Текст книги "Острова восходящего пива"

Автор книги: Юрий Якимайнен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

(Джонни)

Он аристократ. Его родословная уходит в глубину веков. Его предки участвовали в крестовых походах, служили у короля Артура, служили Прекрасным Дамам, искали Священный Грааль.

Он встречался с Джорджем Бушем пять раз, еще до того, как тот стал президентом, с Рональдом Рейганом один, когда тот уже был президентом. Было время, когда с Улафом Пальме они были влюблены в одну женщину. Пабло Пикассо в 1952 году написал его портрет. Он лично знает секретарей ООН, министров многих стран мира – тех, что работают, и тех, кто уже в отставке; писателей и кинорежиссеров. Он снимался в кино. Марсель Марсо – его друг.

Джонни Квинтус, когда ему было восемнадцать, танцевал в балете, а в девятнадцать работал в цирке в Буэнос-Айресе манежным клоуном.

Если Джонни смеется, то во весь рот; если говорит, то обязательно громко.

Он отбил женщину (немку), которая стала его женой, у барона Мюнхгаузена. Не у самого, конечно (известного фантазера, который жил двести лет назад и был описан Рудольфом Распе), а у родственника барона, прямого наследника рода.

Я познакомился с ним в Москве, в аэропорту Шереметьево, между контролем и регистрацией. В распахнутом плаще, лысоватый, толстоносый, он расхаживал свободно, он смотрел вольно, он курил и сбрасывал пепел на пол. Он, кажется, тоже был рад, что улетает. У него, как у меня, был билет на другое число, позднее; мы, как там выражались, «шли на досадку».

– Ну, – спросил он меня, – как ты себя чувствуешь, молодой человек?

– Неважно я себя чувствую, – ответил ему, – боюсь, не знаю почему, что меня завернут. Возможно, комплекс границы, железный занавес влияет? Я с семи лет мечтал о дальних странах. Сейчас мне тридцать пять. Можете себе представить, как я устал. Это моя первая поездка за границу вообще.

– А к кому?

– К жене.

– Она японка?

– Японка.

– Где научился по-английски?

– Мы с женой говорим по-английски. Это наш язык межнационального общения.

– Меня зовут Джонни, – сказал он. – Чем занимаешься?

– Пишу рассказы.

– Я тоже, – сказал он...

Мы подошли к двум бдительным пограничникам, что сидели в будке, как два зеленых попугая. Спросили, куда я лечу и зачем, заученными словами.

– В командировку летите?

– В командировку.

– Но здесь написано, что к жене.

– Значит, к жене...

Они отодвинули засов, мы прошли за калитку и оказались как бы на свободной территории – впечатление создавалось из-за близости дьюти-фри-шопа, магазина, напичканного всевозможными товарами. А если много товаров, помнится, подумалось мне, если изобилие, то это, значит, уже не Советский Союз, не развитой социализм.

Мы пропивали с Джонни последние рубли в баре.

– Твое здоровье, янг мен! Скоро ты увидишь другой мир, другую планету. Восемь часов полета – и ты в тридевятом царстве. Япония – фантастическая страна. Тебе повезло, молодой человек! Я уверен, что ты растеряешься, когда увидишь все своими глазами...

Он рассказал, что встречался с какими-то русскими на предмет совместного предприятия, а они, хоть и были заинтересованы в нем, не позаботились ни о гостинице, ни о билете. «Русский стиль, русский бизнес», – констатировал Джонни. Я заметил, что он не с теми связался. И оказалось, что это действительно были чиновники из госаппарата, у которых, известное дело, все через пень колоду, по большому счету им все до лампочки, «потому что, – добавил я, – они жили, живут и думают, что всегда будут жить исключительно на халяву»...

Но в то же время, выражаясь столь смело, хоть и сидел у стойки нарочито свободно, что твой иностранец, продолжал озираться, думая, что меня найдут (может быть, уже ищут), скрутят и вернут в последний момент. Да и в самолете, когда он стартовал и уже летел – не верилось, что летим ТУДА, что это реальность, не сон, не мечта...

– Донт ворри, би хяппи! – проорал Джонни на весь салон. – Гуд бай, Рашшиа! Прощай Россия! Я не лучшего о тебе мнения. Прощай, и ты, Горбачев!

– Какой солидный дядечка, ваш друг, – сказала мне стюардесса. – Похож на артиста... А вы в гости летите?.. К жене? Ой, как интересно! А где вы познакомились?.. Знаете, что я вам скажу, – и почему-то перешла на шепот, – ох и красиво они там живут. – Сказка...

(Чудеса)

Здесь девушки в мини-юбках дарят вам пиво – попробуйте! Новый сорт!

Здесь девушки в мини-юбках предлагают вам сигарету бесплатно – закурите! Новый сорт! И поднесут огонек.

Здесь, если ведешь ладонью по небритой щеке, то это звук «джори-джори», а если мочалкой по спине, то «гоши-гоши».

Воробьи здесь кричат «чун-чун». Кошки мяукают «няу-няу». Собаки лают «уан-уан», а маленькая собачка, укушенная большой, кричит «кян-кян-кян»...

Вороны кричат здесь «ка-а! ка-а!».

Здесь младенца зовут «акатян», «ака» – красный, а «тян» – уменьшительно-ласкательный суффикс. И если в России, скажем, детей находят в капусте, то акатянов, как правило, под мостом.

Здесь на улицах прохожим дарят косметику: кремы, лосьоны. Новый вид!

Здесь без конца и налево-направо раздают мягкие салфетки. На упаковке реклама.

Когда здесь выходишь из дома, тебе нежно поют: «Иттераша-а-а-ай». И ты в такт подпеваешь: «Иттекима-а-ас». «Тадаима» – здравствуйте, вот и я. «Окаеринасай» – добро пожаловать, что вернулся (так переводится). «Оясуминаса-а-ай», – прощаются перед сном. Школьницы в метро щебечут-щебечут и вдруг доехали и нужно расставаться – «Бай-ба-ай», – поют друг дружке, и это уже по-английски, но уже и как бы японское слово.

Здесь люди взяли все лучшее и все, что показалось нужным, из Америки и Европы, и сохранили свое.

Здесь женщины женственны и даже у пожилых стройные молодые фигурки.

Здесь мужчины корректны, вежливы и скромны.

Здесь чисто до невозможности: заборы, крыши, дома, тротуары, дороги – все несет на себе отпечаток участия и заботы.

Здесь даже птица в клетке, какая-то помесь скворца и вороны, свернув голову набок и раскрыв желтый клюв, говорит по-японски: «Охайе годзаимас!» – «Доброе утро».

Здесь малые дети разбираются в иероглифах: девочка лет восьми, от горшка два вершка, в соломенной форменной шляпке, ранец за спиной, но в одной руке план метро, а другой водит пальчиком по линиям, буквам – соображает, куда ехать, где пересесть...

А сиденья в метро бархатные. Бордового цвета – для всех, а серебристо-серые – для «серебристого возраста».

Здесь глубокой ночью можно спокойно, невооруженным, выйти из дома, не опасаясь хулиганов. Можно зайти в круглосуточный «Севен-Элевен». В таком магазине можно проявить фотопленку, заплатить за газ, купить билеты в кино, попросить разогреть любое блюдо, можно почитать журнал или комикс.

Здесь популярно легкое чтиво в картинках.

Здесь комикс на любой вкус: от сусальных мечтаний и романтических представлений до тяжелого порно...

Когда вы входите в кафе, в магазин, вы слышите здесь: «Ирашшай масэ» А выходя: «Домо аригато», «Аригато годзаимашита!»

Автоматы продают пепси, кока-колу, фанту, разные соки, кофе и чай (холодный или горячий, с сахаром или без, со сливками или нет, смотря на какую кнопку нажмешь). Самые разные автоматы, ряды автоматов – непременная часть повседневного быта, городского пейзажа.

Здесь автоматы продают пиво...

Я лично предпочитал японские сорта: «Асахи» (восходящее солнце), «Асахи драй», «Асахи йист» (дрожжевое), «Саппоро драй», «Саппоро кулер», «Саппоро блак», «Лагер», «Кирин кулер», «Мольтс»...

«Саппоро кул драй» – последний крик, причем со стихами Вильяма Шекспира на

обороте. Я выпил ящик и мне даже подарили три металлических ведра с рекламой этого пива, но, тем не менее, могу сказать, что оно так себе. Другое дело все-таки «Асахи" – нежное, приятное... Почти всегда в автоматах имеются и голландское «Хайнекен» и американское

«Бадвайзер», но, повторяю, рука постоянно тянулась к японскому. Может быть, из-за его свежести, тонкости, деликатности, неуловимого вкусового оттенка. «Асахи драй», «Асахи йист», «Саппоро драй» – это, как песня! – Бросил деньги в автомат, получил банку, выпил и сразу иное настроение, взгляд, вера в свою звезду...

Я подхожу к автомату, вынимаю две монеты по сто иен и одну достоинством в десять. Я смотрю на выстроившиеся за стеклом серебристые и желтые «Асахи», с синими буквами «Саппоро», зеленые с драконами «Кирин кулер», бело-зеленые «Хайнекен», эмалево-красно-белые «Бадвайзер». Что выбрать? – Вечная здесь проблема... Начинаешь соображать: погода, время, кондиция организма – все за то, чтобы взять что-нибудь легкое, но я не прочь приложиться и к «Саппоро блак» – темное с хлебным привкусом. Однако, по опыту знаю, что от него быстро хмелеют – его лучше пить вечером, чтобы забыть усталость, набрать калории, потерянные во время трудового дня или, если речь обо мне, то в результате лентяйских прогулок по Токио, развлечений плейбоя...

На табло горят цифры 210. Автомат ждет. Он, кстати, может и подождать. Решаю добавить еще шестьдесят и купить себе большую банку «Асахи». Не найдя мелкой монеты, бросаю сто иен. Загорается 310. Нажимаю на кнопку. Скатывается по желобу (где-то внутри) и падает с глухим звоном банка. Отжав крышку, нашариваю ее, родную... Вот она, слегка запотевшая от холода... На табло 40 – сдача... О`кей... сейчас откроем и раздастся шипение, выстрелит пена... Я не спешу, добыча в руках, можно оттянуть удовольствие, полюбоваться окрест: на высокое небо, ватные облака, на проносящиеся авто... Вот резко притормозил у светофора и вновь сорвался мотоцикл «Ямаха», обгоняя всех, лавируя слева и справа, исчез. Я успел заметить под шлемом волосы хвостиком и слишком тонкую талию – лихая девчонка... Строящийся неподалеку дом этажей в шесть. Из-за того, что он узкий (в одну квартиру?) кажется небоскребом...

Первые глотки глубокие, сильные, продолжительные, по-японски «гокун-гокун-гокун», чтобы испытать полное и долгое наслаждение, чтобы ощутить сполна и закрепить ощущение, чтобы потом уже делать глотки поменьше: «гоку-гоку-гоку-гоку»... А пока продолжается большой глоток, глаза закрыты, никаких мыслей, почти нирвана, «гокун-гокун-гокун-гокун»...

Но подозрительный гуд, вибрации каких-то винтов, доносится свист, слышно струятся воздушные массы. Это «что-то», эти странные звуки выводят меня из моей медитации... Я с удивлением вижу картину: на меня, на квартал, закрывая кучевое облако и отблескивая на солнце, наплывает крупное странное тело, округлое, серебристое, вроде того предмета, что я держу в руке: летит банка-гигант, и для пущей важности надпись на ней «Асахи. Пиво»...

Я стою, как вкопанный, задрав голову кверху. Как только не подавился?

Я, конечно, не такой уж дурак и тут же соображаю, что это дирижабль... Я пью от волнения короткими глотками «гоку-гоку-гоку-гоку», не упуская его из поля зрения. Это же действительно дирижабль, настоящий дирижабль! Обалдеть можно! Ведь раньше я видел его только на картинках, в кино про генерала Нобиле (как в двадцатые годы летали на Северный полюс), да еще помню такие елочные украшения из папье-маше.

Мне хотелось бежать за ним, показывать пальцем, подпрыгивать и орать во всю луженую глотку: дирижабль! дирижабль!.. Оглядываюсь: мимо проходят по своим делам люди, проезжают велосипедисты и велосипедистки, идут в одинаковых матросках школьницы...

Я заметил, что допил свое пиво. Не долго думая, взял еще одну. На этот раз банку, наверное, с литр.

Пиво прохладное, мягкое, приятно щекотало горло, ласкало пищевод и мой булькающий от блаженства и удовольствия желудок, растягивая живот до состояния тяжелого колыхания, по-японски «габо-габо»... Мне хотелось еще и еще, и я не отказывал себе – пил и пил, каждый раз чувствуя фибрами, гофрами, жабрами, нервами щекотный холодок, нежные градусы, легкий хмель.

ПЕЙТЕ ПИВО «АСАХИ», ГОСПОДА!

ПЕЙТЕ «ВОСХОДЯЩЕЕ СОЛНЦЕ»!

Вернулся домой покачиваясь.

В общем, в Японии каждый день со мной случались какие-нибудь чудеса.

(Наш дом)

На улицах, очень редко, мне попадались люди в кимоно. Преимущественно пожилые и во время праздников, например, Золотой Недели, которая приходится на конец апреля – начало мая: 5 мая День Детей, 3 мая День Конституции, 29 апреля День рождения императора Хирохито (после его смерти парламент решил не трогать традицию отмечать этот день. 64 года правления – ни один император за всю историю Японии не находился у власти так долго)... Сам я тоже рядился не раз – во время свадебной церемонии, или дома, распаренный, после принятия ванны (и, разумеется, неизменное пиво) расхаживал в этой удобной и свободной одежде, или во время путешествия в типичной гостинице, рекане, где раздвижные стены, скрипящие половицы, низкая мебель, где тебя всегда ждет чистое проглаженное свежее кимоно... Хотя все таки следует уточнить, что и домашний и гостиничный варианты – это так называемая «юката», легкий хлопчатобумажный халат, лишь основными ходами раскроя напоминающий истинное кимоно.

Я не видел гейш, сада камней, я не присутствовал на чайной церемонии. Я думаю, что для жителей современной Японии, последняя все равно, что для русских катание на «птицах-тройках». То есть, скорее всего, это теперь для туристов, или для каких-нибудь уж очень богатых, или отвязанных и утонченных натур. Икебаной, то есть искусством составления букетов, тоже никто при мне не занимался. Есть, наверное, какие-то кружки. В больших универмагах, учреждениях, отелях можно увидеть дизайн, исполненный лучшими дизайнерами мира, и там, конечно, икебана, или какие-то элементы икебаны присутствуют.

Мне повезло. Наш дом традиционный, типичный. «Ты счастливый – заметил мне один мой молодой новый родственник, учитель английского, – твой дом почти в центре, в десяти минутах езды на метро от Синджюку»...

Дом небольшой, деревянный. Стены, а также окна и ставни в нем раздвижные. Есть и татами – плотные толстые циновки, что лежат под ковровым покрытием, как на первом, так и на втором этаже. Предохраняют, в частности, от излишней влажности, потому что влажность в период дождей (середина июня – середина июля) может достигать и девяноста процентов.

На первом этаже у нас холл, кухня и ванная комната с глубокой квадратной ванной, в которую (предварительно помывшись) погружаются по шею и сидят до обалдения в горячей воде. На втором этаже еще две комнаты и довольно большой балкон. При желании тот же холл можно разделить на две комнатки или увеличить за счет коридора, раздвинув стены.

Кроме того, наш уютный японский дом начинен всяческими приборами, которые, как я понимаю, облегчают жизнь человеку. Например, всегда на столе стоит бойлер для кипятка. Он мне напоминает солидного независимого дядю, прекрасно одетого – отблескивает пластиковый костюм – предупредительного, готового к услугам в любое время. Достаточно нажать ему ладонью на темя, и он выдаст из горбатого носа порцию кипятка. И тут же начинает посапывать, соображает внутри себя – то ли ему подогреть еще, то ли достаточно. Подрагивает зеленой лампочкой и успокаивается... Между прочим, этот прибор производит впечатление не только на меня одного, ибо мои домашние тоже, видимо, одушевляя, называют его не иначе, как Потто-сан, что можно перевести, как «господин Горшок».

Рис готовят в электрической рисоварке. Она похожа на кастрюлю. В магазинах я видел десятки видов: побольше, поменьше, попроще, посложнее. Наша с таймером. Засыпают в нее рис, наливают до отметки воду и уходят на работу. Собственно, через полчаса рис уже готов и так в горячем состоянии может пребывать весь день. Если же использовать таймер, то она включится в нужное время, скажем, за сколько-нибудь минут до прихода хозяйки.

Моя жена возвращается с работы, она работает в частной художественной галерее, и минут за двадцать накрывает стол для всей семьи.

Современная японская кухня очень разнообразна. Перечислю лишь кое-что. Но для начала еще скажу, что первые, вторые блюда, салаты едят почти всегда одновременно, набирая в свою тарелку из общих. Индивидуально у каждого пиала с рисом, а также пиала с супом, откуда периодически прихлебывают, и это нередко суп из ракушек. Их много видов, и продаются они свежими. В магазинах лежат в воде, в специальных ванночках, выставив наружу сифоны... Или суп из рыбного бульона (из сушеного тунца), бульон из морской капусты (тоже продается в сухом виде), или суп-потаж из кукурузы. Отдельно каждому могут подать большую креветку или рыбу жареную, гриль-рыбу с соевым соусом и джинджей (имбирем), вареную рыбу с соевым соусом и сахаром. Популярны морской карась, голубой тунец, ставрида, морской угорь (паровой с соевым соусом и сахаром). Икра красная. Осьминоги и кальмары, по-разному приготовленные – или с небольшим добавлением уксуса, или совсем свежие, или в составе различных блюд. Сырая рыба – ее едят с соевым соусом или хреном.

Белый рис, иногда он с грибами, с луком, с соевым соусом, иногда в него разбивают сырое яйцо, но чаще в чистом виде. Белый рис заменяет хлеб. Красный рис клейкой консистенции, и он обычно для праздников, а если точнее, то это вареный рис с красной фасолью.

Суси – кушанье из вареного, приправленного уксусом риса. Ему придают форму лепешечки и сверху кладут кусок рыбы, или мясо ракушек, или креветки, или кальмара, или осьминога и т.д.

Норимаки – от названия сушеной морской водоросли нори (порфира), в которую завернут рис и в центре его омлет, шпинат, иногда в рис добавлен рыбный порошок с сахаром. Или это рулет из риса со стружкой сушеной тыквы (кампио), отваренной в соевом соусе. Норимаки обычно цилиндрической формы. Своей структурой водоросль напоминает зеленую промокашку и запах у нее гнилостный, но это то, что гниет у моря, и поэтому, когда я ел, мне не только мерещились груды гниющих водорослей, но и морской ветер, и стихия до горизонта, суровые волны. Это, по-моему, один из немногих продуктов, к которым все-таки нужна привычка.

Инари-суси – это суси, но завернутое в блиновидный жареный соевый мягкий творог. Он получается из отваренной в соляном растворе сои и в состоянии, напоминающем мусс, носит название «тофу». И его часто едят отдельно, как самостоятельное блюдо.

Чираси-суси – первая часть буквально означает «разбросанный», и это бесформенное суси и все блюдо похоже на салат. Короче, если вы, в кои то веки, собрались, закупили ингридиенты, и решили самолично слепить эти самые суси ("подумаешь, какие-то там японские мастера – мы и сами с усами"), но у вас, конечно же, не получилось, то вот вам совет: все это,во-первых, нервно перемешайте, и, во-вторых, подавая блюдо к столу, заявите, что это "чираси-суси"...

Рисовые колобки готовятся без уксуса, только с солью; и в центре шарика помещается печеный лосось, или маринованные умэ (род сливы), или клешня краба, а шарики сами обжарены, или сладкая кукуруза с соевым соусом, или тресковая икра, или говядина с сакэ и соевым соусом, или лук с сыром и жареной креветкой, говядина с карри-пудрой и кетчупом, водоросль и т.д.

В японской кухне много вареных овощей: тыква, картофель ( в том числе картофель сладкий), маринованная репа с добавлением сахара, соли (ее хорошо есть с пивом), морковь редька. А также: гобо – лопушник большой, капуста китайская хакусай, вареные побеги бамбука – они немного горьковатого вкуса, стручки бобов, фасоль, грибы – их японцы любят особенно. Экзотическое блюдо: грибы с хризантемами.

Мясные блюда в основном заимствованы из Китая. Еще лет сто назад в Японии не ели мяса, в особенности говядину (из-за строгих религиозных запретов), но сейчас мясо любят, пожалуй, даже больше, чем рыбу и овощи. Например, курица, обжаренная в муке с соевым соусом, с добавлением яйца. «Вантан» – пельмени, но тесто тонкое, тает на языке. «Геза» -жареные пельмени с луком-пореем и капустой, с соевым острым соусом, маслом и уксусом. «Харумаки» – китайские блины, внутри которых жареное мясо с капустой и луком (жаренное в большом количестве масла). «Харумаки» – в переводе означает «весенний рулет». Плов китайский: рис, свинина, омлет – все перемешано.

Множество видов лапши китайской. Она бывает с супом, без супа, жареной, вареной, с добавлением креветок, грибов, капусты китайской и мяса... Для супа предусмотрена короткая фарфоровая ложечка, но обычно используют только палочки – «хаши», а суп пьют через край. Нередко лапшу едят еще со втягивающим звуком («дзуру-дзуру» или «дзу-дзу», – по-японски), что демонстрирует хороший аппетит, что блюдо очень вкусное, и означает своеобразную похвалу хозяйке. Кстати, этот звук намного приятнее чавканья и, если угодно, вполне аристократичен. Есть палочками, по-моему, значительно вкуснее и приятнее, чем металлическими приборами: вилкой, ложкой, ножом.

Из японских мясных блюд можно отметить «камамеси» – слово состоит из двух частей: «меси» – рис и «кама» – котелок. Рис, курица, креветки, соевые бобы парятся, и туда же яйцо, имбирь, соевый соус, немного сахара... Другое блюдо – «скияки» – готовится в жаровне, без масла, в небольшом количестве рыбного бульона и соевого соуса (немного водки – сакэ), говядина с овощами. Жаровня стоит прямо на столе, она постоянно должна быть горячей. Каждый берет себе сколько надо при помощи «хаши». Едят, смешивая с сырым яйцом. «Ски» – любимый, «яки» – жареный, а все вместе означает «любимое жареное блюдо».

Очень популярна итальянская кухня и особенно спагетти. Палочками подобную пищу подхватывать неудобно, и японцы ничуть не чинятся – наворачивают спагетти обычной вилкой. Рис с белым соусом тоже заимствован из Италии.

Индийское карри похоже по виду на рагу, очень острое. В ресторанах его едят с индийским хлебом-лепешкой («нан»), а дома и в небольших барах с рисом. Но в Японии это блюдо, скорее всего английского стиля, потому что готовится при помощи коровьего масла, а в Индии из буйволиного. К тому же добавляется в масло мука, чего индусы не делают.

«Адзуки» – вид фасоли. Ее варят много времени, смешивают с таким же количеством сахара – это основание почти для всех традиционных сластей. Затем этой массой покрывают пареный клейкий рис. Или без риса, используя агар-агар, продукт морских водорослей и растительный желатин, из которых делается желе... Вкусовая палитра небогатая, но зато внешний вид очень разнообразен. Внешний вид может соответствовать и сезону: фигурки вишни, хурмы. Осенью сласть, или сладость («окаси»), может быть желтой и красной, напоминать собою листок, а зимой снег. Иногда это рыбка или цветок. Иногда, чтобы вызвать чувство холодного, сладость делается прозрачной.

Едим мы за обычным круглым столом и сидим на обычных стульях. Только один раз, когда приходили родственники поздравить нас со свадьбой, мы сидели за низким традиционным столом, для чего пришлось достать его из кладовки. Мы ели традиционные суси, которые заказали по телефону в ближайшем кафе, и незадолго до прихода гостей мальчик их нам принес. Мама-тян и бабушка пили традиционный зеленый чай, остальные – пиво.

Я видел традиционные деревца, корни которых в молодом возрасте специально расшатывают и держат их на голодном пайке, чтобы они не вырастали и при этом были бы, как взрослые, – искусство бонсай. Около нашего дома есть такой дворик. В другом дворике в бассейне с проточной водой плавают карпы, тоже традиционные рыбы. Карп – это сила, энергия, целеустремленность, красота. Он способен плыть и против течения.

Честно говоря, до того, как все увидеть своими глазами, я думал, что Токио чистый и красивый только в центре, а чуть в сторонку и... вот они, грязные кварталы, бедная жизнь, опасные люди. Не знаю, почему у меня было такое представление. Может быть, под влиянием каких-то старых кинофильмов? И я был удивлен, конечно, тому обстоятельству, что куда не поедешь – везде почти центр, то есть высотные здания, потоки суперавтомашин, мосты-развязки, мосты переходные, огромные универмаги и километровые торговые улицы... А чуть в сторону от магистрали – и тихие кварталы лепящихся друг к другу домов и дворов. И все аккуратно, чисто, добротно, из современных материалов, везде гладкий асфальт. Улочки со своими продуктовыми магазинами, овощными лавками, автоматами.

Я заметил, что дорожные работы на оживленных улицах японцы стараются выполнять во время праздников или ночью. Ну а в тихих жилых кварталах, естественно, работают днем, когда большая часть людей на службе.

Около нашего дома однажды затеяли большие работы. Что-то случилось с газопроводом. Начинали часов в девять утра, причем специальные люди от службы дорожного движения или из числа рабочих заботились о прохожих: показывали им, где нужно обходить. Когда они копали канаву, то разбрызгивали воду, чтобы не пылило. А к вечеру, к пяти часам, они быстренько свою канаву закапывали и снова асфальтировали дорогу. Все свои действия фотографировали. Напоследок асфальт поливался водой – думаю, чтобы он быстрее остыл...

Я сидел дома, писал статью, когда услышал, как на улице что-то грохнуло... Мало ли что там у рабочих упало, надо сказать, пошумели они в тот день предостаточно. Я выглядывать не стал. Но потом услышал прямо под нашими окнами осторожное шебуршание и все-таки выглянул. Смотрю сверху со второго этажа: «Ай-я-яй»... Рабочий разбил цветочный горшок Минако, младшей сестры моей жены, в котором рос ее любимый цветок. И вот этот молодой парень уже где-то раздобыл новый горшок, точно такой же, и любовно закапывает цветок. Я увидел последние, так сказать, штрихи его быстрых движений. А затем я вышел со стаканом воды, чтобы полить бедное растение, но рабочий, оказалось, уже успел сделать и это – посадил по всем правилам. Я ничего не сказал Мина-тян. Зачем волновать девушку зря...

Утром по нашей узенькой улице медленно едет низкий грузовичок. Во время движения голосом сквозь мегафон шофер объявляет, что за сданную макулатуру можно получить деньги или отличную туалетную бумагу. Такое происходит не менее одного раза в неделю. Есть день, когда забирают битое стекло. Есть день, когда забирают крупные вещи.

Откровенно признаюсь, я не раз любовался всем тем, что японцы выбрасывают.

Конечно, я имею в виду не какие-нибудь там неприятные пищевые отходы. Я говорю, например, о самых разнообразных журналах – про рок-музыку, комиксы, эротика, по архитектуре, культуре, для женщин и для детей, и для подростков без царя в голове. И все это в достатке, и выбор изумительный. Хочешь – забирай, хочешь – мимо проходи. Выбрасывают хорошие зонтики, циновки, шкатулки. Я видел скрипку, гитару, неплохие картины, музыкальные центры. Наконец, я увидел видео... И не выдержал... Взял и понес, делая вид, что коробочка не такая уж и тяжелая, стараясь держаться прямо и не слишком часто менять руки. Может быть, я коллекционер и меня интересуют вот такие слегка устаревшие образцы. Несколько раз мне все же хотелось от него избавиться, но было поздно – взыграл спортивный азарт. Принес домой. Включил... Как я и думал – работает!..