Текст книги "Без права на реабилитацию. Часть 1"

Автор книги: Ж. Дыгас

Соавторы: Георгий Ткаченко,Александр Войцеховский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

Войцеховский А. А
Симон Петлюра

От редакции «Слава Родины»:В мае 2004 г. исполнилось 125 лет со дня рождения Симона Петлюры. По этому поводу националистические издания разразились панегириками в адрес юбиляра и даже либеральная газета «2000» опубликовала статью, автор которой совершенно бездоказательно прославляет Петлюру, требуя поставить ему памятник и назвать его именем улицы городов. Воспела осану Петлюре и «социалистическая» газета «Сільскі вісті». Историческую же правду о Петлюре упомянутые издания называют «советской пропагандой». Ну, навешивать ярлыки они научились, а кем и каким был С. Петлюра в действительности, предлагаем узнать из публикуемого материала.

Национал-патриоты, оседлавшие средства массовой информации в независимой Украине, усердно прославляют бывших главарей буржуазнонационалистического движения на Украине в годы революции и гражданской войны. Одним из них был Симон Петлюра, оставивший о себе недобрую память в народе и канонизированный в «национальные герои» узкими кругами своих последователей в антисоветской эмиграции, а ныне и на Украине. В пропагандистских целях в этих кругах культивируется образ Петлюры – несгибаемого борца за независимость Украины, видного государственного и политического деятеля, организатора украинских вооруженных сил, публициста, главы Директории УПР. Личные же качества «героя, причины банкротства его самого и возглавляемой им Директории, а равно и причины его гибели либо замалчиваются, либо искажаются до полной неузнаваемости. Против этого еще в первые послереволюционные годы выступили оказавшиеся в эмиграции бывшие соратники Петлюры. Это, прежде всего, бывший примьер-министр Центральной рады и глава Директории В. К. Винниченко, посвятивший Петлюре целый раздел своего «Завещания», многие страницы трилогии «Відродження нації». Далее – бывший премьер-министр правительства Директории Исаак Мазепа, автор трилогии «Україна в огні і бурі революції», бывший министр юстиции в правительстве Центральной рады профессор Сергей Шелухин, автор брошюры «Варшавський договір між поляками і Петлюрою 21 квітня 1920 року», а также украинский историк Степан Томашевский, автор памфлета «Під колесами історії» и ряда других работ, в которых фигурируют Петлюра и петлюровщина.

Не оспаривая тех должностей и званий, которые значатся в послужном списке Петлюры, названные авторы вскрывают всю совокупность его личных и политических качеств, характеризуют его как политического авантюриста и честолюбца, предателя национальных интересов, который ради собственного возвеличивания не брезговал поддержкой со стороны криминальных кругов и даже возглявлял их. «Неудачник, который не сумел сойти ^ сцены с драматическим эффектом и сохранением личного достоинства – не герой даже для театра» – так сказал о Петлюре Степан Томашевский.

Он и впрямь неудачник – скажет каждый, кто познакомится с биографией Петлюры. Сын полтавского возницы, он не оправдал надежд родителей – не стал священнослужителем. Его исключили из духовной семинарии, когда он был уже близок к ее окончанию. Причина – плохая успеваемость и игра случая, но отнюдь не пробуждение национального сознания юного семинариста, как попытаются впоследствии обыграть это событие лжебиографы Петлюры. Самостоятельная жизнь молодого Симона началась с поиска работы. И здесь фортуна не раз поворачивалась к нему спиной: осуществить мечту – стать учителем ему помешала репутация опального семинариста. Он пытается поступить в университет, но и здесь его поджидает неудача. Тогда он едет за границу, во Львов, где какое-то время слушает лекции университетских профессоров. Перед революцией 1905–1907 гг. работает на Кубани в экспедиции по исследованию степных областей.

Значительная часть жизни Петлюры в межреволюционные годы (1907–1917) протекала в Москве. Здесь он работал бухгалтером на одном из предприятий и по совместительству подрабатывал в издательстве журнала «Украинская жизнь», публикуя биографические справки об украинских деятелях.

Когда началась империалистическая война, Петлюра поступает на работу в благотворительную организацию земского союза, занимавшуюся бытовым обслуживанием действующей армии. Новая должность хоть и не была престижна, но давала ему возможность материально обеспечить семью, а также пристойно одеться в полувоенную форму, которой он гордился как «военный деятель». Как бы то ни было, должность эта послужила Симону Петлюре трамплином для занятия министерского поста в генеральном секретариате (правительстве) Центральной Украинской рады. Все началось с избрания Петлюры – й войсковой съезд украинцев, созванный Центральной радой в мае 1917 года. Прежние годы в работе организации РУП и УСДРП, а также в редакциях газеты «Слово» и журнала «Украинская жизнь» дало повод рекомендовать В. Винниченко как социал-демократа в состав президиума съезда. Петлюра вошел в состав избранного съездом «украинского войскового генерального комитета». Впоследствии Винниченко отметит, что Петлюра был избран в «войсковой комитет не из-за его принадлежности к войску, а потому что он заявил себя членом социал-демократической партии». В действительности же Петлюра был когда-то в социал-демократической партии, затем во время реакции, как и многие другие бывшие «революционеры», отошел от нее, не пожелав принимать участия в ее нелегальных организациях, и даже перед самой революцией заявил, что к партии не принадлежит. Желание сделать карьеру возвратило Петлюру в социал-демократическую партию. Когда формировался генеральный секретариат (правительство) Центральной рады, Петлюра получил должность генерального секретаря (министра) военных дел.

«Симон Петлюра, – пояснял В. Винниченко, – получил этот пост благодаря нашей тогдашней национальной бедности… Центральная рада не могла сформировать правительство просто из-за отсутствия соответствующих людей и то… смешно сказать, из-за отсутствия взрослых людей. Самая многочисленная в тот момент украинская партия (партия социально-национальной бедности)… Центральная рада не могла сформировать Правительство просто из-за отсутствия соответствующих людей и то… смешно сказать, из-за отсутствия взрослых людей. Самая многочисленная в тот момент украинская партия (партия социалистов-революционеров) не могла выставить кандидатов в министры старше возрастом 25 лет… И мне, как главе Правительства и Центрального Комитета Партии (украинских социал-демократов – А. В.) для престижа ее нужно было хвататься за каждого, кто заявлял себя сторонником или членом социал-демократии. Потому, когда позже приехал в Киев с фронта Петлюра как делегат какой-то воинской части русской армии и когда заявил, что он желает возвратиться в социал-демократическую партию, я… «забыл», «простил» ему ренегатство и «победный конец» и ввел его в Центральный Совет, а Центральный Комитет социал-демократической партии по моей рекомендации выдвинул его кандидатуру на незанятый (по причине нехватки людей) пост Генерального секретаря по военным делам (пока не найдется лучший кандидат). Не потому что С. Петлюра разбирался в военных делах, не потому что он проявлял какие-нибудь склонности к войне, нет (снова стыдно говорить), просто потому, что он носил военную форму и был делегатом с фронта. Он не был даже ни офицером, ни солдатом, а каким-то «чиновником» – управленцем российского «Союза Земств и Городов», одетым в солдатскую форму». О том, как готовил себя Петлюра к будущей государственно-полити-ческой деятельности, поведал еще один из его бывших соратников – Исаак Мазепа. Последний знал Петлюру с 1906 года. Познакомился с ним в Петербурге, на собраниях местной организации украинской социал-демократической партии. «В то время, – по свидетельству И. Мазепы, – в Петербурге выходил социал-демократический ежемесячник «Вільна Україна», одним из редакторов был Петлюра. Припоминаю, на страницах «Вільної України» Петлюра вел в основном обзор внутренней жизни и литературную хронику. Как член украинского клуба в Петербурге, он там же выступал с рефератами почти исключительно на темы об украинской литературе, театре и т. п. Вообще из разговоров с ним при различных встречах сначала в Петербурге, а потом в 1907 году в Киеве во время II съезда украинской социал-демократической партии, в котором я участвовал как делегат от петербургской организации, я наблюдал, что в то время он больше интересовался вопросами литературы и искусства. В вопросах социалистической теории, политических и экономических он уступал многим другим членам партии.

Что же касается литературных дарований Симона Петлюры, то и они были более чем скромными. Его ранние статьи, последующие речи, манифесты, дипломатические акты и т. п., по отзыву С. Томашевского, удивляют, помимо узкой грамотности еще и убогостью мысли, и примитивностью формы. «Одинокое громогласное выступление его на писательском поприще, – отмечает историк, – это его позиция в «Украинской жизни» по поводу разразившейся мировой войны. Там он оказался всецело на российском государственном грунте и под аплодисменты московских националистов всех мастей, от Меньшикова и Милюкова до Алексинского и Бурцева, заявил: «Украинцы с честью исполнят свой долг перед государством».

Было бы однако ошибкой полагать, будто бы и в последующем Петлюра оставался убежденным российским «единонеделимцем». Придя в Центральную Раду, он заявил о своей готовности отстаивать ее политические принципы, иными словами он был за федерацию с Россией, пока у власти находилось буржуазное Временное правительство и стал сепаратистом-«самостийником», когда в результате Октябрьского переворота власть перешла к Советам.

В то же время политическая ориентация Петлюры в значительной мере определялась его тайной принадлежностью к масонской ложе. Ложа имела проантантовскую ориентацию и выступала за продолжение войны с немецко-австрийским блоком до «победного конца». Петлюра полностью ее разделял. Он не имел никаких проблем, пока существовало Временное правительство. Добиваясь создания в армии «украинизированных» частей, он рассматривал их как атрибут автономии Украины, обязанной, как и вся Отставка освобождала его от упреков масонской ложи по поводу Брестских переговоров, в которые включалась Центральная рада, предоставляла свободу действий, без которой он не смог бы восстановить свою репутацию «головного атамана». Отставной военный министр отправляется на Полтавщину, чтобы на деньги, полученные от французских эмиссаров, сформировать гайдамацкую часть. «Там он вступает в контакт с местным атаманом О. Волохом и к обоюдному удовлетворению объявляет его отряд «Кошем Слободской Украины». С этим войском в январе 1918 года Петлюра по собственной инициативе приходит на выручку Центральной раде, когда на ее стороне как военная сила оставался только «Галицко-Волынский курень» Е. Коновальца. Петлюровцы жестоко подавили восстание рабочих «Арсенала». Ими было повешено и расстреляно более 1500 человек. Но спасти Центральную раду это не могло. Через два дня она бежала из Киева под напором наступающих частей Красной Армии. Петлюровский «кош» прикрывал отступление Центральной рады до прифронтового местечка Сарны. Отсюда в обратном направлении Петлюра маршировал со своими гайдамаками впереди немецких оккупационных войск. Немецкое командование разрешило Петлюре первым войти в Киев и даже инсценировать на Софиевской площади парад своих гайдамаков. Так создавалась легенда о Петлюре – «освободителе Украины». Она найдет свое развитие на последующих этапах государственно-политической и военной карьеры С. Петлюры не без участия заинтересованных лиц. На первом этапе немецкой оккупации Украины таковыми оказались члены товарищества, издававшего газету «Час», В. Королив-Старый, В. Петрушевский и другие. Именно эти лица, когда Петлюра появился в Киеве с немецкими войсками, пригласили его в редакцию и предложили отойти от всех официальных дел в правительстве Центральной рады. Их стараниями он стал председателем Киевского губернского ведомства, а со временем, уже при гетманате, возглавил Всеукраинский Земский Союз.

В силу этих обстоятельств Петлюра оказался непричастным к приглашению на Украину немецко-австрийских войск и тем трагическим последствиям, которые принесла Украине немецко-австрийская оккупация. Но он не был и в оппозиции к гетману Скоропадскому, скорее, как отмечают его биографы, находился с ним в отношениях, выдержанных в духе конструктивистского сотрудничества. Когда же оккупационный режим на Украине шел к своему закату, масонская ложа через своего представителя в гетманате «превращает» Петлюру в «жертву режима». В конце августа 1918 года Петлюру арестовывают гетманские власти, инсценируя пресечение деятельности Украинского национального союза (УНС).

Предусмотрительно к началу образования Директории (она была учреждена на собрании УНС, состоявшемся в Киеве в ночь с 13 на 14 ноября 1918 г.) его освобождают из заключения. На том же собрании УНС, на котором была образована Директория в качестве органа противогетманского восстания, Петлюру избирают членом Директории. Избирают заочно, так как все дни после освобождения из гетманской тюрьмы Петлюра находился в компании своих наставников в редакции «Час». Отсюда он подался в Белую Церковь, где дислоцировался полк сечевых стрельцов Е. Коновальца, и поднял его по тревоге, заявив, что приехал от Национального Союза с поручением начать акцию восстания. От собственного имени издал воззвание к украинскому народу с призывом к восстанию. «А когда Директория и члены Национального Союза, – вспоминает В. Винниченко, – поодиночке смогли пробраться через немецко-гетманские наряды, окружавшие Киев, то воззвание, подписанное «главным атаманом» С. Петлюрой о восстании, уже распространялось по Украине. И сия акция сразу приобрела тот характер персональности, которого так опасались инициаторы и организаторы восстания. Началось движение не украинское, не государственно-национальное и социальное, а петлюровское, не Национальный Союз и избранный им Высший Орган руководили им, а какой-то Петлюра, такой же, как были уже разные бандитские атаманы на Украине в те времена: Махно, Тютюник, Григорьев и другие. Народ отнесся с недоверием к воззванию Петлюри и первое время восстание успеха не имело».

Петлюра не упускал случая для саморекламы и самовосхваления. Где бы он ни появлялся со своим войском, там непременно организовывали парады и богослужения. Так, по случаю падения гетманщины в Киеве была построена торжественная арка и проведен помпезный парад; на протяжении двух недель после этого не прекращались оргии в виде так называемых обедов, вечеров, банкетов, на которых славили Петлюру» «освободителя» и его атаманов. Между тем город перешел на осадное положение. Запрещены какие бы то ни было собрания. Пресса взята под жесточайший контроль. Профессиональные и иные рабочие организации разогнаны, а их делопроизводство уничтожено. Карательные подразделения петлюровцев, преследуя большевиков, расстреливали свои жертвы без следствия и суда.

Любая агитация против Директории преследовалась, как тяжкое преступление. Высылке за пределы Украины подлежали не только сами агитаторы, но и их семьи. Настоящий геноцид обрушился на еврейское население. Еврейские погромы, начавшиеся с приходом петлюровщины, прокатились по всей Украине тысячу двести девяносто пять раз. Тысячи убитых и замученных людей, сотни разрушенных и сожженных городов и селений. Таким был «гуманизм» и «демократизм» Петлюры и петлюровщины.

Война, объявленная Директорией Советской России 15 января 1919 года, ничуть не упрочнила ее авторитет в глазах западных союзников. Союзники хотя и десантировались в Одессе, но с признанием УНР и оказанием ей военной помощи не спешили. Положение усложнилось после того, как Директория под натиском частей Красной Армии в начале февраля 1919 года оставила Киев и снова оказалась в Виннице. В ответ на просьбу ее представителя об ускорении военной помощи начальник штаба интервенционистских войск в Одессе французский полковник А. Фрейденберг ответил требованием «изгнать, как собак» из руководства У HP В. Винниченко и В. Чеховского (тогдашний глава правительства Директории – А. В.) за «большевизм» и С. Петлюру за бандитизм. Националистическое руководство УСДРП и УПСР тотчас отозвало своих представителей из Директории и ее правительства в пользу других, более приемлемых для союзников кругов. Петлюра же, который считался членом УСДРП, вновь заявил о своем выходе из партии и тем сохранил за собой место члена Директории и главного атамана. Тем не менее, деятели УНР ограничили его влияние, введя должность «наказного атамана». На последнего возлагались обязанности по «непосредственному ведению всех военных операций», а за Петлюрой оставался лишь «верховный присмотр вооруженными силами». К тому же «верховным присмотром» занимался и «министр военных дел» атаман Петров. После отъезда В. Винниченко за границу С. Петлюра не сразу занимает его место, довольствуясь сложившимся порядком, когда члены Директории председательствовали на ее заседаниях по очереди. В начале 1919 года в нарушение статуса Директории, созданной, как известно, для руководства противогетманским восстанием, Петлюра провозглашает себя ее единоличным председателем.

Стремление к единовластию и презрение к коллективным формам руководства он не скрывал и раньше. Так, на «государственном совещании», которое состоялось 14 марта 1919 года в Проскурове, Петлюра категорически отклонил мнение большинства о прекращении переговоров с командованием Антанты в Одессе и о мире с большевиками. Аналогичным образом Петлюра поступил и тогда, когда Директория еще до изгнания ее из Киева приняла предложение Советского правительства и выслала в Москву свою делегацию для ведения переговоров о мире. Возглавлял делегацию Семен Мазуренко, член социал-демократической партии. «После продолжительных переговоров, – свидетельствует В. Винниченко в своем «Завещании», – было достигнуто соглашение о прекращении военных действий и о взаимоотношениях между Украиной и Советской Россией. Семен Мазуренко тотчас по прямому проводу уведомил об этом свое правительство и попросил о ратификации Директорией этого важного акта. Его уведомление принял С. Петлюра, заведовавший военным телеграфом, но Директорию об этом не известил, и ратификация договора не состоялась. С. Мазуренко несколько раз домогался ответа, но не получал его. Он хотел возвратиться на Украину, чтобы привезти заключенный договор, но по приказу Главного атамана С. Петлюры его на границе не пустили на Украину. Таким образом, этот величайшего значения для нашей государственности акт был спрятан от украинства и вся дальнейшая борьба за нее пошла в таком несчастливом для нас направлении. Москва, не дождавшись ратификации мирного пакта, считая молчание Директории нежеланием мира, возобновила военные действия, заняла Киев, надавила на разбитую украинскую армию и вытеснила ее за границы Украины до Польши».

Объяснение этому В. Винниченко находил в личном интересе Петлюры. «Особый интерес его был реальным, – писал В. Винниченко. – Он знал, что заключение мира с Россией, установление релятивного спокойствия и организационной творческой работы в украинской державе неизбежно лишат его участия в правительстве, саморекламной роли «главного атамана» и всего связанного с ней. Он знал о том, что военные специалисты относились с неуважением и насмешкой к его безграмотности в военных действиях и в организации армии, ему было известно, что штаб полка сечевых стрельцов после изгнания немцев и Скоропадского прислал ко мне делегацию во главе с Коновальцем… с предложением устранить С. Петлюру с его должности руководителя военными делами… Я понимал их неудовлетворенность Петлюрой и всем беспорядком, который господствовал в военной области, но я предложил поставить этот вопрос на решение… Трудового конгресса во второй его сессии. Е. Коновалец и его товарищи приняли мое предложение и согласились ждать его решения. С. Петлюре, повторяю, было все это известно, и он знал, что на этой сессии он должен уйти в отставку. Итак, его личный интерес требовал недопущения той сессии, а через нее и мира с Москвой, ибо пока тянулась война созыв Трудового конгресса был невозможен».

Те же личные интересы были движущим мотивом и последующих действий Петлюри, направленных на продолжение войны с Советской Россией «до победного конца». Не имея своих собственных твердых социальных принципов и выполняя императивные требования своего честолюбия, Петлюра, по определению В. Винниченко, был орудием тех групп украинского общества, которые льстили его честолюбию, проявляли к его личности чрезмерную склонность (в своих, разумеется, групповых социальных интересах). Такими группами были мелкобуржуазное царское «чиновничество», которое поспешило украинизироваться; земельные собственники, помещики и «кулаки», у которых… революция отобрала землю; наконец, атаманы, которые формировали свои собственные отряды и оперировали по своему собственному усмотрению по разных уголках Украины.

Шаткость социальной основы петлюровского движения, усугубляемая личными амбициями его атаманов, выливалась в неоднократные попытки осуществления «государственного переворота». С целью смягчить напряженность и избежать смещения с занимаемых постов Петлюра предоставлял своим подчиненным полную свободу действий, закрывал глаза на совершаемые ими преступления – убийства, грабежи и насилия. Расследовавший в 1926 году злодеяния петлюровцев французский журналист Бернар Лекаш указа на Петлюру как на главного виновника этих бесчинств. К такому же выводу пришел и суд присяжных во Франции, рассматривавший дело Шварцбарда по обвинению в убийстве Петлюры. Вот несколько выдержек из доклада Бернара Лекаша: «…Из Житомира и Бердичева (во временную Винницкую резиденцию Директории – от авт.) прибыла делегация евреев почтительнейше просить остановить погромы.

Она добивалась повидать Винниченко, Петлюру и своего единоверца министра Ревуцкого. Ее встретили атаманы Палиенко и Ковенко, которые ее арестовали и продержали два или три дня под замком.

Когда ее освободили и она смогла наконец быть принятой и принести свою жалобу, ей велели передать от имени главного атамана:

– Люди, на которых вы жалуетесь, составляют гордость Украины!

Другая делегация – мне известен ее состав и я видел почти большинство ее членов – прибыла на помощь первой. Более счастливая, она была принята Петлюрой. И Петлюра ответил буквально следующее:

– Не ссорьте меня с моей армией!..

Атаман Петров, его военный министр, сказал пришедшей к нему делегации: Еврейские погромы – это наше знамя!» [1].

Ориентация Петлюры на Антанту вылилась в прямой торг интересами Украины. Для оказания военной помощи «для совместной борьбы с большевиками» французская сторона в марте 1919 года потребовала от Директории сформирования армии численностью в 300 тыс. человек и подчинения ее своему командованию. На это отводился 3-месячный срок.

Подлежали передаче под контроль французов железные дороги и финансы Украины. Директории надлежало обратиться к Франции с просьбой принять Украину под свой протекторат. Помешало этому наступление частей Красной Армии, завершившееся изгнанием оккупантов с украинской земли.

С изменением ситуации изменилась и ориентация Петлюры. Теперь он отдавал предпочтение сближению с Пилсудским, ждавшим случая, чтобы вторгнуться со своими войсками на территорию Украины и осуществить план создания великой Польши «от моря до моря». Установленные по инициативе главы Директории контакты с польским правительством привели к подписанию 24 мая 1919 года соглашения, в котором была зафиксирована просьба Петлюры к Польше «оказать помошь и поддержку». Петлюра принимал на себя «обязательства заключить с польским правительством договор, который основывался бы на таких основных принципах: отказ его правительства «от своих прав» на Восточную Галицию; признание Западной Волыни «неотъемлемой частью Польши», объединение «для борьбы с большевиками» и организация с этой целью «украинских вооруженных сил при помощи и поддержке польских войск»; подчиненность УНР Польше во внешнеполитических делах.

Эти условия составили основу подписанных со временем от имени Петлюры и Пилсудского договора от 21 апреля 1920 года и военной конвенции от 24 апреля того же года.

Идя на сговор с Пилсудским, Петлюра предпринимает в то же время попытку найти общий язык с Деникиным. Он направляет навстречу добровольческой армии, двигавшейся в сторону Киева, свою делегацию. А своим войскам, двигавшимся к той же цели, приказывает при встрече с частями армии Деникина не ввязываться «во вражескую акцию». И тем не менее, миновать инцидента не удалось. Вооруженная стычка между петлюровцами и деникинцами произошла 31 августа 1919 года в самом Киеве, где сошлись обе «армии победительницы». Поводом явилось оскорбление трехцветного деникинского знамени кем-то из петлюровцев, собравшихся на торжественный парад.

«Киевский инцидент» обострил распри в буржуазно-националистическом лагере, особенно между руководством УНР и ее «Западной областью». Петлюровцы обвиняли петрушевцев в измене, а те их – в бездарности. Кончилось это тем, что руководство галицкой армии в начале ноября 1919 года капитулировало перед деникинцами, тайно подписав с ними соответствующий договор. Вслед за этим Петлюру покинули три его атамана, прихватив петлюровскую казну. Наступил черед и самого Петлюры. 5 декабря 1919 года под покровом ночи он выехал в Варшаву. С этого времени он всецело перешел под покровительство Пилсудского, за что заплатил ему подписанием Варшавского договора и военной конвенции, а также участием в авантюристическом походе на Киев. Тайно подписанный 21 апреля 1920 года так называемый Варшавский договор даже с позиции эмигрантских кругов представляет собой акт национальной измены. По этому «договору» к Польше отходила пятая часть территории Украины с населением около 9 млн человек. Автор брошюры «Варшавський договір між поляками і Сімоном Петлюрою 21 квітня 1920 року», изданной в Праге в 1926 году, профессор С. Шелухин отметил: «содержание договора производит гнетущее впечатление: в нем полно всяких хитростей и выкрутасов, а написан он так, будто между сторонами, которые его творили, был заговор против украинской нации. В нем все для поляков и решительно ничего для украинцев… Такие договоры могут быть продиктованы только победителями». После ознакомления с этим договором участников похода Петлюры на Киев весной 1920 года, писал тот же автор, станет понятным, почему, как только они занимали какую-то часть украинской территории, сразу туда же налетал польский отряд, на заводах и в помещичьих усадьбах разоружал украинских казаков, прогонял их прочь, и поляки там устанавливали свою оккупационную власть [2].

Когда же Пилсудский оказался в положении, принудившим его согласиться на мир с Советскими Республиками России и Украины, он меньше всего заботился о Петлюре. Последний сам должен был решать свою судьбу. И он подался в наемники к барону Врангелю. Предпринятое в ноябре 1920 года совместное антисоветское наступление петлюровских войск и сформированных в Польше частей белогвардейских генералов Перемыкина и Яковлева оказалось безуспешным. Оно не было поддержано действиями врангельских войск в Крыму, понесшими сокрушительное поражение от частей Красной Армии. Петлюровцы вместе со своими союзниками отошли за реку Збруч и 10 ноября 1920 года сложили оружие.

Но и после этого петлюровские банды еще неоднократно совершали разбойные нападения на советскую землю. Наконец, пришло время, когда польское правительство было вынуждено прекратить какую бы то ни было антисоветскую деятельность на ее территории, как того требовали условия Рижского договора. Петлюровцы, гетманцы и прочие обанкротившиеся претенденты на всеукраинский престол вынуждены были искать для себя более удобное укрытие. Так, по воле судьбы Петлюра оказался в Париже, где его приютила масонская ложа. Здесь 25 мая 1926 года он был убит из пистолета неизвестным, назвавшимся Самуилом Шварцбардом. Бывший махновец, анархист, он заявил, что действовал из мести, считая Петлюру главным виновником еврейских погромов на Украине в 1919–1920 годах, унесших жизни тысяч невинных людей, в том числе многих родственников самого Шварцбарда. Следствие, длившееся более 16 месяцев, полностью подтвердило это заявление. На основании собранных доказательств парижский суд присяжных признал Шварцбарда невиновным и оправдал его [3]. (Об этом пишет А. Солженицын в своей книге «Двести лет вместе», М., Русский путь, 2002., ч. II, с. 192–193).

«Одна из важнейших амбиций Петлюры, – писал С. Томашевский, – стать исторической фигурой. Он, несомненно, добился этого. Будущий историк не сможет пройти молча мимо этой фигуры. Вопрос только в том, будет она позитивной или отрицательной».

Не оставляет сомнения, какой фигурой считал Петлюру сам С. Томашевский. Определив Варшавский договор и военное соглашение Петлюры с поляками, как «глупейшие в мире», историк писал: «Теперь повернем лицо от военных и дипломатических подвигов Петлюры к его деятельности во внутреннем государственном строительстве. Режим директории переменился вскоре на диктатуру «главного атамана».

Должен ли я характеризовать то, чем одарил он Украину? Он имел и имеет достаточно панегириков, приятелей и защитников, но я не припоминаю ни одной строчки, ни одного слова в похвалу внутренним порядкам УНР за последние 3 года; напротив, все то, что написано в этом направлении, дает образ какого-то страшного сна из экзотической страны: сам председатель-игнорант, завистливый и лишенный энергии; министры – шарлатаны и… об урядниках – уже нечего и сказать, в «законодательстве»… школярское доктринерство и женская непоследовательность, глубокое и безнадежное незнание жизни, его законов и потребностей; в «администрации» (снова извините за слово!) – в лучшем случае полная бездеятельность, кроме этого произвол, террор и бандитизм; школа не существует полностью. Так без конца».

Вряд ли эти слова известного украинского историка, который к тому же никогда не сочувствовал ни большевикам, ни Советской власти, нуждаются в комментариях.

Источники

1. За двадцать лет до Освенцима: свидетельства о еврейских погромах на Украине в 1918–1920 гг., собранные французскими журналистами// За рубежом. – 1990. – № 28 (1565).

2. Шелухін С. Варшавський договір між поляками і Сімоном Петлюрою 21 квітня 1920 року. – Прага, 1926.