Текст книги "Газета Завтра 199 (38 1997)"

Автор книги: "Завтра" Газета

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

ВЗРЫВ В КОНЦЕ ТУННЕЛЯ

Игорь Феофанов

Наверное, каждому жителю Москвы приходила в голову идея о том, что столичное метро помимо своих безусловно приятных свойств, таких как удобство передвижения по городу, дешевизна и демократичность, обладает одной очень неприятной чертой – уязвимостью для террористов. В самом деле, московский метрополитен является одним из наиболее вероятных мест для совершения террористического акта, направленного на убийство как можно большего числа людей, причинение серьезного вреда городской инфраструктуре, запугивание населения и шантаж власти. Этому есть свои объяснения.

Любая станция метро представляет собой место массового скопления людей. В час пик в прибывающих поездах, на перроне и на выходе со станции одновременно может находиться до пяти тысяч человек. По своей плотности масса пассажиров метро уступает разве что митингующей толпе; в результате огромное количество народа одновременно оказывается на достаточно ограниченной площади, что резко повышает эффективность даже слабого взрыва.

Станция метро или тоннель – замкнутые пространства. Помимо своего прямого воздействия – смерти десятков людей от осколков мины и ударной волны – теракт в метро нередко может вылиться в погребение пассажиров заживо под обрушившимися сводами станции или пожар развороченного взрывом поезда посередине тоннеля. Закрытое пространство всегда усиливает взрыв. Кроме того, пассажиры на станции стеснены опасными путями с высоковольтным электричеством по обеим сторонам перрона и узкими эскалаторными выходами; взрыв или даже слух о взрыве в час пик неминуемо вызовут панику и давку, в результате которой также погибнут люди. Важно и то, что в метро проникновение спасательных служб на место теракта и эвакуация людей гораздо более затруднены, чем на улице или в здании.

Станция метрополитена – сложное инженерное сооружение с большим количеством коммуникаций. В случае выведения из строя хотя бы одной из них, например, системы вентиляции, пассажирам угрожает опасность. Проникнуть же постороннему в технические помещения, ходы, коллекторы не составляет особого труда. Кстати, в тоннели можно легко попасть через городскую канализацию, а на открытых участках метро для этого достаточно перелезть через никем не охраняемый невысокий забор. Все это делает московский метрополитен еще более привлекательным для террористов.

В силу своего устройства метро уязвимо в следующем: даже небольшая авария на одной станции парализует работу других станций той же ветки. В результате – сбой в графике движения, давка ожидающих поезда людей. Это не замедлит сказаться и на работе наземного транспорта.

Особое влияние любой теракт оказывает на психологию граждан. Взрыв в метро с этой точки зрения опасен вдвойне. Дело в том, что избирательность жертв теракта в метро абсолютно случайна. Взрывы у дверей коммерческих фирм, взлет на воздух иномарок обычно не вызывают сильных эмоций у простых горожан, даже несмотря на то, что рядом с эпицентром этих взрывов зачастую оказываются случайные прохожие. Взрывы на стадионе, в кинотеатре, в универмаге вылились бы в гораздо больший всплеск народного гнева, но и в этом случае в мозгу у обывателя прочно будет сидеть мысль: “Я там не бываю. Мне это не угрожает”. Но в метро ездят все! Слепой случай, каковым для пассажиров является теракт, не различает ни имущественного ранга, ни национальности, ни интересов человека. И что особенно важно: степень возможности совершения теракта в метро (в отличие от улиц Москвы) вовсе не уменьшается по мере удаленности от центра города. Взрыв одинаково возможен как на “Охотном ряду”, так и на “Юго-западной”. Если террористы взрывают кинотеатры, в них, в конце концов, можно просто не совать нос. Если теракты происходят на одной улице, можно избегать ее и ходить по другой. С метрополитеном такое не выйдет: маршрут пассажира подземки зачастую просто не может быть скорректирован.

Таким образом, вывод о том, что метро является очень “подходящим” местом для совершения теракта, выглядит, на наш взгляд, вполне обоснованным. Но, может быть, мы напрасно волнуемся? Может быть, ситуация под контролем, “наша милиция нас бережет”?

Вспомним, как досматриваются поезда. Раз или два за весь путь от конечной до конечной станции в вагон войдет милиционер (обычно из полка милиции сопровождения электропоездов) или солдатик, пройдет быстрым шагом вдоль сидений, больше разглядывая молодых пассажирок, подойдет к последней двери, уставится во тьму тоннеля и на следующей станции выйдет вон. Что он ищет? Ничейную сумку с надписью “бомба”? Полости под сиденьями, например, проверяются только на конечных станциях, да и то не всегда. А ведь именно там находилась бомба, взорвавшаяся в вагоне метро 11 июня прошлого года в тоннеле у станции “Тульская”.

Оставленную сумку милиционер еще заметит. Но сколько раз каждый из нас видел в вагонах, на платформах, в вестибюлях обычные жестяные банки и бутылки из-под воды или пива. На них обращают внимание разве что уборщицы, хотя в них запросто может оказаться взрывное устройство. Вообще, отсутствие на станциях метро урн, вызванное, очевидно, желанием облегчить поиск возможной бомбы, приводит к тому, что на валяющийся тут и там мусор милиция смотрит сквозь пальцы.

Порядок действий работника милиции при обнаружении предмета, похожего на взрывное устройство, таков: обследование предмета металлоискателем, вынос предмета из вагона (вестибюля) и помещение его в металлическую “бочку”, которая стоит на каждой станции посередине перрона. Затем приезжают саперы (свои, милицейские) и обезвреживают этот предмет. Часто находят учебные или боевые гранаты, еще чаще – псевдобомбы: забытые вещи пассажиров, внешне напоминающие взрывное устройство. С гранатами все понятно, их каждый узнает. Их и перенести можно, и металлоискателем определить. Но как можно взять и донести до “бочки” оставленный где-нибудь у эскалатора пакет с миной, взрывающейся от прикосновения? И как быть со взрывчаткой, в которой могут вообще отсутствовать металлические детали? Речь идет о так называемом безоболочечном взрывном устройстве, – пластиковой бомбе или обыкновенной тротиловой шашке – поражающая сила которого заключена не в осколках, а в ударной волне. Если это орудие смерти приводится в действие взрывателем химического типа, то никаким металлоискателем его не определишь.

До сих пор мы говорили только о взрывах. Но ведь возможны еще и отравление ядовитыми химикатами, и применение бактериологического оружия, и газовая атака. Последняя, кстати, вовсе не выдумка – вспомним теракт в токийском метро, совершенный религиозной сектой “Аум синрике”. Террористы, выбравшие полем своей деятельности метрополитен, имеют поистине богатые возможности.

Чем же тогда объяснить спокойствие в метро? В милиции говорят, что это их заслуга: дескать, хорошо работают. Очевидно, под этим понимается повальная проверка документов у лиц кавказской национальности, заключение в кутузку пьяных пассажиров, которым и домой-то ехать, кроме как на метро, не на чем, обстукивание металлоискателями подозрительных зонтиков на перронных скамейках, да пробежка по вагонам.

Существует иное объяснение отсутствию терактов в метро: ФСБ и МВД на самом деле далеко не так слабы, как кажется; они везде имеют своих людей, все контролируют. Лет десять назад, может быть, так оно и было. Но сегодня, когда ликвидирован институт осведомителей, а сами органы наладом дышат, когда по стране гуляют тысячи единиц оружия, а взрывчатку можно купить на каждом углу, когда на улицах Москвы почти ежедневно гремят взрывы, а сотрудники силовых ведомств до сих пор не могут найти убийц Листьева и Холодова, – трудновато верить в силу милиции и комитетчиков под землей.

Часто называется и такая причина: наши политики договорились с теми же чеченцами о некоем “моратории”: мы закрываем глаза на их безобразия, а они нас не взрывают. Однако эта версия вряд ли способна выдержать критику хотя бы потому, что даже среди чеченских боевиков есть немало групп, не контролируемых своими главарями. А ведь есть еще украинские националисты, и белорусские “народные фронтовики” – да мало ли их наберется, ненавидящих Россию и русских. С ними что, тоже договорились? А еще есть экстремисты всех мастей, религиозные фанатики, хулиганствующие психбольные. И самое важное: невозможно ни контролировать, ни договориться с одиночками-“отморозками”, злобными, затаившимися до времени, лелеящими безумные планы. Устроить взрыв в метро для профессионала ничего не стоит, как говорится, было бы желание…

Почему же москвичи ездят в метро? Тут нет русского “авось”. Это обычный здравый смысл, трезвый расчет. Да, в любой момент в метро может прогреметь взрыв. Но ведь и на улицах сегодня опасности не меньше, и там можно нарваться на мафиозную разборку или попасть под колеса пьяного водителя. Кроме того, пока-то ведь в метро все спокойно. Что же зря нервничать? А главное: для большинства москвичей и особого выбора-то нет: куда они денутся, как еще доберутся из спальных районов до работы, попадут в центр, доедут до театра или музея?

Поэтому каждый день миллионы людей спускаются под землю, проходят по красивым станциям, влезают в переполненные душные вагоны и едут куда надо. Иной раз кто-нибудь вдруг вздрогнет, услышав слова машиниста: “Не оставляйте свои вещи”, подумает о чем-то, но потом прогонит тревогу, прибавит шагу и исчезнет в недрах нашего столичного отличного метро.

Игорь ФЕОФАНОВ

ХРОНИКА ТЕРАКТОВ

6 ноября 1977 года

3 армянских террориста из партии “Дашнак Цютюн” взорвали на станции метро “Бауманская” бомбу, заложенную в чугунную утятницу. Погибло 6 человек. Террористов нашли через 9 месяцев. Суд приговорил всех троих к расстрелу.

20 апреля 1989 года

Пассажирами метро на станциях “Павелецкая” и “ВДНХ” были обнаружены взрывные устройства, вскоре обезвреженные.

24 ноября 1992 года

На станции “Проспект Мира” брошенный взрывпакет вызвал панику среди пассажиров, однако обошлось без жертв.

17 января 1993 года

В вестибюле “Парка культуры” пассажир нашел 3 гранаты и передал их милиции.

20 марта 1995 года

Члены японской секты “Аум синрике” открыли контейнеры с нервно-паралитическим газом зарином в пяти поездах в метрополитене Токио. В результате было убито 12, ранено 5500 (!) человек. Это первый в истории случай массового использования химического оружия террористами.

25 июля 1995 года

Бомба, заложенная в поезде парижского метро, взорвалась у станции “Сан-Мишель”, убив 7 пассажиров и ранив 84. Бомба представляла собой газовый баллон, заполненный металлической стружкой. Подозреваются алжирские террористы.

17 августа 1995 года

В Париже, у входа в метро недалеко от Триумфальной арки, было приведено в действие взрывное устройство, начиненное гвоздями, болтами и нарезанным металлом. Ранено 17 человек. Ответственность на себя взяла Исламская Вооруженная Группа.

23 апреля 1996 года

На станции метро “Декальб авеню” в Нью-Йорке прогремели взрывы, вызвавшие панику в поездах и обесточившие станцию. Через 20 минут после взрыва в полицию позвонил неизвестный, взявший на себя ответственность за взрывы и заявивший о трех новых бомбах, заложенных неподалеку. Последние обнаружены не были.

Апрель 1996 года

В Каракасе, столице Венесуэлы, в метро взорвалась бомба, ранившая нескольких пассажиров и причинившая большой вред станции.

11 июня 1996 года

Около 21:10 в вагоне метро у станции “Тульская” была взорвана 400-граммовая тротиловая шашка, заложенная под сиденье. Погибло 4 пассажира, ранено 15 человек. Всего в момент взрыва в вагоне находилось более 50 человек. Пассажиры эвакуированы через тоннель.

23 сентября 1996 года

В метрополитене города Медельин (Колумбия) полиция обнаружила 10-килограммовую динамитную взрывчатку. Теракт планировался левацкими повстанцами.

3 декабря 1996 года

На станции “Порт Рояль” в Париже алжирские фундаменталисты вновь взрывают бомбу – 15-килограммовый газовый баллон с гвоздями. Погибло 4 человека, ранено 86 пассажиров.

12 июня 1997 года

После того, как полиция нашла на станции метро “Колледж Парк” в Вашингтоне подозрительный сверток с содержимым, напоминающим бомбу, станция была закрыта, а движение поездов приостановлено. Пассажиров перевозили автобусами. Сверток был раскрыт с помощью водяной пушки. Прибывшие эксперты объявили тревогу ложной: бомбы не оказалось.

31 июля 1997 года

Нью-йоркская полиция задержала двух арабских террористов, при которых найдено пять взрывных устройств, не имевших автоматического взрывателя. Террористы собирались взорвать их на своем теле в час пик на станции метро “Атлантик Авеню” в Северном Бруклине.

Не подземка – Метро!

Кирилл Кушнев

ЕСТЬ МЕЛАНХОЛИЧЕСКАЯ ПЕСЕНКА про пассажира метро: мотается бедолага “туда-сюда”, минуты складывает в года и никакой, мол, пользы от этого не имеет короче говоря – пропащее, потерянное время…

Я тоже немало поездил под землей (уже сложил: почти три года жизни). И вовсе не жалею, ибо немало за это время перечувствовал, передумал, перевидел. А иногда нахожу здесь убежище от того, что творится наверху. Кроме того, метро воспитывает.

РАННЕЕ УТРО. Масса людей плотной стеной движется по переходу, приближается к эскалатору. Поглядывая на часы, каждый тем не менее старается не напирать на впереди идущего пассажира. Иногда это выглядит забавно: люди идут, как пингвины, переминаясь с ноги на ногу. Все семенят мелкими шагами, шажками, продвигаясь на сантиметры, иногда совсем сдерживая шаг, останавливаясь. Все ведут себя одинаково ровно, без различия возраста, пола, вероисповедания и национальности. Так вырабатывается терпение, здравый смысл, своего рода – эволюционный подход к вещам и явлениям.

Что случится, если в задних рядах кому-то станет невтерпеж, захочется пойти быстрее, рвануть вперед “по-революционному”? Если этот, а потом и другие начнут напирать на впереди идущих, а те, в свою очередь – на таких же? Получится “ходынка”. Может кто-то и не знает значения этого слова, но опыт или генная память предостерегают людей от неправильного шага.

УДИВИТЕЛЬНО, как при всем этом бардаке, царящем в стране, московские пассажиры умудрились сохранить те основы культуры, которыми всегда выгодно отличалось наше метро. Скажем, на станциях практически не бывает мусора. Да рука и не поднимется выбросить что-нибудь посреди мрамора и гранита, в окружении орнаментов, под расписными потолками. В метро меньше хамят: те же люди, что могут нагло обругать тебя на автобусной остановке, вежливо спрашивают перед станцией, выходим ли. Здоровые мужчины, под стук колес электрички часами просиживающие штаны в окружении стоящих стариков, в подземных вагонах все же уступают места. Как будто некий всесильный дух метро, так и не выжитый за последние годы из-под московской земли, нисходит на них, заставляет вести себя по-особому. Хотя некоторые личности этому духу не поддаются.

Бывает, войдешь, а перед тобой сидит громадный детина, “читает”. Я по профессии учитель, теперь на пенсии. Стоишь так перед этим великим завоеванием – стопроцентной грамотностью – и думаешь: “А может, мне не стоило их учить читать?”. Конечно, грешная мысль – это из-за больной ноги (один мой знакомый участник войны даже так однажды сказал: “А может, не стоило за них воевать?” – это уж из-за больной головушки, изболевшейся души).

ПРЯМО ПЕРЕД ГЛАЗАМИ по всему вагону наклеены узкие полоски рекламы. Зачем ее пустили в метро? Ведь раньше здесь не было даже идеологических лозунгов, каждый пассажир – хоть в пути, между домом и работой – оставался один на один со своими мыслями, без чужого влияния. А теперь… “Таблетки от всех болезней”, “Еда – наслаждение” и – вещи, вещи, вещи.

А совсем недавно я видел, как маленькая красивая девочка лет пяти, сидя у мамы на коленках, училась азам грамотности. Внимательно всматриваясь в метрорекламу, она громко прочла по складам: “Я предпочитаю безопасный секс”. Тут же посыпались вопросы к маме, и та густо покраснела.

Я ЖИВУ РЯДОМ со станцией метро “Спортивная”, у Лужников. Раньше мы здесь и спортом занимались, и отдыхали, и просто наслаждались: чисто, красиво, тихо. Теперь, после превращения территории стадиона в вещевой рынок, райское место стало адом: грязно, шумно и опасно. В народе тоже делают переименования: не “Спортивная”, а “Спекулятивная”, не Лужники, а “Лужа”.

Красивая и удобная Сокольническая линия тоже изменилась, соединив два вещевых рынка: Лужниковский и Черкизовский. В метро сесть теперь нелегко: вагоны полны торгового люда с огромными колясками, настоящими телегами, которые давят женщин, стариков, детей.

Однажды пожилой пассажир, прижатый “телегой” и ее дородной возницей с суверенной Украины, громко произнес:

– Ребята, девчата! Построили бы вы себе новое, свое метро! И ездили бы вволю! И возили бы что угодно – хоть слонов! А это метро, которое мы построили, оставили бы нам, старикам! Ну, что вам стоит?

КАК НА РАБОТУ, кто раньше – кто позже, в зависимости от “клана” или “сословия”, повалили в метро нищие. Они делят территорию на сферы влияния и, как животные, “метят” их. Стоит вонь и перегар. Если “свои” – московские, подмосковные, российские нищие стоят в уголках переходов молчком, потупив взгляд, то “иностранные”, СНГ-овские взимают подаяние напористо, с укором и бранью в адрес уклоняющихся. Иноверцы не гнушаются навесить на себя православную иконку, взять в руки рязанскую гармошку и спеть про ямщика, лишь бы еще больше разжалобить и без того слезливых русских женщин…

В одном из вагонов поезда, на схеме маршрутов кто-то нагло, уверенно, черным по белому, по диагонали начертал: “Россия капут. Вперед Ичкерия”. И без восклицательного знака ясно, что сказано не шепотом, а в голос. Странно, но будь это написано на улице на каком-нибудь заборе, я бы и внимания не обратил: хулиганье. В метро же эта надпись смотрится совсем по-другому: она приковывает к себе внимание, смеется мне в лицо, бросает вызов лично мне. Может, эту надпись уже стерли, но в сознании многих людей она осталась.

В ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ в метро исчезли часы пик. Незыблемое рабочее время для всех – с девяти до шести – осталось в прошлом. Многие теперь сами себе хозяева, стали “деловыми людьми”, работают, когда им удобно… И все равно пользуются метро: так быстрее. И правда: от “Выхино” до “Киевской”, к примеру, под землей можно добраться за сорок минут, а на машине на это уйдет добрых полтора часа. Вот и трясутся в вагонах вперемежку работяга в потертой курточке и холеный бизнесмен в кашемировом пальто. Где еще их увидишь вместе? А здесь они стоят плечо к плечу, терпят друг друга, ведь метро – для всех.

В вагонах метро никогда не увидишь, чтобы незнакомые пассажиры вдруг принялись выяснять отношения, как это случается в наземном транспорте. Здесь не бывает обычных для магазинов и рынков напряженных ситуаций, готовых в любую минуту взорваться, разразиться склокой. Может быть, причиной всему – монотонный успокаивающий шум? Но по-моему, это объясняется тем, что наш метрополитен сплачивает москвичей, объединяет их так, как может только народная святыня. Гордость за подземное великолепие рождает в сердцах горожан уважение к себе, хозяевам этой красоты.

Я ВЫХОЖУ ИЗ МЕТРО на станции “Кропоткинская”. Толпа, как вкопанная, останавливается перед волшебным видением – вторым “пришествием” храма Христа Спасителя. Верующие крестятся, отдавая дань божественному чуду, неверующие аплодируют техническому прогрессу и воле городских властей. Новый храм! Будем теперь славить и лелеять его! А старый? Нет-нет, я имею ввиду вовсе не тот, который когда-то разрушили, а ЭТОТ. Я говорю о чудесном подземном царстве – о Московском Метро, Метрополитене. Это тоже Храм. Это тоже святое место, несмотря на проникающие туда современные пороки, и оно тоже достойно молитвы и аплодисментов. Неужели нам легче взорвать, а потом заново построить? Не приведи Господи.

Кирилл КУШНЕВ

ИЛЛЮЗИИ МИРА (военная политика России нуждается в выборе приоритетов)

Алексей Подберезкин, Антон Суриков

КАК ПРЕЖДЕ -

“ЛИШНЯЯ СТРАНА”

В контексте запланированных на 14 октября парламентских слушаний на тему “Цель и содержание военной реформы в Российской Федерации” следует подчеркнуть, что конечной целью реформы должно стать приведение Вооруженных Сил и всей системы обороны страны в состояние, адекватное существующим и потенциальным угрозам военной безопасности России. При этом анализ угроз должен предварять любую дискуссию о путях реформирования. Ведь сегодня многие руководители государства исходят из спорного посыла, что их вообще не существует и не ожидается в будущем. Так, министр обороны РФ И. Сергеев заявил: “В ближайшее десятилетие угроз военной безопасности нашего государства не просматривается”. Если последовательно развить данный тезис, то логично заключить, что раз нет угроз, то армия России не нужна. Следовательно, ее нужно как можно скорее максимально сократить. Именно такой подход и был заложен в идеологию нынешней военной реформы. Однако, руководствуясь в военном строительстве лишь критерием минимизации затрат, четко и конкретно не сформулировав при этом те задачи по обороне страны, которые возлагаются на Вооруженные Силы и другие военизированные формирования, достигнуть целей реформы невозможно.

Следует отметить, что объективный анализ намерений ряда иностранных государств в отношении России не дает оснований для оптимизма, демонстрируемого представителями военно-политического руководства РФ. Так, президент США Б. Клинтон заявил, что цель его политики – “вырвать у России ядерное жало”. Госсекретарь М. Олбрайт выразилась о наших усилиях получить долги с республик бывшего СССР за поставленные энергоносители следующим образом: “США не допустят экономического шантажа России в отношении новых государств, включая Украину и страны Прибалтики”. Г. Киссинджер предпочитает “хаос и гражданскую войну в России тенденции воссоединения ее народов в единое, крепкое, централизованное государства”. З. Бжезинский, рассматривающий нас как “лишнюю страну”, в беседе с председателем комитета Госдумы по обороне Л. Рохлиным высказался так: “Мы уничтожили СССР, уничтожим и Россию. Шансов у вас нет никаких”.

В свете подобных заявлений, постоянно подкрепляемых практическими действиями, следует признать, что внешние, в том числе военные угрозы нашему государству реально существуют и их основным источником выступают США. Природа российско-американского антагонизма объясняется весьма просто. На рубеже 1993-94 годов за океаном окончательно возобладало мнение, что наша страна принципиально не может и не должна быть интегрирована в западное сообщество. Рано или поздно пришли к выводу в Вашингтоне: Россия станет проводить независимую политику, которая вступит в противоречие с линией Запада. Пока неясно, насколько острыми будут эти противоречия, станут ли наши отношения с США напоминать нынешний непримиримый американо-иранский конфликт, или, наоборот, они будут походить на сегодняшние разногласия между Америкой и Китаем, не исключающие сотрудничества по отдельным вопросам. Однако, заключили американцы, Западу все равно придется возвратиться к политике сдерживания России, военного давления на нее. А для этого, пользуясь моментом пока у власти в Кремле находится А. Чубайс, США должны обеспечить себе максимально выгодные стратегические позиции.

В долгосрочной, 8-10-летней перспективе, американцы сконцентрировались на решении двух главных задач. Во-первых, на достижении решающего превосходства в сфере стратегических вооружений. Во-вторых, на создании потенциала для безнаказанного нанесения ударов по объектам в глубине нашей территории по образцу военных операций против Ирака в 1991 году и боснийских сербов в 1995 году.

Для решения первой задачи ключевыми вопросами считаются подписание 25 сентября в Нью-Йорке соглашения о разграничении систем тактической и стратегической противоракетной обороны и протаскивание через Госдуму РФ договора СНВ-2, а затем СНВ-3. Нью-йоркское соглашение предполагает расширенную трактовку понятия “тактическая ПРО”. Оно допускает полномасштабные испытания по перехвату целей, летящих со скоростью до 5 км/сек. При этом противоракеты могут быть морского, воздушного и наземно-мобильного базирования и иметь скорость 4,5-5,5 км/сек и дальность действия более 3000 км. Таким образом, США, формально не нарушая советско-американский договор 1972 года, получают право создать систему перехвата наших ракет, запускаемых с подводных лодок, на начальной фазе полета до отделения боеголовок. Ведь у баллистических ракет фаза разгона занимает 3-5 минут, в течение которых они особенно уязвимы. Что же касается отечественных стратегических подводных лодок, то сегодня они крайне редко выходят в боевое патрулирование. А те считанные единицы, что выходят, в основном плавают у наших же берегов в Баренцевом и Охотском морях, где уже давно и прочно обосновались флот и авиация США. Таким образом, американцы получают реальный шанс полностью заблокировать ответный удар морской компоненты российских стратегических ядерных сил, на который, в соответствии с СНВ-2, должно приходиться более половины всего потенциала отечественных СЯС.

Нью-йоркское соглашение также дает “зеленый свет” для полномасштабной отработки и развертывания системы перехвата стратегических боеголовок на конечном участке полета в диапазоне высот от 15 до 50 км. Ведь боеголовки, летящие в космосе со скоростью 7 км/сек, в земной атмосфере снижают ее в разы. Наконец, в США действует решение, в соответствии с которым в 2003 году администрация и конгресс должны определиться – следует ли Америке выходить из договора по ПРО 1972 года или нет. Если будет принято решение о выходе, то эшелонированную стратегическую ПРО развернут к 2007-08 году. Обещание же Б. Клинтона Б. Ельцину не нарушать договора, данное в Хельсинки, в рассматриваемом контексте мало чего стоит: через 10 лет ни тот, ни другой у власти в своих странах уже не будут.

Что касается навязываемых России сокращений в рамках СНВ-2 и СНВ-3, то эти договоры должны создать к 2007 году максимально благоприятные условия для боевого применения стратегической системы ПРО США по парированию ответных действий СЯС России, поскольку известно, что оборонительные системы функционируют тем эффективнее, чем малочисленнее удар группировки наступательных средств.

Впрочем, ответственные СЯС и обеспечивающие системы и без СНВ-2 стремительно деградируют. Стратегической авиации у нас уже практически не осталось. Морская компонента СЯС, насчитывающая сегодня 26 ракетных подлодок с более чем двумя тысячами ядерных боеголовок, к 2007 году по всем показателям “съежится” вдвое-втрое. Система боевого управления, по признанию бывшего министра обороны И. Родионова, в боевых условиях ненадежна. Система предупреждения о ракетном нападении как в части наземного, так и в части космического эшелонов не модернизируется и функционирует в усеченном составе. Военный космос умирает. Единственной дееспособной составляющей СЯС на сегодняшний день остается лишь группировка межконтинентальных баллистических ракет наземного базирования. Однако и здесь есть проблемы. Так, работы по новой системе “Тополь-М” идут с большим отставанием от первоначального графика. При любом раскладе не позднее 2007 года мы лишимся своих самых мощных “тяжелых” МБР Р-36М2, ныне стоящих на вооружении. Между тем, именно эти ракеты, каждая из которых, помимо десяти ядерных боеголовок, в состоянии нести еще более тонны средств противодействия ПРО, являются наиболее эффективным средством преодоления перспективной американской системы обороны.

Однако работ по воссозданию данных изделий, ранее производимых днепропетровским КБ “Южный”, в России сейчас не ведется. И это притом, что “тяжелая” ракета давно отработана и стоит на вооружении. Вся техническая документация на нее у нас либо имеется, либо сравнительно просто может быть получена с Украины. По американским оценкам, подготовка к началу производства Р-36М2 на ныне простаивающих без заказов предприятиях российского ВПК займет около 4 лет, в течение которых на НИОКР потребуется затратить средства в пределах 150-200 миллионов долларов ежегодно. Это менее одного процента военного бюджета – не такие уж гигантские деньги даже в ситуации нынешнего кризиса. Иными словами, начни мы работы по рассматриваемым МБР в 1999-2000 году, к 2004-2005 году Россия сама, без участия Украины, сможет приступить к их выпуску и развертыванию по 50-70 единиц в год в существующих шахтах взамен тех изделий, которые сейчас стоят на вооружении. Следовательно, группировка Р-36М2, при желании, может поддерживаться в отечественных арсеналах сколь угодно долгое время. Чтобы этого не допустить, и появилась идея договоров СНВ-2 и СНВ-3, отвергающих “тяжелые” ракеты.

В целом реализация американской многоходовки с расширенным толкованием понятия “тактическая ПРО” вкупе с проталкиванием договоров СНВ, запрещающих Р-36М2, к 2007 году полностью обесценит наш потенциал стратегического сдерживания и создаст условия, при которых США смогут подвергать Россию ядерному шантажу.

Наряду с этим большую ставку в Вашингтоне делают на военные аспекты расширения НАТО в восточном направлении. Скорее всего, вслед за Польшей, Чехией и Венгрией в 1999 году в альянс примут Прибалтику. Причем сделано это будет в максимально оскорбительной для Москвы форме, невзирая на громкие протесты российского руководства, которые на Западе не воспринимаются всерьез, так как они не подкрепляются какими-либо практическими действиями. Затем в течение 3-5 лет произойдет полная интеграция стран – новых членов в военную организацию блока, включая освоение инфраструктуры для базирования в Прибалтике тактической авиации США, оснащенной высокоточным оружием. Учитывая, что система ПВО России практически развалена, американцы, действуя по “иракскому” или “боснийскому” сценариям, смогут безнаказанно осуществлять массированные авианалеты на любые объекты в Европейской части России. В том числе – на объекты СЯС. Иными словами, тактическая авиация НАТО приобретает в отношении РФ свойство стратегического оружия.

ЮГ: “ВОЙНА

ЧЕТВЕРТОГО

ПОКОЛЕНИЯ”

То обстоятельство, что для достижения стратегического превосходства США над нашей страной, как и распространения военной инфраструктуры НАТО на территорию Восточной Европы и Прибалтики потребуется порядка 8-10 лет, вовсе не означает, что нас оставят в покое в более близкой перспективе. Запад во взаимодействии с правящими режимами Турции, Пакистана и Саудовской Аравии уже давно ведет против России “войну четвертого поколения” на нестабильном Юге. В ее рамках нашими непосредственными военными противниками сейчас выступают даже не те или иные государства, а финансируемые и направляемые извне террористические вооруженные формирования различного рода экстремистов, в частности, ваххабитов, а иногда и просто бандитов. Задачей данных формирований является дестабилизация огромных территорий от Черного моря до Каспия, а при определенных условиях и до Алтая, что, по замыслу, позволит США достигнуть своих целей и в то же время максимально оградить себя от угрозы применения оружия массового поражения с российской стороны.