Текст книги "Газета Завтра 832 (96 2009)"

Автор книги: "Завтра" Газета

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Андрей Яковлев СТИХИЯ

Он – поэт, дипломат, ученый, автор и друг «Завтра» с памятных дней октября 1993-го. Мы печатали его стихи, а вскоре он сам составил и издал сборник стихотворений двадцати русских поэтов «Россия, помни!» – о трагической и героической защите Дома Советов. На днях член Союза писателей России Андрей Яковлев отметил свой 50-летний юбилей, и мы от души поздравляем его с этой датой, шлем самые добрые пожелания и публикуем стихи поэта из книг разных лет.

ВСТУПЛЕНИЕ К СБОРНИКУ «ПРОТУБЕРАНЦЫ»

В узорных па магического танца

И в ритме, мне неведомом, но строгом,

Стихи – моей души протуберанцы —

Летят и возвращаются к истокам,

В переработчик времени – звезду.

В затмении души, на черном фоне,

Ее цветные светлые посланцы

Стихи – летучие протуберанцы —

Лишь ярче светят в солнечной короне,

И спектр моей души – весь на виду.

***

Дали сходятся с бледным небом

И струятся дымкой сквозной.

Пахнет свежевыпавшим снегом

И самой ранней весной.

И как будто всё, что случится,

Всё хорошее, что суждено,

В эту низкую дверь стучится

Или бьётся крылом в окно.

ИЗ БУНКЕРА ДОМА СОВЕТОВ

Белый снег над нашими скорбями.

Белый Дом в очнувшейся стране.

Ждем вас. Верим.

Божья Сила – с нами.

Мы – на Третьей мировой войне.

ОСТАНКИНО

Памяти Славы Журавского

Ты не узнал, кто победил.

Ты не увидел свежих могил.

А то, что было тебе суждено,

Запомнят спутник и друг.

Многим запомнить и вспомнить дано

(Время – одно

И место – одно)

Тот гадкий, совсем не такой, как в кино,

Громкий сухой звук.

НА МОТИВЫ И.А. ЕФРЕМОВА

Там тоскует по мне Андромеда,

С искалеченной белой рукой.

Иннокентий Анненский

Сквозь синее пламя далеких туч,

Сквозь ливня белую плоть,

Зелень живую нависших круч,

На которые не довелось

Взойти —

вижу – который год —

Как будто память поёт —

Эпсилон Тукана землян зовет,

Вир Норин ведет звездолет.

И снова

рвусь

туда, где друзья,

Где буду вместе с тобой —

В родную эпоху, откуда я

Грубой

вырван судьбой.

И песня звучит сквозь пламя и мрак,

И ливень, и вьюги белую взвесь, —

О том, что уж если случилось так,

Зачем-то

нужен я

здесь.

Но прячут губы в немой тоске

Все тот же вопрос —

в который раз:

Так долго прожив

от вас вдалеке,

Остался ли я

одним из вас?

МЕЧТА

...А в сущности, двигала мною всегда

Всего лишь одна мечта —

Чиста и светла,

как огонь и вода,

Несбыточна

и проста.

До того проста,

что и песню свою

Об этом

странно

слагать:

Чтоб с другом стоять

в одном

строю

И вместе

в ногу шагать.

А самое лучшее в этой мечте —

В несбыточный час,

в невозможный час

Прийти туда,

где мне скажут все:

"Ты —

один из нас!"

Георгий Судовцев АПОСТРОФ

Сергей Плеханов. Завтрак на Голгофе. – М.: Книжный мир, 2009, 320 с., 3000 экз.

Жанр «фэнтэзи» предельно романтичен. В нём уникальные ситуации создают уникальных людей, а уникальные люди – уникальные ситуации. Впрочем, и люди как таковые для «фэнтези» значения не имеют: героями вполне могут быть животные, «инопланетные» и прочие неземные существа, боги и так далее... Главное – неприятие автором этого серого, скучного, обыденного мира, с его пороками, болезнями и смертью. Чеховские героини только мечтали о «небе в алмазах», для авторов «фэнтэзи» и это – дешёвая побрякушка. Бери выше!

После ставшего знаменитым «Кода да Винчи» вариации на тему «истинной правды об Иисусе Христе» множатся буквально в геометрической прогрессии. Скромному (ну, для порядка скажем так, хотя о какой скромности в данном случае идёт речь?) отечественному автору Сергею Плеханову удалось внести свою лепту в этот процесс. «Завтрак на Голгофе» повествует о путешественниках во времени, якобы устроивших всю эту евангельскую кутерьму, причем «роль» Иисуса Христа исполняет истинный ариец гауптштурмфюрер Феликс Штарк, «роль» Иуды – Игорек-Иегуда Шойхет из советского Первоуральска, а «роль» апостола Иоанна – молодой филолог из демократической Москвы Иван Ильин. А «роль» пресловутой машины времени отведена метеоритным кратерам, искривляющим наше пространство и время каждые 19 лет.

В принципе, сюжет, вполне соответствующий строгим голливудским канонам, вот только явно неполиткорректные симпатия автора к Третьему Рейху и неприязнь к иудаизму придётся поправить, чтобы на Беверли-Хиллз не звучало сакраментальное: "Глядя на мордатых самодовольных обитателей Петах Тыквы, тель-авивского предместья, где Шойхет прожил несколько месяцев, он всё чаще ощущал приступы раздражения. «Как, ради этих мужланов и бабищ были принесены неисчислимые жертвы, ради их произведения на свет савмые возвышенные умы мечтали в средневековых гетто о возвращении в Палестину?». Или: «Фюрер был единственный настоящий революционер в новейшей истории... Даже проиграв, он изменил историю. Мир стал другим после фюрера. Его гниение ускорилось, а, значит, более очевидной стала та правда, за которую полегли лучшие люди белой расы. Из их могил поднимутся легионы новых борцов!»

А впрочем, как знать, – может быть, кризис и Барак Обама через какое-то время сделают эти чересчур хорошо знакомые нам идеи гораздо более востребованными за океаном?

И, если уж совсем серьёзно, детские игры в объяснение сверхъестественного естественным обычно завершаются так же плохо, как игры с огнём или электрической розеткой. Но, пока сам в этом не убедишься...

Сергей Соколкин НА РАССТОЯНЬЕ ПЕСНИ

Почему всегда так ревниво, намеренно принижая талант Примерова, смотрели на него эстетствующие либеральные, да и некоторые патриотические литераторы? Он был естественен на этой земле, а они нет, он был нужен этой земле, а они нет. Потому что кому-то очень не хочется, чтобы русский гений, русский огонь грел, освещал и освящал русский космос, русское бытие. А он родился для этого, он жил с этим и для этого. Родина была и его Путем, и его Целью. А инструментом – Слово и Песня. Без Родины он потеряет Песню, а без Песни – Жизнь.

С начала Перестройки Примеров, который вроде как должен был бы радоваться переменам, происходящим в стране, не находил себе места. Он чувствовал, что происходит что-то непоправимое. Он понимал, что в СССР, несмотря на все идеологические догмы, жила еще его крестьянская народная Россия, был жив уклад его предков, его русский язык. А с перестройкой началось не возрождение его Родины, а продолжилось интернациональное убийство России, стирание её особых, неповторимых черт. С экранов телевизоров хлынули чужебесие, духовная и плотская пошлость. Начался развал армии. А разваливая СССР, разваливали не коммунизм, а Великую Российскую Империю.

И линия разлома прошла через сердце поэта. После 1991 года, после развала-раздела-развода Союза писателей на враждующие лагеря Примеров на время потерялся, замолчал. И даже, как будто оправдываясь, как-то сказал мне, что ничего, у меня уже бывало такое, я несколько лет не писал, но надеюсь, что слова придут ко мне, вдохновение вернется…

И оно вернулось. Это совпало с появлением прохановской газеты «День», где Примеров стал постоянным, желанным автором.

Конец весны 1992 года. Меня, после окончания Литинститута, берут заведовать отделом культуры, а потом уже и поэзии – газеты «День». И мы уже начинаем встречаться с Примеровым в редакции «Дня» и «Литературной России», куда он приносит свои стихи или просто так заходит поговорить, поделиться своими мыслями, обидами, горестями.

Было такое впечатление, что атмосфера газеты, ее менталитет, ее государственный дух частично возмещали ему отсутствие воздуха Родины в Москве, возмещали отсутствие рядом донских просторов, крепкого казачьего локтя, так необходимых ему в то тяжелое время.

В страшные, смутные октябрьские дни 1993 года мы встречали на баррикадах вблизи «Белого Дома» хромающего бородатого ангела с глубокими печальными глазами – великого поэта Бориса Примерова. Он всегда подходил, улыбался и говорил: «Здравствуй, Сереженька! Наше дело правое, победа будет за нами!» И ведь он был прав. Несмотря ни на что, мы победили. Победили себя, свой страх, свое малодушие. А он, он написал такие стихи, благодаря которым перед ним умолкают многие предыдущие десятилетия и расступаются грядущие века.

Примеров, как и моя Родина – Россия, не переставал меня постоянно удивлять своим могучим, былинным внутренним миром, несмотря на свою внешнюю бесхозность и неприбранность. Он ведь с юности напоминал людям блаженного, многие чурались его, милиционеры на улице часто его останавливали, принимая за пьяного или бомжа.

А он и был блаженным, в религиозном смысле этого слова, высказывающим правду прямо в глаза царям и тиранам – ярко, образно, громко.

Шедевры, лучшие стихи позднего творчества Примерова – «Молитва», «Прощальный диптих», «Весна темная», «Когда паду я костным трупом», «Еще немного слов» и другие, однозначно стали впоследствии классикой русской поэзии, одним из символов русского сопротивления.

Боже, помилуй нас в горькие дни,

Боже, Советский Союз нам верни!

......

Стонет измученный грешный народ,

Гибнет под гнетом стыда и невзгод.

Боже, лукавого власть изжени,

Боже, империю нам сохрани!

Но Бог молчал, а поэт мучился, страдал, боролся. И душа русского поэта не выдержала.

5 мая 1995 года поэт повесился на своей даче в Переделкино, оставив предсмертную записку: «Три дороги на Руси: я выбираю смерть. Меня позвала Юлия Владимировна Друнина… Неохота жить с подонками: Лужковым и Ельциным… Опомнись, народ, и свергни клику… такого не было и не будет на белом свете».

Мы похоронили его на Переделкинском кладбище рядом с могилой другого, любимого им поэта – Бориса Пастернака. Могилы других разбросаны по всей Руси необозримой.

Посмертно Борису Примерову была присуждена Международная литературная премия имени Андрея Платонова.

ТРИ КАРТИНЫ

На этой странице мы представляем трех художников круга газеты «Завтра».

Все три мастера абсолютно разнятся по способу отображения реальности. Геннадий Добров, Александр Москвитин и Илья Комов принадлежат к разным поколениям, разным направлениям и разным школам в искусстве.

Однако всех их объединяет не только страстная любовь к своему занятию, но и тяга к путешествиям. В свое время Добров пешком, без охраны пересек воюющий Афганистан. Москвитин известен своими походами по тропам континентальной Сибири. Комов же беспрерывно кочует по всему миру со своей палитрой.

В процессе этого странничества делаются зарисовки, рождаются образы, возникают новые, неожиданные темы.

ИЛЬЯ КОМОВ – СОКРОВЕННАЯ ЧЕРНОГОРИЯ

Мы пребываем в ожидании чего-то необыкновенного, но истинное чудо – и есть сама жизнь, дарованная нам Богом. Чудо – не как выживание в современном жестоком мире, но, напротив, ежеминутная уникальность нашего существования.

Каждое мгновение в Черногории – это ослепительно чистый цвет воздуха и солнца, гор, моря, это всегда парадоксальный сюжет, ёмкая, законченная композиция, динамичный пространственный ход, неожиданное колористическое решение.

Здесь всё на пределе остроты и контраста: и буйство красок, и темперамент человеческих характеров. Только «фовистским», открытым цветом, можно писать персонажей, живущих в кадрах этого эстетского «авторского кино»: монахов, рыбаков, крестьян... Таким же ясным, прямым и глубоким, как и их внутренний мир.

Подлинная Черногория разительно отличается от страны, известной по рекламным фото и коммерческой живописи. Это – и уединённая молитва дальних монастырей, отрезанных от суеты мира горными перевалами и крутыми подъёмами, это и строгие гайдуки холодного Жабляка, самого высокогорного города на Балканах, пастухи со снежными овцами и оранжевыми коровами, и заброшенные рыбацкие деревни, разноцветные сети и корабли.

Кажется, именно в этих точках мира сконцентрированы художественная правда и сам смысл человеческого существования.

Эта Черногория не известна туристам. Чудо – её повседневная жизнь.

ГЕННАДИЙ ДОБРОВ – ПРОТИВЛЕНИЕ ЗЛУ

Я давно знал, что среди озёр, рек и речушек Ярославской области есть монастырь моего святого Преподобного Геннадия. Приняли меня хорошо. Трапеза с монахами в 12 дня и в 6 вечера. Условия жизни спартанские: часть коридора разделена картонными перегородками на 4 части – кельи. Вместо дверей – занавески на кольцах. Ни ТВ, ни радио не было. Зато была невероятная тишина вокруг и библиотека духовных книг – псалмы Давида, притчи Соломона, евангельские послания. И молитвы, молитвы, молитвы.… Был очевиден огромный духовный вклад библейской мудрости в мировую культуру.

Хорошо, – думал я в тишине бессонных ночей, – а что же Россия? Какой её вклад в мировую историю? Что она сделала такого, чем возвеличила себя в семье народов мира? И тут, представляя когда-то мощные, 5 метров в ширину, стены монастыря, колокольню и храмы, я понял, что не только в книжной заповеди делать добро – сила России, а в настоящем живом противлении злу – сила, значение и величие русских и русского духа. Три раза Россия на протяжении веков спасала цивилизованный мир от гибели. В ХII веке о Россию споткнулись орды Чингизхана и не пошли дальше в Европу, хотя сами русские и их города и сёла и горели, и без конца разрушались варварами. Но снова русские находили в себе силы и снова боролись и побеждали, и, наконец, победили.

Всё повторилось при нашествии французов в ХIХ веке, и особенно ярко – во Второй Мировой войне в ХХ. Вся Европа «лежала» под Гитлером, и только русские спасли мир от очередного гибельного разрушения. Не только молитвами, но силой своего русского характера. Будет четвёртый раз – спасёт Россия мир и в четвёртый, и в пятый раз, и всегда будет спасать. Такая наша судьба, – думал я, засыпая под утро, когда монахи, собравшись, уже снова ушли молиться в полуразрушенный монастырь.

О своих ночных рассуждениях я рассказал за утренней трапезой рабочим, которые восстанавливали крышу собора, лежавшего в руинах ещё не так давно. Они дружно рассмеялись. «А почему же после войны все стали жить хорошо, и только мы хуже всех? Нас ещё и пинают», – сказал один. – "И это закономерно, – ответил я. – Помните басню Крылова «Крестьянин и работник»?

Степанушка, родной, не выдай, милый!

Из-под медведя он взмолился батраку,

Вот новый Геркулес, со всей собравшись силой,

Что только было в нём,

Отнёс полчерепа медведю топором

И брюхо проколол ему железной вилой...

А что дальше сказал крестьянин батраку?

Чему обрадовался сдуру?

Знай колет, всю испортил шкуру!

– «Да, – согласились рабочие, так и есть, это точно…» И встав из-за стола, пошли под дождём дальше восстанавливать крышу Преображенского собора в монастыре, разграбленном, униженном и оскорблённом, многие десятилетия пребывавшим в руинах.

АЛЕКСАНДР МОСКВИТИН – БЕЛЫЙ УНГЕРН

Тема Унгерна зародилась во мне в конце 80-х, когда старый слепой лама, живущий возле дацана Гандан в центре Улан-Батора, сказал мне, что я похож на белого барона, которого он видел в детстве.

Белый царь, белая юрта, белая лошадь, белый верблюд… Белый цвет у моголов имеет сакральное значение. Праздничный цвет – белый.

Я и мой спутник – молодой монгольский ученый – подъехали на лошадях к белой юрте старца. На мне были чёрный халат, жёлтые высокие ботинки и кожаные, на лебяжьем пуху, так называемые «скифские штаны». Выглядел я вполне экзотично, но этого всего лама видеть не мог, ибо был слеп. Впрочем, незрячий лама довольно точно описал мою внешность, сказал несколько общих фраз по поводу моего занятия искусством, ненавязчиво раскрывая мне будущее. Потом он попросил прислать ему из Москвы батарейки для своего приемника, но тут же предрек, что этого я не сделаю. Так и вышло: просьбу ламы я по каким-то причинам не выполнил, хоть и обещал…

Это было в ту удивительную поездку, когда я и еще пять русских художников, сопровождаемые монгольскими проводниками, в течение двух месяцев путешествовали по всей Монголии. Так, на лошадках, переезжая из аймака в аймак, мы достигли равнинного озера Цаган-Нур, и наблюдали, как над водной гладью ветер качает звезды. А на гористых берегах родственного Байкалу, полного рыбы озера Хубсугул, мы ели мясо козла, приготовленного особенным образом. Из горловины ободранной туши изымались внутренности, а вместо них внутрь козла кидались раскаленные камни из костра. Стоило сделать легкое движение – и туша начинала с шипением вращаться, пока через две-три минуты не замирала, в качестве уже готового блюда. Удивительный был вкус этого мяса.

Поездка наша была пронизана красотой и мистикой. Орлы, денно и нощно парящие над субурганами. Равнинные ветры. Сказание о белой лошади без седока, которая всегда сопровождала отряд Унгерна. Как говорят, эта лошадь несла на себе невидимого всадника – таинственного спутника неистового барона.

Евгений Нефёдов ЕВГЕНИЙ О НЕКИХ

«Поколение Победы» появилось в нужный час. Как же вы нужны, полпреды справедливости у нас! «Поколение Победы» – новый красный бастион. Честь бойцов – отцов и дедов – защитить берётся он.

Сталинизм – до гитлеризма низвела ОБСЕ! И ребята вышли с иском к геррам, сэрам и мусье: "За паскудные законы, за творение вреда – отстегните триллионы ваших евро, господа!

Миллионы русских, павших на проклятой той войне, дали жизнь Европе вашей – время вспомнить о цене. Не хотели мирно ладить – вызываем вас на бой, чтоб не жаждали обгадить нашу память, нашу боль!..

Вам же помнить вечно надо: знают люди всей земли, как с готовностью когда-то вы под Гитлера легли. Кто ж – пособники нацистов в исполненье их мечты? Так что нету в нашем иске никакой неправоты!".

Что тут подняли в эфире все «эксперты по правам»!.. «Прецедентов нету в мире!» «Ничего не светит вам!» Как же «нету» и «не светит»? Вот пример, что очень прост: кто-то ж шесть десятилетий – мзду берёт за Холокост?..

Разве ж тут – не та картина? Или вы согласны с тем, что убогий подрабинек пишет в пакостной статье? Кстати, тоже он за это пусть ответит по суду – «Поколение Победы» не прощает клевету!

«Поколение Победы», как ты вовремя идёшь! Мир вокруг подобен бреду, где всё больше правит ложь. Кто в Европе подло-ловко на историю наврёт, кто и дома – с подтасовкой власть на «выборах» берёт…

Посреди какой-то слизи жизнь уходит без следа. Наступил всемирный кризис человека – вот беда! Доведут такие беды до одной большой беды… «Поколение Победы», я встаю в твои ряды!