Текст книги "Все правые руки (СИ)"

Автор книги: Юрий Яньшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

  – Да, – кивнул тот.

  – Ну, там все гораздо проще, – махнул рукой жандарм. – Этих господ подвела банальная жадность. Жадность их самих и жадность их отпрысков, сызмальства воспитанных в атмосфере вседозволенности и преклонения перед Западом, где они собственно выросли и получили образование.

  Афанасьев вопросительно приподнял бровь, как бы прося дополнительных разъяснений, а Тучков, заметив это движение, ответил детскими песенкой, отчаянно фальшивя:

  – «На жадину не нужен нож, ему покажешь медный грош, и делай с ним, что хошь», – при этом пояснив. – Детки открывали фирмы за границей и тем самым легализовали и уводили неправедно нажитые капиталы своих предков. Предки, в свою очередь, пользуясь своим высоким положением, прикрывали деятельность любимых чад от любопытства российских компетентных органов. А их зарубежные партнеры закрывали глаза на «отмывание нечестно нажитых капиталов» за возможность влияния на внутрироссийскую ситуацию.

  – То есть ты хочешь сказать, что там только коррупционная составляющая, а факта измены Родине нет? И к теракту они не имеют никакой причастности? – недоверчиво спросил Афанасьев.

  – Я этого не утверждал, – помотал отрицательно головой Николай Павлович. – Без измены, тут конечно же, не обошлось. Но есть все основания считать, что их просто разыграли втемную. Как показали на допросе сами подозреваемые, их просто предупредили или намекнули через близкие им НКО

  28

  о нежелательности присутствия в этот день на торжественном мероприятии. Таким образом, их деловые партнеры, отводя опасность случайного уничтожения от своих подопечных, расчистили для них поляну политического бомонда. Те же, в свою очередь, правильно поняли посылаемые им сигналы и решили двигаться в указанном им направлении. А с НКО, так сильно заботящимися о сохранности и неприкосновенности одной из олигархических группировок, окопавшихся вокруг президента, мы уже разбираемся. Первые аресты, причем иностранных граждан, находящихся на территории России нелегально, либо с нарушением визовых обязательств, мы уже произвели и теперь интенсивно допрашиваем их на предмет осведомленности о планировавшемся теракте.

  Они уже заканчивали обед, когда Афанасьев неожиданно хлопнул себя по лбу:

  – Ах, я старая макитра

  29

  !

  – Что такое?! Что случилось?! – встрепенулись оба собеседника диктатора.

  – Ну ладно я – старый склеротик! – укоризненно поглядел Валерий Васильевич на своего соратника по части ущемления прав и свобод. – Но ты-то, Николай Палыч, почти на пятнадцать лет младше меня! Ты-то, почему не вспомнил, о чем мы с тобой договаривались в понедельник? Ты что мне тогда обещал?

  – Я помню все свои обещания, Валерий Василич, – усмехнулся Тучков, облапив своими ручищами мясника скотобойни, оба стакана чая. – И подготовил докладную записку о реформировании органов безопасности, просто последние события навели меня на мысль о том, что не будет ничего страшного, если этот вопрос будет рассмотрен на следующем пленарном заседании Высшего Совета.

  – Это тоже срочное дело и его нельзя откладывать в долгий ящик, – нравоучительно произнес Афанасьев. – Докладная у тебя с собой?

  – Да, – хлопнул себя по внутреннему карману «душитель свобод». – А копия, как и положено – в секретариате. Ждет вашего предварительного ознакомления еще со вчерашнего вечера, – отмел тот все укоризны, перейдя в контратаку.

  – Ладно-ладно, – смешно подергивая своим коротким носиком-пуговкой, сразу сдался Афанасьев. – Если вы готовы его озвучить немедленно, то поставим рассмотрение в сегодняшнюю повестку. Так что постарайтесь никуда не смыться.

  – Как можно?! – деланно возмутился Николай Павлович. – Я же ведь не какой-нибудь депутат, прости Господи, чтобы сбегать с заседаний! Вон, даже мундир надел по такому случаю. Парадный мундир-с, между прочим-с!

  Рудов с Афанасьевым дружно прыснули невольным смехом, глядя на выпятившего грудь «Малюту».

  Все-таки обед заканчивался на мажорной ноте.

  Глава 23

  I

  .

  28 июня 2020 г., Украина, г. Киев, Офис Президента Украины, ул. Банковая, д.11, 13ч.00мин.

  С некоторых пор на Украине стало модным употреблять к месту и не к месту «американизмы». Наивные и неиспорченные излишним интеллектом аборигены считали, что если вместо русских слов появятся их английские аналоги, то это как-то поможет им почувствовать, если и не принадлежность к западному миру, то уж во всяком случае, отстраненность от так называемого «русского мира». Поэтому первое, что сделал, избранный в прошлом году президент, так это переименовал «Администрацию Президента Украины» в «Офис Президента». Мелочь? Но зато, какая приятная. Еще вчера он кривлялся на потеху публики, участвуя в закрытых корпоративных вечеринках, а сегодня запросто переименовывает названия госучреждений. Правда, на самом здании бывшей Администрации, зажатом между узенькой Институтской и Лютеранской улицей, это обстоятельство никак не сказалось. Построенное в конце 30-х годов прошлого века по проекту сталинского архитектора Григорьева, оно предназначалось для размещения в нем Штаба Киевского Особого Военного Округа, и сумело сочетать в себе величественную массивность стен со строгой помпезностью украинского барокко. Облицованное по фасаду белым мрамором, сверкающим в лучах летнего солнца, оно, тем не менее, не выглядело чем-то тяжеловесным и вычурным, а наоборот, выгодно отличалось от невзрачных построек, окружавших его со всех сторон. Правда, злые на язык киевляне, называли причину выбора этого здания в качестве главной резиденции президента отнюдь не за его помпезность и величавость. В качестве основной причины выступали стены почти двухметровой толщины, способные, по мнению специалистов, выдерживать прямые попадания танковых снарядов и где, в случае чего, можно было бы отсидеться во время народных восстаний. Здесь, на четвертом этаже и находился кабинет президента, где тот изредка появлялся для того, чтобы с важным видом посидеть в кресле зеленого цвета, выслушивая велеречивых помощников и министров. Да, президент не любил это огромное с пышным внутренним декором здание. Он предпочитал ему тихий и уютный особняк на улице Орлика, где можно было, втайне от назойливой публики и многочисленной челяди, надираться дешевым вискарем и устраивать оргии с представительницами прекрасной половины человечества, у которых планка социальной ответственности никогда не поднималась выше плинтуса. Сегодня был как раз тот день, когда ему пришлось, скрипя сердцем, все же появиться в стенах этого великолепного, но холодного и чужого для него здания.

  С самого утра шли бесконечные заседания и совещания с отраслевыми министерствами, в основном посвященными их готовности к срочной мобилизации на случай обострения военной обстановки. Транспортники и дорожники отчитывались в мобилизационных ресурсах и пропускных мощностях, состоянии подвижного состава и коммуникационных трасс. Представители ТЭКа

  30

  рапортовали о заполняемости хранилищ горюче-смазочными материалами и возможностью их бесперебойной поставки на передовую. Тыловые службы из министерств сельского хозяйства и пищевой промышленности докладывали об обеспечении всем необходимым военнослужащих, занятых в АТО, по крайней мере, на первое время. Если бы все эти заседания проходили в совместном режиме, то их участникам не составило бы большого труда понять, что не сегодня, так завтра, начнется нечто грандиозное, требующее максимальной готовности и отдачи. Но хитрованы из Офиса президента разнесли совещания по времени, поэтому у каждого представителя отчитывающейся стороны складывалось впечатление о внезапном и немотивированном горячечном бреде президента, требующим в авральном режиме подготовки к обострению обстановки в том или ином секторе экономики. Поэтому поначалу никто и ничего не заподозрил, праведно сочтя все это очередной блажью «клоуна». Хотя, по правде сказать, и сам президент «нэзалэжной» мало что понимал в сухих цифрах отчетов и графиков заполняемости складов, от которых у него только рябило в глазах, и болела голова. Ему было откровенно скучно, а почти беспрерывные заседания раздражали невозможностью отлучиться и «пробежаться по дорожке»

  31

  в теплой компании и потрындеть ни о чем. Все эти совещания и заседания проводились ради одного ничем неприметного полковника Генштаба, скромно притулившегося даже не за столом, а на одном из стульев у стены, и что-то там без устали строчившего в своем блокнотике. Время от времени он отрывал из него листочки и подавал их через секретаря президенту, и тот задавал, интересовавший полковника, тот или иной вопрос докладчику. Уже прошло пять часов с момента начала череды бесконечных совещаний, когда, наконец, руководитель Офиса – Андрей Ермак сжалился над президентом и объявил о перерыве на обед. Бодро вскочив со своего обитого кожей кресла, Володимир Олександрович, как теперь принято его было величать официально, в соответствие с правилами «украиньской мови», ринулся было в столовую, где, как он уже заранее знал, его ждет поросенок с хреном, но ужимистый секретарь, непонятной гендерной ориентации, остановил его на полном ходу.

  – Пан президент! – округлив глаза не то от испуга, не то просто от неожиданности, потому что с такой ситуацией он еще никогда не сталкивался, пришепетывая и почему-то озираясь, воскликнул полушепотом, с натугой подбирая украинские слова. – Вам дзвонять з Москви. Хочуть про щось поговорити

  32

  .

  – Как з Москвы?! Защо

  33

  ?! – опешил президент, резко затормозив свое движение по направлению к поросенку.

  – Не знам нищо за това

  34

  , растерянно пожал плечами тот.

  – Кой се обади

  35

  ? – спросил Зеленский, оглядываясь в поисках поддержки подходящего к ним руководителя Офиса.

  – Руски диктатор Афанасиев

  36

  , – все также полушепотом поведал секретарь.

  Тут подошел Ермак и сразу вникнув в обстановку решительно вмешался, дабы слабохарактерный и «недалекий» разумом президент не наделал очередных глупостей. Он уже был посвящен в общие детали предстоящей операции, поэтому прекрасно понимал, чем может обернуться нежданный звонок из вражеской столицы, до сих пор нечасто баловавшей своего бывшего сателлита звонками подобного уровня. Дела обстояли серьезные, и Ермак был первым, кто прекратил клоунаду с «украинской мовой», заговорив на чистом и незамутненном языке предков:

  – Ступай в операторскую, – обратился он к секретарю, – и скажи связисту, чтобы на том конце обождали.

  Не дожидаясь реакции «законно избранного», секретарь мигом слинял в указанном направлении, что явно свидетельствовало о том, кто в доме настоящий хозяин. Зеленский вздумал было ерепениться, «как же, ведь русский диктатор свой первый зарубежный звонок посвятил именно ему, а значит, Украина в глазах новых российских властей значит очень много, и там считают отношения с его страной приоритетными», но наткнувшись на холодный и беспощадный взгляд своего ближайшего соратника, сразу стих и съежился.

  – Господин президент, вам не следует отвечать на этот звонок, – твердо заявил он, уже обращаясь непосредственно к своему боссу, не моргая и глядя тому в глаза. Он давно знал слабость Зеленского – не выдерживать и отводить глаза от прямого взгляда собеседника. Не выдержал он и в этот раз, хоть и выразил свое крайнее неудовольствие, пробурчав:

  – Но ты, Андрей, должен мне будешь объяснить свой поступок.

  Тот молча покачал головой, в знак отрицания, но все же снизошел до ответа:

  – Лучше пусть это сделает Сергей Петрович, – и взглядом указал в сторону телефонного аппарата, стоящего на столе президента.

  – Ты имеешь в виду Корнийчука? – уточнил Зеленский.

  – Да. Срочно свяжитесь с ним.

  – Хорошо, – с покорной обреченностью согласился президент. Корнийчука – явного ставленника националистического лобби и тайного протеже Госдепа Соединенных Штатов, президент отчаянно, до горловых спазмов боялся, чувствуя, что тому ничего не стоит организовать на него покушение, или просто сместить с такой неожиданной и такой привлекательной должности. Как и все мелкие негодяи, Владимир Александрович, был трусоват и податлив чужому влиянию, а потому, горестно вздохнув, безропотно подчинился указанию Ермака. Шаркающей походкой он подошел к своему столу и подняв трубку хриплым басом, никак не вяжущимся с хилым телосложением своего хозяина, произнес:

  – Здесь Президент. Соедините с Начальником Генштаба.

  Ждать практически не пришлось. Видимо Корнийчук находился на своем рабочем месте, поэтому сам взял трубку:

  – Слухаю вас

  37

  .

  В дверном проеме застыл, вернувшийся за дальнейшими инструкциями секретарь. Искусство лицедейства не продашь и не пропьешь. Только что басивший, президент сладким тенорком, как бандерлоги перед удавом проблеял, причем по-русски:

  – Сергей Петрович? А я вас и не узнал. Богатым будете, – раскатился мелким бесом президент, попутно переключая тумблер на громкую связь, чтобы Ермак был в курсе беседы. – Со мной сейчас пытался выйти на связь ваш московский коллега, но вот мой руководитель Офиса, прежде советует связаться с вами. Что вы обо всем этом думаете?

  – Сам Афанасьев?! Неужели?! – удивился Корнийчук. Притворяться было не перед кем. Поэтому он тоже перешел на привычный с детства язык. – И чем же он объясняет свой звонок?

  – С ним говорил мой секретарь, утверждающий, что у того какой-то важный вопрос, требующий немедленного обсуждения на высшем уровне.

  – «Это ж-ж-ж неспроста», – процитировал Корнийчук фразу из известного мультфильма.

  – Вот именно! – воскликнул Зеленский и тут же пожаловался, как малый ребенок. – А Ермак не дает мне поговорить с этим главарем хунты. При этом, никак не мотивируя свой поступок. Он сказал, что вы мне сможете лучше объяснить, почему мне нельзя общаться, с хоть и нелегитимным, но все ж таки хозяином Кремля.

  – Гм, – неопределенно промычал Начальник Генштаба. – Я тоже не смогу вам этого объяснить, тем более по телефону. Но в одном, он, безусловно, прав. Вам никак нельзя вести диалог с человеком, силой захватившим власть в своей стране. Это может негативным образом сказаться и на вашей собственной репутации.

  – Но что же мне делать?! – уже почти плаксивым на грани детской истерики голосом от того, что злые родители не отпускают погулять. – Там ведь ждут моего ответа!

  – Не мне учить вас экспромтам и выдумкам, – наставительно, но со скрытой издевкой, намекающей на профессию президента, заявил Начштаба. И уже более миролюбиво добавил. – Ну, не знаю. Придумайте что-нибудь. Пусть ваш секретарь скажет, что вы сильно заняты, находясь на совещании по вопросам агропромышленного сектора, а потом поинтересуется темой предстоящего разговора, и вежливо, да-да, вежливо предложит изложить ему все, что противная сторона хочет сообщить. Он же, в свою очередь, обещает донести до вас всю изложенную Афанасьевым информацию без искажений. Это должно поставить на место зарвавшихся москалей, думающих, что президент Украины по первому сигналу должен мчаться к ним на переговоры.

  – Да, но что же будет дальше? – промямлил Зеленский, не совсем уверенный, что сейчас подходящий случай для подобного поведения.

  – Дальше? – неопределенно хмыкнул Корнийчук. – Я полагаю, что на этом они не успокоятся, и будут продолжать искать контактов на своем уровне.

  – То есть? – не совсем понял президент.

  – Это значит, что они, скорее всего, попытаются связаться со мной, либо с Андреем Васильевичем.

  – А вы будете с ним разговаривать? – задал вопрос, вконец сбитый с толку президент недоступной для его понимания логикой.

  – Тоже не буду, но поставлю его на место, с ярко выраженным презрением, усомнившись в легитимности говорящего.

  – Хорошо, Сергей Петрович, я непременно последую вашему доброму совету. Если появятся, какие либо новые обстоятельства, в результате вашей беседы, то прошу держать меня в курсе.

  – Ну, разумеется, – вальяжно согласился Корнийчук.

  – Всего доброго. До побачення

  38

  , с явным облегчением попрощался президент и осторожненько положил трубку на рычаг, будто боялся кого-то вспугнуть резким движением.

  Ермак, нависший башенным краном над своим сюзереном, оглянулся на все еще ожидающего приказаний секретаря и рыкнул тому:

  – Все слышал?

  Тот мелко-мелко затряс головенкой в знак абсолютного понимания и проникновения в ситуацию.

  – Тогда чего стоишь? Беги шустрей! Передай все, как и было рекомендовано. Слово в слово, – напутствовал он его уже вслед.

  – Может, все-таки, ты объяснишь мне, почему нельзя разговаривать с русским диктатором? Ведь насколько я знаю, с ним не погнушались пообщаться ни Си

  39

  , ни Моди

  40

  , ни целый ряд руководителей бывшего Союза. От чего же мне нельзя, хотя бы выслушать его, как он выразился, важное сообщение?

  – Я, господин президент, охотно поясню вам точку зрения Генштаба, с которой целиком и полностью согласен, – с ноткой некоего покровительства в голосе сказал Ермак, явно наслаждаясь силой своего влияния на тщедушного, с трясущимися ручонками человечка, злоупотребляющего наркотиками.

  – Ну, попробуй, – криво усмехнулся тот, как бы мстя за свое малодушие.

  – Так вот, – не обращая внимания на это мимическое действие, продолжил руководитель Офиса. – Во-первых, я разделяю точку зрения нашего Генштаба по поводу того, что не следует придавать излишней легитимности нынешнему руководству Кремля разговорами с ним. И что с того, что с ним говорили китайцы, индусы и прочие эсэнгэшники? Их режимы не сильно отличаются от московской клептократии. Как говорится «рыбак рыбака видит издалека». Цивилизованный мир, в который мы всеми силами стремимся попасть, не желает признавать очередного российского тирана. И в его глазах мы бы сильно принизили свою репутацию в качестве форпоста свободы и демократии, заигрывая с узурпатором. Во-вторых, я, как вам известно, в пределах своей компетенции, посвящен в суть предстоящей в ближайшее время операции по полной зачистке восточных регионов от всякого рода сепаратистов. И я, к моему глубокому сожалению, не исключаю того факта, что некоторые детали будущей операции, в силу тех или иных причин, могли просочиться во вражеский стан. Что поделать? – сделал он сокрушенное лицо. – 21-й век на дворе, век информационных технологий, в котором уже практически невозможно что-либо утаить от их вездесущего ока. И хотя я исключаю предательство, по крайней мере, на высшем уровне нашего военного звена, тем не менее, было бы весьма глупо не учитывать и подобное обстоятельство. Подчиненные могли случайно проговориться или кто-то посторонний просто заметил сопутствующие операции приготовления и сделал аналитические выводы – не суть...

  – Продолжай-продолжай, – хрипло прокаркал президент, у которого уже расширились зрачки от богатого воображения грядущих последствий.

  – В общем, так или иначе, но русские могли что-то пронюхать. Что бы я сделал на их месте? – многозначительно поднял палец кверху соратник и ближайший советник.

  – Да-да! Что бы ты сделал?

  – Первое, чтобы я сделал, – пропустил мимо ушей понукание президента Ермак, – это позвонил бы президенту Украины с целью сорвать задуманные им планы. Ни для кого не является секретом, что вы, господин президент, являетесь человеком мягким и по сути добродушным. Это очень хорошие качества для любого нормального человека, но, извините меня, не для президента борющейся за жизнь державы. В этом-то я и вижу основную опасность, к счастью не состоявшейся беседы. Афанасьев, что тоже ни для кого не секрет, человек жесткий, а как показали последние события, то и жестокосердный в плане неоправданной мстительности. Так вот, я почти уверен, что он применил бы весь свой арсенал для того, чтобы запугать вас и тем самым попытаться отменить планирующееся наступление наших войск по всей линии фронта. А заодно и выведать детали плана предстоящей операции.

  – Запугать?! Меня?! – прорычал человечек, у которого все же несмотря на рык плескался в глазах неприкрытый страх за свое личное будущее после того как его как рыбу на кукан подвесили Корнийчук с Тараном, заставив подписаться под злосчастным планом провокации и из-за которого он уже третью ночь вздрагивает обливаясь холодным потом. Он даже не заметил, как тонко его только что заподозрили в способности проболтаться о государственных секретах. Троллинг высшего уровня – в переводе на молодежный сленг.

  – Хорошо, – снисходительно произнес Ермак. – Не запугать, а посеять сомнения. Вас устраивает такая формулировка?

  Президент промолчал, насупившись. Но все равно было видно, как слова собеседника задели его за живое.

  – Ну и, пожалуй, последний аргумент в пользу того, что не следует вести никаких бесед с представителем вражеского государства накануне решительного момента истории. В соответствие с общепринятыми в мире правилами ведения подобных разговоров, все, что было бы сказано обеими сторонами, фиксировалось бы техническими средствами. И в случае, не дай Бог, развития военного конфликта между государствами, служило бы козырем для противника. Опубликовав в средствах массовой информации голосовую запись вашей беседы, кремлевская пропаганда всему миру выставила бы себя в качестве обороняющейся стороны, обвинив нас в планируемой провокации с химическими реагентами, и которая сделала все, чтобы предотвратить дальнейшую эскалацию, путем прямых переговоров. Уж поверьте мне, спецы из RT

  41

  постарались бы выжать максимум из этой ситуации, перевернув все с ног на голову. А нам это надо? А так... никакого разговора не было. Следовательно, и предъявлять нам, по сути, нечего.

  – А ты всерьез полагаешь, что русские могут вмешаться в ход операции и пойти на серьезную эскалацию? – почесал за ухом президент, пребывая в растерянности от такого видения ситуации своим помощником.

  – Не думаю, – уверенно проговорил Андрей Борисович. – Россия сейчас не в том положении, чтобы своими необдуманными телодвижениями лишний раз раздражать Европу и Америку. Не до того ей, чтобы к своим проблемам связанным с пандемией, общим падением производства, стагнацией экономики в целом, внутрисистемными разборками наследников прежней власти и обвалом цен на энергоресурсы, сваливаться еще и в полномасштабный конфликт с державой, поддерживаемой почти всем цивилизованным миром. Вони и всяческих протестов будет, конечно же, много. Не сомневаюсь. Даже не сомневаюсь, что будут попытки поставить дополнительные партии оружия сепаратистам. Но если мы проявим твердость, а главное молниеносность при проведении задуманного, то эта их возня не сыграет никакой существенной роли. Они просто не успеют с реакцией на события. Все зависит от нас самих. И вы, господин президент, – решил подсластить пилюлю хитрый чиновник, – сегодня, проявив мужество, решительным образом придвинули нашу грядущую победу.

  Последние слова так подействовали на президента, что он поневоле расправил поникшие плечи и даже попытался задорно выпятить свою цыплячью грудку.

  II

  .

  28 июня 2020г., Украина, г.Киев, Министерство обороны, Воздухофлотский проспект, д.6, 14ч.00мин.

  В соответствие с мировой законодательной практикой в области охраны труда, обеденный перерыв должен быть у каждого работника на какой бы службе он не находился. И министр обороны в этом ряду не должен ничем отличаться от какого-нибудь заштатного клерка из захудалой киевской конторы. Но вот сегодня ему как раз таки и не суждено было пообедать. И виной тому была Москва, как в прямом, так и в переносном смысле. Угораздил же черт его бывшего приятеля по детским играм, ныне Начальника Главного Оперативного Управления ВС России, позвонить ему и тем самым напрочь лишить всякого аппетита. А ведь день так хорошо начинался. В кои-то веки, сводки, поступающие с линии разграничения между мятежными образованиями и основной частью Украины, радовали его постоянно сомневающуюся душу своим неподдельным оптимизмом. С мест доносили о готовности большинства частей и соединений, привлеченных в АТО к проведению решительной операции по окончательной зачистке от сепаратистов неподконтрольных Киеву территорий. Ко всей линии передовой были стянуты, откуда только возможно, артиллерийские дивизионы, включая системы залпового огня, танковые батальоны, вполне себе приличных «Булатов», вертолеты штурмовой авиации и прочая техника, предназначенная для первого удара и прорыва вглубь обороняющихся «московских наймитов». И не важно, что усиливая восточный фланг, приходилось буквально оголять западный, где Венгрия угрожала вторжением из-за подавления в прошлом году поползновений в Закарпатье мадьярской «пятой колонны», тоже грезившей о независимости. Плевать. С венграми потом можно будет разобраться. Венгры, по большому счету, никогда не умели толком воевать, также как и румыны. Они могли только грабить и мародерствовать. Поэтому их армия не представляла существенной угрозы для закаленных в боях и вконец обозленных потомков сечевых казаков. На крайний случай – попросить Штаты прижать к ногтю своенравного Орбана

  42

  так, что он и пикнуть не посмеет. Хорошо, когда у тебя за спиной незримо, но вполне ощутимо присутствует такой могучий союзник, как Соединенные Штаты. Если бы не они, то еще неизвестно, как сложилась бы судьба всей «незалежной и самостийной». Несмотря на уже ставшую притчей во языцех безалаберность и вороватость тыловых служб, на этот раз и они не подкачали, сработав как швейцарские хронометры фирмы «Брегет». Все боеприпасы были подвезены к передовой, и не брошены там, как попало, а размещены в строгом соответствии с регламентом временного хранения. Путем, неизвестно каких ухищрений, удалось сэкономить и сконцентрировать в нужных местах запасы ГСМ и наладить логистику. Полевые госпитали отрапортовали о готовности принимать у себя, как военнослужащих, так и гражданских лиц, если возникнет в этом необходимость. Внедренные в ряды ВСУ и добробатов агенты доносили о поднятии морального духа военнослужащих, уже не мечтающих поскорее завершить контракт и вдоволь награбивши местных поселенцев вернуться домой, потрясая ветеранскими «корочками». Взбодренные последними событиями в стране -агрессоре, они рвались в бой, чтобы окончательно поставить точку в затянувшейся кровавой бойне. После позорных разгромов под Иловайском и Дебальцево, наконец-то получилось восполнить утраченную и отремонтировать поврежденную технику. Более 700 танков, около 2000 БМП и БТРов это, как ни крути, но серьезный аргумент в любом споре. Правда, военные разведчики поговаривают, что у сепаратистов почти 1000 танков и никак не менее 1500 БМП, но к этим сведениям надо относиться с большой долей скептицизма, ибо сотрудники ведомства Василия Васильевича всегда отличались трусоватостью и перестраховкой. Кстати, только что прошла информация о том, что все последние приготовления к акции успешно завершены. Спецбоеприпасы доставлены к месту, отведенному для демонстративной химической атаки, а назначенные для ее совершения военнослужащие проинструктированы должным образом и с них взяты дополнительные расписки о неразглашении военной тайны. В общем, вопреки опасениям, все складывалось, как никогда хорошо. Андрей Васильевич даже, как-то опасался оптимистичных новостей, связанных с АТО. Уж больно необычно все складывалось для привыкшего к перманентным неудачам военного ведомства, находящегося под его началом. Все его предшественники на этом посту, а их было до него пятеро, начиная со злополучного 14-го года, не могли продержаться и года. И он внутренне уже смирился с тем, что не нарушит сложившуюся традицию. Однако судьба преподнесла ему шанс, который выпадает только единожды в жизни. И если все сложится, как и было задумано, то он не только пересидит всех своих предшественников, не снискавших, хоть каких бы то ни было лавров, кроме обидных прозвищ вроде «Гелетей Иловайский». А даже напротив. Он золотыми буквами впишет свое имя в анналы истории новой Украины, как освободитель и величайший, со времен полумифического гетмана Сагайдачного, полководец. При этом неважно, что автором операции по освобождению был не он, а этот выскочка из нацистской клоаки – Корнийчук. Он, Андрей Васильевич, знает, как устранять конкурентов в борьбе за место под Солнцем народной славы. Все было хорошо, ну или почти все, за исключением мелких шероховатостей от которых никто не гарантирован.

  И тут вот, на, тебе. Этот звонок из Московии. Аппетит, как и радужное настроение, сдуло будто ветром. Он уже потихоньку начал корить себя за то, что взял трубку. Правду говорят, что «любопытство сгубило кошку». Вот это самое любопытство и подвело его – многоопытного военного чиновника, закаленного в многолетней подковерной борьбе за высший военный пост в стране. Ну, в самом деле, что путного могла сообщить Москва кроме выражения очередной озабоченности по поводу концентрации украинской армии на линии соприкосновения? Это секрет Полишинеля. Делать из этого тайну не имеет никакого смысла, учитывая возможности современной космической разведки. Подкупало другое. Позвони кто-нибудь другой, да, даже сам русский диктатор, он не стал бы с ним разговаривать. О чем толковать с человеком, случайно взобравшемся на обломки бутинского трона? Но позвонил Рудов, с которым они в детстве устраивали мальчишеские шалости в военном городке на территории тогдашней ГДР. Ностальгия? Может быть. Хотя о какой ностальгии могла идти речь, если за сорок лет они так ни разу толком и не общались, за исключением мимолетных встреч на международных конференциях по безопасности? Да. Все-таки это было любопытство. Но, как и всякий порок, любопытство не закончилось ничем хорошим для Андрея Васильевича. И вот, вместо того, чтобы идти на обед, он сидит и яростно ломает в пальцах карандаши, вновь и вновь перебирая в памяти перипетии только что прошедшего разговора. Из этого состояния его вывел телефонный звонок внутренней связи. Угрюмо шевельнул бровью в сторону звонящего аппарата. Звонил начальник Генштаба. Разговаривать не хотелось, но не отвечать на звонок начальника Генштаба во второй раз было бы уже совсем неприличным делом, поэтому вздохнув, министр снял трубку с рычага.

  – Слушаю, – по-русски (корчить из себя патриота было не перед кем) и не слишком-то любезно произнес он в трубку.

  На том конце провода послышался дробный смешок Корнийчука:

  – Я смотрю, Андрей Васильевич, вы не в духах сегодня?!

  – С чего это вы взяли Сергей Петрович? – все тем же неласковым тоном ответил он вопросом на вопрос.