Текст книги "Битва при Синих Водах"

Автор книги: Юрій Сорока

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Юрий Сорока
Битва при Синих Водах

Пролог

События седой древности вызывают живой интерес современников, заставляя историков и археологов иногда буквально по капле находить информацию по истории нашего края и всей Украины, разыскивать среди разнообразия старинных летописей и раскапывать из–под толстого слоя земли. Наверное, каждому из нас знакомо подобное чувство: посетив краеведческий музей, превращенную в музейный комплекс старинную крепость или просто древнее городище, до которого еще не дошли руки ученых–археологов, чувствуешь, как границы твоего мира расширяются. Как те несколько десятков лет, данных тебе для земной жизни, перестают быть чем–то обособленным. Они лишь вливаются в бесконечность времени, которая омывает жизнь нашего народа. И знаковые исторические события, о которых ты читал или узнавал о них с экранов телевизоров, становятся не просто картинками чужой жизни. Они превращаются в нечто гораздо более близкое и понятное. Как крестьянин, который пасет скот возле валов древнего городища, или бабочка, пригревшаяся на камнях поросшей мхом каменной стены.

Наряду с битвами, географическими открытиями и иными знаковыми свершениями, неоднократно описанными историками, краеведами и публицистами, наша история помнит и другие события. Не такие известные в силу определенных обстоятельств, но не менее важные для процесса становления украинской государственности, чем те, о которых читали мы еще на страницах школьных учебников. Едва ли не самым ярким примером такого несправедливо обделенного вниманием ученых исторического события может служить битва на реке Синюха. Или, как еще ее именуют, битва при Синих Водах, состоявшаяся осенью 1362 года в районе современного села Торговица на Кировоградщине.

Недооценить значение победы, которую одержал на берегах Синюхи литовский князь Ольгерд Гедиминович над войсками татарских князей Кочубея, Кутлу–Буги и Дмитрия, просто невозможно, и ниже мы попытаемся детально объяснить почему. А вместе с тем и ответить на вопрос: почему именно Куликовская битва, которая состоялась на 18 лет позже – в 1380 году, считается той отправной точкой, которая прекратила татаро–монгольское господство на землях Киевской Руси?

Вообще, историческая несправедливость, которая сложилась в оценке последствий этих двух вроде бы похожих битв, заметна невооруженным глазом. Возможно, именно благодаря свидетельству русского историка Сергея Соловьева, который в своих трудах приходит к совершенно фантастическому заключению, определяя количество войск, участвовавших в Куликовской битве, числом в 400 тысяч ратников? Хотя вполне возможно, что в слабом освещении академической наукой Синеводской битвы сыграл роль и тот факт, что место, где произошло Куликовское сражение, гораздо больше подходило для великодержавной российской истории в качестве символа избавления от татаро–монгольского ига, чем место проведения битвы при Синих Водах. Конечно, трудно представить, что победа, одержанная над татарами под Торговицей, может быть для российских историков важнее избиения ордынцев на территории Кимовского и Куркинского районов нынешней Тульской области – совсем недалеко от Москвы. Разнятся по значимости для русской и советской историографии и последствия этих битв, одна из которых избавила от ордынского ига земли современной Украины, другая же освободила от господства Золотой Орды святая святых – Московское княжество. Само собой разумеется, защитников теории о знаковости именно Куликовской битвы совсем не смущает тот факт, что в 1382 году Москва была вновь сожжена татарами хана Тохтамыша, а население Московского княжества еще долгое время вынуждено было платить дань великому хану. Впрочем, оставим эту несправедливость на совести тех, кто симпатизирует именно академической точке зрения в отношении битв на Куликовом поле и на реке Синие Воды. И, не умаляя значения, которое имела победа в Куликовской битве для развития Московского княжества, поговорим о триумфе украинских, белорусских и литовских полков, свершившемся за восемнадцать лет до Куликовской битвы. Для этого попробуем проанализировать и систематизировать труды ученых и краеведов, которые имели своей целью стереть еще одно белое пятно с полотна украинской истории, исследуя события шестисотпятидесятилетней давности. И конечно же, чтобы полнее представить себе картину, сначала рассмотрим геополитическую ситуацию, которая сложилась на территории разрушенного междоусобицами и татаро–монгольским вторжением Киевского государства за несколько десятков лет до рассматриваемых событий.

Упадок Киевского государства
в XII – начале XIII столетия
Возникновение Золотой Орды

Не секрет, что и сегодня многие в Украине имеют неверное представление о причинах упадка Киевской Руси. С их точки зрения, ослабление власти Киева над землями теперешней Украины, Белоруссии и России связано исключительно с нашествием монголо–татар. И хотя надо сказать, что военная экспансия Чингизидов действительно стала той последней точкой, которую история поставила в жизни Киевского государства, такое мнение является не совсем верным. Хотя бы потому, что известно – еще за сто лет до появления татарских войск на территории Руси ее столица постепенно стала терять контроль за происходящими в стране процессами. Причины такого развития событий таились как во внутренней жизни страны, так и были вызваны внешними раздражителями. Из первых можем назвать раздор потомков князей Святослава и Владимира Великого, которые, будучи не в состоянии поделить наследство, стали изнутри разваливать монолит киевской государственности междоусобицами. Ко вторым, несомненно, можем отнести постоянные угрозы, которые исходили как из кочевой степи с юга и востока, так и из раздираемой внутренними противоречиями Европы.

Вскоре после смерти великого князя Киевского Мстислава, сына Владимира Мономаха, Киевское государство продолжило свой распад, разделившись на множество удельных княжеств и земель. Вне всякого сомнения, основной причиной такого раскола большого централизованного государства на мелкие образования было отсутствие у местных князей и бояр заинтересованности в сильной власти великого князя Киевского. Забыв истину о том, что народ, не желающий кормить свою армию (читай сильную власть), непременно будет кормить чужую, крупные и мелкие феодалы на местах вдруг решили, что платить дань Киеву для них слишком обременительно и вовсе не обязательно. Если добавить к этому, что развитие обособленного землевладения и возможность передачи земли по наследству делали их полновластными хозяевами, не зависящими от Киева, наполняя значимостью в собственных глазах, становится понятным, что вскоре после своего начала процесс стал необратимым. Постепенно этот самый процесс, как морская волна скалу, подтачивал целостность Киевской Руси, все больше ослабляя ее в политическом, экономическом и военном отношении. В ходе децентрализации еще недавно единого государства появляются Киевское, Черниговское, Северское, Переяславское, Волынское, Галицкое, Владимиро–Суздальское, Полоцкое и другие княжества. Местные князья реформируют государственный аппарат и создают собственные вооруженные силы – небольшие дружины, которые, хотя и не были сопоставимы с войском бывших киевских князей, по крайней мере могли потешить самолюбие своих правителей. Княжества были отныне разделены на волости, куда князем назначались посадники, создавая, так сказать, Киевскую Русь в миниатюре и еще больше измельчая государство, которое еще совсем недавно было самым мощным в Европе.

Не менее весомую роль, чем внутренний раскол, сыграли в деле упадка Киевской Руси, как уже было сказано, внешние факторы, в частности половецкие и другие нашествия. Не секрет, что Киевское государство находилось на краю европейской цивилизации. Далее, за восточными и южными границами, тянулось Дикое поле, о котором российский историк В. Ключевский писал, что оно стало «историческим бичом Древней Руси». Как отмечают летописи, еще с 1061 года начались непрерывные нападения половцев на подвластные Киеву земли, а уже в 1096 году хан Боняк Шелудивый во главе своих войск чуть не въехал в Киев. Как известно, тогда он ворвался в пределы Печерского монастыря, ограбил и поджег обитель. Досталось от набегов Боняка и окрестным землям. Так, например, постепенно пустело, пытаясь противостоять набегам половцев, Переяславское княжество. На фоне таких действий в Киеве даже возникло сомнение: возможно ли вообще жить в мирном соседстве с половцами, и не будет ли более правильным решением раз и навсегда избавиться от них с помощью крупномасштабной войны. Впрочем, скорее всего, к тому времени сил у Киева для такой войны уже не оставалось.

Справедливости ради нужно сказать, что великокняжеская власть Киевского государства делала все возможное для того, чтобы уменьшить негативное влияние кочевых половецких племен на подвластные ей земли. Только Владимиром Мономахом было заключено с половцами девятнадцать мирных договоров. Но все было напрасно – с течением времени нападения становились все более частыми и разрушительными. Не слишком помогало в сложившейся ситуации даже то, что для предотвращения половецких набегов украинские князья часто женились на ханских дочерях, имея целью скрепить союз с половецкими царьками родственными связями. Характеризует ситуацию, сложившуюся на степной границе Киевского государства в начале XII века, выступление князя Владимира Мономаха на княжеском съезде в 1103 году. Тогда Владимир, поддерживая идею объединения княжеств с целью отражения половецкой агрессии, говорил: «Весной смерд выедет в поле пахать на лошади – приедет половчин, ударит смерда стрелой и возьмет его коня. Потом приедет в село, возьмет жену, детей и все его имущество, да и двор его подожжет».

Неизвестно, смогла бы княжеская власть Киевской Руси преодолеть экспансию половцев, не потеряв прежней силы и собственных позиций на тогдашнем европейском театре. Но, к сожалению, кроме половецкой степи Киевская Русь имела достаточно других внешних врагов, которые ослабляли военную и экономическую мощь государства.

На долю Киевского государства, и с этим соглашаются как украинские, так и российские историки, выпала историческая миссия защищать Европу от степных кочевников. В качестве благодарности за это Европа вынуждала Киев тратить силы для отражения экспансии католической церкви на восток. Не следует забывать, что XI–XII века в Европе – это время возникновения крестовых походов, начавшихся в 1096 году. Это также начало движения Реконкисты на Пиренейском полуострове, активных боевых действий против мусульман и арабов в Европе. Конечно, все эти события не обошли стороной Киевское государство, которое, как мы видим, уже миновало пик своего могущества и постепенно теряло рычаги влияния на политическую жизнь своих соседей. И оборона границ от внешних врагов стоила ослабленной Руси очень дорого. Вследствие этого в начале XII столетия начался отток населения с территории современной Украины на новые места жительства, что, в свою очередь, усиливало запустение, содеянное атаками половцев на киевские земли. С середины XII века следы такого запустения стали заметны даже в среднем Приднепровье, то есть в непосредственной близости от Киева. В 1159 году, согласно данным Черниговской летописи, в Чернигове и подвластных ему городах в большей степени проживают не славяне, которые селились здесь на протяжении многих веков, а так называемые «псари и половцы», то есть мирные половцы, пришедшие на Русь с намерением покончить с кочевой жизнью и здесь осесть. Постепенно запустел некогда богатый Любеч, переживали не лучшие свои времена другие города.

Что касается экономического спада в подвластных Киеву землях, то это явление можно наблюдать, прослеживая девальвацию гривны. Так, например, те же Ключевский и Соловьев информируют: если в конце XI и начале XII века гривна весила 1/2 фунта, то в конце XII века ее вес уже составлял 1/4 фунта, а в XIII веке и того меньше. И такое уменьшение ценности денежной единицы совсем не удивительно на фоне происходящего. Создается впечатление, что уже тогда Киевское государство уверенно двигалось к коллапсу и его целостность могла быть нарушена силами, значительно меньшими той, которая окончательно сломила Киев в сороковых годах XIII века.

Довольно интересную мысль о процессах, которые привели Киевскую Русь к разрушению, выразил в своем очерке по истории Украины М. Грушевский. С точки зрения ученого, все, что происходило в государстве после смерти Владимира Великого (на времена правления которого пришлась кульминация развития Киевской державы), стало постепенным разложением государственности. Как отмечает Грушевский, этот процесс, не менее медленный, чем процесс созидания сильного государства, разделялся периодами относительного ослабления пагубных тенденций и даже приостановкой их на определенное время. Он растянулся во времени почти на два столетия. Задержки и приостановки распада Киевского государства были, с точки зрения М. Грушевского, обусловлены результатами более или менее успешных усилий отдельных представителей киевской властной династии. Эти усилия, направленные на усиление государства (которое во времена Игоря, Олега и Святослава заставляло относиться к себе с уважением даже такого столпа восточноевропейского средневековья, как Византийская империя), действительно имели место. Особого внимания здесь заслуживает, безусловно, княжение Ярослава Мудрого. Время его княжения стало для Киевской Руси продолжением борьбы с нашествием половцев, характеризовалось особым вниманием к западным границам, попытками провести централизацию власти, поднять культурную и экономическую жизнь народа на достойный уровень. Именно после смерти Ярослава в 1054 году (и М. Грушевский также отмечает это) процесс распада Киевской Руси приобрел характер патологического процесса – собранные великим князем земли снова были разделены. Сначала их раздробили на шесть частей сыновья Ярослава, потом процесс раздробленности усилился, приведя к появлению нескольких десятков мелких княжеств. И уже никто из потомков князя не смог собрать в одних руках древнекиевские земли в той мере, как это смог сделать Ярослав Мудрый.

Надо сказать, что кроме вышеупомянутых причин ослабления влияния Киева М. Грушевский, в противоположность В. Ключевскому и С. Соловьеву, выдвинул еще одну интересную версию, которая по понятным причинам всячески замалчивалась в российской и советской историографии. Ученый подчеркивал, что самую активную роль в распаде Киевской державы сыграл и тот факт, что восточные земли, которые ранее признавали главенство Киева над собой, вдруг начали развивать свои собственные центры, оттянув таким образом к себе значительную часть торгового и военного класса Руси. И такая независимость этой части государства стала для Киева даже более пагубным фактором, чем половецкие нападения на инфраструктуру государства. Среди новых восточных центров славянской государственности М. Грушевский называет главным образом Владимиро–Суздальское княжество, которое и стало в последующем базой для создания княжества Московского. Для нас такая точка зрения Грушевского является интересной еще и потому, что, развивая ее, ученый подчеркивает: «Это первые исторически известные проявления соперничества с формирующейся украинской народностью народности великорусской (которая тоже формировалась тогда) в лице ее князей – первые случаи, где последняя начинает демонстрировать свою силу». Возможно, именно в тех временах нужно искать то уникальное, что отличало украинскую нацию от возникающей великорусской цивилизации, которая на протяжении многих сотен лет пыталась стереть грани различия одного народа от другого.

В защиту слов М. Грушевского можем сказать, что суздальская линия потомков Владимира Мономаха – князья Мономаховичи – начала уже откровенно пренебрегать Киевом, проводя свою собственную внутреннюю и внешнюю политику. Они заявляли на княжеских съездах о своем превосходстве и старшинстве, требовали покорности от старших племянников князя Мстислава и остальных украинских князей. Одновременно с этим они пытались уменьшить значение Киева и, наоборот, увеличить политический вес нового центра – Владимира–на–Клязьме – на международной арене. Добившись в результате такого положения вещей, владимиро–суздальские княжата при любом случае пытались отдать Киев на княжение своим младшим родственникам, этим также демонстрируя неполноценность столицы.

Именно на этом фоне и произошли те междоусобицы, о которых в неясной форме упоминают российские историки. В 1169 году войско владимиро–суздальского князя Андрея Юрьевича Боголюбского, во время войны с киевским князем Мстиславом, беспощадно разорило Киев. Тогда были уничтожены и сожжены не только жилые кварталы, но и значительное количество церквей и монастырей. Известен тот факт, что во время нашествия Боголюбский вывез из Киева икону Пресвятой Богородицы, очевидно пытаясь приуменьшить не только мирское, но и духовное значение Киева по отношению к владимиро–суздальским землям. Продолжил работу в этом направлении и преемник Андрея Боголюбского – Всеволод, который с помощью интриг смог перессорить между собой южных князей, опасаясь, чтобы они не объединились и не попытались выйти из–под его влияния.

Вследствие всего вышеназванного с началом XIII столетия Киев как стольный город Руси уже совсем отходит на второй план. Более сильные и предприимчивые князья, такие как упоминавшийся нами Всеволод или Роман Мстиславич, уже не считают его приоритетным для себя и создают другие центры восточнославянской государственности. Всеволод, как уже было сказано, – в Суздальской земле, Роман – в Галицком и Волынском княжествах. И хотя борьба за киевский стол велась по–прежнему, свою масштабность она постепенно теряла. Именно в это время Русь содрогнулась под копытами лошадей воинов из сибирских и монгольских степей.

Принято считать, что Киевская Русь подверглась монголотатарской агрессии в 1237–1241 годах. В течение зимы 1237–1238 года войско Монгольской империи завоевало Рязанское и Владимиро–Суздальское княжества и весь север Киевского государства. В 1239 году монголы овладели Переяславом Южным и Черниговом, а в декабре 1240–го штурмом взяли Киев и почти полностью разрушили его Верхний город. В течение следующего, 1241 года были завоеваны Галицкая и Волынская земли, после чего боевые действия переместились на территорию Венгрии. Такова основная хронология этих событий. Однако вряд ли будет верным считать, что нашествие монголо–татар не угрожало землям Киевской Руси до 1237 года.

Сила, которая заявила о себе в 1240 году под стенами Киева, зародилась в начале XIII века в далеких глубинах Центральной Азии в качестве монгольского государства хана Темуджина (Чингисхана). Начав сначала экспансию на восток, монголы столкнулись с довольно мощным сопротивлением, которое оказало им тогдашнее государство Хорезм. Именно значительные усилия, которых требовала борьба с Хорезмом, толкнули многотысячные орды монгольских кочевников искать военного счастья на западе. Случилось это, если верить М. Грушевскому, в 1219 году. Именно с этого времени начались татаро–монгольские атаки на Русь.

Сначала полководцы Темуджина заставили хана начать завоевание причерноморских земель. В 1222 году, продвигаясь через Кавказ, татаро–монгольская армия появилась в донских степях, где вступила в противостояние с половцами, которые издавна здесь проживали. Не в силах преодолеть натиск противника, превосходившего их многократно, половцы бросились искать поддержки у соседей, то есть у русов. Старый половецкий хан Котян, который и сам не раз искал военного счастья на землях Киевской Руси, теперь со слезными просьбами бросился в Киев и Чернигов, готовый на любые условия, лишь бы привлечь князей на свою сторону. И надо сказать, что просьбы Котяна нашли живой отклик среди украинских князей. Первым из них протянул ему руку помощи князь Мстислав Галицкий, прозванный за свои победы Удатным. Здесь, безусловно, сыграло свою роль то обстоятельство, что Котян приходился галицкому князю тестем. Вскоре князь Мстислав со своими союзниками выехал навстречу монгольским войскам, намереваясь встретить их вдали от границ Руси.

Встреча враждующих армий произошла недалеко от современного Мариуполя, где и состоялась знаменитая битва при реке Калке, датируемая 1223 годом. В поход против татаро–монгольских орд выступили в подавляющем большинстве воины южных и центральных княжеств Киевской Руси, то есть земель современной Украины и запада России. Из них было сформировано три дружины. Первую, киевскую, дружину возглавил великий князь Киевский Мстислав Романович, на плечи которого легли обязанности главнокомандующего. В эту дружину вошли также отряды его сына Всеволода и зятя Андрея, князя шумского Святослава и князя несвижского Юрия. Вторую, чернигово–смоленскую, дружину вел князь черниговский Мстислав Святославич.

Ему подчинялись также отряды переяславского князя Михаила Всеволодовича, курского князя Олега Святославича, князей путивльского и трубчевского. Третья, галицко–волынская, дружина находилась под командованием инициатора похода – галицкого князя Мстислава Удатного. В состав его корпуса входили также дружины волынского князя Даниила Романовича, луцкого князя Мстислава Немого, дорогобужского князя Изяслава Ингваревича и теребовлянского князя Изяслава Владимировича.

Точная численность русско–половецкого войска нам не известна, данные о ней достаточно противоречивы. Так, например, некоторые историки называют цифры от 80 до 100 тысяч русских дружинников и половцев. Но при более внимательном взгляде на возможности русских князей в начале XIII столетия такие заявления историографов вызывают скептицизм. Для сравнения – в походах князей северо–западной Руси на орден меченосцев в 1219–1223 годах принимали участие от 12 до 20 тысяч бойцов. Ненамного больше войска могли выставить и половцы.

Монгольское войско изначально насчитывало около 30 тысяч человек, но во время похода тумен [1]1
  Тумен – крупнейшая организационно–тактическая единица монгольского войска XII–XIV веков, численность которой составляла обычно 10 000 всадников. Считается, что это название возникло в период монгольских завоеваний.


[Закрыть]во главе с Тохучар–нойоном потерпел поражение в Иране, и летопись определяет численность монголов при их первом появлении на Кавказе (1221 год) в 20 тысяч человек. В том же 1221 году основные силы монголов взяли Мерв, Ургенч и разбили наследника султана Хорезма, Джелал–ад–Дина, в битве на реке Инд, после чего Чингисхан отправил в погоню за ним два тумена, а полководцев Субедея и Джебе направил в обход Грузии на Восточную Европу.

И вот войска соперников изготовились к битве, в которой Киевская Русь впервые столкнулась лицом к лицу с неизвестной ей ранее грозной силой. Мстислав Удатный во главе своей дружины первым переправился через Калку и лично выехал на разведку. Оглядев расположение противника, князь приказал своему войску и половцам готовиться к бою. Битва началась утром 31 мая.

Заметим, что первоначально битва развивалась удачно для русичей. Как указывает летопись, волынский князь Данила Романович первым вступил в битву. Рубился он с беспримерной храбростью, не обращая внимания на полученную рану. Монгольский авангард, для которого такая мощная атака волынян стала неожиданностью, вскоре начал отступать. Русичи и половцы ринулись в погоню за монгольскими всадниками и тем самым совершили свою главную ошибку – княжеские дружины сломали свои построения и столкнулись с главными силами монголов в очень неблагоприятный для себя момент. Ипатьевская летопись, из которой мы можем узнать подробности этой давней битвы, подробно повествует только о событиях в центре битвы. Там, согласно летописи, действовал Данила Романович, его двоюродный дядя князь луцкий Мстислав Ярославич Немой и князь Олег Курский, которые, судя по всему, переправились через реку вместе с черниговскими полками и дружиной Мстислава Удатного. Но даже это неполное описание дает нам возможность понять, что случилось с хорошо подготовленной ратью Мстислава Удатного – она стала жертвой хитроумной тактики ведения боя монголо – татарами, которую мы детально опишем немного позже.

Ипатьевская летопись связывает дальнейшее бегство русско–половецкого войска с тем фактом, что княжеские ратники не смогли выдержать удар свежих монгольских сил. Не слишком отличаются от такого умозаключения и версии, приведенные в других хрониках. Новгородская летопись, например, называет причиной поражения армии Мстислава Удатного бегство половцев, а летопись Суздальская связывает бегство половцев именно с введением монголами в бой дополнительных сил.

Но вернемся к ходу битвы. Монгольское войско быстрее добилось успеха и потеснило противника на правом фланге. Половцы, противостоявшие там монголам, побежали к переправе, смяв и расстроив полки Мстислава Черниговского, которые готовились к атаке. Одна часть монголов погнала отступающих к берегам Днепра. Мстислав Удатный и Данила Романович со своими воинами первыми смогли достичь реки и перед отплытием оттолкнули от берега лишние лодки, очевидно опасаясь погони.

Другая часть монгольского войска – находившаяся, согласно летописи, под командованием двух монгольских военачальников неопределенного ранга, – осадила стан киевского князя. Он храбро отбивался три дня, но после того как посланный на переговоры атаман бродников Плоскиня предал князя, судьба осажденных была решена. Вернувшись из монгольского лагеря, предатель поклялся на кресте, что если русичи сложат оружие, никто из них не будет убит, а князей и воевод отпустят домой. Услышав такую весть, после недолгих раздумий Мстислав Романович решил сдаться. Тут и обнаружилось предательство Плоскини – сразу после того как княжеские полки были разоружены и покинули полевые укрепления, стало очевидным, что монголы никаких обещаний выполнять не собираются: все русские князья и военачальники были положены под доски и задушены победителями, усевшимися на них сверху пировать. Судьба простых воинов была не лучше – тех, кто не был убит сразу, увели в рабство.

Не будет преувеличением сказать, что поражение в битве при Калке было для Руси не менее потрясающим, чем стало в свое время поражение при Каннах для победоносных легионов Древнего Рима. В побоище уцелела лишь одна десятая часть войска князей Руси. Единственный автор, который называет численные потери княжеских дружин, – средневековый летописец Генрих Латвийский. В своей «Ливонской хронике», увидевшей свет около 1225 года, он вспоминает: «В тот год в земле вальвов язычников были татары. Вальвов некоторые называют бартами (речь идет о половцах. – Ю. С.). Они не едят хлеба, а питаются сырым мясом своего скота. И бились с ними татары, и победили их, и истребляли всех мечом, а другие бежали, у русичей прося помощи. И прошел по всей Руси призыв биться с татарами, и выступили короли со всей Русью против татар, но не хватило у них сил для битвы и бежали они перед врагами. И пал великий король Мстислав из Киева с сорока тысячами воинов, которые были при нем. Другой же король, Мстислав Галицкий, спасся бегством. Из последних королей пало в этой битве около пятидесяти. И погнались за ними татары шесть дней и перебили у них более ста тысяч человек (а точное число их знает один Бог), другие же убежали…»

Что ж, стоит, пожалуй, согласиться с тем, что катастрофа, которую описывает Генрих Латвийский, была поистине страшной для ослабленной междоусобицами Киевской державы. И за те четырнадцать лет, которые оставались до вторжения татар на ее территорию, оправиться Русь уже не смогла. Несмотря на то что монгольская армия была измотана боями и походом через Центральную Азию и Кавказ, ей без значительных потерь удалось разбить полки киевских князей. Это продемонстрировало явное преимущество монгольской военной тактики и стратегии над тактикой и стратегией войска Киевской Руси. Именно эта битва, как можем видеть, стала началом конца Руси. И хотя после победы на реке Калка монголы вернулись в Поволжье, расположившись на северных берегах Каспийского моря и в Туркестане, мысли о завоевании Киевского государства с этого времени они не оставляли. После смерти Чингисхана в 1227 году его внук Бату–хан, известный нам всем как хан Батый, воплотил этот замысел в жизнь.

С большим и сильным войском, состоявшим главным образом из тюркских народов, которых в Восточной Европе именовали татарами, Батый отправился от верховий Волги на запад. Пройдя в этом направлении с боями в течение 1236–1238 годов многие земли, он снова повернул в причерноморские степи. Его задачей здесь было раз и навсегда покончить с остатками разбитых при Калке половцев, что и было сделано еще до конца 1238 года. Как сообщает М. Грушевский, значительная часть половцев вынуждена была покинуть насиженные земли и спасаться на Балканах и в Венгрии, остальные же сочли приемлемым для себя остаться под властью татар. В следующем, 1239 году Батый был занят мелкими военными операциями, такими как походы на Кавказ и нападения на левобережные форпосты Киевского государства. Во время этих походов были разорены черниговские и переяславские земли, а сами города были ордынцами сожжены.

Настоящее нашествие началось несколько позже – осенью 1240 года. Именно тогда Батый отдал своим ордам приказ переправляться через Днепр и продвигаться на запад, а уже в декабре этого года его войска осадили Киев.

Как вспоминает летопись, хан Батый был потрясен красотой и величием столицы Древней Руси. Находясь под впечатлением красоты ее церквей, теремов и стен, он хотел взять Киев без боя. Но киевляне решили стоять насмерть, не собираясь отдавать врагу родной город. И хотя киевский князь Михаил уехал к этому времени в Венгрию, спасаясь от татар, защита города была налажена достаточно четко. Обороной Киева руководил воевода Дмитрий, возглавлявший гарнизон. Кроме ратников Дмитрия почти все жители поднялись на защиту родного города. Ремесленники ковали оружие, точили мечи, топоры и ножи. Все, кто мог держать оружие, встали на городские стены. Дети и женщины подносили воинам стрелы, камни и песок, кипятили воду и варили смолу.

Ордынцы тоже проявили чудеса терпения и военного мастерства, несмотря на то что осада крепостей никогда не была их сильной стороной. День и ночь стучали в стены стенобитные машины, бежали по штурмовым лестницам вооруженные до зубов бойцы. Невзирая на довольно большие потери, Батый упорно продолжал посылать на штурм города все новые и новые тысячи воинов. Время от времени татары все же достигали успехов, и только благодаря мужеству своих защитников Киев продолжал стоять. Так, например, летопись описывает эпизод обороны Киева, во время которого татары проломили ворота одной из башен и уже готовы были ворваться в город, когда неожиданно для себя натолкнулись на каменную стену, которую киевляне сложили за одну ночь.