Текст книги "Маяк во тьме (ЛП)"

Автор книги: Юсукэ Киши

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

6

Я собирала овощи и листья, бросала их в миску. Этого не хватало для прожорливых землекопов, но еды было мало даже для людей, так что я ничего не могла поделать.

Я прошла по Отделу здоровья, где еще не убрали ущерб, и попала в разбитую лабораторию. Крыша здания пропала, открыв все стихиям, но почти все стены были целыми. Часть сети стеклянных трубок, что была их домом, была разбита, и их было опасно использовать, так что 35 голых землекопов теперь жили под землей, как в дикой природе. Стены тянулись под землю, так что они не сбежали бы.

Я высыпала еду в зоне кормления. Рабочие крысы, уловив вибрацию, стали собираться. Последней прибыла королева, Салями, и ее самцы. Рабочие крысы расступились, пропуская ее большое тело, и она забрала свою часть еды.

Когда я узнала, что землекопы выжили, я ощутила странное разочарование. Конечно, крысы были невинны. Мы не могли убить их, а если их выпустить – мы навредили бы окружающей среде. Так что мы решили дальше заботиться о них.

Но они были неприятными. Они были некрасивыми, занимались кровосмешением. Было сложно развить к ним симпатию. Даже до этого я задавалась вопросом, почему мы выбрали такое жуткое создание и прекратили проклятой силой в нечто с разумом, равным людскому.

Покормив их, я вернулась в Отдел здоровья. Хоть здание было повреждено, оно не сгорело, почти все книги были на месте. Мне нужно было выбрать самые важные, которые через пару дней перенесут в новое здание.

При новом совете отряд экзовидов работал не при Отделе здоровья, а отчитывался Комитету этики. Я стала членом Комитета этики и первым главой отряда экзовидов. Мне нужно было убедить Комитет этики, что не стоит истреблять всех бакэ-недзуми в Канто. Как ни крути, не было смысла наказывать верные колонии из-за одной, что предала нас. И мне нужно было сдержать обещание, данное Киромару, и спасти его королеву.

Было непросто рассортировать 50 коробок документов, но я решила сделать это сама. Я рылась в библиотеке отряда экзовидов, листала бумаги, которые не успевала прочесть до этого, и с ними возникла волна вопросов.

Некоторые документы были скрыты от тех, кто не работал в отряде. Я понимала это.

И сегодня меня увлекли книги, которые я принесла проверить. У меня была гора документов для сортировки, но я не могла удержаться и заглядывала в каждый.

Но у меня еще были планы на сегодня, так что на чтение не было времени.

– Саки, – Сатору прошел в комнату через разбитую дверь.

– Эй, я нашла еще больше странных документов. Хочешь послушать о них?

Сатору хотел что-то сказать, но просто ответил:

– Давай.

– Похоже, это перевод с английского, документ связан с научным термином для бакэ-недзуми. Их предки, голые землекопы, назывались Heterocephalus glaber. Heterocephalus с греческого «странная голова», а glaber значит «лысый»…

– И? – Сатору вскинул бровь.

– Людей зовут Homo sapiens, да? Разве homo и hetero не имеют противоположное значение?

– Разве это не совпадение? Названия придумала древняя цивилизация.

– Да, но этот документ предлагает другое название, которое звучит как объединение двух – Homocephalus glaber. Разве это не странно?

Я думала, он фыркнет, но Сатору серьезно глядел на меня.

– Они использовали этот термин?

– Не знаю. Нужно проверить документы. И тут документ, что предлагает научный термин для бакэ-недзуми. Дату не удается разглядеть, но бумаге не меньше пары сотен лет.

– Видимо, это было, когда появились бакэ-недзуми.

Сатору оглядел мусор в комнате, нашел целый стул и опустился.

– Он ссылается на древний словарь кандзи насчет этимологии слова «бакэ». Кандзи напоминает «человека» и перевернутого «человека», и место это означает «перемену»… Я проверила один из наших словарей кандзи, но там этого нет. Оно было определено как «зловещее».

Он встал и стал расхаживать по комнате.

– Сатору… что такое?

– Ничего. Я не хотел тебе говорить, но…

– Что?

– Я посмотрел их гены. Бакэ-недзуми.

Я тоже встала.

– И что там?

– Я не мог перестать думать о словах Якомару… Сквилера на суде.

– И я…

Сквилер ответил Кимото, что бакэ-недзуми были людьми. Эти слова застряли в моей голове. Он ведь ненавидел людей? Почему звал себя человеком?

– Я тайно заморозил часть трупа бакэ-недзуми у фермы. Ты можешь не знать, но Кодекс этики запрещает изучать ДНК бакэ-недзуми. Хоть я до этого не знал, почему.

– И что там? – я затаила дыхание.

– Мне даже не пришлось восстанавливать ДНК, чтобы узнать. У бакэ-недзуми 23 пары хромосом, включая хромосомы пола, – сказал Сатору, тряхнув головой.

– И? Я не понимаю, что это значит, так что объясни.

– У голых землекопов, якобы их предков, 30 пар хромосом. Это другие организмы.

– То есть… бакэ-недзуми не связаны с землекопами, которых мы выращиваем?

– Не совсем. Думаю, возможное объяснение, что физические характеристики бакэ-недзуми получили от генов землекопов, внедренных в их геном. Но основной организм – что-то другое.

– Не может быть…

– У людей тоже 23 пары хромосом. Столько же, насколько я знаю, только у оливкового дерева. Но их же не могли создать из деревьев?

Когда я стала подозревать, что бакэ-недзуми могут быть людьми?

Я вдруг вспомнила вопрос Шуна ложному миноширо в летнем лагере.

– У простолюдинов империй-рабов и охотников не было проклятой силы… психокинеза, да? Куда они делись?

– За последнее время сохранилось мало надежных источников. К сожалению, я не могу ответить на ваш вопрос, – уклончиво сказал ложный миноширо.

Холодок пробежал по моей спине. Наши предки с проклятой силой превратили тех, у кого не было силы, в бакэ-недзуми?

– Но почему? Зачем они это сделали?

– Их цель легко понять, – мрачно сказал Сатору. – Люди с проклятой силой сделали историю еще более кровавой. Когда воцарился мир, они перепрограммировали свои гены, чтобы включить отдачу за смерть и реакцию на атаку. Но тогда проблемой стали люди без проклятой силой.

– Как это?

– До этого люди с проклятой силой были высшим классом. Элита с силой правила людьми без силы, делала все, чтобы оставаться у власти. Но с реакцией на атаку и отдачей за смерть положение могло измениться. Люди с проклятой силой не могли атаковать тех, кто был без силы, а наоборот это не работало. Их отношения были как у беса… ребенка Марии и бакэ-недзуми.

– Они не могли дать отдачу за смерть и реакцию на атаку людям без силы?

– Они не сделали это по двум причинам. Во-первых, пользователи проклятой силы не хотели лишаться абсолютной власти над теми, кто не мог использовать силу. Во-вторых, встроить такой механизм в людей без проклятой силы не удалось бы. Помнишь, как работает отдача? Сначала нужно понять, что ты атакуешь другого человека. Когда это происходит, психокинез подсознательно активируется и посылает большое выделение гормонов, от которых останавливается сердце.

Отдача за смерть была самоубийством с помощью проклятой силы. У кого ее не было, не было и отдачи.

– Они изменили людей, которые им мешали… сделав их зверьми?

Я поежилась, поняв, что общество, в котором я жила, было окутано грехом.

– Да. Системы каст не хватало. Они внедрили столько генов землекопов в ДНК людей без проклятой силы, что они уже не вызывали отдачу и реакцию на атаку… они сделали их рабами и заставили платить тем, кто с силой. И все это, чтобы удержать место на вершине.

А потом «люди» с проклятой силой превратили других людей в зверей и продолжили безжалостно убивать их.

– Но зачем превращать их в таких уродливых существ?

– Наверное, в том и причина. В уродливости.

Ответ Сатору не утешал.

– Их уродство помогало нам думать о них, как о другом виде, и подавляло сочувствие, чтобы мы могли убивать их… конечно, другой причиной может быть организация землекопов, необычная среди млекопитающих, которая делала их проще в управлении.

Я не знала, как не поняла этого раньше. Все было логично, если подумать. Бакэ-недзуми были в сотни раз больше землекопов. Даже с проклятой силой, ускоряющей эволюцию, они не могли так вырасти за короткий промежуток времени.

Было проще понять с собаками как аналогией. Хоть пород было очень много, по их зубам легко понять, что они одного вида. Те же зубы есть в челюсти крохи как чихуахуа и великана как сенбернар.

У бакэ-недзуми не было особых отличительных черт.

Нет, было кое-что основательнее.

Почему королева могла менять облик потомства? Способность управлять развитием зародыша была ограниченной формой проклятой силы? Проклятая сила сделала их зверями, так что следы могли остаться.

– Мы убивали их так просто. Конечно, не без повода, но все равно убивали.

Меня снова потрясли слова Сатору.

– Тогда мы должны были умереть от отдачи за смерть… Мы убивали людей, хоть они так не выглядели.

От одной мысли сердце забилось быстрее, холодный пот выступил на теле.

– Нет. Они не люди. У нас общие предки, но теперь они стали другим видом.

– Но ты сказал, что у них тоже 23 хромосомы…

Даже у шимпанзе было другое количество хромосом.

– Это не все. Нам нужно признать бакэ-недзуми как схожий вид. Лесные воины колонии Паука, взрывопсы, монстры с порошком… разве ты считаешь их нашим видом?

Вопрос Сатору долго звенел эхом в моей голове. Буду честной. Хоть во всем этом была логина, я не считала бакэ-недзуми или их мутантов-отпрысков людьми.

И я старалась не думать так о них.

Мои ладони были в крови. По большей части из-за самозащиты, когда я спасала себя и людей вокруг себя. Но в войне с ними я убила тысячи бакэ-недзуми. Теперь они зовут это убийством, и я не знаю, что должна делать. Отдача так и не активировалась, но я переживала, что она начнется, если думать об этом.

И еще одно. Я никогда не думала о них так из-за того, что должна была сделать сегодня.

Посреди Хейринга был новый парк. Он был посвящен всем, кого убили в войне с бакэ-недзуми.

В парке была клумба с памятником в честь душ павших. Прошел лишь месяц после войны, многие здания еще были разрушены, но парк построили в первую очередь.

Чтобы мы не забывали ужасы войны, в дальней части парка был мемориальный зал.

Когда зал доделали, там каждый день были очереди. Люди могли там усилить свои ненависть и желание отомстить каждый день. Среди тех, кто приходил каждый день, был старик, потерявший сыновей и дочерей, их жен и мужей, своих внуков – всю семью – из-за бакэ-недзуми.

Я была внутри мемориального зала. Посетителей не было. Все были на мемориальной службе в Аутлуке.

На стенах были следы преступлений бакэ-недзуми. Их оружие, картины солдат и трусливых тактик, которыми они убивали невинных людей. Их анатомия была искажена, но остальное было правдивым.

Рядом с чучелами солдат была модель ненастоящего человека. Издалека он выглядел как настоящий, но вблизи было жутко.

Напротив была голова монстра, что выпускал порошок, которая чудом осталась целой, рядом была модель его тела в масштабе 1:10. Текст объяснял, как происходили взрывы порошка.

И в конце зала был большой стеклянный куб.

Перед ним сидел рабочий. За выставкой следили круглые сутки сменами по 6 часов. Сегодня на посту был мужчина средних лет по имени Оносэ.

– О, Ватанабэ-сан. Разве вы не должны быть на службе? – спросил он удивленно.

– Только что оттуда. А вы?

– Конечно, я хотел пойти, но кто-то должен быть тут… – он посмотрел на существо за стеклом с отвращением.

– Почему вам не пойти? Я пригляжу за местом.

– Нет, я не могу. Член Комитета этики не должен так работать… – сказал Оносэ, но не мог скрыть желание уйти.

– Все хорошо. Если пойдете сейчас, успеете к возложению цветов. Отдайте цветок дочери, которую потеряли.

– Хорошо… если вы не против. Я сделаю возложение и за вас.

Оносэ обрадовался, но хмуро глядел на стеклянный куб, пока уходил.

– Все из-за этой гадости. Из-за этого злого и гнилого урода… прошу, причините ему как можно больше страданий.

– Да. Я потеряла родителей и многих друзей… Вам нужно поспешить на церемонию.

– Точно, простите. Я пойду, – Оносэ поспешил из зала.

Я выждала миг, убеждаясь, что он не вернется, и медленно подошла к стеклу.

Мне хотелось отвести взгляд, пока я смотрела на усиленное стекло. Но я должна была смотреть. Я глубоко вдохнула, досчитала до десяти и посмотрела снова.

Внутри было уже не живое существо, а комок плоти, который только страдал.

– Сквилер… – тихо позвала я. Ответа, конечно, не было. – Я должна была прийти раньше, но шанс выпал только сегодня. Я должна была дождаться, пока рядом никого не будет.

Чтобы постоянно вызывать боль и страдания, в нервную систему Сквилера добавили злокачественные клетки. Когда я убрала сигналы боли, его конвульсии прекратились. Наверное, впервые за месяц он получил передышку.

– Ты страдал достаточно… закончим на этом.

Лучше бы Сатору не рассказывал мне всего. Новая волна сожалений охватила меня. Смогу ли я сделать это, зная, что существо, лежащее там, произошло от людей?

В голову пришла фраза «совершать зло ради добра».

Я закрыла глаза и спокойно произнесла свою мантру. Обычно я быстро вспоминала слова, но в этот раз произносила их медленно.

Я обездвижила дыхательную систему Сквилера.

– Эй, Сквилер, помнишь нашу первую встречу? – пылко сказала я.

Мой голос вряд ли проникал сквозь стекло, но я подозревала, что он поймет.

– Нас поймали Пауки, но мы смогли сбежать. А потом наткнулись на бакэ-недзуми и думали, что это конец. Но это была колония Ктыря с тобой. Ты нас спас.

Конечно, комок плоти за стеклом не отвечал. Но мне казалось, что он слушает меня.

– Ты был в чудесной броне и хорошо говорил. Ты не знаешь, как рады мы были тому, что ты говорил.

Слабый вздох. Наверное, естественная реакция на остановленное дыхание, но звучало как ответ от Сквилера.

– И потом произошло многое. Побег от Киромару в ночи. Но ты продал нас ему, да? Ты всегда был лжецом… – я замолчала, поняв, что Сквилер умер.

Я проверила его и сказала себе, что так лучше.

Тот месяц казался вечностью. Но боль кончилась. Я сожгла труп Сквилера, чтобы его не оживили, и покинула мемориальный зал.

Я сделала это в порыве ярости. Так я собиралась защищаться при допросе. Так меня не накажут серьезно. Разве не возмутительно, что член Комитета этики может так нарушать правила? Но я знала к тому времени, что были вещи важнее правил.

Я вышла из парка, ветер доносил тихую мелодию. В отстроенной ратуше играла «Путь домой».

 
Солнце садится за горами вдали,
Звезды усеяли небо.
Сегодня все сделано,
И сердце поет.
Прохладным вечером
Давайте соберемся,
Соберемся.
Костер ярко горит во тьме,
А теперь угасает.
Спать так просто,
Во сне можно пропасть,
Так давайте поспим,
Поспим.
 

– Почему? – прошептала я под нос. Почему слезы не прекращали литься?

Эти хроники проходят к концу.

Я хочу вкратце описать, что произошло между теми событиями и настоящим.

За то, что я помогла Сквилеру умереть, меня отстранили на месяц. Никто не винил меня за поступок. Может, дело было в уважении ко мне за участие в окончании войны, или многие люди устали от существования бакэ-недзуми, приговоренного к вечным страданиям из-за их ненависти. Может, им было не по себе от его постоянной боли. И люди понимали, что участие в причинении страданий навлекало на них беду.

Предложение истребить всех бакэ-недзуми пылко обсуждалось, но в последний миг его отменили. Шершни и пять верных им колоний остались целыми, и я смогла сдержать обещание, данное Киромару.

Но остальные колонии были уничтожены, и только я была против этого.

Через два года после этого мы с Сатору сыграли свадьбу.

Три года спустя меня выбрали самой молодой главой Комитета этики, это место я занимаю по сей день.

Десять лет прошло с того дня, когда все утихло.

Десять лет были мелочью в общей картине времени. Но, как я написала в начале, хоть многие проблемы были решены, и устанавливался новый порядок, сомнения о будущем не переставали возникать.

Хуже всего было то, что произошедшее влияло на бесов и демонов кармы. Судя по отчету, в это время шансы появления бесов и демонов кармы были выше всего в истории.

До этого рождение бесов и демонов кармы считали случайной мутацией. Но, судя по отчету, их появление было связано с состоянием общества, как было у нас десять лет назад.

Теория была в это время лишь догадкой, что, когда многие в обществе подвержены большому напряжению и другим эмоциональным беспокойствам, утечка проклятой силы устраивает генетические мутации, повышая шанс рождения детей с неполной отдачей за смерть.

И в отчете говорилось, что дети, которых растили эмоционально нестабильные родители, могли вероятнее стать демонами кармы.

Если так появлялись бесы и демоны кармы, то стоило переживать, ведь сейчас время было опаснее, чем раньше. Десять лет назад наш район охватила невероятная трагедия. Многие жители остались травмированными от жутких смертей. И травма от войны с бакэ-недзуми оставила у всех ненависть и желание жестокости.

Дети, родившиеся в то время, были почти в возрасте, когда пробуждается проклятая сила. Если среди них был хоть один с синдромом Рамана-Клогиуса или Хашимото-Аппельбаума, то наш район был в опасности полного уничтожения.

Комитету этики пришлось принять тяжелое решение. За первые десять лет они вернули программу разведения нечистых котов. План тайно выполняли на фермах Лотоса, возглавлял его Сатору. Мне недавно дали увидеть 22 милых котенка. Пока они выглядели как обычные коты, но скоро из них вырастут жуткие звери с зубами как сабли. Мы могли лишь молиться, чтобы этим котятам не пришлось выполнять работу, для которой их разводили.

Новый Комитет этики занимался не только этим.

До этого девять районов на Японском архипелаге почти не общались, и я сразу предложила изменить это.

Война с бакэ-недзуми десять лет назад дала шанс сделать это. Я устроила соглашение между нами, Таинаи-84 в Хокурику, Коуми-95 в Чуубу и Широши-71 в Тохоку насчет создания новых районов.

После этого мы стали готовиться расширить сеть, включить Юбари-Шинсей из Хоккайдо, Сейка-59 из Кансай, Ивами-Гинзан из Чугоку, Шиманто из Шикоку и Сайкаи-77 из Кюшу, эти города были связаны с теми, что уже были в соглашении.

И это было не все. Наладив контакт с Сайкаи-77, мы отправили послание в район Кайя на юге Корейского полуострова (перевод сделал новый пойманный ложный миноширо). Это была первая попытка международных связей за века.

Но нам нужно было сделать еще кое-что.

Я говорила с Сатору об этом.

– Зови это осторожностью или робостью, но мне не нравится, что мы довели все до крайностей. Я вижу это в членах Комитета этики, что младше меня.

Сатору улыбнулся.

– Не переживай. Просто они не такие храбрые, как ты.

Я не знала, почему все так говорили. Вряд ли кто-то был осторожнее меня.

– Порой я задаюсь вопросом, дала ли проклятая сила людям преимущество? Может, как и говорилось в письме с психобастером, это был дар дьявола?

– Не думай так, – Сатору покачал головой. – Это божественная сила из вселенной. Люди достигали этого уровня веками эволюции. Сначала мы плохо подходили для нее, но смогли с ней сосуществовать.

Его мнение всегда было научным.

– Скажи, ты думаешь, что мы можем измениться?

– Мы изменимся. Должны. Все живые существа постоянно меняются, подстраиваются под окружающую среду, чтобы выжить.

Но должны ли мы желать этих перемен?

Я никому не говорила о своих взглядах, ведь вряд ли это хорошо приняли бы.

Так что я упомяну только тут.

Да, реакция на атаку и отдача за смерть принесли мир и порядок. Но это были неестественные решения, они не убирали реальную проблему.

Как черепаха с трещиной в панцире, как только наша защита слабела, враг мог проникнуть и все разрушить.

Судя по появлению последнего беса и катастрофы десять лет назад, эти ужасы появлялись, когда не справлялись реакция на атаку отдача за смерть.

Нам нужно было со временем убрать эти оковы.

И это могло стоить всего, что у нас было.

Я не хотела верить в это, но мне казалось, что если новый порядок заключен без большого кровопролития, он не продержится долго.

– Саки, о чем думаешь? – спросил Сатору с интересом на лице.

– Ни о чем…надеюсь, общество будет лучше, когда наш ребенок подрастет.

– Не переживай. Так и будет, – он прижал ладонь к моему животу.

Во мне была новая жизнь. Наш первый ребенок.

До этого мысль о детях пугала меня, но не теперь. Дети – надежда, что бы ни случилось дальше. Я верила, что мой ребенок справится.

Мы договорились, что назовем ребенка Шуном, если это будет мальчик, и Марией, если это будет девочка.

Шун больше не появлялся. Наверное, спал где-то на глубине моего океана подсознания. Но я была уверена, что он всегда следит за нами.

Позже ночью, когда все вокруг меня затихло, я села в кресло и закрыла глаза.

Перед глазами всегда возникала одна сцена из глубин разума, выжженная в голове.

Во тьме храма над алтарем горел огонь. Искры вырывались из огня оранжевыми снежинками, прерывая голоса, доносящиеся из-под земли.

Я каждый раз задавалась вопросом, почему эта сцена.

И всегда думала, что дело было в гипнозе с церемонии инициации, ведь он был сильным.

Но теперь я заканчиваю эту запись и думаю, что причина была другой.

Огонь мог символизировать нечто вечное, ведущее без конца в будущее.

Как я писала в начале, я сделаю две копии книги, помещу в капсулы времени и закопаю глубоко в земле. И дам ложному миноширо отсканировать книгу, чтобы ее нашли тысячу лет спустя.

Сможем ли мы измениться? Может, вы читаете это тысячу лет спустя и знаете ответ.

Надеюсь, ответ «да».

1 декабря 245 года, Саки Ватанабэ

Может, это слишком, но я хочу добавить сюда цитату, написанную на стенах Академии Мудрости:

«Сила воображения меняет все».