Текст книги "Газета Завтра 280 (15 1999)"
Автор книги: "Завтра" Газета
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)
Дмитрий МИНИН ПОЧЕМУ СЕРБИЯ?
МНОГОЕ УЖЕ СКАЗАНО О ТОМ, что боевые ветры с Балкан и, прежде всего из Сербии, всегда являлись предвестниками большой европейской, а то и мировой войны: кто же не слышал известный каламбур о том, что первая из них началась “из-за Принципа" – застрелившего в Сараево, видимо, только тем и известного эрцгерцога Франца Фердинанда. Но вполне уважаемые люди почему-то упорно твердят, что и Вторая мировая война началась здесь, хотя всегда считалось, что произошло это 1 сентября 1939 года в Польше, а сюда она пришла, не считая провалившихся итальянских авантюр в Албании и Греции, лишь в апреле 1941 года, в самый канун нападения Германии на СССР.
Сегодня в определенных изданиях и на определенных телеканалах раздаются голоса о том, что выступления на стороне Сербии всегда-де были фатальны для России, приводя к огромным потерям, революциям и смутам. Прискорбно, что к ним в одной из телепередач присоединился и никак ранее не замеченный в исследованиях по Первой мировой войне директор Института русской истории. А некто Аптекарь в газете «Сегодня» договорился даже до того, что отказ взбунтовавшейся Югославии 27 марта 1941 года, чуть ли не день в день с сегодняшними событиями, от пакта с Гитлером якобы ускорил осуществление плана «Барбаросса». На самом деле, все с точностью до наоборот.
И все же, почему вконец уснувший наш народ вдруг так единодушно, на уровне подсознания, реагирует на балканские события? И какова сверхзадача всех обрушившихся до сих пор на сербов завоевателей, именно с него начинавших свои большие походы, включая последний – натовский?
Указывается на чуждую западному миру православную веру, приверженность славянским корням и единству, слишком большую привязанность к русским, непокорный никому нрав. Рассуждают и о том, что Запад в преддверии XXI века просто решил всем продемонстрировать, кто хозяин на планете. Можно подумать, что в этом есть какие-то сомнения, стоящие свободного разбазаривания немалых ресурсов, о людских судьбах говорить не приходится – о том, о чем больше всего кричат, меньше всего думают. Так в чем же реальные причины натовского поведения, представляющегося столь многим непонятным и иррациональным? И почему Сербия?
Эти причины не мистические, а вполне осязаемые и носят стратегический характер. Судьба разместила сербов таким образом, что они занимают ключевое место в Вардарско-Моравской котловине – главной геополитической оси, соединяющей Европу и Малую Азию, и их земли служат для одних контролирующим этот путь плацдармом, а для других крайне досадным тромбом на нем. Более того, Сербия является опаснейшей «фланговой занозой» для всякого продвижения из центра Европы на Восток, нарицательно известного в истории, как «Дранг нах остен». Ни один уважающий себя полководец новейшего времени, в соответствии со стратегическими канонами, не может себе позволить отправиться в поход на Российскую империю—СССР—Российскую Федерацию, не выдернув предварительно эту занозу из своего правого фланга. Атака на Сербию всегда была необходимой прелюдией нападения на Россию.
Именно такой была ситуация в 1914 году. Первая мировая началась не «из-за Принципа» – смерти несчастного эрцгерцога желали слишком многие, включая ненавидевшего его собственного дядюшку австрийского императора Франца Иосифа II. Она была запрограммирована, но лучше и раньше всех к ней подготовились центральные державы, намеревавшиеся открыть широкомасштабные боевые действия «во опережение противника» не позднее 1915 года, что хорошо известно по открытым архивам. Как бы далеко ни шел Белград в своих уступках известному ультиматуму, все было бесполезно, от него было нужно одно: чтобы он исчез. И не Сербию пыталась защитить Россия, во всяком случае ее правящая династия, которой Гогенцоллерны были и родственно, и этнически ближе, чем Карагеоргиевичи, а саму себя.
Еще в декабре 1912 года (до всякого выстрела в Сараево), например, русский военный агент в Париже полковник Игнатьев говорил французскому военному министру Мильерану по поводу австрийской мобилизации: «Славянский вопрос остается близким нашему сердцу, но история научила, конечно, нас, прежде всего, думать о собственных государственных интересах, не жертвуя ими в пользу отвлеченных идей». Позиция вполне созвучная и мнению нынешних игнатьевых. Не кто иной, как француз, ему, однако, заметил: «Но вы же, полковник, понимаете, что здесь вопрос не Албании, не сербов, не Дураццо, а гегемонии Австрии на всем Балканском полуострове». По Мильерану выходило, что, расправившись с Сербией, в случае запоздалого вмешательства России, Австрия перебросит все свои армии уже на ее границу, что облегчит Германии «решительное сосредоточение всех ее армий против Франции».
Вступившись за Сербию, Россия не приблизила свою национальную катастрофу, а, наоборот, отдалила ее и избежала худшего. В случае, если бы она воздержалась от вмешательства, была бы установлена непрерывная сухопутная связь Германской и все еще громадной в ту пору Турецкой империи по пресловутой линии Берлин-Багдад. Нетрудно себе представить, что передовая тогда немецкая военная промышленность, превосходившая по мощности аналогичные показатели всех стран Антанты вместе взятых, в сочетании с неисчерпаемыми людскими и природными ресурсами Востока, уже к 1915 году смогла бы вооружить и выставить такие армады, против которых России было бы не то что трудно выстоять до 1917 года, но сохранить национальную независимость. Иными словами, условия будущего конфликта, неизбежность которого была ей все равно очевидна, стали бы еще более худшими, чем в 1914 году. Фактически сопротивление маленькой Сербии и российская ей помощь уже в начальной фазе войны спасли и Западную Европу, которая давно уже изжила в себе бесполезный атавизм, называемый чувством исторической признательности.
Кстати, центральные державы не зря так беспокоились о контроле над Сербией. Ее эвакуированная с российской помощью армия впоследствии стала ядром Салоникского фронта, выполняя роль той самой фланговой угрозы, которой Берлин и Вена так и не смогли избежать. Кто помнит, как закончилась Первая мировая война? Салон-вагон маршала Фоша и т.д... В действительности, даже когда Германия находилась на грани революции, французы, англичане, американцы были далеки от победы и несли страшные потери на Маасе в безуспешных попытках прорвать фронт. Однако довольно неожиданно для всех в середине сентября 1918 года сербские части штурмуют позиции на Балканах и безудержно накатываются в сторону Софии, Будапешта, Вены. Резервов остановить их уже нет – выходит из войны Болгария, за ней Австро-Венгрия, в конце концов перестает сражаться и Германия. Это Европа тоже забыла.
Во время Второй мировой войны ситуация повторилась почти зеркально с соответствующим смещением по времени, вызванным тем, что нападение Германии на Советский Союз проходило на ее втором этапе. Тем не менее и на этот раз Гитлер, испытавший кошмар Салоникского фронта, не мог на него решиться, не устранив предварительно «сербскую занозу» в правом боку вермахта. Вопреки утверждениям господина Аптекаря, развязанная фюрером 6 апреля 1941 года война против Югославии не приблизила начало операции «Барбаросса», а отдалила почти на полтора месяца – с 16 мая (по Директиве № 21 от 18 декабря 1940 года) на всем знакомое 22 июня, по корректировке, внесенной в начале апреля. К сожалению, этот акт самопожертвования сербов – Гитлер предлагал им пакт с нейтральным статусом, а они отказались с тем же «иррациональным» лозунгом, что и сейчас, «боле гроб, него роб» («лучше быть в гробу, чем быть рабу») – малоизвестен и у нас. А ведь нетрудно себе представить, что могло произойти, если бы фашисты оказались у стен Москвы не в ноябре, а в сухом еще сентябре. Как вел себя балканский фланг в тылу немцев, приковывая к себе десятки дивизий, – известно лучше.
ПРИВЕДЕННЫЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ ОПЫТ дает все основания полагать, что и нынешняя агрессия НАТО против Югославии есть не акт имперского каприза и одержимости своей мощью, а фланговая прелюдия к гораздо более прагматичным и далеко идущим планам. Судя по всему, речь идет не просто о прецеденте вмешательства альянса под различными надуманными предлогами (албанцев натовские специалисты в области психопераций «разогревали» до нынешней кондиции почти в открытую не один месяц и даже год) в дела других стран за пределами зоны своей ответственности, включая Россию и СНГ, а о стратегически мотивированном создании условий для дальнейшей экспансии. Именно война против Сербии как нельзя яснее свидетельствует о том, что НАТО не намерено ограничиваться первой волной новых членов, а собирается двигаться дальше, и «свободные территории» в тылу и сбоку ей не нужны. Да и строго говоря, что есть процесс расширения Североатлантического альянса на Восток, если не «продолжение войны другими средствами»? В самом деле, как можно назвать ситуацию, когда государства без видимых на то причин передают важнейшую часть своего суверенитета и права принять у себя иностранные войска, выплачивать своего рода контрибуцию в виде повышения закупок у метрополии производимых ею вооружений, хотя предпочли бы сократить оборонные расходы? В сущности, это современная ипостась того, что в недалеком прошлом было принято называть словом оккупация. То, что с ней соглашаются добровольно и даже без мазохистского упоения, еще ничего не значит. Попробуй откажись в современной Европе от права быть принятым в «элитный клуб» или даже забудь стать в очередь на поступление – сразу почувствуешь себя изгоем, а если у тебя еще есть нацменьшинства, то за твое будущее действительно никто не поручится. Ведь еще на первом году обучения в Вест-Пойнте американские кадеты зубрят высказывание Суньцзы о том, что тот, «кто преуспел в военном деле, подчиняет чужие армии, не вступая в битву, захватывает чужие города, не осаждая их, и разрушает чужие государства без продолжительного сражения». Разумеется, все это относится не к таким строптивцам, как подающие «крайне неприятный» пример самосознания и свободолюбия сербы.
И где гарантии того, что меры, которые применяются по отношению к ним, не будут использованы и в случае, если кто-то еще окажется не в восторге от перспективы мирного завоевания, например, в Минске, Тирасполе, Москве, Харькове, Степанакерте, Сухуми, Севастополе? Тем более, что Россию единым куском – в силу теории больших чисел – в альянсе видеть никто действительно не хочет, возможно, только мелкими частями. Иное дело Киев – ему уже с подачи Бжезинского и срок определен – 2010 год. Только вот по своему норову «козаченьки» тоже не подарок, а ну, как и их, подобно сербам, также захотят «повоспитывать»?
Ясно одно: мы должны бескомпромиссно и по-настоящему решительно встать на защиту сербов, если и не из чувства славянской солидарности, то, по крайней мере, из инстинкта самосохранения. До некоторых эти мотивы дойдут быстрее.
маргарита королева диета 6
[Закрыть] считает, что норма на день – 800 граммовая банка.
Евгений РОСТИКОВ, собкор “Завтра” в Белоруссии РЖАВЫЕ ПЕРЬЯ
Избрание президентом Беларуси крестьянского сына Александра Лукашенко вызывало в так называемых околоинтеллигентских кругах неожиданный синдром. Здесь стало модно рассуждать о власти и этой самой интеллигенции, которые якобы всегда противостоят друг другу (это при коммунистах-то!), о “дурным беларускiм народзе”, который избрал подобного на себя темного мужика. Надо сразу отметить, что интеллигенция эта не простая: не врачи, учителя, ученые, а особая – “нацыянальна свядомая, творчая”. Ее раздражало в молодом президенте все, и прежде всего то, что он в своей жизни всегда занимался конкретным делом: работал и одновременно учился, рано женился, растил сыновей, служил в армии и, даже будучи депутатом, не тратил времени попусту. Но особенно ее раздражала и раздражает политика “гэтага прэзiдэнта”. Когда же Лукашенко стал не просто играть на ее “неприступном интеллигентском” поле, но и запросто их переигрывать, тут дело и вовсе дошло до вражды. И самое обидное для этой “свядомай iнтэлiгенцыi” было то, что он этой вражды как бы вовсе не замечал, или попросту ее игнорировал. Больше всего были уязвлены этим “пiсьменнiкi”, число которых в республике с 10-миллионным населением перевалило за 500 – и продолжает ежегодно расти едва ли не в геометрической прогрессии. Они-то сегодня и составляют, как сами себя величают, авангард “глухой апазiцыi прэзiдэнту”. Потому стоит внимательней всмотреться, что собой представляют эти оппозиционеры.
“Акыны” каются
Лукашенко в последнее время принялись активно “мирить с этими “мастерами пера”. Его убеждали, что “пiсьменнiкi, гэта мазгi нацыi”, что их “трэба любiць” и прощать все их комплексы, беспричинную злобу не только к нему, к президенту, но и к трудолюбивому белорусскому народу. О том, что в той огромной массе, которая сегодня ходит с членскими билетами Союза белорусских писателей, в лучшем случае найдешь двух-трех авторов, которые действительно что-то создали, в республике как-то не принято говорить. Написал на “роднай мове” – и уже этого достаточно.
А началось все еще с “ужасных” советских времен, с “ленинской национальной политики”, когда любой чих национального писателя тут же попадал в бесчисленные республиканские журналы, планы книгоиздательств, в учебники и хрестоматии, а потом и в московские издания и издательства. И если литература о партизанском движении в Беларуси, о войне, написанная теми, кого она обожгла, действительно представляла собой не только летопись народа, но и художественное явление в многонациональной советской литературе, то начиная с 60-70-х годов в ней стали открыто превалировать лакейство, клятвы верности партии и ее вождям. И вожди, начиная с Петра Машерова, и писатели, практически все белорусские писатели, были друг другом очень довольны. Писателей щедро одаривали премиями, орденами, медалями, включали в разного рода делегации, курсирующие по Европе и Америке, а одного-двух, наиболее отличившихся на ниве служения партии и правительству, отправляли даже на год-два-три заседать в ООН. Последним из таких “прозаседавшихся” в Нью-Йорке был “верный ленинец”, а сегодня ярый антикоммунист и оппозиционер, поэт-песенник Геннадий Буравкин.
Но тогда еще никто не обращал внимания, что, исчерпав военную тематику, белорусская литература скатилась к обычной словесной жвачке, став, по сути, описательской, акыновской. Самым популярным сюжетом этой литературы стало описание, как хорошо было в деревне (откуда эти писатели, приложив максимум изворотливости и хитрости, улизнули) и как плохо жить в городе, где они с визгом вырывали квартиры, телефоны, дачи.
Научившись кое-как связывать слова, они тем не менее поражали своим скудоумием, нелюбопытством, неумением ни видеть, ни понимать окружающую их жизнь. Неудивительно, что когда началась так называемая перестройка, белорусские писатели больше всего прилюдно сокрушались, что за все время существования своего союза, так никто и осмелился написать романов типа “Люди и годы” или “Белых одежд”, а главное – не оказалось тогда ни у кого в загашнике даже жалких “Детей Арбата”. Но это, кажется, был их первый и последний критический взгляд на себя, свое творчество.
О благородстве собаки Павлова
Начавшееся вскоре безвременье потребовало от белорусских писателей уже не повестушек, пьес, стишков, а прокламаций, напыщенных деклараций и грозных “заяу”. Тут они уже предстали во всей своей красе, начиная с грозного обличителя Сахарова и Солженицына, лауреата Ленинской премии Василя Быкова и кончая усердными цековскими работниками, преданнейшими бойцами партии – поэтом Законниковым и драматургом Петрашкевичем. А были еще десятки других служак партии, простых ее “подавальщиков патронов, певцов дружбы братских народов и великого Союза”, которые в один миг возненавидели всю “гэтую iмперыю” (которая вытащила их с гнилых болот, переобула с лаптей в лакированные щиблеты, возненавидела “усiх гэтых рускiх, якiя аднялi у нас Смаленшчыну, Браншчыну, а пагаварываюць i Маскву, а цяпер хочуць адняць i мову”.
Но особенно они возненавидели (а скорее, всегда ненавидели), так это собственный народ, который нутром чувствовал их творческую бездарность и человеческую беспомощность. Теперь эти “жаунеры пяра” иначе и не называют свой народ, как “манкурт”, “быдла”, “народ-бомж”.
А бывший до 1998 года председатель правления этого Союза поэт Василь Зуенок (кто-нибудь слышал хоть строчку такого поэта?) с патологической злобой вещает: “Понимаете, народ сегодня – это уже не народ, а население, или того хуже с..., но не будем это слово употреблять”. Вот так они “инетллигентничают”, эти бездарные, бесполые существа, тем не менее пытающиеся силой заставить этот народ читать свои жалкие сочинения. Только, увы, безнадежное это дело.
Сегодня о них модно рассказывать, как их преследовали власти, как они “страдали” от доносов. Но теперь-то уж известно, что писали-то доносы никто иной, как они друг на друга. Писатель, прошедший войну, Владимир Федосеенко рассказывает, как, приехав однажды в одно из московских издательств, где у него должна была выйти книга, он узнал, что за неделю до него туда примчался секретарь Союза писателей Белорусии и от имени всего секретариата рекомендовал не издавать книгу своего коллеги.
И таких случаев, когда вслед за сообщением о том, что в Москве планируется издать того или иного белорусского писателя, приходила куча протестов с подписями и без, у моего друга, бывшего работника ЦК КПСС Владимир Севрука – целый архив.
Он вспоминает, что когда роман Ивана Мележа “Людзi на балоце” (Полесская хроника) выдвинули на Ленинскую премию, в ЦК КПСС и в адрес комитета по премиям, даже в КГБ, полетала куча доносов, что и вел себя будущий писатель в детстве недостойно, и какой-то дальний родственник его был чуть ли не полицаем, и что в романе его “восхваляются кулаки”... Одновременно с Мележем от армянского СП выдвигалась Мариэтта Шагинян. Если судить по письмам, приходившим оттуда, более великой писательницы и под луной не рождалось. И даже когда премия Ивану Мележу была все-таки дана, поток писем-протестов от белорусских писателей долго не прекращался.
В последние годы они пишут в Москву уже другие письма. После расстрела из танковых орудий “Белого дома” белорусские писатели, в том числе и, конечно же, Василь Быков (о нем будет отдельный разговор), опубликовали в “Известиях” письмо, где сообщали российским “демократам”, что в Минске тоже еще остались “враги перестройки и гласности”, как бы приглашая их кровавые танки пострелять и в белорусской столице.
После отъезда за рубеж “обиженного” Быкова на роль “духовных отцов нации” рвутся не менее знаменитые подписанты: респектабельно невозмутимый поэт-песенник Нил Гилевич и все тот же драматург Александр (Алесь) Петрашкевич. Последний, будучи зав. отделом культуры ЦК КПБ в советские времена, зорко следил за проведением в ней линии партии. И доследился до того, что театры республики и киностудии “Беларусьфильм” ставили в основном только его “славные” творенья типа “Время выбрало нас”.
Когда наступило другое “время” он сразу же попытался переметнуться на другую сторону. Но не удалось. Режиссер Аркадий Рудерман в своем документальном фильме “Театр времен перестройки и гласности” заклеймил его как злейшего антидемократа, к тому же, врага художника Марка Шагала. Оно и понятно, в белорусской энциклопедии Шагалу отвели три строчки, а завотделу ЦК Петрашкевичу чуть ли не страницу.
Но Рудерман погиб, теперь можно рядиться в тогу “демократа”, “борца с тоталитаризмом и диктатурой”. И вот с этой циничной, продажной сворой президента стали заставлять искать контакт. А те еще куражились: “Президент А. Лукашенко не может наладить не только хороших отношений с Василем Быковым, но и со всем Союзом писателей Беларуси. Он, думается, вообще ни с кем не может поладить”, – вещал секретарь этого союза В. Павлов. А слышал ли кто про такого писателя, читал ли кто его произведения? Убежден, что про собаку Павлова в миллионы раз больше народу слыхало и читало, чем произведений В. Павлова.
Для кого они требуют рынка?
Тем не менее президент Александр Лукашенко пошел на встречу с этими писателями. Но устроили ему эту встречу не с рядовыми ее членами, а с так называемой Радой (правлением), то есть с теми же павловыми и иже с ними. Перед этим они долго дискутировали – идти-не идти, но главный президентский идеолог убедил их, что Лукашенко можно на этой встрече кое в чем переубедить, а главное – кое-что из него вытрясти. Ну а самые ретивые из них решили дать президенту последний бой.
Только боя не получилось. Точнее, “пiсьменнiкi” проиграли его по всем статьям, очередной раз продемонстрировав не только свою интеллектуальную, но и творческую беспомощность. На их причитания, что их книги не читают, не издают, Лукашенко сказал: “Положите на стол президента 10, 20, 30 талантливых произведений, которые народ бы читал. Мы их завтра же издадим и переиздадим на белорусской мове. А перевод запретим, чтобы только по-белорусски читали”.
Но не было у них ни 30, ни 10, ни даже одной достойной книги. Были только амбиции: “Вы критикуете меня за “неправильную политику”. В чем она неправильная? Скажите, кто из вас хотел заработать деньги, а ему мешали? Где и кому мы мешали зарабатывать деньги?! – говорил президент и резонно замечал. – А вы ведь и в литературу хотели привести рынок!”
Увы, зарабатывать писатели никогда не хотели и не умели. Они и так считают, что все им кругом должны. А “рынок” они желают, страстно желают для кого угодно: для рабочих, крестьян, учителей, врачей, только не для себя. Сами они, по старой привычке, хотят только брать. Брать у тех же врачей, учителей, колхозников и рабочих, а также у пенсионеров, инвалидов, детей.
И они своего добились. Как уже не раз случалось в нашей истории – именно побежденные продиктовали свои условия победителям. С президентом был заключен некий “протокол”, по которому потекли из бюджета многомиллиардные суммы на поддержку ничтожнейших писательских изданий, повалили гранты и госпремии, которые президент, вопреки комитету по премиям, стал назначать своим указом. И первым таким указом он распорядился выдать госпремию председателю этой писательской Рады, поэту-песеннику Владимиру Некляеву.
Потекли миллиарды на издание их графоманских стихов и романов, на тиражирование “золотых серий”, которые, одень даже в платиновые переплеты, читать никого не заставишь. Но министерством приказано было государственные и школьные библиотеки комплектовать именно этими книгами и, естественно, периодическими писательскими изданиями. Более того, Министерство образования обязано было теперь при разработке школьных программ обсуждать их ежегодно с писательской Радой, дополняя их произведениями современных белорусских литераторов. Конечно же, радовцы, как всегда, в первую очередь вставляют туда свои книжонки. И выпускник, закончивший школу в Беларуси, может не знать уже Достоевского, Чехова, Шолохова, Драйзера, Стейнбека и даже Пушкина. Но какого-нибудь Бовтача-Блакита, Далидовича, Письменкова и Скоблу знать обязан. Это, не говоря про разного рода зуенков, буравкиных, барадулиных... Потому в последние годы у белорусских старшеклассников, равно как и студентов гуманитарных вузов, такое презрение к литературе.
Одновременно с этим были увеличены минимальные ставки писательских гонораров. А из президентского фонда издательству “Юнацтва” на гонорары для белорусских писателей было дополнительно выделено более миллиарда рублей. Десятки миллиардов пошло на благоустройство их хат и так называемых домов творчества, где они, если судить по сводкам в милиции и сообщениям из моргов, традиционно неплохо “оттягивались”. И полетели в различные страны мира, в том числе и в Россию, делегации с членами Рады во главе со своим председателем, чтобы клясться тем же россиянам в дружбе и любви и предлагать для издания свои книжонки. Естественно, за народный кошт полетели.
Единственное, что радовцам не удалось вырвать у президента, так это построенный также за народные деньги Дом литераторов, в котором они регулярно устраивали разного рода антипрезидентские сборища, попутно качая валюту от сдачи внаем его площадей, таким специфически известным в мире учреждениям, как, например, немецкий институт им. Гете.
Главный идеолог празднует “победу”
Пашкевич – главный организатор этой встречи, он же главный идеолог и проводник в республике горбачевщины – политики компромиссов, уступок, сдачи самым оголтелым силам основных президентских принципов, праздновал победу.
Еще бы, ведь ему удалось “примирить” президента с “творчай iнтэлiгенцыяй”. Хотя с настоящей творческой интеллигенцией, составляющей гордость не местечкового, а мирового искусства, с такими людьми, как художники Александр Кищенко, Михаил Савицкий, Владимир Ткачев, писателями Иваном Шамякиным, Иваном Науменко, Николаем Чергинцом, композитором Игорем Лученком, балетмейстером Валентином Елизарьевым, и рядом других, действительно выдающихся мастеров, у Александра Лукашенко всегда были самые уважительные и серьезные отношения. И если они критиковали его, то именно за непоследовательность в отношении к разного рода напыщенным бездарям, которая объяснялась прежде всего неумением проникнуть в глубину явления, а также за президентскую самоуверенность и доверчивость. Именно эта доверчивость и подвела снова Лукашенко.
Не прошло и полгода после встречи с писательской Радой, как та нанесла ему очередной, самый подлый и компрометирующий его удар. Вслед за руководством оголтелого Белорусского народного фронта, выступившего с открытой угрозой против подписанного 25 декабря 1998 года заявления и декларации об объединении Беларуси и России, единогласно выступила против и Рада белорусских писателей, во главе со своим председателем, новоиспеченным лауреатом госпремии и большим “другом” президента Некляевым. Затем это писательское заявление было с пафосом зачитано на очередном антипрезидентском шабаше под названием “Конгресс демократических сил” и широко распространено в СМИ.
Президент растерянно молчал, с болью осознавая, что никаких внутренних политико-идеологических изменений в этой Раде, как его уверяли, не произошло, и произойти не могло. Главари оппозиции откровенно смеялись, видя, как самые интеллектуально убогие силы помогают ей добиваться наиболее действенного результата. Главный президентский идеолог Пашкевич утешал, что ничего страшного не случилось, ну, подумаешь, “инженеры человеческих душ” выступили против главного направления политики президента и избравшего его народа – Союза Беларуси и России. Ему, естественно, вторила и “президентская” “Совбелия” устами еще одного поэта и заместителя председателя белорусских писателей Наума Гальперовича. В пространном интервью он вещал, что в заявлении Рады: “Была выражена точка зрения на некоторые происходящие события, что вполне естественно – ведь это же писатели, люди творческие, с обостренным чувством”... Вот так маленькие дети, играющие в большую политику, выразили точку зрения всего лишь “на некоторые события”.
Согласно внедряемой в общество новой пашкевической идеологии, делалось все, чтобы затушевать этот очередной факт предательства, удара в спину президенту. Цель при этом преследуется одна – утаить, умолчать, что в недрах этого Союза уже давно существует группа влиятельных писателей, готовых всегда поддерживать президента, его политику, направленную на единение с русским народом. Но все их попытки как-то воздействовать на рядовых членов писательского союза тут же блокируются не только руководством Рады, но, как ни странно, прежде в администрации президента. Ее главный идеолог категорически против “раскольников”, точнее, против того, чтобы было видно, кто на самом деле есть кто, и какие идеалы отстаивает. Пашкевич, как и опекаемая им Рада, больше всего боятся не самозваного Союза белорусских писателей, а восстановления Союза писателей Беларуси, который бы в перспективе, совместно с Союзом писателей России, создал конфедеративный писательских союз. Не в силах пока открыто выступать против политики президента, направленной на единение двух славянских государств, Пашкевич откровенно поддерживает силы, которые всячески дискредитируют это единение.
При чем здесь ЦРУ?
Показательно, что в том же номере писательской газеты “ЛIМ”, в котором была выдана “Заява” Рады, помещено распоряжение президента о выделении очередных многомиллирадных грантов Союзу белорусских писателей на “правядзенне Рэспублiканскага семiнара маладых лiтаратарау”, отбор на которые проводит та же Рада, на “Мiжнародны семiнар перакладчыкау з беларускай мовы на мову краiн свету”, на “ганарары для беларускiх пiсьменнiкау” и т. д., и т. п. Теперь уже всем ясно, что президент, на словах жестко сражаясь со своей идейной оппозицией, на деле вольно, а скорее, невольно, всячески поддерживает ее.
Мы привычно киваем на Запад, на ЦРУ, на тот же фонд Сороса (который, несмотря на визгливые “демократические” причитания, по сути, так и не был изгнан из Беларуси, а мимикрировал в “Открытое общество”), что они, мол, подкармливают идейных врагов Лукашенко. Но смею утверждать, что основные средства те получают из госбюджета и пресловутого фонда президента. Не вникая в суть ведущихся вокруг него игр, в их результаты, он “своими” распоряжениями дает колоссальные деньги на разного рода “базары”, постановки, фильмы и прочие мероприятия, высмеивающие, дискредитирующие не только в глазах своего народа, но и мира проводимую им политику. (Но об этом мы расскажем в следующей статье. А пока вернемся к нашим “славным” писателям.)
Помимо аппарата Рады, содержание которого только в прошлом году влетело госбюджету в несколько млрд. рублей, союз имеет несколько “толстых” литературно-художественных и публицистических изданий, таких, например, как “Полымя”, “Маладосць”, “Неман” и т. д. Тираж их не превышает тысячи-двух экземпляров, а индивидуальных подписчиков не наберешь и сотни. Но все они имеют прекрасные помещения, содержат штаты сотрудников, телефоны, машины, платят повышенные гонорары за произведения, которые никто не читает и никогда уже не будет читать. Все это, естественно, за счет госбюджета. Кстати, утверждали в большинстве своем редакторов этих изданий, всех этих блакитов, законниковых, далидовичей, шабалиных, еще в ЦК КПБ. И президент, прийдя к власти, практически сразу сместивший своим указом почти всех редакторов государственных газет, так и не осмелился тронуть эту засидевшуюся компашку. Да и что их было трогать, они ведь “художники, поющие о солнышке, птичках, лужках”.
