Текст книги "Я - Даго (ЛП)"

Автор книги: Збигнев Ненацкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

Тот отодвинулся с выражением отвращения на лице.

– Ну, и что мне с того, если бы я победил тебя? – спросил он. – У тебя женское тело, но душа мужчины. Этого слишком мало, чтобы сделать человека счастливым.

Люгия поняла, что ссориться сейчас с Даго нет смысла. Презрительно смеясь, она спустилась в лодку и уплыла, оставляя Зифику.

– Не сердись на мою сестру, – сказала та. – Она никогда не встречала такого как ты мужчину.

– А чем же я отличаюсь от других мужчин? И что ты сама, Зифика, знаешь о мужчинах?

– В Городе Женщин живут сотни мужчин, слабых и трусливых. Случаются и такие как тот, кого мне пришлось убить. Как только он узнал, что я женщина, то сразу же захотел обладать мною. Ты же, господин, с самого начала догадывался, кто я такая, но с тобой мне безопасно, хоть и известно мне, каким жадным до женщин ты можешь быть.

– Повелитель отличается от подданных, – сказал Даго, с вниманием глядя на противоположный берег реки и в то же время на ряды своих воинов. Люгия не ошиблась. Три сотни сидящих на лошадях и вооруженных луками женщин будили в воинах Даго страх. Слишком уж много страшных слухов ходило о том, как обходятся они с мужчинами. По-видимому, каждого из них влекло желание обладать Дикой Женщиной, но страх преодолевал телесное вожделение. И, наверное, один только он, Даго, не испытывал ни страха, ни вожделения, поскольку эти всадницы не были для него женщинами, а только воительницами. Мужчинам, которыми довелось ему теперь командовать, не было дано, как ему, познать женщин, которые пальцами своими и губами, теплом и объятиями создавали несказанное наслаждение. Холодны были женщины аскоманнов, пусть даже было дано им знать, как Астрид, что такое любовь. Склавинские женщины не знали любовного искусства, поскольку мужчины относились к ним как к вещам. А ведь любовь была таким же искусством, как и умение править людьми. История, которую изучал он у ромеев, упоминала о власти женщин, которые, благодаря своему любовном искусству, могли управлять начинаниями повелителей.

Лодка Люгии прибилась к другому берегу и, хоть приказов не было слышно, заметно стало, что Дикие Женщины готовятся к отъезду. Только еще один раз пересекла реку лодка с черным конем Зифики, и в скором времени противоположный берег сделался пустынным.

Тем временем Херим льстиво заговорил с Зификой, пытаясь завоевать ее расположение.

– Я всегда чувствовал рядом с тобой как-то не по себе, – признался он. – Ты и тогда благоухала и теперь от тебя приятно пахнет. Не мог я догадаться, кто ты такая, но каким-то таинственным образом воспринимал твою женственность.

Зифика показала ему на другой, теперь уже пустынный берег:

– Все они пахнут как я, Херим. И, заверяю тебя, они не мужчины. Ни одна из них не откажет тебе в своем теле, если попросишь об этом.

– А что будет потом?

– Если ты сможешь победить ее в поединке, то сделаешь из нее свою рабыню. В противном же случае она убьет тебя или сделает своим рабом.

Херим усмехнулся и отрицательно покачал головой:

– Ты прекрасно знаешь, Зифика, что я не человек лука и меча, а вместо того люблю держать в руках гусиное перо или стило. К тому же, любовь – это не поединки и сражения.

– Все потом, что тебе ничего о любви неизвестно, – вмешался Даго.

А потом он уже ничего не сказал, лишь вскочил на своего белого коня и в сопровождении Зифики направился по берегу вверх по течению реки, дав знак воинам, чтобы те следовали за ними. Он не собирался рисковать людьми, лошадьми или вьюками, переплывая Висулу, которая теперь несла в русле своем черную от ила, поднявшуюся от дождей воду. Впервые пригодились для Даго разведчики Херима. Они принесли известие, что в двух днях пути вверх по реке имеется брод, действующий, к сожалению, только лишь в пору низкой воды. Но рядом с бродом, на высоком обрыве берега был Высокий Град со старостой по имени Псарь. Как и все в Мазовии он платил дань Городу Женщин, взамен же те оставили его в покое, давая возможность подзарабатывать на переправах.

И вот уже четыре дня сотня воинов Даго шла по левому берегу Висулы к реке Буцк. Погода все еще была теплой, туманной, кони все еще могли щипать траву на лугах. Но потом зарядили дожди, а в пору зимнего солнцестояния грянули морозы и посыпал снег. Воинам Даго показали брод на реке Нарев, но перешли ее уже по льду. Теперь они очутились в краю, где находились марды, чей лагерь был в пяти днях пути от брода. Все городки были сожжены, а их обитатели ютились теперь по землянкам, вырытым в лесах. Сохранились только лишь укрытые в чащобе малые веськи.

Пришел месяц сечень, а с ним и сильные морозы. Выпал глубокий снег. В одной из уцелевших деревушек мазовян Даго решил остановить свое войско, хорошо оплачивая за укрытие и возможность жить по хатам, за еду для воинов и сено для лошадей. На глазах у всей деревушки приказал он повесить двух воинов за изнасилование женщины и отобранного у местного жителя барана. После этого многие скрывавшиеся в лесах от мардовлюди поверили, что теперь есть человек, и в правду взявший всех их в пестование свое и не позволяющий никого обижать. Это от них узнал Даго, где расположен лагерь мардов, как он построен и каким образом охраняется. На трех восковых табличках записал Херим рассказы про мардов, но Для Даго самым важным известием было такое: внутри самого лагеря марды держали всего лишь несколько лошадей – для своего предводителя и его родичей. Остальные шесть сотен лошадей (столько было их у мардов под седло и тягловых) содержались на громадной лесной поляне, огороженной жердями. Лошадей охраняли два десятка воинов, живущих в трех шатрах. Они же стерегли и стога с сеном, которое марды забрали, чтобы кормить им в зиму лошадей.

Даго, Херим, Зифика, Авданец и Палука, а также семья старосты жили в большом доме, где от печи несло теплом. Спали они на деревянных нарах, друг возле друга. Зифика всегда спала у стенки, отделенная от Херима и остальных телом Даго.

– Прошу тебя, господин, – обратилась она к Даго, – даже во сне не пытайся прикасаться ко мне, ибо я всегда сжимаю рукоять кинжала.

А тот ни в первую, ни во вторую ночь глаз не сомкнул, мучимый желанием, которое вызыывал в нем запах лежавшей рядом женщины. Поэтому днем он ходил невыспавшийся и раздраженный, именно тогда приказал повесить двух воинов за насилие над мазовянкой. Только разве было у них больше прав, если сам он обязан был сдерживать свое вожделение?

На третью ночь он забрал из дома бобровую накидку и пошел спать на верхушку огромного стога с сеном. Стоял мороз, но под меховой накидкой было тепло, и Даго чувствовал себя счастливым, видя над собою чистое ночное небо и свою Звериную Звезду, которая в это время восходила очень рано.

Утром, когда оголенный до пояса мылся он возле колодца с журавлем, к нему подошла Зифика – злая, с синяками под невыспавшимися глазами.

– Ты ушел, господин, и мне стало страшно, – призналась она. – Я не спала всю ночь, так как любое движение кого-нибудь в доме заставляло меня хвататься за кинжал. Где ты был этой ночью?

– Не твоя вина, Зифика, что ты пахнешь мехом как моя опекунша и первая любовь, великанша Зелы. Но рядом с тобой не могу я заснуть, так как накатывают на меня воспоминания о моих самых счастливых днях. Я же лежал на стоге сена, молясь Звериной Звезде, чтобы дала она мне победу над мардами.

– Я тоже буду спать на сене, ибо ты обещал обеспечить мою безопасность, – гордо заявила Зифика. – Лишь рядом с тобою чувствую я себя защищенной.

Только случилось все по-иному. Сразу же после завтрака Даго с Зификой решили отправиться в сторону лагеря становища мардов. Даго пришел к вывод, что чем более будут оставаться все они лишь в дне пути от вражеского лагеря, тем больше будет опасность, что марды знают об их укрытии и какой-нибудь ночью неожиданно атакуют. Тот же, кто бьет первым, всегда имеет больший шанс на победу.

К полудню небо затянуло тучами, и начал падать мелкий снежок, которому Даго с Зификой были даже рады, ведь тот засыпал их следы. Свой поход они спланировали на два дня. У них была еда, меха и попоны для лошадей, для них же овес в мешках. Так что они не опасались ночлега в лесу, даже на случай большого мороза.

Вскоре поднялся сильный ветер. Метель усилилась, и сделалось темно. Бор был в основном еловым, и деревья защищали наших путников от ветра. Перед самым закатом встретилась им стая волков, и Даго сказал Зифике, что они, по-видимому, находятся уже неподалеку от поляны, так как волки любят кружить возле подобных мест. Они, видно, не раз пытались проникнуть на поляну и похитить жеребенка. Следовало ожидать, что марды всегда настороже и тщательно охраняют лошадей не только из опасения налета чужаков, но и из-за шастающих поблизости хищников. Поэтому они свернули к югу, чтобы обойти поляну стороной, и приблизились к становищу мардов с востока.

Две лошади и два всадника для стаи, где было тридцать голов, казались легкой добычей. Было самое начало зимы, и звери еще не должны были испытывать сильного голода. Трижды накладывала Зифика стрелы на тетиву своего золотого аланского лука, и три волка пали мертвыми, становясь поживой для остальных. Только так смогли Даго с Зификой оторваться от хищников и затем спокойно ехать через бор, захлестываемый ветром и снегом.

Начало ночи они переждали, прячась под широкими лапами огромной ели. Позволили покормиться и отдохнуть лошадям, сами же пожевали вяленого мяса. Как Даго и ожидал, ночь утихомирила ветер, метель закончилась, снег перестал падать, и показались звезды, и среди них увидал он и свою Звериную. Даго, молчавший всю дорогу, теперь вроде бы оживился и показал звезду Зифике:

– Вот она, моя любимая. Я показывал ее тебе летом, в селении Палуки. Теперь же ты можешь видеть ее зимой. Останься тут, Зифика, и ожидай меня. Назад я приеду по собственным следам. У меня белый плащ и белый конь, так что на снегу буду я невидимым. Известно мне, что табор мардов где-то рядом. Я хочу увидеть его собственными глазами, потому что глаза соглядатаев часто косят.

– Ладно, – согласилась Зифика. – Твой белый жеребец мчится быстрее ветра, и ты сумеешь оторваться от погони мардов. Мой лук тебе ни в чем не пригодится, ибо этой ночью не может погибнуть никто из них, чтобы не узнали они, будто кто-то чужой ходил возле их лагеря.

Похвалил Даго Зифику:

– Тебе ведомо искусство боя, потому скажу тебе, что я не желаю с мардами воевать. Я знаю, что тысячами живут они над Понтом, они храбры и воинственны. Если мы перебьем этих здесь, другие пожелают отомстить и пришлют сюда тысячи воинов, а тогда Край Квен точно погибнет. Я предпочел бы не сражение, но переговоры. Жаль, что не знаю я никого, кто владел бы странным языком мардов.

– Когда год назад появились они у границ Края Квен, то потребовали от нас сундук золота, а за это вернули похищенных с пастбищ наших лошадей. Жена их юного вождя, Арпада, женщина из русских склавинов, разговаривала с моею сестрой Люгией. Она сказала, что с нас будут требовать по сундуку золота каждый год, но теперь они хотят уже два сундука, иначе обещают снова напасть на наши пастбища и похитить наших лошадей.

Даго начал готовиться в путь.

– Поведай мне свои замыслы, господин, – попросила Зифика. – Доверься мне, и я, может, в чем-нибудь помогу тебе.

– Мне помогут мои глаза, уши и ловкость. Зачем же мне советы женщины, выдающей себя за мужчину?

И после таких презрительных слов, он исчез в темноте на своем белом жеребце. Уже на полпути увидал он десятки костров, пылавших между белыми шатрами, расставленных в центре громадного круга из соединенных повозок. Как и докладывали шпионы лишь несколько лошадей, привязанных к коновязи возле самого большого шатра, принадлежали вождю Арпаду. Даго втянул в ноздри запах дыма и почуял, что здесь жарят конину. Он напряг слух и услыхал тихий голос женщины и плач какого-то ребенка, и это означало, что марды прикочевали сюда со своими женщинами, как обычно степняки и поступали. Потом увидал он объезжающую становище стражу и догадался, что охранники прячутся в накрытых полотном повозках.

Даго галопом вернулся к Зифике, уже имея в голове план нападения на мардов. До самого рассвета не сомкнул Даго глаз, опасаясь того, что волки нападут на привязанных к дереву лошадей. Он лежал в снежной яме под огромной елью в своей бобровой накидке, а рядом с ним, завернувшись в такую же накидку, спала Зифика. Этой ночью Даго смог бы овладеть ею, ибо руки ее лежали под щекой, вдалеке от ножа. «Книга Громов и Молний» не говорила, что должен делать повелитель, когда пожелает лежащую рядом женщину, но Даго было необходимо золото Страны Квен. Когда у него будут эти сокровища, золотой камень Андалы вспыхнет еще ярче. И разве не обязана самой пылкой любовницей повелителя оставаться лишь власть?

Утром они натерли лица снегом и отправились в обратный путь.

– Не кажется ли тебе, господин, что мне следует отправиться на поиски становища своей сестры? – спросила у Даго Зифика. – Мне показалось, что ты собираешься ударить на мардов.

– Не пытайся отгадывать мои намерения, – довольно грубо отрезал тот. Радуйся, что этой ночью ты не стала моею. Руки ты держала под щекой, а не на ноже. Впрочем, ты все равно не смогла бы дать отпор моей силе.

– Так почему же ты струсил? – спросила девушка с издевкой.

– Потому что гораздо более твоего тела жажду я повозки с золотом.

Зифика открыла зубы в кокетливой улыбке.

– Если ты одолеешь мардов, то получишь свой воз золота, Но я попрошу свою мать, чтобы она разрешила мне переспать с тобою. Сына убью, но вот дочка от тебя станет повелительницей Города Женщин, ибо я верю, что в жилах твоих течет кровь древних спалов.

– Нет, Зифика, не станет по-твоему. Лучше уж переспи с моим белым жеребцом, – захохотал Даго и пустил коня галопом, оставляя разгневанную девушку за спиной.

На следующий день Палука с тридцатью воинами направился на поиски поляны неподалеку от лагеря мардов. Он должен был оградить эту поляну жердями, чтобы оттуда не смогли сбежать лошади. Было решено, что в полночь Палука встретится с Авданцем и Даго возле того места, где марды держали своих коней.

– Лошади – это их жизнь. Марды любят их как себя самих, – объяснял Даго. – Лошадей стерегут всего лишь два десятка воинов. Мы ударим на них всей силой, одолеем, а затем ты, Палука, и тридцать твоих воинов погоните их лошадей на нашу поляну. Вот тогда, как мне кажется, вождь Арпад во главе сорока воинов, потому что ровно столько лошадей насчитал я в их лагере, пойдет по нашему следу. Остальные марды останутся в лагере, потому что там их женщины и дети. В пешем строю они навряд ли умеют сражаться. На Арпада мы устроим в лесу засаду. Старайтесь никого не убивать, хватайте арканами. Я хочу всех их иметь живыми. Если они не получат лошадей. им придется сдаваться без боя.

Так и случилось. Спрятавшись на заснеженном склоне оврага, невидимые среди сосен и елей, видели они, как Палука гнал по оврагу мардских лошадей в сторону огороженной поляны. Лошади оставили в снегу глубокий след. Через какое-то время увидали они сорок всадников, и Даго без труда догадался кто из них Арпад. У него был позолоченный шлем и под седлом великолепный буланый жеребец. Рядом с ним ехала женщина в большой меховой шапке на голове и с луком в руках. Скорее всего, это была его жена, женщина из рода русов.

Даго крикнул и, ударив Виндоса шпорами, одним скачком очутился на дне оврага, и белый жеребец так сильно ударил свой грудью в бок буланого жеребца, что тот даже осел на задние ноги. Тогда Даго ударил ножнами своего меча по золоченому шлему, и арпад без сознания грохнулся с седла. То же самое Авданец сделал с женой Арпада. С другими пошло чуть похуже, так что двое кочевников пало от копий воинов Даго, одного же из них смертельно ранила мардская стрела.

Сражение продолжалось недолго. Двенадцать мардов, связанных веревками, лежало на снегу, воины Даго вылавливали в лесу их лошадей.

– Кто ты такой, господин? – спросила женщина из края русов на своем певучем языке, понятном и для лендицов, поскольку оба языка были родом от древнего спальского.

– Я Даго, которого называют Пестователем. Весь народ за рекой Висулой взял я в свое пестование, – горделиво отвечал тот, держа белого жеребца под уздцы.

Женщина сказала Арпаду что-то непонятное, он тут же ответил ей, а та повторила:

– Мы не враги народа, живущего за рекой Висулой. Мы никогда туда не ходили.

Даго снял с головы Арпада позолоченный шлем и натер ему голову снегом, чтобы тот не испытывал боли после удара ножнами.

– Скажи ему, – обратился Даго к женщине, – что за помощью против вас обратились ко мне воинственные женщины из Страны Квен. Вы уже получили от них сундук золота, а теперь затребовали уже два сундука. Ваша жадность безгранична, и потому будете вы перебиты, а ваши лошади станут нашими. Ваши дети станут нашими невольниками, а ваши женщины – нашими служанками.

Когда женщина переводила эти слова Арпаду, Даго внимательно приглядывался к нему. Это был молодой человек его возраста, самое большее двадцати двух лет, с раскосыми глазами, смуглым гладким лицом и длинными черными усами.

– Это Арпад II, сын великого вождя мардов, За его жизнь и свободу ты получишь множество табунов лошадей и все то золото, которое дали нам воительницы из Страны Квен.

Арпад что-то высокомерно добавил, и женщина перевела:

– Если же ты сохранишь жизнь и свободу и другим мардам, Арпад II готов возвратиться к своему отцу на Понт.

Даго поглядел на женщину из края русов, на ее длинные светлые волосы, белое лицо и прекрасные голубые глаза. Этот темнолицый вождь, по-видимому, сильно любил ее, ибо она так сильно отличалась от женщин племени мардов. Даго вынул из-за пояса нож и разрезал веревки на руках женщины и Арпада.

– Мне не нужно ваше золото. Коней я вам отдам, – заявил он. – Вы уедете отсюда ранней весной, как только начнут сходить снега. Эти земли не подходят для кочевий. Здесь мало пастбищ, а только леса и болота. Мне не хочется ни войны, ни мертвецов на своем пути. Хочу же я с мардами братства.

С этими словами он вынул из седельной сумки металлический кубок, надрезал ножом безымянный палец на своей левой руке и слил в кубок немного крови. После этого он подал нож Арпаду.

– Ты выпьешь мою кровь, а я выпью твою кровь, – радостно подхватил Арпад и надрезал и свой безымянный палец, глядя потом, как капли крови стекают в кубок.

Затем он отпил этой крови и подал кубок Даго. Тот осушил кубок до дна, а затем торжественно сказал:

– Ты возвратишься на Понт, но когда очутишься в нужде, мои воины придут к тебе с помощью. Если же я, Даго, повелитель народов за рекой Висулой, буду в нужде, твои воины подадут руку помощи мне. Пусть нашим свидетелем в этом станет ворон. Клянись же!

Авданец поднял руку, на которой сидел его ворон, и черная птица закружила над ними, а потом вновь вернулась на плечо хозяина.

– Клянусь! – произнес Арпад.

Даго, Господин и Пестователь, лично перерезал путы на руках каждого из схваченных мардов, затем приказал вернуть им лошадей и позволил забрать двоих, убитых в стычке.

– Завтра я отдам всех ваших остальных лошадей, – пообещал он. – Но остерегайтесь Диких Женщин, что воспылали к вам ненавистью и прячутся на правом берегу реки.

Марды отбыли в свой лагерь, а Даго усмехнулся Хериму и Авданцу:

– Их стан неприступен. В нем укрыты более четырех сотен воинов. Они очень храбры, и даже если бы мы одолели их, мало кто из нас возвратился бы за Висулу.

– Жалко мне этого сундука с золотом, – вздохнул Авданец.

– Но мы же получим целый воз золота, – Даго все еще был весел.

Тут вмешалась Зифика, заикаясь от распирающей ее грудь гнева:

– Ты проговорился, господин, что лагерь наших женщин находится на другом берегу замерзшей реки. Зачем?

– Потому что я не желаю продолжения этой войны. Пусть ранней весной марды уходят отсюда. Мне не хочется, чтобы они возвратились сюда с новыми силами. Ты немедленно переберешься на другой берег и передашь княжне Люгии, что марды мирно уйдут отсюда. Таким образом, я выполнил то, о чем просила меня королева Айтвар. Мардов я победил. Теперь же мне следует получить с вас воз золота, и я буду ждать его в Высоком Граде.

Зифика стиснула губы и, ударив коня шпорами, галопом умчалась в лес. После этого Даго отдал приказ оставить деревушку, где они до сих пор жили. Утром же, вместе с Палукой и его людьми он погнал лошадей со своей тайной поляны в лагерь мардов. Навстречу к ним выехпл вождь Арпад с женой. Марды забрали своих лошадей.

– Не желаешь ли ты, Даго, заехать в мой стан и выпить кумыса? пригласил вождь.

Даго опасался измены. С ним был только Палука и его тридцать воинов, а в лагере находилось около четырехсот мардов.

– Благодарю тебя, вождь, – вежливо, но решительно сказал он. – Мое войско уже отправилось в обратную дорогу, ибо я поверил твоим клятвенным заверениям. Не мне тебе объяснять, насколько труден зимний марш для почти что тысячи воинов, – солгал он. – Мне следует поспешить за ними и проследить, чтобы не было какого насилия здешним людям, чтобы воины силой не отбирали себе и своим лошадям корма. Может статься, я и вернусь сюда весной, чтобы убедиться, ушел ли ты на родину.

После этого Даго соскочил с коня и, стоя на земле, широко открыл объятия. Арпад понял этот жест и тоже сошел на землю. Они обнялись, как пристало братьям, что прощаются, скорее всего, навсегда.

Через два дня, когда Даго с войсками шел по направлению к Высокому Граду, чтобы там дождаться конца зимы, до Херима дошло известие, что три сотни Диких Женщин ночью напали на лагерь мардов. Те, прячась за своими повозками, перебили из луков почти сотню женщин, а после того рискнули совершить конную вылазку и убили еще пару десятков напавших на них. Остальных Диких Женщин спасла темнота ночи и знание лесов на правом берегу реки Буцк. Поговаривали, будто княжна Люгия погибла, о судьбе же Зифики никто сказать ничего не мог.

После того Авданец вновь льстиво начал:

– Никогда, о Пестователь, не стану я сражаться с тобою на молотах, ибо ненароком мог бы повредить твою разумнейшую голову. Ты одолел мардов, что были в четыре раза сильнее нас, а погиб всего один наш воин.

Один лишь Херим все время опасался, что королева Айтвар может быть такой же жадной крови как ее дочка Люгия. И отдаст ли она обещанный ею воз золота только лишь за уход мардов?

Через неделю Даго с войском добрался под палисады Высокого Града.

– Открой нам свой град, староста по имени Псарь! – крикнул Даго мазовянам, спрятавшимся за палисадом. Если по доброй воле предоставишь ты мне теплое жилье и корм для лошадей, я возьму тебя в свое пестование. Если же ты не сделаешь этого, мы спалим твой город, а тебя самого повесим.

Через несколько лет Херим записал:

«Видя могучий отряд Даго, староста по имени Псарь, открыл ворота града своего, дал укрытие воинам и был взят в пестование. И таким вот образом во власти Даго Пестователя очутился расположенный над рекою Висулой первый град мазовян, что до сих пор выплачивал дань Диким Женщинам».

В тот год в месяце лютом ударили злейшие морозы, но холода стояли недолго. Оттепель началась еще до наступления месяца березня. Снег растаял совершенно, и уже можно было выпускать лошадей на пастбища с остатками прошлогодней травы. Разведчики Херима вернулись уже известным путем и увидали, что с первой же оттепелью марды уложили свои шатры на повозки и, отмечая путь свой глубокими колеинами, ушли на юг.

– Он выполнил свое обещание, – передал их сообщение Херим.

И Даго согласно кивал головой, хотя и не верил он ни в какие обещания, присяги и клятвы. Он давно уже пришел к выводу, что отряд мардов под предводительством Арпада, сына великого вождя, был выслан на север только лишь на разведку. Марды не нашли здесь земель, пригодных и привычных для кочевников, и поэтому повернули. В подходящем для них климате Паннонии им будет легче врываться в богатые провинции империи ромеев или же бить по восточным франкам.

Вскоре после того в Высоком Граде появилась Зифика. При виде Даго ее хмурое лицо вроде бы даже прояснилось.

– Королева Айтвар оплакала свою дочь Люгию, как оплакала и почти полторы сотни своих воительниц. Поначалу она злилась на тебя, господин, что ты позволил мардам уйти, ничего не взяв с них за смерть ее подданных. Только ты ведь предупреждал Люгию, чтобы та не нападала на лагерь мардов. Я тоже предостерегала ее. Она совершила ошибку, ты же, господин, свое обещание выполнил. Марды оставили наши границы. Посему, возьми с собою пятнадцать воинов и направляйся со мной в Страну Квен. Только, когда подойдем мы к первой же плотине, твои воины останутся на месте. Тебя же одного, с завязанными глазами, я проведу в Город Женщин, откуда ты заберешь обещанный воз золота. Так будет, ибо ни один мужчина не должен узнать дорогу в Город Женщин и после того уйти оттуда живым.

Очень долго Авданец, Палука, а также Куи, который во время войны с мардами как-то не нашел способности вернуть к себе доверия и милости, уговаривали Даго отказаться от поездки за золотом.

– Там будет засада, господин мой, – объяснял Авданец. – Королева Айтвар захочет отомстить за смерть своей дочери Люгии.

Куи же повторял рассказы об ужасных жестокостях, которые, якобы, творили Дикие Женщины.

– В самом лучшем случае, господин, они тебя кастрируют, – пугал он. Я слыхал, будто в городе этом проживает множество кастратов. Когда Женщины поимеют мужчину и чувствуют себя оплодотворенными, то заставляют своих невольников выбирать: смерть или кастрацию.

Даго и сам боялся, хотя тщательно скрывал свой страх. Он не верил людским обещаниям и клятвам, поскольку и сам не собирался когда-либо выполнять свои собственные, чему научила его «Книга Громов и Молний». Нарушение клятв входило в науку управления людьми. Потому-то он долго разговаривал с Зификой, пытаясь вытянуть из нее хотя бы словечко об истинных намерениях королевы Айтвар.

– Ты, господин, носишь на волосах Священную Андалу, – заявила та. – Я сама присутствовала при том, как Пепельноволосый по доброй воле передал ее тебе. Неужели ты считаешь, что моя мать захотела бы убить того, кто станет владеть державой, соседствующей с ее собственной? Тебе обещали воз золота, и ты его получишь.

Ее слова не убедили Даго. Держава Пепельноволосого распалась на три удела с крепостями в Гнезде, Крушвице и Познании. Не лучше ли иметь соседями три перессорившихся меж собою и слабых удела, чем одну сильную державу, под управлением одного государя? На месте королевы Айтвар Даго сам бы избавился от такого как он человека.

Но мысль о целом возе золота манила и не позволяла заснуть. Его собственные мешки с солидами и денарами уже показывали дно. А в Высокий Град все время прибывали и прибывали новые воины из краев лендицов и гопеланов, готовые служить Даго за большую плату. Прибыл даже самый старший сын старосты Повалы, сидящего в Крушвице, и попросил помощи против своего же отца. Старый Повала обещал молодому передать всю власть, но потом взял себе в жены молодку, а та посоветовала мужу убить наследника. Трижды пробовали отравить молодого Ольта Повалу, пока тот не сбежал в Высокий Град. Он торжественно встал перед Даго на колени и, положив руку на его щите, отдался в пестование.

Но в Даго было нечто большее, чем просто жажда золота и власти. Как сказала об этом когда-то Зелы – в глубине мыслей скрывал он сомнение: а взаправду ли зачал его великан?

– Вы всего лишь карлы, – с презрением сказал Даго своим воеводам. – Во мне же течет кровь великанов. Поэтому вы, будучи на моем месте, возможно, и струсили бы. Я же – великан, сын великана Бозы, отправлюсь к королеве Айтвар и заберу обещанный воз золота.

Под утро, когда запели первые петухи, Даго разделся донага и алой краской нарисовал на руках, на груди и бедрах магические знаки, чтобы те защитили его от стрелы, меча, копья и воды. Утром он объявил Зифике, что готов в путь.

Авданец с четырнадцатью всадниками сопровождали их до места, где сливались реки Нарвия и Буцк, и там, на обширных болотах, прорезанных каналами и насыпями-дамбами, скрывался от посторонних глаз Город Женщин.

На полях уже сошел снег, солнце пригревало днем довольно-таки сильно, но достаточно было очутиться в тени, чтобы почувствовать холод. По вечерам землю еще сковывали заморозки. Развилку рек Нарвии и Буцка окружали громадные пастбища – пока еще рыжие и покрытые талой влагой, слившейся в огромное озеро. На самом краю разлива Зифика остановила весь отряд и приказала воинам сойти с лошадей.

– Здесь будете вы ждать, потому что именно здесь начинается первая насыпь, ведущая в Город Женщин. Насыпи эти скрещиваются одна с другой, поворачивают, некоторые ведут в болота, и только одна ведет к цели. Более двух десятков мостов защищают доступ в город, причем каждый из них можно очень быстро разобрать или поджечь. Все эти дамбы и каналы творят огромный магический знак, обещающий смерть прибывшему со злыми намерениями, Посему до сих пор никому не удалось встать хотя бы перед защитным валом с семью башнями, стерегущим Город.

Даго хотелось показаться перед королевой Айтвар в самом лучшем виде. Как и всегда на нем был белый плащ и позолоченный панцирь; на бедрах он застегнул белый пояс и одел красные сапоги из вавилонской кожи.

Он обнял Авданца, и чтобы не выдавать своего волнения, так сильно хлопнул кузнеца по спине, что сидящий у того на плече ворон взлетел вверх и какое-то время кружил над ними, что было добрым предзнаменованием.

Зифика завязала глаза Даго красной повязкой, взяла белого жеребца под уздцы и повела к первой подмокшей насыпи.

Но весьма скоро Даго услыхал, что копыта лошадей ступают по драницам, значит насыпи были выложены деревом. Еще слыхал он, как с громким стуком проходили они по мостам из деревянных стволов. Таких мостов он насчитал уже ровно десять, как вновь раздался голос Зифики:

– Наступила ночь, господин, хотя для тебя уже давным-давно темно. Но не беспокойся, что нам не удастся попасть в город, так как я вижу зажженный на одной из башен огонь. Скажи мне, испытываешь ли ты страх?

Немного подумав, Даго ответил:

– Я слышу вокруг себя вздохи духов моих предков, давно ушедших спалов. Моя спина чуть ли не сгибается под охраняющей меня дланью какого-то великана. И кто-то нарисовал на руках моих пурпурный знак солнца.

Зифика остановила лошадей и вынула из седельной сумки факелы. Даго услыхал удары кремня по кресалу и почувствовал запах горящей лучины. Девушка разрезала ножом рукав кожаного кафтана Даго в том месте, где кончался панцирь, и увидала алый знак.