Текст книги "Кыш и Двапортфеля: Повести"

Автор книги: Юз Алешковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

ГЛАВА 50

Мы с мамой шли по улице, и вдруг навстречу нам попался завуч… Он шёл неспеша, курил, поглядывал на деревья и чему-то улыбался. И хотя вид у него был не такой страшный, как в школе, у меня мурашки пробежали по спине от страха. Завуч тоже заметил нас с мамой и сразу перестал чему-то улыбаться. Мы поздоровались.

– А что это вы удаляетесь в сторону от школы? – спросил завуч, слегка поклонившись моей маме.

Мама быстро всё ему объяснила.

– Надо искать, Сероглазов! Только не вздумай зареветь! Пёс был очень симпатичный, – сказал завуч.

– Как? Разве вы его знали? – удивилась мама, очень пристально посмотрев на меня.

– Да, я имел честь с ним познакомиться, – сказал завуч, но не выдал меня маме.

– И вот беда, – пожаловалась мама, – мужа ночью вызвали на объект, а мне сегодня решительно невозможно отпроситься. Вы уж извините, что Алёша немного опоздает.

– Травкина! Здравствуйте! Можно вас на минутку? – позвал завуч ту самую девушку Олю, которая проходила мимо нас с другими старшеклассницами. (Оля подошла к нам.) – У меня, Травкина, к вам просьба. У Сероглазова пропал щенок. Полагают, что он продан в институт. Чтобы Сероглазов один не болтался по улицам, будете его провожатой. Поможете в поисках. Его мама спешит на работу.

– Можно, я?

– Я в этом институте всех знаю!

– Разрешите нам тоже! – с завистью загалдели другие девушки.

– Кажется, я принял решение! – строго сказал завуч, и их как ветром сдуло.

Я очень обрадовался неожиданной помощнице Оле, а мама выдала ей денег на разъезды.

– Андрей Иванович! – сказала Оля завучу, приложив руку к груди. – Я всю жизнь буду благодарить вас за сегодняшний счастливый день!

– Это почему же? – подозрительно спросил завуч.

– Сегодня контрольная по геометрии, – сказала Оля.

Мама засмеялась, завуч посмотрел по сторонам, наверно, чтобы заменить Олю кем-нибудь другим, но было поздно. Мы с Олей уже бежали по улице.

В троллейбусе по дороге в институт я рассказал ей, как уснул, надев ошейник, а когда проснулся, Кыш как в воду канул. А оперативник установил, что нашу квартиру забрызгали эфиром. Оля очень пожалела Кыша. Она его хорошо помнила, и он ей нравился больше, чем Гера – собака её приятеля Рудика.

ГЛАВА 51

Когда мы приехали, я попросил Олю ни в коем случае не брать меня больше за руку, даже если переходим дорогу. А то как будто я из детского сада. И Оля пообещала.

В институт нас не пустила вахтёрша в зелёной гимнастёрке и с медалью «За отвагу». Она не знала, приносили вчера сюда продавать собаку, похожую на Кыша, или нет.

Мимо нас проходили сотрудники. Они раздевались в гардеробе – снимали пальто, надевали белые халаты и поднимались по лестнице.

И я, и Оля пробовали расспросить четырёх человек про Кыша, но они в ответ смеялись, говорили какую-то ерунду, не пытаясь даже понять, что речь шла о щенке, попавшем в беду.

Тогда Оля подошла к молодому, но лысому человеку в очках и в упор задала ему вопрос.

– Послушайте! В конце концов, вот у вас есть сердце?

Этот человек вздрогнул, приложил руку к груди и сказал, улыбнувшись:

– Фу! Стало легче. На месте… Я вполне мог забыть его дома или в закусочной. Аспирант Пашков к вашим услугам.

– Так вот, узнайте немедленно, не находится ли в вашем… собакариуме щенок Кыш. Вчера его похитили, – потребовала Оля.

Она, как я понял, очень разозлилась за то, что никому до нас не было дела.

– Длинная шерсть… уши тёмные, чёлка на лбу, – сказал я.

– Морда у него похожа на цветок… на хризантему, – добавила Оля.

– Я не знаком с этим цветком, – сказал аспирант Пашков.

– Мне очень жаль вас, – ответила Оля.

– Наука!.. Науке я отдал всё!

Аспирант Пашков, извиняясь за то, что всё отдал науке, развёл руками и ушёл, а я спросил у Оли:

– А для тебя что главней – наука или цветы?

– Наука о цветах, – сказала Оля, засмеявшись.

– Разве такая есть?

– Скоро будете её проходить. Ботаникой называется эта прекрасная наука.

– А про собак есть наука – собатаника?

– Есть, только собакология.

– А про кошек?

– Наверно, кошкология. А ещё есть птицеология, рыбология, слонология, червякология и даже шакалогиенология. В общем, зоология. А я её не люблю. Я люблю ботанику.

Несмотря на тоску по Кышу, у меня дух захватило от радости, что имеется столько наук про животных и что можно будет их изучать, когда я стану грамотным.

Мы с Олей ходили по вестибюлю; я думал об этих науках и ещё о том, что среди людей, занятых своими заботами, всегда можно найти человека, который тебе поможет. Нужно только хорошенько поискать…

Когда Пашков пришёл и сказал, что щенок, похожий на Кыша, сидит в клетке и, главное, что его принесли вчера, мне не поверилось.

– И вы его видели? – спросил я.

– Конечно. Уши тёмные, чёлка на лбу. Грустит, – сказал Пашков.

– Так давайте заберём его! Напишите нам пропуск! – крикнул я, не удержавшись.

– Вот тут я ничем не смогу вам помочь. Нужно прийти твоему отцу или маме с документами на щенка. Кроме того, институт заплатил за него деньги. Советую поторопиться.

Я закрыл глаза и прикусил губу. Ведь мы ещё не зарегистрировали Кыша.

Пока я стоял, в ужасе забыв обо всём на свете, Оля о чём-то договорилась с Пашковым.

– Пойдём на работу к отцу! – заторопила она меня. – Адрес знаешь? Не бойся! Докажем, что он твой!

– Желаю успеха. Вам повезло, что сегодня я был с сердцем, – сказал Пашков, и я попросил его последить, чтобы на Кыше не делали опытов, ничего не отрезали и не пришивали и не посылали в космос на долгие годы, потому что Кыш очень глупый щенок.

– На меня он произвёл впечатление умного пса, – сказал Пашков.

На всякий случай я помотал головой и не признался, что Кыш умеет включать и выключать свет и разговаривать.

– Послушайте, аспирант Пашков, вы не спросили, кто его вчера принес? – поинтересовалась Оля.

– Трое парней. Фамилий не знаю. Пока! Я и так опоздал.

– Спасибо! – крикнул я вслед убегавшему по лестнице Пашкову.

ГЛАВА 52

До папиной работы мы доехали на такси за пятьдесят четыре копейки.

– Внутрь нас не пустят. Тут собак не трогают, а тут отгадывают тайны Вселенной, – сказал я Оле.

Мы подошли к окошечку бюро пропусков, и я попросил девушку найти моего папу Сероглазова по особо важному делу и чтобы он быстрей бежал вниз.

– Он ещё не вернулся, – немного погодя сказала девушка. – Возьми, мальчик, трубку. С тобой будут говорить.

Я, подложив под ноги портфель, взял трубку и спросил:

– Вы кто? Я – Алёша Сероглазов.

– Алёша, здравствуй. Говорит дядя Сергей Сергеев. Что-нибудь случилось или ты просто так?

– А где папа?

– Его не будет ещё часа два. Ты не реветь ли собрался? Подожди, я сейчас спущусь вниз.

– С кем ты говорил? – спросила Оля, когда протянул в окошечко трубку.

– Сергей Сергеев. Бывший папин друг. Он предал папу, хотя съел с ним пуд соли, – зло сказал я, но, когда к нам подошёл он сам, мне стало неудобно.

Дядя Сергей Сергеев, которого я давно не видел, совсем не был похож на предателя папы. Просто не мог предать папу такой высокий человек с такими весёлыми и добрыми глазами.

Во рту у него торчала сигара, из кармана – две трубки, и он весь был окутан сизым крепким дымом.

Оля тут же объяснила, что нужно быстрей сделать для спасения Кыша.

Недолго думая, дядя Сергей Сергеев, крякнув, посмотрел в свой бумажник, снял белый халат, взял в гардеробе синий плащ и сказал:

– Бегом! За мной!

И первый раз за сегодняшний день я почувствовал, что всё будет в порядке.

Мы с Олей бежали за широко шагавшим дядей Сергей Сергеевым, как вагончики за паровозом, окутанным дымом…

Но как доказать без документов, что щенок – наш Кыш? Как доказать? И кто эти трое парней? И зачем они так?

И вдруг, когда мы уже ехали в машине, я вспомнил удар снежком по затылку и как Рудик прошёл мимо меня, смеясь и разговаривая с двумя парнями, а я стоял, потирая рукой голову, и под ногами У меня валялась упавшая фуражка…

Это они! Они отомстили за то, что Кыш взял след! За то, что Рудика заставили подписаться на газеты и журналы! Они унесли Кыша, и тётя Кланя слышала, когда он визжал в мешке, как поросёнок!

– Дядя Сергей Сергеев! Можно, мы на минутку подъедем к школе? Очень нужно! – попросил я, объяснив шофёру, как проехать.

У меня вмиг родился план, и поэтому я подумал: «Если это вы, то я вас не боюсь! Я, самый маленький в школе первоклашка по прозвищу Двапортфеля, больше никого не боюсь!»

…Я выскочил из машины, когда мы подъехали к школе, и пулей влетел по лестнице на наш этаж. Шёл урок. В коридоре никого не было. Я подбежал к стенгазете и сорвал плохо прикленную фотокарточку чемпиона по плаванию Рудика Барышкина.

Мне было бы приятней положить в карман двух мокрых жаб, десяток косикосиножек или очковую змею кобру, чем эту фотокарточку!

И только я собрался бежать обратно, как меня строго окликнули:

– Сероглазов!

Я встал как вкопанный, обернулся и похолодел от того самого страха, который, я думал, никогда больше ко мне не вернётся.

Меня окликнул директор нашей школы. Я не двигался с места, пряча фотографию Рудика за пазуху, и это было совсем отвратительно.

Директор быстрыми шагами направился ко мне. Он подходил всё ближе и ближе. Я видел, как у него на переносице сходятся брови и приоткрывается рот для того, чтобы меня спросить: «Ты почему не на уроке? Ты зачем сорвал фотокарточку нашего славного чемпиона Барышкина?»

В моей голове пронеслось: «Кыш! Он один! Он ждет!»

И тут как будто крылья выросли у меня из спины и появилось дыхание, которое папа называл вторым, а я ещё не хотел папе верить, что оно существует.

И на этом втором дыхании, не чувствуя под собой ног, я слетел по лестнице вниз и уже мчался по двору, включив третье дыхание, а из открытого окна мне вслед кричал директор:

– Сероглазов! Вернись! Куда ты? Приказываю меня не бояться!

Я тоже хотел ему крикнуть: «И вы за меня не бойтесь! Мы спасём моего щенка Кыша! Мне завуч разрешил!» Но дверь такси открылась, дядя Сергей Сергеев втащил меня в машину, крикнул шофёру: «Полный вперёд!» – и она рванулась с места. Не успев отдышаться, я оглянулся и представил, как за нами началась погоня.

Впереди всех, на вороном коне, у которого были перевязаны бинтами коленки, скакал наш директор в папахе и в бурке, а за ним на тачанке – завуч с Ветой Павловной, а за тачанкой, тоже на лошадях, целый полк старшеклассников.

Цокот стоял такой, словно танки мчались, а не конница. У коней развевались гривы и хвосты! Наш директор всё ближе, всё ближе! Мы летим по улицам, перекрёсток за перекрёстком. Красивая, вытянутая морда лошади с бешеными, весёлыми глазами вот-вот ткнётся в заднее стекло машины, но тут раздаётся милицейский свисток. Какой умница старшина с чёрно-белой палочкой! Он на ходу ловит поводья лошади нашего директора, а его штрафует за превышение скорости!

– Позвольте мне заплатить штраф! – услышал я, очнувшись от погони, голос дяди Сергей Сергеева. – Шофёр не виноват. Это я попросил гнать на всю железку. Срочное дело.

Старшина, оторвав квитанцию, сказал шофёру:

– Скажите спасибо, что не проколол талон.

– Спасибо, – зло сказал шофёр, и мы поехали дальше.

ГЛАВА 53

В вестибюле института дядя Сергей Сергеев велел нам с Олей подождать, а сам надел халат и, на ходу что-то сказав вахтёрше, поднялся наверх.

Когда мы его ждали, я заметил, что Оля стала какой-то грустной. Может, она тоже догадалась про Рудика? Каково ей гулять с ним по улице и знать, что он почтовый воришка?

Я даже захотел из-за Оли и отца Рудика, к которому ночью вызывали «неотложку», и из-за брата, военного лётчика, чтобы похитителем Кыша оказался не Рудик, а кто-нибудь другой.

Так мы с Олей ходили по вестибюлю и думали, наверно, об одном и том же. И она не догадывалась, что у меня за пазухой лежит фотокарточка Рудика, которой на каждой перемене любовались старшеклассницы.

– Ты чего? – спросил я Олю, не выдержав молчания.

– Так… ничего, – ответила Оля.

– Пошли! Пошли! – вдруг загремел над нами голос дяди Сергей Сергеева. В руке он держал какую-то бумажку, и лицо у него было сердитое и красное. Видно, он с кем-то крепко поругался из-за Кыша.

Мы прошли через весь институтский огромный двор и чем ближе подходили к двухэтажному кирпичному дому, тем громче был слышен собачий лай из окон первого этажа.

«Только бы это был Кыш! Только бы он!.. Кыш, подожди ещё немножко! Мы идём! Мы рядом! Ещё три минуты… даже две… даже одна… одна минутка! Мы здесь, Кыш!»

Мы зашли в комнату завхоза, и я ахнул от удивления: за столом рядом с завхозом сидел тот самый человек в синем плаще, оперуполномоченный Володькин, и что-то писал.

Подняв глаза и увидев меня, он ни капли не удивился, как будто, напав на след воришек, ждал нас здесь, а мы взяли да опоздали… Он спросил у дяди Сергей Сергеева:

– Вы отец?

– Странный вопрос, – ответил дядя Сергей Сергеев, чтобы прямо не врать.

– Документы у вас при себе на собаку?

– Щенка только собирались зарегистрировать. Не успели.

– Откуда же известно, что собака ихняя? – спросил завхоз.

– Она нас узнает. Особенно мальчика, – сказал дядя Сергей Сергеев.

– Можно к нему? – крикнул я.

– Он всех рад узнать, лишь бы вырваться куда подальше. Нужны документы, – настаивал завхоз. – Без документов и ошейника с номером собака считается безнадзорной.

– Кыш не безнадзорный. Он породистый! У него прапрапрадед фон Ниппель, а бабушка фон Гуссейн! Можно доказать, что он мой? – сказал я, мучаясь от того, что все тянется так долго.

– Как же ты докажешь? – спросил Володькин.

– Знаю, кто украл! – сказал я и, встав спиной к Оле, чтобы она не видела, достал из-за пазуха карточку Рудика.

Вот тут-то Володькин, взглянув на неё, изумился и показал карточку завхозу.

– Был и этот, – сказал завхоз, – но деньги получал другой.

– Мой Кыш умеет читать мои письма! – выдумал я от нетерпенья.

– Вот и соврал. У нас тут доктора наук занимаются, обезьян никак не обучат, а ты говоришь – собака. Собаки у нас только слюни на рефлекс пускают! – сказал завхоз.

– Дайте мне лист бумаги, если не верите, – попросил я, оробев оттого, что совсем заврался из-за желания выручить Кыша. Но отступать было некуда, хотя Кыш, конечно, не умел читать, а я писать ни одного слова.

Долго слюнявя синий карандаш, я ждал прихода второго дыхания и вспоминал буквы. Потом заслонил от всех листок бумаги рукой, высунул язык и медленно вывел, стараясь не делать ошибки: «Кыш я тут», а рядом быстро, как взрослый, начеркал две строчки первых попавшихся под руку закорючек и прошептал:

– Ну, Кыш! А ты давай читай на втором дыхании!

Завхоз недовольно взял у меня письмо к Кышу и велел нам идти за собой. Мы спустились по лесенке в полуподвал. Но в помещение, где лаяли собаки, мы не вошли. Завхоз велел стоять в дверях, на площадке.

Я видел, как он подошёл к решётчатой дверце и просунул развёрнутый лист моего письма в клетку. И через секунду я услышал звонкий, с повизгиванием лай Кыша. Кыш, перелаяв остальных собак, кричал мне из своей клетки:

«Я тебя ждал! Я не пил и не ел! Я тебя люблю! Возьми меня скорей отсюда!»

Завхоз открыл дверь. Кыш что-то примолк, и не успел я опомниться, как он прыгнул ко мне на руки и за секунду, скуля, успел облизать щёки, нос и лоб, и я, прижавшись к нему, дрожащему, лицом, закружился на месте, чтобы никто не видел, как мы плачем от счастья…

Ворчавшего завхоза я забыл поблагодарить. Дядя Сергей Сергеев остался улаживать с ним дела. А до выхода на улицу я шёл рядом с Володькиным, держа Кыша на руках. Оля шла поодаль, беседуя с неизвестно откуда взявшимся аспирантом Пашковым.

Потом нас догнал дядя Сергей Сергеев.

Пока мы не вышли на улицу, Кыш лаял на всех людей в белых халатах, а я его успокаивал.

Прощаясь с нами, Володькин сказал мне:

– Если будет сложное, особо важное дело, я приглашу тебя в помощники. Пойдёшь расследовать?

– Только после уроков, – сказал я и от всей души пожал руку Володькина. Мне, конечно, хотелось расспросить, как он напал на след Кыша, но ещё больше хотелось домой и позвонить маме. А то у неё сегодня тоже особо важное дело и ещё волнения из-за меня с Кышем.

Кыш всё время с большим любопытством к чему-то принюхивался. И я догадался: ведь мама положила в мой портфель булку с колбасой.

– Вот придём и закусим как следует! – сказал я Кышу.

«Р-ра! Ладно, потерплю. Это всё уже пустяки. Я больше терпел», – согласился он.

Я слышал, как Пашков сказал Оле на прощание:

– Советую поступать только в медицинский. Кстати, я принимаю экзамены по химии. Это не шутка!

– Знаем мы вас, экзаменаторов, – ответила Оля. – В дни экзаменов вы оставляете свои сердца дома.

Пашков засмеялся и помахал ей рукой.

«Вот Пашков, – подумал я, – в очках и тоже лысый, как папа, а всё равно он красивей Рудика. И надо объяснить это когда-нибудь Оле».

Оля вдруг заторопилась в школу, потрепала Кыша за уши, погладила его чёлку и села в троллейбус.

А мы с дядей Сергей Сергеевым пошли пешком.

ГЛАВА 54

По дороге я подошёл к автомату и попросил набрать мамин номер. Когда мама взяла трубку и, волнуясь, спросила: «Да! Это я! Кто говорит?» – я сказал Кышу:

– Ну-ка, отвечай! – и поднёс трубку к его носу.

Кыш услышал голос мамы и залаял.

– Алёша! Это ты! Отвечай же! Я с ума тут схожу! – крикнула мама в трубку.

– Нет, это говорит Кыш! – сказал я. – Я нашёлся и сижу на руках. Мы идём обедать. Очень охота есть! Мы не ели целые сутки. С нами дядя Сергей Сергеев.

– Вот как! – удивилась мама. – Передай ему привет.

…Как хорошо было не спеша идти по улице и смотреть на людей, на деревья, на дома и машины! А ведь вчера я бежал по этой улице к Снежке, ревел, и мне казалось, что вокруг мёртвая пустота…

Прохожие смотрели на Кыша, и улыбались, и оглядывались на высокого, как Гулливер, дядю Сергей Сергеева, сменившего сигару на трубку…

Уроки уже кончились. Нам навстречу стали попадаться ребята сначала из восьмой, а потом из нашей, двадцатой школы.

Вдруг на меня налетел чуть не весь наш класс, и Тигра заорал прямо в моё ухо.

– Двапортфеля! Что же ты мне не сказал! Мы бы сразу нашли. Всем классом! Где он пропадал?

Я быстро рассказал про наши приключения, а сам искал глазами Снежку. Её среди ребят не было.

«Новое дело. То Кыш куда-то пропадает, то Снежка. Может, обиделась на меня, что не взяли её с собой?» – подумал я.

Больше всех радовался Кышу Тигра, и я, непонятно почему, вспомнил, как Вета Павловна просила нас рассказать, где мы были и что делали в прошлое воскресенье. Миша Яковлев тогда чуть не улетел с ВДНХ на ракете «Восток» в космос, а Тигра ничего не стал рассказывать и сквозь слёзы объяснил Вете Павловне, что всё у него было плохо… Очень плохо…

Я вспомнил это и спросил:

– Тигра, а что у тебя было плохого в то воскресенье?

– А то ты не видел, – сказал Тигра.

– Да ты что? Я ничего не видел!

Тигра поверил и рассказал:

– Твоего Кыша должны были мне купить, уже деньги вынули. А я увидел тебя, заорал: «Двапортфеля!» – и его не купили, за то, что я ору как невоспитанный. Если по правилам, то это мой щенок. – Тигра погладил Кыша.

– Но ведь я же не виноват, что так вышло, – заметил я.

– А кто же? Я ведь тебе кричал, а не другому. А потом было ещё хуже, – продолжал рассказ Тигра. – Мне вместо этого Кыша купили аквариум… большой такой… с рыбками. Двадцать рыбок в нём плавало. Папа дал мне его подержать, чтобы лицо платком вытереть, а я пошёл, поскользнулся на корке дыни, и всё… Аквариум на кусочки. Восемь рыбок я спас и быстро кинул в чужие банки.

– Есть же ведь люди, которые бросают разные скользкие корки на землю! – с досадой сказал я и подумал, что трудно придумать ещё одну такую неудачу, как у Тигры в прошлое воскресенье…

Я пригласил его приходить ко мне играть с Кышем и со мной…

Дядя Сергей Сергеев, пока Тигра рассказывал, читал газету. Мы пошли дальше. По дороге я успел расспросить его, что такое цунами. Оказывается, это самая большая из всех океанских волн, высотой с многоэтажный дом. И папа моих вопросов боялся, как этой волны.

Когда мы подошли к нашему дому, дядя Сергей Сергеев сказал:

– Ну, Алексей, будь здоров. Рад, что смог тебе помочь.

Он был такой высокий, что тётя Женя с первого этажа сердито задёрнула на окнах шторы.

– А вы? – спросил я. – Мы же идём к нам обедать. Скоро мама придёт.

– Зашёл бы, но… хочу успеть в одно место.

Дядя Сергей Сергеев запыхтел трубкой, лицо его утонуло в дыму, и я догадался, что он не хочет заходить к нам из-за ссоры с папой. А расспрашивать, что это всё-таки за ссора, мне было неловко, хотя и очень интересно. Я его поблагодарил. Он погладил меня и Кыша по голове и ушёл. И за ним, как за паровозом, тянулось облако дыма…

Лифтёрша тётя Кланя, когда мы вошли в подъезд, заахала и запричитала:

– Нашёлся касатик… Да кому ты помешала, добрая скотинка?.. Где же ты пропадал?.. Уши твои длинныи-и, пыльны-и, курчавы-и…

– В институте он был. Опыты на нём хотели делать. На другую планету запустить, – пошутил я.

– Что ж, там собак не хватает, на тех планетах-то? – спросила тётя Кланя.

– Они только у нас на Земле водятся, – сказал я, опустил наконец Кыша на пол и, волнуясь, как будто нажимал кнопку пуска ракеты, нажал чёрную кнопку нашего этажа.

Кабина вздрогнула, и мне показалось, что под нами загрохотали двигатели ракеты и в круглых иллюминаторах стал виден покачнувшийся на глазах краешек Земли. Облака… Океаны… и разные страны… На плечи мне давит страшная тяжесть, но я слежу за десятком приборов и управляю ракетой.

– Мы летим на другую планету, – сказал я Кышу. – Там срочно потребовались собаки.

«А мне всё равно, куда лететь. Лишь бы мы были вместе. Без тебя я не могу. Р-ру!» – ответил Кыш, и мы с ним поплавали в невесомости.

Только мне было тоскливо оттого, что я надолго улетел от мамы, и папы, и Снежки… Прямо лучше бы не улетал!..

Вдруг двигатели ракеты, отгрохотав, смолкли, я дотянулся на цыпочках до иллюминатора в железной двери, чтобы взглянуть, что это за планета, на которой не водятся собаки и на которую мы прибыли с Кышем.

Я взглянул, проморгался, ещё раз взглянул и понял, что на ступеньках лестницы этой планеты, подложив под себя портфель, сидит Снежка, уткнувшись подбородком в коленки, и лицо у неё грустное-грустное. И тут меня разобрала такая радость от встречи со Снежкой, что я заорал:

– Э-э-гей! Это мы-ы! Я и Кы-ыш!

Снежка вскочила со ступенек, я открыл двери и бросился к ней. Ведь мы не виделись целый век, а может, и больше.

Мы со Снежкой взялись за руки, и заплясали от радости на площадке, и хохотали, но слов никаких не говорили, как будто я и взаправду прилетел с другой планеты и не знал Снежкиного языка. А Кыш бегал вокруг нас и от радости долаялся до того, что слегка охрип. Но соседи, смотря на нас, не ругались и не просили прекратить шум.

Вдруг внизу забарабанили кулаком по стене шахты. Я забыл закрыть дверь кабины. Подойдя к кабине, я увидел, что Кыш успел налить на пол лужу, и побежал домой за тряпкой. Но соседи закрыли дверь без меня, и лифт поехал вниз. Когда я сбежал по лестнице вниз, тётя Кланя уже сама вытирала пол кабины тряпкой и не сердито сказала:

– Ну, ровно малое дитё… ровно малое дитё…

– Больше этого не будет, – пообещал я ей.