Текст книги "Серия: Волки Аракана"

Автор книги: Юрий Волошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Глава 3

Когда Эжен с Денизой вернулись, шагах в пятидесяти от сарая они увидели страшное зрелище.

На суку раскидистого платана висел человек в грубой петле. Даже издали было видно искаженное мукой лицо висельника. Дениза вскрикнула, прикрыла ладошкой рот и закаменела.

Эжен недовольно скривился, погладил девушку по голове и отвернулся от неприятного зрелища.

У сарая шло веселое пиршество. Здесь были Бабилас с сыном, которые, уже основательно набравшись вина, болтали, не обращая внимания на то, что их никто не слушает.

– А вот и наша парочка! – голос Эсеба покрыл общий шум. – Сколько можно вас ждать? Мы вынуждены были начать пир без главного героя. Прости, Эжен, но так получилось само собой. Садитесь к нам!

Эжен чувствовал себя не лучшим образом и нехотя опустился на ковер. Ему тут же поднесли большой бокал вина, который он молча и осушил. Теплая волна прошла по его телу, неся успокоение и благодушие.

Дениза заулыбалась, видя, что Эжен повеселел. А он выпил еще, потом еще, пока Дениза не шепнула:

– Эжен, миленький, зачем так много пить? Ты опьянеешь, тебе будет плохо. Перестань, больше не пей, прошу тебя.

Но все вокруг поощряли его, а он и не думал сопротивляться. Так получилось, что не прошло и получаса, как он был изрядно пьян. Винные пары сделали свое дело, он стал плести разную чушь, сам не соображая, что говорит. Его слушали со смехом, Дениза пыталась успокоить парня и даже оттащить в сторону, но это ей не удалось.

А у Эжена нарастала волна агрессивности и злобы. Утренние происшествия выливались в яростные слова, направленные против своих приятелей и особенно против Ковена, который казался ему самым зловредным из собравшихся. Эжен упрекал ребят в трусости и бахвальстве, выпячивал грудь, доказывая свой подвиг.

Так продолжалось с полчаса, пока молодые повесы не замолчали, многозначительно и коварно переглядываясь.

– На выпей лучше, Эжен, – сказал Рубер, протягивая ему полную кружку. – Тебя это успокоит. Пей!

– Не давай ему, Рубер! – взвизгнула Дениза, пытаясь выбить кружку из протянутой руки Эжена. Но брат перехватил тонкую руку. – Подонки! Вы хотите споить его и посмеяться!

– Успокойся, Низетта, – увещевал сестру Эсеб. – Пусть наш герой покажет себя во всем своем блеске! Ха-ха!

Дениза зло отвернулась, увидев, как безвольный Эжен опрокинул кружку себе в рот. Ей было так гадостно и противно, что она ушла к себе в башню, где бросилась на кровать и залилась слезами.

А Эжен разошелся не на шутку. Он поднялся и, качаясь на ослабевших ногах, с поднятым кулаком объяснял Ковену, какой он подонок.

– Ттты… зачем п…пинал этого… Все под Господом ходим, а ты! – заплетался Эжен, уже не соображая, кто на кого напал. – А ты, ты! Ты мне не помог! – губы его тряслись, а глаза пьяно шарили по сторонам.

Ковен встал, протянул Эжену кружку с вином, мирно сказал:

– Давай лучше помиримся. Давай в знак этого разопьем это вино, а? Согласен?

Ковен настаивал, и Эжен выпил предложенное. Язык его заплетался, в глазах двоилось, он едва удерживался на ногах, а приятели что-то орали, гоготали и подносили ему вино.

Юноша говорил товарищам что-то обидное, иногда сознание на миг возвращалось к нему и он видел злобные физиономии своих друзей. Наконец Ковен произнес:

– Друзья, а не хватит ли нам слушать этот свинячий визг? Мне надоело. Что он себе позволяет, этот выродок? – голос сорвался на крик, но Ковен быстро успокоился. – Он так и рвется в наш круг, но это ему не удастся. Паршивой собаке место в конуре.

Эжен лишь смутно улавливал смысл этой тирады. Он набычился, сжал кулаки и двинулся на Ковена. Однако ноги уже его не слушались. Он упал на бок, перевернулся на живот, прополз немного, попытался подняться, но в этот момент Ковен ударил его в скулу. Эжен откинулся назад, словно провалился в черную, бесконечной глубины, яму. Он еще едва заметно ощущал, что его бьют, но ни боли, ни ярости уже не ощущал. Он потерял сознание и ничего не чувствовал.

Защитить его было некому. Бабилас с сыном уже ушли, Дениза скрылась в башне. Разбушевавшиеся юнцы с упоением навалились на бесчувственное тело Эжена и отводили душу за ударами кулаков.

Истошный крик Денизы остановил это избиение. Она высунулась из окна и кричала дурным голосом.

Дениза прибежала к сараю, опустилась на колени перед Эженом, но привести его в чувство не смогла. Ее глаза гневно сверкали, когда она закричала:

– Подонки, скоты, изверги! Как вы могли так избить его! – девушка, всхлипывая, трясла Эжена за руку.

– Успокойся, сестра, – неожиданно важно молвил Эсеб. – Он получил свое, как и положено простолюдину и свинье. Погляди на него, разве он похож на человека?

– Это вы сделали его таким, скоты! Благородные дворяне! Вы и пальца его не стоите! Звери, людоеды! Я пойду к хозяину и все ему расскажу!

Эти слова заставили юнцов тревожно переглянуться. Эсеб сказал:

– Я думаю, Дениза, что тебе не стоит этого делать.

– А что мне может помешать?! Я… – она увидела недобрый блеск глаз окружавших ее юношей и замолчала, испугавшись. – Что вы задумали, звери? – голос ее затухал, в горле першило.

– Ничего особенного, Низетта, – ответил Эсеб. – Мы просто тут же уедем с этого дурацкого острова. Возьмем бот, и к вечеру будем на месте. Вот и решение всех наших проблем.

– А Эжен? Как же с ним?

– Эта свинья? Он нас не интересует, Низетта. Пусть остается тут и выбирается сам. И он выберется, будь уверена, сестрица. Свиньи – они умеют выбираться из дерьма! Верно я говорю? – всхохотнув, Эсеб повернулся он к приятелям.

– Еще бы! Отлично придумано, Эсеб! Собираемся и побыстрее, пока здешний мужлан-хозяин не заметил наших дел, – и Рубер торопливо стал собирать разбросанные вещи, свои и Розины, не забывая и о Денизе.

А та вскочила с намерением побежать к хозяину, но Рубер успел схватить ее за руку и остановить.

– Пусти меня, скотина! Свинья вонючая! Оставь мою руку! – девушка задергалась всем телом, пытаясь высвободиться.

– Дениза, не кричи, а то заткнем рот! – пригрозил Эсеб. – Иди лучше на бот. Сиден, отведи ее и проследи, чтобы она не кричала и не убежала. Мы скоро.

Не прошло и десяти минут, как все юноши и девушки разместились в боте. Эсеб оттолкнул его от пристани, садясь на румпель.

Эжен пришел в себя, после того как Бабилас несколько раз брызгал ему водой в лицо.

– Ох, что это со мной? Это ты, Бабилас? Почему все болит, а?

– Вас, ваша милость, малость избили.

– Кто же это сделал? Ничего не помню. Мммм… Голова просто раскалывается. Что со мной, а?

– Ничего, ваша милость, страшного. Вы молоды и скоро поправитесь. Надо лишь промыть ссадины, да примочки наложить. Жанна это легко сделает.

– А где все?

– Я подумал, ваша милость, что и вы с ними. Однако пришел проверить и увидел вашу милость лежащим в траве. А ваши приятели уже далеко. Парус еще можно видеть. Если хотите, я покажу.

– Как они могли меня бросить и забрать бот? Ну сволочи! Ага, вспоминаю! Я их поносил за чванство и спесь. Сволочи, они меня избили пьяного! Иначе я бы им показал!

– Так и получилось, ваша милость. Да вы не огорчайтесь, сударь. Поправитесь, и Ашер вас быстренько доставит в город. Погода наладилась, это не составит труда. А сейчас, если можете, то поднимайтесь, я вас отведу в комнату, Жанне нужно примочки вам наложить.

– Ого! О, да я едва могу двигаться, так больно, Бабилас! Вот подонки, как отделали меня! Так мне и надо! Чего набрался под завязку? Будет наука, верно, Бабилас? Ну, ладно, пошли помаленьку, – шипя от боли заковылял Эжен, опираясь на плечо хозяина.

Три дня спустя Эжен выглядел гораздо лучше. Лишь небольшие синяки у глаз да боль в ребрах беспокоили его.

– Все, Бабилас, – воскликнул бодро Эжен за ужином. – Завтра отправляемся. Это тебе подходит? Ашер, доставишь меня на своей лодке до Тулона?

– Как скажете, ваша милость. Я всегда готов. Давно уже не бывал я в городе, охота поглядеть, если отец позволит.

– Езжай, Ашер, но долго не задерживайся. Переночуешь и домой. Понял? – Бабилас строго взглянул на сына.

– Чего ж тут не понять, отец. Все ясно, – улыбнулся Ашер. – К полудню следующего дня вернусь, если ветер не подведет.

– Тогда собирайся, а я отсчитаю месье Эжену причитающиеся за прошлый год денежки.

На рассвете следующего дня Ашер и Эжен поставили паруса, и лодка при хорошем попутном ветре побежала на запад, за новыми приключениями, которые вынашивал в своей горячей голове Эжен.

Эжен лежал на кровати в своей комнате и размышлял. Он злился на Денизу, не понимая, что она просто не могла сопротивляться ораве юнцов. Но это ему не было известно, а проверить пока не удавалось. Она не являлась на зов, и сегодня он опять решил проникнуть в ее сад и добиться свидания.

Но больше всего ему хотелось встретиться с Ковеном и поглядеть в его трусливые глаза, расквасить симпатичный носик и наделать на морде синяков, не прибегая к благородному способу поединка на шпагах, от которого тот, естественно откажется.

Солнце скрылось за горизонтом, и Эжен стал собираться. Шпаги он не взял, а пристегнул к поясу кинжал в красивых ножнах. Он волновался. Что на этот раз даст его попытка свидеться с Денизой?

Он медленно шел по улице, дожидаясь полной темноты. Проходил по аллее шелестящих пальм и под густой листвой раскидистых платанов. Вечерняя заря быстро гасла, темнота сгущалась, а нетерпение Эжена возрастало.

Наконец он решил, что время подошло, и приободрившись, скорыми шагами направился в нужном направлении.

Вот и ограда небольшого сада д'Андруэнов. Молодой человек постоял в тени деревьев, прислушался и, оглянувшись, полез по выступам стены к дереву.

Спрыгнув на землю, Эжен прислушался, как зверь, вышедший на охоту и постоянно ожидавший нападения. Все было тихо, если не считать обычных звуков готовящихся ко сну людей. Лишь в двух окнах едва светились огоньки одиноких свеч.

Эжен прокричал филином, прислушался и повторил крик. Подождал немного. Сердце подскочило в груди. Он услышал легкие шаги и приготовился к встрече. Он ухватился за ветку желтой акации и стал ждать. Шаги приблизились, фигура появилась в просвете между кустами, и Эжен понял, что это не Дениза.

Он напрягся в ожидании и узнал Эсеба. Тот с обнаженной шпагой в руке стоял в двух шагах от Эжена и молчал, видимо, собираясь с духом. Потом начал:

– Какого черта ты приходишь?! Тебе тут нечего делать! Дениза не для тебя, и советую тебе забыть ее. Уходи и больше не появляйся здесь, понял!?

– Это ты так решил, или Дениза? – на удивление спокойно спросил Эжен, подобрав на всякий случай валявшуюся на земле палку.

– Это не имеет значения, но, так уж и быть, скажу, что и Дениза тоже. А теперь проваливай!

– Я хочу узнать об этом у самой Денизы, а ты мне в этом не указ.

– А вот мы поглядим, как это произойдет! – с этими словами Эсеб сделал выпад и шпагой ткнул в грудь Эжену.

Эжен был начеку и сумел мгновенно среагировать. Палкой он отклонил клинок и тот, лязгнув, уткнулся в доску скамьи.

– Ты, подонок, хотел меня проткнуть! Так получай, дворянская скотина! – Эжен ударил Эсеба в лицо, потом мгновенно врезал ногой в пах, а когда тот со стоном согнулся, отвесил мощный удар сдвоенными руками по загривку.

Эсеб свалился на землю, шпага его оказалась в руках у победителя. В этот момент раздались дробные шаги, а из дома раздался свирепый голос:

– Дениза, вернись, вернись немедленно! Я тебе приказываю!

– Что тут происходит? – спросила Дениза, когда Эжен уже держал в объятиях ее вздрагивающее тело.

– Дениза, лучше ты объясни, что произошло? Почему ты не показываешься? Говори быстрее, а то сюда пробирается твой па.

– Милый, они избивали тебя так страшно, я так кричала, но они…

– Я все понял, любимая! Но мне пора уходить, твой па ломится сюда.

– А что с Эсебом? Ты его убил? – в голосе Денизы слышался ужас.

– Нет, что ты. Он скоро очухается.

– Кто здесь, Дениза? Вернись немедленно! – папаша Денизы оказался около скамейки. – Кто это, Дениза, отвечай!?

– Месье д'Андруэн, – сказал Эжен, выступая вперед и прикрывая собой Денизу, – я, Эжен Бланш, прошу руки вашей дочери. Состояние мое достаточное, чтобы обеспечить ей пристойную жизнь, – голос молодого человека слегка дрожал от волнения.

– Что-что? Но кто вы? Я вас не знаю, юноша!

– Это низкий человек, па, – подал голос с земли очухавшийся Эсеб. – Он хочет опозорить наш род, па.

– Что с тобой, сынок? – бросился к юноше отец.

– Этот низкий человек избил меня. Его надо вышвырнуть из нашего дома!

– Сударь, вы слышали слова моего сына? Немедленно уходите и больше никогда не появляйтесь в моем доме, иначе я вынужден буду принять действенные меры! Вон, негодяй! – д'Андруэн весь трясся от негодования.

– Па, мы любим друг друга! – закричала Дениза.

– Что я слышу?! – голос женщины, матери Денизы, приближался, и в его нотках явно слышались угрозы. – Дениза, как у тебя мог повернуться язык сказать такое? Иди в дом немедленно, – по прозвучавшей пощечине и вскрику Денизы Эжен понял, что тучи над его любовью более чем сгустились.

– Сударь, – обратился он к отцу семейства. – Вы слышали, что сказала Дениза. Вы не можете не уважать желания вашей дочери. К тому же я подтверждаю правоту слов Денизы. Мы любим друг друга…

– Вон! Эсеб, дай мне шпагу, я проучу этого наглеца, объясню, как надо разговаривать с родовитым дворянином! Эсеб!

– Па, шпага у него. Он отобрал у меня ее.

– Отдайте немедленно шпагу! Вы грабитель и насильник!

– Простите, сударь, но ваш сын первым напал на меня, безоружного, и я вынужден был защищаться. Шпага досталась мне по праву победителя, и она будет моей, – Эжен отступил на пару шагов. – Но я подчиняюсь вашему требованию, ухожу и не прошу удовлетворения. Вы слишком немощны для меня, и я вас прощаю, – с этими словами юноша легко вспрыгнул на дерево и в считанные секунды скрылся из глаз разгневанного отца.

Эжен прислонился, как обычно после свиданий, к стене ограды. Мысли метались в голове. Жаль, он не наподдал этому спесивцу Эсебу еще больше. Хорошо, что он сдержался и не особо нагрубил его папаше. Хотя, это же и папаша Денизы… Ссориться с ним не стоило. Дениза, Низетта: Любовь закончена. Мы разлучены, разлучены: если не похитить Денизу. Увезти, обвенчаться в далекой часовне. Но как это сделать, если она сама не решается на это?

Позванивая по мостовой трофейной шпагой, Эжен плелся к себе домой в самом мрачном и подавленном настроении. Что делать? Как быть? Нужно срочно что-либо придумать. Что? И посоветоваться не с кем. Отец и мать были далеко, да и друзья остались в Марселе. Зачем ему надо было здесь появляться? Теперь на душе одни камни и темнота адова! Господи, помоги мне, – молился он, – наставь на путь истинный!

Ночь прошла в раздумьях. Он ворочался, вздыхал, можно было подумать, что в комнате не молодой человек, а увядающий, уставший от жизни старик.

Мрачный, злой и невыспавшийся, юноша решил проехаться верхом. Едва умывшись, и отказавшись от завтрака, он оседлал коня и отправился в путь, по пригородам и садам, которые окружали городок.

Пришлось сделать крюк, чтобы не проехать мимо дома Денизы. Вздохи постоянно сотрясали его грудь. В мозгу проплывали то сцены свиданий с прелестной Низеттой, то сладостные видения, где он обладал ей. Но в эти мысли тут же примешивались папаша д'Андруэн и его сынок Эсеб.

Эжен медленно ехал вперед, сам не зная куда. Лошадь мерно выстукивала подковами по булыжнику мостовой или по тропинкам сада и улочкам пригородов.

День уже клонился к вечеру, и здоровый голод заглушил остальные желания. Эжен решил, что стоит подкрепиться. Юноша уже направился было домой, когда заметил, что навстречу ему крупным шагом движутся двое всадников. Он было вежливо подал коня в сторону, но вдруг напрягся, признав в одном из встречных Ковена.

Тот прямо сидел на рыжей кобыле, красуясь праздничным нарядом и бархатным беретом, сильно сдвинутым на правый висок. Шпага в дорогих ножнах, на роскошной перевязи, мерно покачивалась на боку.

Эжен остановился, поджидая всадников. Он чувствовал, как волна злобы, медленно переходящая в ярость, накатывается на него, заполняя живот, грудь, голову. Рука сама легла на эфес и тронула рукоять кинжала.

Всадники почти поравнялись с Эженом, когда тот тронул коня и преградил им путь. Кони забеспокоились, затоптались на месте, вскидывали головы, а юноши в недоумении уставились на наглеца. Ковен, однако, тут же узнал Эжена, и лицо его покрылось красными пятнами. Губы скривились, будто он хотел заплакать. Эжен же молча наслаждался растерянностью и страхом своего врага.

– Месье Ковен, судя по всему, узнал своего друга. Верно я заметил?

– Вы ошибаетесь, сударь. Мы никогда не были друзьями. Знакомыми всего лишь, – голос Ковена выдавал его сильнейшее волнение. Он немного заикался.

– Конечно, месье. Куда мне претендовать на вашу дружбу. Не вышел я сословием, – презрительно бросил Эжен.

– Сударь, позвольте нам проехать, – подал свой голос второй юнец, на вид несколько моложе Ковена.

– О, извольте. Вас я не задерживаю. Прошу вас, сударь, – Эжен сдвинул коня в сторону Ковена, давая проехать юнцу.

Тот вопросительно глянул на Ковена. Замешательство явно читалось на его лице.

– Жюльен, поехали, – неуверенно молвил Ковен и тронул коня.

– Погодите, месье Ковен, – просил Эжен, загораживая путь. – Я бы хотел вам сказать пару фраз.

При последних словах лицо Ковена побледнело еще сильнее, а глаза забегали по сторонам в поисках выхода. Эжен тут же заметил это.

– Не извольте беспокоиться. Вам от меня не избавиться, месье. А молодой господин может отправляться своей дорогой. Он меня не интересует.

– Ковен, что все это значит? – спросил обеспокоено юнец.

– Я сам ничего понять не могу, Жюльен. Я… – Эжен не дал ему продолжить.

– Полно тебе вилять, Ковен! – уже отбросив вежливость, сказал Эжен. – Ты думал легко выйти из тобой же устроенной подлой игры, Ковен? Не выйдет! Ты должен мне за все заплатить.

Лошадь Эжена повела в сторону, но тот уверенной рукой вернул ее на дорогу.

– И я намерен получить свое сполна, за все расквитаться!

– Сударь, но объясните нам… – Жюльен старался показаться храбрым и взрослым.

– Молодой господин хочет разъяснений? Это его дело, хотя мне, признаться, на это наплевать. Пусть остается. Это даже лучше, – Эжен говорил нарочито любезно.

– Жюльен, ты бы лучше ехал, – промямлил Ковен. – Мы сами разберемся.

Тот недоуменно пожал плечами, но отъехать не пожелал. Видимо решил, что его присутствие может помочь Ковену. Эжен же распалялся:

– Ты, Ковен, как подлый трус, набросился на беззащитного и беспомощного человека, сам же и напоив его. Теперь этот человек перед тобой и хочет поглядеть тебе в глаза. Вытаскивай шпагу, подонок, и защищайся! Я не намерен с тобой расставаться полюбовно! Защищайся, говорю я тебе! Ты же дворянин, благородный человек!

Он натянул поводья, конь завертелся под ним.

Ковен заметался глазами, но до эфеса шпаги и не дотронулся. Наконец он проговорил севшим голосом:

– Вот потому, что я человек благородный, я и не могу скрестить свою шпагу с твоей, и потому требую пропустить меня.

– Ты еще хорохоришься? Ты просто боишься обнажить свою шпагу! Трус и подонок! Что же ты не оскорбляешься на мои слова! Боишься? Где же твоя дворянская гордость и честь? Слиплась от страха?! Тогда мне придется объяснить тебе все по-народному, раз шпага твоя слишком чиста для моей! – и с этими словами он толкнул лошадь шенкелями. Та тут же оказалась рядом с Ковеном.

Тот не успел никак отреагировать, когда кулак Эжена смачно врезался в выхоленные губы юноши. Что-то нечленораздельное сорвалось с губ Ковена, он откачнулся назад, а кровяные струи стали сбегать на подбородок.

– Как вы смеете, сударь! – раздался испуганный и негодующий голос юнца.

– Не мешай, мальчик, – огрызнулся Эжен и тут же повторил удар.

После второго удара Ковен сполз с седла, оказался на земле и стал медленно копошиться в пыли, размазывая по лицу кровь.

Эжен спрыгнул на землю, подскочил к врагу и с наслаждением ударил Ковена носком башмака в ребра. Глухой звук отозвался восторгом в душе Эжена, а Ковен взвыл тонким голосом. Он скорчился на земле, всхлипывал и вопил.

– Эй вы! Прекратите немедленно, иначе получите шпагой! – голос Жюльена заставил Эжена повернуть голову в его сторону. Юноша криво улыбнулся в ответ.

Лошадь Жюльена двинулась на него, Эжен приподнялся, выпрямился и с силой ударил кулаком в мягкие губы коня. Тот вскинул голову, прыгнул с неожиданной резвостью, а Жюльен оказался на земле. Конь отбежал в сторону и испуганно прядал ушами, раздувая ноздри.

Эжен повернулся к Колену, схватил его за волосы, приподнял голову и заглянул в полные ужаса глаза. Потом процедил сквозь зубы:

– Ну как? Так вы меня отделывали, мой дорогой друг? Похоже? Но это еще не все. – С этими словами Эжен так толкнул его голову вниз, что послышался хруст зубов, рвущих губы несчастного юноши.

– Сударь, вы разбойник с большой дороги! – голос Жюльена звенел от волнения. В руке он держал обнаженную шпагу, губы дрожали, лицо дергалось и было бледно.

– Что вы хотите, месье? – почти спокойно спросил Эжен. – Я же к вам никаких претензий не имею. Вы свободны, молодой господин. А с Ковеном уже все позади. Скоро он очухается, и его можно будет отправлять домой.

Эжен поднялся с колена, отряхивая штанину, демонстративно не замечая шпаги в руке надоедливого юнца.

– Вы, вы… негодяй, сударь! Защищайтесь! Вы избили моего друга…

– Да бросьте вы насчет друга! Это подонок, а не друг. Он предаст любого, если не из трусости, то от желания поглядеть на унижение и страдание другого, – казалось, Эжена больше беспокоил его наряд, чем разговор.

– Как: как вы смеете? Защищайтесь, сударь, если у вас, простолюдина, имеется честь!

– Видит Бог, я не хотел вам зла! Но раз вы того требуете… – вздохнул Эжен и обнажил шпагу, став в позицию.

С первых же выпадов он понял, что противник совсем еще новичок. Волна ярости отхлынула, наступила разрядка, и Эжену уже не хотелось причинять неприятности этому храброму мальчишке.

– Мой юный противник, – сказал Эжен, легко парируя удары Жюльена. – Мне неохота причинять вам неудобства, но фехтуете вы так неумело, что заколоть вас легче, чем слопать апельсин. Лучше я у вас выбью шпагу.

И не успел Жюльен опомниться, как его шпага со звоном покатилась по земле. Он проводил ее глазами, потом бросился поднимать.

– Не трудитесь, юноша. Это ни к чему не приведет. И не злите меня понапрасну. Лучше вложите оружие в ножны и, придя домой, поупражняйтесь в фехтовании, – Эжен эффектно взмахнул шпагой. – Не жалейте денег, наймите хорошего учителя, советую. Прощайте, юноша, мне приятно было с вами познакомиться. И окажите посильную помощь этому подонку и трусу. Он недостоин вашей дружбы, поверьте мне.

Эжен вложил шпагу в ножны, поймал повод коня и вскочил в седло. Поглядел, как ворочается на земле Ковен, пытаясь подняться, повернул голову коня и сжал его бока ногами. Обернулся, поднял в приветствии руку и поскакал в город. Настроение его было приподнятым, если не сказать – радостным. Он все-таки уделал этого подонка, этого наглого юнца!

Опасаясь мести со стороны родственников Ковена, Эжен сменил коня, переночевал на постоялом дворе и на рассвете отправился в поместье. Тридцать с лишним миль непросто проскакать за один день, но он надеялся на это.

В последний раз Эжен бросил тоскливый взгляд на дом Денизы, представляя, как та мучается и страдает от своей неудавшейся любви. Низетта, моя милая Низетта! Я вернусь сюда дворянином, а не просто богатым человеком, ты не пожалеешь! Я заставлю это спесивое семейство признать мою честь.

Уже в сумерках его уставший конь вошел в ворота усадьбы. Конюх принял коня, осуждающе покачал головой, сказал недовольно:

– Сударь, как же можно так истязать такого коня? Теперь ему две недели нужно отдыхать! Пожалели бы прекрасное животное, – он принялся оглаживать шею коня, продолжая недовольно бормотать.

Эжен ничего не ответил, прошел в комнаты, приказав приготовить еду и питье. Он чертовски устал и спешил отдохнуть и подкрепиться.

Утром, после завтрака, юноша отправился во флигель, где жил Фома, его наставник и друг. Фома был ровесником его отцу, отец даже что-то говорил, о том, что они с Фомой выросли вместе, но с его именем была связана какая-то неприятная история, о которой в семье не говорили. Мать его терпеть не могла, отец не хотел видеть, но Эжену было интересно с ним.

– Мой мальчик! – воскликнул Фома, встречая Эжена. – Приехал? Хорошо, что зашел к старику. Мне тоскливо здесь одному, но что поделаешь? Проходи, садись и рассказывай. Как провел время? Э, да ты, видать, неплохо поразвлекся! – Фома улыбнулся. – Синяки еще не полностью сошли, но это не беда. Злей будешь, мой мальчик.

Фома был давно парализован ниже пояса и ковылял на костылях, с которыми управлялся с большой сноровкой.

– Дядя Фома, ты мне друг, и я это знаю, – ответил Эжен, садясь в старое кресло на веранде дома. – Мне нужен совет, и я хочу с тобой серьезно поговорить. Я полюбил, но неудачно.

– Понятно, мой мальчик. Это бывает, но проходит. Что, ты отвергнут?

– Отвергнут, но не ею. Она любит, но родители не согласны.

– Кто они? – спросил Фома, застучав костылями по веранде. – Я их знаю? Городок-то небольшой. Рассказывай, мой мальчик.

– Это семейство д'Андруэнов, дядя. Помнишь ли ты их?

– Припоминаю. Ты прав, мой мальчик. Они и вправду не для тебя, слишком чванливы и спесивы. И что у них там?..

– Дочь Дениза, дядя. Мы встретились, полюбили друг друга, но… Им нужен дворянин.

– Старая история, мой мальчик. Ты здесь, она там: Может быть, стоит увезти ее, обвенчаться и не вспоминать об этих гордецах? Всего-то!

– Я предлагал, дядя. Но она не хочет нарушить мир в семействе и боится греха.

– Ты уговаривал? Понимаю. Богобоязненность и семейный долг. Это уже хуже, мой мальчик. С этим бороться труднее, но можно.

– Но как, дядя? Я ничего не могу придумать! Как, как мне стать дворянином?! – юноша вскочил, не в силах усидеть в кресле от волнения.

– Хм: В наше продажное время можно постараться купить дворянство. На это дело я могу выделить тебе: ммм: необходимую сумму. Хотя: идея так себе, – Фома пренебрежительно помахал рукой.

– Легко сказать! А как к этому отнесется па? Он же тоже в плену у предрассудков, как ты знаешь, – Эжен метался из угла в угол, размахивая руками.

– Не думай так об отце. Он у тебя почти святой и многое для тебя делает. Ты не говори больше так, мой мальчик. Обещаешь?

– Обещаю, дядя Фома. Но где выход? Что:

– Надо думать. Я тебе в этом не помощник, сам видишь. Надо уговаривать отца. И в этом я тебе ничем не могу помочь. Мы с ним не видимся, – тяжелый вздох вырвался из груди Фомы. – Придется тебе самому вести свои дела. Ты уже взрослый и должен сам строить свою жизнь. То, что добыто собственными руками, оказывается самым дорогим, мой мальчик.

– Но куда обратиться, дядя?

– В магистрат, к королю, наконец. За большие деньги все можно добыть.

– Это долгое дело, которое не сулит абсолютного успеха, дядя. Да и кто там меня знает? – Эжен в отчаянии сжал ладони в кулаки.

– А ты как думал? Все делается долго. Учись ждать, мой мальчик.

Они погуляли по саду. Фома ковылял на костылях, Эжен поддерживал его. Решили, что на следующий день Эжену необходимо ехать в Марсель к отцу и добиваться его содействия.