Текст книги "Поход Ивана-дурака за смыслом"

Автор книги: Юрий Тихонравов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Глава XV. Первичное болото,
где Царевна Лягушка квакает, что смысл – это не подсмысл

§ 1. Самодостаточность

Иван и Павлин упали в болото, каковое является самым сердцем Тёмного леса. А сердцем этого сердца является Трясина зыбучая, она же Топь тягучая. Там на самом видном месте сидела Царевна Лягушка. Лягушка объявила им, что весь их маршрут заранее предопределён, а то сами они – ни дурак, ни адвокат – ни за что бы не сообразили, что у кого надо узнавать. Потому что перед этим надо было бы узнать, как узнать, у кого и о чём надо узнавать, и так до идиотской бесконечности.

– Так что не будем кривляться, – затараторила Царевна Лягушка, – будто я не знаю, кто вы такие и зачем здесь, будто вы меня пытаете, а я вам нехотя что-то сообщаю в обмен на какие-то ваши услуги в виде тешащих мою душу ваших страданий. Сразу перейдём к делу, потому что именно для этого я вас тут и ждала.

Иван и Павлин только переглянулись, устрашившись взаимообразного загрязнения.

– Важно тебе понять, Иван, что перед тобой смысл только в том случае, если он несводим к какому-то другому смыслу. Взять те же деньги на те же деньги. Деньги – это форма власти. Значит, смысл – это власть, а деньги вторичны по отношению к власти, поэтому они не смысл. Или вот престижный автомобиль или поездка, которыми ты бы хвастался перед соседями и коллегами. Они вторичны по отношению к славе. Ты хочешь славы у соседей и коллег, что ты вот такой богатый и можешь себе позволить, притом щедрый и не поскупился на покупку, притом ценный специалист и тебя ценят высокою зарплатой. И много всякого такого. Смысл – слава. А машины и поездки лишь средства, знаки или виды этой славы. Вопросы.

Иван благородно молчал. Не выдержал адвокат.

– А вот закон? Закон – это смысл?

– А зачем закон?

– То есть как, – опешил адвокат. – Закон – чтоб был закон.

– Просто так? Ни для чего больше?

– Мы, федеральные адвокаты, именно так и работаем.

– Разве вы не требуете, чтобы новые законы принимались, а старые отменялись. Разве вы не говорите иногда, что законы плохие и надо бы их поменять.

– Ну говорим. Но это только так. Не считается.

Тут очнулся Иван.

– Я начинаю подозревать, что федеральные адвокаты – это такие официальные дураки, только специального назначения. Уважаю.

– А как же царская воля? – не унималась Царевна Лягушка, – Неужто закон выше царской воли.

– Попрошу без провокаций, – парировал Павлин Матвеевич.

– Закон всегда средство, – безумно упрямилась Лягушка. – Он принимается зачем-то, то есть за ним собственно и стоит смысл. Например, чтоб порядок был. Тогда смысл – это порядок. Или чтоб всем мерзее было. Тогда смысл – это всеобщее омерзение. Или чтоб государство не рассыпалось, а наоборот – возрастало. Тогда смысл – это расширение власти царя и бояр его.

– А почему смысл не само государство? – вмешался со своим непониманием Иван.

– Потому что, как я уже сказала, смысл не должен быть производным от других смыслов. Государство ценно не само по себе, а, например, как причина власти правителей и ихних прихлебателей. Там и ещё есть последствия, хоть тот же порядок или безопасность, но эта самая важная. Если правители не получают от государства ничего, они не станут его крепить и ширить, так как смысла в том не будет. Всегда, когда видишь подобие смысла, проследи всю цепочку и выясни, не стоит ли за ним что-нибудь ещё. Настоящий смысл там – в самом начале. Потому что смысл всеобязательно и во всех случаях первичен. Он не может быть производным ни от чего другого ни в каком отношении.

– Какой же смысл в таком случае стоит за исполнением царской воли? – съехидничал господин Брыкля.

– У каждого исполняющего может быть свой, – оставалась неколебимой Царевна-Лягушка. – Кому слава нужна, кому власть, кто о семье радеет, а кто хочет осуществить себя через исполнение своего долга. Дураки просто так царской воле следуют, им, как известно, смысл не нужен и неведом.

– Значит, адвокаты, по-вашему, все дураки? – ощерился Павлин Матвеевич.

– Если только федеральные, – дерзнула Царевна-Лягушка, которой, судя по всему, терять было нечего.

– Разве федеральные адвокаты своей выгоды не имеют? – по-дурацки удивился Иван.

– Конечно, не имеют! – обиделся Брыкля. – Ничего – себе, всё царю и людям.

– Не потому ли в вашем царстве и смысл пропал, – продолжала в своём духе Лягушка, – что царь слишком много дураков вокруг себя развёл.

– Какая же ты наглая, Царевна Лягушка. Никогда таких отчаянных не встречал. Это опять экстремизм. Какой-то прямо рассадник оного в Тёмном лесу. Надо бы сюда комиссию направить по расследованию.

– Давай-давай – направляй. Мы любим всякие комиссии, они обычно жирные да мясистые. Чудищам Тёмного леса питаться надо.

– Ну нас-то вы не съедите. Как выяснилось, никто и не собирался нас есть, потому что у нас высокое предназначение, – федеральный адвокат явно намеревался устроить-таки скандал.

– Целиком, может, и не съедим. И ноги оставим, чтоб вы ушли отсюдова поскорее. А вот руки, уши, носы вполне можем обглодать, – сообщила лягушка и своим невероятно длинным языком тут же коснулась второго подбородка Брыкли. Язык был шершавым и липким.

Федеральный адвокат ужаснулся.

– Гребём отсюда, – профессионально посоветовал он Ивану, – пока она нас до инвалидности не обглодала.

И погребли они по трясине-топи. Однако гребли недолго, потому что болота имеют склонность засасывать случайных путников на свою мутную глубину, не считаясь с тем, официальные они или федеральные. Через какие-то мгновения одна только самописная грамота всплыла на поверхность. Работы у неё было много, так как она пропустила предыдущий сеанс и в Центре уже волновались. Шифровка включала полное обобщение вновь полученного опыта, но на этот раз в резко отрицательном ключе.

Что нельзя пережить, то не смысл. С неосуществимостью чего можно смириться, то не смысл. Чему нельзя посвятить всю свою жизнь или ради чего нельзя отдать свою жизнь, то не смысл. Что не становится предметом устремлений и конечной целью всей деятельности, то не смысл. Что ради чего-то ещё, а не всё остальное ради него, то не смысл. Что не мерило для всего и не источник всех оценок, то не смысл. Что не отражает особенное измерение бытия и особенный аспект личности, то не смысл. Что не может быть усвоено любым разумным существом независимо от его индивидуальных особенностей или принадлежности к какой-нибудь категории, то не смысл. Что зависит от переменчивых обстоятельств и не сохраняет свою значимость во всех возможных мирах, то не смысл. Что зависит от картины мира, а не само её задаёт, то не смысл. Что может надоесть или ещё как-нибудь обнаружить свою ограниченность, то не смысл. На чём нельзя остановиться и что нельзя спроецировать в вечность, то не смысл. Что нельзя представить как абсолют за пределами повседневности и природы, то не смысл. Что можно свести к чему-то другому, что является производным от чего-то другого, его формой, средством или знаком, то не смысл. Фоторобот почти готов.

§ 2. Видение Ивана-дурака о том, как он проживает свою жизнь для аппетита

Жил-был Иван-дурак, и его беспокоило, что как-то недостаточен у него интерес к жизни и жизненный порыв. Грубее говоря, не очень-то ему и хотелось жить. Решил он тогда разжечь в себе страсть к жизни. Пошёл к разным знахарям да ведьмам, и те ему помогли. Благодаря их зельям и да заклинаниям такой в себе жизненный голод Иван распалил, что спасу нет. А утолять-то его и нечем. Так и помер от избыточной любви к жизни.

§ 3. Видение Ивана-дурака о том, как он проживает свою жизнь для очистки совести

Жил-был Иван-дурак и с раннего детства знал, что главное у человека – это его чистая совесть. Потому он строго следил за собой и никогда ничегошеньки не делал, что могло бы эту совесть запятнать. То есть на всякий случай не делал вообще ничего. Но тут одна девка малая ляпнула ему, что бездействие тоже может замарать совесть. Иван не понял, как можно ничего не делать и в то же время ничего не не делать, и его мозг окончательно сломался. Так что остаток дней провёл Иван-дурак в дурдоме.

Глава XVI. Топь истории,
где Кикимора Болотная визжит, что смысл оставляет следы

§ 1. Действительность

В довершение ко всему Иван-дурак и федеральный адвокат Павлин Матвеевич Брыкля чуть не утопли в болоте Тёмного леса. Не утопли они совсем только потому, что напоролись на разъярённую Кикимору Болотную. Почему она была разъярённая? Вообще-то она спокойная, пока не заведётся. А заводится она с пол-оборота. Тут же, во-первых, они потревожили её в её владениях. А во-вторых, пробудили её голод, о котором она почти забыла.

Болото является высшей формой Тёмного леса. Если вы пребываете в Тёмном лесу достаточно долго, даже не двигаясь, вы непременно окажетесь в болоте, и уже никогда оттуда не выберетесь. Поэтому с Тёмным лесом лучше не шутить и слишком часто туда не забредать. В нашем царстве-государстве народ отчаянный и любит хаживать в Тёмный лес за делом и без дела. Потому многие там на всю жизнь и остаются. Смотришь на такого: он вроде бы тут, а на самом деле в Тёмному лесу. И даже более того – он живой утопленник, плавающий в болоте своего мозга. В каком-то смысле вся эта топь-трясина уже вся состоит из наших слишком отважных сограждан. Чтобы как-то их поголовье проредить, и живут там специальные кикиморы.

Кикиморы такие страшные, что одним своим видом способны отрезвить и вернуть к Белому Свету любого, даже если его сознание замутнено и затуманено сверх всякой меры. Вот и теперь Кикимора так испугала дурака и с его адвокатом, что те засучили ручками и ножками интенсивнее своих заводских тактико-технических характеристик. А она ещё дала им подводного пинка в качестве гуманитарной помощи. Теперь сидели они на болотных кочках промокшие и виноватые, а Кикимора проводила с ними последний инструктаж.

– Тёмный лес, господа нехорошие, тоже имеет отношение к смыслу. Он его суррогат, или, говоря по-русски, заменитель. Почему людишки сюда повадились? Потому что когда ты в Тёмном лесу, тебе как будто никакой смысл не нужен. Всё так размыто и неопределённо, что возникает авось. Авось – это такая пустая надежда, у которой форма смысла, а внутри ничего нет, кроме каши болотной. Это когда ил, тина, ряска и всякий мусор взбиты и перемешаны. И человечек в таком состоянии живёт, будто смысл у него есть, хотя на самом деле его нет. В голове у него вообще отсутствуют какие-либо чёткие понятия, всё как в дыму.

– А у меня не так, – решил поучаствовать в дискуссии Иван. – У меня в голове вообще ничего нет и потому всё совершенно ясно.

Кикимора тут же больно шлёпнула Ивана своей перепончатой клешнёй.

– Молчать, дурень.

– Позвольте, вы не имеете право колотить моего клиента. Это незаконно, я буду жаловаться. Даже в самом болоте Тёмного леса у нас есть права, – заскулил Павлин Матвеевич, не забывая, что он адвокат (федеральный).

Кикимора и его ткнула своим чешуйчатым хоботком.

– Заткнись, гнида. Убью. Обоих.

На таком недружественном фоне Иван и Павлин решили слегка присмиреть.

Кикимора заложила за свою многогорбую спину часть лапок и стала степенно прохаживаться между кочками.

– Важным отличием смысла от несмысла, которое вы должны добавить к своему фотороботу, это его действительность. Что это значит. Это значит, что у смысла есть непременно след в нашем мире. Что это значит. Это значит, что живут в наше время или жили в когдатошние времена люди, которые его исповедуют либо исповедовали. Не может быть, чтобы смысл был, а людей, которые им живут, не было. Это не смысл тогда, а дрянь какая-то. Смысл вдохновляет. Коли вдохновляет, то кого-то, хотя бы небольшую и хотя бы слегка организованную группу. Коли вдохновляет, то на что-то, хотя бы на какие-то интересные действия, в том числе совместные. И всегда можно найти следы этой деятельности – в виде стишков, домишек, картинок, засечек, ножичков, горшочков или ещё чего-нибудь.

Дерзкий Иван осторожно приподнял руку.

– Ну чего ещё, – разрешила ему спросить строгая Кикимора.

– А ну как смысл новый. Только-только открылся и ещё не успел толком никого ни на что вдохновить.

– Отличный вопрос, – Кикимора пощекотала Ивана свои ороговевшим стрекалом. – Вообще на Руси можно что угодно найти, потому что Русь большая и границ у неё, как широко известно, нет. И разных медвежьих углов, где живут те, о ком никто не слыхал, навалом. Надо только поискать хорошенько. Но если вы всю Русь исходили и вдруг не нашли, то на этот случай есть ещё другая Русь – Невидимая. Туда-то вы для надёжности сразу и отправитесь. Там всё есть – даже то, чего на видимой Руси ещё нет, а может, и не будет никогда.

– Как же мы там увидим какой-либо смысл, есть она невидимая? – продолжил свою линию Иван.

– На то будет дано вам зрение духовное.

– Кошмар, – преодолел обуявшую его робость Павлин Матвеевич, – как же мы будем ориентироваться по невидимой стране, да ещё если это Русь, да ещё без карты. Это вопиющее нарушение прав человека.

– А вот для этого, милостивые государи, Тёмный лес выделяет вам от щедрот своих зверя особого – собачку говорящую. Зовут пёсика Вындрик.

– Очень мило, – съязвил федеральный адвокат. – А грамота самописная с нами пойдёт?

– Нет. В Невидимой Руси она не может действовать, разве что писать невидимыми чернилами, но этого никто не сможет прочесть. Так что сейчас она отправит последний отчёт и станет одним из нас – чудищем Тёмного леса.

– Погодите, – грубо перебил Иван, – а почему вы, чудища Тёмного леса, вообще мне помогаете? Могли бы и сожрать давно.

– Потому что все чудовища Тёмного леса – это на самом деле сотрудники царственной безопасности. Это было с самого начала их задание.

– Вот-те раз. А почему все чудовища Тёмного леса – это сотрудники царственной безопасности?

– А потому что все сотрудники царственной безопасности – это чудовища Тёмного леса.

По итогам этого заявления Иван погрузился в своё обычное дурацкое недоумение, Павлин Матвеевич понимающе кивал, а грамота самописная отправляла свой последний отчёт.

Если кто возьмёт себе смысл, который невозможно пережить, такому человеку придётся заставлять себя жить ради чего-то придуманного, что его не вдохновляет.

Если кто возьмёт себе смысл, принципиальную неосуществимость которого можно стерпеть, ему от этого смысла не будет ни холодно, ни жарко и он ничего не будет делать ради него.

Если кто возьмёт себе смысл, которому нельзя посвятить всю свою жизнь и ради которого нельзя отдать свою жизнь, жизнь такого человека будет дырявой, вялой и полной пустоты.

Если кто возьмёт себе смысл, который не является предметом устремлений и конечной целью всей деятельности, жизнь такого не будет иметь никакого отношения к выбранному смыслу ни в целом, ни в частностях.

Если кто возьмёт себе смысл, не ради которого всё остальное, а который сам ради чего-то ещё, такой человек будет обманывать себя и в действительности следовать какому-то другому смыслу, о котором он даже не подозревает.

Если кто возьмёт себе смысл, который не является источником всех оценок и не задаёт оценочную шкалу, у такого человек должное не будет совпадать с хорошим и наоборот, то есть он может считать своим долгом что-то плохое, а хорошее считать запретным.

Если кто возьмёт себе смысл, который не открывает и не отражает особенное измерение бытия и особенный аспект личности, жизнь такого человека будет посвящена чему-то фиктивному и мнимому, что не может принести никакого удовлетворения.

Если кто возьмёт себе смысл, который не может быть усвоен любым разумным существом независимо от его индивидуальных особенностей или принадлежности к какой-то категории, такой человек рискует утратить смысл, как только он сам изменится или перейдёт в другую категорию.

Если кто возьмёт себе смысл, который зависит от обстоятельств и действует не во всех возможных мирах, такой человек рискует утратить смысл, как только обстоятельства изменятся.

Если кто возьмёт себе смысл, который зависит от какой-то картины мира, такой человек непременно закоснеет у будет цепляться за эту картину мира, даже если весь его опыт будет говорить, что она в чём-то неверна, потому что иначе он утратит смысл.

Если кто возьмёт себе смысл, который внутренне ограничен, такой человек рано или поздно утратит смысл, в силу того что тот себя исчерпал, либо такому человеку придётся сделать ограниченным самого себя, чтобы не чувствовать ограниченность своего смысла.

Если кто возьмёт себе смысл, на котором нельзя остановиться и с которым можно пребывать даже в вечности, такому человеку непременно надоест этот смысл и ему придётся с ним мучиться по крайней мере остаток жизни.

Если кто возьмёт себе смысл, который нельзя представить в виде абсолюта за пределами повседневности и природы, такой человек погрязнет в быту, будет тосковать, но в то же время будет бояться всего, что хоть как-то выше самой привычной рутины.

Если кто возьмёт себе смысл, который является производным от какого-то другого смысла, то такой человек будет вероятнее всего следовать смыслу каких-то других людей, а не своему.

Если кто возьмёт себе смысл, который не оставляет следов в действительности, никого не вдохновляет и не собирает вокруг себя других людей, то такой человек и сам не будет им вдохновляться, как будто у него и нет никакого смысла.

Таков негатив полного фоторобота, с которым Иван-дурак отправляется за смыслом в Невидимую Русь. И с ним, кроме федерального адвоката Павлина Матвеевича Брыкли, командируется Вындрик собака лютый зверь. Отчёт грамоты самописной закончен.

§ 2. Видение Ивана-дурака о том, как он проживает свою жизнь ради всего наилучшего

Жил-был Иван-дурак и всю жизнь хотел как лучше. Сам хотел быть лучше и другим желал, чтобы они были лучше и им было лучше. Кого ни встретит, каждому так и говорит: будь лучше. Никто с ним не спорил. Но отчего-то никто лучше не становился. Тогда Иван решил учредить массовое движение за всё лучшее и против всего худшего. Опять-таки никто слова против не сказал. Но никто и не присоединился. Не понял Иван такого противоречия. Ведь если все за всяческое улучшение, то они должны поддержать иванову инициативу. Но никто даже не хотел с Иваном обсуждать эту насущную проблему. Тогда она прицепился к какому-то старичку, которому деваться было некуда. Старичок не вынес и говорит Ивану: смерть лучше жизни али хуже? Не нашёлся Иван, что ответить, потому что не знал. Теперь уж сам проверяет.

§ 3. Видение Ивана-дурака о том, как он проживает свою жизнь ради одиночества

Жил-был Иван-дурак и всё время сторонился людей. Дичился, убегал, прятался в жито. Родные поначалу пытались его урезонить, а потом плюнули. Больше Ивана никто не видел.

Глава XVII. Вындрик собака лютый,
который популярно объясняет, что без него смысла не будет

Хотели уж было путники попрощаться, рыдая от чувств, с Тёмным лесом, да не тут-то было. Не до сантиментов оказалось, потому что выступил Вындрик.

Вот он какой собака лютый – Вындрик-зверь. Чудовище тучно, толсто, жирно, гнусно, стозёвно и лающееся бесконечно. Всё в складках, с кривыми лапами, ушами летучей мыши, выпученными буркалами, приплюснутой носопырой и выдвинутой нижней челюстью, полной маленьких неровных зубцов, сопливое, слюнявое, вонючее и издающее отовсюду бездну ужасающих утробных хрипов. Вындрик глаголет языками человеческими и нечеловеческими, кряхтит, сопит, стонет, чавкает, вздыхает, отхаркивается, рыгает, испускает боевые отравляющие газы, постоянно чешется, громко трясёт ушами, хочет жрать, но и не менее постоянно его тошнит. Вындрик смысл нюхом чует. Больше ничего он не чует, только смысл. Очень полезное животное.

– Хороший Вындрик, хороший, – попытался приласкать специальную собачку Иван.

Но Вындрик был непоколебим перед лаской.

– Только потому что ты официальный дурак, прощаю я тебе твои неосторожные действия, Иван, – гавкнул Вындрик. – Следующий раз откушу половину тела от другой половины.

– Не могли бы вы, многочтимый Вындрик-зверь, – начал заминать дело Павлин Матвеевич, – посвятить нас вкратце, куда мы идём, как мы идём и что нас примерно там ждёт?

– Меня нельзя прямо ни о чём спрашивать. Я существо гнусное и по характеру вредное, поэтому на прямые вопросы из принципа не отвечаю. Только на первый раз и в виду чрезвычайности ситуации прощу. У нас есть фоторобот смысла и мой нюх.

– Где ж у нас фоторобот, – вышел из себя федеральный адвокат. – Фоторобот тут остаётся вместе с грамотой самописной.

Не успел Павлин Матвеевич это сказать, как чудовища Тёмного леса во главе с Кикиморой напали на него и на Ивана и стали запихивать им в глотку рекомую самописную грамоту и её нотариально заверенную копию. Оригинал Ивану, копию адвокату его.

– Ешь грамоту, Иванушка, – приговаривали они. – Так весь её фоторобот перейдёт в твою голову дурацкую.

Иван давился, но ел, так как другого выхода у него не было. Аналогичный процесс происходил с Павлином Матвеевичем, хотя тот и брыкался как мог, пытаясь представить устные ходатайства в защиту свои прав человека и адвоката. Вындрик между тем удовлетворённо продолжил.

– Так вот, у нас есть фоторобот смысла в двух экземплярах и мой нюх. Невидимая Русь полна разнообразных смыслов. Она такая же, как и обычная видимая Русь, только невидимая. То есть дорог нет, порядка нет, а самыми опасными разбойниками являются блюстители закона. Каждый шаг будет даваться с трудом. И вообще лучше туда не ходить.

– Оно конечно, – как бы для себя задумчиво заключил проглотивший копию грамоты Павлин Матвеевич. – Только если мы и на Руси видимой смысла не видим никогда, как же мы его на Руси Невидимой узрим.

– Это просто, – купился на примитивный адвокатский приём наивный Вындрик. – Каждый смысл – это своего рода планида или даже звезда. Он сияет внутри человека, источая из тел специфический запах, и я его чую. Причём у каждого смысла запашина своя.

– Хорошо, коли так, – продолжил имитировать задумчивость адвокат, – а ну как мы заблудимся. Будем блуждать по свалкам да пустырям, где смысл вообще не ночевал.

– Смирись, адвокатина: никакой карты страны смыслов – Невидимой Руси – у нас нет. Мы сами должны её нарисовать. Знаю только, что страна сложная, местность пересечённая, всюду белые пятна и чёрные дыры, много разных измерений и пространственно-временных переплетений.

– Это я понимаю, – изобразил сочувствие Брыкля. – Только вот, допустим, нашли мы какой-то смысл – и решили его донести до царства нашего государства. Как его ловить, как паковать, как транспортировать. Ну как он испортится по дороге – разобьётся, протухнет, проржавеет или ещё что. Мыши его могут сожрать. Это если его нам позволят брать и грузить.

– С этим трудностей не должно быть. Смысл, конечно, самая большая драгоценность, дороже платины и калифорния-252. Дороже антиматерии. Но почему-то его никогда никому не жалко, а даже наоборот. Пихают иногда чуть ли не насильно. Тут надо быть разборчивым. Что касается упаковки, здесь главное герметичность. Чтобы смыслы не смешались. Они это могут, и тогда получается какой-то другой смысл.

Сказав это, Вындрик затряс головой, а потом и всем телом, разбрызгивая вокруг себя слюни, сопли, грязь, шерсть, коросту и блох размером с кулак. Федеральный адвокат закашлялся, так что эстафету перехватил лично Иван.

– Не могу понять. Как же мы туда попадём. И главное – как мы оттуда обратно выйдем. Это же Невидимая Русь. То есть её никто никогда не видел. У нас и видимую-то Русь мало кто видел всю, а если и видел, то не узнал, а если и узнал, то не запомнил, а если и запомнил, то не смог об этом никому ни в сказке сказать, ни пером описать.

– Больно много ты волнуешься для дурака, – заурчал Вындрик. – Сказано же тебе, что дано будет всем участникам экспедиции духовное зрение.

– Нам, как раз дуракам, всякое духовное зрение глубоко чуждо.

– Нам, федеральным адвокатам, оно тоже социально неблизко, – весомо добавил Брыкля.

Вындрик надулся, прищурился и громко испустил самые едкие отравляющие газы из своего арсенала. Иван и Павлин не только ослепли, но даже оглохли на какое-то время. Однако при этом они и не заметили, как чудесным образом обрели зрение духовное. И открылась им Русь Невидимая, полная смыслов неведомых.