Текст книги "В мрачном месяце апреле (СИ)"

Автор книги: Зазя Крис,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Крис, Зазя
В мрачном месяце апреле

Посвящение:

Сказочным мирам, о которых все давно забыли...

Никотин для лошади

Если бы меня когда-нибудь спросили, живу ли я счастливо, ответ прозвучал бы так: «Нет, ребята. Давно завязала с этим».

В толпе, наполняющей полутемный концертный зал, было невыносимо душно. Я проскользнула сюда только затем, чтобы согреться, но тут оказалось, как в адском котле. Проталкиваясь к выходу, ненароком наступила копытом на чью-то ногу, а кому-то заехала рогом в бок. Случайно, конечно. Но вслед все равно получила несколько нелестных выкриков.

Выскочив на улицу, некоторое время слепо оглядывалась по сторонам, привыкая к яркому свету. Небо выглядело пасмурным. Заходящее солнце спряталось в коконе туч, словно прожорливая гусеница, желающая поскорее превратиться в бабочку. Поэтому глаза адаптировались достаточно быстро.

Подворотня, в которой я в данный момент находилась, защищала от мощных порывов ветра, но все же присутствовать тут было достаточно прохладно. Скопления стен, усеянных граффити, напоминали каменный карман ушедшего на пенсию голема: разбросанная повсюду шелуха от семечек, намокшие листки отклеившихся объявлений, пропахшие мочой углы и прочие прелести городской жизни.

Я уселась на бетонный блок и по-птичьи нахохлилась. Рука сама собой дотронулась до макушки, где из-под копны прямых волос цвета медной проволоки выглядывали козлиные рожки. Один рог оказался обломан.

– Ничего не скажешь, красавица, – буркнула я, пряча руки в карманах флисовой толстовки.

Невыносимо хотелось курить.

Куда теперь идти?

В кварталы к некромантам однозначно путь заказан. Терпеть не могу разгуливающих по немноголюдным улицам зомби. К водяным точно не сунусь, влагу на дух не переношу. Ну а к троллям... к ним точно лезть не стоит. Они всех ненавидят – а в особенности таких сатиров, как я.

Курить захотелось еще больше.

Я собралась встать и отправиться за приключениями, к которым меня непременно приведут поиски сигарет. Но тут дверь запасного входа открылась, после чего на прохладный вечерний воздух вышел вокалист из той группы, на концерт к которой я случайным образом попала. Вероятно, выступление уже кончилось, и он решил выйти на перекур.

Чуть выше среднего роста, парень, верхняя часть тела которого была скрыта темной футболкой с изображением двух скрещенных костей и накинутой на плечи косухой. Нижняя же, степенно перебирая длинными ногами с мохнатыми фризами, принадлежала лошади аспидно-черной окраски. Подняв глаза, я с мольбой уставилась на незнакомца.

– Эй, друг, сигареткой не поделишься?

Он, видимо заметив меня только сейчас, повернул голову и поднял одну тонкую изогнутую бровь.

– Держи, – убрав с высокого лба длинную, темную прядь, кентавр достал из кармана пачку, протянул просительнице.

Спасибо, добрая, рокерская душа. Век тебя не забуду.

Достав из своей полевой сумки излюбленную зажигалку-вспылохуйку ядерного желтого цвета, поспешно подкурила. Сигарета оказалась невыносимо крепкой. Из глотки вырвался надсадный, сиплый кашель, раздирающий горло. Как можно вообще такое курить?

Прокашлявшись, исподтишка посмотрела на парня. Кентавр невозмутимо стоял в стороне, пуская в пространство сизые колечки дыма. Расслышав мои надсадные покашливания, рокер слегка обернулся, с трудом подавив ироническую улыбку.

– Капля никотина убивает лошадь. – Сказала я, как бы ни к кому конкретно не обращаясь. Не дождавшись ответа, добавила: – Такие "зубочистки" даже тяжеловоза свалят.

– Если ты не заметила, я только наполовину конь, – проткнув указательным пальцем одно из дымных колечек, парировал он.

– Никотин для всех одинаково вреден...

– По хрен, быстрее сдохну. – Бросил кентавр, не сдержав усмешки. Чуть приглядевшись, я заметила на его узком остром носу септум – кольцо с застежкой шариком на перегородке. Так он напоминал бычка, решившего сменить... что? Расу?

– Видел тебя у сцены. – Вдруг произнес потомок Хирона. – Ты прокралась на концерт без билета. Через запасный выход. Я правильно понимаю?

– И что с того? – Сидя на корточках, со штакетом в зубах, я наверняка производила смешное впечатление. Не дать, не взять, заправский уголовный элемент.

– Ничего. – Брюнет пожал плечами. – Не ты одна так делаешь. Нам не привыкать.

– Ты классно поешь. – Произнесла я, по новой затягиваясь, постепенно привыкая к крепости дыма. Если честно, мне довелось услышать только отрывок из песни. Все остальное время я отчаянно искала, где спрятаться и пересидеть до конца выступления. Но голос у вокалиста и вправду был поставлен неплохо. – Не часто бываю на таких мероприятиях, но на сей раз точно не пожалела. Люблю послушать что-то действительно стоящее.

– Конечно. Не каждый раз, ища место, где можно бесплатно погреть задницу, удается совместить приятное с полезным. – Тут он, как ни странно, попал в точку.

Некоторое время мы молчали. Каждый думал о своем.

– Как тебя зовут? – Он вдруг решил нарушить тишину и огорошить неожиданным вопросом.

– Эм... – С перепугу замявшись, я, наконец, смогла совладать с собой и тихо промямлила: – Лика...

– Апрель. – Рокер протянул руку, затем осторожно пожал мою робко протянутую в ответ ладошку. – Так куда ты сейчас направляешься?

– Наверно, домой. – От растерянности выронила сигарету. Он что, подкатывает?!

– Позволь тебя проводить. Все равно собирался пройтись по городу. – Внезапно предложил он. – Подышать свежим воздухом, если его можно таковым назвать.

Бросив на асфальт окурок, оставшийся от "убийцы с фильтром", он придавил его копытом, окончательно потушив. После чего направился к низкой арке, огораживающей подворотню от основной улицы. Темнеть начинало с невероятной быстротой. Очень скоро вдоль дороги зажглись вечные стражи света – газовые фонари.

Как становятся бездомными

Мы шли по злачной, неприветливой улице, стараясь держаться подальше от проезжей части. Огни автомобилей мелькали на периферии змееподобными линиями, появляясь из ниоткуда и бесследно исчезая в никуда. Аж в глазах рябило. Машины были быстры, словно кометы, мчащиеся по просторам галактик и бесшумны, словно крадущиеся тигры. Из-за этого в последнее время количество сбитых пешеходов заметно участилось.

Дивис – разбитая на восемь частей цитадель, в которой мне доводилось изо дня в день жить и выживать – со стороны походила на пиццу. Сходство действительно промелькивало, да еще какое.

В каждой части жил да процветал определенный род существ. У всех рас имелась своя, отграниченная блок-постом территория.

Анклав, где мы с Апрелем проживали, принадлежал копытным. Грубо звучит, но это так. Ведь, мы и есть копытные. Благо, что не жвачные.

Семь других "кусочков пиццы" заняли водяные, низкорослые (к примеру, гномы или лепреконы), тролли, колдуны, некроманты, существа, передвигающиеся исключительно по воздуху и, наконец, люди.

В данный момент мы находились на земле последних. Редкие прохожие порой только неодобрительно или с интересом посматривали на нас, да шли молча своей дорогой. Никто ничему не удивлялся. Никто ни на кого не показывал пальцем. Мир, понимание, пофигизм.

Существа разных видов могли перемещаться по разным анклавам. Однако лишь в том случае, если у них имелся соответствующий пропуск. У меня его (ха-ха) не имелось. Те, кто побогаче да помажористей могли позволить себе роскошь обладания пластиковой карточкой. Те, кто такие же, как я, пользовались различными ухищрениями; дыркой в заборе, подкопом, крышами зданий. Как бы правители Дивиса ни старались, уследить за всем невозможно.

– У тебя есть пропуск? – спросила я у кентавра.

Он похлопал себя по карманам. Не найдя удостоверения, раздраженно сдернул косуху и чуть ли не вывернул ее наизнанку. Его бледное, худое лицо вытянулось в растерянности.

– Небесная царица! Это третья карточка за месяц! – Апрель в сердцах топнул копытом. – Постоянно их теряю.

Я мало вслушивалась в его причитания, уже прикидывая, как буду перетаскивать оную огромную, фризскую тушу через забор.

– Пойдем. – Покончив с мозговым штурмом, бросила я. Впереди замаячили постовые огни. Не хотелось бы быть обнаруженными раньше времени.

Вблизи границы, окруженной неприступной на вид, бетонной оградой, разросся небольшой лесок. Он мог скрыть нас от посторонних глаз.

Сухая, примятая трава беззвучно стлалась под ногами. Мы крались, как взломщики, время от времени пригибаясь и наклоняясь ближе к земле, чтобы ненароком не подставить прожекторам наши мохнатые задницы. Не то, чтобы кордон так хорошо охранялся. Он служил лишь формальностью, правила которой, однако, все же приходилось соблюдать.

Прочесав вдоль стены, вздрагивая от каждого постороннего шороха и всполоха света, я в итоге отыскала замаскированную прореху, через которую могли протиснуться мои тощие, шерстяные телеса. Но как впихнуть в нее Апреля?

Я в недоумении уставилась на лаз, размышляя о том, что делать дальше. Бросить кентавра здесь было бы лучшим выходом, но тут к несчастью взыграло желание помочь, много раз выходившее мне боком.

Обернувшись, встретилась взглядом с рокером. Судя по всему, в его голове возникла неплохая идея.

– Пробегусь дальше. Может, отыщу что-нибудь подходящее. Встретимся на другой стороне.

Не успела я даже словом обмолвиться, как он, повернувшись всем корпусом в нужном направлении, полевой рысью умчался сквозь кусты. Его вороное тело мигом слилось с окружающим мраком. Оставшись одна, ощутила неприятный страх. Жутко оказалось находиться в одиночестве ночью, тем более неподалеку от границы.

Юркнув в щель, я, не рассчитав, едва не застряла. Повозившись немного, вылетела как пробка на свободу, в мгновение очутившись на земле. Отряхнувшись, огляделась вокруг. Пространство окутывал туман.

Первая мысль – драпать отсюда поживее. Плевать, что обещала подождать. Кентавру, как и мне, необходимо было попасть на свою территорию. К тому же, мы едва знакомы. С чего вдруг я обязана его дожидаться?

Внезапно почувствовала под ногами легкую вибрацию. Приложив заостренное ухо к траве, убедилась, что мне не кажется. Дрожь земли, сначала еле уловимая, с каждой минутой набирала силу.

Я махнула рукой, а затем сорвалась с места. Прощай, Апрель, рада была нашему недолгому знакомству. Но, как и всему хорошему, ему рано или поздно должен был прийти конец.

На бегу различила впереди, в быстро сгустившемся тумане какое-то пятно. Поначалу посетовав на обман зрения, очень скоро убедилась в обратном. На меня с ужасающей скоростью неслось что-то темное. Что-то определенно зловещее. Именно от него по земле волнами исходила дрожь.

Не сбавляя скорости, я резко дала задний ход, после чего помчалась обратно к спасительной прорехе в стене. Неужели дозорные заметили нарушителя? Ох, не хотелось бы оказаться у этих ребят в черном списке!

И все же, как бы я не старалась, силуэт мчался в сто крат быстрее. Он, будто привидение, плыл по воздуху, едва касаясь земли тонкими высокими ногами. Его топот отдавался в ушах таким образом, как если бы безумный ударник со всей дури колотил одиночной педалью по бас-бочке.

В тот момент, когда я уже готова была закричать в панике, чьи-то сильные руки прямо на бегу подхватили меня, попутно зажав рот и заглушив истерический визг за секунду до его появления.

Над ухом раздался чей-то едва слышный смешок:

– Чего пугаешься? Я ведь тебе махал.

– Махал!? – чуть не завизжала я в приступе гнева: – И на кой черт мне твои махания сдались?! Какого хрена пугать-то? У меня очко так сжалось, что иголка не пройдет!

Апрель заржал. Ну, совсем по лошадиному. Замедлив шаг, выпустил меня из своих костлявых объятий, и я тут же ухнула в высокую траву. Некоторое время лежала, переводя дыхание. Со мной едва не случился очередной приступ шока. Могло понадобиться некоторое время, чтобы прийти в себя.

Рядом раздался гулкий удар о землю. Это Апрель опустил свой широкий круп в ворох примятых былинок. Его шикарный, волнистый хвост веером разметался по земле, добавляя к зелени растекающуюся каплю черноты. С невероятной скоростью на долину опускался туман.

– Дай закурить, – хрипло попросила я.

Он молча протянул сигарету.

***

Наконец, мы оказались на родной территории. Улицы были необычайно аккуратны. Нигде не увидишь ни одной бумажки, ни одного окурка, как, например, в кварталах некромантов или людей. Деревья подстрижены, дома не обшарпаны, фонари горят ровным, приятным светом, в парках в горделивых позах расположились статуи мифических существ, в неработающих ночью фонтанах замерла вода, прозрачная, как слеза младенца. А еще тут привычно безлюдно. Сей народ привык ложиться рано и вставать, когда едва забрезжит рассвет. Поэтому наши одинокие шаги пистолетными выстрелами отдавались от чистой брусчатки. Однако вся эта излишняя, искусственная чистота и опрятность создавала впечатление неуюта. По крайней мере, у меня. Здесь всегда было слишком красиво и строго, спокойно и скучно. Иногда казалось, что мне тут совершенно нет места. Каково это, когда чувствуешь себя чужой в своей родной среде?

– Спокойно тут, – тихо произнес Апрель. Всем своим видом кентавр малость не вписывался в окружающую атмосферу. Он легко мог бы слиться со злачной обстановкой какого-нибудь притона или вертепа. Да мы там, собственно и познакомились. – Это меня всегда раздражало.

Я молча кивнула, соглашаясь с ним. Я и сама здесь не очень гармонировала; помятая одежда, взлохмаченные волосы, усталый взгляд. Возможно, Апрелю удалось угадать мои мысли.

Но по мере того, как мы подходили к моему месту жительства – одиноким двух-трех этажным домикам, расположенным на самом отшибе, у границы, в воздухе стало постепенно ощущаться напряжение. В центре всегда жили создания более высокого положения и звания, чем скажем, твари, жившие у окраин. Здание, где жила я, находилось на самом предместье. Однако всегда, чем ближе я подходила к дому, тем спокойней на душе становилось. Но в этот раз все было не так. Я чувствовала опасность. На уровне инстинктов. Во мне закралось подозрение – определенно что-то случилось. Тем более, в отдалении скоро стали слышны крики и шум.

Не выдержав, сорвалась с места и устремилась к дому. Апрель тихим галопом бежал рядом. Он не задавал вопросов. Вероятно, тоже предчувствовал неведомую беду. До дома мы добрались достаточно быстро.

Завернув за угол соседнего домика, я во все глаза уставилась на свое жилище. Вернее, на то, что от него осталось. Здание выглядело так, как если бы на него со всего маху наступила нога великана. Дом превратился в руины. О нем напоминала только зияющая пустота между двумя другими фатерами, преправленная обломками да осевшим пеплом.

А вокруг, суетясь, носилась кучка пострадавших, но чудом выживших жильцов. Кто-то бестолково бегал от одного дома к другому, кто-то раскапывал и растаскивал обломки, выискивая тела родных, кто-то просто блеял в исступлении. Я мутным взором смотрела на исковерканную, искореженную груду арматуры и бетона. Внезапно, мышцы сковало до боли знакомое чувство. Паралич. * Я почувствовала, что начинаю постепенно заваливаться на бок. Но сделать что либо, к сожалению, уже не могла. Очень скоро мои ребра встретились с твердым, неприветливым асфальтом. Я прекрасно осознавала, что происходит вокруг, но тело отказывалось слушаться. Мой дом разрушен. Мой мир погиб. Так я и стала бездомной.

Примечания:

Миотония – нарушение двигательной функции у обморочной козы при сильном испуге. Временный паралич мышц в стрессовой ситуации. Не причиняет козе боль, но приводит к её временному обездвиживанию и, как правило, падению. Это редкое генетическое заболевание, встречающееся у многих видов, включая человека. Обморочные козы на самом деле не "падают в обморок" по-настоящему, так как остаются в это время в сознании.

Выхода нет, дай сигарет

Какое-то время я безнадежно лежала на асфальте, ощущая щекой неприятную, шершавую поверхность. Рядом носились соседи да жильцы близлежащих домов. Мозг совершенно отказывался соображать. Апрель – на том ему большое спасибо – взял мою обездвиженную тушку на руки и отнес подальше от суматохи, чтобы меня ненароком не затоптали.

Положив на лавочку в каком-то малознакомом парке вблизи зачуханного фонтана, он стал молча дожидаться, пока я соизволю прийти в себя. О том, что произошло с его спутницей, рокер допытываться не стал – видимо, прекрасно понимал, что бесполезно. Это еще с детства – при сильном испуге или дичайшем шоке падаю без движения. Паралич всего тела. Для здоровья не смертельно, но в стрессовых ситуациях крайне неудобно. Однако ничего, уже малость попривыкла жить с таким отклонением.

Несколькими минутами позже ко мне вернулась способность двигаться. Не без труда сев прямо, почесала саднящий бок, ушибленный об асфальт. Ну вот, в коллекции синяков прибавился новый экземпляр. Чудно.

– Мир – это один сплошной уёбок. Он все никак не перестанет испытывать тебя на прочность, – вдруг ни с того ни с сего изрек кентавр. Оглянувшись, брюнет чуть приподнял угловатую бровь. – Хреново тебе, а? Что теперь делать будешь?

Я часто-часто заморгала, уставившись в пространство перед собой. Не хотелось изливать чувства перед лицом малознакомого субъекта. Какое ему вообще дело до страданий невезучего сатира?

– Как это произошло? Что вообще случилось? – спросила вместо ответа.

– Тут даже троллю понятно – взрыв газа. Видать, жильцы не уследили. Поэтому рвануло. Понятия не имею, как у остальных мозгов хватило идти выживших искать. Вряд ли там кто уцелел, – мрачно произнес Апрель. Заметив, что я поднялась на ноги и, пошатываясь, направилась прочь, недовольно взмахнул хвостом. – Эй, единорожка, куда навострилась-то?

– Куда ноги понесут.

– У тебя знакомые хоть есть или родные? Ну, к кому пойти?

– Никого у меня нет, – вымолвила я, не оборачиваясь. Растрогала немного его забота. – Давно уже. Ты не волнуйся, в парке переночую. Не в первый раз. Кстати, спасибо за сигареты!

– Подожди, – подойдя, он схватил меня за руку, заставил остановиться. – Вижу, для тебя сейчас настало не лучшее время. Пойми, я очень хочу тебе помочь. Предлагаю наведаться ко мне. Погостишь пару дней, пока на ноги не встанешь.

– Звучит заманчиво, – скептически заметила я. – Но разве тебе так хочется пускать домой малознакомую оборванку с улицы? А вдруг на следующий день ты проснешься, а у тебя из дома все вынесено? Не боишься?

– Знаешь, буду крайне признателен, если ты найдешь в моей берлоге что-то, что можно вынести, – хохотнул Апрель.

– Как за жилье платить? В долг? Или натурой? – спросила я, смерив его с макушки до копыт оценивающим взглядом.

– Натурой не очень удобно, не находишь? – в тон мне, ответил он. – Хотя... Если стремянку поставить, у тебя получится потолки мне побелить. Женская рука в доме нужна, понимаешь? – улыбнувшись, Апрель нетерпеливо махнул рукой. – Всё, хватит ломаться, дамочка. Пошли. Не оставлять же тебя под дубом ночевать.

Странно так бывает. Вроде не замечаешь добра в окружающих, а оно – раз! – проявляется в самый нужный да ответственный момент. К тому же, не стоит судить земных тварей по их внешнему виду. Вот он – Апрель. Вроде бы отморозок конченый, выродок каких поискать, нефор до мозга костей, а в душе добрый самаритянин. Как мне повезло столкнуться с ним! Видимо, сама судьба нас свела. Однако время покажет, что за испытания приготовила мне чаша сия.

Не став спорить, послушно поплелась вслед за новым другом, прямо как героиня новомодного боевика, оставляя позади руины прежней жизни.

И все-таки, есть тут один весомый плюс: хоть будет у кого тырить сигареты.

***

Утром проснулась от нестерпимо яркого луча света, бьющего в окно. Штора, больше напоминающая рваную простынь доисторических времен, оставалась совершенно бесполезной. Не спасала от солнца. Поэтому я без труда оглядела хорошо освещенную, нагретую комнату. Хотя, если честно, оглядывать тут оказалось особо нечего. Голые зеленые стены, голый дощатый пол, мебели нет. Совершенно обнаженное помещение, если его можно так назвать. Поднявшись с относительно чистого матраса, примостившегося в углу, сладко потянулась, разминая конечности. Всё-таки, это лучше, чем ночевать на улице на пару с комарами и мотыльками.

Из-за двери раздавались странные звуки. Какая-то невероятно тяжелая электро-музыка. Странно, что я не проснулась от нее раньше.

Выглянув за дверь, осторожно прошла по коридору, идя на звук заунывного воя гитары и долбящего по ушам стука ударных. Спустилась по лестнице, остановилась в гостиной. Впрочем, она ничем не отличалась от выделенной мне на досуге комнаты. Прав был Апрель. Выносить отсюда совершенно нечего. Видимо, поэтому он и не побоялся пригласить в дом такую странную на вид незнакомку. А разложенные на полу матрасы вряд ли могли сильно заинтересовать потенциальную воровку. Вероятно, тут ночевали постоянные жильцы. Интересно, когда я успела стать такой особенной, что мне выделили отдельную комнату? Еще на стене заметила разбитое зеркало. Проходя мимо, не смогла удержаться: взглянула на себя. Действительно, выгляжу из рук вон плохо. Толстовку надо бы отстирать – вся в грязи и старых пятнах, в шерсти на ляжках да в волосах застряла вчерашняя листва, на лице ссадины и кровоподтеки, а некогда шелковистый хвостик вообще превратился в метелку. Настоящий сатир без определенного места жительства.

Дойдя до середины гостиной, огляделась. Отсюда вели три двери. В одной – открытой, виднелась кухня, в другой – скорее всего, выход, в последней – студия. Особо не раздумывая, двинулась туда. Хотелось отблагодарить кентавра за предоставленную комнату, да вообще, за доброту.

Робко приоткрыв дверь, покрытую потрескавшейся белой краской, заглянула внутрь.

Репетиция проходила в самом разгаре, посему вряд ли меня кто-то заметил. По стеночке пройдя мимо музыкантов, села в угол и стала с интересом наблюдать за играющими. Не хотелось лишний раз отвлекать ребят, к тому же, вряд ли мне еще когда-нибудь представится случай на халяву побывать на настоящей репе рок-музыкантов.

Знаете, это была самая разношерстная группа, которую я когда-либо видела. Вокалом, само собой, занимался Апрель. Слева от него на клавишных играл огромный, обширный жаб с зеленовато-серой кожей.

Он напоминал валун с выпученными глазами, густо заросший мхом. Если бы лягух стоял прямо, а не сидел на кортанах, то наверняка смог переплюнуть в росте среднестатического человека. Не говоря уж о сатире. На ударных стоял... приглядевшись, сначала отказалась поверить своим глазам. С первого взгляда, я приняла его за еще одного кентавра белой масти. Однако у него были смешные короткие ножки и очень длинная светлая челка, полностью закрывающая глаза. Вряд ли он что-то мог за ней увидеть. Им был молодой паренек в фланелевой рубашке в крупную клетку. Он выглядел намного младше Апреля. Никогда не видела таких крохотных кентавров. Представители его вида всегда слыли высокими, статными, поджарыми. А он прямо... карликовый. Зато уши его казались невероятно длинными. После этого меня уже не могло ничего удивить. Посему даже басист-ворон и темная фея, отвечающая за соло, уже не шибко впечатляли. М-да. Разносторонняя компашка тут собралась. Интересно, чем еще они занимаются, кроме репетиций? Беляшами балуются?

Мое внимание вновь переключилось на Апреля. На сей раз рокер снял увесистую косуху, стянул волосы в длинный хвост. Его худощавый торс прикрывала футболка с изображением черепа в мотоциклетной каске. Присмотревшись внимательней, заметила рисунок на плече. Но что там изображено, рассмотреть не удалось. То ли медведь, то ли волк. Татуировку перекрывали два давно затянувшихся, страшных шрама, напоминающих следы от когтей. Интересно, где это его так угораздило?

– Оу, смотрите-ка, кто глаза продрал, – внезапно музыка оборвалась и на комнату обрушилась непривычная тишина. Видимо, мои уши успели привыкнуть к громкому звуку. Поэтому я не сразу расслышала, когда вокалист обратился ко мне: – Знакомьтесь, Лика.

Я решила, что будет приемлемо встать и подойти ближе. Мило улыбаясь, представилась каждому. Благо, хорошие манеры не до конца выветрились из моей козлиной башки.

Клавишника-лягушатника звали Квак. Он даже протянул мне огромную, склизкую лапу для рукопожатия. Схватив руку новой знакомой, долго, энергично тряс. Его широкий, внушительный рот, больше походящий на черную дыру в космическом полотне, растянулся в располагающей улыбке.

Мортис – маленький кентавр – приветливо помахал ладошкой. Он оказался ниже Апреля аж на две головы, но малый рост его, казалось, нисколько не смущал.

Ранги – человек-ворон – выглядел очень брутально. Словно был создан для игры в какой-нибудь металл-группе вроде этой. Ноги в узких кожаных штанах с цепями и туловище его были вполне человеческими. А руки напоминали когтистые вороньи лапы, покрытые паюсным оперением. Птичья голова с пунцово-красными, смотрящими прямо в душу глазами вкупе с вытянутым острым клювом, вселяла небольшую толику страха.

Под стать ему была его подружка – Ива. Темная фея – брюнетка с черными, короткострижеными волосами, в темной мешковатой одежде и полупрозрачными крыльями с изящным узором за спиной. Она постоянно поправляла увесистые ботанские очки на курносом носу и проверяла, не попортился ли черный лак на ногтях.

Но, я очень сильно на это надеялась, мне все оказались рады. Группа носила название "Мертвый месяц". Подходящее наименование для такого коллектива.

– Апрель успел кое-что нам о тебе рассказать, – сказал Мортис. – Какое-то время можешь пожить у нас. Мы совершенно не против.

Квак выдал странный нечленораздельный звук. Лягушатники редко могли поддержать диалог с представителями иных рас, так как не многие знали язык водяных. Но, судя по всему, остальные участники группы научились понимать клавишника. Я предположила, что он выразил согласие с Мортисом.

– Мы только что закончили репетировать. Думаю, пора отдохнуть и чутка прогуляться до рынка. А то опять на обед будет эконом-вариант – бутерброд с хлебом, – изрек Апрель, накидывая косуху, приютившуюся на огрызке батареи. – Ребята, может, кто-нибудь составит мне компанию?

– Я могу пойти с тобой, – я вызвалась помочь.

Остальные вежливо отказались.

Мы вышли на улицу, вдохнули относительно свежий городской воздух. Прохожие спешили по своим делам, дети играли в парках, в фонтанах опять весело шумела, переливаясь вода, прозрачная и чистая, как стекло в очках Ивы. Совершенно ничего не напоминало о вчерашнем происшествии.

Вдруг я ощутила прикосновение к своей руке. Это Апрель. Неожиданно он решил взять меня за руку. Ненавязчиво так, осторожно. Я не стала возражать.

Рожки, ножки да голова пса

Чтобы добраться до рынка, пришлось тащиться на троллейбусе до центра Дивиса. Всю дорогу на нас как-то неодобрительно пялились бабки-горгульи чересчур злобного вида, одетые в цветастые платочки и необъятные юбки, целиком и полностью соответствующие канону. Вероятно, очень им не нравился видок двух странных субъектов. Едва ли не огнем готовы были плеваться в нашу сторону. Прочие пассажиры как-то странно отводили взгляды.

Кентавр прошел в конец транспорта и, стараясь привлекать как можно меньше внимания, со скучающим видом уставился в окно. Мне пришлось пристроиться у него под мышкой, где, как ни странно, оказалось очень даже уютно – от него исходил приятный аромат крепких сигарет вкупе с мятной жвачкой.

Вокруг царила невероятная толчея.

Чтобы хоть как-то отвлечься от гнетущей обстановки (горгульи никак не переставали сверлить нас взглядами), решила завести с Апрелем непринужденный разговор:

– Откуда у тебя такая татуировка? – спросив, указала на забитое плечо нового друга, надежно скрытое плотной кожанкой.

– Как откуда? Из тату-салона, – ответ прозвучал полунасмешливо-полунедоуменно. Значит, рокеру не часто доводилось слышать такие тупые вопросы.

– Ну а зачем тебе татуировка? – пришлось задать очередной идиотский вопросец. Может, он хоть что-нибудь наконец расскажет о своей нелегкой, но наверняка увлекательной жизни вокалиста рок-группы, уже успевшей завоевать признание многих фанатов. Ведь за все время нашего недолгого знакомства, я едва что-то успела узнать о нем. Думаю, настало время немного рассказать о себе.

– Понимаешь, когда я ее делал, то сам мало соображал, зачем она мне, – честно ответил Апрель. – Просто... как сказать... Набить татуировку – это все равно что родиться с родинкой на пи*де. Необычно и на всю жизнь. Только мне в свое время пришлось за нее по-крупному ответить.

Он осторожно высвободил левую руку из рукава. Вглядевшись в рисунок, поверх которого пролегали два уродливых шрама – определенно от когтей – не сразу поверила своим глазам. Поистине, новый товарищ преподнес неожиданный сюрприз; то, что я издалека спутала с головой медведя или волка, оказалось головой собаки – гравюра с изображением башки грозного, слюнявого пса с горящими, демоническими глазами. Все бы ничего, но с нижней челюсти у него стекала кровь, а между надбровными дугами торчал эфес каскары – прямого обоюдоострого меча. Жуткое зрелище. Изобразить на собственном теле оторванную голову блюстителя закона и порядка – на такое способен либо в край сумасшедший, либо отпетый анархист. Подобные радикальные жесты нередко превращаются в обыкновенные ошибки молодости, за которые приходится дополнительно расплачиваться в более зрелом возрасте.

– Мне за нее полицаи чуть руку не оторвали, – признался Апрель, вновь скрывая неудачную "нательную живопись" под курткой. – Теперь стараюсь не допускать подобных ошибок. Просто я был тогда молодой и тупой.

– Понимаю. Все мы иногда совершаем дурацкие поступки, – слабо улыбнувшись, тоже в свою очередь решила открыть собственную небольшую тайну: – Хочешь знать, откуда у меня вот это? – И с этими словами коснулась указательным пальцем обломанного рога.

– Ну, колись, – Апрель выжидающе поднял подвижную бровь. Или мне показалось, или ему действительно стало любопытно. Его интерес немного польстил.

– Мне это тоже от полицаев досталось, – предаваясь воспоминаниям, с задумчивым видом устремила взгляд в окно. – Помнишь, какое-то время в городе творились массовые беспорядки? Тогда зомби взбунтовались и атаковали наши кварталы. В то время мы попытались получить помощь от законников. Просили, чтобы они загнали трупов обратно...

– Да, половина отказалась, – кивнул Апрель. Он тоже помнил те неспокойные деньки, когда на улицах царил хаос.

– Им не хотелось возиться с мертвецами. Чертовы собаки. Вроде бы любят мясо, только им свежее подавай. А живыми покойниками побрезговали. Вот я и решила подойти к одному, дабы все ему высказать. Этот идиот спокойно стоял, покуривал, смотрел, как один из жмуриков загнал какого-то фавна на дерево. Ну начала я ему мораль читать. Зря, – обернувшись, взглянула в полные сочувствия и сопереживания глаза Апреля. – Не надо было этого делать. Но меня понесло. Злая я была. И тоже, видимо, тупая. Хотя, еще легко отделалась. А-то остались бы рожки, да ножки...