мыслей.

Похоже, она отказывается видеть дурное в нем, хотя подчас это дурное бывало настолько нарочитым, что и не понять, как можно этого не заметить. Неужели такая нежная женщина действительно так сильно любит его? – спрашивал себя Антон. Мыслимо ли, что дитя врага любит его также безоговорочно, как юная Зуки любила Чарльза Ферфакса?

Эти вопросы сводили Антона с ума. Он сделался раздражительным. И даже не пытался это скрывать. А когда смятение становилось невыносимым, он унимал его одним-единственным известным ему способом. Он шел к жене и занимался с ней любовью.

Эмили поражала Антона. Она без гордости и смущения боготворила его. Антону не доводилось прежде обладать женщиной, которая принимала бы не только его ласки, но и дерзость и откровенную грубость. Для Эмили все представлялось любовной игрой. При этом ее нельзя было назвать развратной. Она просто любила его и верила ему. Это поражало и одновременно пугало.

Женившись на дочери врага, Антон получил нечто гораздо большее, чем то, на что мог рассчитывать.

И теперь ему было сложно вдвойне, потому что само слово «любовь» для него ничего не значило. Он не верил в ее существование. Да, есть желания и страсти, да, он обожает секс, да, он умеет наслаждаться близостью с женщиной и многократно испытывал ревность. Но так же легко он мог покинуть любовницу, не испытывая никаких сомнений, и колебаний, когда понимал, что отношения себя исчерпали. В такую одержимость любовью, какую он наблюдал в Эмили, Антон не верил. Он был готов списать чувства своей жены на аффект, на экзальтацию, на наваждение, от которого она рано или поздно излечится, насытившись и протрезвев. Ему же надлежит всегда сохранять холодную голову.

После ленча Антон Диаз в течение трех часов водил Эмили по огромной яхте, знакомя ее с командой. С каждым он обстоятельно беседовал, чувствуя на себе влюбленный взгляд супруги и удивляясь тому, с каким вниманием она вбирает в себя каждое сказанное им слово.

Он водил ее по техническим отсекам и заставлял выслушивать пространные разъяснения, сознательно подвергая испытанию ее терпение.

Но она была сосредоточенна, как отличница на уроке.

– Что скажешь, Эмили? – спросил он жену в завершение экскурсии, когда не осталось ни одного угла, куда бы они не заглянули.

Она приникла к его груди, обхватила его лицо ладонями и сказала:

– Это вполне подходящая для тебя игрушка. Многие круизные лайнеры меньше твоей яхты. Когда ты причаливаешь, места для других на пристани уже не остается, – пошутила она. – Я обожаю тебя… обожаю, – вновь зашептала она, захлебываясь от переполнявших ее эмоций и дотягиваясь до его губ. Ее даже не смущало, что он испытующе и холодно смотрит на нее, нисколько не облегчая ей задачу.

– Все так, – сухо кивнул он и вновь зашагал по палубе.

– Антон, прости, что задаю слишком много вопросов. Но не мог бы ты мне сказать, куда мы плывем? Я спрашивала капитана, чтобы не утомлять тебя, но он ничего не ответил. Что это значит? Это какой-то секретный план? Ты решил сделать мне сюрприз в честь медового месяца? – затараторила она, семеня за супругом.

– Ты в чем-то подозреваешь меня? – резко остановившись, спросил ее Антон Диаз.

– Нет. Как ты мог такое подумать?

– Не доверяешь мне?

– Что ты, любимый?! Я верю тебе, как самой себе… Даже больше.

– Почему? – спросил он.

– Ты взрослее, умнее, опытнее. И я люблю тебя.

В очередной раз услышав от нее признание, он невольно поморщился.

– Нет никакой тайны в том, что каждый год в конце мая я прибываю в Монако на автогонки «Формула-1». В воскресенье как раз состоится Гран-при, я спонсирую одну из команд-участниц. Предпочитаю лично видеть, как они выступают. А после заезда принимаю участие в посвященной этому событию вечеринке. Так завелось. Понимаешь?

– Да, любимый, я тебя понимаю, – сказала она, и к ее ультрамариновому взгляду вновь вернулось сияние ангельской безмятежности. – Я и не предполагала, что ты энтузиаст гонок. Главное для меня, чтобы в воскресенье мы были вместе, а где – не имеет значения.

Антон посмотрел на нее и, сам не зная почему, неодобрительно покачал головой.

– Я не сказал, что вечерника пройдет на этой яхте, – невзначай добавил он. – А в понедельник мы отплываем.

С минуту Эмили изучающе смотрела на него. Антон смутился под этим взглядом. Богатый и властный, он тушевался от влюбленного взгляда женщины.

– Я не понимаю этого, – внезапно проговорила Эмили.

– Чего именно?

– У нас медовый месяц, а ты устраиваешь вечеринку с незнакомыми мне людьми, – констатировала Эмили. – Я этого не понимаю…

– Ты возражаешь против того, чтобы я общался с друзьями? – с радостью зацепился за намечающееся разногласие Антон Диаз.

– Ни в коем случае, – тотчас отмела она. – Просто это кажется мне несколько странным.

Антон нахмурился.

– Не сердись, любимый. Мне все нравится. Мы совсем недолго знаем друг друга. Подумать только, всего пару месяцев. Но у нас вся жизнь впереди. Что нам этот единственный вечер? – с прежней восторженностью заверила его женщина и, ластясь к мужу, принялась целовать его лицо. – Моя мама не уставала повторять, что влюбилась в моего отца с первого взгляда. А их помолвка состоялась всего через четыре месяца после знакомства. А еще через два месяца они поженились. А до этой любви они оба были невинны! – торжественно произнесла Эмили. – Это была величайшая любовь… Как у нас.

Антон горько ухмылялся, вслушиваясь в ее детскую восторженную убежденность.

– Но только почему ты все делаешь тайком, любимый? Думаешь, я не поддержу тебя, глупыш? – нежно спросила она.

– Глупыш… – задумчиво повторил Антон за ней и внезапно схватил ее за хрупкие плечи. – Очнись, Эмили! – вскричал он. – Да ты единственный глупыш на многие мили вокруг! Бога ради, не можешь же ты действительно верить всему, что тебе говорят, и повторять это за ними. Твоя мать, возможно, и была невинной до встречи с твоим отцом, быть может, она даже умерла невинной. Но Чарльз Ферфакс уж точно невинным не был.

– О чем ты говоришь?! – испуганно спросила его Эмили.

– Я знаю, о чем говорю, – гневно заверил ее Антон и отошел к краю борта.

Он пытался унять свое волнение. В его планы не входило открывать свои карты перед Эмили прежде срока.

Эмили бесшумно подошла к нему и положила ладонь ему на спину. Она робко спросила, делая длинные паузы между словами:

– Ты… знал… моего… отца?

– Нет. Я никогда с ним не встречался. Но я хорошо знаком с плодами его деяний! – яростно отчеканил он, уперев взгляд в золотистую морскую гладь.

– Не знаю, какие у тебя причины так сердиться на него. Но точно знаю, что моя мама никогда не лгала, – твердо произнесла Эмили.

– Зато Чарльз лгал за десятерых, – едко бросил он. – Должно быть, твоя мать была столь же наивна, как и ты, раз ему удалось уверить ее в своей неискушенности. А искушен он был немало. И женился на ней вовсе не по причине вселенской любви, которую вам, женщинам, хочется видеть в мужском внимании. Его привлек титул, деньги, влияние ее родных! – безжалостно выпалил он, резко повернувшись к ней.

Антон увидел бледное лицо с трясущейся нижней губой и покрасневшие, набухшие слезами глаза молодой женщины. Он успел ухватить ее запястье прежде, чем она влепила ему пощечину.

– Ах ты, стерва! Ты посмела поднять на меня руку! – процедил он, выкручивая запястье испуганной женщине. – Не в силах выслушать правду о своем святом семействе?!

– Да, у меня есть семья. И мне безразлично, святы они или нет, мне плевать, что ты о них думаешь. Но порочить их память я тебе не позволю, – яростно проговорила она, с трудом освободившись из тисков его рук.

От Эмили повеяло таким арктическим холодом, что Антон шагнул в сторону. Его взгляд сделался спокойным и вновь устремился к морскому горизонту.

Эмили стояла поодаль и растирала саднящую руку, опасливо поглядывая на мужа.

– А хочешь знать, почему у меня нет семьи? – не глядя на супругу, отчетливо спросил он.

Эмили молчала.

– Из-за похоти твоего папаши, – объявил Антон.

– Ты не знаешь моего отца. Ты не можешь о нем судить, – твердо проговорила женщина.

– Да, я не знал твоего отца при его жизни, но я узнал о нем после его смерти. И я возненавидел его.

– Для ненависти должны быть причины, – тихо проговорила Эмили.

– У меня была сестра, сводная, – перебил ее Антон. – Сестру звали Зуки. Она была молода и красива. Восемнадцать лет. Совсем еще дитя. Но на свою беду она повстречала Чарльза Ферфакса. И он отнял у нее сначала невинность, а затем и жизнь. Зуки забеременела от него. А через пять месяцев узнала о его женитьбе на твоей матери. Зуки убила себя и свое дитя. Решай теперь сама, был твой отец невинен или не был?

– Все это ложь. Ложь! – закричала Эмили. – Мой отец всю жизнь был верен маме.

– Ты, как все женщины, любишь себя обманывать, приписывая любимым мужчинам высокие качества. Даже моя мать, потеряв дочь, долгие годы не желала принять тот факт, что Зуки стала жертвой предательства Чарльза Ферфакса. С одиннадцати лет я слышал от нее только то, что сестры не стало из-за несчастного случая на дороге. И только перед самой своей смертью она решилась рассказать мне о том, как это произошло. Но если ты думаешь, что слова умирающей матери – единственное свидетельство вины Чарльза Ферфакса, ты ошибаешься. Сохранилась еще его короткая и подлая переписка с моей сестрой. Письма я обнаружил уже после смерти мамы.

– Когда это случилось? – взволнованно спросила Эмили.

– Прошлым декабрем, – честно ответил он.

– А в январе ты познакомился с моим дядей и братом… Они мне так сказали, – пробормотала Эмили и покачнулась, ухватившись рукой за бортик.