Текст книги "Лягушачий замок"

Автор книги: Юстейн Гордер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Костер на Иванову ночь

Из высокой башни мы спустились вниз по лестнице. К счастью, в узком проходе мы не встретили тритонов, ведь здесь не было ни окошек, из которых их можно было бы сбрасывать вниз, ни клеток, в которые их можно было запирать.

– Где же тайный колодец? – спросил я.

Спросил и сразу вспомнил: колодец – за тем большим домом, где жила Камилла в Телемарке. Несколько раз мы открывали крышку колодца и бросали туда большие камни, хотя нам это было строго-настрого запрещено. Однажды, когда там гостил дедушка, мамин папа, тетя Ингрид застала нас на месте преступления. В наказание она оставила нас без ужина.

– Марш в постель, – кричала она нам вслед.

И самое страшное, что даже дедушка счел такое наказание справедливым. В ту ночь я заснул в слезах.

Принцесса удивленно посмотрела на меня, как будто бы мы с ней тысячу раз говорили о тайных колодцах и мне они были хорошо известны. Тут я поведал ей, что тритоны спрятали королеву в такой глубокий тайный колодец, чтобы не было слышно ее криков.

Мы уже вышли на площадь перед замком, и только тут она прервала свое молчание.

– В королевском саду так много колодцев. Нам будет нелегко найти нужный.

И мы побежали в огромный сад, самый большой из всех тех, что мне когда-либо доводилось видеть. Повсюду были расставлены красные шезлонги. Среди деревьев и шезлонгов скакали гигантские лягушки и жадно поглощали зеленую траву. Я поначалу испугался, но принцесса сказала, что они не опасные.

– У них только одна неприятная привычка, они так любят детей, что как увидят ребенка, так начинают подпрыгивать, стараясь лизнуть в лицо.

И в ту же секунду в нашу сторону запрыгали две толстые лягушки, и они принялись вылизывать нам лица так сосредоточенно, как будто они были лягушачьей едой.

– Прочь, – сказала принцесса Аврора.

Они тут же тихо отступили под деревья.

В первом же колодце, куда мы заглянули, были только головастики. Следующий колодец и вправду выглядел очень потаенным, потому что скрывался в густых зарослях кустарника. Никакой королевы здесь не было, но зато резвилось много рыбок, которые даже забрызгали нам босые ноги.

Третий колодец был за большим лугом, на котором росла такая высокая трава, что колоски щекотали нас прямо в нос. Я даже боялся утонуть в такой высокой траве.

Вскоре мы услышали ужасные стоны, а потом увидели большой колодец. Нагнулись и посмотрели вниз. Воды в колодце не было, а на больших камнях сидели королева и принц Каролюс. Они были связаны по рукам и ногам, рты были завязаны шарфами, так что они не могли позвать на помощь.

– … Гмр… Хмр… – произнесла королева, заметив нас.

Я принялся думать, как же нам вызволить их из этого глубокого колодца. Через несколько мгновений я повернулся к принцессе.

– Ты очень похожа на одну девочку по имени Камилла. А у нее есть ПРЫГАЛки, такие длинные, что их можно назвать ВИСЕЛки… – Я не успел закончить фразу, как Аврора одним прыжком оказалась на лугу с очень высокой травой, а я лег на живот и стал смотреть вниз на узников.

– Гмр… хмр, – снова сказала королева.

Вскоре прибежала Аврора со своими ВИСЕЛками.

Мы спустили один конец в колодец, он быстро достал до дна, но никакого проку для узников от этого не было. Ведь королева и принц были связаны по рукам и ногам.

– Чтобы их спасти, мне самому нужно туда спуститься, – сказал я.

Аврора крепко держала конец прыгалок, а я начал спускаться вниз, в колодец. Спустившись на дно, я взглянул наверх. Надо мной был маленький кружок неба. Прямо с неба свисали белые, как крылья ангела, пряди волос принцессы. Теперь и она легла на живот, чтобы заглянуть в колодец.

Прежде всего, я постарался развязать руки принцу. Потом он уже сам развязал шарф, которым был завязан его рот, и произнес:

– Какой ты молодец, что спустился к нам сюда, но как же мы выберемся отсюда?

Он начал распутывать веревку на ногах королевы его матери, и освободил ее.

– Ты видишь принцессу, там, наверху? – спросил я.

Каролюс покачал головой.

– Как может маленькая принцесса вытянуть такую большую королеву из колодца?

– Разве ты не понимаешь, что сначала она вытащит меня. Как только я выберусь наверх, мы с принцессой тут же начнем тащить тебя, а потом втроем вытянем и королеву.

Принцесса наморщила свой носик и решила, что попробовать стоит.

– Держи прыгалки обеими руками и тащи меня! – крикнул я Авроре.

После этого я обмотался веревкой. Все шло хорошо, она меня подняла почти наполовину, когда силы у принцессы иссякли, и я свалился на дно колодца.

– Уф, – произнесла королева раздраженно. – Нашли время играть в перетягивание каната.

Не успела она это произнести, как я снова оказался на дне колодца. Тут я вспомнил, как дедушка (мамин папа) вытаскивал на берег лодку.

– Попробуй обвязать прыгалки вокруг дерева, – закричал я принцессе.

Вот тут-то ей и удалось вытащить меня из колодца.

Теперь мы с Авророй начали вытаскивать принца, и вскоре он был уже наверху. Оставалась только королева. Мы все легли на животы и посмотрели на нее.

– Немедленно вытащите меня отсюда, – произнесла она.

Мы спустили конец прыгалок вниз и вытащили тяжеленную королеву из колодца.

Теперь надо было спасти от козней тритонов короля с гномиком Умпином. Каролюс вынул меч из ножен.

– Вперед, к замку! – закричал он.

По лугу с высокой травой мы так быстро проскакали вприпрыжку и дальше, через королевский сад, что гигантские лягушки расквакались, судача об этом между собой.

На площади перед замком тритоны разожгли большой костер, который обычно бывает в Иванову ночь. Подойдя к площади, мы увидели, как гномика Умпина и короля, связанных, несли вниз по ступеням.

– Они хотят сжечь нас на костре! – крикнул Умпин.

Принц ринулся на тритонов, но не успел он взмахнуть мечом, как стражники бросились на него и повалили на землю. Тут вступилась его мать – королева.

– Тритоны! – закричала она. – Вы зарвались. Разве я уже не приказала вам раньше отправляться в темницу и укладываться там ровными рядами?

После этих слов все приготовления к празднованию Ивановой ночи тут же прекратились. Тритоны отпустили короля и гномика Умпина. Некоторые из них принялись заливать костер водой. Наконец, все тритоны смущенно выстроились перед разгневанной королевой.

– Марш в темницу! – продолжала она. – Никакие возражения не принимаются. Ваша игра проиграна!

Тритоны немедленно подчинились команде. Как приятно было наблюдать полное повиновение с их стороны!

Дружным строем промаршировали они вверх по лестнице замка.

Мне было страшно интересно, неужели они и впрямь в точности выполнят приказ королевы, и потому я пошел за ними на безопасном расстоянии.

В конце концов, мы спустились в самое глубокое подземелье замка.

Один за другим тритоны подходили и прыгали в страшную дыру в полу. С глухим всплеском каждый из них шлепался об пол.

Вот и самый последний тритон плюхнулся на дно, я теперь остался совершенно один в подвале. Тогда я лег на живот и посмотрел вниз.

– Ну, вот и сидите себе там, – сказал я. – Таким скверным тритонам не место в замке.

И тут мне захотелось пописать. Я встал на краю и долго-долго писал в дырку-темницу. Ведь я терпел так долго.

Вдруг в наступившей тишине темного подвала я услышал какой-то мерный звук. Сначала я подумал, что это стучит мое сердце, а потом понял, что это возобновили свой ход старые часы.

Я стал пробираться назад к лестнице. Не успел я поставить ногу на первую ступеньку, как что-то выскочило из огромных часов, которые лежали под кучей мусора в пыльной паутине.

«КУ-КУ» – услышал я.

Это была всего-навсего кукушка из тех, которые живут в часах, но мне уже было не до нее. Я взбежал по лестнице и выскочил из железной двери.

Когда я вышел на площадь перед замком, то увидел, что она напоминает огромный бассейн. Чтобы залить костер, тритоны вылили огромное количество воды. И, пройдя по площади, я основательно промочил в этой теплой воде ноги.

Высокий суд

В королевском саду вся королевская семья уселась вокруг огромного стола, который по такому случаю вынесли на улицу. Я подошел поближе и увидел, что все было устроено для вечеринки с грилем, какие часто устраивают летними вечерами. Я вспомнил, что мой дедушка, удивительный мастер готовить на гриле всякие вкусные вещи, умер от сердечной недостаточности. Когда это случилось, мама была во Франции, гостила в одном замке у друзей. А я как раз жил на даче у бабушки с дедушкой и вечером вошел в комнату дедушки, чтобы, как обычно, пожелать ему спокойной ночи. Он лежал на красном диване и даже не шелохнулся, когда я подошел, обхватил его руками и прижался к нему. Сначала я подумал, что он просто отдыхает, но он даже не ответил, когда я попытался заговорить с ним. Тогда я стал звать бабушку. Позднее, в тот же вечер, я узнал, что дедушка умер.

Тут мои мысли, к счастью, переключились на другое, так как все королевские величества стали махать мне, чтобы я составил им компанию, невзирая на поздний вечер, когда все дети должны уже быть в постели.

За круглым столом сидели король с королевой, принц и принцесса. Гномик Умпин тоже был здесь. Кроме них, за столом я увидел какого-то важного господина в парадной военной форме.

– Кристоффер Поффер, – произнес король. – Позволь представить тебе нашего королевского маршала.

Строгий мужчина в синей униформе вскочил, щелкнул каблуками и при этом четким движением сделал под козырек.

– Весьма рад, – произнес я как можно более официальным тоном. Мне еще никогда в жизни не доводилось знакомиться с маршалом, но я точно знал, что таким людям нельзя говорить «привет» или там «добрый день», ведь маршал весьма важная персона в королевстве.

– Это я должен благодарить за честь, – скромно произнес он и опустился на свое место.

Король постучал по стакану.

– Теперь, когда замок освобожден от тритонов, весьма подходящий случай отведать лягушачьих лапок, тушенных в масле. Несколько сочных кусочков я уже вложил в меню.

И он указал на большой гриль.

Я был совершенно сбит с толку. Ведь король сам говорил, что есть что-либо лягушачье – это то же самое, что есть королевскую плоть и кровь. Но ведь однажды я уже принимал участие в королевской трапезе, и то и дело попадал впросак, и поэтому я не решился возражать.

– Я протестую! – воскликнул маршал. Он поднялся и указал на меня своим длинным дрожащим указательным пальцем. – Этот принц Поффер только что подумал о том, что не желает есть те блюда, которые готовят и подают у нас в замке.

Я недоуменно огляделся вокруг. У всех сидящих за столом вдруг стали такие серьезные и огорченные лица.

Королева энергично затрясла головой. Она даже не удосужилась накинуть на плечи шаль, хотя уже явно стало холодать.

В разговор снова вступил маршал:

– А теперь он, видите ли, изволит возмущаться, что королева не украсила себя одеянием.

Тогда я решил какое-то время вообще ни о чем не думать, тут заговорила королева:

– Сдается, мне следует обратить всеобщее внимание на то, почему этот маршал получил должность у нас в замке. Он не только видит насквозь все письма, но также умеет читать и мысли, а ведь скверные деяния первоначально совершаются в мыслях.

Я понял, что битва проиграна. Нужно очень долго упражняться, прежде чем научишься управлять своими мыслями. Это гораздо труднее, чем произносить вслух гадкие слова.

– А все гадкие дела, – произнес маршал, – начинаются здесь.

Он наклонился над столом и приложил указательный палец к моему лбу.

Я взглянул на короля. Но он сидел нахмурившись.

– Милый мой принц Поффер, – произнес он. – Королева повелела, что тут, у нас в замке, недостаточно уметь прилично вести себя за столом. Если ты хочешь по-настоящему достойно вести себя в замке, то ты должен научиться управлять всеми своими даже незначительными мыслями.

Оба, и королева, и маршал, строго кивнули. Но тут встал гномик Умпин и постучал по стакану.

– Ваше королевское величество, – начал он. – Прекрасно, конечно, когда человек чист и в помыслах, и в словах, и в деяниях. Но, вероятно, следует дать возможность тому, кто умеет прилично вести себя за столом, постепенно освоить это умение. Этот принц Поффер должен, конечно, научиться управлять своими мыслями, как и все остальные в замке, но он никак не может нести ответственность за все происходящее здесь.

На лице у королевы появилась мерзкая гримаса, и она стала барабанить пальцами по столу.

– Неужели ты действительно полагаешь, что Кристоффер Поффер имеет законное право сидеть тут и в своих мыслях называть королеву мерзкой? – спросил маршал. – А как она распоряжается своими собственными пальцами – это ее сугубо личное дело.

– И совсем неудивительно, что у маленького лесного принца просто голова пошла кругом, когда вокруг он услышал столько странных вещей, – продолжал Умпин. – Осмыслить все премудрости жизни целого замка – это уж чересчур для такого маленького мальчика.

Королева поднялась с кресла, на котором сидела, наклонилась над столом и указала пальцем на меня и Умпина.

– Уф, – вырвалось у нее. – Вся эта чушь начинает просто бесить меня. Проблему можно разрешить очень легко и просто. Обоих – этого принца Поффера и гнома Умпина следует бросить в темницу. Я с самого начала говорила, что такого рода человечки совсем лишние в нашем замке.

За столом наступила тишина, только принцессе все было нипочем. Она подошла к большому грилю, взяла лягушачью ножку и стала облизывать ее на ходу, ей совсем не хотелось сидеть за столом с кислым видом, как все остальные.

Король постучал по стакану своей ручкой.

– Возлюбленная моя королева! – начал он. – Я прошу вас поступать так, чтобы законы справедливости в моем замке не нарушались. А посему гном Умпин и Кристоффер Поффер, какие бы преступления они ни совершили, не могут быть брошены в темницу без суда. Маршал, тебе известно, что в таком случае нужно делать.

Маршал поднялся, щелкнул каблуками и исчез на лестнице замка. Вскоре он показался снова и стал спускаться вниз, неся очень высокое кресло.

Это кресло он поставил на лужайке, на виду у всей компании, и взобрался на сиденье по специальной маленькой лесенке. Таким образом, он возвысился надо всеми.

– Это самое высокое кресло во всем замке, и с высоты его я буду вершить правосудие, и суд будет самый что ни на есть верховный, – начал маршал. – И если кто-либо из присутствующих может выдвинуть обвинение против гнома Умпина или его друга Кристоффера Поффера, я предоставлю ему слово.

Тут королева принялась прогуливаться взад и вперед по лужайке с таким видом, как будто маршал был работником спасательной станции, а весь мир – пляжем.

– Возможно, произносить это вслух было совершенно необязательно, – начала она. – Но ведь никто не станет отрицать, что с появлением данного принца Поффера в замке произошло множество неприятных событий.

– Но ведь никаких доказательств этому нет, уважаемая королева, – попытался вставить свое слово гном Умпин. – Ведь еще нужно доказать, что именно принц Поффер является виновником всех этих неприятных событий.

– Ну ладно, – продолжала королева. – А теперь я хочу выяснить у Кристоффера Поффера, действительно ли он считает меня большой дурой.

– Конечно же, нет, досточтимая королева, – выпалил я, прежде чем успел подумать, а когда начал думать, то в мыслях у меня было, что она не только большая дура, но вообще мерзкая и гадкая тетка.

– Маршал! – сурово воскликнула королева. – Не будешь ли ты столь любезен прочитать мысли Поффера.

Маршал свысока сначала посмотрел на меня, потом на королеву.

– Он думает, что королева не только дура, но и вообще мерзкая, гадкая тетка, – сказал маршал.

– Спасибо, – произнесла королева. – Вот теперь-то у меня есть доказательства того, что Кристоффер Поффер лжет, а тот, кто лжет, тот и ворует, а тот, кто ворует, должен быть немедленно брошен в темницу.

Это высказывание показалось мне вполне справедливым. Поэтому я опустил голову и уперся взглядом в траву. При этом я подумал, что принц или принцесса могли бы замолвить за меня словечко, ведь я уже успел спасти каждого из них по нескольку раз.

Но принцесса продолжала как ни в чем ни бывало сосать лягушачью ножку точно так же, как однажды Камилла ела цыпленка, когда мама рассердилась на меня из-за того, что я написал в штаны, когда Камилла сказала что-то такое смешное, что я прямо чуть не умер со смеху. Тут я понял, что принцесса – трусиха.

– Теперь этот принц Поффер думает о том, что принцесса – трусиха, – отрапортовал маршал.

– Это весьма вероятно, – снова заговорил Умпин. – И, возможно, он совершенно прав. Во всяком случае, совершенно несправедливо судить Кристоффера Поффера только за то, что он считает королеву дурой, прежде чем мы не решим вопрос, так ли это на самом деле.

Королева вскочила и указала перстом на моего друга.

– Докажи! – завопила она.

– Однажды эта злобная королева обвинила меня в том, что я якобы украл сердце короля, – начал гном Умпин. – И из-за этого меня бросили в темницу. Но всем известно, что преступное деяние – дело рук тритонов. А кто отдавал приказы тритонам? Королева. Следовательно, это она украла сердце короля, и, следовательно, она – дура, к тому же мерзкая и гадкая.

Тут со своего кресла поднялся король.

– Сегодняшний день был во всех отношениях весьма прискорбным для меня, – начал он. – Ведь получается, что либо горячо любимая мною королева внезапно превратилась в мерзкую и гадкую дуру, либо мой милый лесной принц Поффер стал лжецом, вором и шпионом.

Совершенно теряюсь, на чьей стороне правда.

– Предлагаю немедленно поручить решение этого вопроса маршалу, – произнесла королева.

– Это несправедливо! – закричал я сердито. – Несправедливо, чтобы решение принимал маршал, он всегда на стороне королевы.

Но сказанное мной не произвело никакого впечатления. Маршал распрямился в своем судейском кресле и сказал:

– Посему лесной принц Поффер и гном Умпин из тех же мест приговариваются быть брошенными в темницу сразу же после обеда.

Темница

Уже несколько раз мне приходило в голову, что мое пребывание в замке кончится тем, что я попаду в темницу. Но когда маршал объявил это громко и отчетливо, я расплакался.

Это ни капельки не помогло, хотя я так рыдал, что слезы лились рекой, никто и не подумал утешить меня. Как раз наоборот, все обитатели замка подошли к грилю и принялись лакомиться лягушачьими лапками. Я сидел один-одинешенек и всхлипывал, пока принцесса Аврора не принялась играть клубком шерсти перед самым моим носом, как будто ничего не произошло. Я так рассердился, что даже перестал плакать.

– Лучше бы ты принесла своей мамаше чем прикрыться, а то стоишь тут и выпендриваешься, дрянная девчонка.

Теперь уже я мог говорить что угодно, все равно меня бросят в темницу. Кроме того, я уже привык к грустным мыслям. После смерти дедушки в нашей семье произошло много всего грустного.

Все началось с того, что мама отправилась во Францию, чтобы погостить у друзей в замке, а меня взять с собой отказалась из-за того, что я очень плохо вел себя. Как только мама узнала, что дедушкино сердце остановилось, она тут же прервала свой отдых в замке и первым же самолетом прилетела домой, чтобы успеть на похороны.

Я очень любил своего дедушку, он всегда поднимал меня высоко-высоко и говорил, что я его маленький принц. А теперь он находился неведомо где, за горами, за лесами… Здесь, с нами, его, во всяком случае, не было, и я ужасно страдал, ведь мне так не хватало его. Я считал несправедливым, что такой замечательный человек уже никогда не будет больше управляться с грилем только потому, что его сердце не захотело больше биться. Все эти мысли одолели меня уже после того, как королева решила бросить меня в темницу. Я до последней минуты надеялся, что она переменит решение, но тут она начала то ли трястись, то ли дрожать.

– Прошу прощения за нарушение праздничного ритуала, – произнес вскоре маршал. – Я просто хочу уточнить, когда надлежит бросить этих негодяев в темницу, до или после десерта?

– Можно и до, – отрезала королева. – Я уже не могу: круглые сутки эти дети путаются под ногами.

Мы оба, гномик Умпин и я, с мольбой посмотрели на короля.

– Неужели я заслужил, чтобы меня бросили в темницу? – спросил я.

– К сожалению, мой милый принц Поффер, тебе придется подчиниться, ведь здесь, в замке, всем распоряжается королева.

Гномик распрямился и спросил:

– Дорогой король, как ты можешь говорить такое, ведь ты же не такой скверный, как королева?

И тут король произнес те слова, которые еще долго потом звучали у меня в ушах.

– Да, я не такой скверный, как она, милый Умпин, но после того, как мое сердце было похищено этими французскими тритонами, я уже не такой могущественный, как в прежние времена.

Я съежился, услышав, что тритоны были французские. Хотя я не мог сказать наверняка, так как никогда не был во Франции, у меня было давно подозрение, что их происхождение связано именно с этой страной.

Разговор был коротким. Так как в замке уже больше не было стражников для расправы с такими личностями, как гномик и я, то королева и ее личный маршал сами отвели нас к той дырке в подземелье, откуда нас должны были сбросить в темницу.

Я помню только, как я оглянулся и помахал рукой всей оставшейся компании в саду, и только дорогой мой дедушка, то есть король, у которого было такое слабое сердце, помахал мне в ответ.

Избалованная принцесса стояла перед столом и продолжала играть клубком шерсти, как будто бы на ее глазах и не происходило никаких печальных событий, а принц Каролюс сидел спокойно в лучах заходящего солнца и чистил себе ногти острием меча.

– Ну, пошевеливайтесь, – сказала королева и подтолкнула меня и гномика Умпина к лестнице в замок. – Не можем же мы тратить весь этот чудесный июньский вечер на возню с вами.

Вскоре мы оказались в подземелье, где валялось множество старых часов. Еще мгновенье, и мы стояли около большой дыры, и королева с маршалом столкнули нас вниз.

Мы начали падать в разреженном воздухе, и это падение было долгим-предолгим – темница оказалась очень глубокой.

Помню, как я кричал:

– Мы падаем!

– Да, это так, Кристоффер Поффер, – отвечал гномик, паря в воздухе. – Но мы еще не долетели до самого дна.

Наверное, в самом конце наше падение каким-то образом притормозилось, так как, упав на землю, мы были целы и невредимы, без малейшей царапинки.

Когда мы уже встали на ноги, откуда-то сверху до нас донесся голос:

– Ну, вот и сидите себе здесь, вы, пустомели. Всякие там гномы и принцы Пофферы, не нужны вы нам в нашем замке.

Самое последнее, что мы услышали, был хриплый смех маршала.