Текст книги "Последняя Империя"

Автор книги: Юрий Самсонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Палач, дряхлый старичок с веревкой, сошел с крыльца, но повар увернулся, и палачу пришлось гоняться за ним по палисаднику. Несмотря на дряхлый вид, в нем чувствовалась уверенность и профессиональная хватка. Повару приходилось туго. Он бегал по палисаднику и в отчаянии вопил:

– Ваше императорское величество! Ваше императорское величество!

На втором этаже распахнулось окошко, из него высунулся лысенький толстячок.

– Что за шум? – спросил он сердито.

Повар кинулся на колени, закричал:

– Бурбон приказал меня повесить!

Толстячок покраснел, захлебнулся гневом:

– Эй вы... бывший! – крикнул он королю. – Чего ерепенитесь? Это мой повар!

– Нет, мой! – закричал Людовик.

– Мой! – заспорил Наполеон.

Король топнул ногой.

– Нет, не ваш!

– Слушайте, старый придира! – прокричал Наполеон VII. – Мой кузен император изволил разделить весь обслуживающий персонал пополам. Это наш общий повар! Так что же вы вздумали вешать его в одиночку?

– Хорошо, – отозвался король Людовик. – Филипп! Принеси палачу топор. Половину повара повесим, а вторую отдадим Бонапарту.

– Вы зарываетесь! – отозвался король. Внезапно он заметил белье на веревке. Шея у него вздулась. – Как вы... посмели... – выговорил он, повесить свое тряпье на государственной границе? А? Да я... я...

– Это моя граница! – взвизгнул Наполеон VII.

– Нет, моя! – закричал Людовик XXIV и обернулся к камердинеру, выбежавшему в палисадник с топором в руках. – Филипп! Конфискуйте контрабанду!

Камердинер с невозмутимым видом собрал белье, унес его в дом. Наполеон всплеснул руками.

– Императрица! Императрица! Погляди: Бурбон наше белье упер!

С треском распахнулось соседнее окно, из него высунулась растрепанная голова заспанной женщины.

– Ах ты, Бурбошка разнесчастный! – завопила она пронзительно на весь квартал. – Лопнули бы твои глаза бесстыжие! Да чтоб твоя бабушка тридцать раз в гробу...

– Я не желаю с вами разговаривать, – оскорбленно отвечал король. – Вы прачка, вот кто вы, сударыня!

Императрица завопила еще пронзительнее:

– Напа, ты слышишь, как оскорбляют твою жену? Какой ты после этого мужчина? Я – прачка? Хорошо, пускай я прачка! – И она завизжала: Аристократов на фонарь!

Людовик XXIV зажал уши ладонями. Старичок палач в страхе выпустил повара, которого только что поймал и приволок под дерево. Повар кинулся к соседнему палисаднику, где возле изгороди стоял тот самый человек в плаще и шелковом трико, который недавно вызвал такое восхищение Пипа. Он с интересом прислушивался к скандалу. Это был испанский король Карл. Повар подбежал к нему, крича:

– Не хочу больше тут жить! Эмигрирую! Ваше величество, прошу политического убежища!

– Вы католик? – бесстрастно произнес король Карл.

– Я перейду в католичество!

– Паспорт? Виза?

– Нету – в отчаянии вопил повар.

Тогда король отвернулся и шепотом сказал:

– Полезайте!

Повар мигом перемахнул через ограду.

– Что это такое, ваше величество? – закричал испанцу король Людовик.

– Не понимаю вас, коллега, – невозмутимо ответил король Карл.

– Филипп, – приказал Людовик, – пишите ноту королю испанскому: "Нам стало известно, что вы дали приют..." так, так, правильно... "Требуем немедленной выдачи..."

– Дон Орельяно-Хуан-Родригес-Санчес-Мария-Эмилиано ди Тонтуррадо, сказал король Карл в окошко через плечо, – ответьте: "Королевскому правительству ничего не известно ни о каких эмигрантах. Королевское правительство глубоко сожалеет..."

– Филипп, предъявите ультиматум: в течение двадцати четырех часов...

– Герцог ди Тонтуррадо, вы отвергаете ультиматум, как унижающий честь...

Людовик XXIV взорвался:

– Филипп! Объявите войну и в поход!

Филипп выхватил из кармана штопаную дамскую перчатку, швырнул ее через ограду, убежал в дом.

– Герцог, в ружье! – приказал король Карл.

Филипп и герцог ди Тонтуррадо выскочили наружу с ружьями наперевес, прицелились друг в друга. Толстенькая физиономия Наполеона VII сразу исчезла, императрица с визгом захлопнула окошко. Джип рванулся вперед:

– Постойте, ребята!

Но поздно: уже щелкнули курки. Правда, оба ружья дали осечку, так что никто не пострадал, но это лишь пуще раздосадовало короля Людовика. Он покрепче насадил корону, засучил рукава.

– Филипп, шпагу!

– Герцог, шпагу! – отозвался испанец.

Короли со шпагами в руках сошлись у ограды, разделявшей палисадники, и клинки, лязгая, засверкали, завертелись в их руках, словно велосипедные спицы. Принцесса Маргарита, выйдя на крыльцо, сказала с досадой:

– Ах! Опять!

Джип бросился, вперед.

– Ребята, то есть ваши величества! Нельзя же так истреблять королевские кадры! Прекратите! Я призываю вас к единению... перед лицом...

– Чьим? – спросил король Карл своим чопорным скрипучим голосом.

– Акционерного общества "Пип и Джип"!

Король Людовик ничего не слышал. С криком "Дени монжуа!" он нанес испанцу удар, достойный д'Артаньяна, однако тот невозмутимо парировал и, проскрежетав: "Бог и король!" сам ответил отличным ударом, который француз отразил с изяществом и блеском.

– Дени монжуа!

– Бог и король!

Бой разыгрался совсем нешуточный, ни один из противников не отступал и не давал спуску другому. Развести их можно было только силой, на это никто не осмелился бы. Марго, побледнев, замерла на крыльце. Джип продолжал свою речь:

– Ваши величества! Акционерному обществу стало известно о возникновении военного конфликта между ведущими державами Европы. Опыт истории говорит о том, что в подобных обстоятельствах высокие враждующие стороны, как правило, испытывают финансовые трудности. Компания "Пип и Джип" выведет вас из затруднений...

Короли отвечали ему только звоном шпаг.

– Компания "Пип и Джип" даст вам деньги!

Звон шпаг затих.

3. ГЕРЦОГ В КВАДРАТЕ

Короли, отдуваясь, отошли от ограды.

Людовик XXIV сказал:

– Филипп, проведите переговоры о перемирии.

– Спасибо... – шепнула Джипу Марго.

Филипп и герцог ди Тонтуррадо с белыми флагами с двух сторон двинулись к ограде.

– Что вы сказали, э... – заговорил король Людовик.

– ...шевалье де Сан-Доминго, – подсказала Марго.

– Вот именно, – продолжал Людовик. – Деньги? Сколько? Когда? Условия?

– Компания "Пип и Джип" работает на началах полной честности и взаимного доверия. Соблюдая эти краеугольные принципы во всей чистоте, вынужден вам сообщить, что денег у нас нет.

– Какое... гм!.. – рассвирепел Людовик. – Филипп! Отзовите парламентеров!

– Как хотите, – сказал Джип, – но деньги будут. Много. Сколько захотите.

После короткого раздумья Людовик махнул рукой:

– Филипп! Продолжайте переговоры.

– Мне можно послушать? – смущенно спросил король Карл.

– Филипп! Можете заключить мир, – великодушно заявил Людовик.

И вот они сошлись у палисадника – Пип, Джип и два короля. Тут же, чуть в сторонке, ди Тонтуррадо и Филипп быстро писали что-то на одной бумажке, поминутно вырывая ее другу друга из рук и фыркая, как коты.

– Итак? – сказал Людовик.

– Ваши величества, – заговорил Джип, – вы лишились ваших королевств, ваших столиц и ваших дворцов, а вместе с ними – ваших доходов. Но вы сохранили кое-что более ценное, чем золотые рудники Аляски, алмазные копи Африки, жемчужные отмели южных морей.

Тон произвел впечатление. Король Людовик, наморщив лоб, сдвинул корону на затылок.

– Про что это вы, черт побери?

– Он говорил о ценностях духовных, – разъяснил своим скрипучим голосом Карл. – Мы как-никак помазанники, избранники, законнейшие пастыри народов. Правильно, молодой человек?

– Тысяча дьяволов! – воскликнул король Людовик. – Если он пришел читать проповедь, он у меня через минуту будет висеть на дереве с языком чуть покороче моей шпаги! Вы действительно имели в виду духовные ценности, молодой негодяй?

Он выразительно взмахнул шпагой перед носом Джипа. Пип отбежал к калитке. Джип, следя глазами за кончиком блестящего клинка, ответил:

– Ваши величества близки к истине. Но не беспокойтесь. Эти ценности вполне рентабельны. И удобны в эксплуатации. Не надо лазить в грязные шахты и штольни, нырять на морское дно. Вся работа – раскрыть кошелек, когда хлынет золотой дождь. Истинно королевская работа!

От напряженной работы мысли лоб Людовика XXIV покрылся испариной.

– Соблазнительно. Где же они тогда, почему я их не вижу? Не томите, говорите, друг мой! – взмолился он.

– Они в руке вашего величества, – произнес Джип загадочным тоном. – В той самой, в которой вы держите шпагу.

– Мне надоели загадки. Нельзя ли отгадку?

– Она проще простого. У вас никто не отнимал и не может отнять право подписывать дворянские грамоты. Верно?

– Верно-то верно... – Людовик запустил пятерню в волосы под короной. Да толку что?

– В изгнании, – сказал Джип, – хоть на Луне, ваша подпись останется подписью взаправдашнего живого короля. Между тем в стране уйма дураков, которым жаль денег на пару подтяжек, но ничего не жаль на самый пустяковый титул.

– Тоже верно, – сказал Людовик. – Однако в наших обстоятельствах это... не практикуется.

– В том-то и ценность идеи! Это так просто, а никто не догадался. Вы знаете, какие денежки платят за фальшивые грамоты? А ведь наши-то будут подлинные! Иной за звание простого дворянина отвалит... тысяч сто!

– Ого! – сказали короли, краснея от удовольствия.

– Если вы доверите это дело компании "Пип и Джип", она начнет переговоры с покупателями. В нашем активе – сотни кандидатур. Этот городишко прямо кишит будущими дворянами, настоящее золотое дно, другого такого места нет на всей планете. Комиссионные...

Король Карл перебил его.

– Скажите, дон... Сан-Доминго, – спросил он мечтательно, – сколько, по-вашему, может стоить титул графа?

– Я думаю, не меньше миллиона-двух.

– Ого! – сказали короли.

– А герцога? – спросил король Людовик.

– Десять... нет, сто! Не меньше ста миллионов.

– Ого-го! – сказали короли.

– Решено? – сказал Джип. – Вы вступаете в акционерное общество "Пип и Джип"?

Короли переглянулись. Людовик XXIV сказал:

– Мы обсудим этот вопрос. Приходите, шевалье, за ответом этак... месяца через полтора-два. Думаю, нам удастся выбрать несколько минут для аудиенции.

– Я не уйду без ответа сейчас, – преспокойно заявил Джип. – Я вас понял, ваши величества. Говоря начистоту, вы считаете, что можете обойтись без посредников?

Король Людовик угрожающе заворчал. Король Карл сказал вкрадчиво:

– Говоря начистоту, почему бы и нет? Не вижу у вас возможности помешать нам.

– А я вижу, – сказал Джип нахально и направился к калитке. – Пока, монархи!

– Эй, эй! – закричал король Людовик. – Куда вы, милый шевалье?

– К одному знакомому, тут неподалеку, – ответил Джип уже из-за ограды, – к Францу Габсбургу. Пип, за мной!

– Ну-ну, не надо спешить. Мы же еще не уточнили деталей нашего договора!

– Это другой разговор, – сказал Джип. – Что ж, побеседуем.

– Какие меры, дорогой Сан-Доминго, – сказал король Карл, будто и не было никакой заминки, – мы с вами предпримем против инфляции титулов, которая непременно наступит, когда о нашем... предприятии проведают другие? Ведь, к сожалению, мы не можем... э-э... запатентовать идею.

– Я думал об этом. При первых признаках опасности мы соберем всех венценосцев этого города и предложим им совместно разрабатывать нашу золотую жилу. Мы расширим общество...

– Мы организуем профсоюз! – воскликнул Людовик XXIV. – Профсоюз королей! Каждый будет иметь право продать строго определенное количество титулов в год по цене не ниже минимальной. Таким образом мы сможем поддерживать цены на хорошем уровне. Иначе каждая кухарка, продав лукошко краденых яиц, вознамерится получить дворянскую грамоту.

– У вас подлинно государственный ум, ваше величество, – сказал Джип.

– Да и вы изрядная шельма, – лукаво ответил король. – А кто вздумает продавать грамоты из-под полы, того мы лишим короны!

– Но пока не проведали другие, мы успеем снять сливки, – сказал Джип.

– Значит, решено? Вы вступаете в наше общество?

– Разумеется! – сказали короли.

Джип сказал:

– Делайте вступительные взносы.

Король Людовик надвинул корону на лоб.

– Гм... Кхм... Это сложно, милый Сан-Доминго... Впрочем, Филипп, принесите тот луидор – знаете, в жестянке из-под леденцов.

– Герцог ди Тонтуррадо, по-моему у вас в кармане случайно завалялось три пиастра, – сказал король Карл. – Дайте-ка их сюда.

– Не густо, – задумчиво сказал Джип, пряча монеты в карман.

– Это верно, приятель, – король Людовик на минуту задумался. – Впрочем, есть выход. Вы дворянин?

– До н-некоторой степени, – сказал Джип.

– Ясно, – сказал Людовик. – Тем лучше! – он взмахнул шпагой. – На колени! Но-но, не брыкаться! – Людовик ударил Джипа шпагой по плечу. Король Франции дарует тебе рыцарское достоинство. Это – сто тысяч моего вклада в вашу фирму. Встаньте, рыцарь!

– Один момент! – проскрипел король Карл и ударил Джипа по другому плечу. – Станьте рыцарем также испанской короны. Хотя, – прибавил он задумчиво, – нечего скряжничать: жалую вам титул виконта. Всего, значит, шестьсот тысяч.

Король Людовик побагровел.

– Переплюнуть меня захотели? Рыцарь, с этой минуты вы граф! Два миллиона сто тысяч!

– Ди Тонтуррадо, – невозмутимо произнес король Карл, – приготовьте синьору грамоту на титул маркиза. По меньшей мере три миллиона.

– Так-так, ваши величества, кто больше? – сказал Джип.

– Филипп! Грамоту на титул герцога! – закричал король Людовик.

– Сан-Доминго, – произнес король Карл, – вы – дважды герцог! Тонтуррадо, произведите подсчеты.

– Герцог в квадрате, – сказал Джип. – Тонтуррадо, не трудитесь. Арифметика – моя страсть. Что ж, ваши величества, спасибо за доверие. Мы немедленно приступим к работе. Прощайте.

– Прощайте, герцог, – сказали короли.

– Прощайте, ваша светлость, – сказали Филипп и ди Тонтуррадо.

– Моя – что? – переспросил Джип. – Ах, да! Дорогая принцесса!

– Милашка, – шепотом поправила Марго.

– Кстати, что вы делаете сегодня вечером? – шепотом спросил Джип. И они еще немного пошептались у крылечка, пока король Людовик говорил:

– Филипп! Объявите указ о помиловании королевского повара. После всех этих волнений я что-то... гм... – он выразительно похлопал себя по животу.

В ближайшем переулке, откуда королевский особняк уже не был виден, Пип, дождавшись, когда Джипа перестанет корчить от смеха, мрачно сказал:

– Слушай, зачем мы связались с этими салагами? Голоштанники какие-то. Тоже мне, короли. Джип, Джип!

Джип разъяснил:

– Не Джип, а ваша светлость. Зато мы теперь существуем легально. Фирма! И, – он подкинул на руке монеты, – я знаю одного хрыча – тут, за углом, который скупает всякие древности, особенно золотые. Пойдем-ка, отпразднуем день моего рождения.

– Джип, Джип! – снова заныл Пип.

– Заткнитесь, шевалье!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. СНОВА "УГРЮМАЯ УСТРИЦА"

1. СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ

Несмотря на объявленное чрезвычайное положение, город почти не изменился внешне и жизнь продолжала течь по заведенному распорядку. Шумел, одурял запахами влаги и зелени рынок, на улицах рабочие выламывали ломти асфальта: укладывалась новая мостовая из булыжника. Посреди прежней автомагистрали, пересекавшей город с юга на север, продолжалось строительство новых городских кварталов – между рядами облупленных закопченных домов современного типа уже засияли первые новехонькие средневековые домики с выступающими верхними этажами. Вместо одной широченной улицы должны были появиться две тесные и узенькие. Все равно ведь через два-три года в столице и стране покончат с автотранспортом, так что магистрали уже ни к чему, телегам и каретам не требуется простора.

Но спокойно было только с виду. По городу, словно круги по воде, расходились тревожные странные слухи. Из уст в уста передавались жуткие подробности раскрытого этой ночью заговора. Горожане с особенным вниманием прослушивали ежечасную порцию последних известий и инструкций.

Трактирщику не было до этого никакого дела. Навалившись на стойку, он думал свое: "Разбередили душу, ироды... Какая публика была! Окна зеркальные. Дым коромыслом... – трактирщик с отвращением оглядел углы. Паутиной зарастает. Редко кто зайдет. А соберутся трое, так один – слухач, другой – стукач, глядишь, третьего, раба божьего, повели-и... Кому охота... Сидишь день-деньской одинешенек..."

Тут послышался тихий вежливый стук в дверь погреба. Трактирщик выскочил из-за стойки, подбежал, отпер. Вышел профессор с книгой в руках.

– У меня свеча кончилась, – сказал он. – А вы дверь заперли. Зачем?

– А затем, чтобы вы не ушли, – ворчливо ответил трактирщик.

– Почему такое недоверие? – обиделся профессор. – Я же обещал вам, что не уйду.

– А вы сами не заметите, как уйдете.

– Разве? Впрочем... Практика показала... Он еще не появлялся?

– И не думал.

– Вы обещали навести справки.

– Будьте спокойны, – сказал трактирщик, – уж я-то знаю, где его искать, если он только появится в городе. От меня не уйдет.

– Боюсь, что вы меня просто успокаиваете.

– А чего мне успокаивать? Наводил я справки, наводил! У "Пудреных париков" – бывшая "Фемида" – его не было, это понятно, у "Горячей собаки" – бывший "Лукулл" – его тоже не было, это уже странно, в "Веселых молодчиках" – бывший "Барабан" – в глаза его не видали, к "Дядюшке Мирбо" он не ходит, а "Трое калек" закрыты на ремонт. Так что, похоже, нет его в городе. Но еще не все потеряно. Для улицы Фонарных Столбов сейчас рановато, к тому же он наверняка не при деньгах, а это значит – сюда придет. Чтобы удрать, не заплативши. Только уж на этот раз я его, голубчика, сразу за ворот, – сказал он, свирепея. – Я с ним за все посчитаюсь, коли появится!

– Не надо обижать мальчика, трактирщик. Это негуманно.

– А пить и жрать задарма – гуманно? – яростно жестикулируя, ответил хозяин трактира. – Да еще нос из дверей состроит, вот так!

– Он часто вам оставался должен? – сказал профессор. – Я не знал. Я заплачу.

– А я все к вашему счету приписывал, – угрюмо сказал трактирщик. – Так что не надо, баланс в порядке.

– Тем более не стоит волноваться...

– Тс-с! – трактирщик сунул профессору в руку свечу. – Спрячьтесь, идут!

Он схватил старичка за плечи, увел назад в погребок и вернулся к стойке, ворча:

– Ох-хо-хо, чистый младенец, несмышленыш, ей-богу! "Не обижайте мальчика!" Буду я наводить справки, как же, дожидайся! "Рано или поздно все равно придет". Да его уж, наверно, повесили десять раз. Или пристрелили, как собаку. И это к лучшему, он бы тебя до кондрашки довел, сорванец лопоухий, бродяга, шаромыжник, фокусник нестриженный!

2. СТАРЫЕ ВРАГИ

Увлекшись, он не заметил, как в дверь вошли те люди, которые несколько секунд назад заглянули в окошко, что и заставило его водворить профессора в погребок.

– Кого это вы так честите, любезный? – произнес Джип, который услышал конец этой пылкой речи. – Не вижу собеседника.

– Никого, – буркнул трактирщик, опешив при виде двух элегантных господ. – Сам с собой разговариваю.

– Самокритика, любезнейший? – вцепился в него Джип. – Повышаете моральный уровень? Продолжайте, вы мне доставили высокое эстетическое удовольствие.

– Коньяк? Арманьяк? Бургоньяк? – спросил трактирщик, обретая прежнее угрюмое равновесие.

– И то, и другое... – сипло начал Пип, но Джип остановил его:

– Ни то, ни другое, ни третье.

– Джип...

– В разгаре рабочего дня? Не выйдет. Трактирщик, подайте нам обед. Сытный, но не чрезмерно плотный.

– А что подавать? Прочитайте меню и покажите.

– На ваш вкус. У вас есть вкус?

Трактирщик малость повеселел.

– Тогда обождите маленько, – сказал он и ушел на кухню. Пип и Джип уселись за столик в шляпах, надвинутых на глаза. Джип сказал:

– Ты почему молчал? Я же сказал, что ты будешь задавать вопросы.

– А я забыл, какой первый вопрос, – сказал Пип.

– Не видал ли он старичка... – напомнил Джип.

– Ага, вспомнил. Задам.

– Я его сейчас позову, – сказал Джип. – Эй, вы! Шаромыжник! Фокусник нестриженый!

Трактирщик высунулся из кухни.

– Сейчас подам... а вы чего ругаетесь?

– Вы сами так отрекомендовались. Идите сюда, мой друг имеет к вам вопросы.

– Да, приятель, – сказал Пип, – не видел ли ты тут одного старого хрена? Четырехглазый, – он изобразил очки, – в удавке, – он изобразил галстук, – гляделки...

– Шевалье, – прервал Джип, – эта грубая личность может не оценить по достоинству ваш новомоднейший великосветский способ выражаться. Для черни это слишком экстраординарно.

– В общем, этот хрыч – профессор кислых щей... Понятно я говорю?

– А чего тут не понять? – угрюмо сказал трактирщик. – Господа из полиции?

– Джип, откуда мы? – шепотом спросил Пип.

– Мы...

Трактирщик не дал ему договорить. Он вдруг схватил гостей за воротники, поднял их над столом. Он был чудовищно силен, несмотря на возраст.

– Ищейки вонючие! – рычал он. – Вынюхиваете? А я вас лбами сейчас стукну – мозги брызнут!

Пип с трудом выдавил:

– Пусти... пиджак порвешь... заплатишь!

– А некому будет деньги получать. Я вас в канализацию спущу!

– Это уголовно наказуемое... – барахтался Пип.

– Э, поди, сам знаешь, сколько там вашего брата плавает. Говори, трактирщик тряхнул Пипа, как котенка, – кто тебе дал задание?

– Он... – просипел Пип в сторону Джипа.

– Он? – трактирщик сильно встряхнул Джипа, так что шляпа слетела у того с головы. – Ты?!

– Как поживаете, старый скряга? – сказал Джип, который все это время искренне забавлялся.

– Ты?! – повторил трактирщик, не в силах прийти в себя. Он с грохотом водрузил их на сиденья и непреклонно заявил:

– Деньги вперед! Да у вас их все равно нет, так что...

Джип кинул на стол луидор.

– Сдачи не надо!

Трактирщик недоверчиво повертел монету в пальцах.

– Не волнуйтесь, настоящая. Можете попробовать на зуб. Если он у вас есть.

– А я уже попробовал, – сказал трактирщик, – вот след. А где ты ее взял?

– Дал один приятель, – сказал Джип. – Тут, за углом живет.

– Он самый, – сказал трактирщик. – Хороши ж у тебя приятели!

– А что? – спросил Джип с невинным видом.

– Вылакает дюжину бутылок – и ни в одном глазу. Фамильная, говорит, особенность. И, коли не забудет, монеткой этой заплатит. А потом ее же взаймы возьмет: фамильная, говорит, ценность. Я уж было думал – ты исправился. Я думал... я хотел...

– Ну, – сказал Джип.

– Нет, ничего я не хотел, – сказал трактирщик, покосившись на дверь погребка. – Остался ты, какой был, и компания твоя шарлатанская, даю от ворот поворот.

– А я к вам не сватаюсь, король подливок. Я пришел спросить, что слыхать про моего старика.

– Про какого старика?

– Ну, про папашу, какая разница.

– Ты как смеешь... – запыхтел трактирщик. – Ты про кого такими словами... шалопай неумытый?!

– Ладно, не сердитесь, – сказал Джип мирно и даже ласково. – Я-то думал, вы обрадуетесь. – Как-никак не виделись...

– Пять лет одиннадцать месяцев тридцать дней. Ровно шесть лет, – угрюмо сказал трактирщик.

– Двадцать девять дней, – поправил Джип. – Дня не хватает.

– Тридцать, – упрямо сказал трактирщик.

– Двадцать девять, трактирщик.

– Ты грамотный? Посмотри, на столе надпись правильная сделана?

– Правильная, – прочитав надпись, сказал Джип с усмешкой.

– Вот! А ты последний раз был накануне. А в этот день прошлялся где-то, за что я тебя презираю. И не видел ты...

– Ошибочка, трактирщик: видел.

– Врешь! Видел, как били, гнали? Не смеялся бы тогда! Я на твоем месте зубами бы грыз...

– Вы и грызли, – сказал Джип. – Свой кулак. До крови. Шрамчика не осталось?

– Правда... – трактирщик на миг онемел. – И промолчал ты, выходит? Не пикнул? Пальцем не шевельнул?

Джип засмеялся.

– А что мне оставалось делать? Не дали бы шевельнуть. А пищать уж и вовсе не стоило.

– И, значит, все знаешь? – накалялся трактирщик. – Видел, как голову ему отрубили? Так чего же ты спрашиваешь? – загремел он. – Издеваться пришел? А в тот день, слыхать, праздничек себе устроил с приятелями своими фармазонами?

– Должен же я был как-то отметить день своего рождения, – смеясь, ответил Джип.

– Джип, это правда? – сказал Пип с ужасом.

– Иуда Искариотский! – прошипел трактирщик.

Пип был потрясен.

– Ну и нервы у тебя, приятель! – сказал он с восхищением. – Я и то бы эдак не смог, расстроился бы маленько: папаша как-никак. Хоть для виду. А ты не успел схоронить...

– По... по... – заикался трактирщик. – Пошел вон!

– А мы еще не пообедали, – сказал Джип. – Но уже уплатили.

– Я вам деньги верну!

– А мы не возьмем.

– Пошли вон!

– Несите обед.

– Я вас... – трактирщик потянул к гостям свои мощные лапы. Но в это время за входной дверью раздался шум и гомон, в трактир ввалилась орава солдат во главе с Верховным привратником.

3. СТАРЫЕ ЗНАКОМЫЕ

Верховный привратник был уже заметно навеселе.

– Что скажете, друзья? – говорил он солдатам. – Неплохо придумано обшарить все кабаки подряд? – язык у него заплетался. – Сейчас мы с вами единодушно сядем за стол, все вместе исполним нашу боевую песню "Мы врагов победим, мы им всем зададим!" – и пусть после этого наши враги говорят, что в империи нет демократии! Трактирщик!

– Коньяк? Арманьяк? Бургоньяк? – с угрюмой предупредительностью спросил трактирщик.

– И то, и другое... и третье! – откровенно заявил привратник. – Кстати, господа, приятная новость: завтра на арене императорского цирка большой праздник – День Закрытия Электричества.

– Как – закрытия? Непонятно, ва-скродь! – сказал сильно подвыпивший солдат.

– Кто-то когда-то электричество это открыл, – благодушно объяснил привратник. – А мы теперь его закроем – и шабаш.

– А как же электрогильотина? – приставал солдат.

– Она, само собой, останется, она в гербе империи! – привратник поднял палец. – Не прерывайте, слушайте: главным номером программы будет знаете что? Не стоит, все равно не догадаетесь: казнь рыжих! Интересное мероприятие! Построено что-то вроде конвейера. Последнее достижение электротехники. Пропускная способность – сто голов в минуту. Всех выявленных рыжих...

– А за что их, ва-скродь? – не унимался все тот же расхрабрившийся солдат. – В нашей роте взяли четверых. Ребята как ребята...

Верховный привратник хитро сморщил свой сизый нос.

– Э, вам скажи! А вы по всему городу...

– Ва-скродь, разъясните! Мы никому...

– Их казнят, – таинственно начал привратник, – в силу важнейшей государственной необходимости. Понятно? Во имя высшей идеи, перед которой отступает жалость и прочие дряблые личные чувства. Государь суперимператор сказал: "Если врагов нет, их надо выдумать!" – тут трактирщик принес и поставил на стол бутылки. Привратник слегка отрезвел.

– Трактирщик, ты что-нибудь слышал?

– Некогда мне слушать, – буркнул трактирщик.

Привратник обвел солдат грозным взглядом.

– Вы осмелились задавать мне не те вопросы! Не те! Да еще при посторонних! Я думал, соберемся, попоем, демократично, а вы... бесстыдники! Ну, сами виноваты. Встать! – солдаты вскочили. – На поиски преступников ша-агом марш!

Солдаты вышли. Привратник остался один за столиком, уставленным бутылками. Тут только он заметил Пипа и Джипа.

– Ваше здоровье, господа! – сказал он. Язык у него здорово заплетался. – Приятно встретить в такой дыре порядочных людей. – Пип и Джип поклонились в ответ. – Кого-то вы мне напоминаете... Ваше здоровье!.. А вот скажите: сколько вас?

– Нас? – быстро ответил Джип. – Один.

– Значит, уже... – пробормотал привратник. – Я так и думал. Твое здоровье, приятель! Можно, я к тебе подсяду?

– Валяй, – разрешил Джип. Привратник, прихватив стакан и бутылку, пересел.

– Ты мой друг, да? – сказал он, обращаясь в пространство между Пипом и Джипом. – Я тебя сразу узнал. Нет, каковы негодяи! – кивнул он на дверь, в которую вышли солдаты. – Спрашивают! А разве им доступны мотивы высшего милосердия, которое порой обязывает нас... тех, кто наверху... в разумных, конечно, пределах... Скажу не хвастаясь, – он приосанился, – я сыграл выдающуюся роль в этом деле с рыжими! Само собой, недруги... Главный Контролер и другие... могли быть неприятности, но государь сказал: "Оставьте его. Он дал нам главное – повод". Какова проницательность! А мудрость! А дальновидность? Конечно, не подскажи я вовремя... насчет заговора рыжих, гм... Здоровье государя, господа! Твое здоровье, приятель! Где-то я вас... я тебя видел, господа!

– Твое здоровье, – сказали Пип и Джип.

– И кого... ты мне напоминаешь? – Верховный привратник пригорюнился.

Пип и Джип встревоженно переглянулись, встали.

– Мне пора, – сказали Пип и Джип.

– А-а! – сказал привратник. – Ты мне напоминаешь золотое детство. Садись.

– Мне некогда, – сказали Пип и Джип.

Привратник поднес к губам свисток.

– Сидеть, коли начальство велит! Не то как свистну – со всех постов сбегутся. Нет, мы с тобой выпьем, единодушно исполним нашу боевую песню "Мы врагов победим, мы им всем зададим!" А потом придут мои солдатики и препроводят тебя в жандармерию для проверочки. Кстати, где мои солдаты? Я же им приказал обшарить этот кабак от погреба до чердака! Забыл... приказать... Выгнал... А отсюда за квартал рыжим духом пахнет! Ничего, сейчас вернутся, знают обычай начальства, и мы тут все... железной рукой... во имя... – трактирщик побледнел. Пип тоже. – Кого-то вы мне напомина... – сказал привратник и клюнул сизым носом.

Трактирщик выглянул в дверь.

– Жандармы, – сказал он. – Все дома подряд обшаривают. Господи, пронеси!

– Смоемся! – зашептал Пип.

– Нет, погоди, – сказал Джип. Он быстрым движением коснулся головы привратника.

– А может, это был не он... – бормотал тот. – Просто Дольфик моментально... того... Хе-хе, господа, это я императора так зову, мы с ним приятели... попросту. Конечно, между нами, какие там колдуны...

Пип и Джип, переглянувшись, встали.

– Сиди, – грозно сказал привратник. – До выяснения. У вас нет спичек, господа? Странно, мне вспомнилось...

– Трактирщик! – повелительно сказал Джип. – Позовите жандармов.

– Зачем? – слегка ошалело спросил Верховный привратник. Трактирщик кинул на Джипа взгляд, полный страха и ненависти. И заметался между стойкой и дверью, ведущей в подвал, словно необычайно толстый стриж около разоряемого гнезда.

– Зачем? – повторил Джип. – А чтобы передать в руки властей важного государственного преступника.

– Серьезно? – оживился привратник. – Так не трудитесь, я сейчас! – он поднес к губам свисток, но отнял его, спросил заинтересованно:

– А где преступник?

– Сидит здесь, – сказал Джип.

– Почему... я его не вижу? – спросил, озираясь, старикашка в мундире.

– Посмотрите в зеркало, господин Верховный привратник! – отчеканил Джип. – Впрочем, здесь темновато. Трактирщик, свечу!

Тон его был так внушителен, что привратник, поперхнувшись заготовленным ругательством, повиновался. И, став перед зеркалом, сразу протрезвел: сквозь закопченное стекло на него глядела его собственная лиловая образина, но...

– Боже мой... я рыжий! – пролепетал привратник. – Откуда? Еще вчера...

– Вчера вы были скрытым рыжим, – внушительно сказал Джип. – А сегодня стали явным.

– Но это... не мое! Это краска! Я не знаю...