Текст книги "Глагол времен"

Автор книги: Юрий Самсонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Некоторые указывают на возможность термоядер-1ной войны: и средства для нее вроде были, и Солнце в 1самом деле могло бы скрыться и за тучами радиоактивного пепла, за дымом пожарищ. Но, как считают физики, в случае крупномасштабной войны, наступит мно-столетняя "ядерная зима", которая даст уцелеть только разве бактериям. Все прочее живое должно было бы возникнуть заново, повторить эволюционный цикл – вплоть до появления человека. Стало быть, такой войны – хотя бы подходящего размаха – в древности все же не было, и человек опять не виноват! В чем же и как мог бы он провиниться? Яснее прочих говорят об этом в своих мифах греки. Титан Прометей украл у друга Гефеста огонь, что-[бы подарить его людям. Он научил людей чтению и [письму, земледелию, ремеслам, кораблестроению.

Что в этом было, спрашивается, плохого? Прекрасен Прометей – в наших глазах да и в древнегреческих тоже!

Но не в глазах Зевса! Для которого вся эта деятельность Прометея – научная и педагогическая – являлась грехом. И облагодетельствованным Прометеем, по боящимся Зевса эдлинам тоже деваться было некуда: почитал доброго титана, они вынуждены были все-таки соглашаться с его греховностью, признавать за ним вину, не смели оспаривать справедливость жестокого наказания.

И сложно, между прочим, было бы оспаривать!.. Прометей был наказан, несмотря на прежние большие заслуги: ведь он даже выступил на стороне Зевса против других титанов – на стороне более "цивилизованного" бога против отца Кроноса, пожиравшего своих детей.

Но ведь Прометей был истинным виновником потопа!

Зевс устроил потоп из-за людской нечестивости; богов перестали почитать, их слушаться. Люди до того обнаглели, что, когда Зевс лично явился в город Ликосуру, царь Ликаон мало того, что отказал ему в почестях, но пожелал, вдобавок, испытать, вправду ли он бог– вот ведь какой оказался скептик!

Этого нахального атеиста превратили в волка, дворец его разрушили ударом молнии, а человечество пришлось для назидания утопить.

Греки почему-то не связывали потоп с научно-педагогической работой Прометея – может быть, из-за симпатии к нему.

Однако связь-то все-таки просматривается.

Наказанию подверглись люди медного века– а чтобы ковать из меди оружие и инструменты, даже строить из нее жилища, надо было уже знать подаренный Прометеем огонь. Правда, миф утверждает, что они не знали земледелия, это имея города, дворцы, т. е. ведя оседлую жизнь, без земледелия решительно невозможную! Скептически относясь к божествам – что тоже кое о чем говорит!..

Виноват не лично Прометей – виноваты его дары. Но, может быть, и его идеи…

Прометей виноват как недостаточно ответственный учен ый!

Связь между деяниями Прометея и всемирным потопом была кем-то нарочито затемнена. Кем и зачем? "Ищи кому выгодно"…

Но покончим сперва с историей Прометея.

Обратите внимание на такие подробности:

Отец Прометея – брат Океана по имени Япет. А сыновей Ноя звали Сим, Хам, Иафет – или Яфет, форма написания безразлична. "Яфет" когда-то передавалась как "Япет".

Знаете ли брата Прометея? Братца звали… Атлант! Или Атлас!

Напоминаю, от потопа спасся сын Прометея Девкалион, сколотивший свой ящик по совету мудрого напаши.

Не кажется ли теперь, что связь между потопом и Прометеем тут уже не замутняется, а нарочито навязывается такими обиняками, между строк, но обиняков предостаточно: кто-то позаботился, чтобы связь не осталась забытой.

И незаметной – и не забытой! Знакомый уже нам прием!

Сама ловкая конструкция мифа из глубины веков дает, как видно, понять: правильно прочитанные мифы есть подлинная история.

Видимо, когда-то происшедшее было в равной мере известно всем выжившим – и все они имели на этот случай одинаковое мнение, все сделали очень похожие выводы.

И виноватого тоже нашли – одного и того же!

О равно свойственном всем древним народам уважении к науке, страхе перед ней и ненависти к ней сказано было достаточно, только мы не говорили о причине.

Уважение, несоразмерное с весьма скромными практическими успехами… Страх, не имеющий разумного повода… Ненависть, всегда готовая прорваться – и. уничтожить ученого физически, если он в нужной дозе не защищен суеверием…

Память о бедственном прошлом и теперь обитает в закоулках человеческой психики, остается подробностью поведенческого стереотипа.

Общее происхождение имеют:

обычай иных первобытных племен истреблять соплеменников выдающегося ума;

расправа афинян над Сократом, которой они сами после удивлялись, стыдились, пытались возместить убыток расправой над обвинителями философа;

"холерные бунты" в России в прошлом веке, когда обезумевшие толпы громили больницы, истребляли самоотверженных медиков;

ненависть современного вахлака-обывателя к "антилигенции".

Все это – память, запыленная, обессмысленная, но все же реальная память о том, как в неимоверно далеком доисторическом прошлом наука провинилась перед человечеством, вызвав своими действиями мировую катастрофу.

Вавилонская башня – символ Башни Науки.

Выводы, сделанные уцелевшим", относились к интеллектуальной деятельности.

Первым, что пришло им в голову, был, разумеется, запрет!

Дальше всех по части запретов зашли, пожалуй, ацтеки и майя.

Очень долго тем, кто восторгался их различными достижениями, указывали, что эти индейцы не сумели изобрести даже обыкновенного колеса.

Так колеса нашлись! Нашлась сперва детская игрушка из обожженной глины– повозка с колесами. Затем три каменных колеса в районе Аякучо. "Сомневаться в назначении находки не приходилось. В каждом каменном круге есть умело просверленное осевое отверстие и четкие следы специфического применения*,– сообщает журнал "Вокруг света".

Колесо было запрещено.

У ацтеков запрет распространялся на домашних животных: держали только собак. Приходилось все делать своими руками, все таскать на собственном горбу, но и это предпочитали прогрессу хотя бы в виде лошади, а тем более колеса!

Для письменности нашелся компромиссный вариант: применять в одних религиозных целях, все другие – табу! И люди, возможно, знающие письмо, пересылали друг другу известия в виде веревочек с узелками – ничего, и такое наловчились читать!

В джунглях Юкатана сегодня находят целехонькие брошенные города, удивляются: чего людям тут нежилось? Но города, надо думать, вообще состояли под особым подозрением, как рассадники заразы интеллектуализма, духовная цензура могла наложить табу даже на город, если жители что-то нарушили, – и накладывала его: это запрещенные города!

Процветали религиозные живопись и скульптура, существовала религиозная письменность, а из наук только одна астрономия была допущена в приличное общество, поскольку являлась религиозной наукой!

Старый Свет был умнее?

Доля вины, которая, вероятно, числилась и за искусством, была, разумеется, меньшей. Вдобавок искусство может пылко к честно, преданно и верно служить религиозному сознанию – это делали Фидий, Микельанджело, Бах и Андреи Рублев, который даже почитался за святого! Религия использует художника, что называется, без остатка. Он ей полезен – она его спасает.

Другое дело – наука. Она пригодна в храме в ограниченных пределах, с прикладными целями – скажем, для организации чудес. Выйдя за такой предел, она довольно скоро вступит в противоречие с религией. Ее ограничивают – но, ограниченная, она умирает.

Конечно, она даже в смерти остается все-таки живой: и в приборчике для производства липовых чудес заключается бессмертная информация, идея со своим бессмертным организмом и логическим скелетом, она сохраняет способность поведать об идеях-предках, дать потомство, очутившись в подходящей голове!

…Вокруг приборчика возводят крепостную стену.

Чем и как именно могла провиниться наука – нынче уже долго гадать не надо. Доброй всеобщей мамашей, как в XIX веке, она уже больше не выглядит. Ответ на вопрос не надо теперь искать в прошлом: он куда виднее в близком будущем! Минувшее же ценно лишь предостережением: мы повторяем то, что уже, наверное, было – значит, с нами это еще будет!

Если не поумнеем.

Атомная и водородная бомбы, другие возможные виды оружия – угроза нешуточная, но отвратимая. Пустить их в дело нынче уже могут только сумасшедшие. Теория вероятности пока высказывается в пользу оптимизма: сумасшедших во много раз меньше, чем здоровых.

Но если мы не изменим свою привычную тихую, с виду мирную аптиэкологическую деятельность, всеобщая гибель придет неминуемо.

Еще полтора-два десятка лет назад об этом не Желали слышать не только дежурные оптимисты– чиновники или газетчики, обыватели или ученые, – но и некоторые из крупнейших нынешних экологических вождей! Напоминаю без злорадства. Быль молодцу не укор. Конечно, если он взаправду молодец. Теперь и пишут много, и того пуще говорят, причем не на кухне, а и на митингах, как обезображена, как разграблена наша планета, что сталось с ее воздухом, с ее водой, с животным и растительным миром. Опасность вполне осознана? Не о чем больше тревожиться: выход будет найден?

Беру наудачу одну из множества журнальных ста-й. Известный ученый пишет; благодаря человеческой деятельности, интенсивно, за десятилетия происходит "восстановление древнего химического состава атмосферы", концентрация углекислого газа в ней неуклонно возрастает, из-за этого среднегодовая температура на Земле повысилась уже на полградуса, а повысится до трех, полярные льды будут таять, из-за чего уровень Мирового океана может подняться метров этак па шесть, доставив жителям побережья неприятности. "Хотя и обсуждаются возможности уменьшить поступление углекислого газа в атмосферу, такие идеи мало реальны". Однако в целом перспективочка даже мила: "Зима, в современном понимании этого слова, перестанет существовать… К концу первой четверти XXI века морские льды в Арктике и Антарктике исчезнут полностью. Плавать в полярных океанах станет значительно легче… Темпы продвижения на север теплолюбивых растений даже трудно сейчас себе представить. В районе Москвы или Ленинграда, например, можно будет разводить персики".

Услыхав это, один мой знакомый возмечтал:

– Хоть бы скорее!..

Такая мечта способна запросто осуществиться. Природа– не склад товаро-материальных ценностей, где сгодилась бы эта бухгалтерия: берем фактор, плюсуем-минусуем другие факторы, получаем персики под Ленинградом. Природа – в нашем случае планета, от недр до самых дальних оболочек, т. е. до звездных сфер – это единый организм, цельная живая система, требующая, стало быть, того самого системного подхода, о котором больше дудим, чем применяем на деле.

В результате человеческой деятельности уровень Мирового океана уже вырос, по разным подсчетам, на десять или на пятнадцать сантиметров. Пустяк? Но это – двести или триста миллиардов тонн воды, утяжеливших приливной бугор, который круглыми сутками катится по планете. Не похрустывает ли с непривычки океаническая кора– и не усиливается ли геотектоника, что ведет к выделению никем не учтенного добавочного разогрева суши, воды, атмосферы?

Этот жидкий Эверест первым делом изменил бытие самого океана. Например, течения Эль-Ниньо прежде либо не было вовсе, либо не было причины его замечать. Теперь это периодически возникающее теченьице утратило свой мелкотравчатый региональный масштаб, приобрело новый: принялось диктовать погоду, условия существования островам, архипелагам и материкам. "Крупный Эль-Ниньо в 1972 году почта ликвидировал промысел анчоуса в Перу. У берегов южной Калифорнии температура морской поверхности выше, чем когда-либо, а уровень моря необычно высок. Сообщалось о появлении в прибрежных водах таких видов планктона и рыб, которые там обычно не встречаются. С Эль-Ниньо связаны обильные дожди и наводнения. Восточная Австралия недавно была охвачена самой губительной засухой за всю историю метеозаписей. Воздействие Эль-Ниньо на рыбные запасы впервые почувствовали даже на крайнем юге, в Чили… Из-за потери урожая от засухи угроза голода нависла над миллионами индонезийцев", – писали газеты.

Вот они – ранние персики.

10– 15 см.

Возрастает приливной бугор – увеличивается мощь приливов – активнее разрушаются ледовые кромки Гренландии и Антарктиды; по-иному взаимодействуют море и река, что влияет на речные бассейны, затем на окрестности: рука Океана принимается крушить ледники в глубине континентов. Все это значит: воды в Мировом океане становится больше, чем предполагает наша бухгалтерия, еще больше выделится непредусмотренного тепла из-за усиления геотермальных процессов.

Вкус персиков, пока еще незрелых, начинаем ощущать в Сибири: климат изменяется от лета к лету, от зимы к зиме. Климатологи сочиняют мудреные отгадки климатическим загадкам, не беря в голову тех немудрящих десяти или пятнадцати сантиметров подъема уровня океана. Они-то, храбрецы, и шестиметрового подъема не пугаются, видя за ним только мерную рейку, не вслушиваясь в опасный хруст земной коры.

Двуокись углерода, которую мы бодро вырабатываем, отчасти поглощают леса и океанские воды. Но площади лесов ежедневно сокращаются, воды близки к пределу насыщения. С того момента – уже недалекого, когда океан перестанет быть нам помощником, накопление газа в атмосфере возрастет скачкообразно, климат утратит остатки стабильности, вырвутся на волю огни – подводные и подземные. Персики поспеют скорее, чем думают, но некому будет их съесть.

Учащение пульса планеты уже можно заметить простым глазом. Она больна – не перечесть симптомов, но не спешим на помощь, подменяем врачевание утешением, рассуждаем даже о приятностях погибельной болезни!

Движение "зеленых", д'артаньяновские выходки "Гринписа" показывают здравую озабоченность меньшинства, но не отменяют того коренного факта, что во вселенской битве между Космосом и Хаосом человечество – покуда – самоотверженно воюет на стороне Хаоса.

В возможную его победу наука через посредство индустрии вносит свой решающий вклад. Так удивительно ли будет, если в случае мировой катастрофы уцелевшие снова укажут пальцем на ученого, как на главного виновника всеобщей беды, если наука опять окажется под запретом на многие тысячелетия?

Подобные утверждения уже и сегодня начинают звучать: ведь кто придумал Бомбу, рентгеновский лазер, геофизическую войну и программу звездных войн? То-то!..

Оправдываться будет бесполезно. "И возложит Аарон обе руки свои на голову живого козла, и исповедует над ним все беззакония детей Израилевых и все преступления их и все грехи их, и возложит их на голову козла"…

На памяти человечества Сибирь всегда была местом суровым, куда не стремились – куда вытеснялись, берегом, на который волны истории выбрасывали потерпевших кораблекрушение. Таково, можно полагать, происхождение палеоазиатских народов – чукчей и юкагиров. Эвенки, вероятно, потомки чжурчженей, имевших когда-то империю, территориально покрупнее Римской. Воинство Чингисхана оставило от нее маловато следов. И хотя потомки чжурчженей – маньчжуры взяли после реванш: покорили Китай, основали последнюю династию богдыханов, эвенки в безмолвных лесах знать не знали об этом торжестве сородичей.

Чуть южней бурлил "котел народов", порой захлестывая наши стылые берега. Гунны – "приросшие к коням", "безобразные, похожие па скопцов" – что не помешало им накормить человечиной воронье на просторах Индии, Китая, Галлии, Италии… Тюрки – главней на протяжении веков соперники индоевропейцев. они обрушили тысячелетнее здание Восточной Римской империй – Византии, их потомки владеют Царь-градом-Константинополем, ныне Стамбулом, а также составляют коренное население мирной Якутии.

А потом пришли русские, оседлый земледельческий народ, началось строительство городов, промышленности, железных дорог и в паше время. – грандиозных заводов и гидроэлектростанций.

[1 все же сибирское наше отечество пока не вовсе оскудело зверьем, рыбой, лесом, просторами для пастбищ и полей, еще оставляет достаточный выбор между способами жизни. Все имеем– от невиданной индустрии до живых реликтов бытия предысторических и даже предчеловеческих времен, и все это можно еще наблюдать собственными глазами, не только в музейных витринах, думать, сравнивать, делать выводы.

Что увидим с утеса Сибирской платформы?

Кочевой быт – чум, юрта, яранга… Любопытно, что этот способ жизни, попросту немыслимый без постоянного передвижения, сам-то по себе, по формам своим, можно сказать, неподвижен. Редкие нововведения усваиваются с трудом. Строят для кочевника удобную избу, огораживают двор – он ставит во дворе ярангу или чум и живет, как привык. В бурятских деревнях нередки избы в виде юрты – весьма трудоемкое сооружение.

Кочевник помнит больше предков, чем любой из европейских королей. Он поет о Гссер-ханс, о Мапасе– для него персонажи не тысячелетней давности, а вчерашнего дня, и он может ожидать их возвращения завтра, как будто они не умерли, а только откочевали.

Наверное, как-то по-другому ощущает одиночество человек, с которым всегда его род и вся его история.

Обращенный в христианство, ислам или буддизм, кочевник сохраняет стойкую верность шаману, удивляя таким "дикарством" просвещеннейшего городского обывателя.

Здесь имеем крайне занимательный парадокс.

Энергия человеческих существ, понятно, не может не подчиняться всем тем законам, которые природа установила для энергии, в том числе для простейших ее проявлений. И если наиболее физически подвижные из разумных обитателей планеты оказываются наиболее малоподвижными в сфере норм повседневного существования, то оседлые, в особенности городские жители, возмещают свою физическую инертность – расходуют энергию, приводя в движение самое окружающую среду! Неизменность существования становится поэтому немыслимой, растет избыток изменчивости, в наше время уже угрожающий: движение в среде обращается против своего источника. А сам этот источник бешеного, теперь почти взрывчатого движения сидит в мягком кресле и, постанывая, запивает таблетки – лечится от болезней, вызванных его малоподвижностью – гиподинамией.

Изменяя мир вокруг себя, он ежедневно и неконтролируемо испытывает ответное воздействие высокодинамичной среды, которое, волей-неволей, его самого измеряет, причем вовсе не лучшим образом: он беспамятен– редкий горожанин знает отчество прадеда, он слабо верит даже собственным глазам…

Чем выше становится темп создаваемого им существования, тем хаотичнее, суетливее и в общем-то бессмысленнее становится сознание творца этого существования. И правильно: ведь каждый из нас есть тоже часть этой приведенной в хаотическое движение природной среды!

Среда, избыточно заряженная столь мощной энергией, как человеческая, переходит в иное качество, в иное агрегатное состояние, она, образно говоря, "закипает", и мы не знаем, куда девать "пар". Он бессмысленно улетучивается, либо он обжигает: энтропийные процессы тоже активны. Бывают активно вредны.

Природа породила "человека разумного", "человек разумный" породил человека городского, чуждого, пожалуй, даже враждебного природе.

И нечего искать каких-то козлов отпущения, чтобы возложить на них грехи. Проку от этого никакого, выхода это не откроет, спасения не принесет. Спастись можно только избавлением от греха.

Но каков этот грех? В чем же он заключается?

Если процессы, порожденные разумной деятельностью, становятся чем-то хаотичным, стихийным, бессмысленным и ведут к напрасному вырождению драгоценной исходной энергии, если разум оказывается автором той самой энтропии, ради борьбы с которой природа, собственно, и создавала разум – величайшую из всех ее сил, и если он становится помощником собственного смертельного беспощадного врага, то не ясно и, как следует это назвать?

Последствия предательства сказываются па нас неминуемо, поскольку предали-то мы самих себя.

Проповедовать, каяться и самобичеваться – это все, конечно, не вредно, однако и от греха не избавит, и последствий его не отменит.

Надо вглядеться в то, как мы грешим, и сообразить, как перестать грешить.

Вглядевшись, увидим, что хаос возникает на итоговом уровне – как результат столкновения процессов, каждый из которых, взятый в отдельности, является и разумным и целесообразным. Бессмысленны, иррациональны они становятся лишь вместе, в своем сочетании.

Злонамеренности в наших действиях нет. Они едва ли не все направлены на упорядочение чего-то. Беспорядок наступает из-за того, что они рассогласованы, несинхронны, неупорядочены по отношению один к другому.

Мы взаимно дезорганизуем друг друга, а стало быть, и весь мир, значит, дело упирается в необходимость всеобщей организации, оно заключается попросту в том, чтобы навести порядок?. Разумеется.

Тут мы сразу вспоминаем, что ведь уже были попытки всеобщего упорядочивания в планетарном масштабе– и чем они заканчиваются… Наученное горьким опытом человечество, в особенности же наш народ, наверное, долго теперь будет относиться с подозрением Ко всякому революционаризму и утопизму, что имеет достаточно оснований. И само слово "порядок" несколько осквернено: "новый порядок", сталинский "порядок"…

Напомню, что "порядок" звучало no-эллннски Космос. Утопистами же и прочими преобразователями двигал инстинкт, а инстинкт обыкновенно верен, беда его в том, что он слеп. Исходили из своих личных человеческих представлений о порядке, а не из порядка мироздания.

Им для их "порядка" требовалось, например, человека обезличить – сделать всех нас одинаковыми, избавить от беспорядочного разнообразия. Это было бы вправду удобно. На то, кстати, и нацелены все существующие уставы и законы.

Однако ж для чего мы так разнообразны?

Считается: десяти тысяч видов живых существ довольно, чтобы заполнить все на Земле экологические ниши. Но одних только видов насекомых существуют многие миллионы. Для чего?

Космосу нужен каждый, как деталь или клетка его механизма или организма. Разные мы нужны ему, а не одинаковые. Машина, состоящая из одних только колес, никогда никуда не поедет. Нет необходимой клетки – или детали – механизм-организм разлаживается, хромает, болеет… Исчезновение любого из нас для Космоса чувствительно, хотя своей функции в мироздании никто из нас и не знает. Но Космос заботится о восстановлении утраченного. Потому бессмертны типы человеческих темпераментов. Потому стабильны национальные типы. Потому вовсе не пуста идея так называемого "переселения душ": природа стремится повторить, наверное, каждую личность с необходимым набором индивидуальных качеств.

Стало быть, надо следовать природе в поощрении разнообразия личностей и народов, оставить попытки добиваться, чтобы все были на одно лицо, попытки, ведущие к катастрофам.

Надо ценить и беречь все живущее, сделать уважение к живому первым из своих человеческих принципов.

Существует единство в многообразии, существует порядок, в котором все различны – и все слышат всех. Образец этому – оркестр.

Сегодня мы тоже оркестр, у которого уши заткнуты ватой: каждый дует в свою дуду, пилит свою струну, лупит в свой барабан порознь. Понятно, что из этого получается, по это опять же не значит, что не существует симфонии, которую пытаемся все же играть, или что ее в принципе сыграть невозможно…

Всем услышать всех. Понять, что кочевник, которого городской обыватель считает дикарем, везет в своих вьюках культуру, какая обывателю не снилась в его небоскребе, какую взаймы у телевизора нипочем не возьмешь… Понять, что, например, соседние буряты пли монголы, которых мы снисходительно учили уму-разуму, помогая перекочевать из феодализма напрямки в социализм, несут в себе дух общего экологического будущего, с детства усваивают те принципы, которые индустриальная Европа или Америка еще не знают, как и сформулировать.

Услышать себя – и понять с удивлением, что мы знаем о мире куда больше, чем нам кажется, имеем источники постижения, которых не замечали, которыми пренебрегали. Уравнять в правах логическое размышление и озарение, откровение…

Экологическая проблема решается в сущности просто. Хочет человечество или не хочет, но мы будем вынуждены перейти от производства товаров к производству вещей, способных вечно служить и вечно совершенствоваться. Это сохранит для нас все достижения технической цивилизации и спасет планету от гибели, от разорения, от ГЭС и АЭС.

Эволюция разумных существ должна быть разумной самоуправляемой эволюцией. Это ведь ментальный хаос в нашей голове приводит к хаосу в окружающей среде: он – внешнее проявление внутренних наших особенностей.

Так что дело наше, самое первое дело – самоорганизация, психокультура. (Была бы к ней только охота!..)…