Текст книги "На великом историческом перепутье"

Автор книги: Юрий Ключников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

ПРИЛОЖЕНИЕ

Из письма Ю.В. Ключникова Н.В. Устрялову. Париж. Конец марта 1921 г.

Вы помните мой доклад в "Юридическом Обществе" во программах Мира". Тогда у меня было лишь две программы (империалистическая и федеративная), а для революционной не было никаких подходящих категорий. Да и первые две не были вполне объяснены. Теперь я только что закончил небольшую книгу (в форме 5 лекций), – к сожалению на французском языке, в которой у меня дается очень стройное и правильное, на мой взгляд объяснение и изложение революционной мировой программы и при том не только в плоскости чисто социологической (т. е. с точки зрения социологической механики), но и в плоскости этической. Но, «революционность» моих мыслей не дает мне возможности рассчитывать на французского издателя, а на русского, – здесь, – и тем паче.

Статьи напишу Вам с удовольствием в первую же свободную минуту. Здесь я написал несколько статей, из которых ни одна не появилась. Не могли ли бы Вы каким-нибудь образом устроить на Дальнем Востоке и русский перевод моей книги? Вот оказали бы услугу, если бы я смог получить за него 800-1000 иен! За интересность, серьезность и полезность книги – ручаюсь. В ней около 200,000 букв французского текста. Если паче чаяния, что-либо возможно, телеграфируйте. Подумайте, еще два-три месяца спокойной (?) жизни с этими иенами!!

Из письма Ю.В. Ключникова Н.В. Устрялову. Париж, 13 июля 1921 г.

Дорогой Николай Васильевич!

Сердечное спасибо Вам за присылку Ваших писем и статей. Они были чрезвычайно дороги мне. На Вас и на мне по-прежнему лежит трудная задача и то, что мы вдвоем несем ее дает массу бодрости и уверенности в себе. Теперь я не одинок: у нас образовался небольшой кружок единомышленников, пока без всякой внешней организации. Это – я, Лукьянов, А. В. Бобрищев-Пушкин (сын) и Садыкер. В бытность в Париже примкнул к нам Ю.Н. Потехин. Максимум через месяц мы надеемся выпустить сборник наших статей (упомянутые лица, без Садыкера только). Не удивляйтесь, что найдете в числе авторов и Ваше имя. Для нас это чрезвычайно ценно. Однако, я сам еще не знаю, в какой форме окончательно выразится Ваше участие. Первоначальный план был, – что мы с Ю.Н.Потехиным посвящаем Вам статью за нашей двойной подписью. Статья эта была написана Ю.Н. [Потехиным], но его жена – по-видимому, неуравновешенная женщина – взяла и разорвала ее. А вдобавок он уехал, сообщив лишь, что «материалы» скоро мне вышлет. Материалы – это Ваша книга и Ваши статьи. Если он их вышлет, – то мы сделаем, по-видимому, так: напечатаем Ваши новейшие статьи, с каким-нибудь небольшим введением, приветствием Вам и легкой критикой: что мол «редиской» не надо слишком увлекаться, и что дело не в том, чтобы под новым с радостью усмотреть старое, а чтобы добровольно приять новое как новое. На этом мы все сходимся и в этом мой Вам совет: вдумывайтесь больше в смысл происшедшего исторического перелома и воспринимайте его именно как перелом. Я уверен, что Вы все это отлично понимаете. "Блокироваться же" со всякой дребеденью сейчас уже ни к чему: можно вести более азартную игру. Мы – накануне больших выступлений или больших скандалов. И мы их не боимся. Бой все время приходится вести на новых неукрепленных позициях и мы идем и на это. Наша ставка не на те или иные эмигрантские группы – всем им грош цена – а на Россию и эвентуально* на серьезные иностранные элементы. И мы уже и теперь знаем, что за нас и Россия и эти иностранные элементы. Подтверждение этому я приводить не имею здесь ни места ни времени, ни особого доверия к почте, но достаточно Вам сослаться на прилагаемую мою статью в просоветском «Пути», который всех принял с распростертыми объятиями. Если Вам попадется берлинский (уже чисто советский) "Новый Мир", то там часто пишет «He-коммунист» (А.В. Бобрищев-Пушкин – О.В.), отражающий наше влияние и наши мысли. Знаете, что Вы, я и Лукьянов сейчас всемирно известные в русских кругах люди. С нами очень считаются, а пуще всего нас боятся. Ваш и мой авторитет весьма высок… в Чехии. Я уже Вам телеграфировал про еженедельник. С сентября он начнется непременно, если не помешают непредвиденные препятствия, всегда возможные при нашей позиции. Если Вам очень мытарно в Харбине, выясните, могли ли бы Вы получить визу в Англию и немедленно переехать туда, а оттуда, быть может, и во Францию. (Хотя и Англии довольно.) Если можете и у Вас есть средства на Наталию Сергеевну (жена Н.В. Устрялова – О.В.), на Ваш-то переезд я раздобыл бы средств. И тогда телеграфируйте. Я ничего не обещаю, но хотел бы, чтобы Вы заранее были в курсе моей мечты быть вместе с Вами, работать на пользу России и всего мира рука об руку и… вместе доканать наших рамоликов**, дураков и подлецов. Кроме проезда я бы обеспечил Вам и первые 3 месяца скромного европейского существования – все разумеется, при условии, что мы не ошибаемся в нашем прогнозе и что правильна и полезна именно наша линия поведения. Итак, подумайте, при случае – рискните и телеграфируйте.

______________

* Эвентуально – возможно при случае (от лат. eventus – случай).

** Рамолики – от фр. ramolli – близкий к слабоумию человек.

Мои личные материальные дела обещают немного поправиться: заказы на сборник, предложение редактировать еженедельник, сотрудничество в ряде изданий, и выпуск вслед за сборником моей книги – позволят мне существовать в дальнейшем, не нуждаясь. Но долги, долги, долги – за старое время делают то, что мне все еще приходится просить Вас позаботиться о высылке мне гонорара за первую статью и сделать так, чтобы прилагаемый мною мой отзыв о собственной лекции (за подписью С.Л-в, с разрешения Лукьянова) и моя же передача моей речи в кадетском собрании были напечатаны в том или ином виде и я получил бы за них гонорар. В ближайшее время пришлю Вам статью "Кризис Либерализма". Я давал ее в "Последние Новости" – Милюков сказал, что не хочет рекламировать меня, а Рысс взял и позаимствовал у меня и тему и манеру подходить к ней. Ну, Бог им судья. – В "Голосе России" от 24-го мая большая моя статья "На великом историческом перепутье".

Словом, дорогой, Николай Васильевич, если не прискорбные случайности, от которых мы не застрахованы, благодаря дикости некоторых из наших соотечественников и близорукости иностранцев – придет не сегодня-завтра наш день.

(…)

Пишите, пишите!

Ваш Ю.Ключников.

Из письма Ю.В. Ключникова Н.В. Устрялову. Париж. 8 ноября 1921 г.

За сборником появился еженедельник "Смена Вех". К первому его № подоспела Ваша статья «Фрагменты», а. в третьем пойдет Ваш ответ Струве из "Новостей Жизни".

Из письма Ю.В. Ключникова Н.В. Устрялову. 1921 г.

Одно издательство берет издать мою книгу на английском и немецком языках, но когда-то еще от этого получится что-нибудь. Книгу все читавшие ее находят исключительно интересной и исключительного значения, С русским изданием на западе я не тороплюсь и потому был бы очень не прочь издать его на востоке, особенно ввиду курса. Получили ли Вы мое письмо, в которое вложена программа этой книги и… все та же просьба устроить ее издание (за 700–900 иен).

Из письма Ю.Н. Потехина Н.В. Устрялову. 5 декабря 1921 г.

Здесь в Австрии издательское дело исключительно дешево, так как крона стоит страшно низко; во всяком случае стоимость издательства здесь несравнима даже с Чехией и Германией. Поэтому, мы с Юрием Вениаминовичем решили всякие дальнейшие книги печатать в Вене, куда я на этих днях и еду, чтобы сдать в набор книгу Юрия Вениаминовича.

Из письма Ю.Н. Потехина Н.В. Устрялову. Альтмюнстер. 22 декабря 1921 г.

Все это время был жестоко занят;…в третьих – работали по изданию книги Ключникова "Перед всемирной революцией", для чего специально съездил в Вену, где она сейчас набирается и откуда только позавчера вернулся… (…) В душе, как Вы можете видеть из моих статей в "Смене Вех" неокоммунизм не менее близок моему миросозерцанию. Я думаю, что «великодержавие» в старом смысле окончательно кончено не только для России, но и для всего мира. Великодержавие новое тесно связано с интернационализмом и именно поэтому Россия – может и станет снова Державой: великой же она осталась.

Книга Ключникова берет всю эту проблему так глубоко и полно, освещает так ярко и оригинально, что, несмотря на некоторую сухость и теоретичность первой части ее – я думаю она будет известна далеко за пределами русской читающей публики. Ее переведут и на немецкий, о чем я буду уже теперь вести переговоры.

Хорошо бы если бы к моменту окончания печатания книги Юрия Вениаминовича, я бы уже получил рукопись от Вас, если только Вы решили последовать моему совету.

Из открытки Ю.В. Ключникова Н.В. Устрялову. Генуя, 17 апреля 1922 г.

Дорогой Николай Васильевич!

(…) События идут с необычайной быстротой. Теперь я в Генуе, в качестве юридического эксперта русской делегации. Первое практическое применение сменовеховства. На днях выходит моя книга "На великом историческом перепутье" – на русском языке. Посвятил ее Вам. С нетерпением жду момента, когда увидимся. Пишите для «Накануне». Советов не даю, но нужно идти вперед, чтобы не быть в противоречии с настоятельными требованиями истории.

Из письма Е.Н. Доленга-Грабовской* Н.В. Устрялову. Берлин, 12 июня 1922 г.

______________

* Е.Н. Доленга-Грабовская – жена Ю.В. Ключникова.

(…) Юрину книгу: "На великом историческом перепутье" (кстати сказать, в заголовке книги надпись: "Посвящаю эту книгу дорогому другу Николаю Васильевичу Устрялову") мы Вам послали уже два раза на случай пропажи, и верно Вы если не тот, то другой экземпляр получите.

Из дневника Н.В.Устрялова. 28 июля 1922 г.

Прочел книжку Ключникова "На великом историческом перепутье". Хотя она и посвящена мне, но всю ее концепцию я ощущаю, как нечто глубоко мне чуждое, несоизмеримо далекое. Больше того: книга эта просто представляется мне неудачной, неинтересной. Основная схема ее, до уродливости искусственная и натянутая, в то же время идейно убога. "Мораль, право, политика – мировой консерватизм, мировой либерализм, мировая революция – Германия Вильгельма, Америка Вильсона, Россия Ленина". Философские рассуждения о морали, праве и политике совершенно кустарны, – даже трудно поверить, что они принадлежат человеку, прошедшему философскую школу. Нигде не дано научного определения морали, термин этот берется в обывательском, да и то каком-то извращенном смысле. Полный произвол царит в операции сочетания Морали с Вильгельмом, Права с Вильсоном (это еще немножко лучше) и Политики с Лениным. Отмечать отдельные натянутости – значило бы перебрать чуть ли не все страницы книги.

Две главы, посвященные "России и Ленину", помимо общих возражений, вызывают и специальные. Особенно поверхностен и, признаться неприятен «очерк» истории русских царей на трех страничках, отдающий уже вовсе бешеным тоном демагогических макулатурных брошюрок. Выдержан банальный интеллигентский стиль в очерке истории русской общественной мысли, при чем миросозерцание К. Леонтьева названо "махровым обскурантизмом". Недурна, правда, характеристика Ленина ("Ленин равняется Марксу, помноженному на Бакунина, плюс Пестель"), но она затем превращена в безоговорочный панегирик и абсолютную апологию большевизма в его теории и практике. Тем самым «сменовехизм» превращается в определенное идейное «обращение», совершенно утрачивает самостоятельный облик, становится простым эхом коммунизма. Печальная картина!..

Эта книжка, не скрою, приводит меня в настроение ультраминорное. И вчера, и вот сегодня положительно ощущается камень на душе. Словно сам написал эту злосчастную книжку!..

Можно ли молчать дальше и делать вид, что все благополучно в сменовеховском королевстве? Не следует ли открыто высказаться по поводу идеологической пропасти, нас разделяющей? Наиболее чуткие люди противоположного берега (напр. Струве) ведь уже явственно ее почувствовали и отметили. Целесообразно ли замалчивать ее и не падет ли тогда ответственность за ключниковские откровения на весь сменовехизм и на меня, как тоже ведь сменовеховца?…

С другой стороны так не хочется демонстрировать наши разногласия, которые вовне не замедлят представить, как «раскол»… Но ведь если я готов «примириться» с самими большевиками, то с их поздними друзьями типа Ключникова – тем более!

Из письма Ю.Н. Потехина Н.В. Устрялову. Москва. 23 февраля 1923 г.

К сожалению издать Ваши статьи мне не удалось – последовательно отказали Ладыжников, О. Кирхнер и «Москва», о чем я Вам и писал из Риги. Причиной отказа послужил полный неуспех издания "Великого Исторического Перепутья" – Ю.В. Ключникова.

Из письма Н.В. Устрялова Ю.Н. Потехину. Харбин. 3 апреля 1923 г.

"Накануне" идеологически абсолютно неинтересный и бескрылый орган. Весьма слабовато и ключниковское «Перепутье».

Из дневника Н.В. Устрялова. Харбин. 24 августа 1925 г.

Ключников рассказывал, что и первый, пражский сборник готовился в обстановке достаточно неприглядной. Потехин, которому было поручено «препарировать» для сборника мою статью, состряпал будто бы нечто настолько неудачное, что Ключникову самому пришлось всю эту работу проделывать снова. Чахотина нужно было долго уговаривать, убеждать написать статью. Он упирался, торговался за фразы, написал коряво и жалел, что втравился в это предприятие. Бобрищев-Пушкин, если угодно, милый человек, но неврастеник, человек "с зайчиками в мозгах" и спутник вообще весьма ненадежный. Лукьянов, прежде в письмах ко мне столь восхвалявшийся, теперь аттестовывается, как мелкий человек, любитель пожить и выпить, очень скоро после "Смены Вех" клюнувший на удочку заграничной большевистской агентуры.

Словом, компания, наводящая на грустные размышления.

(…)

"Смена Вех" – парижский журнал – издавалась, оказывается, уже под непосредственным контролем большевиков, чувствовавших себя хозяевами журнала.

Большевики давили слева. Усиливаясь, становились все более надменными. Сменовеховский лимон выжимался довольно быстрым темпом.

Сначала к «движению» присматривались, считались с ним Маклаков даже писал Ключникову; интереснейшее письмо без имени автора, с ответом адресата было напечатано в одном из первых номеров журнала. Перспективы были благоприятны. И скоро все пошло прахом…

Да, слабые люди. (…)