Текст книги "Газета Завтра 873 (32 2010)"
Автор книги: "Завтра" Газета
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
В 1663-64 годы Ян Второй Казимир опять поперся на Киев, на Левобережную Украину. Только по «вечному миру» 1686 года Польша отказалась от претензий на Киев и на другие наши земли, но, как знаем, в 1920 году опять вспомнила о них и предалась мечтаниям. В 1812 году из восьми корпусов Наполеона, вторгшихся в Россию, один был польский корпус Понятовского. Так что на Бородинском поле есть и польский прах. Наконец, после войны 1941-45 годов у нас в плену оказалось 62 тысячи поляков. А сколько их всего воевало против нас?
Если называть имена и факты, то ещё в 1934 году, за пять с лишним лет до пакта Молотова—Риббентропа, между Польшей и фашистской Германией был заключён совершенно однозначный пакт Бека—Риббентропа о ненападении сроком, как и у нас, на 10 лет; в 1935 году за четыре с лишним года до нас мир узнал о весьма однозначном пакте Хора—Риббентропа между Англией и фашистской Германией, вопреки Версальскому мирному договору, разрешавшем Гитлеру продолжать уже начатое создание и вооружение армии. Договор был заключён, даже несмотря на решительный протест Франции, направленный в Лондон. Однако в 1938 году Франция, боясь отстать, и сама заключила подобный английскому столь же вопиюще однозначный пакт Бонне—Риббентропа с фашистской Германией о «мирных и добрососедских отношениях». 7 июня 1939 года Латвия и Эстония подписали с фашистской Германией договора об однозначной, но двусторонней дружбе. Вы поняли? Вся Европа задолго до нашего пакта лобзалась с Гитлером взасос, но только нам цивилизованные гады шьют аморалку!
И это ещё притом, что на нас Германия напала, наплевав на два добрососедских договора, подписанных министрами и ратифицированных высшими органами государственной власти, но на Западе Гитлер такой невоспитанности себе не позволял. Как же-с, Европа! Договор с Польшей, например, просуществовав пять с лишним лет, был денонсирован 29 апреля 1939 года – за четыре месяца до объявления ей войны. Нам бы такие четыре месяца!.. Англо-германское морское соглашение Гитлер расторг тогда же, 28 апреля, тоже заблаговременно.
А ещё 26 ноября 1936 года был заключён «Антикоминтерновский пакт» между Германией и Японией, к которому вскоре присоединилась Италия, а затем – Испания, Румыния, Венгрия, Болгария, Дания, Финляндия, Хорватия, Словакия и даже Маньчжоу-го. Если всё это совокупить, то что ж получается, православные? В каком мире жили советские люди?!
Это, во-первых, а во-вторых – да, наш Верховный Совет стараниями Александра Яковлева, два дня терзавшего депутатов, действительно осудил пакт. Но разве этим всё и кончилось?! Вот раскрываю я газетку, которую никогда не выписывал, но мне её вот уже несколько лет задарма суют в почтовый ящик. Большая статья: «70 лет назад Москва сумела на два года оттянуть начало войны». Что в статье? Читаю: «Понятно, почему сейчас проявляется такой интерес к пакту. Это очень удобно, чтобы опять обвинить Советский Союз в том, что он в какой-то степени виноват в развязывании Второй мировой войны. При этом, говоря о пакте Молотова—Риббентропа, на Западе стараются не касаться Мюнхена». Как и упомянутых выше тёплых договоров с фашистской Германией множества стран от Англии, владычицы морей, до лимитрофной Эстонии, жившей за счёт поставок в ту же Англию гусятины.
Читаю дальше: «А ведь Мюнхен уж куда как наглядно показывает, к чему приводит политика соглашательства». А Путин сказал: «Сговор в Мюнхене подтолкнул к разобщению объективных союзников в борьбе с нацизмом, вызвал между ними взаимное недоверие и подозрительность». Ошибаетесь, учитель. Во-первых, недоверие существовало и до Мюнхена… Уж куда дальше: Советский Союз, имевший с Чехословакией договор о взаимной помощи, уже двинул войска к границе, чтобы помочь ей в 1938 году, а его, при всём этом, не пригласили в Мюнхен даже в качестве наблюдателя. Во-вторых, «союзниками» с Англией и Францией в борьбе с нацизмом мы тогда уж никак не были. Совсем наоборот: они делали всё, чтобы побыстрей натравить на нас нацистов. Восемь месяцев при всём оружии и амуниции сидели за линией Мажино и всё ждали, ждали, отлучаясь только в публичные дома. И дождались такой оплеухи от Гитлера, что через три недели взмолились о мире.
«Мы выбрали из двух зол меньшее, – говорится в статье дальше, – Советский Союз мог оказаться перед лицом объединенной атаки и западных стран, и фашистской Германии. А в тылу у нас была Япония».
Да, вот западные страны только что названы, а именно в эти дни шли жестокие бои на Халхин-Голе. Как раз 23 августа, когда был заключён пакт, наши войска нанесли сильнейший удар японским агрессорам. Это стало отрезвляющим событием для японцев. Немцы подумали, что японцы союзник не очень крепкий. А те сочли этот пакт, о котором немцы даже не предупредили их, предательством со стороны Германии. И 13 апреля 1941 года, ничего не сказав немцам, товарищам по «Антикоминтерке», они тоже заключили с нами пакт о нейтралитете.
ТУТ УМЕСТНО ВСПОМНИТЬ о некоторых обстоятельствах, предшествовавших и сопутствовавших заключению нашего пакта с Германией в 1939 году. Англии и Франции под влиянием общественности своих стран пришлось всё-таки согласиться на наше настойчивое предложение о переговорах для создания системы коллективной безопасности. И вот стороны составили делегации. Нашу возглавил нарком обороны и член Политбюро маршал К.Е.Ворошилов, её членами были начальник Генштаба Красной Армии маршал Б.М.Шапошников, нарком и главнокомандующий Военно-Морским Флотом Н.Г.Кузнецов и другие высокопоставленные лица. А там? Какие-то полузабытые отставники да служаки второго-третьего ряда. Английскую миссию возглавлял адъютант короля адмирал Р.Дракс, французскую – генерал Ж.Думенк, бывший начальник штаба армии генерала Вейгана во время Первой мировой войны. Это было просто свинство, тем более обстановка напряженная, время дорого, а британцы предпочли самолёту какое-то морское корыто едва ли не прошлого века, на котором из Лондона до Ленинграда гребли с 5 по 11 августа. Целую неделю!
Но и это не всё. Понятно, что участники такого рода переговоров должны иметь от своих правительств соответствующие письменные документы, подтверждающие их полномочия. Так, на первом же заседании 12 августа обнаружилось, что у бриттов никаких документов нет. Тогда адъютант короля сказал: «Если было бы удобным перенести переговоры в Лондон, то он имел бы все полномочия». Климент Ефремович аж расхохотался, как и другие члены нашей делегации: «Да не лучше ли мне сбегать за вашими документами в Лондон?»
Просто цирк! И всё-таки советская делегация согласилась начать переговоры. Как выяснилось уже после войны, у англичан и французов была только одна задача – тянуть время. Ни договариваться о чем-то, ни подписывать что-то они не собирались. И вот ещё что. Ясно, что такие переговоры ведутся при закрытых дверях. И у нас все двери были плотно закрыты. А в лондонских газетах, к удивлению даже самого английского посла Уильям Сидса, входившего в состав миссии, появлялись сообщения о ходе переговоров. И Сидс писал своему министру: «Я, как лицо ведущее переговоры, оказываюсь в невероятном положении перед Молотовым, когда, например, лондонская газета публикует наши предложения о секретном приложении к договору почти в тот же самый момент, когда я предлагаю это Советскому правительству» (Правда и ложь о Второй мировой войне. М., 1983, с.61). Ну, разве джентльмены так себя ведут – как торговки на базаре! Но заметьте: они предлагали нам секретное приложение к договору, а ныне за такое же приложение к нашему договору с немцами без устали клеймят нас.
К тому же, в Кремле стало известно, что англичане затеяли тайные переговоры с Германией о разделе сфер влияния. И тут уровень был совсем иной. С 7 августа в переговорах принимал участие Геринг, второе лица Рейха. 10 августа близкий Гитлеру комиссар Лиги Наций в Данциге Бурхарт встретился в Базеле с дипломатами Англии и Франции, которым передал письмо самого фюрера с предложением присоединиться к походу против СССР (Ю. Емельянов. Европа судит Россию. М., 2007, с.310). 16 августа Риббентроп встретился в Берлине с высоким представителем ВВС Англии бароном де Роппом. 21 августа английский посол в Берлине Невиль Гендерсон сообщал в свою столицу: «Всё готово, чтобы Геринг прибыл в четверг 23 августа в Чекерс» (резиденцию английского премьера Чемберлена). В ходе переговоров выяснилось, что Польша и Румыния отказываются пропустить через свои западные границы Красную Армию, чтобы она защитила их восточные и южные границы...
И в этот-то звенящий час Гитлер, начавший закидывать удочку ещё в мае, обратился к Сталину с прямой просьбой срочно принять его министра иностранных дел для заключения договора о ненападении. И Сталин, вполне убедившись, что в Москву приехала не дипломатическая миссия, а бродячий цирк шапито, действительно выбрал из двух зол меньшее.
И вот вывод, который делает автор бесплатно попавшей мне в руки статьи: «Благодаря пакту Молотов—Риббентроп мы получили почти двухлетнюю отсрочку. Пакт был правильным шагом!»
Кто ж автор этой статьи? Юрий Михайлович Хильчевский, руководитель Центра истории Российской дипломатической службы, знаток проблемы, высокого класса профессионал. Где же он осмелился в защиту политики Советского Союза так уверенно высказать суждение, решительно противоположное взгляду главы правительства? Оказывается, именно в правительственной «Российской газете» (2009, №155), можно сказать, в персональном органе тов.Путина.
Путин пишет: «Мы помним всех поляков, которые первыми встали на пути агрессора...». Он помнит всех! Прекрасные слова, но, во-первых, даже в порыве пламенной любви не следует забывать мужество и страдания других, а не только любимцев. Уж если говорить о том, кто первым встал на пути агрессора, то это были абиссинцы, на которых ещё в 1935 году в третий раз напала фашистская Италия. А в 1936-м республиканская Испания встала на пути доморощенных и германо-итальянских фашистов. В 1937-м – китайцы на пути японских захватчиков. И только через два года – Польша. Во-вторых, Англия и Франция дали Польше решительные, твердые, категорические гарантии немедленной помощи в случае нападения Германии. А если бы гарантий не было, то ещё неизвестно, тверже ли держалась бы Польша, чем Австрия и Чехословакия. Абиссинцам же, испанцам и китайцам никто никаких гарантий не давал...
Наконец, несправедливо забывать, что нищие абиссинцы сопротивлялись всё-таки семь месяцев, испанцы – почти три года, а китайцы, несмотря на захват японцами и Пекина, и Шанхая, восемь лет продолжали борьбу, потеряли около 35 миллионов убитыми и, вместе с СССР и США, победили. А в Польше правительство в первые же дни бежало из столицы, потом – в Румынию и Англию. И страна была разгромлена в три недели. Выходит, отмечая 1 сентября прошлого года 70-летие начала Второй мировой войны, Путин и Туск показали своё неуважение к подвигам и жертвам других народов: война началась гораздо раньше. И об этом ясно сказано в замечательном «Кратком курсе».
11
http://top.mail.ru/jump?from=74573
[Закрыть]
Анна Серафимова ЖИЛИ-БЫЛИ
Новым мышлением обязали обзавестись всех! Тот, кто робко спрашивал, нельзя ли, что называется, остаться при своих, объявлялся ретроградом, врагом народа, стремящегося к обновлению и модернизации. Все, что было в прошлом – семьи, страны, лично вас – было плохо, должно быть выжжено калёной демократией. Все надо переиначить, сделать прямо противоположным старому укладу.
Раньше вы что делали? Учились, работали, почитали старших, женились, рожали детей, защищали от злоумышленников свой дом и от врагов свою родину, служа в армии… Это всё старое, и надо переменить на новое мышление. Радикально поменять!
Старших надо не почитать, а обсмеивать: их идеалы, их образ жизни (скромный в быту и порядочность в отношении окружающих). Всё это – тормоз в новой жизни.
Учились, сдавали экзамены, не спали по ночам? Позор! Учиться не надо, надо просто сдавать ЕГЭ, заплатив за результаты. А уж учиться в институте– вообще нонсенс. Дипломы надо покупать, а деньги на них надо добывать воровством, распространением наркотиков или у родителей стрелять.
Жениться, да еще на лице противоположного пола? Это с новым мышлением не имеет ничего общего. В новую жизнь с таким багажом, как муж (у женщины) и жена (у мужчины) никто не пустит. В новой жизни с новым мышлением берут только партнеров, желательно однополых.
Свой дом нужно не защищать, а открывать все окна и двери, чтобы всякий мог зайти и справить любую нужду: то ли что-то взять из понравившегося, то ли поиметь понравившихся, то ли остаться жить-поживать, хозяев выживать.
Со страной отношения строить – тоже по-новому. От врагов не защищать, а врагов привечать, множить и всячески им способствовать творить свое вражье дело. Прошлым не гордиться, а его стыдиться. Было героическим и славным? Это в соответствии со старым мышлением. А в соответствии с новым это славное – позор. Ишь, ты, цивилизованных европейцев, прибывавших с миссией человеколюбия «Огнем и мечом», испокон веков били, не считаясь с их высоким статусом демократов! Стыдитесь! Искупайте свою вину!
Слово «шпион» убрать из словаря как изжитое явление. У страны, раскрывшей все окна и двери, нет секретов.
И, главное, работа с детьми – новым поколением – должна вестись по-новому. Вот пришли люди, предложили охватить своим вниманием детишек города. Программа нововведений привлекательна: тут и съемка фильмов, где главные роли будут играть дети. «О, прекрасно!» – воскликнули чиновники. Еще новый подход – ролевые игры. И это приветствовали. А уж когда новаторы детского воспитания пообещали, что вплотную займутся просвещением ребятишек в неведомых для них областях, то получили и усиленное финансирование, и «добро» на проведение всех мероприятий. Ну и, конечно, свободу действий, отсутствие мелочной опеки!
После годовой деятельности новаторов госинспекция решила посмотреть, как там работа с детишками по новому методу? Надо же составлять план финансирования на год следующий и отчитаться перед финорганами и партией всевластья за эффективность использования выделенных средств.
Ну-с, любезные, сняты ли фильмы с участием детей? Да. И даже активно распространяются по разнообразным каналам. Фильмы были продемонстрированы, чтобы не было голословности. Их просмотр не оставлял сомнения: в главных ролях снимались исключительно дети. Так что этот пункт договора исполнители соблюли. О содержании фильмов с участием детей речь ведь не шла, да и не могла идти, потому что это получился бы диктат, вмешательство в творческий процесс художников. Фильм есть фильм. Порно ли, не порно ли… Пора забыть совковое цензорство!
Что касается ролевых игр, ими, новым словом в педагогике, городские детишки тоже охвачены. Вы и в фильме это видели: они то в роли жертвы, то собачки, то кошечки. То они мяукают, то они лают. Тоже – всё по уговору. Вид работы – новее не придумаешь! Разве при совке такие фантазии, такая раскрепощенность и свобода были возможны?
Ну, а в области просвещения? Секспросветительство перешагнуло все границы! Успехи налицо. И если до того, как нанятые городскими чиновниками новаторы приступили к просвещению детей, те не знали ничего, то сейчас они знают больше родителей. Да и разве знания в области секса – не самые важные для человека? Нужны ему будут в его дальнейшей взрослой жизни такие науки, как математика, химия, или не нужны – вопрос. К тому же, поскольку промышленные предприятия закрыты, то все эти высшие математики где сможет применить молодой человек? На рынке торговать – калькулятора хватит. А вот сексиндустрия в обновленной России растет, расширяет границы, совершенствует формы, охватывает всё новые слои населения, утраивает объемы ежегодно, опережая планы удвоения ВВП. И грамотные кадры, то есть профессионалки, весьма востребованы. Так что такая нынешняя работа с молодежью – это работа на будущее России. Вот оно каково – полюбуйтесь! Все условия договора соблюдены.
Госинспекция с удовлетворением констатировала: деньги, полученные из бюджета на новаторские виды работ по программе «Ребятня России», израсходованы самым эффективным способом. Сотрудничество надо продолжать и впредь. Профессионалы своего дела (о, продемонстрированные результаты не вызывали никакого в том сомнения), к тому же имеющие большой опыт работы в этой области, справились со взятыми на себя обязательствами, продемонстрировали исполнительность, творческое рвение. Так что новый подход ко всем сферам жизни не только возможен, но просто необходим. Берите пример! Получайте под свои деяния бюджетные средства! Уж на что-что, а на такую деятельность государство народных денег не жалеет.
11
http://top.mail.ru/jump?from=74573
[Закрыть]
Евгений Головин VERWESUNG
Обваливается штукатурка, из кирпичей вылезают кости. Обрушенные церковные своды, руины городов, детские тела, гниющие в терновнике, разбитые статуи, из мраморных вен сочится белесая розовая кровь, черный ветер, взрыхляющий плотный черный туман, распад, разлом, разложение, путрефакция. Даже лицо Синей Бороды гниет в температуре поцелуя. Георг Тракль – поэт смерти, тотальной декомпозиции, элегических звучаний:
Seele sang den Tod, die grune Verwesung des Fleisches.
Смерть воспевает душа, разложенье зеленое плоти.
Этот поэт, разумеется, участвует в полифонии экспрессионистского поколения начала двадцатого века, он среди тех, кто проклял нарастание технизированных кошмаров, среди тех, чья короткая трагическая жизнь пропала кровавым отблеском в закате Европы. Но, вместе с тем, Георг Тракль – один из самых оригинальных исследователей метафизики смерти, он занят не столько живописными подробностями распада плоти – как, например, Георг Гейм, Эрнст Штадлер и ранний Готфрид Бенн, – сколько проблемой проникновения в самую загадочную область человеческого бытия. Наша эпоха позволила куда глубже заглянуть в эту область, нежели барокко или немецкий романтизм: если там речь могла идти о memento mori, о жизненной тщете, о локальных агониях, то сейчас дело близится к финальной планетарной катастрофе. И хотя Георг Тракль (1887-1914) не дожил до атомной бомбы и экологической фрустрации, его душа пропиталась миазмами европейского тлена, его беспощадный взгляд распознал симптомы общей гибели:
О безумие большого города, вечером
Жалкие деревья у черной стены,
В серебряной маске сверкает глазами Зло,
Свет магнитным бичом гонит цементную ночь:
Расползается гул вечерних колоколов.
Шлюха в ледяных судорогах рожает мертвого ребенка.
Хлещет лбы одержимых бешеный Божий гнев.
Пурпурная проказа. Голод разъедает зеленые глаза.
О ужасный хохот золота...
(«К тем, кто молчит»)
Verwesung (разложение), одно из предпочтительных слов Тракля, стало его стилистическим принципом. Девять строк данного стихотворения не выражают сколько-нибудь организующего взгляда на «большой город». Каждая строка никак специально не связана ни с предыдущей, ни с последующей, фиксированный пейзаж, образ, метафора, действие изолированны и сопряжены только общим пространством негатива. Холод, голод, гнев, хохот, проказа, смерть функционируют независимо и, более того, раздроблены маньеристскими эпитетами (серебряный, магнитный, цементный, пурпурный). Образная изысканность оттеняет ужасную суть диссолюции:
От рук нимфы веет мраком
Смерти, и к багровым грудям присосались
Гниющие губы, и в черной щелочи
Скользит влажный локон солнечного юноши.
(«Меланхолия»)
Понятие Verwesung нельзя передать на другом языке, и здесь необходимо учитывать интерпретацию, которую дал Хайдеггер в двух своих эссе о Тракле. Хайдеггер производит Verwesung от готского wisan (быть). Отсюда существительное das Wesen (сущность, бытие, экзистенция, креатура). Понятно, что «разложение» или «распад» неадекватны Verwesung, поскольку они могут относиться к частям какого-либо целого, к состояниям кризисным и временным. Здесь же имеется в виду сердцевина мировых данностей. «В поэзии Тракля проступает умирание формы, сути человеческого рода». Действительно, весьма часто встречаются следующие определения: «раса умирающая», «раса дегенеративная», «сенильная раса» и т. п. Вот строфа из «Песни смерти на семь голосов»: O des Menschen verweste Gestalt...
О распадающаяся структура человека,
Соединенная из холодного металла,
Ночи, ужаса потонувших лесов
И раскаленной ярости зверя...
Подобные образы вполне созвучны современным литературным и психологическим представлениям о человеке. Слово Gestalt в известной мере соответствует нетленной и неуничтожимой «форме» в аристотелевском смысле. Эта форма разлагается, лишенная энергии своей небесной инициативы. Следовательно, Тракль постулирует не частичную инволюцию, не моральную или религиозную деградацию, но кризис онтологический. К такому выводу приходит Хайдеггер, причисляя Тракля к поэтам «заката культуры» – Гельдерлину, Ницше, Рильке.
Онтологический кризис обусловлен прекращением божественного влияния на этот мир или, говоря осторожней, на человеческое бытие. «Отсутствие Бога, – пишет Хайдеггер, – означает, что никакой Бог не ориентирует видимо и ясно людей и вещи на себя и не направляет, исходя из такой ориентации, историю мира и пребывание человека в этой истории. Но еще худшее означает отсутствие Бога. Не только боги и Бог исчезли, но и сияние божества погасло в истории мира».
Geistliche Dammerung. Это часто встречается у Тракля. Мир погрузился в «духовные сумерки». Разорвалась нить времени, на которую когда-то нанизывались, подобно драгоценностям, интенсивные переживания и события. В этих сумерках обостренно подозрительно слышится всякий дружеский голос и за всякой нежной лаской ощущаются расчетливые когти, люди рассыпаются на статистические единицы, а единицы, затем, на серии комплексов и синдромов. Политические торнадо, экономические трясины, человеческие массы рассеиваются в немыслимых пульверизациях и вновь собираются наподобие аллювиальных образований.
Ваши большие города
каменно вздымаются
в равнинах.
Так бессловесно тянется
Безродное...
. . . . . . .
Ваши умирающие народы!
Белесые волны
распыляются в берег ночи,
Падающие звезды.
(«Запад»)
Чувствовать себя атомом в раздробленности такой волны и, вместе с тем, сознавать враждебное присутствие внутреннего пространства, смутной неповторимости – судьба человека новой эпохи. Понятно, почему Хайдеггер столь акцентировал Тракля: в его поэзии «заброшенность» (Geworfenheit) не просто одна из категорий бытия, но бытие само по себе.
Вечером превратился отец в старика. В темной комнате окаменело лицо матери, и мальчика придавило проклятье вырождающегося рода. Иногда вспоминал он детство, заполненное болезнью, ужасом и тьмой: когда-то он потаенно играл в звёздном саду или кормил крыс во дворе. Из голубого зеркала проступил узкий силуэт сестры, и мальчик упал как мертвый в темноту. Ночью его губы раскрылись, словно красный плод, и звёзды заблестели над его бессловесной печалью. Его сновидения заполнили старый отцовский дом. Вечером он шел на разрушенное кладбище или с любопытством созерцал в морге зеленые пятна разложения на красивых руках... («Сон и помрачение»)
Здесь наблюдается полная онтологическая неопределенность: сон и явь, движение и неподвижность, прошлое и будущее смешаны в галлюцинативном мареве. Неопределенно, сомнамбулически проявлено существо, названное «мальчиком». Его свободное сознание, еще не разорванное ежедневностью, открыто смерти как единственно возможной реальности. Хотя и не очень-то благодарное дело – выискивать в поэзии метафизические схемы, однако можно отметить более или менее направленную тенденцию Тракля от полного ничто (обычная жизнь, занятия, суета) через онирические пространства (сновидения, фантазмы, дизъюнкция чувственных данных) в грандиозную вселенную смерти. Эти три континуума, три дистанции, три приближения пересекаются, диффузируют, совпадают:
Вечер обводит голубое одеяние чумы,
И неслышно закрывает дверь зловещий гость.
В окно погружается черная тягость клена,
Мальчик закрывает ладонями лицо.
Его веки опускаются зло и тяжело,
И детские пальцы скользят в волосах,
И слезы горячие и светлые
Сочатся из его черных и пустых глазниц.
Клубок ярко-красных змей топорщится
В его развороченном животе...
(«Прoклятые»)
Это ясно выраженный пейзаж, не оставляющий психологических лазеек для сострадания или тоски. Так можно созерцать лес – с интересом либо спокойным соучастием, предоставляя глазам обманываться тенью, дымкой, россыпью солнечных бликов. Умирает мальчик или мертв – не имеет значения, отражают ли «черные и пустые глазницы» и «клубок ярко-красных змей» реальность или это метафоры – не имеет значения. Декомпозиция более загадочна, нежели композиция, поведение составляющих, не организованных целым, непредсказуемо, их даже трудно как-то именовать. В самом деле, что сказать о «мальчике», появляющемся время от времени в стихотворениях Тракля? Это часть, оторванная от целого, компоненты которого назывались семьей, товарищами, играми, мечтами о будущем и т. п., странный диссонанс, нацеленный в диссонантность еще более жестокую. Такова судьба решающих субстантивов данной поэзии: «рыбак», «зверь», «сестра», «чужестранец» теряют знакомую ассоциативность и начинают непривычно функционировать в непривычных условиях.
В ранних стихотворениях еще чувствуется эмоциональность надрыва и разрыва, холодная ностальгия по былой целостности, распад и декомпозиция трактуются вполне романтически: яркий и насыщенный лунный свет заполняет высокий зал... портреты предков улыбаются мягко и отчужденно, но зал погружается в запах декомпозиции:
Потерянный смысл былых времен
Смотрит на нас сквозь окаменевшие маски...
...Больные запахи затопленных садов
Стелются над развалинами,
Словно эхо проклятий
Над раскрытыми могилами.
(«Распад»)
Ранняя поэзия (1907-1910) еще сожалеет об ударе, который отсек нашу эпоху от исторического времени, но уже не надеется на заживление окровавленного разлома. Нечто, вернее, некто высасывает кровь из сердца, сообщает человеческому лицу беспощадность холодного металла, превращает органическое целое в конструкцию, однозначно обреченную коррозии. Враг, убийца, преследователь, охотник – субстантивы не призваны определять неопределимое, но просто внушают его агрессивную атмосферу:
Кто поручил твоему врагу, твоему убийце
Вырвать последнюю искру из твоей души.
Он настойчиво преследует и убивает божественное,
Превращая этот мир
В безобразную больную шлюху, белесую от путрефакции.
(«Сумерки»)
Мы не хотим в данном тексте вдаваться в поэтику Тракля, однако надо заметить следующее: Тракль (если вообще можно говорить о какой-либо преемственности), скорее, последователь Рембо, чем Новалиса или Гельдерлина, и его стилистические принципы сугубо современны. Новая эпоха внеисторична, она, словно астероид, устремлена в космос смерти, а потому ее отношение к прошлому радикально изменено. Сейчас (равно как при жизни Рембо или Тракля) апелляции к исторической последовательности или историческому опыту не имеют резона, хронологический путеводитель более непригоден, прошлое трансформировалось в нечто вневременное, в пространство, в пейзаж. Это относится и к прошлому вообще и к прошлому индивидуальному, что необходимо учитывать в любом приближении к новой поэзии, к новому искусству. В последней процитированной строфе местоимение и вопрос не играют обычной роли: поэт вовсе не доискивается до этого «кто» и спрашивает без вопроса, вопросительная интонация здесь, как и у многих современных поэтов, только средство усиления вербального динамизма. Бесполезно искать причин декомпозиции, этот процесс не имеет инициаторов и закономерностей, как «Падение дома Ашер» Эдгара По. Возможно осветить какие-либо «причины», если речь идет о локальном распаде (этическом, социальном и т. п.) на фоне благополучного целого. Но Тракль совершенно категоричен: мир отравлен «лепрой», «пылью мертвых звезд», а человек – воплощение Зла – есть катализатор вселенской декомпозиции.
Поэтическое мышление Тракля безусловно дает повод к неоплатонической и орфической интерпретации этого процесса. Прежде всего надо уклониться от библейской идеи первичного блаженства, утраченного в силу грехопадения. Согласно Хайдеггеру, у нас нет «онтического опыта, подтверждающего нечто подобное». Дезинтеграция, диссолюция – нормальный режим «существа для смерти». Любопытен далекий резонанс с положением Иоанна Скота Эриугена: «Иерархическое соединение интеллигибельного и чувственного миров совершается посредством внутреннего логоса или демиурга микрокосма. Логос интегрирует чувственный мир, препятствует его натуральному падению, эксплицирует его в надлунное небо. Если внутренний логос пассивен, человека разрывает чувственный хаос». Таким образом, прекращение формообразующей активности внутреннего логоса приводит к фрустрации, к разложению сердцевины человеческого бытия. У Николая Кузанского это названо «эманацией формообразующего света», который, излучаясь из сердца, озаряя мозг, придает чувственным объектам «индивидуальный смысл, различение и связь». Сердце, в неоплатонической перспективе, есть источник первичного живого света, мозг рефлективно экстраполирует его на чувственный мир и, тем самым, оживляет, организует, упорядочивает. В структуре микрокосма сердце являет активный фаллический полюс, мозг – всасывающий вагинальный, а потому почти во всех традициях сердце уподобляют солнцу, мозг – луне. При нормальной жизни микрокосма, мозг, насыщаясь светоносной кровью («поющее пламя в центре сердца» у Тракля), функционирует в сублимации ровного сферического внимания и «памяти сердца», сравнимой с платоническим анамнезисом (Парацельс). Когда боги и божественное исчезают из мира, когда внутренний логос пассивен, ничто не препятствует натуральной дезинтеграции человеческой структуры и внешнего, доступного восприятию континуума.
Окончание следует
