Текст книги "Временщики. (Судьба национальной России: Ее друзья и враги)"

Автор книги: Юрий Власов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)

Оглядываюсь.

Мужики гурьбой шагают после обеденного перерыва, впереди – дядя лет сорока двух пыхает "беломором". "Пётр, – окликает его смеющийся голос, – ты чо так согнулся? Вот до чего доводит молодая жена…"

Но вернёмся к осознанию Западом того, что большевизм выполняет ИХ работу (подчёркиваю: на временном промежутке становления советского государства).

Ещё белую эмиграцию поразило изменение отношения Запада к большевизму. Вспомним, что отмечал тогда Жевахов:

"Иван Бунин пишет: «Семь лет, прожитых мной в Европе, целых семь лет с несказанным изумлением и ужасом восклицаю я внутренне: да где же вы, совесть мира, прозорливцы, что же молчите вы, глядя на то, что творится рядом с вами, в цивилизованной Европе, в христианском мире?!»

Иван Шмелёв пишет: «Помнятся случаи и не столь трагичные, как с Россией… Почему же теперь – молчание? Или заснула совесть? Или весь мир – пустыня? И вопль оттуда, и русские голоса оттуда – лишь глас вопиющего в пустыне? Почему не слышат? Почему не чуют? Почему десять лет – молчание? Необъяснимо. Непонятно» [118]  [118] Жевахов. Т. 2. С.315.


[Закрыть].

И княже Жевахов ставит точку:

«Цель жидов достигнута. Россия повержена, и жиды над нею властвуют якобы по последнему слову социалистического учения. Какой же может быть вопрос о пересмотре этого положения, хотя бы русский народ и страдал безмерно? Пусть себе страдает во имя торжества жидов и социализма» [119]  [119] Жевахов. Там же.


[Закрыть].

Дробление национальных государств на составные части имеет свою историю. Сатана быстро сообразил, как можно народы лишать силы, как могучее государство превращать в жалкую россыпь бессильных лоскутных государств.

Лоскутными государствами можно понукать, из их населений можно без опасений гнать семь потов во славу своей наживы. С лоскутными государствами, даже если они и не столь малоразмерны, уже можно не считаться.

В духе западноевропейского либерализма собирались действовать декабристы из "Союза спасения", и это было как раз то, чем занялся большевизм коммунисты во главе с Лениным, Троцким и Сталиным. Такова действительность истории:

«…некоторые, как Пестель, готовы были раздробить всю Россию на федеративные области, причём не скупились прибавлять к инородческим областям русские, как новгородскую и тверскую к балтийским губерниям, а в пользу… Польши поступались русским народом западной России» [120]  [120] Сочинение профессора С.-Петербургской духовной академии М. О. Кояловича: История русского самосознания по историческим памятникам и научным сочинениям. – СПб. Типография А С. Суворина, 1884. С. 176.


[Закрыть].

Одна из величайших русских книг.

Как видим, декабристы тоже делят Россию на национальные образования и тоже непрочь раздавать русские земли. Декабристы поголовно являлись масонами. Наиболее крайнее крыло их видело пример для себя во Французской Буржуазной революции (1789-1794), особенно в якобинстве, идеями и делами которого в значительной степени питался большевизм (и взрос на этих идеях и делах, как и на борьбе Парижской коммуны – высшего образца для Ленина).

Якобинская диктатура – время высшего подъёма Французской буржуазной революции (с 31 мая 1793 года по 27 июля 1794 года). Вождями её были Максимилиан Робеспьер (1758-1794) и Жан Поль Марат (1743-1793). Остальные, кроме Дантона, лишь заражались их энергией.

Марат будет заколот кинжалом в ванной, которую он принимал каждый день помногу часов, стараясь умерить зуд экземы. Заколола его молодая женщина Шарлотта Кордэ. На вопрос председателя трибунала: "Кто внушил вам такую ненависть?" – она ответила: "Мне не нужно было ненависти других, достаточно было моей собственной".

Робеспьеру снесла голову гильотина на другой день после крушения его диктатуры и ареста в Национальном собрании.

Якобинцы дали миру пример революционного избиения народа.

Под западноевропейским либерализмом можно разуметь и масонство, и достаточно вызревший тогда уже сионизм, пока ещё догерцлевский, пока ещё робкий, но уже через полвека по-своему заявивший о себе Европе устами Кремье. Корни ленинизма и коммунистической партии произрастали не только из западных социологии и философий, но и масонства (свобода, равенство, братство и т.п.) и иудаизма, точнее сионизма с его программой деления многонациональных государств на мельчайшие национальные составляющие, то есть разорения устоявших крупных государств – подлинных политических и хозяйственных национальных крепостей, которые было очень нелегко сокрушить сионизированному капитализму. Они их взламывали и губили, разжигая национальные страсти. Хороши же мы были б, занимаясь разжиганием национальных страстей в США…

По части разрушения национальных государств, прежде всего России, марксизм-ленинизм (большевизм) помаленьку взял отовсюду, но взял самое ядовитое и убойное, ибо он мечтал о победе, только победе – и как можно быстрее. Он даже не мечтал, а требовал у истории победы…

Запад не сразу, но помалешеньку стал усваивать мысль о совершенной схожести работы большевизма со своими целями (поначалу он стремился непременно задушить большевизм).

На это же указывал и Борис Викторович Савинков на заседаниях Военной коллегии Верховного суда СССР 27-29 августа 1924 года в Бутырском остроге:

"…Я был в таком положении, что знал всех английских, французских, итальянских, японских и других министров, всех тех, кто управлял в то время европейскими делами…

Например, очень упорно, очень много говорили англичане со мной о том, что желательно образовать независимый Юго-Восточный союз из Северного Кавказа и Закавказья, говорили о том, что этот союз должен быть только началом… Я в этом чувствовал запах нефти.

…для меня было совершенно ясно, что они, конечно, стремятся получить возможно большие выгоды…

Официальные соображения их были, конечно, весьма благородны… А то, что под этим скрывалось, следующее: как минимум, вот нефть – чрезвычайно желательная вещь, в особенности нефть. А вот как максимум – ну, что же, русские подерутся между собою, тем лучше. Чем меньше русских останется, тем слабее будет Россия. Пускай красные дерутся с белыми возможно дольше, страна будет возможно больше ослаблена и обойтись без нас не будет в силах, тогда мы придём и распорядимся.

Поэтому на ваш вопрос я ответил, что в их интересах было, чтобы Россия была истощена возможно больше и чтобы они могли сделать из России свою колонию. Никаких благородных целей я там не вижу…

Какую цель они (поляки. – Ю.В.) преследовали? Да ту же, какую преследуют все иностранцы: пусть русские дерутся между собой. Чем больше гражданской войны, тем для нас, иностранцев, лучше: Россия будет слабее, России труднее будет встать на ноги…

На террор люди идут только тогда, когда они знают точно, что народ с ними, и именно потому, что когда стоишь лицом к лицу с виселицей и когда знаешь, что служишь своему народу, то идёшь. Террор требует огромного напряжения душевных сил, а вот этого теперь нет…

За чужой спиной я никогда не прятался. Ответственность брал на себя целиком.

…я думаю, что все иностранцы, каковы бы они ни были… равны. Что Пуанкарэ и Мильеран равны Эррио, что Черчилль и Ллойд-Джордж равны Макдональду, а Муссолини – Пилсудскому… главное – это их мысль о России, что вот была великая, огромная страна, а теперь она разгромлена, ослаблена. Так вот, с их точки зрения, как я уже говорил вам, они это ослабление очень приветствуют, и этим объясняется в огромной степени их политика…

…не был я врагом народа. И вся моя мечта, вся моя жизнь была в том, чтобы до последнего вздоха послужить ему" [121]  [121] Процесс Бориса Савинкова. – Берлин: издание журнала «Русское Эхо», 1924. С. 70, 72, 76, 88-89, 101-102, 104, 106, 117.


[Закрыть].

Всё это стало возможно без власти царя.

«…и этим объясняется в огромной степени их политика…»

Звезда, как общий государственный знак США и советской России, уже прямо указывала на родственную связь масонской Америки с РСФСР – бывшей РУССКОЙ РОССИЕЙ. Кто предложил звезду в качестве государственного знака России, знал это совершенно определённо.

При всём том нельзя забывать и отрицать, что в советском государстве присутствовало много хорошего и достойного. Гений союза народов России перемог многое из больного и ненормального в большевизме.

Декабрь 1998 года. Читаю на стене вагона метро красиво отпечатанный листок для вразумления нас, русских: "Здоровый нищий, счастливей больного короля". Замечаю внизу чью-то нетвёрдую подпись шариковой ручкой: "Значит, Россия страна счастливых".

В свою очередь, Ленин указывал на подлинный характер интервенции. Она вовсе не та, что мы привыкли знать из учебников истории и прочих книг. Кроме того, необходимо отметить, что через европейские социал-демократии и их вождей Ленин имел прочные связи с Западом. Это приобрело очень важное значение в гражданскую войну.

Итак, Ленин писал:

«Не мы победили, ибо наша военная сила ничтожна, а то победило, что державы не могли пускать в ход против нас свои силы…» [122]  [122] Ленин В. И. Собр. соч. 4-е изд. Т. 42, С. 22.


[Закрыть]

Нет, здесь дело не в одной всемирной поддержке Октября.

Высказано коряво и не о том, о чем идёт речь, но важно другое. Важно признание того, что капиталистическая часть света не боролась смертным боем с ленинской Россией. Для него, этого света, во имя КОНЕЧНОЙ цели временно можно было смириться и с классовой проповедью большевизма. Кроме классовой проповеди, всё остальное, в общем-то, устраивало масонский западный мир, ибо происходило в русле их воззрений или где-то поблизости. Самое важное – Россия переставала быть могучей православной империей; следовательно, становилась податливой во всех отношениях и под всеми нажимами. Нужно лишь подождать – и Россия станет такой. Вывести её на подобное состояние – вот задача ближайшего будущего. Пусть большевизм сделает свою работу. Мы его сменим другим строем, вся работа над этим впереди. А пока – советская Россия (а вскоре объявится и Гитлер, как средство уничтожения большевизма), которая благодаря Сталину но против ИХ желания, снова принимала отчётливые национальные черты…

После погрома Октябрьской революции Россия оказалась обессилена. С ней можно было творить, что угодно. Ведь всего 40-50 тыс. бывших пленных чехов и словаков, настроенные в основном проэсеровски и сведённые в легион Временным правительством, хозяйничали на землях России от Волги до Владивостока всю вторую половину 1918 года и почти весь 1919-й, искалечив и убив десятки тысяч русских мужчин, женщин и детей. Страдальческий лик России был ими основательно измазан кровью (после десятки тысяч чехов окажутся в вермахте Гитлера и снова сподобятся топтать Россию [123]  [123] Летом 1943-го в мгновенном встречном гранатном бою двух поисковых разведгрупп, советской и немецкой, мой будущий товарищ по страсти к штанге оказался ранен. Когда он очнулся, увидел вплотную с собой немецкого унтера. Тот тоже купался в кровини. Увидев, что советский солдат смотрит на него, унтер в страхе моляще стал твердить: «Мама – чех, папа – чех! Мама – чех, папа – чех!…»


[Закрыть]). Правда, владения легиона непрерывно сужались, но он заставил до предела напрячься красную Россию – до такой степени оказались подорваны её силы.

Распад бывшей Русской империи представлялся неминуемым, как и порабощение славян с запада Гитлером, а с востока – императором Японии Хирохито (в своих секретных выкладках Токио предусматривал образование государства «Сибирь-Го» в границах от Владивостока до Байкала – это показал на документах Токийский процесс над главными военными преступниками [124]  [124] Международный суд над главными японскими военными преступниками заседал с 1946-го по 1948-й годы в Токио и состоял из представителей 11 государств: СССР, Китая. Индии, Австралии, США, Великобритании, Франции, Канады, Нидерландов, Новой Зеландии и Филиппин. 12 ноября 1948 года был вынесен приговор: Тодзио, Хирота, Итагаки, Кимура, Мацуи, Муто, Доихара должны задохнуться в петле, остальным отбывать различные сроки тюремного заключения. 22 декабря 1948 года смертные приговоры были приведены в исполнение. Через год с небольшим, в марте 1950 года, американцы выпустят из тюрем многих из осуждённых военных преступников.


[Закрыть]).

Без жестокого взнуздывания России Сталиным государство русских в тех условиях перестало бы существовать.

Запад решит покончить с советской Россией армиями Гитлера. Что подобное соображение присутствовало в политике Запада и что именно оно взрастило Гитлера как противокоммунистическую, противорусскую силу, сомнений быть не может. Да и куда больше, ведь в "Майн Кампф" фюрер на весь свет провозгласил себя непримиримым врагом коммунизма, а захват русских земель назвал целью своей, да и вообще исконно германской восточной политики. Когда это сорвётся, когда Россия вдруг окажется могущественным государством, капиталистический мир вступит с Советским Союзом в смертельную схватку, провозгласив её устами Черчилля в Фултоне (при жизни об Уинстоне Черчилле говорили, что он полуамериканец и стопроцентный англичанин). Несколько месяцев в зиму 1945-1946-х годов Уинстон Леонард Спенсер Черчилль (1874-1965) провёл в США, встречаясь с новым президентом США Гарри Соломоном Трумэном (1884-1972). Черчилль по самым жгучим установочным вопросам согласовывал свою будущую речь с Трумэном. Опыт противоборства с Россией требовал новой организации мира.

Наконец, они отправились в город Фултон (штат Миссури), где в Вестминстерском колледже 5 марта 1946 года достопочтенный сэр Уинстон Черчилль и прочёл свою печально знаменитую речь, о которой можно сказать старинными русскими словами: яд отрыгаеши и подобно псу лаяти…

На выборах летом 1945 года Черчилль потерял полномочия главы правительства, однако по-прежнему сохранял пост главы Консервативной партии Великобритании – одной из самых влиятельных политических сил в стране. Как враг России, Черчилль вызывает у меня и уважение. Этот государственный муж был наделён недюжинными способностями политика, обладал широкой натурой и вообще самыми разнообразными дарованиями – этим признаком, действительно, выдающихся личностей.

Я помню: тогда непривычно много говорили о выступлении Черчилля в Фултоне. Газеты, все без исключения, рассказывали о нём. Имя его, словно поселилось в эфире. Очень быстро оно стало ненавистно нашим людям. Его везде называли поджигателем войны номер один, на что Черчилль очень обижался. Карикатурами на Черчилля пестрели советские газеты и журналы до самых последних дней Сталина: мне очень нравились Бориса Ефимова. Изрядной неприязнью наших людей пользовался и Гарри Соломон Трумэн (годы президенства: 1945-1953). Незавидного росточка, в сером костюме, к которым он, видимо, питал пристрастие, он весьма походил на озабоченную домовую мышь. Хороша же мышка… под атомными грибами Хиросимы (6 августа 1945 года) и Нагасаки (9 августа 1945 года). Атомными ударами по Японии Трумэн рассчитывал запугать СССР, поскольку Япония к августу сорок пятого уже была сломлена и приняла решение о капитуляции.

Прозрачно намекает на возможность новой, "атомной" политики и Черчилль, политики запугивания Советского Союза угрозой атомного нападения.

Узнаём из его воспоминаний о впечатлении от первого испытания нового оружия:

«На следующее утро самолёт доставил полное описание этого грандиозного события (доставил 18 июля 1945 года в Потсдам, где проходило совещание Сталина, Черчилля и Трумэна; сам взрыв был осуществлён 16 июля. – Ю.В.)… Взрыв был ужасающим… Так, значит, вот что даст возможность быстро закончить вторую мировую войну, а пожалуй, и многое другое» [125]  [125] Уинстон Черчилль. Вторая мировая война: Том VI Триумф и трагедия. – М.: Воениздат, 1955. С. 602.


[Закрыть].

Это "многое другое" разговор с позиции силы, а при несговорчивости русских решимость сжечь Советский Союз дотла.

После вступления в войну Советского Союза сопротивление Японии вообще оказывалось бессмысленным. Трумэн очень спешил сбросить бомбы до формального окончания войны: Сталин должен склонить голову перед могуществом Большого Сейфа.

Но как завито вязью слов в древней русской летописи: "Бог не дал дьяволу радости".

Сталин был против войны как во все 1920-1930-е годы, так и после пяти неполных лет Великой Отечественной. На мирную политику Сталина выводило народное хозяйство страны. После гражданской войны (дикого самоистребления русского народа) нужно было заново и в кратчайшие сроки воссоздавать промышленность, и не только воссоздавать, а и развивать совершенно новые отрасли (а это предполагало высокую научно-техническую базу – и Сталин создал её!). Следовало строить мирные жилища, приводить в порядок железные дороги, немедленно прокладывать новые. И это в условиях неизбежного столкновения Советского Союза с Германией. Требовала мира и коллективизация, крайне опасная недовольством и брожением крестьянства.

Неожиданна оценка коллективизации, данная самим вождём. Он ставит её даже выше напряжения Отечественной войны!

Валентин Михайлович Бережков оказался основным переводчиком на встрече Черчилля со Сталиным в Москве в грозовой середине августа сорок второго. Враг выходил к Волге у Сталинграда. Страна стонала под трупным напором нашествия.

"На столе появлялись всё новые блюда и разнообразные напитки. Черчилль понял, что предстоит обильный долгий ужин…

Среди других тем был затронут и вопрос о коллективизации в Советском Союзе.

– Скажите, – поинтересовался Черчилль, – напряжение нынешней войны столь же тяжело для вас лично, как и бремя политики коллективизации?

– О нет, – ответил «отец народов», – политика коллективизации была ужасной борьбой…

– Я так и думал. Ведь вам пришлось иметь дело не с горсткой аристократов и помещиков, а с миллионами мелких хозяев…

– Десять миллионов, – воскликнул Сталин, возведя руки. – Это было страшно. И длилось четыре года. Но это было абсолютно необходимо для России, чтобы избежать голода и обеспечить деревню тракторами…

Названная Сталиным цифра репрессированных крестьян в период коллективизации примерно совпадает с той, которая в последнее время упоминалась в советской прессе…

– Что же, они все были кулаками? – спросил Черчилль.

– Да, – ответил Сталин и, немного помолчав, повторил: – Это было ужасно тяжело, но необходимо…" [126]  [126] Бережков. 1993. С 318,319,175-176.


[Закрыть]

В Ялте Сталин, Черчилль и Рузвельт «договорились, – пишет Эллиот Рузвельт как свидетель той конференции в Крыму, – что в целях безопасности СССР на Тихом океане он должен получить право на Курильские острова и на южную половину Сахалина» (Эллиот Рузвельт. Его глазами. – М: Иностр. лит., 1947. С. 239).

И тут же Эллиот вспоминает слова отца – президента США Рузвельта о Севастополе, который тот осматривал накануне: "…после отступления немцев в городе остались всего шесть неразрушенных зданий" (Эллиот Рузвельт. С. 239).

Такой тогда была вся Россия от Ленинграда до Новороссийска. Руины и могилы…

Сталин не сказал, да и ни к чему это вышло бы, что из-за коллективизации оказалась введена паспортная система (в 1929 году) с обязательным указанием места прописки. Тогда же были введены карточки на продовольствие и талоны на одежду. Жить на карточки можно было лишь впроголодь.

Иван Михайлович Гронский (1895-1985) – сын убитого в «Крестах» эсера из савинковской Боевой организации (вскоре после покушения на петербуржского градоначальника генерала фон дер Лауница); сам эсер-максималист, а после мятежа левых эсеров в июле 1918 года уже большевик, знавший Ленина; после секретарь одного из губкомов партии, заведующий отделом кадров Московской партийной организации, искусный оратор, образованнейший марксист, редактор «Нового мира» и «Известий» (за ним редактором стал Н. И. Бухарин); главный организатор первого съезда советских писателей, автор метода социалистического реализма (именно он, а не Горький), а затем и многолетний узник ГУЛАГа, прошедший через пыточные тюрьмы Москвы: один из немногих, кто, выдержав самые изощрённые мучения, не показал ни на кого и на суд пошёл с определением: «виновным себя не признал».

Я знал Ивана Михайловича с 1958-го по 1985-й годы. Я очень многим обязан ему, очень. В нём Россия потеряла одного из своих выдающихся руководителей, которым ему не позволила стать наша горемычная история.

В 1931 году Иван Михайлович, будучи редактором "Известий", проезжал по Украине. То, что он увидел, потрясло его. Гронский встретился со Сталиным и рассказал о диком голоде, дикой нужде, о гибели тысяч и тысяч людей. Сталин крайне нервно воспринял рассказ. Вождь подытожил их разговор так: крестьянство объявило войну советской власти, мы должны сломать его сопротивление, другого пути нет, и партия не отступит от избранного на коллективизацию курса; крестьяне будут гибнуть до тех пор, пока не примут нашу программу и нашу волю.

В 1931-1932-е годы нужда и недоед, уже переходящий в голод, поразили и городскую Россию.

Бережков рассказывает:

"Чтобы скоротать путь я спускался… прямо к Бессарабскому рынку (в Киеве. – Ю.В.)… Никогда не забуду, как мне приходилось переступать через замёрзшие и припорошенные снегом трупы… К утру их убирала милиция. Но в ранние часы, когда я шёл на завод, эти скорбные холмики из закоченевших человеческих тел и тряпья вселяли ужас…

Любые деньги не спасали. Продукты попросту отсутствовали. Отец и мать страшно исхудали, а я вообще превратился в скелет…

Ничего хорошего жизнь не сулила" [127]  [127] Бережков В. 1993. С. 318, 319, 175-176.


[Закрыть].

Недоедание и карточки сохранялись и в 1933-1934-е годы. Лишь 1 октября 1935 года карточки были отменены, но вскоре после начала Великой Отечественной войны снова введены (в июле 1941-го) и действовали до 16 декабря 1947 года.

Но ещё до коллективизации жизнь для слишком многих была впроголодь, а временами невыносимо голодная.

Василий Витальевич Шульгин свидетельствует о России 1927 года:

"…Против меня, под образами, сидела старая хохлушка, бедная. И с ней девочка лет десяти. Они пили чай – порцию. Ели хлеб. Девочка встала и подошла ко мне. Я хлеба своего не доел. Она привычным голосом попросила:

– Дайте кусочек хлеба.

Я дал. Она пошла к другим столам. Кто дал, кто нет. Девочка, собрав кусочки, пошла к бабушке, уселась, и стали допивать чай.

О, пролетарии всех стран!…" [128]  [128] Литература русского зарубежья: Том второй. С. 223.


[Закрыть]

И в другом месте, по соседству:

"Таким образом социализм пока дал следующий результат. Интернациональный (космополитический, безродный. – Ю.В.) коммунизм уничтожил всё и вызвал повальный голод. Нэп, т.е. попытка вернуться к старому положению, но не совсем, – вернул жизнь, но тоже «не совсем», а именно: жизнь стала вдвое дороже, чем была при царях.

Итак, если вы хотите… претерпев годы каннибальских мук получить в награду жизнь вдвое хуже… соединяйтесь под стягом ленинизма!…" [129]  [129] Там же.


[Закрыть]

А ведь впереди людей снова ждал тягчайший голод (он уже успел посвирепствовать и в гражданскую войну).

Худо показалось с царями, так дожили до зверских голоданий аж в первой трети XX столетия, когда Европа, отъевшись, вообще стала призабывать, что это такое.

Шульгин, боровшийся всю жизнь против советской власти за возрождение монархии, вплотную подойдя к 99 годам жизни, скончался за 15 лет до крушения Советского Союза. Не думаю, чтобы это принесло ему радость, ибо крушение влекло за собой распад и небывалое, в сущности, катастрофическое обнищание дорогой его сердцу России. Он стремился ей помочь всем, чем мог, принеся в жертву жизнь взрослого любимого сына, но слишком часто Василий Витальевич бил мимо мишени.

Сталин осознавал, что будущая война явится войной моторов. Необходимо было немедленно строить сотни современных заводов – и без всякой помощи Запада. Обедневший, измученный первой мировой, а затем гражданской войнами народ – и никто другой – должен был дать и средства, и труд для создания новой промышленной базы. Основная тягота легла, однако, не на плечи рабочего класса, а крестьянства. Оно было принесено в жертву будущей победе. Сталин закрепостил его.

Сталина попрекают за эксплуатацию народа в двадцатые и тридцатые годы – от его труда государство присваивало очень многое безвозмездно (зато присваивало, действительно, государство, а не кучка богатеев, прорвавшихся к власти, которая ныне не платит людям зарплаты и пенсии, кладя выгоды от задержки себе на личный счёт).

А какой выход имелся у Сталина? Его не было. В условиях неизбежной и скорой войны, которая требовала могучей промышленной базы, выбирать не приходилось. Война назревала с каждым часом. Сталин отодвигал её всеми доступными средствами – каждый месяц, каждый год мира приносили стране заметный прирост силы, иначе говоря – защиты.

Ещё пуще страна нуждалась в мире после 1945 года. Немцами она была сожжена и разрушена до последнего фонарного столба от Ленинграда на Неве и Сталинграда на Волге, до Новороссийска на Чёрном море – площадь, равная почти всей Европе.

Годы сотрудничества с Америкой и Англией в схватке с Германией, предварительные беседы с Рузвельтом вселили в генералиссимуса (а по военным знаниям и опыту Сталин действительно являлся генералиссимусом) надежду на серьёзную денежную помощь Запада в восстановлении СССР, на это, кстати, рассчитывал и чуткий на поживу Уолл-стрит.

Поворот небывалой крутости был заложен Трумэном сразу же после кончины (убийства?) Франклина Делано Рузвельта 12 апреля 1945 года (он умер на сеансе позирования американской художнице) [130]  [130] «Президент Рузвельт скончался внезапно в четверг 12 апреля в Уорм-Спрингс, штат Георгия, – написал в воспоминаниях Черчилль. – Ему было 63 года. После полудня, когда с него рисовали портрет, он внезапно упал и в тот же вечер скончался, не приходя в сознание» (Т.VI. С. 448).


[Закрыть]. Недаром Сталина столь встревожила, обеспокоила и огорчила смерть Рузвельта (1882-1945). Он без всякого промедления посылает в Вашингтон Молотова: генеральному секретарю важно знать, не изменятся ли планы союзника.

Ни слова сочувствия. Черчилль в душе недолюбливал Рузвельта, полагая, будто тот слишком часто плетётся на поводу у Сталина. Но Рузвельт не шёл на поводу у Сталина. Пользуясь условями войны, Рузвельт последовательно усекал могущество Британской империи в пользу Америки, о чём можно прямо прочесть в воспоминаниях старшего сына президента США. Для сего президент США иногда становился за спину Сталина.

Политика Рузвельта отличалась большей разумностью и, я бы сказал, честностью, хотя и он «засовывал за пазуху атомную бомбу», как средство будущего запугивания Советского Союза (иначе зачем скрывать её секрет [131]  [131] Начальник Манхэттенского проекта генерал Гровс так определил его смысл: «Спустя две недели после того, как я возглавил этот проект (а это был разгар второй мировой войны. – Ю.В.), у меня не было никаких сомнений, что Россия наш враг, и Манхэттенский проект осуществлялся на этой основе. Я вовсе не придерживался распространённого в стране мнения о России как о доблестном союзнике… Конечно, об этом докладывалось президенту».


[Закрыть]). Это в июле сорок первого Рузвельт сумел провести в конгрессе большинством всего в один голос закон о призыве на военную службу, без которого американские вооружённые силы очутились бы в сложном положении с нападением Японии 7 декабря 1941 года. И это он, Рузвельт, заявил на совещании с Черчиллем в бухте Арджентия в августе 1941-го: «На Севере не должно быть дальнейших посягательств». Президент имел в виду посягательства Японии на восточные земли России.

После 12 апреля 1945-го планы США изменились необычайно: от сотрудничества к военному противостоянию, окрещённому вскоре "холодной войны", что и наводит некоторых историков на мысль об устранении Рузвельта, хотя уже на конференции в Ялте (4-11 февраля 1945 года) Рузвельт производил впечатление человека, совершенно изнурённого, очень больного (это можно заметить и на документальной ленте о Ялтинской конференции). А тогда, в апреле сорок пятого, Молотова недостойно грубо встретил Гарри Соломон Трумэн – вице-президент США, принявший на себя полномочия президента. Сталин уразумел: Запад не только отказал в помощи для восстановления, но и хочет использовать ослабление Советского Союза после войны для того, чтобы поставить его на колени.

Со Сталиным такие номера не проходили.

Ничто не менялось в их отношении к России, всё оставалось как в известном двустишии:

Не по-прежнему мила,

Но по прежнему гола…

Упрекают, будто при Сталине жилось бедно. Не Сталин выбрал бедную жизнь, а Запад не дал советской России подняться к зажиточной жизни. Сначала безумствовал Гитлер, после – американский империализм в "холодной войне".

Бережков вносит очень важное уточнение:

"В заключённом летом 1943 года на Квебекской конференции соглашении, подписанном Рузвельтом и Черчиллем, отмечалось, что атомная бомба явится "решающим фактором в послевоенном мире и даст абсолютный контроль тем, кто обладает её секретом. Президент и премьер-министр обязались не передавать третьей стороне никакой информации «без взаимного согласия» [132]  [132] Бережков В. С. 283,230,233,178.


[Закрыть]

Соглашение было подписано приблизительно за полгода до Тегеранской конференции – встречи Сталина, Черчилля и Рузвельта в конце ноября 1943 года, на которой, кстати, переводчиком оказался Бережков. Смысл соглашения очевиден: после войны зажать Советский Союз в тиски политикой силы, то бишь загнать на колени.

Сталин принял вызов США, иного выхода не существовало.

«Укреплять и обороноспособность страны, чтобы не повторился 1941 год – вот генеральное настроение Сталина после Великой Отечественной войны», – отмечает писатель Карпов в своей книге о великом полководце, русском самородке «Маршал Жуков. Опала» (М.: Вече, 1994).

Сталин повернул страну на этот новый путь и добился победы.

Страна восстановила народное хозяйство (кстати, отменила хлебные карточки 16 декабря 1947 года – раньше всех европейских государств), создала атомное оружие и приступила к созданию ракетной техники. А с конца 1940-х годов стал неуклонно возрастать и жизненный уровень народа.

Опять-таки представляют интерес свидетельства бывшего переводчика Сталина Валентина Михайловича Бережкова. Кто ближе стоял к тем событиям?…

"…до 1940 года, ситуация (положение. – Ю.В.), по крайней мере в больших городах, пришла в норму. Так же было и в послевоенные годы, после того как в 1947 году объявили денежную реформу и отменили карточную систему. Только первую пару недель наблюдались очереди. После этого, благодаря постоянному притоку продуктов, ажиотаж исчез, и торговля пришла в норму. Крестьянам снова разрешили держать домашний скот и увеличили приусадебные участки.

В одной из бесед с Микояном я спросил, каким образом такой результат удалось достичь в 1935-м и 1947 годах? Он ведал тогда не только внешней, но и внутренней торговлей и хорошо знал, как это делалось.

– Прежде всего, – объяснил он, – путём строжайшей экономии и одновременного наращивания производства удалось накопить большие запасы продуктов и товаров народного потребления. Сталин лично следил за этим и строго наказывал нерадивых производственников. Провели огромную работу по доставке всего этого к местам назначения, оборудовали склады и холодильники, обеспечили транспорт для развоза по магазинам, особенно в пиковый первоначальный период, когда люди ещё не поверили в стабильность рынка. Заранее отремонтировали и красиво оформили магазины, мобилизовали продавцов на специальные курсы. И строго предупредили работников торговли, что за малейшее злоупотребление, сокрытие товара и спекуляцию те ответят головой. Пришлось нескольких нарушителей расстрелять. Но главное – не растягивать снабжение, не выдавать его по чайной ложке, а выбросить в один день во все промышленные центры. Только это могло дать нужный эффект.

Сейчас некоторые наши исследователи утверждают, что тогда снабжали только Москву и ещё два-три крупных города. Это неверно. Летом 1935 года мне пришлось с группами интуристов побывать во многих городах. Я специально (особо. – Ю.В.) заходил в магазины, смотрел, чем торгуют. Везде был хороший ассортимент (набор. – Ю.В.) продуктов и товаров. А главное – отсутствовали очереди и никто не приезжал в крупные города за продуктами.

Конечно, тогда были специфические (особые. – Ю.В.) условия. Был страх и были жестокие расправы с нарушителями правил торговли. Вероятно, принимались и меры по ограничению въезда посторонних в города. Но параллельно шло и улучшение положения в деревне. Разрешили иметь в личном хозяйстве крупный рогатый скот, поощряли работу на приусадебных участках. Да и колхозникам, не видящим иного выхода, находившимся в тисках железной дисциплины, пришлось работать на обобществленных полях лучше, чем раньше.

Если перечислить продукты, напитки и товары, которые в 1935-м и 1947-м годах появились в магазинах, то мой советский современник, пожалуй, не поверит. На деревянных кадках стояла чёрная и красная икра по вполне доступной цене. На прилавках лежали огромные туши лососины и сёмги, мясо самых различных сортов, окорока, поросята, колбасы, названия которых теперь никто не знает, сыры, фрукты, ягоды – всё это можно было купить без всякой очереди и в любом количестве. Даже на станциях метро стояли ларьки с колбасами, ветчиной, сырами, готовыми бутербродами и различной кулинарией. На больших противнях были разложены отбивные и антрекоты. А в деревнях в любом дворе в жаркий день, так же как и при нэпе, вам выносили кружку молока или холодной ряженки и не хотели брать деньги…