Текст книги "Газета Завтра 797 (61 2009)"

Автор книги: "Завтра" Газета

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Владимир Бондаренко ЗАМЕТКИ ЗОИЛА

Пожалуй, главной книгой в зарубежной литературе последних лет стал роман афганского писателя Халеда Хоссейни «Бегущий за ветром». Сам писатель сейчас живет в Америке, но, судя по тексту удивительного романа и по тому чувству непреходящей любви к родине, которое переполняет роман, даст Аллах, и автор обязательно вернется в свой родной Кабул. Иные скажут: мол, сбежал в трудную минуту с родины, чего его воспевать? Но поколение Халеда Хоссейни повоевало вволю: и с советскими солдатами, и с талибами. Так что все мои возражения, скорее, будут именно по части изображения наших солдат. Я сам объехал и облетел весь Афганистан на вертушках, и бэтэрах, прошел весь путь от Кандагара до Герата и мог бы взорваться на мине, подложенной автором романа. Мои друзья, десантники или спецназовцы, могли его пристрелить, и не было бы романа. Война есть война, и, к счастью, Хоссейни это прекрасно понимает. И у него усталый русский офицер спасает мирных афганцев от обкурившегося солдата. Наверное, и так было. Предвзятости в романе не вижу. Да и не о войне роман.

Он – о дружбе двух мальчишек, сына богача и сына бедняка, о предательстве друга, о сложных семейных отношениях афганцев, о племенной розни. Как дружить вместе низкому хазарейцу и чистокровному пуштуну? Как преодолеть трусость, когда при тебе унижают друга? И до какой ребячьей низости нужно дойти, чтобы отринуть от себя свой же позор? И как успокоить народы своей страны, чтобы вновь возродился гордый и сильный Афганистан?

Читаешь роман, вроде бы роман твоего бывшего врага, – и видишь, что этот враг сам растерян, сам понимает, что годы войны с шурави были не самыми страшными в жизни его народа. Да и начиналась эта афганская смута, судя по роману, задолго до ввода советских войск. И отнюдь не нами затеивалась. Война еще как-то их сплачивала, а вот после войны и началось разрушение всего и вся в самом народе.

Жизнь афганцев в течение доброй четверти века. Существование на грани жизни и смерти. Уже давно самые главные события в европейской литературе исходят не от сытых и скучных европейцев, которым до кризиса и писать было не о чем, разве что о лесбиянках и педерастах, а то от индуса Салмана Рушди, как к нему ни относись, то от китайца Цзя Пинвы с его небесной собакой, то от серба Джорджа Пуришича с его одуванчиками, то от турка Орхана Памука с его внезапной любовью к армянам, то от афганца Халеда Хоссейни, то от русского испанца Рубена Гальего. Мусульмане, православные, буддисты, – кто угодно, только не разленившиеся протестанты и католики – становились отрицательными или положительными, но подлинными героями событий мировой литературы.

Боюсь, и в России нашу литературу лет десять послушно вели по этому тупиковому пути. Но – оборвалось. И романы Прилепина или Садулаева могут поспорить по трагичности и охватности событий с романом уже знаменитого афганца. И потому оспариваю рецепты когдатошнего своего автора и коллегу по порке в наш адрес в газете "Правда" Михаила Эпштейна о том, как России сотворить литературное чудо. Негодные рецепты. Горячая, обжигающая, объемная правда событий, когда смешиваются и личные судьбы маленьких друзей из Кабула, и судьбы всего народа, всей страны, как и сотни лет назад определяет настоящую мировую литературу. Не удивлюсь, если Хоссейни получит за этот роман Нобелевскую премию. Это афганский "Тихий Дон", или "Доктор Живаго", или "Тысяча журавлей" японца Кавабаты, это притча об отчаянии людей и эпос о выживании народа.

Амир – богатый и отчаянный отпрыск, его ждет байская сказочная жизнь в монархическом Афганистане, а рядом его слуга и друг Хасан, из бедняков-хазарейцев, который ему бесконечно, до смерти предан, и которого Амир неоднократно предает при первой же опасности.

К тому же, за ними семейная тайна, на самом деле – они сводные братья по отцу, которому пришлась по духу страстная молодая хазареечка, но говорить об их ребенке в кастовом Афганистане для отца Амира и Хасана – это значит публично унизиться. Всё по-восточному делается тайно. Но если внебрачный Хасан весь пошел в отца, а официальный сын Амир сторонится всего героического, опасного, что делать?

Тут уже вспомнишь нашу литературу девятнадцатого века с крепостной любовью, с Лизой Карамзина, с незаконным Пьером Безуховым.

И вдобавок сложнейший клубок межнациональной тысячелетней розни, когда хазарейцы недостойны равенства с пуштунами. Вдобавок двадцать лет непрекращающейся войны и бойни. И если об этом рассказано талантливо, ярко, да еще и со знанием дела, такая литература и становится тем мировым литературным чудом, которого жаждет совсем в другом месте Михаил Эпштейн.

Это первый роман афганского врача, ныне проживающего в Калифорнии, которого заставила вся его жизнь, вся жизнь его народа, и явный литературный дар, отложить в сторону скальпель хирурга и взяться за писательское перо. Риск явно оправдался. Роман уже переведен на 40 языков, тиражи исчисляются миллионами. И надо же – никакой минаевщины или робсковщины, никаких выдуманных ужасов Сорокина. Ибо реальные ужасы, прочувствованные самим афганским писателем, намного и страшнее, и объемнее придуманных ужастиков.

Думаю, роман "Бегущий за ветром" Халеда Хоссейни будет интересно прочитать и всем нашим "афганцам", прошедшим ту войну. Его герой, умный, но нерешительный Амир всю жизнь бежит за убегающим ветром истории, ветром времени, ветром жизни. И в конце концов догоняет этот ветер, и сам уже управляет им. Его бывший друг и сводный брат Хасан гибнет от пуль талибов вместе с женой, но остается жив их сынок, племянник Амира. Ему надо или ехать из сытой спокойной Америки, от своей богатой семьи в по-прежнему воюющий Афганистан, или же окончательно предать уже и племянника, как не один раз предавал брата.

Где его найти, как вывезти?

Нашел и вывез, едва не погибнув от всё тех же талибов. Вернее, как бывает всегда в литературе, расстрелять его должен был еще один подросток из его детства, ставший маньяком-убийцей, это для него танцевал в игрушечных костюмчиках маленький племянник Амира, прежде чем отправиться в постель к этому маньяку. Можно спорить, нет ли искусственности в сцене спасения, но и в жизни, и в литературе бывает разное.

Амир с племянником преодолевают все преграды. Что их ждет впереди? Как и где им жить дальше?

Сам писатель уже посетил Кабул после написания романа, он всю жизнь пережил заново. Посетил старый отчий дом. "Я вошел в дом, и солдаты, обитавшие там теперь, оказались столь любезны, что позволили мне мой ностальгический тур… Как и Амира, меня поразило, каким же маленьким оказался мой дом по сравнению с тем, что жил в памяти… Во мне росло чувство, что если бы я не написал "Бегущего за ветром", то моя встреча с отчим домом потрясла бы меня гораздо сильнее… Вы скажете, что вымысел украл жизнь, – что ж, так оно, наверное, и есть…"

Может быть, это самый главный роман третьего тысячелетия. Дело за нами, путь в сложную и трудную народную героику проложен. Сейчас у него вышел уже второй роман, "Тысяча сияющих солнц". И он вновь стал одним из самых читаемых в западном мире. Надеюсь, прочитаю.

Савва Ямщиков «ИЗЫДИ, ГОГОЛЬ…»

Только сам великий писатель смог бы достойно описать четырехлетнюю эпопею «подготовки» к его 200-летнему юбилею. Только запорожцы во главе с Тарасом Бульбой способны были преодолеть чиновничье-либерастское издевательство над самой памятью гения. Нас же было всего четверо, и каждый марш-бросок в защиту Гоголя тут же вызывал предательские действия со стороны его ненавистников. Сначала премьер-министр Д.Медведев, с подачи нашей четверки (В.Распутин, И. Золотусский, В. Ливанов, С. Ямщиков), помог выходу указа о праздновании гоголевского юбилея, подписанного Президентом В. Путиным. Но не жалующие его подданных псари-чиновники сделали всё, чтобы не дать нам двигаться дальше. Вместо необходимых для каждого подобного события мероприятий (открытие единственного в России музея Гоголя; издание полного собрания сочинений, воспоминаний современников и литературной летописи; возвращение могиле писателя на Новодевичьем кладбище первоначального облика; учреждение гоголевских стипендий и организация литературно-художественных выставок) любители гламурных тусовок представили программу ансамблей песен и плясок на фоне православного литератора. Из списка юбилейного оргкомитета чинуши вычеркнули В. Распутина, Ф. Искандера, А. Калягина, В. Ливанова, Н. Михалкова, Б. Тарасова – ректора Литературного института, и даже Ю. Лужкова с В. Матвиенко, а вместо всемирно известного танцовщика В. Васильева вписали его однофамильца из бухгалтерского департамента.

Достучались мы и до премьер-министра В. Путина, прочитавшего наше письмо в газете "Известия" и указавшего псарям на их недостойное отношение к памяти Гоголя. Встрепенулись псари на недельку – и опять приумолкли, обвинив нас устами шоумена Швыдкого в материальной заинтересованности и желании прикарманить недвижимость. А до юбилея и начала юнесковского года Гоголя оставалось катастрофически мало времени.

Дело сдвинулось с мертвой точки с приходом на пост министра культуры РФ А. Авдеева. Вопрос о переустройстве могилы был решен. На заседании оргкомитета, который проводил его новый председатель, было указано, прежде всего, на печальное положение с созданием музея. Директору библиотеки на Никитском бульваре 7а г-же Викуловой, почему-то именующей себя руководителем несуществующего дома-музея, было указано на пышнокупеческую экспозицию, которую В. Ливанов назвал "антикварным магазином на Рублевке" и непозволительное расходование средств на приведение в жизнь проектов непрофессионального дизайнера Л. Озерникова, отстраненного в свое время за несоответствие требованиям его профессии от работы в Михайловском (Пушкинский заповедник). По предложению А. Авдеева было принято решение о создании настоящего музея на Никитском бульваре, с обязательным отселением библиотеки в левое крыло и привлечением к работе в нем музейных специалистов.

Кстати, заявление г-жи Викуловой об отсутствии экспонатов, связанных с жизнью и творчеством Гоголя, сегодня, когда мы, по милости Божией, обнаружили целый ряд уникальных предметов, имеющих прямое отношение к писателю, можно считать безосновательным.

Но г-жа Викулова не подумала исполнять постановление Оргкомитета и продолжила виртуально-развлекательную клоунаду в своей библиотеке. "Российская газета", отнюдь не разделяющая взгляды членов "Фонда Гоголя" на отношение к памяти писателя, опубликовала разухабистое интервью хозяйки библиотеки. Председатель "Фонда Гоголя" и член Юбилейного оргкомитета И. Золотусский попытался ответить массовичке-затейнице, но "демократический" окрас "Российской газеты" исключает право ведущего в мире знатока творчества Н.В. Гоголя на свободу слова. Зато "Литературная газета", которая и не подумала поддержать нашу борьбу за поруганное имя великого писателя, уличаемого либералстами в юдофобии, представила г-же Викуловой почти целую полосу для изложения программы грядущего шабаша на Никитском бульваре. Никакой поддержки не получаем мы и от руководителей творческих союзов, а председатель Союза писателей России В.Ганичев не удостаивает своим вниманием заседания юбилейного оргкомитета. Нам остается надеяться на поддержку руководителей страны, министра культуры А. Авдеева и взаимопонимание читателей газеты "Завтра".

Автор – член Оргкомитета по проведению 200-летнего юбилея Н.В. Гоголя

Анастасия и Борис Белокуровы ГОН В ПОЛДЕНЬ

«Австралия» (Australia, Австралия-США, 2008, режиссер – Бэз Лурман, в ролях – Николь Кидман, Хью Джекман, Брэндон Уолтерс, Дэвид Уэнем, Эдди Бару, Брайан Браун)

Режиссёр Бэз Лурман ("Ромео + Джульетта", "Мулен Руж") придумал историю и сценарий, над которым в течение двух лет трудились еще три человека. Имена этих "универсальных солдат" следует прочитать хотя бы раз в жизни. Это – Стюарт Битти, Рональд Харвуд (сценаристы) и Ричард Фланган (писатель) – творцы, благодаря которым сразу вспоминается нецензурное название альбома группы "Сибирский мастурбатор", приблизительная адаптация которого звучит так: "Люди обнаглели".

Благородный замысел сотворения эпоса о пятом континенте мог воплотиться в идеальное кино, если бы не чувство меры, о котором создатели, похоже, не задумываются. Кинодеятели, способные столь бесстыдно использовать наследие классики, невольно вызывают странное восхищение. Больше всего это похоже на то, как если бы несколько человек решили, что никто никогда не видел ни одного фильма, и выдали некое кино о четырёх головах.

Явление первое. Этническая комедия. Взбалмошная англичанка-аристократка леди Эшли (Николь Кидман) прибывает на самолёте-амфибии в порт австралийского города Дарвин, разобраться в делах на ранчо своего мужа, который уже давно больше интересуется местными красотами и аборигенками, нежели разведением быков. Сцена решена в стиле отечественных комедий вроде "Приключения принца Флоризеля", но лишена чувства прекрасного. Лурман заставляет Кидман таращить глаза и говорить: "О-о-о!", и за актрису становится как-то неловко. В сопровождении "белого дикаря" Дровера (Хью Джекман) леди совершает путешествие на автомобиле в свои владения. И по дороге становится свидетельницей убийства кенгуру, а ведь они так красиво скачут в рапиде. На данном этапе отношения между леди Эшли и Дровером представляют собой краткий экскурс в "Африканскую королеву", но Хью Джекман и Николь Кидман всё же не Хамфри Богарт и Кэтрин Хепберн, хотя, заметьте, и выпили целую (!) бутылку рома.

Выяснив, что муж убиен копьём, а в злодеянии обвинён престарелый абориген-шаман Король Джордж, новоприбывшая узнаёт и то, что на её ранчо положил глаз местный воротила, поставщик говядины Карни (Брайан Браун). Управляющий Флетчер (Дэвид Уэнем) оказывается "плохим человеком", поэтому изгоняется вон. Зато леди Эшли встречает "хорошего мальчика" Наллу (Брэндон Уолтерс) – полукровку, за которым гоняются полицейские, чтобы отправить ребёнка в христианскую миссию. Мальчишка же предпочитает общество своего дедушки Короля Джорджа, который учит его всяким чародейским штукам. Начинающий колдун помешан на музыке, и, проводив свою мать в последний путь, с энтузиазмом слушает песню Джуди Гарланд "Over the Rainbow" из "Волшебника страны Оз". Её – в качестве утешения, поёт для него леди Эшли. Смотреть на это исполнение без внутреннего содрогания нельзя.

Явление второе. Эпический вестерн. Леди Эшли решает перегнать своё стадо в Дарвин. Её сопровождает тот же Дровер, а также Налла, пьяница-бухгалтер Киплинг и парочка аборигенов. Всадники красиво скачут в рапиде. Перед нами лурмановская импровизация на тему "Красной реки" Говарда Хоукса, но Хью Джекман все же не Джон Уэйн и Монтгомери Клифт, а Николь Кидман, заметьте, так и подавно. Приключения на фоне натурных и павильонных съёмок идут своим чередом. Вкратце: герои спасают коров от падения в пропасть, куда их, совершив поджог травы, со злобной ухмылкой направил Флетчер.

Явление третье. Love story (или, как пишет кинокритик Кудрявцев, путающий кириллицу с латиницей – "дщму ыещкн"). По прибытии в город Дарвин герои впадают в дарвинизм. Начинается мелодрама с закатами, поцелуями под дождём и страстными шёпотами. А пока влюблённые милуются, Карни пытается путём шантажа завладеть заветным ранчо. Флетчер замышляет недоброе. Налла смотрит в кинотеатре "Волшебника страны Оз", Джуди Гарланд поёт "Over the Rainbow". Лурман явно нацеливался на "Унесённых ветром", но результат оказался больше похож на "Поющих в терновнике". Однако назвать происходящее творческим поражением ещё не пришло время.

Явление четвёртое. Военная драма. Выдержана в стиле школьного сочинения на тему "Когда придут японцы?" Нарастает эпическая сила. Под градом жизненных перипетий леди Эшли теряет Наллу и Дровера. Лётчики-самураи решают разбомбить Дарвин. Австралийский Перл-Харбор уносит жизни двух положительных персонажей. Их – традиционно – жалко, но как-то не очень (среди других, уцелевших – главный разливала рома в Дарвине, русский шовинист-бармен Иван). Военная база союзников эвакуирует мирное население. В последний момент, пережив горечь разлук, герои обретают друг друга.

Как-то слишком невероятно, чтобы быть правдой, но "Австралия", рассказав нам всю историю "Большого кино" Голливуда, умолчала о главном. Где же среди этого невероятного нагромождения событий прячется сама страна кенгуру и утконосов? Достаточно вспомнить "Предложение" Джона Хиллкота или, наконец, чудовищную "Загородку для кроликов" Филиппа Нойса, где не возникало сомнений по поводу места действия. Где Новый Южный Уэльс, обещанный перед премьерой австралийской женщиной– послом? Скалистые пейзажи севера страны не далеко ушли от каньонов "Золота Маккенны" и не несут в себе местного колорита. Похоже, Бэз слишком увлёкся, пытаясь внушить своему романтически настроенному зрителю мысль, что Австралия – это и есть Страна Оз.

Так где же в этой "волшебной стране" хоть какая-нибудь местная живность, с которой по законам жанра просто обязана была столкнуться белая женщина? Где собаки динго, термиты, какаду, где батяня-вомбат? Вместо этого застреленный кенгуру и парочка кенгурят, одному из которых – йо-хо-хо – достаётся пустая бутылка из-под рома, а другому – тяготы миграции на руках малолетнего белого расиста. Хотя чему тут удивляться, если еще Бальмонт в своё время писал: "Там, где быстрая играла кенгуру, – овцы, овцы, поутру и ввечеру…". Иногда кажется, что события разворачиваются в зулусском краю, но в отличие от Лурмана, кинематографисты ЮАР в своё время продемонстрировали миру всё многообразие своей флоры и фауны ("Боги, должно быть, сошли с ума" Джеми Юйса и "Боги, должно быть, сошли с ума II", тоже, заметьте, Джеми Юйса).

А ведь когда-то и австралийские дебри дарили нам приличные фильмы. Допустим, про странную викторианскую элегию Питера Уира "Пикник у Висячей Скалы" здесь как-то неудобно и говорить – это космически иной уровень тональности, темы, разборки с судьбой. Но вот картина Саймона Уинсера "Квигли в стране антиподов / Quigley Down Under" (1990), казалось бы, тоже остросюжетная, заточенная под вестерн. Насколько же она далека от лакированной нелепости лурмановских снов наяву. И Австралия здесь – не "райский уголок", вымощенный дорогами из жёлтого кирпича, но антимир, населённый каторжниками, ссыльными, отбросами общества, которое, не зная, что ещё с ними делать, сбагрило отщепенцев с глаз долой. И английское "down under" здесь надо понимать буквально – ниже падать нельзя. Не добродушные Крокодилы-Данди, жюльверновские разбойники Айртоны населяли эту землю. Аборигенов им было вовсе не жаль. Но вернёмся к нашим коалам.

Итак, мировой кинематограф отчекрыжен, как шпрот. Изобилия диковинных зверей не наблюдается. Николь Кидман демонстрирует ужасы пластической хирургии. Хью Джекман так ни разу и не даёт Джигурду, что его герой просто обязан был сделать по статусу. По-настоящему радует только абориген Дэвид Гулпилил в роли Короля Джорджа, который говорит мало, но с завидным упорством забирается на попадающие ему по пути высоты и стоит там на одной ноге, как гигантская цапля. Нередко над головой его раскидываются в свободном падении сияющие неестественным светом звёзды. Есть момент, когда немногословный герой, дитя природы, не способный разобраться в национальных особенностях, произносит на чисто русском языке слово "монгол" – такова реакция австралийского жителя на налёт японцев. Как говорится, белый человек – это зло, но жёлтый человек, прилетевший с неба, – вообще исчадие ада, тем более когда "в кабине самурайский клинок, как валидол под языком".

Финал, в котором Налла следует за Королём Джорджем в австралийский девственный буш, чтобы пройти инициацию и обрести себя на родной почве, настраивает на размышления. Точно так рано или поздно обязан уйти в свои джунгли и чёрный президент из Белого дома, поскольку как волка ни корми, он всё равно в лес смотрит.

Несмотря на все изложенные выше парадоксы, просмотр "Австралии" способен доставить удовольствие особого рода. Здоровый смех – отличная терапия от зимней скуки, тем более, когда он окрашен в охровые цвета австралийского "рая", выпущенного на экран фантазией Лурмана. В остальном же… "Где-то есть земля Дельфиния и город Кенгуру", – пела Новелла Матвеева, и вот в эту страну верится куда больше.