Текст книги "Газета Завтра 199 (38 1997)"

Автор книги: "Завтра" Газета

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

БАЛКАНСКИЙ ЦУГЦВАНГ ( РОССИЯ И МИР )

А. Кудинова

13-14 сентября – В Боснии и Герцеговине (БиГ) состоялись первые послевоенные муниципальные выборы.

19 сентября – В Мостаре произошел мощный взрыв. Из 50 пострадавших большинство хорваты.

21 сентября – В Сербии проходили президентские и парламентские выборы.

Итак, муниципальные выборы в Боснии и Герцеговине – “самые сложные в мире” – состоялись. Но они достигли цели, прямо противоположной той, что начертана на дейтонских знаменах. По замыслу устроителей, голосование сербов, хорватов и мусульман в местах довоенного проживания должно было привести к возникновению “этнически смешанных” местных советов, которые затем обеспечили бы десяткам тысяч беженцев безопасное возвращение к родным очагам. Однако на выборах в большинстве округов побеждают националистические силы. То есть вместо “воссоздания единого полиэтнического государства” бывшие участники конфликта легитимно закрепляют за собой территории в границах нынешнего проживания.

Выборы не только обрушили надежду на “единение” представителей трех этнических общин (впрочем, питал ли кто-нибудь когда-нибудь эту надежду всерьез?), но и окончательно погребли видимость единства самих “миротворцев”. Бодрые официальные заявления международных представителей о выборах как “огромном успехе” мирового сообщества резко контрастируют с кулуарными признаниями европейских дипломатов: “полный фарс”, правила проведения в угоду националистическим партиям менялись прямо на ходу – лишь бы выборы состоялись и в списке мер по реализации дейтонских соглашений появилась очередная галочка.

Необходимость следовать навязанной американцами игре все более раздражает европейских союзников. В возможность длительного сохранения БиГ в нынешнем виде не верит практически никто. Однако в соответствии с установленными правилами, участники игры продолжают делать вид, что дейтонская модель – не фиктивна. Хотя “сбои” дейтонской “машины” становятся все очевиднее. К 1 августа – оговоренному с “посредниками” сроку – боснийские стороны так и не договорились о введении единого гражданства, единых паспортов, единой валюты, единой телефонной системы. Не были распределены ими и посольские посты (за рубежом Босния оказалась представлена в основном мусульманами, что не устраивало сербов и хорватов). В начале августа очередная попытка вернуть беженцев-мусульман к месту довоенного проживания в г.Яйце Мусульмано-хорватской федерации (МХФ) в составе БиГ завершилась гибелью одного мусульманина и сожжением десяти домов “возвращенцев”.

“Сбои” Дейтона проявились и в нарастающей “самостоятельности” евросоюзников. Верховный представитель ООН по координации гражданских аспектов дейтонских соглашений испанец К.Вестендорп призвал мировое сообщество прервать все отношения с дипломатическими представительствами БиГ, поскольку к указанному сроку новые послы назначены не были. В нарушение укоренившейся традиции, предложенная Вестендорпом коллективная санкция, пусть и не слишком болезненная, впервые была направлена прежде всего против патронируемых США мусульман (прежние послы БиГ были назначены мусульманским правительством). На призыв стремительно откликнулась Германия. Министр иностранных дел ФРГ К.Кинкель заявил, что мировое сообщество не потерпит более деструктивную политику Сараево. В “дипломатической блокаде” приняли участие 12 стран ЕС и Швейцария.

Прибывшие на Балканы 6 августа специальный уполномоченный США в Боснии Р.Гелбард и “архитектор” Дейтона Р.Холбрук поспешно начали “приводить в чувство” всех “зарвавшихся” участников боснийской истории. Во-первых, “насильно” усадив за стол двусторонних переговоров президента Хорватии Ф.Туджмана и председателя Президиума БиГ А.Изетбеговича, “вынули” из них обещание крепить Мусульмано-хорватскую федерацию и содействовать возвращению беженцев. Во-вторых, собрав представителей уже всех трех общин, заставили их подписать требуемый пакет соглашений. В-третьих, назначили главным помощником Вестендорпа “благонадежного” Ж.Клейна, отозвав его с поста главы Временной администрации ООН в населенной сербами области Восточная Славония, Баранья и Западный Срем (Хорватия).

Одновременно по решению НАТО специальные полицейские подразделения СР и МХФ в БиГ (одно из них охраняет Караджича) стали считаться частью вооруженных сил БиГ. Поскольку ВС БиГ контролируются, в отличие от полиции, не силами ООН, а НАТОвскими силами по стабилизации (СПС), все спецподразделения полиции перешли в “ведение” НАТО. Отбывая на родину, высокие американские гости отметили, что главным итогом их визита стало “изменение атмосферы”. Как заявил Холбрук, “этот регион теперь знает, что США еще здесь”.

Серьезные политики в США отдают себе отчет в том, что реализовать дейтонскую модель в ее заявленном виде невозможно. И, видимо, это было ясно изначально, а действительная цель Вашингтона состояла в создании на Балканах “тройственного” очага напряженности, по всем компонентам (мусульманскому, сербскому, хорватскому) контролируемого США. Но неудавшиеся попытки США “перевербовать” ориентированного на Германию Туджмана и подыскать альтернативу строптивому “гаранту” дейтонских соглашений Милошевичу поставили выполнение дейтонских замыслов на грань краха. Туджман довольно грубо отверг “заигрывания” Вашингтона, Милошевич выиграл борьбу с опереточной коалицией “Вместе”, избрался на пост президента СРЮ и почти наверняка проведет на пост президента Сербии Зорана Лилича. Надежды на откол Черногории и развал Югославии не оправдываются. А не имея поддержки со стороны Сербии и Хорватии, которые пресекали бы попытки “родственных” общин объединиться с “материнскими странами”, удержать БиГ от распада невозможно.

Однако признание нежизнеспособности Дейтона нанесло бы непоправимый ущерб престижу США, ослабив их позиции в Европе и НАТО и, соответственно, подняв франко-германские акции. Поэтому так важно сохранение официального “дейтонского” курса; слова Холбрука “США еще здесь” адресованы не в последнюю очередь ФРГ. Но одновременно Вашингтон переносит акцент практической балканской политики на закрепление (в новых формах) того самого очага напряженности, который в силах приостановить экспансию Германии на юг и юго-восток Европы.

По первому – “дейтонскому” – направлению оказывается важным прежде всего соблюсти букву соглашений. Отсюда – невероятный нажим при проведении в срок выборов. Отсюда – требования последовательного выполнения всех формальных пунктов подписанных протоколов. Отсюда – новый раунд “громкой охоты” на Караджича и других “военных преступников”. Но риск попыток ареста Караджича никому не по нраву, и раздается все больше призывов (явно усилившихся после неуспешной попытки Плавшич перехватить власть) “пойти на разумный компромисс” и согласиться на предложение мятежного сербского лидера провести “Гаагский” судебный процесс в Республике Сербской – “главное, чтобы суд состоялся”.

По второму – практически-политическому направлению – сделано уже довольно много. Создан, укрепился и постепенно переходит на самовоспроизводство и самообеспечение за счет исламских союзников мусульманский “еж” в балканском подбрюшье Европы. Ситуацию в регионе запах пороха осеняет в гораздо большей степени, чем взмахи крыльев “голубей мира”. А чтобы блокировать небольшой, но еще реальный шанс объединения сербов и хорватов против мусульманского Сараево, через СМИ запускается “утечка” сценария раздела Республики Сербской, при котором ее западная часть отойдет Загребу. И знаменательно, что якобы этот план полностью одобрен США.

При всей видимой успешности американской политики на Балканах ситуация в целом напоминает шахматный “цугцванг”: положение, при котором любой ход игрока ведет к ухудшению его позиции. Отказаться от Дейтона нельзя ввиду катастрофических последствий для европейского имиджа США. Продолжение Дейтона невозможно, поскольку создает в регионе геополитический нарыв, чреватый близким (и опять-таки ломающим дейтонский сценарий) взрывом. А кроме того, исламский крен балканской политики США получил еще одно на первый взгляд странное, но далеко не случайное и не шуточное продолжение.

В середине августа в Будапеште состоялись секретные хорватско-израильские переговоры. Затем Туджман от имени правительства и народа Хорватии попросил прощения за действия усташского режима против евреев во время Второй мировой войны, изъявил готовность лично прибыть в Иерусалим для принесения официальных извинений и переиздать свои труды с существенными исправлениями (он, как известно, ранее отрицал Холокост и грешил антисемитскими высказываниями). Далее Израиль и Хорватия объявили о решении в кратчайшие сроки установить дипотношения. Резкий протест Центра Симона Визенталя, указавшего, что сегодняшний Загреб продолжает восхвалять усташей, а посему хорватские “извинения” ничего не стоят – не остановил развития отношений. Демонстрируя подлиность раскаяния, Хорватия пообещала передать евреям – жертвам геноцида – свою долю золота, награбленного гитлеровцами в банках оккупированных стран (бывшая Югославия входит в число “претендентов” на это золото, хранящееся ныне в Великобритании и США). А далее… речь пошла о продаже Израилем Хорватии вооружений примерно на 100 млн. долл…

Столь неожиданный поворот событий – результат существенного изменения американской ближневосточной политики. Видимый поворот ведомства мадам Олбрайт от Израиля в сторону его арабских региональных оппонентов, вкупе с боснийской ставкой на Сараево, создает для Тель-Авива новую геополитическую ситуацию. Ему остро нужны иные союзники, способные взаимодействовать на антиисламских принципах, но еще более – демонстрация того крайне важного факта, что региональной роли США незамедлительно найдутся альтернативы. В этом смысле альянс Израиля с Хорватией, включающий ее вооружение (по крайней мере отчасти – против исламского соседа, временного “союзника” по федерации), – знак союзоспособности для Европы, и прежде всего для главного патрона Загреба – Германии.

А для Боснии это привходящее обстоятельство означает, что шансы на разрешение проблемы в дейтонском духе методом “выкручивания рук” путем согласованных действий “мирового сообщества” становятся исчезающе малы. “Мировое сообщество” все менее склонно к согласованию действий, а субъект воздействия все яснее обозначает свое нежелание сохранять видимость единства. И в этом цугцванге каждый шаг в направлении поддержания “хорошей дейтонской мины” при плохой игре – лишь усугубляет проблемы.

Одновременно ситуация парадоксальным образом дает некоторые новые шансы России. Россия оказывается весьма важным фактором в боснийском процессе: и в силу своего традиционно значимого влияния на сербов, и в силу реальной отстраненности от практического воплощения крайне болезненно ощущаемых в регионе дейтонских провокаций. И эти обстоятельства, будучи осторожно и разумно использованы, позволяют надеяться на сохранение ею определенной роли и политического присутствия в крайне важном для судеб Европы Балканском узле.

А. КУДИНОВА

СПИНА ( штрихи к портрету Егора Строева )

Николай Анисин

Наступившей осенью в России начинает действовать новый самостоятельный центр власти. Центр власти, который по возможностям влиять на судьбу страны не уступает ни администрации президента, ни правительству РФ, ни клубам банкиров и нефтегазовых баронов. У этого центра есть право распоряжаться миллионами людей, огромной собственностью и значительными денежными потоками. Есть у него и подконтрольная ему пресса на местах.

Новый центр власти начинает действовать под старым названием – Совет Федерации.

До 1997 года СФ был тусовкой на поводке, ибо назначенные Кремлем губернаторы не могли не думать: а что скажут Татьяна Борисовна и Анатолий Борисович? Теперь же почти все главы исполнительной власти в регионах избраны населением и им уже не грех в первую очередь помыслить: а подходит ли нам политика Борисовны с Борисычем и Ефимыча со Степанычем?

Нынешние губернаторы в большинстве своем молоды, полны сил и желания долго и всласть править на вверенных им территориях. Им надобно, чтобы митинги безработных и голодных не шумели у зданий их администраций, чтобы заводы и колхозы работали на всю катушку и наполняли казну, которая им подчинена. То есть губернаторы лично и кровно заинтересованы в той кредитной, налоговой, таможенной и приватизационной политике, которая выгодна отечественным производителям. Президентское же окружение и правительство насаждают в стране политику, которая выгодна западному капиталу, российским банкам-паразитам и экспортерам сырья. Интересы региональной исполнительной власти несовместимы с курсом президента и кабинета министров. И она, став к нынешней осени самостоятельной, неминуемо затеет с ними драку. Но сумеет ли в ней победить?

У объединенной в Совете Федерации региональной власти, как и у депутатов Думы, по Конституции нет права назначать и увольнять министров и, стало быть, нет шансов изменять политику государства своими постановлениями и решениями. Совет Федерации, как и Дума, вправе только просить и требовать. Но если Дума в ответ на неисполнение какого-то ее требования способна лишь погрозить Кремлю кулачком Жириновского или очками Подберезкина, то Совет Федерации, будь на то его воля, может вне своих заседаний дать пинка любому обитателю Кремля и Дома правительства.

Вспомним летний поход смоленских атомщиков на Москву. Министр атомной энергетики топает ногами и шлет на Смоленскую АЭС телеграммы с приказами: поход прекратить, всем вернуться домой. Но атомщики, прошагав 360 километров по трем областям, – Смоленской, Калужской и Московской – благополучно добираются до Дома правительства. Их акция удалась вопреки воле министра. Но она легко была бы сорвана, если бы ее не поддержали власти в трех областях. Взвод ГАИ без труда развернул бы атомщиков (мешаете движению на шоссе, нарушаете экологию, разбивая у автострады палаточный лагерь), если бы, например, последовал приказ из Смоленска или из Калуги.

Повторим: акция атомщиков удалась вопреки воле министра и благодаря поддержке ее смоленскими, калужскими и московскими властями (у границ районов во всех трех областях атомщиков встречали начальники райотделов МВД и обеспечивали им милицейскую охрану). А теперь представим себе: губернаторы десятков областей не просто поддерживают некий стихийный поход протеста против правительства, они сами решают такой поход организовать. У них есть радио и телевидение, чтобы созвать недовольных федеральной властью, у них есть аппарат, чтобы этими недовольными управлять, у них есть возможность найти транспорт и деньги, у них в подчинении милиция, у них дружеские отношения с командирами воинских частей. Кто может помешать им собрать и сплотить миллионы недовольных Кремлем и, замахнувшись их кулаками, кого угодно устранить от власти и какой угодно курс политики потом продиктовать?

В неизбежно грядущей драке региональной власти с центральной первая способна победить. И она победит, если прибегнет к конституционным, законным, но внепарламентским формам борьбы. Решатся ли на нее заседающие в Совете Федерации губернаторы и председатели законодательных собраний? Удастся ли им превратить СФ в штаб народного сопротивления антинародной политики Кремля?

И то, и другое во многом зависит от того, кто будет стоять у руля Совета Федерации. Поэтому, чтобы попытаться найти ответы на поставленные выше вопросы, есть смысл обратиться к личности нынешнего председателя СФ – Егора Семеновича Строева.

“Никакие должности меня никогда не прельщали. И я не просился никуда, в том числе – на место председателя Совета Федерации”.

Эти вырвавшиеся минувшим летом у Строева фразы – чистая правда. В прошлую советскую эпоху Егор Семенович – выпускник Мичуринского плодоовощного института, пройдя путь от секретаря колхозного партбюро до секретаря и члена Политбюро ЦК КПСС, посты не выпрашивал. Ему их предлагали и он их занимал, поскольку уважал мнение вышестоящих во власти. Не по своей же, а опять-таки по воле вышестоящих Строев получил высокий пост и в эпоху нынешнюю.

В январе 1996 года Егора Семеновича пригласил к себе президент Ельцин и предложил ему выставить его кандидатуру на выборах председателя Совета Федерации. А как откажешь вышестоящему?

Симпатий Ельцина к Строеву не понять, не узнав нравственных ориентиров и жизненных принципов последнего. Попробуем их очертить.

Итак, Егор Семенович Строев – о себе и своих взглядах:

– Отец и люди, с которыми прошла моя юность, сформировали меня как человека, который любит свой народ, свою страну и уважает труд превыше всего на свете.

– Сегодня к власти должны прийти люди с государственным мышлением, для которых не деньги главное, а главное – Россия-матушка, ее народ.

– Сегодня ни для кого не секрет, что слишком дорого обошлись нам в экономическом и социальном плане эксперименты “отцов шоковой терапии” и “крутых либералов”, многообещающие заверения ярых сторонников размежевания о том, что врозь бывшим республикам СССР будет только лучше. Ничего не получилось.

– Да, у страны сейчас хронически не хватает денег. Но ведь есть государственные ценности, государственные секреты и атрибуты власти, без которых государство как такового не существует… Мы не должны жить только сегодняшним днем, продавая неизвестно кому самое ценное: “Связьинвест”, “Норильский никель”, золотоносный Сухой Лог, разведанные запасы алмазов в Архангельске.

– Национализм положил начало особым отношениям с федеральным центром некоторых регионов России, которые выбивают себе экономические преимущества, налоговые льготы, право работать на внешнем рынке. Пора оставить амбиции и начать заново учиться мирно жить в многонациональной стране по законам федеративного государства.

Подведем итоги. Так кому же в лице Строева Ельцин предложил возглавить Совет Федерации? Своему яростному идейному и политическому противнику. Для Ельцина главное – торжество формальных демократических ценностей и симпатии “мирового сообщества”, по сценарию которого он шесть лет крушит страну. Для Строева главное – “Россия-матушка, ее народ”. Ельцин запустил во власть “отцов шоковой терапии” и “крутых либералов”, а Строев их проклинает. Ельцин подписал в Беловежье приговор Советскому Союзу, надеясь, “что врозь бывшим республикам СССР будет только лучше”, а Строев утверждает, что из этого “ничего не получилось”. Ельцин благословляет сиюминутное затыкание бюджетных дыр через распродажу “неизвестно кому” стратегических объектов госсобственности, а Строев считает это преступлением перед будущим государства. Ельцин развязал руки республиканским национализмам (берите суверенитета сколько проглотите) и запустил заключение договоров об особых отношениях республик с Кремлем, а Строев заявляет, что “пора оставить амбиции” и жить по законам единого федеративного государства.

Предлагая Строеву занять третий по Конституции пост в государстве, Ельцин прекрасно знал, что он является его непримиримым противником в мыслях. Но знал Ельцин и другое. Знал то, что Строев не будет его противником в действиях, ибо спина Егора Семеновича, как хорошо было известно Борису Николаевичу, всегда склоняется к тому, у кого власть и за кем сила.

Послушаем вновь самого Строева: “Я ведь еще в 89-м году чувствовал, что рано или поздно для КПСС наступит 91-й год. И поэтому предусмотрительно организовал в Орле на базе опытной станции институт и, как говорят, создал себе запасной аэродром. Я действительно хотел вернуться из Москвы директором этого института. И когда грянуло 19 августа 91-го года, я даже с облегчением каким-то сказал жене: “Ну все, собирайся, поехали в Орел, будем заниматься любимым делом”.

Тут, увы, не все сказанное – правда. Правда, что Строев – член Политбюро ЦК КПСС предчувствовал кончину партии. Правда, что он создал себе “запасной аэродром” – институт селекции плодовых культур. Но позвал жену приземлиться на этот аэродром Егор Семенович не 19, а 22 августа 1991 года. Три дня, набрав воды в рот, Строев сидел на Старой площади и ждал: кто кого одолеет – ГКЧП Ельцина или Ельцин ГКЧП.

Неправда и то, что будучи высшим деятелем КПСС, Егор Семенович спал и видел себя директором института, и что селекция плодовых культур – его любимое дело. Спустя два года после кончины партии он решительно оставил пост директора института и столь же решительно взялся завоевывать голоса на выборах губернатора Орловской области.

Любимое дело Егор Семеновича – власть. Без страстной любви к ней он никогда бы не поднялся от партбюро колхоза до Политбюро ЦК КПСС. Строев любит власть, любит иметь много власти, но не любит рисковать ради еще большей власти.

Летом 1993 года Строев принимал в своей загородной резиденции в Орле Руслана Хасбулатова. Между ними было полное взаимопонимание: надо остановить разрушительные реформы Ельцина. Но грянул антиконституционный указ N 1400, и губернатор Строев, как и в 1991 году секретарь ЦК Строев, воды в рот набрал. Можно поддержать идейных союзников в Верховном Совете, выслав им на помощь батальон ОМОНа, и в случае их победы стать героем и получить много власти. Но лучше синица в руке, чем журавль в небе.

Если сравнить публичные выступления Строева и Зюганова, то в них можно обнаружить немало общего. То есть, по большому счету, они являются единомышленниками. Но в ходе президентской кампании 1996 года Строев отказался поддержать лидера КПРФ не только поступком, но и словом. На вопрос: кто для него предпочтительней – Ельцин или Зюганов? Строев отвечал: “Кого народ выберет, тот и будет предпочтителен”.

Оппозиционный в мыслях, но не склонный к действию, к борьбе и риску, орловский губернатор Строев вполне устраивал режим Ельцина на посту председателя СФ до сего дня и вдвойне его устроит теперь, когда Совет Федерации сделался независимым от Кремля. Словесная оппозиционность Строева будет радовать слух недовольных режимом членов СФ и будет подвигать их на произнесение гневных речей и сногсшибательных постановлений. И это замечательно. Пусть в верхней палате парламента кипят страсти и накаляются микрофоны. Пусть там выдвигаются самые жесткие требования. Главное, чтобы Совет Федерации не взялся добиваться выполнения этих требований внепарламентскими методами, чтобы он не обратился к народу и не принялся организовывать его выступления против режима.

Есть поговорка: “Стадо баранов во главе со львом сильнее, чем стая львов во главе с бараном”. Сейчас трудно вычислить, где больше баранов и где больше львов – в Кремле и в Доме правительства или среди губернаторов России. Но совершенно очевидно, что центральная исполнительная власть ныне сильнее региональной исполнительной власти. И последней никогда не добиться значительных уступок от первой, пока во главе ее органа – Совета Федерации – будет находиться Егор Строев, спина которого всю его жизнь всегда покорно склонялась перед большей на сей день силой.

PS. Неприкрытое холуйство главы Совета Федерации страна увидела на днях во время визита Ельцина в Орел.

– Ну вот, а говорят – тут “красный пояс”, – промямлил ублаженный приемом Ельцин.

– “Красный” значит “красивый”, – лизнул президентский башмак Строев, призывая забыть тот факт, что две трети орловчан в 1996 году голосовали против Ельцина.