Текст книги "Газета Завтра 797 (61 2009)"

Автор книги: "Завтра" Газета

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Валентин Пруссаков В ЦАРСТВЕ СЛАВНОГО СУЛТАНА

Вряд ли кто-нибудь возьмется оспаривать тот факт, что султанат Оман – одна из интереснейших и самобытнейших стран мира. Можно лишь искренне пожалеть, что многие у нас знают о ней лишь, что это «одна из нефтяных стран Залива», расположенная по соседству с ОАЭ. Между тем, Оман существовал за тысячи лет до создания Эмиратов, и упоминание о нем встречается еще в шумерских рукописях. А жители этой арабской страны, находящейся в юго-восточной части Аравийского полуострова, одними из первых приняли ислам, о чем свидетельствует послание самого пророка Мухаммада, бережно сохраняемое в оманской столице Маскате и поныне.

В отличие от почти всех своих соседей, у Омана – большое и славное, можно сказать, имперское прошлое, начавшееся вовсе не с открытия в нем нефти. Достаточно лишь упомянуть, что после изгнания португальских завоевателей в 1650 году во владения султаната вошли громадные пространства Восточной Африки и Индии. Можно смело утверждать, что у этой страны и ни с чем не сравнимое историческое наследие, разнообразием которого не устаешь поражаться. Здесь есть, что открыть для себя. Более ста фортов, каждый со своими секретами; старинные парусники-доу, добиравшиеся когда-то до Китая; древнейшие на планете каменные гробницы, напоминающие пирамиды… И еще: приехав в Маскат в дни традиционного фестиваля, мы увидели собственными глазами, что народные традиции и атмосфера самобытности существуют здесь не на потребу туристам, а в силу приверженности традиционным ценностям. Верблюжьи бега и бои быков, народные танцы и протяжные бедуинские баллады – здесь не туристские аттракционы для забавы заезжих иностранцев, а воистину часть жизни народа.

Сегодня каждый приезжающий в Оман невольно подмечает естественное сочетание в этой стране многовековых традиций и современности. Одно нисколько не противоречит другому, а скорее наоборот: возникает ощущение удивительной гармонии и связи с предками, когда прошлое и настоящее становятся как бы единым и неразрывным целым.

Новейшая история Омана началась всего лишь несколько десятилетий назад – в 1970 году, когда к власти пришел султан Кабус бин Саид аль-Саид. В своей речи при восхождении на трон, обращаясь к соотечественникам, он сказал: "Мои друзья, мои братья, прошлое было темным, но, с Божьей помощью, яркий свет воссияет для Омана и всего его народа". Время показало, что это были не пустые слова. За истекшие годы султанат вышел из многовековой изоляции и практически избавился от препятствовавшей его прогрессу безграмотности. Если в 1970 г. в стране было всего три школы, то ныне их больше тысячи, есть и университет. Молодым оманцам стали выдавать средства для продолжения своего образования за рубежом. Современные дороги связали самые отдаленные деревни, окна которых засияли электрическими огнями, и в которых также впервые узнали о том, что такое водопровод и современная ирригационная система.

Нельзя не отметить и того, что с первых же дней своего правления султан Кабус начал заботиться об удовлетворении не только материальных, но и духовных потребностей своих подданных: на его собственные средства были построены сотни мечетей по всей стране. А в мае 2001 года под голубым небом Маската появился один из шедевров современной религиозной архитектуры: главная мечеть султана Кабуса. Ее строительство заняло свыше шести лет. Посетив эту мечеть, понимаешь, что многолетний труд и колоссальные материальные средства оказались потраченными не напрасно. Как верно заметил один западный журналист, крупнейшая мечеть Омана является "бесценным вкладом в исламское наследие, которым могут справедливо гордиться все жители страны".

Покинув же территорию величественной мечети султана, незамедлительно окунаешься в круговерть большого города, с привычными проблемами "траффика" и прочими обязательными атрибутами современной цивилизации. Тем не менее где-то минут через пятнадцать, вы можете оказаться, например, перед зданием Центрального Национального банка. Но здесь даже этот храм нынешних поклонников золотого тельца поражает своеобычностью. Так, основные ворота этого банка, демонстрирующие тонкий вкус и мастерство местных умельцев, как говорят, сделаны из чистого золота. Глядя на них, как бы сама собой возникает мысль, что Оман сумеет выкрутиться из любого кризиса!

Каждый, посещающий эту страну, вероятно, не может не обратить внимания и на то, какие здесь великолепные песчаные пляжи, причем, как правило, полупустые, либо уникально-дикие. В отличие опять-таки от соседних государств, местная природа потрясает своей многоликостью: морские фьорды, живописные горы, скалы, редкая живность, пустыня и даже… гейзеры!

Думается, что всем любителям экзотики, желающим познакомиться с настоящим арабским Востоком, можно уверенно порекомендовать приехать сюда. Тем более, что жители Омана не избегают иностранцев и не осматривают их с подозрительностью, как это делают в некоторых ближневосточных странах. У оманцев – открытый приветливый характер, и они напрочь лишены лицемерия и фальшивых улыбок, с которыми довольно часто сталкиваешься в других местах. Как точно подметил один неоднократно бывавший в султанате русский журналист: "здесь познаешь страну через людей". И это, конечно, самый лучший путь познания.

На пляже в Маскате можно нередко видеть такую живописную картинку: мужчина в белой дишдаше и женщина в черном хиджабе медленно бредут у самой кромки прибоя, взяв друг друга за руки. Они идут спокойно, уверенно и с чувством собственного достоинства, как, наверное, шли и их предки сотни лет тому назад. Глядя на них, невольно думаешь, что в жизни есть нечто более важное и значительное, чем какой бы то ни было кризис и прочая ерунда, на которые мы столь неразумно тратим свои весьма ограниченные силы и свое время. И об этом, очевидно, не нужно никогда забывать. Так же как и о том, что говорит Коран:

Ведь власть над небом и землёй

Принадлежит Аллаху,

И лишь к нему вернётся всё.

ОМАН СПЕШИТ НА ПОМОЩЬ ГАЗЕ

Граждане султаната Оман являются неотъемлемой частью арабского мира, и потому им далеко не безразличны страдания братского палестинского народа, ведущего героическую борьбу за возвращение своих земель и за создание собственного государства. Близко к сердцу они восприняли и последнюю израильскую агрессию против сектора Газа, в результате которой пострадал не столько ХАМАС, сколько мирные палестинцы, явившиеся, как известно, основными жертвами авиаударов и артобстрелов.

В Омане был организован сбор срочной помощи пострадавшим. Возглавил его исполнительный директор Оманской Благотворительной Организации /ОБО/ Али аль-Раиси. Оманцы живо откликнулись на призыв о помощи палестинским братьям, и к настоящему времени уже пять оманских грузовых самолетов приземлились в Египте неподалеку от границы с Газой. Они доставили туда 46 тонн лекарств, 170 тонн продуктов питания и 36 тонн питьевой воды, а также различное оборудование для больниц.

Весь этот груз к границе с Газой сопровождал сам г-н аль-Раиси, который в разговоре с автором этих строк заметил, что акция оказания помощи палестинцам поддерживается Его Величеством султаном Кабусом бин Саидом. На вопрос о том, какое больничное оборудование предназначается для больниц Газы, мой собеседник сказал: "Прежде всего, это больничные кровати, специальные кресла, материал для рентгеновских машин, носилки. Помимо того, мы также закупили 5 тонн кислорода на местном маркете в Египте, находящемся в 10 милях от границы с Газой".

ОБО открыла свой офис в Газе для изучения того, в чем больше всего нуждаются пострадавшие. Аль-Раиси заявил: "Ущерб огромен. 95% убитых – мирные жители. Из 1400 погибших лишь 49 были солдатами. А из 5. 500 раненых носили форму только 48 человек".

Согласно сообщению местных газет, разворачивает кампанию по сбору средств для палестинцев Газы и оманский Дар Аль-Аттаа /Дом дарения/. Во главе данного проекта стоит г-жа Шата Аббас, которая на пресс-конференции, прошедшей в Маскате, в частности, отметила: "Наша программа, рассчитанная на месяц, начнется 15 февраля. Мы хотим, чтобы люди узнали правду о разрушениях в секторе Газа. Для оказания должной помощи необходимо привлечь внимание всего мира к этой проблеме".

Когда спрашиваешь благополучных оманцев, почему ими так близко воспринимаются боль и страдания палестинцев Газы, они, как правило, отвечают: мы – мусульмане, и потому не можем поступать иначе, ибо стремимся жить, согласно Корану и Сунне Пророка.

Игорь Золотусский «СУНДУК ПАНДОРЫ» Фальсификации против Гоголя продолжаются

Со смешанным чувством удивления и негодования прочитал в «Российской газете» от 9.2.09 публикацию «Это не сон, Вера Павловна!» Заголовок явно намекает на счастливые сны Веры Павловны, героини романа Н.Г. Чернышевского «Что делать?»

Отчего же счастлива Вера Павловна – на этот раз не из романа Чернышевского, – а Вера Павловна Викулова, именующая себя "директором дома-музея Гоголя"?

Награждая себя этой должностью, она не извещает редакцию, что "дома-музея Гоголя" на самом деле не существует, т.к. в здании под номером 7а на Никитском бульваре находится городская библиотека, и оно не принадлежит Гоголю. Ему отведены здесь, как и в былые времена, две мемориальные комнаты.

Далее газета пишет: "Дворянская усадьба Толстых… у которых нашёл последний приют одинокий, неприкаянный Николай Васильевич…". Как известно, "дворянской усадьбы Толстых" на Никитском, в то время, когда там жил Гоголь, не было. В книге Гоголь в Москве" (Б.С. Земенков М. 1954, Госуд. "Изд-во культурно-просветительной литературы" Стр.85) сказано: "Толстой (имеется в виду А.П. Толстой) снимает столь известный москвичам дом Талызиной на Никитском бульваре". "Снимать" – не значит, владеть, и это должны знать те, кто сегодня обосновался в доме 7а.

Называя Гоголя "неприкаянным", автор этих слов оскорбляет творца "Мертвых душ". От этого определения веет административным высокомерием, предполагающим полное превосходство чиновника от культуры над гением русской литературы.

В.П Викулова объявляет городскую библиотеку N2 "знаменитой гоголевской библиотекой". Не знаю, чем отличается она от других московских библиотек (зачем же их обижать?), разве лишь тем, что заняла дом, в котором жил Гоголь.

В "Российской газете" говорится и о некоем "камине, где Гоголь сжёг второй том "Мертвых душ". По свидетельству О.М. Бодянского, в отличие от И.С. Тургенева, на которого ссылаются в "РГ", бывавшего в гостях у Гоголя не раз, камина не было, а была "печь с топкой" (см. Земенков, стр.86), а Гоголь сжег второй том в этой печи.

Но газета настаивает на "камине": "Здесь установят плазменную панель, благодаря которой в зеркале над камином будут как бы выплывать лица людей, с которыми встречался классик в последние годы".

Похоже, что в комнатах Гоголя хотят устроить дискотеку со световыми эффектами. Это вполне отвечает той "теории", по которой оборудуются комнаты Гоголя. "Музей как театр, – цитирует "РГ" инициатора этого "живого музея" Тараса Полякова, – только там играют люди, а здесь – вещи".

Мы знаем, что Гоголь провел в доме 7а нелёгкие три с лишним года, полные тяжкого труда над поэмой, что здесь он сжег её и, наконец, скончался. Причём тут "театр вещей"?

"Воплощением сценария, – читаем далее, – занимается художник Леонтий Озерников. Благодаря им посетители увидят сундук Пандоры, как лабиринт души, дорожных переживаний; кресло будет отбрасывать тень Гоголя, зеркало как совесть … Будет и немая сцена как сцена Высшего суда, где ревизор – не петербургский чиновник, а тот (напечатано с маленькой буквы, хотя речь идет о Боге. – И.З.), кто гораздо выше".

Как утверждает греческий миф, никакого сундука Пандоры не было, а был "ящик". "Ящик Пандоры, говорится в "Словаре иностранных слов", – источник всяческих бедствий". В нём содержатся "все человеческие несчастья".

Сведения на этот счёт можно найти и в энциклопедии "Мифы народов мира". Согласно ей, в ответ на похищение огня Прометеем, Зевс решил отомстить людям. По его повелению Гефест и Афина создали девушку Пандору. "Пандора должна была, по замыслу Зевса, принести людям соблазны и несчастья", ей в грудь была вложена "лживая и хитрая душа". "Когда Пандора открыла сосуд, в который были заключены все людские пороки и несчастья, по земле расползлись болезни и бедствия". (Изд-во "Советская Энциклопедия", т. 2,1982, стр.281).

Итак, даже не "ящик", а "сосуд", и уж никак не "сундук". "Сундук Пандоры" в трактовке устроителей "музея" – ни что иное, как "лабиринт души" Гоголя. И содержит эта душа в себе одни пороки и соблазны. А заодно и несчастья. А когда "сундук" открывается (надо полагать, в сочинениях Гоголя), то по свету расползаются болезни и бедствия. И, наконец, каким образом зеркало над камином будет отражать "совесть" Гоголя? Как кресло, в котором он проводил последние дни, станет отбрасывать по стенам тени давно усопших посетителей дома 7а?

Это почище тех страшных картин, видом которых во времена Гоголя пугал петербуржцев устроитель балагана на Адмиралтейской площади Леман. Даваемые им "мистические" представления" 2 февраля 1836 года завершились пожаром, в котором сгорело 126 человек.

Теперь (благодаря интервью в "РГ") мы посвящены в то, что творилось все эти четыре года под крышей дома 7а, пока там шли, как повествует "РГ", "ремонтные работы".

Готовилось позорное осмеяние памяти Гоголя.

Автор – председатель "Фонда Гоголя" и член юбилейного оргкомитета

Евгений Головин МИФ О ДОН КИХОТЕ

Вопрос о прошлом, настоящем и будущем – один из самых простых и расплывчатых вопросов. На уровне сознания «настоящего» вообще не существует – всякое «настоящее» уже в ближайшем прошлом. Будущее всегда предположительно – даже самое уверенное будущее, которое «не страшит», в которое «смело смотрят» или высказывают самые оптимистические эпитеты, основываясь на удачном прошлом и великолепном настоящем. Прошлое – вот реальная загадка. Оно меняется в зависимости от настроений, от поведения знакомых людей или объектов (я думал, он такой добрый, а он, оказывается, способен…я думал, эта птица сядет на ветку, а она пролетела мимо…я думал, он давно в тюрьме сидит, а он по-прежнему шляется по электричкам…и т.д.)

Мало сказать, что прошлое неопределенно. Прошлое, даже близкое прошлое, почти целиком зависит от специалистов – историков, архивистов, археологов, в известной степени от астрономов и астрологов. И уж конечно, оно зависит от тиранов, королей и разного рода правительств, которые всегда заинтересованы в своем понимании прошлого. И заметим: это касается реального прошлого. Что же сказать о мифических персонажах? Они, несомненно, живут в прошлом, потому что время мифов кончилось, и мы вряд ли дождемся в будущем мифического героя.

Несмотря на разрозненные исторические указания автора, следует сказать, что дон Кихот жил когда-то, подобно персонажу легенды или сказки. В чем его беда? "Идальго наш с головой ушел в чтение, и сидел он над книгами с утра до ночи и с ночи до утра: и вот оттого, что он много читал и мало спал, мозг у него стал иссыхать, так что в конце концов он и вовсе потерял рассудок. Воображение его было поглощено всем тем, о чем он читал в книгах: чародействами, распрями, битвами, вызовами на поединок, ранениями, объяснениями в любви, любовными похождениями, сердечными муками и разной невероятной чепухой: и до того прочно засела у него в голове мысль, будто все это нагромождение вздорных небылиц – истинная правда, что для него в целом мире не было уже ничего более достоверного."

Поначалу кажется, что Сервантес представляет нам романтического подростка с буйной фантазией, который, в соответствии с эпохой, запоем читает Конан-Дойля или Сабатини. Со временем это увлечение проходит, и подросток превращается в достойного члена общества. Последнего никто не упрекнет, что он в юности увлекался приключенческими романами, хотя предпочтительней серьезное чтение: книги по математике, физике, биологии или астрономии. Тогда ему может больше повезти в открытии какой-нибудь звезды или редкого природного явления. Дон Кихот открыл только одно редкое природное явление – крестьянскую девушку Альдонсу Лоренсо, которую превратил в прекрасную даму Дульсинею Тобосскую, да и то мало ей интересовался: сочинил на эту тему балладу, вызывал на поединок рыцарей, сомневающихся в ее красоте… и не более того.

Книги в данном случае сыграли совершенно необычную роль. Человеческая душа четырехчастна (anima celestis, rationalis, animalis, vegetabilis – душа небесная, рациональная, анимальная, вегетативная). Книги пробудили "небесную душу" дон Кихота – из обыкновенного, довольно бедного идальго он стал "зерцалом рыцарства". Знаменитая книга Сервантеса раскрыла нам вообще тайну рыцарского идеала. Дело не в ржавых доспехах, не в хромой лошади, не в простоватом крестьянине-оруженосце, точно так же, как дело не в дворцах, не в укрепленных замках, не в драгоценностях, не в богатом платье и прочих слишком человеческих ценностях. В этих дворцах и замках, судя по литературе восемнадцатого или девятнадцатого века, жили подлинные разбойники, грабящие окрестности, нападающие на купцов без солидной охраны и без конца воюющие друг с другом. Но Сервантес, во времена которого рыцарская эпоха осталась далеко позади, не предавался домыслам и фантазиям касательно тамошней жизни, а решил отобразить истинный дух рыцарства в теле современного ему сумасшедшего идальго. Поэтому роман изобилует смехотворными сценами, неожиданными комическими поворотами, шутовскими пассажами, юмористическими диалогами. При этом, как неоднократно замечает автор, обо всем, кроме миссии странствующего рыцарства, дон Кихот рассуждает здраво и рассудительно. Но его открытая "небесная душа" несколько изменила параметры восприятия, и потому он видит удивительные, сокрытые для других, вещи: великанов в облике ветряных мельниц, армию рыцарей, превращенную в баранов, шлем знаменитого Мамбрина под формой тазика цирюльника, что, разумеется, немало потешает Санчо Пансу и других свидетелей.

Обычаи публики, с которой общается дон Кихот – сельчане, торговцы, солдаты, трактирщики, мелкие дворяне, актеры кукольного театра, за исключением мелких реалий шестнадцатого века, – поразительно современны. Эти люди тщеславны, корыстолюбивы, льстивы в предвидение выгоды, не прочь надуть ближнего своего, обмануть благодетеля. Главное устремление, главный замысел – нажить денег, выдвинуться в "люди", попытаться занять должность при дворе или хотя бы завести дружбу с влиятельным человеком. За исключением совсем темных крестьян, они не верят ни в чародеев, ни в колдунов, ни в злых духов и подозрительно относятся к магам, экзорцистам и представителям "тайных наук". В любовь они тоже не особенно верят. В романе есть несколько вставных новелл, повествующих о несчастной любви, – герои этих новелл страстно привлекают дон Кихота. Это, как правило, молодые люди романтической внешности, одетые небрежно, со спутанными прическами и неухоженными ногтями, часами рыдающие на берегу ручья о жестокости и надменности возлюбленных, либо о коварстве и лицемерии "преданных" друзей. Сам он крайне жалеет этих людей, считая себя счастливым, поскольку убежден в любви Дульсинеи. Исполняя обет странствующих рыцарей, он удаляется в пустынные скалы Сьерра-Морены, с тоской размышляя о прелестях и занятиях Дульсинеи. Не забыв послать восторженное письмо своей даме, (которое незадачливый Санчо Панса теряет по дороге), дон Кихот, почти голый, предается эквилибристике на утесах, либо погружается в тяжелые размышления о собственных несовершенствах и невыносимых мучениях любви. Мечтая о новых подвигах, он, уподобляясь "мрачному красавцу" (так прозвали в средневековье великого Амадиса Галльского) хватает меч и отрабатывает удары, предназначенные будущим драконам и злым волшебникам.

"Рыцарь печального образа" отважен, смел, великодушен. Он – истинный христианин. Когда после освобождения каторжников он выслушивает упреки в неразумности и общественной опасности такого поступка от своих односельчан – священника и лиценциата – он произносит монолог, который стоит процитировать целиком:

"В обязанности странствующих рыцарей не входит дознаваться, за что таким образом угоняют и так мучают тех оскорбленных, закованных в цепи и утесняемых, которые встречаются им на пути, – за их преступления или же за их благодеяния. Дело странствующих рыцарей помогать обездоленным, принимая в соображение их страдания, а не их мерзости. Мне попались целые четки, целая вязка несчастных и изнывающих людей, и я поступил согласно данному мною обету, а там пусть нас рассудит бог. И я утверждаю, что кому это не нравится, – разумеется, я делаю исключение для священного сана сеньора лиценциата и его высокочтимой особы, – тот ничего не понимает в рыцарстве и лжет, как последний смерд и негодяй. И я это ему докажу с помощью моего меча так, как если бы этот меч лежал предо мной."

Чисто религиозная мысль, достойная хорошего теолога. Только глупец или человек, плохо знакомый с учением Христа, может посчитать дон Кихота сумасшедшим. Тем более странно, что герцог и герцогиня, люди казалось образованные, приглашают дон Кихота к себе, чтобы над ним издеваться и насмехаться, наподобие черни. Только это делается с размахом. Дон Кихоту воздают шутливые почести, устраивают представления и комические спектакли, словом, выжимают максимум юмора из диковины, которую подбросила им судьба. Никто из них ни разу не задумывается, что такое дон Кихот. Они счастливы, что им попался безумец столь уникальный, доподлинно упоенный величием странствующего рыцарства и готовый отдать за него жизнь. И когда их (дон Кихота и Санчо), наконец, отпускают на все четыре стороны, и Санчо, довольный, прижимает к сердцу награду (кошелек с двумястами золотых), дон Кихот находит редкие слова о свободе:

"Свобода, Санчо, есть одна из самых драгоценных щедрот, которые небо изливает на людей; с нею не могут сравниться никакие сокровища: ни те, что таятся в недрах земли, ни те, что сокрыты на дне морском. Ради свободы, так же точно, как и ради чести, можно и должно рисковать жизнью, и, напротив того, неволя есть величайшее из всех несчастий, какие только могут случиться с человеком. Говорю же я это тебе, Санчо, вот к чему: ты видел, как за нами ухаживали и каким окружали довольством в том замке, который мы только что покинули, и, однако ж, несмотря на все эти роскошые явства и прохладительные напитки, мне лично казалось, будто я терплю муки голода, ибо я не вкушал их с тем же чувством свободы, как если б все это было мое, между тем обязательства, налагаемые благодеяниями и милостями, представляют собою путы, стесняющие свободу человеческого духа. Блажен тот, кому небо посылает кусок хлеба, за который он никого не обязан благодарить, кроме самого неба!"

Дон Кихот не очень-то логичен в данном монологе. Встреча с герцогом и герцогиней вышла случайной, в конце концов, и элементарный закон гостеприимства обязывал хозяев принимать и кормить своих гостей. В своем максимализме дон Кихот обвинил хозяев в их единственной добродетели – в хлебосольстве. Возможно, как бедный идальго, он просто позавидовал, что не мог бы принять гостей столь же хорошо. Благодарность наивного простолюдина Санчо похвальна и понятна. Но дон Кихот высокомерен. Если бы кто-либо дерзнул заявить, что его состояние не превышает жалкого миллиона дукатов, он немедленно вызвал бы насмешника на поединок. Поэтому его замечательный монолог касается, скорее, независимости от помощи богатых людей, а не свободы. И если бы на месте герцога был нищий, он с удовольствием бы принял черствый кусок хлеба и легко нашел бы проникновенные, подходящие случаю слова. Но он – странствующий рыцарь, его дело – спасать бедных и обездоленных, а не гостить в богатых замках.

Так что дон Кихот хорошо сказал о свободе, но несколько отклонился от темы. Вообще книга печальна. Не только злоключения дон Кихота вызывают грусть, а люди, среди которых проходит его вояж. Это хитрецы, скудоумцы, воры, каторжники, продувные трактирщики, шулера, мздоимцы, лихоимцы, проститутки, любители пожить за чужой счет и т.д. С какой стати помогать всей этой сволочи? В романе действительно нет почти никого, кто достоин помощи. Времена странствующего рыцарства реально миновали, но сколько мытарств пришлось испытать дон Кихоту, чтобы это уразуметь! Вместо волшебников, великанов, чародеев и просто достойных жалости несчастных ему пришлось общаться черт знает с кем.

Небесная душа оставила его, а взамен проявилась рациональная душа чрезвычайно здравомыслящего и доброго человека. Правда, он снова принял следствие за причину и во всех своих невзгодах обвинил книги: "Ныне я враг Амадиса Галльского и тьмы тьмущей его потомков, ныне мне претят богомерзкие книги о странствующем рыцарстве, ныне я уразумел свое недомыслие, уразумел, сколь пагубно эти книги на меня повлияли, ныне я по милости божьей научен горьким опытом и предаю их проклятию." Совсем напрасное проклятие, в особенности касательно доблестного Амадиса, который менее всего виноват в чудачествах дон Кихота. Добрый идальго справедливо разделил свое имущество и ушел из этого мира как хороший христианин.

Жаль, поскольку вместе с ним ушли рыцари – последние истинные люди.