Текст книги "Газета Завтра 239 (78 1998)"

Автор книги: "Завтра" Газета

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Феликс Чуев ПАМЯТИ РОВЕСНИКА

В сорок первом родился майор Воронков,

и черта – девяносто второй.

В нашей жизни российской

твой жребий таков,

что и сам, и страна за чертой.

Он в тенистом Тирасполе

в центре зарыт,

из тамбовской деревни комбат,

и никто не убит, и никто не забыт,

и в предательстве не виноват.

Мы на велосипеде на раме сидим,

свесив ноги, летим на авось

вдоль заборов,

канав и кремлевских седин -

уцелеем, прорвемся, небось.

И чуть-чуть остается до пропасти той,

что сулит завершенье забот…

А в Тирасполе ветер славянский, тугой

тополиную вату скребет.

Нам чуть-чуть отводилось в любые века

до последнего выдоха, брат,

но чуть-чуть,

чтоб Кутузову вверить войска,

чтобы Сталин

провел тот парад.

Тирасполь, 26 мая 1998 г.

НА ДАЛЬНИХ РУССКИХ БЕРЕГАХ

Я ехал в Приднестровье – прочь от московских “кока-кольных” улиц и площадей имени “самсунга”, вдоль тысячи километров украинских путейных картофельных огородов, через четыре русскоговорящие таможни – чтобы найти ответ на вопрос: в чем загадка приднестровцев? Что в них такого, что позволило им, единственным из всех славян, не сдаться, объявить собственную Республику, отстоять ее шесть лет назад и выживать сейчас, в окружении неприятелей? Почему это сделали не патриоты в России, не русские в Эстонии или Казахстане, а именно приднестровцы, за сотни верст от Большой Земли?

На первый взгляд совершенно обычные люди. Немного по-южному неспешные, чуть-чуть провинциальные, в чем-то наивные. Но вдруг – бабулька, только что кряхтевшая по поводу пенсионных копеек, вмиг вскипает: “Да что вы там в России все трусливые такие! Да если б нам тут месяцами денег не выплачивали, мы бы тут разнесли все!”

Секунда, и взгляд продавщицы в обувном, до этого такой наивный, когда слушала новости из Москвы, неожиданно становится холодным: “В Молдову под румын только безумные хотят да националисты, – презрительная улыбка, – нас там за людей не считают, повырежут всех!”

Мгновение, и двое разбитного вида молодых парней, прохлаждавшихся в тенечке под кленом, преображаются: отточенным движением подносят руки к сердцам и в унисон приветствуют подошедших друзей: “Славянам – слава! Православию – слава! Приднестровью – слава!” Это ребята из Лиги славянской молодежи, самой массовой юношеской организации в Республике. Кстати, местные жители почти не называют свою страну “Приднестровьем”, а все больше – “Республикой”, и с таким уважением в голосе, что поневоле пишешь это слово с заглавной буквы.

Как говорили мальчишки послевоенных лет своим воевавшим отцам: “Вам повезло, вы немцев били!” – так и мы, наверное, можем сказать приднестровцам: “Вам повезло! Вы знаете врага в лицо”. У приднестровца есть четкий образ врага – это молдовский национал-фашист, тот, кто напал на мирные города, кто расстреливал безоружных, кто и сегодня держит в прицеле своей М-16 приднестровского ребенка. Враги – Молдова, Румыния, США. Их никто не звал – сами полезли и получили по хребту. Внешний враг – это всегда легче, чем гражданская война. Внешний враг сплачивает. Чужой солдат, стреляющий в твою семью, – знак того, что примирением и братаниями не обойтись, что надо стоять насмерть. И еще есть река Днестр, ставшая границей, чертой, отделяющей черное от белого: здесь мы, там они.

В самом названии “Приднестровье” спрятано слово “приграничье”. Все приднестровцы целиком – жители прифронтовой полосы. Узкая полоска земли простреливается вся, минимальная ширина ее около 14 километров – три часа ходьбы от границы до границы. В 92-м кишиневские власти планировали захватить все Приднестровье за 16 часов! И от такой всеобщей близости к границе, к возможному хоть завтра фронту, у людей чувство опасности притупляется. В центре Тирасполя у горожан спрашиваю: не страшно ли так близко к границе жить. “Да нет! – отвечают. – Отсюда ж до реки целых три километра. Вот в Бендерах, на том берегу, пострашнее.”

Мне все говорили: “Поезд “Москва – Тирасполь” – машина времени: за сутки проедешь пятнадцать лет назад”. Конечно, не верится, пока не увидишь сам. А увидел, и правда: Тирасполь сегодня как советский южный курортный город года этак 82-го. Жаркое солнце располагает к размеренности, для северян очень не привычному, а бесплатные таксофоны, развешанные на каждом углу, делают жизнь здесь и вовсе неторопливой. Тирасполь – это роскошная темно-зеленая клейкая зелень на улицах, бесконечные кусты роз, везде скамеечки в тени деревьев, множество кафешек, огромные крытые деревянные троллейбусные остановки, это сигналы точного времени по уличному радио, это город без надменных реклам, иностранных вывесок, почти без коммерческих палаток, а еще – без закрытых из-за разрухи гостиниц, заводов, поликлиник, без уличных “разборок” и бронежилетных омоновцев, без кавказских “хозяев” на рынках, без единого нищего или беженца, без толп безработного народа, без митингов протеста.

Как живут? Да, конечно, нездорово живут. Инфляция: сейчас 1 доллар – это миллион приднестровских рублей, да еще и деньги запутанные: количество нулей на купюре может никак не сочетаться с ее номинальной стоимостью. Денег платят мало: пенсия – 18 миллионов, средняя зарплата – 40 миллионов. Однако и цены здесь тоже низкие – как минимум в три раза меньше, чем в Москве, а квартплата – и вовсе копейки. К тому же, в отличие от России, зарплату и пенсию здесь принято выплачивать, причем пенсия разносится по часам. И главное: все понимают, что и низкий зароботок, и инфляция – следствие экономической блокады со стороны Молдовы, украинских пошлин и транспортных тарифов, результат непризнания со стороны Москвы и ненависти в лице Вашингтона. Это знает и стар и млад, поэтому держатся стойко, все вместе.

В Приднестровье три государственных языка: молдавский, украинский и русский, и на всех вывесках, табличках, документах обязательно по три надписи. По государственному телевидению чередуются передачи на разных языках. Полное языковое равенство заложено в государственной политике, в школах преподают молдавский как один из родных языков. Это при том, что в городах речей на молдавском или украинском практически не услышишь, молодежь вне зависимости от национальности однозначно выбирает русский, а многие молдаване даже не знают своей речи.

Границы с Молдовой практически нет, проехать туда или сюда может практически каждый. Но есть два “но”. Во-первых, туда ездить особо не за чем, разве что родственников повидать. А так даже поторговать на кишиневском рынке приднестровцу нельзя: сертификат особый нужен. И во-вторых: несмотря на прозрачность границ, нога вооруженного “румына” сюда с 92-го не ступала. С этим строго: солдатам или полицаям Молдовы здесь не место, что бы кто в Кишиневе ни вещал про “единое и неделимое”. Так что молдовские таможенники, которых просто не пускают на землю Приднестровья, сидят на украинской территории, делают вид, будто что-то охраняют. А еще приезжих вроде меня возят, как в зоопарк, за Бендеры к пограничному посту на шоссе – показать молдовских пограничников: их чванливый вид в нелепых картузах просто уморительный.

Некоторые приднестровцы говорят, что навоевались, не пойдут больше. Но даже тот, кто ворчит, помнит о войне, помнит о павших друзьях, к которым 19 июня приходит на могилы, и покажет награды, какие есть, и часами будет рассказывать про свой единственный бой в цветущем персиковом саду, когда в затишье казалось, что и нет войны вовсе. Если будет война, приднестровцы будут сражаться, каждый. Куда ж они денутся, когда снаряды в их домах рваться будут? Вытащат из-под земли припрятанный винтарь или что посолиднее – и на передовую. По ТВ ПМР первое сообщение – о внутренних делах, второе – о том, что делается в Молдове. Там уже не бьют в лоб заявлениями о русских недочеловеках, там стали поосторожнее. Совсем недавно президент Молдовы Лучинский заявил о “неконтролируемых вооруженных формированиях на территории Молдовы”. По ТВ ПМР тут же выступил зампред Верховного Совета ПМР В. И. Атаманюк: да, это тревожный факт, Молдова должна навести у себя порядок.

В Приднестровье русская поговорка “До царя как до неба” – непонятна. Приднестровцы не просто уважают своего президента – они на полном основании считают его открытым их чаяниям, доступным, своим. “Надо пойти к Смирнову”, “Это надо обсудить со Смирновым”, – раньше к президенту мог попасть любой человек с улицы, да и сейчас к Смирнову идут, как к участковому, его избиратели, граждане одной с ним страны. Представить, что русские могут попасть “на прием” к Ельцину, я не в состоянии. К Смирнову идут по важным государственным делам. Например, несколько женщин-активисток собирались поговорить со Смирновым об одной тираспольской школе, которая, как оказалось, подчиняется только Кишиневу и в которой ежедневно перед уроками поют “Проснись, румын!”. Для маленького Приднестровья это действительно важно, и я уверен: женщины к президенту попали. Как сказала одна из них: “Эта румынская школа – вред для Республики”. Все очень четко.

Что для приднестровцев Россия? Большая Родина и надежда на помощь для Республики. Они верят России, они живут Россией. Дети слушают на уроках о славянах, бывших здесь прежде всех, о русских победах на Днестре и Дунае, о великой русской культуре и цивилизации и верят, что это говорится и о них. А взрослые запоем смотрят российское телевидение, читают российские газеты и тоже верят почти каждому слову. Только когда там рассказывают о Приднестровье, они выключают звук, потому что слушать ложь из России для них невыносимо. И каждый из них задается тогда моим вопросом, только наоборот: “Что же это за русские там, в России, почему же они сломались, сдались, позволили себя поработить?” И не находит ответа.

Денис ТУКМАКОВ

НАС ЖДЕТ СВОБОДНАЯ ЗЕМЛЯ!

Сегодня в Приднестровье складывается уникальная для постсоветского пространства ситуация. С одной стороны, в лице ПМР мы имеем настоящую советскую республику, чьи граждане – преданные союзники по национал-освободительной борьбе, чьи руководители – патриотически настроенные государственники. С другой стороны, в Приднестровье практически отсутствует патриотическая государственная идеология. Такой важнейший институт власти, как государственные СМИ, работает крайне не эффективно: ТВ ПМР напоминает телевидение трех дней ГКЧП, радиовещание по качеству передач хуже деревенской радиоточки, местная пресса находится в зачаточном состоянии. Более того, на сегодняшний день ни одно из обшественно-политических движений ПМР, несмотря на все их влияние в республике, не способно разработать серьезную государственную идеологию Приднестровья.

Конечно, столь малое количество населения (650 тыс. чел.) просто не способно самостоятельно достигнуть уровня “критической массы”, достаточной для появления собственных идеологов. Но, что самое важное, крайне слабо внимание к ПМР со стороны российских патриотических политологов, геополитиков, идеологов.

Никто из них не задумывается, например, о том, что ПМР располагает средствами для информационного охвата территории куда большей, чем левый берег Днестра. Одна только местная радиостанция способна вещать на всю Европу – в прямом смысле “от Атлантики до Урала”, а ведь есть еще телевидение, типографии, видеостудии. Кто из патриотов имеет в нынешней России более легкий доступ к миллионам соотечественников?

Приднестровье – это великолепный полигон для апробации новых патриотических идей, это идеологический плацдарм для похода на Европу, это укрепленная партизанская база в битве за Россию. Политически заряженное приднестровское общество, соприкоснувшись с российскими искрами свежего идеологического учения, при поддержке эффективной местной власти, способно превратиться в гремучую смесь, зародить кардинально новое движение, которое взорвется идеологической бомбой в подбрюшье Европы.

Но самая главная причина, по которой российской патриотической элите надо прийти на берега Днестра, заключается в том, что именно там сейчас намечается вражеское наступление на последний осколок Советского Союза. Вакуум будет заполнен, и пока мы мешкаемся, подсчитывая силы и выгоду, в Приднестровье лезут другие – Румыния, США, НАТО. Вот лишь часть организаций, напрямую действующих против ПМР с территории Молдовы: посольство США, ОБСЕ, “Корпус мира”, НИИ “Контраномия”, фонды Сороса, “Доверие”, “Евразия”, “Хельсинкский комитет по правам человека”, “Национальный консилиум молодежи” и др.

Разумеется, конечной целью западных эмиссаров является не столько идеологическая война с Тирасполем, сколько минимизация российского и, главным образом, патриотического влияния в Приднестровье, создание дуги напряженности вокруг России.

Международные фонды и организации не смущаются карликовостью ПМР и ее провинциальностью и ведут массированное наступление на республику на всех фронтах. Провалив попытку реанимации прокишиневских организаций конца 80-х годов (“Народный фронт”, “Интегритате”) и создания “взрослых” антиреспубликанских партий, агенты влияния Запада переориентировались на молодежь. Создаются прозападные молодежные политические организации, в числе них – “Молодежная инициатива”, “Новое поколение”, “Окно в мир”. Западные фонды проникают в учебные заведения, в том числе Приднестровский университет.

Одним из наиболее громких дел было разоблачение органами госбезопасности подрывной организации “Союз либеральной молодежи”, лидеры которой посетили несколько спецсеминаров в Молдове и Румынии, на которых втолковывалось, что “приднестровский вопрос будет решен за счет создания в ПМР множства неформальных объединений, которые независимо от правительственных госструктур будут содействовать воссоединению Приднестровья с Молдовой”.

Параллельно против ПМР развязана информационно-психологическая война: ведется прямая антиприднестровская пропаганда, финансируются прокишиневские СМИ типа газет “Собеседник”, “Добрый день”, “Новая газета”. Все это проводится в рамках оплачиваемой фондами Сороса и “Евразия” программы “Масс-медиа”.

Как часть идеологической войны против ПМР надо рассматривать недавнее провоцирование эмиссарами молдовской компартии объединения коммунистов Приднестровья и Молдовы. Лидер молдовских коммунистов Воронин, известный своим сотрудничеством с кишиневским руководством во время войны 1992 года, прямо призывал коммунистов-приднестровцев игнорировать законы их республики и объединяться в рамках единой и неделимой Молдовы. В результате две местные партийные группы поддержали эту идею, и раскол в компартии Приднестровья не произошел только благодаря действиям властей ПМР.

Наконец, идет серьезное давление на последний стержень империи – православие. На территории ПМР резко активизировались сектантские движения: Свидетели Иеговы, “Церковь Живой Бог”, Армия спасения и др. После того, как на территории Молдовы незаконно возникла прорумынская Бессарабская метрополия, происходит откалывание молдовских приходов в пользу Румынской патриархии, целиком враждебной РПЦ. В этой ситуации законный митрополит Кишиневский Владимир не нашел ничего лучшего, как объявить о собственной независимости. Сейчас он проводит политику прямого неподчинения Русской Православной Церкви.

Надо наконец понять: Приднестровье – единственный клочок неоккупированной русской земли, последний фронт России, и отступать больше некуда. Патриотическая элита должна прийти на приднестровскую землю! Где Дугин, Лимонов, Анпилов? Где русские оппозиционные газеты? Где патриотическая интеллигенция, писатели, режиссеры, философы, – те, кто создает идеологию? Последняя свободная земля ждет нас!

Павел МАКАРЫЧЕВ

ХАРИЗМЫ

М. КИСЛЮКА. СОБЧАКН. СЕВРЮГИНА. РУЦКОЙ

Харизма, или обаяние, вещь обманчивая, как любое чувство. Вчера Собчак был национальным героем, публика млела от его “выходов” к микрофонам Верховного Совета, его грудная надсадная фистула звенела в ушах народа, как прежде голос диктора Левитана, а сегодня он – жалкий симулянт инфаркта, неубедительный актер клубной самодеятельности – в пижаме кардиологического центра прыгает в окно Европы, как Гришка Отрепьев. Куда девалось обаяние? Не мы ли им наделяем мало-мальски активного политика в вечной жажде видеть во власти образ вождя народного? Этим сознательно пользуются и достигают личного благополучия.

Собчак сбежал от уголовного суда. Простоватого, в сравнении с ним, тульского губернатора Севрюгина – посадили. А ведь тоже была харизма! В противоположность гастрономическому и парфюмерному Собчаку, этот был симпатичен своим обличьем. Произнесешь вслух – Севрюгин, и представится крестьянское изобилие, рыбалка в июле, водочка с огурчиком. Правь губернией, чай свойский, из мужиков, из нашенских. Но вместо севрюжины с хреном получалась нищая Тула, голодная деревня, и опять же. как в случае с лощеным Собчаком, – обыкновенная уголовщина.

Харизма Руцкого не сравнима с двумя вышеприведенными. Народ не только восторженно вопил при виде его усов, но и под танки ложился. Вопрос опять же в том, кто для кого был более ценен? Руцкой для народа, или народ для Руцкого? Жажда совершить героический поступок во главе со смелым вождем привела сотни бойцов под стены “Белого дома” в том октябре. А потом был момент в жизни Руцкого (то ли в Лефортове, то ли в московской квартире), когда он мысленно сказал нам: ну что, вы хотели подергать за колесо истории – я вам дал эту возможность. Теперь в другого влюбляйтесь, готовя очередное жертвоприношение во благо России.

Был перелом в мировоззрении, переосмыление вещей, усталость. Была женщина и, может быть, последняя любовь. “Покоя сердце” запросило, и был миг, когда Руцкой мысленно бросил в сторону русских идеалистов: “А пошли вы все…” И стал строить дачу возле заброшенного аэродрома, чтобы в свое удовольствие полетать на авиетке в тихие летние вечера вместе с молодой женой. Было стремление к новому образу счастья, для достижения которого не “ищут бури”. Но даже тогда еще никто из следящих за судьбой этого человека не решался произнести слово “предательство”. Боевые товарищи великодушны. Это из мафиозной семьи нету хода назад. И мы многое бы простили Руцкому, не будь он столь подобострастен к Ельцину. Это похоже на глупость: уверять всех в том, что народ плох, а Ельцин с Чубайсом – гении современной России. Нужна отвага определенного сорта, чтобы постоянно заявлять такое. Предатель тоже бывает отважен. А теперь в связи с арестом помощников Руцкого его очередные признания в любви к Ельцину уже можно расценивать единственно как мольбу о пощаде.

Четвертым харизматиком в нашей сегодняшней галерее предстает Кислюк – бывший губернатор Кузбасса. Его деловой портрет и жизненный путь излагается далее сухим и строгим языком газетной аналитики.

Александр ЛЫСКОВ

Василий ПОПОК,

собственный корреспондент “Завтра” в Кузбассе

МАСТЕР ПОВОРОТА МОЛОЧНЫХ РЕК Губернатор Кемеровской области Аман Тулеев направил обращение к Генеральному прокурору Российской Федерации Юрию Скуратову. Очередное. И все о том же – о действиях обладминистрации, которую без малого шесть лет возглавлял Михаил Кислюк.Ранешние обращения Тулеева толковались высшими политическими и юридическими властями как противоборство “двух медведей в одной берлоге”. Но противостояние власти в области – исполнительной, возглавляемой Кислюком, и представительной, во главе которой стоял Тулеев, – о котором так много писали многие СМИ, было не схваткой амбициозных политиков, вульгарно выражаясь, “прогрессиста” и “консерватора”. Суть противостояния заключалась в разном понимании того, для чего и для кого реформы – для самоутверждения номенклатуры или для простого обывателя.Последние события, особенно “рельсовая война”, показали, что переломить ситуацию в Кузбассе никак нельзя без поворота реформ во всей России. А если Кузбассу не очиститься от пакостей недавнего правления, то даже региональные подвижки в сторону общепринятой нормы будут невозможны в принципе. Некоторое время спустя многим показалось, что Тулеев, нырнувший в “текучку”, занятый тушением социально-экономических возгорании и работой на перспективу, не вспомнит о тех, кто, образно говоря, готовил большой пожар в Кузбассе, обкладывая соломой наш дом. Новое письмо в Генпрокуратуру показало – помнит.Есть и нам повод вспомнить, что происходило в последнее время с Кузбассом.Цитирую записку налоговой инспекции и облфинуправления, подписанную их тогдашними начальниками Шиловым и Шинкевичем: “В 1-м квартале 1994 года поступление в бюджет практически всех видов налогов шло с большим напряжением, что объясняется усиливающимся кризисом неплатежей в народном хозяйстве области, дальнейшим спадом объема производства и реализации продукции, работ и услуг”.Чиновники в целом верно оценивают ситуацию. Более того, они понимают больше нас в том, что происходит. Как, к примеру, предприятие уходит от непосильных налогов и исхитряется жить и даже платить работягам: “В ходе контрольной работы налоговыми инспекциями установлено, что значительное число как коммерческих, так и государственных структур часть выручки получают наличными средствами, используя их для приобретения сырья и материалов, выдачи заработной платы, в том время как в картотеке без движения находятся платежные поручения на перечисление платежей в бюджет”.Обходились не без помощи банков, заинтересованных в движении денежной массы именно через них, а не в виде “черного нала”. И об этом тоже есть в справке: “Банки позволяют плательщикам использовать ссудные счета в качестве расчетных, зачисляют на них выручку от реализации продукции, проводят по хозязйственным операциям. А платежные поручения на перечисление платежей предприятия выставляют на расчетные счета. Усложняет работу по взысканию платежей факт открытия предприятиями дополнительных счетов – расчетных, текущих, ссудных, бюджетных”.В уходе от платежей каждый находит свой путь. К примеру, шахта им.Ленина платежные поручения на перечисление налогов адресует в Кузбасспромбанк, а средства, получаемые от продажи угля, поступают на ее второй счет, открытый в Сбербанке. Шахта “Распадская” использует счета своего дебитора – обогатительной фабрики “Кузбасская”, которая ведет оплату шахтовых долгов со своего счета, и это позволяет “Распадской” уклоняться от исполнения инкассовых поручений налоговой инспекции и не платить налог на прибыль, налог на добавленную стоимость, за пользование недрами. Денег, мол, нету.И глава областной администрации Михаил Кислюк издает 17 мая 1994 года одно из самых грозных постановлений за всю свою губернаторскую бытность – “О мерах по стабилизации расчетов в хозяйстве области и мобилизации платежей в бюджет в 1994 году”. Явная суть постановления состоит в том, чтоб не позволить “субъектам экономики” уходить от платежей в бюджет, ибо от него зависит видимое благополучие чиновничества. Подспудный смысл – подготовка меры, которая сделает чиновника хозяином судьбы любого предприятия любой формы собственности.Вслед за постановлением рождается главное – “простой вексель ГлавФУ”. Я бы назвал его гениальным изобретением, возвысившим областное чиновничество до ранга истинных мастеров доения.ОЧЕРЕДЬ ДЛЯ ТЕХ,

КТО БЕЗ ОЧЕРЕДИ Итак, “простой вексель ГлавФУ”. Вот он выдается медицинскому учреждению или школе. И все на этом этапе нормально: у школы или больницы появляется возможность хоть чем-то расплатиться за коммунальные услуги, продукты и медикаменты – не “живыми” деньгами, которых нет, а налоговыми обязательствами. При этом предполагается, что на тысячу, написанную в бумажке, школа получит услугу или материальную ценность весом ровно в тысячу.Так не получается. Предоставляющий услугу просит “скидку”. На специальном языке это называется “дисконт”. Раньше, в советское время, это считалось припиской и преследовалось изо всех сил. Сейчас выглядит как обычная рыночная операция.Но и на этом этапе, когда выходила польза вечно бедным бюджетным учреждениям, с векселем, понемногу превращающимся для производителей товаров и услуг в налоговое освобождение, еще можно было мириться. Однако быстро наступает новый этап – Главное финансовое управление Кемеровской области во главе с Шинкевичем моментально отступает от им же установленных правил – если, так сказать, в теории погашение векселей должно было осуществляться только, как написали аудиторы Счетной палаты в своем заключении: “путем погашения задолженности представителю векселя по платежам в областной бюджет”, то на практике такое погашение стал делать кто угодно.Добавим сюда отсутствие самой возможности какого бы то ни было контроля за обращением векселей. И тот факт, что ГлавФУ не разработало механизм регулирования объемов эмиссии (то есть выпуска) “простых векселей”.“Кто угодно”, о котором было сказано выше, это любой платежеспособный делец. В первую очередь на “простые векселя”, почуяв золотую жилу, кинулись представители самого прибыльного бизнеса, в первую очередь фирмы, торгующие сырьем на внешнем рынке.Выгодность вексельного бизнеса “расчухали” промышленные магнаты и “вошли в долю”. Именно “в долю” – отнюдь не исключаю, что с их “подачи” вексельное обращение распространилось на все сферы кузбасской экономики.Вот информация о внесении налогов в бюджет по 1996 году. Любимая фирма Михаила Кислюка АО “Черниговец”, он там работал до начала своей политической карьеры, внесла свыше 45 миллиардов рублей в виде налогов. Из них свыше 27 миллиардов зачетами, векселями и сертификатами. Квота внесенного в облбюджет – около 15 миллиардов, и здесь практически нет “нормальных” денег.Рангом выше “Черниговца” – богатейший концерн “Кузбассразрезуголь”. Около него кормятся и процветают разномастные дочерние фирмы вроде “Карбо-КХ”, основанной концерновским начальством (буква “К” в логотипе фирмы – начальная от фамилии гендиректора Кузнецова). По-обывательски судя, у “Карбо-КХ”, которая продает коксующийся и энергетический уголь на внутреннем и внешнем рынках, денег куры не клюют.И это правда. Но “Карбо-КХ” в рыночной стихии как рыба в воде. Вот почему она оплачивает обязательства перед бюджетом налоговыми освобождениями, в том числе “простыми векселями” – из 14,5 миллиардов общего платежа только приблизительно полтора миллиарда – “живые” деньги.В списке “экономических субъектов”, извлекающих пользу из ситуации, все сколько-нибудь заметные предприятия области, не говоря уж о “китах” – КМК, ЗСМК, НКАЗ, Кузбассэнерго, Кемеровская железная дорога и иных, которые определяют выражение экономической физиономии Кузбасса.В то же время “простые векселя” весьма популярны среди типично частнопредпринимательских структур, грубо говоря, спекулянтов чем попало. Почему они скупают “простые векселя”, ясно – чтоб иметь еще больше денег. Но почему ГлавФУ никоим боком не интересуется финансовым состоянием “юридических лиц”, которые несут в бюджет бумагу, а не деньги? Ведь достаточно понятно, что на рынок ценных бумаг пришли лица состоятельные. Как, к примеру, все тот же “Кузбассразрезуголь”, повсюду склоняемый в качестве лидера реформ (гендиректор концерна, к примеру, председательствует на региональных съездах “партии власти” – “Наш дом – Россия”)Вот справочка еще за 1995 год. Торговый дом “Кузбассразрезугля” в июне расплачивается с бюджетом налоговыми освобождениями на сумму 1275 миллионов рублей. Имея при этом на расчетном счете вдвое больше “живых” денег. И это закономерность, прослеживающаяся на примере всех сколько-нибудь заметных производственных и коммерческих структур, ибо методика погашения “простых векселей” очень предусмотрительно не учитывала реального состояния платежеспособности предприятия или организации. Больше того, сама ситуация провоцировала создание задолженности перед бюджетом…Счетная палата, приехавшая летом 1995 года, через год после введения в обиход “простых векселей”, зафиксировала две вещи: органами исполнительной власти Кузбасса “не проводится должная экспертно-аналитическая оценка влияния ценных бумаг на финансовое состояние региона”, и второе, хотя практический контроль за фондовым рынком области органами исполнительной власти не осуществляется, “своими действиями эти органы не позволяют провести независимую экспертизу”.В это время экономические субъекты, включая банки, выстроились в очередь за налоговыми освобождениями – вдруг все и бесповоротно оказались безденежными. Да и зачем деньги, если можно получить (или купить) их суррогат?Эксперимент, целью которого провозгласили нормализацию платежного оборота и сокращение взаимных долгов предприятий, а также погашение образовавшейся бюджетной недоимки, ровно ничего не нормализовал, не сократил, а рост бюджетной недоимки стал лавинообразным: с января 1995 года по август недоимки выросли с 83 миллиардов до 950. В 11 с лишним раз!Михаил Кислюк проронил в одном из своих интервью: “Знаю, что… вексельное обращение создает дополнительные условия для нетрудовой наживы”.ГРИБЫ НА ПАРКЕТЕ Пришли времена, когда деньги в Кузбассе для удобства стали считать не “деревянными”, пускай даже “деноминированными” рублями, а исключительно долларами. Один жуликоватый бизнесмен, обидевшийся на газетную публикацию, где речь как раз и шла об этой его жуликоватости, вчинил автору данного текста и газете, в которой тогда работал автор, иск, которым оценил свои честь и достоинство в 300 тысяч долларов США.Такие деньги провинциальному газетчику не заработать и за три жизни. Но дело, в общем-то, и не в этом. И даже не в том, что суд в конечном итоге иск счел неосновательным и вынес решение в пользу журналиста. Главное, что сотни тысяч в твердой валюте стали частью общественного сознания.Откуда у богачей деньги? Угля добывается в полтора раза меньше, чем десятилетие назад. И продается тоже меньше, в том числе и за границу. Металла выплавляется меньше в той же пропорции. Химики почти не дымят. Машиностроители своими же утюгами зарплату получают. Даже добыча золота стала невыгодна. И официально (именно официально!) не приносит прибыли торговля. Так откуда у них деньги, еще и еще задается вопросом кузбасский обыватель?Оттуда же, откуда у нас их нет.Они паразитируют на угасающем производстве. Через возможность регулирования бюджетных потоков и сбор налогов. То есть через близость к власти. Нынче главный субъект экономики – человек, сидящий в кабинете.Так что изобретение “простого векселя ГлавФУ” стало средством вполне легальной перекачки денег из бюджета в теневую сферу. Впрочем, даже не перекачки – поворота денежной реки на частный огород. “Дисконт”, то есть, напомню, уменьшение номинала “простого векселя ГлавФУ” в среднем за период с 1994 по 1997 год без малого наполовину, означает, что эта половина, не пришедшая в бюджет, пришла в карманы тех, кому сумма в 300 тысяч “зеленых” отнюдь не поражает воображение.Беглый подсчет ущерба, нанесенного областному бюджету, дает цифру около пяти триллионов “старыми”. Чтоб сравнить масштаб, напомню – “рельсовая война” кончилась невыполнимым обещанием правительства объемом в один миллиард “новыми”.Надо сказать, до “простых векселей” додумались отнюдь не только у нас. То в одном, то в другом “субъекте Федерации” вводили похожие суррогаты денег. К примеру, в Астраханской области тоже выпускали вексель – нужда, говорят, заставила. Однако при условии строгого контроля за объемами эмиссии и общей ответственности за происходящее астраханцы прошли по лезвию ножа и решили ту проблему, какую хотели решить, – сократили за полугодие неплатежи на 700-800 миллиардов рублей в старом масштабе цен, погасив после этого все векселя. Поэтому “простой вексель” астраханского розлива никак не заинтересовал ревизоров и прокуроров.А вот в связи с неконтролируемым обращением кузбасского векселя (замечу, что вслед за областной властью суррогаты денег ввели города и даже районы) всполошились многие.Процитирую представление аудитора Счетной палаты Митрофановой от 8 сентября 1995 года: “Сумма наличных денег, вытесненная из оборота Кемеровской области, по расчетам Счетной палаты РФ на 1 августа 1995 года, составила почти один триллион рублей (без учета векселей администраций территорий областного подчинения). В результате эмиссии простых векселей не была достигнута одна из основных целей их выпуска – мобилизация платежей в бюджет… Векселя, по существу, превратились в местную валюту с ограниченными условиями обращения и начали существенно влиять на денежно-кредитную ситуацию региона”.Естественно, депутаты рассматривают результаты проверки и принимают постановление на этот счет. Которое не нравится М.Б.Кислюку. Он протестует: “В соответствии со ст. 49 Закона РФ “О краевом, областном Совете народных депутатов и краевой, областной администрации” к полномочиям главы администрации области отнесена организация взимания налогов и сборов, а также замена платежей, вносимых в бюджет, определенными видами продукции, материалами, выполнением работ или оказанием услуг”.И вообще, пишет Кислюк, “сессия не может быть признана правомочной, поскольку на ней присутствовало менее двух третей от списочного числа депутатов”. Кстати, вскоре этот прием “регулирования кворума” станет основным рычагом срыва сессий – “губернаторская фракция”, состоявшая на тот момент из лиц, находившихся в связке, политической или должностной, с Кислюком является на сессию только с разрешения верховного облначальника. И это вскоре лишило Собрание всех возможностей влиять на события в области, а с уходом Тулеева в правительство от представительного органа осталось одно название.Так простая, на первый взгляд, экономическая проблема о “простых векселях” стала проблемой большой политики. И это понятно: народные представители попробовали ограничить объемы казнокрадства…В 1996 году в историю вмешивается областной прокурор В.В.Симученков. В его протесте на распоряжение главы обладминистрации, которым были введены в оборот векселя, говорится: “Распоряжением… произведена замена предусмотренной законом денежной формы бюджетного финансирования и бюджетных доходов ценной бумагой-векселем и одновременно введено применение этих же векселей при расчетах за товары, работы, услуги, т.е. как средство платежа”. Это неправильно. Администрация может выпускать только облигационные займы, выпуск векселей – прерогатива Минфина, Федерального казначейства и Центробанка. Кислюк превысил свои полномочия, десять дней ему на принятие мер и ответ.Кислюк отвечает, и этот ответ – признание очевидного: “простой вексель” есть фактически налоговое освобождение, и он должен быть выведен из оборота; вместо него возможно применение иного расчетного документа, но документ такого рода будет иметь чисто целевое назначение. Кислюк пообещал “установить контроль за объемом обращаемых векселей” и “не принимать… дисконтирование номинала”.Практически вексель жил до ухода Кислюка с кузбасской сцены. “Временный”, он стал условием постоянного вымывания денег из карманов обывателя. И внес перекосы в реальную экономику: возникли две цены товара или услуг – одна за “живые деньги”, другая – зачетная. Нетрудно заметить, что вторая цена, как правило, в полтора-два раза выше нормально “денежной”: если, к примеру, железная дорога заламывает непомерный тариф, то и лесоруб, поставляющий ей шпалы, объявляет свою цифру. И энергетик. И угольщик. И вышло, что в итоге наша продукция стала неконкурентоспособной не только за рубежом, но даже в соседних областях.“Простой вексель” бывшими кузбасскими властителями был разрекламирован как лекарство. Но фактически достиг только одной цели – он, резюмирую, узаконил чиновника в качестве хозяина экономической судьбы какого угодно субъекта экономики, посредника, а не производителя двигателя рынка, а стол в присутственном месте стал символом и универсальным способом реальной экономической власти – чиновник в состоянии и вознести, и опустить.НАШ ДОМ -