Текст книги "Газета Завтра 760"

Автор книги: "Завтра" Газета

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Евгений Ростиков НА СВЯЗИ МИНСК

Чем проблематичнее создание Союзного государства Беларуси и России, тем более неубедительной и примитивной становится его пропаганда. Оно и понятно – трудно пропагандировать то, чего нет. Особенно когда видишь, что князьки думают только о том, как сохранить личную власть, защитить интересы своего клана. Их вовсе не тревожит, что братские народы всё более отдаляются друг от друга. Тем не менее, деньги на пропаганду «того, чего нет» по-прежнему текут. И не каким-то затерянным ручейком, а широченной и шумной рекой.

Года три назад Счетная палата РФ, преодолевая политическую демагогию, намеревалась повторно обратиться в Генпрокуратуру для возбуждения уголовного дела по факту нецелевого использования средств бывшим руководством телерадиовещательной организации (ТРО) Союзного государства. Как объявил тогда аудитор Счетной палаты РФ Виктор Косоуров, прямой ущерб национальным бюджетам Беларуси и России от финансово-хозяйственной деятельности ТРО только «в 2004 году составил 21,2 млн. российских рублей».

Но, как видно, это лишь капля в море. Недавно стало известно, что по заказу ТРО в ближайший месяц начнутся съемки художественного фильма под рабочим названием «Крепость». Эта картина призвана стать первым большим кинопроектом России и Беларуси. На её создание из Союзного бюджета уйдет уже 225 млн. российских рублей, т.е. почти 9 млн. долларов.

В основу сценария фильма положены вроде бы реальные события – героическая оборона Брестской крепости. Символом этого мужества и верности присяге стали слова одного из её защитников: «Умираю, но не сдаюсь. Прощай, Родина. 20.VII.41 г.». К тому времени уже более трех недель, как пал Минск, и фашисты рвались к Москве.

Если верить заказчикам и создателям, то фильм, рассчитанный прежде всего на молодежь, должен не только показать героизм защитников Брестскойкрепости, но и «рассказать правду о роли СССР во Второй мировой войне».

Цель благородная. Но, ознакомившись со сценарием, понимаешь, что всё это – лишь слова, рассчитанные разве что на депутатов, которые должны были проголосовать за финансирование «исторического» суперколосса. Скроенный по шаблонам бесчисленных американских боевиков (не случайно к съемкам планируется привлечь голливудских актеров), сценарий вобрал в себя все постсоветские исторические и идеологические штампы. Есть в нем, конечно, история о зверствах энкэвэдэшников, которые изощреннее зверств фашистов. Не обошлось и без того, чтоб заклеймить некого «партократа», который, думая о спасении собственной шкуры, предлагает защитникам сдаться. Создателей «исторического» фильма отнюдь не волнует, что на самом деле организатор обороны Брестской крепости, полковой комиссар Фомин, даже тяжело раненный, представлял опасность для фашистов и был расстрелян у Холмских ворот.

В ряду этого «нового» взгляда на историю и «открытия» новых защитников Брестской крепости стоит и история о некоем чеченском кавалерийском взводе (никаких национальных подразделений в Красной Армии давно уже не было), который не только совершает ряд невиданно героических подвигов, но под аккомпанемент дечиг-пондаре лихо отплясывает в одном из казематов лезгинку. Как написал в «Белорусской военной газете» по поводу этих героев Владимир Кожевников, "сочинены эти небылицы (с чеченцами) для того, чтобы внушить славянам, тем, кто взвалил на свои плечи основное бремя войны, мысль: «Нечем вам, быдлу, гордиться – мы были круче!»

Есть в этом сценарии и славяне, три друга – русский, белорус и украинец. Два последних, правда, гибнут, по сути, защищая этого «москаля». Тоже «весьма современная» трактовка истории украино-белорусскими «эўрапейцамi».

Но вершиной этих сценарно-"исторических" изысков о защитниках Брестской крепости должно стать явление некой «черной фрау», в одиночку сражающейся с целым скопищем врагов. После этого действительно всерьез примешь слова председателя ТРО Союзного государства, генерального продюсера «Брестской крепости» Игоря Угольникова, что «в основе фильма лежит история про нескольких людей, которые поставлены перед выбором, как им поступить: пойти сдаться? Или застрелиться? Или вести в одиночку по ночам стрельбу из снайперского автомата?»

На днях появилось сообщение, что «эксперты» одной из солидных московских газет не сомневаются, что будь у Лукашенко постоянный доступ к российскому информационному пространству, он бы запросто мог «потягаться в рейтинге с Путиным и Медведевым». Не буду говорить, что это просто блеф и провокация, прежде всего против Батьки. Поезд его давно ушел. Забавно другое: развивая тему, газета сообщает, что «известный шоумен Игорь Угольников» намерен сделать из подначального ему ТРО «полноценный федеральный канал и покрыть всю Россию», видно, для пропаганды Батьки. «Мы хотим развиваться и на следующем Совете Министров Союзного государства представим проект развития канала, который хотим сделать федеральным. Для меня ТРО – это ОРТ», – заявил г-н Угольников.

Похоже, что окопавшиеся в Администрации белорусского президента новокомсомольцы под руководством «всемирно известного» пиарщика лорда Белла начинают новую многомиллионную игру. Насколько она серьезна, можно судить по мегапроекту «Брестской крепости».

А пока глава думского комитета по делам СНГ и связям с соотечественниками объявил, что бюджет Союзного государства Беларуси и России в 2009 году может быть увеличен в два раза…

Виталий Михайлов ВСЕ ОСТАНЕТСЯ ЛЮДЯМ Слово о Григории Романове

В 1988 году во Франции вышла в свет книга воспоминаний бывшего президента Валери Жискар д»Эстена «Власть и жизнь». Заподозрить автора в симпатии к коммунистам невозможно. Но и не считаться с его мнением было бы по меньшей мере легкомысленно, ибо этот баловень судьбы, аристократ с блестящей подготовкой, – один из крупнейших и признанных мировых политиков. Любопытно прочитать те места из книги Жискар д»Эстена, которые посвящены Романову. Бывший французский президент встретил Романова впервые на правительственном приеме в Москве и был поражен его «отличием от остальных какой-то непринужденностью, явной остротой ума. Он выделялся на общем сером фоне». А ведь речь шла о высоких советских руководителях. Именно тогда, в 1976 году, Брежнев всерьез думал о 43-летнем Романове как о своем преемнике и называл его «самым способным человеком». Мне довелось как раз в эти годы работать помощником Романова, видеть его ежедневно, что называется, вблизи.

В то время это был красивый, стройный, щеголеватый, всегда подтянутый человек, любивший строгие темные костюмы и белоснежные сорочки. Благородная седина серебрила его виски. Он никогда не курил. Никогда, кстати, даже в узком кругу не употреблял бранных слов и непечатных выражений. Была какая-то крестьянская хитрость в его живых, стального цвета глазах. Никому никогда не верил на слово. Перепроверял, и не раз, информацию, особенно о людях. Лишь одну «слабинку» подметил я у него в эти годы. Когда мы оставались в кабинете одни, он снимал пиджак и надевал штопаную-перештопаную кофту. Бережливость была у него в крови.

Григорий Васильевич Романов внес огромный вклад в развитие производительных сил всего Северо-Запада. Если говорить о нём как о политическом деятеле, то в своих действиях он исходил из незыблемости завоеваний Октября. И потому действовал с помощью социалистических рычагов, опираясь на общественную собственность, отрицая частную. Отдадим ему должное: он сделал за годы своей работы в Питере очень и очень много. Романов – самородок, который редко встречается в жизни.

Он из когорты победителей, тех, кто выстоял в войну, кто хлебнул лиха вместе с народом, его имя по праву должно стоять рядом с именами тех, кто поднимал из руин заводы и фабрики, кто развивал науку и образование народа. Войну он встретил в Ленинграде.

Сначала их, выпускников судостроительного техникума, отправили под Лугу рыть полевые укрепления. Потом, когда немцы подошли к Луге, студенты пешком отправились в Ленинград. Шли долгие недели вдоль железной дороги. Однажды, во время одной из поездок, уже будучи первым секретарем обкома, он остановил свой «ЗИЛ» неподалеку от станции Антропшино и грустно сказал: «Здесь мы выходили под бомбежкой из-под Луги, а теперь ничего не узнаю». А затем была страшная блокада. Его в тяжелейшем состоянии нашла каким-то чудом во Всеволожском госпитале Анна Степановна, первая и единственная любовь. Выходила, продавая последнее. Такой она осталась у меня в памяти: преданнейшая жена, настоящая боевая подруга, посвятившая жизнь мужу. В Питере на Лиговке, дом 100, начиналась их совместная жизнь. А потом армия. Он встретил войну рядовым на Ленинградском фронте, а закончил сержантом.

Ему, Романову, не понаслышке знавшему все тяготы военной поры, всю кровь, боль и грязь войны, видевшему тысячи смертей, как никому другому, были близки и дороги все блокадники, все, что пережили жители города.

Плоть от плоти народа, не случайно он так уверенно чувствовал себя именно среди народа, в рабочих коллективах, на стапелях, в цехах, на стройках.

Каждое утро на стол Романова ложились три сводки: положение в городе с хлебом, мясом, молоком. Он назубок знал сам и требовал того же от подчиненных: сколько Ленинград пьет, ест, сколько ему нужно тепла, электроэнергии, жилья. Кстати, при Романове очередь на получение жилья составляла всего пять лет.

Григорий Васильевич считал, и, помоему, справедливо, что Ленинград должен поставлять стране тракторы, корабли, станки, турбины, электрогенераторы, а страна Ленинграду – зерно, мясо, картофель. При Романове надои в Ленинградской области были практически самыми высокими в стране, да и урожаи зерновых, картофеля, овощей намного превышали результаты всех областей Северо-Запада страны.

Он мыслил всегда масштабно, по-государственному и ставил перспективные задачи перед активом области.

Романов и людей примечал таких же, как он сам, – сильных характером, волевых, c широким кругозором. Такая была романовская плеяда не только партийных вожаков, но и директоров заводов, объединений, генеральных конструкторов. Это и Л.Н. Зайков (тогда уже Герой Социалистического Труда, руководитель огромного «безымянного» объединения, сейчас оно называется «Ленинец»), это и А.П. Думачев, секретарь обкома партии, знавший экономику получше всех нынешних экономистов. Это секретари горкомов и райкомов, такие, как В.Я. Ходырев, В.М. Никифоров, директор оптико-механического объединения М.П. Панфилов, генеральные конструкторы, дважды Герои Социалистического Труда, академики Н.Н. Исанин и С.Н. Ковалев, это знаменитый оптик М.М. Мирошников и сотни других.

Характерна история выдвижения Л.Н. Зайкова. Однажды утром Романову позвонил министр адиопромышленности П.С. Плешаков с одной просьбой: отдать ему Зайкова на должность первого заместителя министра. «Нашел топор под лавкой, – ответил ему Романов. Кстати, это было его любимое выражение. – Ладно, позвони мне завтра». Сам быстро вызвал машину и отправился на Московский проспект, где находилось объединение «Ленинец», которым тогда руководил Зайков. Кого-кого, но Зайкова трудно было удивить, застать врасплох внезапным визитом руководства. Несколько часов они ходили по подразделениям фирмы, слушали доклады начальников отделов. А кончилось все сверхнеожиданно для всех, прежде всего для Зайкова. Как давным-давно решенное дело Г.В. Романов сказал: «Даю неделю на сборы. Через неделю будешь командовать городом, выдвигаем тебя председателем Ленгорисполкома. Мне такой градоначальник – волевой, думающий и много знающий – очень нужен». Вечером того же дня Григорий Васильевич сам позвонил Плешакову: «Петр Степанович, ты опоздал немного с просьбой. Льва Николаевича уже выдвинули председателем Ленгорисполкома. Ты уж в другом месте поищи себе зама».

Когда Романов ехал по городу, то внимательно рассматривал все вокруг. Подмечал любые мелочи. И требовал того же от других руководителей. Однажды мы притормозили на набережной, откуда открывался красивый вид на «Аврору» и гостиницу «Ленинград». «Видишь, как получилось складно. Пришлось срезать несколько этажей у гостиницы. Нельзя было вылезать за силуэт Военно-медицинской академии». Романов очень бережно относился к историческому наследию, был педантичен в подходах к реконструкции города, никогда не гнался за глобальными проектами.

Талант Романова состоял в том, что он обладал обостренным чувством нового, передового. Он вникал во все – в дела научные и хозяйственные, много времени посвящал оборонке, которая тогда требовала к себе особого внимания и была его коньком.

За те годы, что я трудился рядом с Григорием Васильевичем, мы не по одному разу объехали всю область. Он говорил: «В городе у меня есть кому присмотреть за порядком, а вот в области и кадры пожиже, и труба пониже». Из первых секретарей горкомов в области особо выделял двух: Николая Федоровича Федорова из Тосно и Валентина Михайловича Гребнева из Луги. Любил посидеть с этими незаурядными людьми, обсуждая с ними события сегодняшние, да и в завтра заглянуть. Отдыхал с ними душой. Вообще мог подолгу советоваться с людьми, обсуждая проблему и так, и этак. Но когда решение было принято, энергии и воли Романова можно было только позавидовать.

Мы часто ездили в Сосновый Бор, на Ленинградскую атомную станцию. Романов очень тревожился за состояние экологии области. И, как оказалось, не зря. Хотя, думаю, у такого хозяина вряд ли могли заезжие ученые ставить эксперимент на действующей ЛАЭС, как это произошло в Чернобыле. А как нажимали на Романова высокие московские руководители, уговаривая его построить еще одну, теперь уже теплоцентраль на атомной энергии. Не отступил, не согласился.

Когда-то давно вместе с Андроповым, тогда еще председателем КГБ, Романов ездил на Карельский перешеек выбирать место для санатория «Белые ночи». «Дюны здесь особые, как в Прибалтике», – говорил он. «Поддерживаю твое предложение, Григорий Васильевич, двумя руками, – отвечал Андропов, – станем ездить сюда отдыхать, это будет как дублер прибалтийским здравницам». И оказался прав.

Григорий Васильевич был очень любознательным. Часто в поездках с нами бывал Р.Э. Прауст – один из талантливых руководителей села. И начались разговоры. «Ты, Рудольф, знаешь, что такое польдерное земледелие?» – словно учитель ученика спрашивал Романов. «Знаю, – отвечал Прауст, – у голландцев все земли под польдером». «А у нас можно развить польдер и где?». «Да в Ломоносовском районе сколько угодно таких земель». Потом разговор плавно переключался на сиюминутные заботы. Сколько таких поездок было – не счесть.

Что же оставили после себя Романов, а потом и Зайков, сменивший его на посту первого секретаря обкома, людям?

Это прежде всего огромный город, сохранивший всю свою архитектурную, историческую и культурную ценность. Если что и перестраивали, то бережно. Мощную индустрию, построенную на интенсификации производства, крупные комплексы на селе по производству продукции животноводства, птицефабрики, которые успешно работают до сих пор, как ни старались новые хозяева жизни разрушить их. Наконец разветвленную систему профтехобразования. Романов стремился быстро построить для Петербурга защиту от наводнений. Их сооружение стояло под жестким контролем обкома партии, а значит, Григория Васильевича. Здесь трудились лучшие кадры, которые возглавлял знаменитый гидростроитель Ю.К. Севенард. К сожалению, планам этим не дано было осуществиться. В начале перестройки строительство приостановилось. И только сравнительно недавно оно вновь продолжено, на что потребовались огромные затраты.

Вспоминается и такой случай. В обкоме КПСС готовились к очередному юбилею Брежнева. В приемную Романова принесли бесчисленное количество макетов тракторов, танков, судов и многое другое. Что же выбрал он? Новейшее достижение научно-технического прогресса – голографию, только что открытое тогда оптическое явление, воплощенное в действующий макет. Хотя и знал, что Брежнев и его окружение любят, так сказать, «прикладные» подарки, какие-нибудь новейшие телевизоры, радиоприемники, на худой конец – картины питерских художников.

Волею судеб Романов вошел в руководство страны поздно, на излете своей карьеры. Тогда, в 1985 году, только начиналась перестройка, и таких, как он, в ЦК и Совмине было абсолютное большинство. А нам хотелось, чтобы на смену старым кадрам пришли новые, молодые и энергичные люди. Но, увы, они оказались приспособленцами и пустозвонами. Вот уж воистину – большое видится на расстоянии.

Могу с уверенностью сказать, что Романов не построил для себя ни дворцов, ни дач. Жил в Питере в двухкомнатной квартире. Даже казенную дачу имел не на Карельском перешейке, не в Курортном районе, а в Осиновой Роще, потому что неподалеку был аэродром «Левашово».

Сколько же клеветы, недоброжелательности вылили на Романова все кому не лень после его ухода на пенсию!

Тут и некая увядшая эстрадная певичка начала откровенничать об особых отношениях. Здесь и известный баритон никак не может взять в толк, что это не Романов, а суд определил его в свое время на стройки химии.

Дебош-то пьяный был, и никуда от этого не деться. Не прилипла к Романову и выдуманная история про свадьбу дочери то ли в Таврическом дворце, то ли в Эрмитаже. А уж как старались.

Как все-таки коротка человеческая жизнь. Того же Григория Васильевича сколько раз судьба хранила, надежно защищала. Он ведь и из действующей армии был демобилизован лишь в июле 1945 года, буквально снят с эшелона, мчавшегося на Восток, на новую войну с японцами. По приказу Сталина всех специалистов немедленно возвращали к месту призыва – восстанавливать разрушенные города и села, заводы и фабрики. Так он вновь оказался в Ленинграде, на Ждановском судостроительном заводе. А мог ведь оказаться в Маньчжурии. Уцелел в блокаду, в военное лихолетье, а там, в Китае – кто знает. Судьба. Потом начал работать в КБ, учился заочно в Корабелке. Мог стать знаменитым конструктором кораблей, была у него жилка такая. Но вдруг вызывают в Смольный и направляют парторгом ЦК на завод имени Жданова. Времена были суровые, разговор короткий – ты фронтовик, это приказ партии. Словом, снова судьба, снова случай. Из таких случаев и состоит наша жизнь.

Хочу особо отметить такой факт. Президент России В.В. Путин лично интересовался здоровьем Григория Васильевича и его скромной пенсией, что была такой же, как у всего народа. Несколько лет назад глава государства по просьбе В.И. Матвиенко принял пенсионера Романова. Им было что вспомнить, что рассказать друг другу.

Надеюсь, что никогда не забудут потомки Григория Васильевича Романова: его могучую, словно из камня высеченную фигуру, чеканный профиль, его преданность нашему городу, стране, народу. Он был из когорты победителей. И этим, на мой взгляд, все сказано.

Приносим искреннюю благодарность редакции газеты «Россия» за предоставленный материал.

Андрей Фефелов РАССТРЕЛ РОМАНОВА

Смерть Григория Романова, человека, которого на днях в СМИ справедливо назвали «одним из самых влиятельных политиков конца XX века», вновь подняла несколько фундаментальных для жизни страны вопросов.

Первый вопрос – это вопрос возможной исторической альтернативы тому пути, по которому пошла современная Россия. Что могло произойти в случае избрания генеральным секретарем ЦК КПСС не ставропольца Михаила Горбачёва, а ленинградца Григория Романова?

Да, у истории нет сослагательного наклонения. Но мысль человеческая имеет любые наклонения и способна повернуть время вспять. Даже поверхностное сравнение Григория Романова и Михаила Горбачёва позволяет сделать вывод, что это два совершенно разных политических и психологических типа. Говор, интонации, стиль мЫшления, желание «блистать в обществе», непременная Раиса Максимовна со своими бесконечными туалетами – всё это выдавало в Горбачеве явного, неисправимого южного провинциала. Если прибавить сюда вполне холуйский опыт встреч высоких гостей в санаториях Ставропольского края, то становится понятным очень многое в поведении «последнего генсека».

Романов был слеплен совершенно из другого теста. Руководство «колыбелью Революции» – это не только другой масштаб, но и другой качественный уровень деятельности. Это высший уровень науки, оборонной промышленности, культуры, весь грандиозный слой представлений и символов, связанных с нашей «северной столицей», начиная с имперской стати города Петра, а завершая героической блокадой и партийными баталиями сталинской эпохи с громким эхом «Ленинградского дела»…

Избрание Романова давало нашей стране шанс на реальную модернизацию . куда более грандиозную, чем нынешняя китайская.

И эта возможность снова заставляет нас возвращаться мыслью в роковой 1984 год. Тогда за спиной смертельно больного Черненко развернулась интрига, навсегда отодвинувшая от первых ролей в партии жёсткого ленинградского лидера Григория Романова.

Теперь многие говорят вполне определенно, что генератором интеллигентской «фронды» в Питере и слухов о недостойном поведении Романова был всемогущий КГБ во главе с Андроповым. Самый «модный» и запомнившийся советским гражданам слух о том, что Романов устроил свадьбу своего сына в Зимнем дворце и в процессе веселых гуляний якобы был разбит какой-то драгоценный императорский сервиз.

Фантастичность подобных измышлений сглаживалась тем, что Романов действительно вполне авторитарно правил городом на Неве, был в известном смысле хозяином города. И то, что в начале 80-х годов было сюжетом для клеветнических слухов, в начале 2000-х стало предметом бравады. Член правительства Герман Греф сыграл собственную свадьбу в Петергофе, для чего работа всемирно известного музейного комплекса была приостановлена. Били там музейные чашки или нет, уже никого не волновало – как говорится, снявши голову, по волосам не плачут, а хищения и пропажи из коллекций Эритажа стали такой же обыденностью «новой России», как уличная преступность или спящие на асфальте бомжи.

Кто бы тогда подумал, что через двадцать лет «привилегии» высших должностных лиц России будут измеряться не десятками литров казенного бензина, а состояниями в сотни миллионов долларов?

И последнее. Григория Романова относили к так называемому «Русскому ордену» внутри КПСС. В этом смысле его судьба похожа на судьбу Андрея Жданова, которого многие считали без пяти минут преемником Сталина. Как мы знаем, Жданов неожиданно ушел из жизни, а Романов был отодвинут и отправлен на пенсию. Налицо трагическое фиаско, причины которого следует изучать подробно и основательно.