Текст книги "Очень бешеным зомби простреливают мозг(СИ)"

Автор книги: Зайцев Вова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Верблюд: Как все просто. Кто там сказал, что все гениальное просто? Чехов что ли?

Кэт: Возможно. Он много чего говорил.

Жираф (возмущенно): Какой возможно? Вы че, кролики, я не хочу, чтобы они так просто умирали.

Кэт: Почему?

Жираф: Кого я тогда валить буду? Я, можно сказать, только во вкус вошел, почувствовал себя героем и все такое, а тут такой обломище.

Верблюд: Во-во, старик. Как-то вяло это будет. Гавно, а не история. Че нам делать-то тогда? Весь смысл пропадает. Сейчас мы герои, они – злодеи, у нас противостояние, и правда на нашей стороне. А если они все копыта откинут, то и мы ни фига не герои, и надежда на светлое будущее под вопросом. Короче, тихо тут. Я к вам, а то совсем расстроюсь.

И, действительно, к ним пошел. Не обманул.

Жираф: Нда...

Верблюд: Че делать будем?

Все переглядываются. Извечный русский вопрос: «Что делать?», как всегда остается без ответа. Повисает пауза. И кто ее, несчастную повесил?

Кэт: А ведь забавно.

Верблюд (с надеждой): Что забавно?

Кэт: Я в детстве мечтала о чем-то подобном. Только стыдно было немного и страшно.

Жираф: Это ты сейчас о чем, дюймовочка?

Кэт: Ну, я маленькая была и нередко представляла, что все люди куда-нибудь исчезнут, и я одна останусь. Ну, то есть, не так, когда из дома все ушли по делам, а ты возле телека сидишь, мультики смотришь, а совсем исчезнут, пропадут. И так хорошо становилось, что теперь мне все-все-все принадлежит: и дома, и машины, и реки, и магазины в которых целое море ирисок и шоколадок; и можно делать все, что захочется, а главное людей нет придурочных, от которых прямо голова болит. А потом страшно становилось. Ну, то есть как страшно? Я же понимала, что это нехорошо – желать, чтобы все исчезли. Это же значит, что я их смерти хотела, а смерть – это плохо, то есть это вообще ужасно, нельзя людям такого желать. Но я все равно мечтала. И очень часто.

Жираф: Куда уж забавней! Прямо Камеди клаб!

Верблюд: А я, кстати, тоже о подобном в детстве мечтал. Че, думаю, не любит меня никто, значит и не нужны они все. Пусть никого не будет, только я.

Жираф: Ага, Газпром – мечты сбываются!

Кэт (Жирафу): А ты о чем мечтал?

Жираф: Да, собственно, о том же!

Верблюд: По ходу реально сбываются! Слушайте, у меня идея, раз такая пьянка, давайте и остальные мечты исполним.

Кэт: Класс! А можно я первая? Я же девушка!

Жираф: Ты – дюймовочка, и только исключительно поэтому можно. Только не говори, что ты мечтала плясать в Большом театре. Хватит с нас и Волочковой.

Верблюд: Ага!

Кэт (обиженно): А мне нравится Волочкова, она – интересная.

Жираф: Она – дылда!

Кэт: Сам ты дылда!

Верблюд: Стоп-стоп-стоп, дети мои! Не надо спорить!

Жираф: Она же реально дылда.

Верблюд: Согласен.

Кэт: Она интересная.

Верблюд: И снова верно. Она дылда, но интересная. Только теперь это уже неважно. Нет ее, она Зомби.

Раньше было нам очково

Вслух такое говорить,

То, что дылда Волочкова,

Ведь могла и пришибить,

Но теперь уже не может -

Чей-то мозг за дверью гложет.

Жираф: Есенин, задолбал уже. Че мы едем или как?

Верблюд: В Большой?

Кэт: Не надо в Большой. Мне и филармонии хватит. Размер не имеет значения.

Жираф: Ну-ну..

Кэт: Лишь бы сцена была и зрительный зал.

И вдруг возвращаются знакомые похрипывания. Куда ж без них?

Верблюд: А вот и зрители!

Кэт: Тихий час закончился? Жаль, пообщаться не успеем!

Жираф: Как не успеем? Вы че, хотите лишить меня радости – завали парочку живых трупов?

Верблюд: Правда, Кэт, это же весело! Давай немного пошалим и поедем.

Кэт: Пошалим? Вы че, Карлсоны?

Жираф: Ну, порезвимся, без разницы. За мной, за Родину, за Сталина!

Жираф бросается на появившуюся армию Зомби. Верблюд, размахивая двустволкой, спешит на помощь: ни дать ни взять – Чип и Дейл. Зомби не реагируют. У них же нет чувств, просто идут.

Звучит музыка, чем энергичнее, тем лучше. Кому? Да всем.

Кэт вздыхает и следит за парнями. Те, как и обещали, расправляются с парочкой-другой Зомби, не без сожаления оставляют это занятие и уходят с Кэт. Зомби медленно плетутся за ними.

Музыка умолкает. Становится темно.

Сцена четыре.

Вот вроде понятно, где все должно происходить, но не тут-то было. Это не филармония. И непонятно что. Нет никого. Какая жалость.

И тут раз и Верблюд. Вышел откуда-то один. В руках двустволочка. Как там было? С любимыми не расставайтесь. Бросишь ее, как же. Вся сила в ней. Идет осторожно, оглядывается назад, останавливается.

Верблюд: Мне очень понравилась Кэт. Нет, она, конечно, с прибамбахами, хотя кто из нас не с прибамбахами? Жираф что ли? Остальные вообще Зомби. А Кэт красивая. Тем более, что у меня никогда своей девушки не было. Нет, были, конечно, но это все несерьезно. Неделя максимум, а потом: «Я, думаю, нам лучше расстаться», «Козел!», «Сама дура» и так далее. А тут все по-другому. Ну, во-первых, больше ни одной живой девушки не осталось, во-вторых, как это ни банально звучит, я прямо чувствую, что между нами какая-то связь, мтс, у нас обоих мтс, а это неспроста, и в-третьих, если не я, то Жираф. Он, конечно, друг, но... Просто мне еще в детстве казалось, что у меня будет именно такая девушка, как Кэт. Такая необычная, подвижная, а главное, я ей буду очень нравиться, а Кэт определенно на меня запала. Не знаю, с чем это связано, но это и неважно. Просто теперь у меня есть девушка.

Забавно, что для этого всем людям пришлось превратиться в Зомби, но ничего не поделаешь – во всем есть свои плюсы и минусы. Хотя тут определенно – сплошные плюсы.

Мне так клево было, только когда скакалку брал в руки. В детстве я мог прыгать часами, прямо как заведенный. Вжих, вжих, вжух! Я был королем скакалки. Терпеть не могу, когда кто-нибудь зовет ее прыгалка. Скакалка, мать вашу, понятно вам?

А почему именно скакалка? Не обруч, не велик, не лыжи? Не знаю. Дед всучил мне: "На, – говорит, – прыгай!". Я и прыгал. У всех есть свои закидоны: кто марки собирает, кто пароходы клеит, кто людей насилует, а я вот со скакалкой прыгал. А когда прыгал, так легко становилось, мысли все уходили, и я, будто пушинка, все выше и выше отрываюсь от земли...

Реально, Есенин, блин.

Я даже мог побить мировой рекорд. Легко. Если бы он только был. Это же не прыжки с шестом. Какой тут, нафиг рекорд?

В общем, когда мне было фигово, тогда я и прыгал. Помню однажды отец с матерью в деревню к нам приехали, вспомнили, млин, а я не стал с ними разговаривать. Взял скакалку и на улицу. Отец стоит, смотрит, как я прыгаю, молчит, и я молчу – прыгаю и молчу. Вжих, Вжих, вжух! Так они и уехали. Оставили мне танк игрушечный на управлении, большой такой, и уехали. Вот такие родители.

К чему я это все? Многие говорят, что детство – самое клевое время. Мол, живешь в свое удовольствие, не паришься ни о чем, а потом только и вспоминаешь, как хорошо было тогда, и чем старее становишься, тем чаще вспоминаешь.

А вот ни фига подобного. Тогда было хреново. Тогда – хреново, а сейчас хорошо, потому и не прыгаю уже давно. Тогда я только мечтал, а сейчас мечты сбываются, причем все. Нормальный такой апокалипсис... (Пауза)

А Кэт – клевая. Хорошо, что тоже выжила! Не знаю, есть ли там кто наверху, но если есть, спасибо за Кэт!!!

Верблюд молчит и с благодарностью сморит наверх.

Сзади раздается шорох. Шухер! Верблюд вскидывает ружье, резко разворачивается и видит идущих к нему Кэт и Жирафа. Снова играет музыка. Мажорная. Кэт пританцовывает. Ей уже не терпится оказаться в филармонии.

Они становятся напротив Верблюда. Жираф отодвигает от себя дуло двустволки.

Жираф: Спокойней, Мэрлин Мэнсон, не на концерте!

Верблюд: Ага! Сразу после. Сами виноваты, я же на чеку всегда!

Кэт: Как же ты меня заводишь! Я прямо таю!

Кэт подходит к Верблюду, целует. Жираф какое-то время (какое? Предположительно недолго) смотрит на них, затем отворачивается, смотрит куда-то вдаль.

Жираф: Опчкана! Вот это машинка, я понимаю!

Верблюд (не отрываясь от Кэт) : Какая машинка?

Жираф: Танк!

Верблюд прерывает поцелуй и смотрит на Жирафа, пытаясь переварить его слова.

Верблюд: Че, реально танк? Настоящий?

Жираф: Нет, блин, игрушечный.

Верблюд: Где?

Жираф: Да вон стоит, родимый.

Жираф указывает подошедшему к нему Верблюду сторону, в которой виден стоящий танк. Кэт обиженно смотрит на Верблюда. Увидев танк, Верблюд начинает улыбаться, как ребенок, он не может стоять на месте, прямо-таки трясется от нетерпения.

Жираф: Что с тобой, верблюжатина? Хорош трясти горбами.

Верблюд: Это же танк!!!

Жираф: Я вижу. В фильмах про живых трупов часто появляются танки.

Верблюд: Разве ты не понимаешь, что это значит?

Жираф: Понимаю. Это значит, что наше правительство пыталось контролировать ситуацию, но как всегда только пыталось.

Верблюд: Ну, е-мое! Кэт! Я хочу в этот танк!

Кэт: Какие-то странные у тебя фетиши.

Жираф: Тебе двустволочки уже мало? Решил перейти на калибр покрупнее, кровожадный ты наш?

Верблюд: Да блин, у меня в детстве была единственная игрушка – танк на управлении. Я всегда думал, что вырасту...

Кэт: И станешь танкистом?

Верблюд: Нет, я хотел стать олигархом и купить свой танк. А тут ничего и покупать не надо, вот он, родимый, стоит.

Жираф: Блин, Верблюд, только не нуди! Пипец ты чувственный! Прямо, как Путин после выборов. Давай, еще хокку прочитай.

Верблюд: Не буду! Кэт, ты не против?

Кэт (пожав плечами): А филармония?

Верблюд: Всего 5 минут, и мы сразу же рванем в филармонию. Ну, пожалуйста.

Кэт: Ладно, только недолго. Это ведь тоже мечта. Только 5 минут и сразу в филармонию.

Верблюд: Конечно!

Жираф: Вот вы кролики!

И снова темнеет, и музыки нет. Темно и тихо! Да будет так!

Сцена пять.

Светло и улица. Ну, наконец-то! Прямо как в песне у Леры Массквы. И вот он красавец танк – стоит посреди улицы, сверкает на солнце. Верблюд, Жираф и Кэт стоят перед ним, смотрят на дуло.

Верблюд заворожен, Жираф впечатлен, Кэт не испытывает особого восхищения, смотрит за компанию.

Верблюд: Офигеть, настоящий танк!

Верблюд осторожно трогает танк, гладит его, поверить не может в свое счастье, радуется, как ребенок подарку.

Жираф: Т-34 круче!

Кэт: А это что за модель?

Жираф: Не знаю, но точно не Т-34, потому что Т-34 намного круче.

Верблюд: Хочу внутрь!

Верблюд залезает на танк, движется к башне.

Жираф: Осторожней там!

Верблюд: Чувак, это же танк, что в нем может быть опасного?

Открывается люк, и наружу высовывается Зомби в шлеме танкиста. Зомби злобно хрипит.

Жираф: Например, вот это!

Верблюд вскидывает ружье и стреляет в Зомби. Выстрел, разумеется, точный. Зомби разносит голову, ну или что-то в этом роде.

Верблюд: Это не опасность, это тренировка.

Верблюд разворачивается к Жирафу и Кэт, машет приветливо им рукой и улыбается. Из люка высовывается еще один Зомби в шлеме танкиста и тянет руки к Верблюду

Жираф: Сзади!

Зомби обхватывает голову Верблюда и тянется своей страшной пастью к его шее.

Кэт: Мама!

Верблюд отчаянно сопротивляется. Не теряя ни секунды, Жираф запрыгивает на танк, добирается до Верблюда, бьет Зомби, но тот крепко вцепился в Верблюда и не отпускает его.

Кэт с ужасом наблюдает за этой борьбой.

Жираф снова бьет Зомби, тот хрипит, но не отпускает Верблюда. Верблюд отчаянно пытается отцепиться.

Следующий удар Жирафа оказывается более успешным. Зомби все-таки отпускает Верблюда и падает внутрь танка. Верблюд тут же разворачивается, вскидывает ружье, засовывает дуло в люк, стреляет, перезаряжает и снова стреляет.

Верблюд: Ты как, в порядке?

Жираф: Я-то в порядке, а вот ты, чертов придурок, чуть не лишился своего долбанного мозга.

Верблюд: Не преувеличивай, я же на чеку.

Жираф: На сукУ ты... Не укусили хоть?

Верблюд: Да нет, все путем, можешь глянуть.

Верблюд показывает Жирафу шею, тот пристально разглядывает, удовлетворенно кивает.

Жираф: Чисто.

Верблюд: Кто бы сомневался!

Кэт, все это время следившая за диалогом Верблюда и Жирафа, решает напомнить о себе громким покашливанием.

Верблюд: Ой, Кэт, прости, а ты как? У тебя все нормально?

Кэт: Да, то есть нет. Вернее как, я только что чуть не лишилась парня, который у меня появился всего 2 часа назад и который предпоследний парень, не превратившийся в Зомби. Можно определить такую ситуацию, как похожую на ту, к которой применимо выражение "у меня все нормально"?

Верблюд: Думаю, да.

Кэт: Ну, тогда у меня, и правда, все нормально.

Жираф (Верблюду): Все еще хочешь внутрь?

Верблюд: Разумеется, теперь еще сильнее. Бояться больше нечего. (заглядывает в люк). Все чисто.

Жираф: Ну-ну.

Верблюд лезет в люк. Ведь мужик – не баба, сказал – сделал.

Кэт: А филармония?

Верблюд: Ну, Кэт, после такой шняги, которая здесь произошла, думаю, я заслуживаю того, чтобы исполнить свою мечту до конца. Я просто не могу не побывать внутри этого прекрасного танка. Всего две минутки.

Кэт: Только две. Я танцевать хочу!

Верблюд лезет внутрь, отодвигает тела Зомби и восхищенно осматривает танк.

Жираф протягивает Кэт руку, помогая взобраться на танк. Кэт направляется к башне.

Кэт (Верблюду): Там точно никого не осталось?

Верблюд: Точно! Лезьте скорее сюда, тут офигенно!

Жираф помогает Кэт залезть в люк, Верблюд придерживает ее снизу. Кэт наступает на тело одного из Зомби, брезгливо отдергивает ногу. За ней залезает Жираф и захлопывает люк. Очень громко, так что прямо в ушах звенит.

Верблюд: Нафига ты захлопнул люк?

Жираф: Просто привык закрывать за собой! А че такого?

Верблюд: Все такого! Фиг ли ты так хлопаешь в моем танке? Это тебе не лексус, тут надо бережно!

Кэт: Черт! Ты такой брутальный, настоящий Бандерас! Как же мне тебя не хватало.

Кэт обнимает Верблюда, но тому не до обнимашек. Он взъелся не на шутку. Серьезный парень.

Верблюд: Открой и закрой так, чтобы тишина не изменила своего естественного состояния.

Жираф: Есенин, что за мастер-класс по закрыванию двери?

Пауза. Мы же на театре. Без нее не обойдешься.

Верблюд: Я жду..

Жираф: Пипец тебе башню сорвало!

Жираф пытается открыть люк, но ничего не выходит.

Жираф: Че за фигня?

Кэт: Какая?

Жираф: Не открывается.

Жираф пробует еще раз, но снова безрезультатно.

Верблюд: Черт! Мало того, что ты хлопаешь, как тупая скотина, мы теперь еще и фиг выберемся отсюда.

Жираф: Не ссы, Маруся, вылезем! Лучше помоги мне.

Верблюд присоединяется к Жирафу, и вот они уже вдвоем тянут крышку люка вверх. Но той все нипочем, словно заколдованная, не хочет она открываться.

Верблюд: Жираф, ты – удод.

Жираф: Сам выхухоль! Такое ощущение, что кто-то держит с другой стороны.

Кэт: Тихо! Слышите, нет?

Жираф: Дюймовочка, у тебя сверхслух что ли или локаторы? Тут же глухо!

Кэт: Ну, да, наверное, показалось.

Верблюд: Вроде поддается!

Жираф: Ага!

Верблюд и Жираф открывают крышку люка и видят перед собой лицо злобного Зомби в костюме иллюзиониста. Зомби хрипит и тянет к ним руки.

Жираф: Что за конкурс иллюзионистов?

Верблюд: Отдыхай, Копперфилд, ты вылетел!

Верблюд бьет прикладом ружья Зомби, тот валится вниз.

Слышны громкие хрипы. Место "Копперфилда" занимает бородатый Зомби.

Жираф: А вот и его подмастерье – Чуров.

Верблюд: И ты отдыхай!

Верблюд бьет бородатого Зомби. Тот летит вниз, однако хрипы не смолкают.

Верблюд: Че за нафиг? Сколько их там?

Верблюд высовывается из люка и видит целую толпу Зомби, забивших до отказа улицу. Они окружили танк и взбираются на него. Скалолазы!

Жираф: Ну, че там?

Верблюд: Хм.. Похоже на концерт Стаса Михайлова.

Кэт: Ой, я люблю Стаса Михайлова! Он клевый!

Верблюд отчаянно стреляет по Зомби, перезаряжает, снова стреляет, снова перезаряжает, стреляет. Много снова, но оно и понятно, жить-то хочется.

Верблюд: Блин, их еще больше стало. Гребанные фанаты Стаса Михайлова!

Верблюд залезает обратно и с силой захлопывает люк.

Верблюд: По ходу, мы встряли.

Кэт: Как встряли? А филармония?

Верблюд: Кэт, ты это сейчас серьезно?

Кэт: Серьезней некуда. Я не хочу, чтобы придурочный мир меня еще раз обломал. Ты же такой брутальный, сделай что-нибудь!

Верблюд: Уже сделал. Затащил вас сюда, а теперь придется готовиться к медленной смерти, и лучше, если я умру первым, так будет справедливей.

Жираф: Чувственный Есенин снова с нами. Спокуха! Танки грязи не боятся! Сча мы их размажем, как желе!

Верблюд: Ну, конечно, одни уже размазали. (кивает на Зомби в шлемах танкистов).

Неожиданно (еще бы такое ожидать) рядом с Кэт появляется рука Зомби и хватает ее за платье. Кэт вскрикивает, хорошо, что не пачкает исподнее.

Кэт: Мама!

Жираф пинает руку, та дергается назад. Жираф затыкает отверстие, из которого появилась рука, одним из Зомби в шлеме танкиста.

Жираф: Хорош истерить, мы всех порвем!

Верблюд: Я не понял, мне че дырявый танк достался? Че за жопа? Фиг ли вы мне мечту портите? Уроды!

Разгневанный Верблюд в мгновение оказывается возле пулемета, передергивает затвор, нажимает на курок, но выстрелов не раздается.

Верблюд: Блин!

Верблюд не перестает нажимать на курок. Упорный. Но пулемет молчит, немой пулемет, мало ли таких? Верблюд оглядывает пулемет со всех сторон, бьет по нему кулаком, эффекта никакого. Кэт негромко всхлипывает.

Верблюд (нервничая): Жираф, давай снаряд, счас бахнем!

Жираф: Уже лечу! Где ты тут снаряды нашел? Одни уже бахали, все патроны угрохали!

Верблюд (тараторит): И че терь делать? У меня патронов 20 не больше! Еще и танк дырявый, жесть какая-то, вот мы встряли!

Танк начинает пошатывать, видимо, подоспели Зомби-качки, которым раскачать танк – плевое дело.

Жираф: Поехали!

Верблюд: Куда, как?

Жираф: Ты че, кино ни разу не смотрел? Там на пилотов тоже никто не учится, а самолетом только так управляют.

Кэт: Я за, давайте, скорее отсюда уедем.

Верблюд: Да вы че, рехнулись? Как мы поедем? Он не на радиоуправлении, как в детстве. Тут реально знать надо.

Танк уже буквально ходуном ходит. Зомби в шлеме танкиста отлетает в сторону. В открывшемся отверстии снова появляется рука Зомби, тянется к Кэт, та кричит и пинает ее.

Верблюд: Черт с вами! Че дергать-то?

Жираф: Да все подряд, тут не так много, че можно дергать.

Верблюд бешено дергает за рычаги, Жираф давит на педали. Кэт кричит. Рука Зомби упорно тянется к ней. И вдруг двигатель завывает, танк встряхивает, и он сдвигается с места.

Жираф: Никогда не верил, что такое возможно! Еху! Поехали!

Верблюд: О, Боже! Я управляю танком! Я реально управляю танком! Это счастье! Я самый крутой парень на свете! Ты слышишь, Кэт? У тебя самый крутой парень на свете! Так вам, ходоки чертовы!

Танк набирает скорость. Верблюд безжалостно давит Зомби. Естественно, играет музыка. А вы в танке катаетесь без музыки? Верблюд и Жираф кричат от удовольствия, Кэт, сидя, пританцовывает. Танк несется, как угорелый, он, оказывается, и так может. Верблюд входит во вкус, вдавливает педаль в пол, везет свой экипаж вперед.

Верблюд: Круто! Опупеть просто! Я люблю тебя, Газпром!!!

Музыка набирает обороты. Верблюд в настоящей эйфории. Жираф осторожно трогает его за плечо.

Жираф: Слышь, Мика Хаккинен, мне кажется, мы уже вырвались оттуда.

Верблюд: И че?

Жираф: Ну, типа опасности больше нет.

Кэт: Ты мой герой! Я так тебя люблю!

Жираф: О, господи, опять эти ваши телячьи нежности! (Верблюду) Тормози, давай!

Верблюд: Легко сказать. Думаешь, я знаю, как?

Жираф: Ты и как заводить не знал. Так что давай по старой схеме.

Жираф и Верблюд снова дергают за рычаги, но танк не останавливается.

Жираф: И че за фигня? В прошлый раз сработало.

Верблюд: Все правильно, это потому что я не накатался еще.

Кэт: А я накаталась. Когда мы уже в филармонию поедем?

Жираф: Осторожно!

Верблюд: Чего?

В который раз становится темно, я не считал, мне все равно, еще и музыка смолкает, ведь так обычно и бывает. Ну, вот – не только Верблюд в Есенинщину вдарился. Тишина-то ненадолго. Вдруг – хлабысь, что-то во что-то врезалось. Первое что-то – танк, второе что-то – здание, массивное такое, прочное. К счастью, темно и не видно этого. Но неприятно все-таки.

Сцена шесть.

Терпение иногда вознаграждается. Вот и Кэт все-таки дождалась. Филармония. Яркий свет софитов. Она стоит на авансцене в балетной пачке. Ну, чем не мечта? Завидуйте.

Кэт: Вот постоянно кому-нибудь говорят: «А ты странный!» Ну, или странная – все от пола зависит. А что значит, что ты странный? Это значит, что ты не такой, как все, или хотя бы не такой, как тот, кто тебе сказал, что ты странный.

Ну, то есть, любишь ты, допустим, в разных кедах ходить, а он всегда в одинаковых. И вот он смотрит на твои кеды и такой сразу: "А ты странный".

А что здесь странного? Просто разные кеды. Самовыражение и все такое. Это скорее он придурочный, что во всем одинаковом.

Или вот скажем ты лесбиянка. Симпатичная и лесбиянка. И все сразу, как узнают, что ты лесбиянка, удивляются, мол, ну, и странная же ты. Зачем симпатичным в лесбиянки идти? Как будто сексуальная ориентация от внешности зависит. Или что, геев симпатичных не бывает? Да половина из них настоящие красавцы. А тут, мол, если ты некрасивый, то тебе либо в геи, либо в лесби. Опять же в зависимости от пола. Это что за логика такая? Придурочная какая-то логика.

И если ты симпатичная лесбиянка, то ничего странного в этом нет. Это просто значит, что тебе девушки нравятся больше, чем мужики, прилипшие к зомбоящику и пропахшие чипсами, алкоголем и пОтом.

Вот не мыться неделями – странно. Это, пипец, как странно.

Или вот еще: голосуешь ты за Жириновского, а тебе: "Вот ты странная, он же клоун". А что странного-то? Может, я люблю клоунов, может, мне нравится, когда весело.

– Ты не слушаешь Диму Билана? Не любишь хот-доги, не ходишь летом в шортах и сланцах, не покупаешь айфон и айпад, не делаешь тату на всю руку, не пьешь мохито и чай, спишь без подушки? Ого, ты странная!!!

Черт, все говорят об индивидуальности, что мы все разные, мы у-ни-каль-ны-е и т.п., но при этом стоит тебе выделиться хотя бы на грамм, все – ты, пипец, странный!

И это "странный" так произносится, будто ты убожество какое-то. Ну, то есть как. Ой, ну ты же странный, о чем с тобой после этого разговаривать?

Но если на чистоту, все это фигня. Странно совершенно другое. Странно засирать город, в котором живешь, жрать семки и плевать кожурки прямо под ноги, выгуливать собак и не убирать за ними, харкать на тротуар и прочее. Ну, ладно счас, счас одни Зомби, но до этого, блин, не город, а какая-то мусорка. Что так трудно выбросить в урну свой пакетик от чипсов? Выйди на природу, блин, там вообще кошмар, что творится. Как после этого отдыхать?

У Экзюпери что ли было? "Проснулся – приведи в порядок свою планету". Че, блин, Экзюпери никто не читал?

Или вот модно загоняться по здоровому питанию. Даешь ЗОЖ, фитнес, все дела, питаемся правильно. И че модно? Выйди на улицу, все толстые обрюзгшие. И где он этот ваш ЗОЖ?

Вот это странно. Странно сидеть часами в интернете. Жить в соседних подъездах, а общаться по вечерам во вконтакте. Зацените, новый аватар! О, круто-круто, держи лайк! Лайк, блин. Друг друга лайками оцениваем.

Странно смотреть кино не в кинотеатре, как положено, а на экранчике айфона в 3,5 дюйма. Где магия кино? Нету, зато, блин, бесплатно.

Странно приходить на выставку перфоманса, смотреть на пластмассовые морковки, висящие на леске, и говорить: "Вот это круто, настоящее искусство, офигительный перфоманс!" (Пауза)

А я люблю танцевать. Везде и в любое время. Для вас это странно? Ну, и пофигу, вы вообще все Зомби.

Кэт молчит. Не очень у нее с настроением. Накипело, видимо.

Сзади появляются Жираф и Верблюд. Жираф одет в смокинг, на голове цилиндр, в руке трость. Верблюд в своем с патронташем через плечо.

Верблюд: Ну, е-мое, нельзя меня так обламывать! Как я теперь без танка буду?

Жираф: Так же, как и 20 лет до этого. Символично, что мы врезались в здание Газпрома. Не находишь?

Верблюд: Да иди ты! Я в печали!

Жираф: Дюймовочка, отлично выглядишь! А я вот тоже приоделся. Как тебе?

Кэт: Прикольно. Так и ходи.

Жираф: Так и буду. Ты уже наплясалась?

Кэт: Нет, даже не начинала.

Верблюд: Ну, что за нафиг, Кэт? Так рвалась сюда, а сама...

Жираф: Или без зрителей не можешь?

Кэт: Без зрителей могу. Я без музыки не могу.

Верблюд: Это не проблема. Я как раз айфончик нашел. Будет вам музыка.

Верблюд достает из кармана айфон. Вот уж неожиданность!

Кэт: Выкинь его нафиг! Я не буду танцевать под чертов айфон!

Верблюд: Кэт, ты чего? Это всего лишь айфон, что он тебе сделал?

Жираф: А я согласен с Дюймовочкой. Не надо нам этих америкоских айфонов. У нас своя самобытная культура. Мы водяру придумали, она куда популярней телефонов.

Кэт: Ничего он мне не сделал, просто выкинь его. Я не хочу, чтобы ты, как все придурочные, ходил с этим чертовым айфоном.

Верблюд: Ну, хорошо-хорошо, уговорили. Я Валера, а не Джон, мне накласть на ваш айфон.

Жираф: Выкидывай, давай, Есенин. Пойду за сцену, я там бумбокс видел, кажется.

Жираф уходит. Верблюд выкидывает айфон.

Верблюд: А по-моему, нормальный телефон, надежный, только дорогой.

Кэт: Не расстраивай меня, пожалуйста.

Жираф: О! Нашел!

Кэт и Верблюд молча ждут Жирафа. Но тот не сразу появляется. 10 секунд, 15, 20 – его все нет. Застрял что ли? Но Кэт и Верблюд терпеливо ждут, молчат. Еще 10 секунд, ровно 10 с точностью до мили-секунды, иначе все, кабзда – нет смысла продолжать все это. И вот на 11-ой секунде появляется довольный Жираф выходит с бумбоксом в руках.

Жираф: Пляши, дюймовочка! Будет тебе музыка!!! Тут даже диск есть.

Кэт: А че так долго?

Жираф: Да я тут товарища встретил, реальный поклонник Станиславского.

Верблюд: Товарища?

Жираф: Угу. Прикольный тип. Счас увидите! Снегурочка! Сне-гу-роч-ка, выходи!

Из-за кулис медленно выходит Зомби в костюме дворецкого. В руках у него поднос. На подносе тарелка с остатками человеческого мозга. Зомби хрипит. Они еще что-нибудь умеют?

Жираф: Прошу любить и жаловать, поклонник Станиславского с миниатюрой «Вынос мозга».

Верблюд: Умри, скотина!

Верблюд стреляет в Зомби в костюме дворецкого. Тот замертво падает, не выпуская подноса из рук.

Жираф (расстроено): Жестокий ты человек, Верблюд! Такой милый старикан. Наверняка он был очень успешным скоморохом, ел по утрам макароны с хлебом, играл на театре «кушать подано» и изучал на досуге суахили, а ты вот так, разом, лишил его всего этого! Да у него, по-любому, было сорок два варианта этого самого «кушать подано».

Верблюд: И кто из нас чувственный?

Жираф: Ты, а я только прикалываюсь.

Кэт (недовольно): Я музыку дождусь когда-нибудь?

Жираф: Ах, да, дюймовочка, прости, включаю.

И правда включает! Это хорошо, когда люди не обманывают друг друга. Музыка звучит веселая, позитивная. Неплохо было бы, если бы это оказалась песня Gogol Bordello «Start Wearing Purple». Хотя, черт знает, какой может оказаться диск в бумбоксе в филармонии. Может, и Рахманинов, но, черт возьми, не хотелось бы.

Дождавшись музыку, Кэт забывает обо всем и начинает танцевать. Она кружится, залихватски размахивает руками, проще говоря, входит в раж.

Жираф и Верблюд наблюдают за танцем Кэт. Верблюд пританцовывает на месте. Жираф не двигается, он же сказал, что не любит дрыгаться.

Вдруг слышатся знакомые хрипы и на сцену выходят Зомби-балалаечники. Кэт поглощена танцем и не замечает их. Жираф толкает Верблюда в плечо.

Жираф: Может, стоит рассказать дюймовочке, что ее бенефис пользуется популярностью?

Верблюд: Не, не стоит, пусть танцует. Уберем их по-тихому. Автограф-сессия только после выступления.

Музыка играет, Кэт танцует, Жираф и Верблюд расправляются с Зомби-балалаечниками. Жираф при помощи трости, Верблюд бьет их прикладом. Зомби-балалаечники быстро заканчиваются. Их место занимают Зомби-скрипачи. Верблюд и Жираф справляются и с ними. Кэт танцует.

Выходят Зомби-флейтисты, но их ждет та же учесть.

Заканчивается музыка. Кэт застывает на месте, жадно глотает воздух, пытаясь отдышаться. На ее лице блаженная улыбка. Позади нее куча трупов Зомби и стоящие друг напротив друга Жираф и Верблюд. Они также не могут отдышаться, но улыбаются во все 32 зуба.

И чем не номер для Евровидения?

Кэт: Черт! Я счастлива!

Кэт оборачивается и видит картину, описанную выше.

Кэт: А это что за куликовская битва?

Верблюд: Ну, мы тут тоже покуражились немного. Кэт, ты была великолепна!

Жираф: Ага, дюймовочка, отлично дрыгалась, прям, как эта... Плисецкая в молодости.

Кэт: Так хорошо, прямо экстаз.

Жираф: Угу, гематоген хочу!

Верблюд: Чего?

Жираф: Гематоген! Ну, ваши мечты тю-тю, а я наконец понял, чего хочу я. Гематоген. Нехилую такую плитку гематогена, как в детстве.

Кэт: А я в детстве кит-кат любила и творожок.

Верблюд (Жирафу): Видимо, я пропустил эту страницу из истории твоего трогательного детства.

Жираф: Да че тут трогательного? Просто в детстве обожал гематоген. Мог жрать его килограммами, и не надоедало. А потом надоело, и перестал жрать, даже видеть его не мог. А счас вдруг захотелось, только настоящий, как раньше, а не то гавно, которое продают сейчас, выдавая за тот самый вкус детства.

Верблюд: Ну, гематоген, так гематоген. Где его искать?

Жираф: В аптеке. Где же еще? Ну-ка, дюймовочка, поклонись!

Кэт: Нафига?

Жираф: Давай-давай, на сцене же все-таки.

Кэт кланяется, а Жираф убегает за кулисы.

Верблюд молча наблюдает за тем, как медленно закрывается занавес.

Жираф: Ух ты, эффектно получилось!

И снова музыка и темно. Цикличность.

Сцена семь.

Раз уж пошла такая пьянка с цикличностью, то и неудивительно, что становится светло.

Улица. Видна вывеска с надписью "Аптека". Из самой аптеки раздается веселый крик Верблюда.

Верблюд: Света, Жора и Вазген – любят все гематоген, раньше было его тыщи, а теперь нигде не сыщешь!

Жираф: Есенин, не трави душу!

Верблюд: Осторожно, нагнись!

Раздается выстрел. Слышен грохот упавшего на пол тела.

Жираф: Угу, спасибо.

Кэт: Этот, по-моему, похож. Попробуй!

Жираф (недовольно): Дюймовочка, ты че, прикалываешься? Да это вообще ни разу не гематоген. Поперли отсюда!

Выходит Верблюд, как всегда с ружьем. В другой руке батончик гематогена. Верблюд откусывает, кривится. За ним выходят Кэт в балетной пачке и Жираф в смокинге с цилиндром и с тростью. Он ведь обещал девушке.

Верблюд: Ну, да, даже на пародию не тянет.

Жираф: А я про че. Короче, трагедия.

Кэт: Да ладно тебе. Не расстраивайся ты так. Не смертельно. Ну, то есть как, найдем еще.

Жираф: Ты шестую аптеку подряд так говоришь. Вам, конечно, не смертельно, у вас мечты исполнились, а я гематоген хочу, убиться прям как, а тут дерьмо какое-то, а не гематоген, чертов город!

Верблюд: Ну, сожри долбанный сникерс и успокойся, а то прямо импульсивный стал какой-то!

Жираф: Долбанный сникерс? Этот шлюшный америкоский батончик? Ты за кого меня принимаешь, Верблюжатина? Чтобы я променял наш русский гематоген на их западный сникерс? Да никогда!

Кэт: Ну и мечта у тебя!

Жираф: Нормальная мечта, сложная только, не то, что ваши.