Текст книги "Селфи"

Автор книги: Юсси Адлер-Ольсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

– Ты ничего обо мне не знаешь, – процедила Дениса. Почему старая грымза никак не остановится?

– Ага! Ну так расскажи мне наконец, что ты собираешься делать, прежде чем «смотаться», как ты выражаешься. Поведай мне, чтобы и я была в курсе, меня эта тема чрезвычайно интересует. Какие у тебя планы? Быть может, ты метишь в кинозвезды? Помнится, в детстве, когда ты была куда приятнее, чем теперь, ты буквально бредила этой идеей. А возможно, тебя больше привлекает стезя художника, несомненно знаменитого? Ну давай же, говори скорее, мне не терпится узнать о твоей очередной затее! Чем ты будешь морочить голову своему социальному консультанту на этот раз? А может быть…

– Да заткнись ты уже наконец! – не выдержав, заорала Дениса, перегнувшись через стол. – Замолчи, отвратительная тварь! Ты сама ничуть не лучше. Или ты способна делать еще что-то, кроме как извергать яд?

Если б эта тирада сработала! Если б бабка откинулась на спинку стула и притихла, Дениса в кои веки раз получила бы возможность спокойно посидеть и доесть отвратительное коричневое месиво. Но не тут-то было.

Мать Денисы была действительно потрясена, она сидела и ковыряла ногтями сиденье стула; а вот бабка ничуть не смутилась.

– «Заткнись», говоришь?! И это все, на что способны твои куриные мозги? Ты, наверное, полагаешь, что твои лживые отвратительные слова сразят меня наповал? А ты знаешь, я тут подумала – придется мне повременить с выдачей вам материальной помощи до тех пор, пока ты сама ко мне не придешь и не извинишься, искренне и внятно.

Дениса так резко вскочила из-за стола, что задрожал сервиз. Разве может она позволить ведьме насладиться триумфом и позорно лишить их с матерью средств к существованию?

– Бабушка, отдай деньги маме, или я сама у тебя их заберу! – прошипела она. – Выкладывай деньги на стол, иначе пожалеешь!

– Кажется, ты угрожаешь? Я правильно трактую твой тон? – прошептала бабка в ответ, поднимаясь со стула.

– Может, хватит уже? Эй вы, двое! Сядьте на место! – увещевала их мать. Но никто ей не внял.

Дениса слишком ясно представляла себе перспективу. Бабка никогда не оставит ее в покое. Прошлым летом ей исполнилось шестьдесят семь, а судя по ее складу, она намерена дожить как минимум до девяноста. Впереди открывалось будущее, состоящее из нескончаемых упреков и скандалов.

Дениса прищурилась.

– Бабушка, послушай. Я не вижу между нами большой разницы. Ты вышла замуж за отвратительного престарелого нациста, который обеспечивал тебя всю жизнь. Чем же это лучше?

Эти слова потрясли старуху. Она резко откинулась назад, словно в нее плеснули чем-то едким.

– А разве не так? – продолжала кричать Дениса, пока ее мать причитала, а бабка бросилась натягивать верхнюю одежду. – И на что мы теперь должны жить, а? Эй, ты! Отдай нам деньги, черт возьми!

Она потянулась за пачкой денег, но бабка сунула купюры под мышку. Тогда Дениса развернулась на сто восемьдесят градусов. Даже захлопнув за собой дверь, она прекрасно слышала все, что происходит в квартире.

Она стояла на лестничной площадке, прислонившись к стене, и переводила дух, мать за дверью рыдала и умоляла. Но ее мольбы все равно ни к чему не приведут, Дениса знала это по опыту. Лишь тогда, когда она с кротким взглядом и непокрытой головой предстанет перед каргой в унылом пригороде, старуха выложит деньги на стол. Но девушка не собиралась ждать так долго.

Хватит.

* * *

Дениса вспомнила, что в морозильной камере ее мини-холодильника была припрятана бутылка «Ламбруско». Обычно комнаты в общежитии были оборудованы только раковиной с зеркалом, кроватью да платяным шкафом из ламинированного ДСП, но холодильник был ей жизненно необходим. Пропустив пару бокалов охлажденного вина, «сладкие папочки» становились куда более щедрыми, чем обычно.

Она вытащила бутылку и зафиксировала в памяти уровень содержимого. Как она и предполагала, вино замерзло в лед, но пробка держалась в горлышке крепко. Такая красивая бутылка содержала в себе множество потрясающих возможностей…

Глава 2

Пятница, 13 мая 2016 года

Роза затормозила в паре сотен метров от светофора. Внезапно она забыла дорогу. Роза уже много лет ездила одним и тем же маршрутом, но сегодня все вокруг показалось ей незнакомым.

Она огляделась. Всего десять минут назад в Баллерупе она уже испытала это ощущение, и вот теперь оно повторилось. Координация между органами чувств и мозгом на мгновение нарушилась.

Память вновь сыграла с ней глупую шутку.

Естественно, Роза понимала, что не сможет проехать через виадук и попасть на Биспеэнгбуэн на скутере, максимальная скорость которого ограничена тридцатью километрами в час; но где же ей надо было сворачивать? Есть ли дальше поворот на Борупс Алле? Может, надо свернуть направо вон там?

Совсем растерявшись, она уперлась носком ноги в асфальт и сжала губы.

– Что с тобой стряслось, Роза? – громко сказала она, от чего оказавшийся рядом прохожий покачал головой и поспешил самоустраниться.

Осознав свою беспомощность, Роза пару раз откашлялась – ее чуть не стошнило, – затем с изумлением принялась наблюдать перемещение транспортных средств, огромное скопление которых ассоциировалось у нее с безграничным хаосом деревянных фигурок, находящихся в состоянии войны друг с другом. От одновременного рева десятков двигателей в сочетании с цветовым хаосом ее бросило в холодный пот.

Роза закрыла глаза и все-таки попыталась вспомнить то, что напрочь стерлось из ее памяти. В какой-то момент она даже решила, не повернуть ли ей обратно к дому, но тогда ей придется разворачиваться, а как это сделать? Даже если благополучно развернется, вспомнит ли она дорогу домой? Роза покачала головой. И зачем ей вообще разворачиваться, если в данный момент она гораздо ближе к Управлению полиции, чем к дому? В этом не было никакого смысла.

В таком пограничном состоянии Роза пребывала уже несколько дней, но в данную секунду у нее создалось ощущение, будто ее тело стало слишком мало для всего того, что пыталось в нем уместиться. Будто бурлящий поток мыслей, который она перестала контролировать, не смог бы разместиться даже в нескольких черепных коробках. Если в такой момент не случится короткого замыкания и ей удастся всеми возможными способами избежать срыва, она просто-напросто не выдержит внутреннего накала.

Роза прикусила щеку до крови. Быть может, ее слишком рано выписали из психиатрического отделения больницы в Глострупе? Одна из ее сестер отметила это, да и Ассад выглядел тогда обеспокоенным. Так, может, сестра все-таки была права? Возможно, причиной нервного срыва на самом деле была вовсе не депрессия, неудачно наложившаяся на расстройство личности? А в действительности она просто сумасш…

– НЕЛЬЗЯ думать об этом, Роза! – громко воскликнула она.

Очутившийся поблизости очередной пешеход обернулся и уставился на нее. Она ответила ему виноватым взглядом. При выписке ей настойчиво рекомендовали созвониться с психиатром в случае рецидива. Но разве сейчас произошел рецидив? Или она просто-напросто безумно перегружена работой и слишком мало спит? Наверное, тут речь идет о банальном стрессе…

Роза устремила взгляд вперед и сразу же опознала широкую лестницу бассейна «Беллахой» и высокие здания на заднем плане. Она вздохнула, испытав облегчение от того, что не полностью утратила контроль над ситуацией, и завела скутер.

Кажется, все встало на свои места. Однако спустя пару минут ее обогнал велосипедист на пониженной передаче.

Роза посмотрела на спидометр, который показывал всего девятнадцать километров в час. Самообладание еще не вернулось к ней в полной мере, раз рычаг газа не выжат до упора.

Значит, говорить о контроле над ситуацией было пока рановато.

«Надо сегодня проявить осторожность, – подумала она. – Стараться держать себя в руках и попытаться успокоить нервы».

Вытерев лоб дрожащими руками, Роза осмотрелась вокруг. Для начала надо было постараться не потерять сознание посреди дороги и не попасть под колеса какого-нибудь вихляющегося грузовика. Ну, с этим-то она наверняка справится.

* * *

В хорошую погоду здание Управления полиции выглядело весьма симпатично – светлые фасады, внушительная архитектура. Но именно сегодня вся его внешняя чистота и непорочность была оттенена для Розы серым цветом, а аркообразные проемы между колоннами зияли устрашающими черными пастями, словно собирались поглотить ее и больше никогда не выпустить обратно на землю.

Против обыкновения, она не поздоровалась с охранником и лишь мельком ответила на встретивший ее приветливый взгляд Лизы.

Такой уж выдался сегодня день.

В подвальном помещении, где размещался отдел «Q», стояла тишина. Ни резкой вони от мятного чая Ассада, ни болтовни с хваленого плоского экрана Карла с неизменно включенными новостями, ни признаков бестолковой суетливости Гордона.

«Слава богу, что они еще не пришли», – подумала Роза и прошла в свой кабинет.

Она тяжело опустилась на кресло рядом с рабочим столом и плотно прижалась грудью к краю столешницы. Обычно это помогало, когда Роза находилась в подобном состоянии. Тогда ощущение утраты контроля над собой подавлялось физическим дискомфортом. Иногда положительный эффект оказывал удар кулаком в солнечное сплетение.

Но в данный момент эти уловки не сработали. Понятное дело – пятница, тринадцатое.

Роза встала и захлопнула дверь кабинета. Если тот будет закрыт, скорее всего коллеги подумают, что она еще не пришла.

А она посидит здесь в тишине и спокойствии.

Хотя бы немного.

Глава 3

Понедельник, 2 мая 2016 года

В тот момент, когда Мишель переступила порог центра социальной помощи, пульс у нее вырос на пятнадцать ударов в минуту. Словосочетание «центр социальной помощи» производило мощный эффект, а оно еще являлось достаточно нейтральным. По мнению Мишель, такие названия, как «Пыточный офис», «Объединение хищников» или «Центр унижений», были бы более уместными, но разве официальные власти хоть когда-нибудь называли вещи своими именами?

На протяжении многих лет Мишель мыкалась в этой унизительной системе. Сначала на Матэусгэде, затем у черта на куличках на Гаммель Кёйе Ландевай, а теперь вот вернулась на Вестебро. Но всюду она сталкивалась с одними и теми же требованиями и с неизменно неприятной атмосферой. Ничто не могло сгладить ее впечатления от организации. Даже если б специально ради нее установили множество новеньких отполированных стоек с большим количеством компьютеров, за которые можно было бы садиться и работать с досье, минуя сотрудников, если, конечно, без них разберешься, что к чему.

В этот центр в основном приходили люди, до которых ей не было никакого дела. Эти люди таращились на нее так, словно она была одной из них. Как будто она желала иметь что-то общее с этими оборванцами в поношенной уродливой одежде. Да они даже не умели правильно сочетать детали гардероба. Вот она, к примеру, хоть раз вышла из дому, предварительно не приведя себя в порядок? Не вымыв голову или не подобрав подходящие под наряд украшения? Нет, ни разу. И, что бы ни случилось, она все равно так никогда бы не поступила.

Если б сегодня ее не сопровождал Патрик, она еще покрутилась бы перед входом, несмотря на то, что понимала – ей в любом случае придется зайти внутрь, ну хотя бы для того, чтобы отпроситься в отпуск. Патрик как раз напомнил ей об этом.

Патрик работал электриком и являлся главным трофеем Мишель. Если кто-то сомневался в том, что она собой представляет, он мог просто посмотреть на этого парня, так как его внешний вид придавал определенный статус и ей тоже. Мало кто мог сравниться с Патриком по росту, ширине плеч, мускулистости и красоте татуировок. Ни у кого из окружения Мишель не было таких темных блестящих волос. Ему очень шли рубашки, скроенные по фигуре, которые позволяли продемонстрировать, что он имеет все основания гордиться своим телом.

И вот теперь она сидела рядом с ним перед тупой консультантшей, которая, как привидение, всегда следовала за центром социального обслуживания, куда бы тот ни переехал. Однажды кто-то в приемной упомянул о том, что эта неудачница выиграла большую сумму денег. Но если это было правдой, какого черта она до сих пор не исчезла из жизни Мишель?

Ее звали Анне-Лине. Идиотское имя, которым могут называться только такие недотепы, как она. И на стандартной металлической табличке, стоявшей на углу стола, как раз было написано: «Анне-Лине Свенсен». Вот уже двадцать минут Мишель сидела, тупо уставившись на эту табличку. Причем на последние пять минут она и вовсе выпала из разговора.

– Мишель, ты согласна с тем, что только что сказал Патрик? – то и дело обращалась к ней эта самая Анне-Лине Свенсен.

Мишель машинально кивала. А к чему ей было возражать? Ведь они с Патриком почти всегда во всем соглашались.

– Прекрасно, Мишель. Так, значит, ты согласна поработать в «Берендсен»?

Мишель нахмурилась. Они пришли вовсе не за этим.

Они явились к этой тетке, чтобы втолковать ей следующее: Мишель впадает в стресс в связи с тяжелой ситуацией на рынке труда на данном этапе, так что ей необходимо предоставить двухнедельный отпуск. Сколько раз уже они с Патриком говорили ей об этом? Разве она так ничего и не поняла? Не всем ведь выпадает такая удача, как этой скудоумной соцработнице… Вот если бы Мишель выиграла в лотерею, или во что там она выиграла, неужели она сидела бы сейчас здесь? Конечно, нет.

– «Берендсен»? Ой, нет, наверное, все-таки нет, – ответила Мишель.

Она умоляющим взглядом посмотрела на Патрика, который адресовал ей ядовитый взгляд.

– А что вообще такое «Берендсен»? – поспешила поинтересоваться Мишель. – Магазин одежды?

Анне-Лине улыбнулась, что выглядело отвратительно с ее зубами, словно покрытыми налетом от красного вина. Неужели она никогда не слышала об отбеливании зубов?

– Ха, ну да. В определенном смысле это предприятие тоже связано с одеждой, – ответила она.

Кажется, в ее улыбке промелькнул оттенок снисхождения.

– «Берендсен» – это успешная компания, которая предлагает в первую очередь прачечные услуги для крупных учреждений и государственных предприятий.

Мишель покачала головой. О таком они с Патриком не договаривались, причем он и сам это прекрасно понимал.

Анне-Лине Свенсен сдвинула неухоженные брови.

– Мишель, ты, кажется, не понимаешь всей серьезности сложившейся ситуации. – Она перевела взгляд на Патрика. – Вы живете вместе, и я исхожу из того, что вы в курсе – в течение почти полугода Мишель незаконно получала государственное пособие. Это называется социальным мошенничеством и представляет собой серьезное правонарушение. Вы думали об этом?

Патрик закатал рукава рубашки. Краснота от недавно наколотых татуировок еще не совсем спала – видимо, поэтому он был таким раздраженным.

– Видимо, вас ввели в заблуждение, потому что мы не живем вместе. Это не совсем верно. Мишель снимает комнату в Ванлёсе.

Полученная информация ничуть не смутила сидевшую напротив женщину.

– Сегодня утром я разговаривала с семьей, которая проживает на улице Хольместиен и сдает свою комнату Мишель. Они рассказали мне, что та не платила им в течение пяти последних месяцев, так что давайте признаем, что она все-таки живет у вас. В связи с чем мы вынуждены будем вычесть задолженность из вашей зарплаты, Патрик, имейте это в виду. Кроме того, вас ожидают и другие последствия. Но вы, вероятно, и сами в курсе новых правил.

С мрачным выражением лица Патрик медленно повернулся к Мишель. В его глазах сверкали молнии, а в голове наверняка рождались мысли, о которых она не хотела ничего знать.

– Ну, в общем… – Мишель сморщила лоб, хотя и знала, что это не придаст ей красоты. – Вообще-то, мы пришли сегодня за разрешением на отпуск. Мы тут случайно наткнулись на супердешевую горящую путевку на четырнадцать дней, Патрик как раз сможет отпроситься с работы, так что…

Мишель замолчала и закусила губу.

Кажется, она совершила ошибку, съехав из комнаты. По крайней мере, то, что она ничего не сказала об этом Патрику, точно было ошибкой. И сейчас она, несомненно, наслушается в этой связи. До сих пор Патрик никогда не распускал руки, она связалась с ним в том числе и по этой причине. Однако отныне ситуация вполне могла поменяться.

– Ты знаешь, Мишель, мне кажется, сейчас не время это обсуждать. Судя по реакции Патрика, я могу предположить, что ты, видимо, забыла рассказать ему про свою комнату. Я угадала? – Ведьма так и сверлила ее взглядом.

Мишель еле заметно кивнула. Патрик резко вскочил и встал у оконного проема, загородив собой почти весь свет.

– Должно быть, произошла какая-то ошибка, – наконец предположил он, нахмурившись. – Я съезжу к хозяевам комнаты и выясню, почему они вам так сказали.

Он обратился к Мишель, и его слова совершенно явно следовало воспринимать не как пожелание, но как приказ:

– Мишель, ты пока побудешь здесь. Твой консультант любезно предложил тебе работу, так что, думаю, тебе как раз стоит обсудить детали этого, договорились?

Мишель сжала губы, когда Патрик вышел, в негодовании хлопнув дверью. Как подло с его стороны покидать ее в столь сложной ситуации! Если б она знала заранее, что эта женщина решит проверить ее жилищные условия, то просто-напросто сохранила бы комнату. А теперь что ей делать, черт возьми? Они не могли позволить себе выложить задолженную сумму, тем более если сверх этой суммы придется платить какую-то неустойку…

Лишь бы Патрику удалось продуктивно поговорить с хозяевами – тогда она могла бы снова снимать эту комнату, наверняка они не будут против. До тех пор пока арендная плата будет меньше, чем пособие по безработице, можно будет даже кое-что выгадать, хотя 1800 крон, что она отстегивала за жилье, тоже были для нее немалыми деньгами. Вообще-то Мишель рассчитывала тратить их на себя, именно поэтому она так и поступила. Разве Патрик не радовался, глядя на ее новую прическу и ухоженные волосы? И вроде бы не приходил в отчаяние, когда она надевала новое соблазнительное нижнее белье…

* * *

Спустя десять минут Мишель сидела перед кабинетом, приходя в себя и размышляя над ситуацией. Факт мошенничества совершенно точно будет изучаться подробно, консультант даже не попыталась это скрыть. А значит, им придется расстаться с большой суммой денег. Мишель даже не хотела слышать размер выплаты. От одной мысли об этом ей становилось нехорошо.

Но почему Анне-Лине так странно себя ведет? Из-за того, что Мишель отказалась от работы в прачечной?

Ну уж нет! Мишель затрясла головой. Это уж совсем какое-то дно общества. Не собирается она каждое утро вставать в четыре часа и тащиться на поезде в Эльсинор, чтобы перетряхивать чужие засранные простыни. В большом количестве постельное белье поступает в прачечную из больниц, прямиком с кроватей пациентов. А кто знает, чем они болеют? Болезнь вполне может оказаться заразной, даже смертельной. Как, например, гепатит, вирус Эбола… да мало ли еще какие бывают болезни. Размышляя об этом, Мишель ощутила приступ тошноты.

Нет-нет, от нее не могут потребовать согласиться. Только не на это.

«А что ты сама себе думаешь, Мишель? – кисло поинтересовалась неудачница. – Ведь ты не справилась ни с одной из работ, которые мы тебе предлагали. Ты даже не закончила ни одни курсы, на которые мы тебя посылали. Ты вообще понимаешь, во сколько обходится нашему государству такая девушка, как ты, которая не осуществляет никакого вклада в развитие общества? А теперь ты и вовсе собралась в отпуск на деньги, полученные незаконным путем, я правильно понимаю? Так не может долго продолжаться, Мишель!»

Но почему она так настроена? Что плохого сделала ей Мишель? Неужели эта женщина совсем не понимает, из какого теста сделаны люди, подобные Мишель? У нее очень хорошо получалось содержать их с Патриком квартиру в чистоте и порядке. Она стирала их с Патриком одежду и даже немного готовила, помимо того, что в магазин за продуктами ходила тоже она. Неужели это совсем ничего не стоило?

«Государство не собирается платить тебе за эти твои заботы, Мишель» – так всегда говорил Патрик, как будто она и сама этого не понимала. И все же – если ее мать и тетка только и делали, что занимались домом да заботились о своих мужьях, почему ей нельзя поступать так же?

Она посмотрела на свои чудесные замшевые сапожки, которые прикупила специально для того, чтобы хорошо выглядеть на сегодняшней встрече. Ну, и к чему привели все ее старания? Мишель тяжко вздохнула. Слишком много всего сразу на нее навалилось…

Она соскребла отполированными ногтями крошечное пятнышко на брюках и поправила рукава блузки. Так она делала всякий раз, когда не успевала переосмыслить происходящее.

Будь проклята эта кретинка Анне-Лине Свенсен! Хоть бы ее машина переехала!

Скорчив недовольную гримасу, Мишель огляделась вокруг. Да будут прокляты все эти люди, которые в огромном количестве сидели вокруг в стоптанных ботинках и шапках, надвинутых на уши! Это они виноваты в том, что в государстве не хватает средств на обеспечение таких замечательных людей, как Мишель, которые никому не причиняют вреда, не пьют, не жиреют до такой степени, что приходится ложиться в больницу, не ширяются по подворотням и не шарят по чужим карманам. Кто из сидящих в этом помещении может сказать все это о себе? Она улыбнулась, настолько забавной показалась ей эта мысль. Кто из них занимается своими делами и является нормальным человеком? Наверное, не многие.

Взгляд ее упал на двух молодых женщин у терминала электронной очереди. На вид они были ее ровесницами. Мишель обнаружила, что, в отличие от всех остальных, эти две девушки выглядели вполне прилично. По крайней мере, она могла идентифицировать себя с ними, так как они были очень хорошо одеты и искусно накрашены.

Взяв номера, девушки огляделись и прошли к свободным местам в уголке, устроившись как раз рядом с Мишель. Затем обменялись с ней почтительными и одобрительными взглядами.

– Ты, наверно, тоже ждешь аудиенции? – спросила одна из подружек.

Спустя пять минут они уже вовсю болтали втроем, как давние знакомые.

Забавно, сколько всего их объединяло! И угол приемной, где они разместились, внезапно превратился в средоточие хорошего вкуса. Узкие светлые джинсы, топы из «Фётекса» или «H&M», серьги кольцами, шейные подвески, браслеты из «Тигера» и других интересных магазинчиков, раскиданных по столичным переулкам. У всех троих были профессионально наращены волосы, на всех коротенькие сапожки на высоких каблуках – правда, как призналась одна из них, иногда она не прочь была надеть мунбуты, отороченные искусственным мехом. Да уж, они трое и впрямь были до смешного похожи.

Кроме того, их объединяло одно обстоятельство, вызвавшее изумление у Мишель: все трое жутко утомились от постоянного вызова со стороны системы и бесконечного предъявления требований. Но самым невероятным оказалось то, что всех их консультировала Анне-Лине Свенсен!

Рассмеявшись, Мишель перевела взгляд на окружающих людей. Напротив, чуть в стороне, села девушка – резкие черты лица, прическа в стиле панк, вокруг глаз обведены черные круги, настолько большие, что это граничило с уродством. Она смотрела на них с какой-то неприятной напряженностью во взгляде, словно завидовала им. Мишель порадовалась про себя, ибо у девушки имелись все основания для зависти – с таким-то жутким стилем и странными манерами… Девица отбивала ногами ритм, словно играла на бас-барабане. Казалось, она находится под действием наркотиков. Ее взгляд становился постепенно все жестче и жестче. Возможно, ей просто хотелось покурить, такое состояние было знакомо Мишель не понаслышке.

– Обалдеть как странно, что здесь еще кто-то желает общаться с такими расфуфыренными матрешками, – неожиданно прорвало панк-девицу; она явно обращалась к Мишель и двум ее новым знакомым. – В сравнении с такими, как вы, и дерьмо покажется золотом.

Девушка, сидевшая рядом с Мишель, встрепенулась, обернувшись на хамку. Эта новая подружка представилась как Ясмин; вообще-то она производила впечатление невероятно крутой, но только не в этой ситуации. А вторая девушка, Дениса, отреагировала на оскорбление хладнокровно, показав панкерше средний палец, несмотря на то, что Ясмин пыталась ее остановить.

– Просто там, откуда ты родом, никто, видимо, не замечает разницы! – прошипела она. – Но, как говорится, дерьмо к дерьму, и первая страна, пострадавшая от нацистов, была их собственной родиной. Слышала о таком, идиотка панкующая?

Мишель покачала головой. Странное высказывание. В мгновение ока атмосфера между вступившими в перепалку накалилась до предела. Панкерша сжала кулаки. Казалось, теперь она была способна на что угодно. И Мишель это совсем не нравилось.

Был объявлен очередной номер, и Ясмин с облегчением выдохнула, когда панкерша поднялась, вынужденная отказаться от дальнейшего участия в развернувшемся конфликте. И все же взгляд, который она послала девушкам, направляясь к кабинету, не предвещал ничего хорошего.

– Что это еще за тварь такая, будь она проклята? Кажется, ты ее знаешь, – обратилась Дениса к Ясмин.

– Таким, как она, не стоит показывать средний палец, это я тебе точно могу сказать. Она живет на соседней со мной улице, приехала из Исландии. Зовут Бирна. Она совершенно больная на голову. Действительно сумасшедшая.