Текст книги "Газета Завтра 870 (29 2010)"
Автор книги: "Завтра" Газета
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
– А дворец Дудаева?
– Здание Совмина? С той стороны мечети. От него после штурма одни обугленные стены остались. Недолго стояло. В 96-м году его взорвали.
Мы поинтересовались, где мужчина пережил военное время.
– В Грозном, где же ещё?
– Неужели здесь можно было жить?
– Тысячи людей пережили обе войны в Грозном.
– А русские в городе сейчас остались?
– Есть. Но мало. Большинство бежало ещё перед первой войной. Но кто-то остался.
Согласно официальным данным, население Грозного в 2009 году составило 231 тыс. человек. 99 % – чеченцы. 0,7% – русские (то есть около 2 тысяч человек). Во время учёта в этот список занесли и всех военнослужащих, находящихся в городе. Русских жителей Грозного мы тоже встретили.
«ЗДЕСЬ Я РОДИЛСЯ»
Сразу за Сунжей стоит небольшая белоснежная церковь. Храм Михаила Архангела. Основана она в 1892 году терскими казаками. Во время первой войны была практически разрушена, а её настоятель – отец Анатолий Чистоусов – похищен и убит. Восстановлена и полностью реконструирована совсем недавно.
Войти на территорию храма нам удалось только через железные ворота, которые отперла изнутри пожилая женщина. Тут же сидела охрана – несколько командированных омоновцев: местные русские до сих пор относятся к коренному населению с подозрением и ощущают себя во враждебной обстановке.
Внутри храма не было ни одной зажжённой свечи. Показатель того, что прихожане заходят сюда нечасто.
– Тем не менее, русские стремятся в храм, – рассказал нам молодой священник Григорий.– В вере находят и утешение, и поддержку. На Пасху, например, пришло около 200 человек.
Наведываются в церковь и мусульмане: поставить свечки, попросить помощь от заговора, просто посоветоваться с батюшкой…
Самый прилежный прихожанин храма – мужчина по имени Михаил. Его мы встретили у клироса. Очки с толстыми линзами, потрёпанная одежда, разорванные ботинки. Он долго не шёл на диалог… А потом рассказал, что обе войны пережил в Грозном, что когда работал экскаваторщиком, то копал братские могилы для русских солдат. Живёт только благодаря храму, а так «помер бы давно».
– Жилья у него нет, – добавила служительница. – Живёт в деревянной коробке, избушке без окон и без дверей.
– А как же зимой? – спросили мы.
– Тряпками занавешиваю, – ответил Михаил.
– А работаете где?
– Кто меня возьмёт? Убираю двор семье одной. Терпят ещё.
– А друзья есть?
Михаил промолчал.
– А жена?
– В Подмосковье, в доме для инвалидов.
– Что ж вы туда не уехали?
– Везде одно. А здесь я родился.
Когда мы уходили, то протянули Михаилу деньги.
– Возьмите.
Он спрятал руки в карманы.
– Не надо.
ОТПРАВНАЯ СТАНЦИЯ
Видимых следов войны в Грозном почти не осталось. Несколько стен со следами от пуль. Бетонные «стручки» на окраинах. Железнодорожный вокзал – некогда район боевых действий – недавно капитально отремонтировали. Он радует взор розовыми тонами фасадов, сверкает новенькими пластиковыми окнами. Однако рядом царапают глаз и «бастионы» тех далёких боёв – «рваные по пояс» дома. Поломанные плиты, кирпичная крошка, разверстые зевы подвалов. Внутри развалин до сих пор слышны топот, стуки и крики – там играют в войну дети.
Атмосфера здесь совсем не похожа на привычную городскую, с шумом и суетой. Тихо. Несколько милиционеров следят за порядком. В окошечке справочной скучает сотрудница РЖД. Вот раздаётся гудок и к платформе подходит 685-й поезд. Из вагонов высыпает десятка полтора пассажиров, но скоро исчезают. Снова тишина.
– Гости? – Улыбается нам работница справочной. – Видите, как красиво теперь. А ведь самый первый ремонт мы делали – железнодорожники. Во главе с начальником вокзала разгребали развалины, наводили порядок. Сходите, посмотрите наш новый зал ожидания, как теперь там красиво!
Идём туда. Зал такой же чистый и свежий, как и весь вокзал. Как весь отремонтированный город! «Добро пожаловать» – буквально зовут эти стены, эти новенькие кресла для пассажиров. Но пусто. Никого нет. Когда же наполнится он, такой гостеприимный?
НЕГРОЗНЫЙ ГРОЗНЫЙ
Особенность Грозного – малолюдность его улиц. Утром ли, вечером, в центре или на окраине – народу почти не видно. А ещё чувствуется какая-то глубокая усталость. Не так много улыбчивых лиц. Почти не слышно смеха.
Впрочем, особой обречённости или подавленности мы не заметили. Люди были спокойны и расслаблены. Учтивы и внимательны друг к другу. Мы ни разу не стали свидетелями выяснения отношений. Ни разу не увидели пьяного. В автобусах молодёжь уступает место пожилым людям. Незнакомцы здороваются на улицах. За день мы обошли весь Грозный, заглянули в самые разные его уголки, но не поймали на себе ни одного косого взгляда, не испытали ни малейшего намёка на недоброжелательность. Напротив, некоторые интересовались, откуда мы, спрашивали, нужна ли помощь, желали удачи. Несколько раз, правда, проскользнули шуточки про плен.
Не хочется преуменьшать потенциальной опасности этого города, но, кажется, простым случаем нашу везучесть объяснить нельзя.
Вечером нас встречал Анзор.
– Хорошо погуляли? Молодцы. Я подумал, что съездить в Чечню и не увидеть горы – значит, не увидеть настоящей Чечни! У меня предложение. В Итум-Кале живёт мой старший брат. Он встретит… Поедете?
УЩЕЛЬЕ КРЕСТОВ И БАШЕН
В горы мы решили ехать. Отыскали утром на автостанции потрёпанные «Жигули» с картонкой «Итум-Кале». Договорившись с шофёром о цене, отправились в путь. Ехать предстояло в самый отдалённый район республики – на границу с Грузией.
Дорога до Итум-Кале проходит через Аргунское ущелье. Тянется оно от Чеченской равнины до грузинской Хевсуретии и Чёрных гор почти 120 км.
Именно здесь проходил когда-то путь из Европы в Азию, из России в Закавказье и на Ближний Восток. Знаменито ущелье и своими каменными башнями. До сих пор на склонах вдоль дороги, и не только, можно увидеть сотни этих величественных построек – жилых и военных крепостей, наземных склепов, обрядовых сооружений.
Правда, на слуху оно ныне по иной причине.
Обе чеченские войны ущелье гремело как место коварных «мышеловок» и жесточайших сражений. Шатой, Ярыш-Марды, Улус-Керт…
Едва въехав в теснину, мы увидели один из «осколков» тех событий – огромный деревянный крест, от вида которого обдало холодом.
– Что здесь было?
– Хаттаб колонну «федералов» разбомбил, – прокомментировал водитель по имени Ваха. – Такие кресты по всей Чечне можно встретить.
Последние 15 лет Ваха работал водителем рейсовых маршруток.
– А вон там я на мине подорвался, – усмехнулся он. – Один ехал. Всю кабину всмятку, а я живой! Аллах миловал.
Ещё пару лет назад проехать по Аргунскому ущелью постороннему человеку без спецпропуска было проблематично. В горах «кадыровцы» добивали боевиков. Окрестные сёла жили на военном положении. Сейчас времена изменились. Однако строгости на КПП это не убавило.
– Кто такие? Куда едете? – спросил милиционер, заглядывая к нам в салон.
– Путешественники. Горы хотим посмотреть.
– Документы! Выходи. Девушка пусть сидит. Один иди.
Вопросы с выяснением личности и причин визита в Итум-Калинский район заняли минут пятнадцать. Один из милиционеров в это время изучал паспорт и записывал данные. Другой что-то долго объяснял начальнику по телефону. Третий пел на ломаном русском «Катюшу» и поигрывал автоматом.
– Давно тут не было желающих горы посмотреть…– озадаченно сказал командир пункта, возвращая документы.
ПРОШЛОЕ И БУДУЩЕЕ
Районный центр Итум-Кале оказался маленькой деревушкой, расположенной на самом дне Аргунского ущелья. Когда-то здесь процветало табаководство, склоны были усыпаны стадами мелкого рогатого скота. Последние 20 лет посёлок напоминает российскую глубинку: работы нет, дворы живут натуральным хозяйством, молодёжь уезжает.
Первая чеченская война не докатилась до этих мест. Вторая же прошлась тяжёлой машиной. То тут, то там можно увидеть словно разобранные по кирпичикам бывшие жилые постройки. Сразу за селом располагается комендатура, где проходят службу командированные из разных регионов военные.
Встретил нас брат Анзора Аслан.
– Здравствуйте, гости! – На лице у него была широкая улыбка, а в руках – автомат «Калашникова». – Садитесь в машину. Сейчас заедем в магазин, а потом ко мне. Я живу в соседнем селении.
Аслан оказался работником милиции.
– Путешествия – это мне знакомо. Рюкзак, оружие, разгрузка, спальник и на несколько дней в горы, – усмехнулся он.
– И часто в такие рейды? – поинтересовались мы.
– Не особенно. Но регулярно.
– А какое вообще отношение у местных к ваххабитам?
– Как к заблудшим. Ваххабизмом легко заразиться, но это тупиковый путь. Не случайно старики говорят внукам: если кто-то пойдёт по этой дороге – он больше не член семьи. Кстати, в нашем районе за последние десять лет к ваххабитам не перешёл ни один местный житель.
Попетляв по горным серпантинам, мы прибыли в родовой аул Аслана – селение из нескольких мазанок из неотёсанного камня, обнесённых низкими заборами.
– Раньше здесь около пятнадцати семей жило, – рассказал Аслан. – А теперь только три. Уехали люди от войны.
Про войну здесь старались не вспоминать. Словно табу.
Семья Аслана: мать, жена, тётушки и приехавшие из Грозного сёстры, – приняли нас радушно. Было ощущение, что приехали к родственникам в обычную российскую деревню. Женщины занимаются хозяйством. Дочка бегает во дворе. Огород, курятник, сарай-хранилище для кукурузы (в войну это было бомбоубежище). В доме печь, горелка с баллоном, типовая мебель, умывальник. Интернет открыт на «Одноклассниках». По телевизору транслируются новости... Но дело даже не во внешних атрибутах, а в общей атмосфере – своего, привычного, знакомого. Одна страна, и люди одни – здесь это чувствовалось особенно ясно.
В долине реки Аргун мы встретили тётю Аслана – бабушку Социту, работницу настоящей водяной мельницы! Целый день Социта шелушит початки, жарит на огромном подносе семена. Бурный поток воды поступает в желоба, те крутят маховик, который растирает жареные кукурузные зёрна в пыль. Готовую муку Социта сортирует в мешки: это для Асет, это для Хавы. Заказ от жителей окрестных сёл большой, поэтому мельница работает и днём, и ночью.
Ближе к вечеру Аслан решил устроить пикничок. Взял пива, вяленой рыбы и привёл свою «Ладу» на отвесный склон. Внизу, как на ладони, виднелись аулы (каждый о нескольких дворах). На горизонте – величественный Башлам (Казбек).
– Хорошо у вас, Аслан, спокойно...
– Раньше к нам гости часто наведывались, не боялись. А теперь… Вы первые за много лет.
– Чеченцы очень часто повторяют «раньше». А что же будущее, Аслан?
– Жизнь возрождается. На следующий год сюда из Грозного асфальтированную дорогу построят. Газ проведут. В этих горах планируют горнолыжный курорт построить, чеченскую «Швейцарию». Надо же как-то народ привлекать! Восстанавливается республика.
– А насчёт войны что ты думаешь?
– Я не знаю ни одного чеченца, который хотел бы, чтобы такое повторилось.
…Утром мы отправились на попутке обратно. В салоне автомобиля играли арабские напевы.
Мы вновь проехали и торжественные, и печальные места. Пребывание в Чечне вызывало уже не тревогу, а какие-то новые, непонятные чувства.
11
http://top.mail.ru/jump?from=74573
[Закрыть]
Анна Серафимова ЖИЛИ-БЫЛИ
Изнуряющая жара в Москве – явление погодное. Но нестерпимость этого жара – отчасти рукотворение. Во время этой жары побывала в Минске. Тоже большой город. Но жара переносится там легче. Потому что город, банально выражаясь, утопает в зелени: парки, скверы, газоны, деревья вдоль дорог и улиц...
В Москве же заасфальтирован и затыкан домами каждый кусочек земли, еще недавно бывший сквером, газоном… А как быстро происходит нагревание (остывание) камня, бетона, асфальта и земли, травы, дерева, знакомо еще по курсу физики. Если не изучали или забыли, можно путем следственного эксперимента подойти и потрогать. Для сохранения и усиления жара в банях печки набивают камнями.
Дома в городе – это огромные печи. Автомобили – мобильные буржуйки. Нагревшись за день, они пышут жаром и даже к утру едва ли остывают. Не успевает остыть и воздух. А днём вбирают в себя новое тепло, чтобы затем вновь с нами им щедро поделиться. Городские эффективные застройщики этого не понимают? Но виды с вертолётов их поместий в Подмосковье, которые нам демонстрировали, чтобы мы порадовались, что кое-кто уже стал жить и лучше, и веселей, свидетельствуют: нет, понимают. И их дома тоже утопают в зелени, лужайки радуют глаз изумрудом травы. Ни один из тех, кто превратил Москву в асфальтово-бетонный саркофаг, не выложил свои поместья этими же материалами: асфальтом и бетоном.
Жители одного из московских домов-новостроек возражают против строительства по их двору городской трассы. Конечно, кому понравятся тысячи машин с их выхлопными трубами и ревущими моторами под окнами? Только посочувствуешь обреченным на такое соседство.
Но оказалось: трасса, как совершено необходимая городу, была спроектирована ещё до постройки дома, в 2004 году. И после этого практически на месте её пролегания выросли новостройки! Это при одном и том же городском голове и при одном строительном монополисте! Никто из них не сменился за этот срок! То есть планируют дорогу и тут же это место застраивают многоэтажными домами!
Вот как о чуде, укрощении природы человеком, то и дело докладывают нам: над Москвой разогнали облака, грозившие своими осадками омрачить праздник под открытым небом. Много по этому поводу вопросов и возражений: полезно – вредно, дорого – не очень… Не об этом сейчас речь. Если научились разгонять, то чего же не научатся нагонять? Сейчас сюда бы пригнали те облака, что когда-то угнали! И чтобы – дождь! А то как угнать, так пожалуйста, а как пригнать… Ведь и с капиталами то же самое. Как угонять в другие места, чтобы они там в осадки выпали, так власти споры, сноровисты, поднаторевши – вмиг организуют. И подсказывать не надо: сами со счетами. А как сюда пригнать, не то, что чужие, а хотя бы свои, что до этого угнали, так не дождешься.
Аномальную жару синоптики трактуют как антициклон и ветер из Сахары, а иные батюшки трактуют как наказание за грехи. То жаром преисподним нас, грешных, палит, то морозом холодит. Одним словом – жжёт! Но самые отпетые грешники, которые, ну, все заповеди попрали: не убий, не укради, не лжесвидетельствуй, не прелюбодействуй, – они имеют возможность использовать сто способов от наказания увернуться. Что и делают: автомобили у них с кондиционерами, дома – тоже, в поместьях – и бассейны, и лужайки. А захотел – сел в самолет и улетел в любой подходящий климат: в жару прохлаждайся, в холод отогревайся. Да и неужели у ребенка из бедной семьи, парящегося в тесной хрущевке, больше грехов, чем у какой-нибудь Даши Жуковой и ее кавалера?
Причем, не менее грешны, оказывается, и жители Западной Европы, которые, как нам говорят, весьма богобоязненны и в богоборчестве замечены не были, костелы и кирхи у себя, как у нас Каганович, не сносили. Однако они страдают от той же самой жары, от того же самого солнца. Поистине и климат переживает глобализацию. Но под его каток опять-таки попадают бедные! И рукотворные, и природные катаклизмы насылаются на ту часть населения, у которой и возможностей грешить практически нет: ни физических, ни финансовых! Глобализация носит не совсем уж глобальный характер.
Батюшки высыпали на поля, служат молебны. Но Всевышний глух! У тружеников, встававших до рассвета, сеявших, пахавших, урожай сгорел на корню. Какими бы выдающимися фермерами они ни были, как рачительно ни веди сельское хозяйство, а вот палит – и все твои трудолюбия и умения погорели огнем!
Да как же так? Уж и советской власти нет, которая была залогом низкого урожая и виновницей плохих удоев. Самая оголтелая на дворе, на полях, в цехах и на фермах, демократия, а урожая вовсе никакого нет. Хоть сто раз полю и саранче втолковывай, что ты – член «Единой России», а не компартии, – не хотят уважать демократию и реализовывать партийные планы удвоения урожая и надоев! Так, может, по полям не только батюшкам с кадилами поездить, но и правящим партийцам с партийной атрибутикой? Прочитать сельскохозяйственным угодьям лекции о необходимости поддержки демократических реформ и штанов у фермеров? Внушить саранче, что она должна во имя процветания плюрализма поумерить аппетиты, как это уже сделали россияне. «Значительно меньше физиологической нормы потребляют россияне жизненно важных продуктов питания. По данным Министерства промышленности и торговли РФ, рыбы на наших столах сегодня лишь 56% от необходимого, а мяса, молочных продуктов и яиц – 68, 61 и 88% соответственно», – гласит официальная сводка. Вот где сознательность масс! А не будет урожая, не будем есть вовсе! Только бы реформы не буксовали! Только бы «Единая Россия» хорошо жила!
11
http://top.mail.ru/jump?from=74573
[Закрыть]
Михаил Дубовицкий ТЮРЬМА ДЛЯ ПРАВЕДНИКА?
Для того, чтобы справедливость и законность были восстановлены, нужно совсем немного. Нужно только, чтобы работники прокуратуры, суда, представители федеральных структур, курирующие Тульскую область, добросовестно отнеслись к своим обязанностям.
УДЕЛ ПРАВДОИСКАТЕЛЯ
Общественного деятеля и журналиста Владимира Тимакова друзья ждали в Москве в начале июня. Но он все не приезжал, и мобильный телефон не отвечал. Вдруг прошел слух – Тимакова сажают в тюрьму. Вроде, ему позвонили из какой-то газеты, и он что-то не так сказал. Сажают в тюрьму за критику? Чушь, бред, не может быть! Однако слухи, как выяснилось, имели под собой почву. «Он не приедет в Москву, ему запрещено покидать город», сообщили нам. За что?
Те, кто знают Тимакова близко, не перестают ему удивляться. Человек с золотой головой мыслителя, с талантом писателя и философа, получивший блестящее образование, посвятил себя политической и общественной работе.
Зачем? Кто знает его близко, может дать ответ: Тимаков воплощает в себе тот вековечный русский тип правдоискателя, для которого справедливость – как царь в голове. Как хлеб. Это импульс, который парализует инстинкт самосохранения. Умнейший человек, он всегда помогал другим и делал это абсолютно бескорыстно. Да такой степени, что сам частенько раздавал нуждающимся деньги из собственной зарплаты. Потом ночами сидел в полуподвальном помещении, в крошечной коморке на окраине города, где размещалась редакция издаваемой им газеты «Засечный рубеж».
Он тянул эту газету много лет на собственном горбу. Практически один. Адский труд, но благодаря ему мысль Тимакова облекалась в слово и становилась делом.
Тимаков понимал справедливость конкретно. Он не из тех, кто, отчаявшись, кричит – все в дерьме! Он боролся с той неправдой, которую видел у себя перед глазами, в своем городе. Он защищал людей, потому что считал, что их обирают. Защищал простых и бедных, для которых потерянная сотня рублей – это не купленные игрушки для детей и лекарства для больных родителей. Защищал от людей, считавших, что им все позволено. Что слабые должны служить пищей сильным. Что народ – это быдло, которое нужно доить, доить и еще раз доить.
ПОД ПРИЦЕЛОМ
Оборонные предприятия Тулы принадлежат государству. Нефти в Туле нет. И золотой московской недвижимости тоже нет. Но зато есть люди, которые тоже хотели заполучить свой Клондайк. Повертевшись туда-сюда, они его нашли… в сфере ЖКХ.
Оказывается, есть такой простой алгоритм. Создается компания-монополист, потом приватизируется – и получается не хуже газовой скважины. Качай – не хочу. Плати, народ, денежки, сколько тебе скажем. И выноси мешки.
Тимаков не давал выносить мешки. В лихие девяностые, когда в моде были стволы и разборки, он чудом уцелел. Наступили мутные нулевые, когда вместо стволов в ход пошли бумаги и бланки с печатями. Тимаков попал под прицел и на этот раз ему не удалось избежать удара.
Однажды в его доме зазвонил телефон. Человек, представившийся журналистом, попросил дать оценку работе тульского губернатора Вячеслава Дудки. Тимаков дал обстоятельный ответ, разбирая плюсы и минусы в деятельности администрации региона. Ответ корректный, в рамках приличий и допустимой политической критики. Однако на бумаге появился «вольный перевод»: "Управленец Дудка – на «четверку», а коррупционер – на «пятерку». Вы будете смеяться, когда узнаете, что слова эти говорит не Тимаков… а задававший ему вопросы корреспондент. Кто не верит – посмотрите на аудиозапись, опубликованную на сайте информагентства «Тульские новости» http://newstula.ru/news/view/13426
Но губернатор Дудка подал в суд и потребовал взыскать 10 (десять!) миллионов рублей. И не с издания, растиражировавшего «вольный перевод», а с самого Тимакова. История судебного процесса достойна стать продолжением одноименного романа Кафки. Представители газеты «МК в Туле» трижды меняли показания – сначала интервью вроде бы брала одна журналистка, потом – другая, потом вообще неизвестно кто. Аудиозапись, на которую ссылался Тимаков, по указанию руководства газеты была будто бы уничтожена. А имеющийся текст объявлен записью… другой беседы. Правда, почти дословно повторяющей ту самую, на десять миллионов.
Итог – Тимаков должен заплатить губернатору миллион (!) рублей за моральный ущерб.
Таких денег у Тимакова нет. Жители города начали собирать ему деньги, чтобы помочь расплатиться с губернатором. Но преследования продолжаются: с третьей попытки против него возбуждают уголовное дело по статье, предусматривающей наказание до трех лет лишения свободы. Недавно дело передали в суд. Гонители Тимакова потирают руки. Они очень надеются, что его возьмут под стражу.
МЕСТЬ СИСТЕМЫ
Когда пять лет назад Вячеслава Дудку поставили рулить Тульской областью, народ радовался. Инженер, оружейник, офицер! Думали, вот – пришла сильная рука, вот кому удастся разорвать тот порочный круг, из-за которого тульский край, гордость России, обречен на тоскливое прозябание. Однако пять лет прошло, а существенных, ощутимых всеми жителями области изменений к лучшему не наблюдается.
Быть может, если бы наш герой и губернатор посидели пару-тройку часов за тульским самоваром и обсудили – как оно, житье-бытье, то глядишь, и расстались бы друзьями.
Но не случилось. Интересно, доволен ли Дудка теперь, когда с Тимакова взыскивают миллион? Когда приставы приходят к человеку домой, описывают детские вещи, книги Достоевского, иконы – софринские, по цене 300 руб. за штуку? Когда на всё это смотрят напуганные дети (Тимаков – отец троих детей)? Или всё еще мало?
Когда узнаешь обо всём этом, трудно сохранять самообладание. Но не будем валить всё на Дудку. Да и сам Тимаков, если разобраться, Дудке не враг. А то, что он упрекает губернатора, – смотрите, уважаемый, что на ваших глазах творится, – еще не повод для того, чтобы выносить у человека из дома иконы и книги. И тем более – сажать его в тюрьму.
Источник бед Тимакова – не Дудка, а система, для которой и сам губернатор, может быть, является инородным телом. Эта система – социальное поле, которое живет по мутным понятиям стяжательства и хамства. Для этой системы творцы тульского «ЖКХ-Клондайка» – просто ловкие ребята, умеющие жить. А Тимаков – «белая ворона», опасный чудик, который не имеет права на существование.
А ЕСТЬ ЛИ ПУТЬ?
Тот на Руси прав, у кого больше прав. Старая русская пословица – как диагноз. И многим кажется, что здесь ничего уже нельзя изменить. Что в русской истории есть только три пути решения этой проблемы. Первый вариант – когда царь уезжает в Александрову слободу, созывает опричников и рубит головы зарвавшимся боярам. Кровь течет рекой, в том числе – и кровь невинных. Второй вариант – это Болотников, Разин, Пугачев, русский бунт, бессмысленный и беспощадный. После него – крепостное рабство и век неволи. Вариант третий – пломбированный вагон с Запада, откуда приезжают лихие люди, срубающие головы и царю, и боярам, и бунташному люду, разрушающие все до основанья, а затем… Затем Лжедмитрий, смута, семибоярщина, долгая борьба за национальное освобождение, когда на карту поставлена независимость страны.
Что же получается – замкнутый круг? А вот Владимир Тимаков из тех людей, кто верит – возможен иной путь. Без крови, слез и ежовых рукавиц. Ведь были же у нас и вечевые сходы, и земские соборы, были правдоискатели и бессребреники, убеждавшие отказаться от кривды и добивавшиеся правды. А сейчас – разве конституция, законы, свобода слова, гражданская инициатива существуют только для декорации? Или, может быть, это те самые рычаги, с помощью которых можно снять накипь воровства и коррупции законным и, главное, бескровным путем?
Многие считают сегодня, что все эти гражданские инициативы могут приехать в Россию только из этого самого «пломбированного вагона». Считают, независимо от отношения к данным субстанциям и самому этому пресловутому вагону, что правозащитники могут работать только на иностранные гранты, а борьбой с коррупцией пусть занимаются уважаемые международные организации (которые вместе с коррупцией готовы стереть в порошок и саму Россию-матушку).
А как же иначе? На словах мы все любим Россию, но покажите мне пальцем на людей, которые готовы свернуть себе шею во имя какой-то абстрактной справедливости? А вот мы можем показать на такого человека, на его пример. Подобно ученым, прививавшим себе чумные бациллы, чтобы найти вакцину, Тимаков поставил над собой эксперимент.
Он захотел показать на противоядие от болезни, от которой Россия начинает медленно гнить и опускаться на дно. Не жди Ивана Грозного, не надейся на «пломбированный вагон», а сам поднимайся во весь рост, иди на вече и называй вещи своими именами. Вече, собор – издревле присущая нам форма самоорганизации русской политической реальности. Стало быть, есть шанс.
Чем закончится эксперимент Владимира Тимакова? Добьется ли праведник правды, пробьет ли своими словами, криком своим ту стену неверия, бессилия и страха – да, страха – потому что после того, что уже произошло с Тимаковым, это липкое чувство входит в души людей, еще вчера не боявшихся возвысить свой голос.
КАК ДОБИТЬСЯ ПРАВДЫ?
Окажется ли наш правдоискатель в кандалах, в оковах, на цепи – чтобы молчал, и другим было неповадно?
От ответа на этот вопрос зависит не только судьба Владимира Тимакова, его жены, троих детей, друзей, простых людей, которые пятнадцать лет, вопреки всему, упрямо голосуют за него, знают его в лицо, приходят к нему за помощью и поддержкой. От этого зависит судьба всех и каждого, ибо Россия – не абстракция на географической карте и тот мир, в котором мы живем – наша жизнь.
Вот наши вожди, сидящие в кремлевских палатах, ломают голову над тем, как вылечить страну от коррупционного ступора. Принять новые законы, разработать программы, создать новые ведомства. Проекты – один другого лучше, но ведь понятно, что не будет все это работать, пока не выйдут на простор пассионарии. Люди, готовые пожертвовать собой, чтобы вылечить страну. Такие, которые уже много натерпелись в жизни от держиморд и хапуг, но не собираются сдаваться и готовы идти до конца.
Вот бы сломались системные барьеры, вот бы произошла встреча наших верховных правителей и таких, как Тимаков, людей! Эх, если бы… Наивно? Да, наивно. Мечта? Да, мечта, но для России это, кажется, единственный выход, и других нет.
На этом остановим полет нашей фантазии и вернемся к суровой тульской действительности. Пока мы растекаемся мыслью по древу, топоры уже наточены, а зеваки стекаются к лобному месту. Уже завтра кланы тульских «бояр» могут получить голову Тимакова. Пока в переносном смысле – его лишат возможности говорить то, что он обычно говорит, объявят «преступником» и «лжецом».
Сегодня – в переносном. А завтра – может быть, и в прямом. Уж слишком многим из влиятельных (по городским и областным меркам) людей он успел насолить за прошедшие семнадцать лет. И если за одно слово, которого он, обладающий огромным опытом политической работы и, кстати говоря, судебных тяжб, даже не произносил, его отправят на зону… Кто сможет поручиться за его здоровье и даже жизнь? Мотивов расправиться с ним – сколько угодно. Те, кто все эти годы сжимал кулаки от злости, считая недополученные по вине Тимакова барыши, сегодня могут пойти на все. Если только окончательно почувствуют себя безнаказанными.
Что делать? Для того, чтобы справедливость и законность была восстановлена, нужно совсем немного. Нужно только, чтобы работники прокуратуры, суда, представители федеральных структур, курирующие Тульскую область, добросовестно отнеслись к своим обязанностям.
Коли так, то не стоит ли вмешаться? Не пора ли вернуть на базу бригаду заплечных дел мастеров с остро наточенными топорами? Не пора ли повесить на лобном месте табличку с надписью «представление отменено»?
Не думайте, мы не намекаем на идеальную встречу правдоискателя и власти, о которой только что мечтали. Но ведь, в конце концов, всему есть предел. Найдется ли кто-то, кто подведет черту?
От редакции
Публикуя этот материал, редакция считает его интересным в контексте дискуссии о политических процессах, происходящих в нашей стране. Точную информацию о деле «Дудка против Тимакова», которое мы считаем знаковым событием в новейшей истории нашей судебной системы, мы хотели бы получить из первых рук. В ближайшее время мы надеемся взять интервью у Владимира Тимакова и Вячеслава Дудки.
