Текст книги "Временщики. (Судьба национальной России: Ее друзья и враги)"

Автор книги: Юрий Власов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 30 страниц)

Юрий Петрович Власов
Временщики. (Судьба национальной России: Ее друзья и враги)

…Я ПРИШЕЛ НЕ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ МНЕ СЛУЖИЛИ, НО ЧТОБЫ ПОСЛУЖИТЬ РОДНОЙ ЗЕМЛЕ. У МЕНЯ ОДНА ЦЕЛЬ: СИЛЬНАЯ РОССИЯ И ЗДОРОВЫЙ ЕДИНЫЙ НАРОД. ЭТО – САМОЕ ВАЖНОЕ, ЗАВЕЩАНО МНЕ ВСЕМИ ПОКОЛЕНИЯМИ МОИХ ПРЕДКОВ… В ЭТОЙ КНИГЕ НЕТ НЕНАВИСТИ. ОНА НЕ ДЛЯ СЕГО НАПИСАНА. ЕСТЬ БОЛЬ ЗА СВОЮ ЗЕМЛЮ. ЕСТЬ ОБРАЩЕНИЕ К ЛЮДЯМ, ЧТОБЫ ИЗМЕНИЛИ СЕБЯ. НЕЛЬЗЯ УСУГУБЛЯТЬ БЕДЫ. НАДО УСПЕТЬ ПОМОЧЬ ВЫКОВАТЬ ПОБЕДУ. ХОЧУ ДОЖИТЬ ДО ТОГО МИГА, КОГДА НАРОД СТАНЕТ СВОБОДНЫМ. НЕ ОБМАННОЙ, А ЧИСТОЙ, НАСТОЯЩЕЙ СВОБОДОЙ. И ЧЕРЕЗ ТРУД ВЕРНЕТСЯ К ВЕЛИЧИЮ.

Юрий Власов

ГЛАВА I

Если мы перестанем быть русскими, мы станем покорными исполнителями любой чужой организованной воли.

Ю. Власов

«…Теперь буржуазия продаёт права и независимость нации за доллары. Знамя национальной независимости и национального суверенитета выброшено за борт…»

Из заключительной речи Сталина на XIX съезде КПСС 14 октября 1952 года.

Михаил Константинович Дитерихс (1874-1937) повидал на своём русском веку. Нерусского, к слову, в нём осталась лишь одна фамилия, а сам он был истинно православным и верным сыном РУССКОЙ РОССИИ. Он умер в Китае, будучи председателем Дальневосточного отделения РОВС – Российского Общевойскового Союза, созданного Петром Николаевичем Врангелем в 1924 году из разрозненных самостоятельных воинских союзов, возникших по белу свету после крушения белого фронта в Крыму в 1921 году по почину того же Врангеля. Сердце Дитерихса остановилось в год начала захвата большого Китая японцами – занимался пожар самой истребительной войны в истории человечества (в Сингапуре японцы вырежут за ночь 6 тыс. человек, в Нанкине убьют 200 тыс., пустят большую кровинь и Шанхаю (это так, между прочим) – и ничего, как будто так и нужно было; никто не устраивает скорбных панихид, как по Хиросиме и Нагасаки).

Дитерихс сомкнул уста навсегда в неполные 63 года совсем ещё, по сути, не старым человеком.

Генерал-майор М. К. Дитерихс – выпускник академии Генерального штаба. В 1915 году очень недолгое время он являлся генерал-квартирмейстером Юго-Западного фронта. До июня 1917-го командовал дивизией на Салоникском фронте в Македонии. В конце августа того же 1917 года, как начальник штаба 3-го конного корпуса генерала Крымова (дотоле сим доблестным казачьим соединением командовал генерал Келлер), участвует в мятежном корниловском походе на Петроград. Когда обозначился крах корниловского дела, Александр Михайлович Крымов покончил с собой, а Дитерихс, худо-бедно, нашёл общий язык с самим Александром Фёдоровичем Керенским, который предложил ему, кто бы мог подумать, пост военного министра! Дитерихс благоразумно отказался, однако вскоре был переведен в могилёвскую Ставку – первый демократ России совершенно очевидно благоволил к нему. В октябре Михаил Константинович Дитерихс – всё в той же Ставке на должности помощника Верховного, то бишь генерала Н. Н. Духонина (1876-1917), а с 3-го по 8 ноября 1917 года – даже начальник штаба Верховного главнокомандующего (главковерха). Вообще-то Керенский после неудачного корниловского похода на Петроград в страхе перед генералитетом сам произвёл себя в Верховные, однако армия продолжала называть Верховным руководителя Ставки в Могилёве, им тогда являлся генерал-майор Духонин. На деле так и было, ибо Духонин, и никто иной, осуществлял управление войсками.

Вскоре после марта 1917 года для надзора за деятельностью Ставки была учреждена должность комиссара Временного правительства (комиссарверха), коим оказался Станкевич. При Ставке с теми же целями осел и Общеармейский комитет во главе с Перекрёстовым, который выпускал для действующих армий бюллетень с обзором основных событий. О правах сего комитета, усердных просиживателей штанов, свидетельствует такой случай. Незадолго до октябрьского переворота Общеармейский комитет направил Керенскому как Верховному главнокомандующему свою очередную бумагу, которая начиналась словами: "Мы требуем…" Первый демократ Керенский завернул её в Могилёв с пометой: "Общеармейский комитет не имеет права "требовать" у своего верховного главнокомандующего… Он может только "обращаться с просьбой"…" И это назидал тот, кто учредил безвластие в Русском государстве. Все эти великие демократы русской истории, ровно на подбор, всенародный шут к шуту. Один хлеще другого…

Александр Федорович являлся истинным родителем наших демократов, и по части болтливости тоже (он блистал недержанием речи), однако вороват не был, не в пример современным сторонникам прав человека – эти просто растащили государство.

Напомним, как Могилёв оказался Ставкой русских Вооружённых Сил.

Спустя год после начала войны, а коли быть точнее – 8 августа 1915 года (по старому стилю), в губернский Могилёв – этот насквозь еврейский городишко пожаловал Верховный главнокомандующий русскими Вооружёнными Силами, августейший дядя самодержца великий князь Николай Николаевич. С того августовского дня в Могилёве и расквартировалась Ставка, оттянутая несколько в тыл из-за наступления германо-австрийских войск летом 1915 года (с начала войны она располагалась под Барановичами в железнодорожном составе).

А через две седмицы (недели) верховное командование Вооружёнными Силами возложил на себя самодержец. Под свои нужды государь император Николай Александрович занял особняк губернатора. Как пишет красный исследователь октябрьских событий в Ставке Г. Лелевич, «так захолустный Могилёв, по переписи 1920 года насчитывавший всего 39 542 жителя, превратился в центр многомиллионной русской армии» [1]  [1] Лелевич Г. Октябрь в ставке. – Гомель: Гомельский рабочий, 1922. С 1.


[Закрыть].

Журнал "Красная Новь" (1921 год, No2, C.294) подчеркивал, что "нелепая и подлая клевета", обвинявшая Ленина в германском шпионаже, имела своим источником Ставку. Так что у Ленина на неё был своего рода "двойной зуб".

Для справки: Общеармейский комитет состоял из 25 человек, по одному представителю от каждого фронта, от каждой армии, и каждого флота…

В последние недели октября семнадцатого в Ставку по вызову прибыл генерал-лейтенант барон П. Н. Врангель – один из блестящих кавалерийских генералов, бывший флигель-адъютант отреченного императора (отреченного, поскольку не отрёкся, а был отрешен от престола всей совокупностью искусственно порождённых обстоятельств). Врангель был одним из немногих генералов с высшим инженерным образованием, полученным ещё до службы в армии. Он закончил и академию Генерального штаба, оказавшись соучеником будущего сталинского маршала Б. М. Шапошникова.

Из воспоминаний барона узнаем:

"…В тот же день я получил телеграмму генерала Духонина, вызывающего меня в ставку. По приезде в Могилёв я явился к генералу Духонину. Я видел его впервые. Среднего роста, полный, румяный, с густыми вьющимися чёрными волосами, чрезвычайно моложавый, он производил впечатление очень мягкого, скромного человека… В тот же день я подал на имя генерала Духонина рапорт. Я писал, что… «убеждений своих никогда не менял и в угоду кому бы то ни было менять не буду» и ходатайствовал об увольнении меня в отставку…

Мне с каждым днём становилось яснее, что ежедневно увеличивающийся в армии развал уже остановить нельзя…

Я поселился в вагоне Вырубова (В. В. Вырубов – дежурный генерал штаба Верховного. – Ю.В.). Сам Вырубов жил в верхнем этаже дворца. Жуткое чувство охватило меня, когда я впервые зашёл к нему в кабинет. Здесь год тому назад видел я Государя. Комната с тех пор почти не изменилась (в те октябрьско-ноябрьские дни семнадцатого отреченный император вместе с семьей маялся в тобольской, предсмертной ссылке под доглядом комиссара Временного правительства бывшего рабочего Василия Семеновича Панкратова. – Ю.В.)…

К обеду пришёл генерал Духонин (в вагон к Вырубову. – Ю.В.), просидевший у нас часов до десяти, он, видимо, рад был отдохнуть от дела, рассказывал многое из прежней своей службы, с особенным удовольствием вспоминал о времени, когда командовал 165-м Луцким полком. Полк под его начальством имел немало славных дел, и георгиевские кресты, украшавшие грудь и шею генерала Духонина, говорили об этом…" [2]  [2] Воспоминания генерала барона П. Н. Врангеля. – Франкфурт изд. Посев, 1969 г. С. 49, 51. Государь император знал барона лично. Как флигель-адъютант, барон в определённые дни состоял при особе Государя неотлучно.


[Закрыть]

В тех же воспоминаниях читаем:

"…Государь производил впечатление чрезвычайной простоты и неизменного доброжелательства. Это впечатление являлось следствием отличительных черт характера Государя – прекрасного воспитания и чрезвычайного умения владеть собой.

Ум Государя был быстрый. Он схватывал мысль собеседника с полуслова, а память его была совершенно исключительная" (Там же. С 14).

С Луцким полком Духонин участвовал в карпатском походе. В боях под Краковым полк был обескровлен, а сам Николай Духонин серьёзно ранен.

Всю оперативную часть брусиловского наступления (май-июль 1916-го) сорокалетний Духонин вынес на своих плечах, умело претворяя замысел своего главнокомандующего фронтом в действия войск (под руководством начальника штаба фронта генерала В. Н. Клембовского). Как видим, последним русским Верховным являлся опытный боевой русский генерал. Свою задачу на посту Верховного он видел в том, чтобы спасать и хранить то, что можно было ещё спасти и сохранить, при этом отстаивая, несмотря на разрушительную прогерманскую агитацию большевиков, каждую пядь родной земли.

Дед Духонина отважно сражался на бастионах Севастополя в 1854-1855 годах и был известен России.

В бытность Дитерихса начальником штаба и грянула расправа над Николаем Николаевичем Духониным на могилёвском вокзале, где матрос из отряда, посланного Лениным на разгром Ставки, ударом штыка в грудь убил Духонина. Погодя "братишки" радостно кинулись искать жену (уже вдову) генерала, дабы поглумиться (такое тогда случалось сплошь и рядом), а напоследок и пощекотать штыком белотелую генеральшу, а пущай следует за своим благоверным, чего скучать – вдвоём, знамо, веселее… Вдова молилась в церкви – и это спасло её. Ночью бывшие чины Ставки уложили изуродованное до неузнаваемости тело Духонина в гроб, отстояли панихиду в храме и поставили гроб в теплушку, дабы на родине предали прах земле. Однако "братишки" не угомонились. Они вытряхнули окоченелый труп из гроба (обезображенный остов крепкого, красивого человека), раздели догола и прислонили к стене, а в мёртвый рот втиснули цигарку. А чего, не жалко, пущай и подымит его превосходительство, чай, соскучился…

Так завершила своё земное бытие императорская армия – доблестная армия бывшей империи русских.

Петр Николаевич Врангель покинул Могилёв незадолго до приезда отрядов матросов. Ему в тот год исполнилось тридцать девять – золотой возраст: ум сохраняет ясность, но уже есть опыт, а главное – ещё очень много задора и жажды подчинять себе жизнь. Всё это вскоре с избытком и потребует обстановка.

"В день, когда мне стало известно о назначении верховным главнокомандующим прапорщика Крыленко (прапорщика 13 Финляндского стрелкового полка 11-й армии Юго-Западного фронта. – Ю.В.), я решил уехать из армии. Генерал Духонин меня более не удерживал. Получив нужные бумаги, я зашёл к Вырубову попрощаться. Я застал его сильно расстроенным, он только что вернулся от Духонина, который получил известие об отданном Крыленко приказе войскам «вступить в переговоры с противником», при этом Крыленко телеграфировал Духонину, требуя сдачи должности начальнику гарнизона генералу Бонч-Бруевичу. Бездарный, тупой и на редкость беспринципный – Бонч-Бруевич, успел втереться в доверие могилёвского совдепа…

С тяжёлым чувством я выехал из армии. Восемь месяцев тому назад Россия свергла своего Монарха… государственный переворот имел целью избавить страну от правительства, ведшего его к позорному сепаратному миру… Через восемь месяцев это правительство позорно отдало Россию на милость победителя. В этом позоре было виновато не одно безвольное и бездарное правительство. Ответственность с ним разделяли и старшие военачальники, и весь русский народ. Великое слово «свобода» этот народ заменил произволом и полученную вольность претворил в буйства, грабёж и убийство" [3]  [3] Воспоминания генерала барона П. Н. Врангеля. С. 51-52.


[Закрыть].

Шелест забытых и забываемых русских слов, чудных, неповторимых.

Образы старой Руси…

Земная неповторимая жизнь…

Синее-синее небо с белыми парусами облаков. Необозримая даль, смыкающаяся с бездонным пространством неба. Не обойти эту землю…

Заброшенный в небо страстью чувств жаворонок. Трепещущая точка в распахнутом небе.

Тучные, тугие травы по пояс. Мягкая, влажная земля под босыми ногами…

Тёмная, прохладная глубина неподвижных озёр. Зори, опрокинутые в воды алым расплавом…

Сверкающие струи дождя. Никнущие под тяжестью воды ветки. Прозрачный блеск росы…

Трогательная гордость вдруг расцветшего одинокого цветка…

Нежное бормотанъе ручья. Завихрения струй, не имеющих цвета и в то же время белых, а местами тёмных. Каждый камешек, каждая травинка очень яркие, чистые…

Ласка ветра.

Плывущие в мерцании месяца высокие деревья.

Иней…

Тусклая белизна воздуха, в котором бесшумно оседают снежинки. Воздух шевелится белым…

Блеск белого покрова земли…

Моя Родина…

Лелевич рассказывает о настроении в Могилёве в канун октябрьского переворота.

"Недели за две до октябрьских событий в воздухе чувствовалось электричество, было ясно, что с минуты на минуту должны наступить решающие события… О выступлении большевиков уже знали в городе 25-го утром… слухи проникли мимо телеграфного агенства (которое накануне прекратило работу. Ю.В.)…

– Петроград захвачен большевиками.

– Казаки перешли на сторону большевиков…

– Объявлен состав большевистского министерства:

Министр-председатель – Бронштейн-Троцкий, министр внутренних дел – Ленин, министр финансов – Парвус (это весьма примечательно, в еврейском Могилёве знали о «пруссаке» Парвусе, ведь ни в одном русском городке о нём и слыхом не слыхивали, а здесь уверенно называют министром финансов: стало быть, осведомлены были о многих талантах и подвигах турецко-прусского подданного; свой он им был, несмотря на то, что «воевал» против России, то бишь самих этих евреев. – Ю.В.)…" [4]  [4] Лелевич Г. С.17.


[Закрыть]

В великой книге "…Откуда пошла земля Русская…" есть слова: "Навёл на нас Бог поганых за грехи наши…"

Ох уж и погань навёл!…

Роковые для жизни генерала Духонина события разыгрались на рассвете 9 ноября 1917 года. В Ставке на прямом проводе прозвучал сигнал связи. Красный Петроград спрашивал (не спали вожди, торопливо строили свою власть):

"– Здесь у аппарата Верховный главнокомандующий?

– Дитерихс.

– Будьте любезны, попросите исполняющего обязанности главковерха. Если генерал Духонин не несёт этих обязанностей, то благоволите попросить лицо, которое его в настоящее время заменяет. Насколько известно, генерал Духонин своих обязанностей не слагал ещё…"

Генерал Дитерихс разбудил Духонина. Исполняющий обязанности главковерха генерал Духонин встал у аппарата. Он наотрез отказался признать большевистское правительство законным правительством России, а следовательно, и вступить по его требованию в какие-либо переговоры о мире с немцами.

Тогда аппарат отстукал на ленте:

"Именем правительства Российской республики по поручению Совета Народных Комиссаров мы увольняем вас от занимаемой вами должности за неисполнение предписаний правительства и за поведение, несущее неслыханные бедствия трудящимся массам всех стран и в особенности армии. Мы предписываем вам под страхом ответственности по законам военного времени продолжать ведение дела, пока не прибудет в Ставку новый главнокомандующий или лицо, уполномоченное им на принятие от вас дел. Главнокомандующим назначается прапорщик Крыленко.

Подписали: Ленин, Сталин, Крыленко".

Ленин тут же выпустил обращение «Всем!»

Читаем в конце его:

"…Пусть стоящие на позициях выбирают тотчас уполномоченных для формального вступления в переговоры о перемирии с неприятелем. Совет Народных Комиссаров дает вам право на это. О каждом шаге переговоров извещайте нас всеми способами. Подписать окончательный договор о перемирии вправе только Совет Народных, Комиссаров.

Солдаты! Дело мира в ваших руках. Бдительность, выдержка, энергия, и дело мира победит…" (Протоколы заседаний ВЦИК П созыва. С. 54-55.)

Владимир Ильич Ленин действовал с исключительной целеустремлённостью: никаких колебаний и уговоров, Ставку обезвредить, Духонина убрать!

Революционная демократия жаждала крови. Без крови свобода по-масонски не могла утвердиться.

Как сама Октябрьская революция, так и победа в гражданской войне оказались возможны лишь благодаря Ленину. Без Ленина и не возникло, и не устояло бы советское государство, как не возникла бы и партия большевиков, по праву называвшая себя ленинской.

Так как Ленин считал национальное государство врагом социалистической революции, он не испытывал угрызений совести, когда в союзе с врагом и на деньги врага приступил к его разрушению. Социалистическая революция выше Родины. Сама эта Родина (по мнению Ленина, нечто вроде заскорузлого национального угла) скоро растворится во всемирном братстве единого пролетарского государства земного шара.

Ленин вступил в союз со страной, вождь которой, император Вильгельм II, заявил: "Всемирная Германия явится мыслимой только тогда, когда Россия будет разорвана на куски и окончательно низвергнута…" Это был страшный союз.

Был пущен на слом тысячелетний привычный уклад жизни, а вместе с ним и миллионы жизней. Именно это Ленин не брал к сердцу. Ведь всё приходилось складывать по-новому, ни одного даже мало-мальски известного шага, ни одного, а тут какие-то нация, Отечество, Русь, патриотизм… – хлам истории.

Сталин ценил в Ленине победу. Ленин не был болтуном, он был победоносен. Для Сталина это было ключевое представление о человеке.

У самого Сталина не водилось пустых слов. Он просто так не говорил. У него все слова имели силу.

Власть коммунистической партии привела к свирепой расправе над последним русским императором и его семьей, а также и русской православной церковью.

Русский хозяин был истреблён совершенно, а потом, уже после гражданской войны, – пожалуй, ещё даже и в утробе матери (были истреблены рачительные хозяева, а не жлобы, как нынешние: ничего не производят, а лишь набивают себе мошну перепродажей и обманом).

Эта власть под корень разрушила союз народов России и Русское национальное государство.

Эта же партия при Ленине и Сталине встала во главе истребления своего же собственного народа – вещь невиданная и неслыханная в истории.

Право на труд в советском государстве превратилось в право государства на принудительный труд каждого. Это было верно, потому что, кто не работает, тот не ест, но принуждение превращало жизнь в бесправие. Здесь возникло противоречие, узел, который следовало умело развязать. Никто и не подумал этим заняться. Всё возлагалось на принуждение.

Цензура (по суровости далее близко не сравнимая с царской) могильной плитой навалилась на плечи народа и русского искусства.

Доносчики и прихлебатели густо пошли в гору, дополняя, а после и замещая бездушную, карательную власть новых иноплеменных распорядителей России. Это в конце концов и переродило коммунистическую власть (и веру) в собрание недалёких и бессильных людей, мечтающих лишь о сохранении теплого местечка и дачи с персональной машиной. Выше всего было сохранение теплого местечка (карьера) – убеждения рядом с этим уже ничего не значили.

Торжествовала бюрократическая машина, её интересы и порядки, прикрываемые парсунами вождей Октября.

Что ж она такое ленинская коммунистическая партия?

Она клянётся в верности не Родине, а земному интернациональному братству разрушителей национальных Отечеств, служит не Родине, а идеологии. Это же извращение сути, основ государства. Она всегда готова повести войну против народа, что и доказала в первую мировую войну, когда она действовала плечом к плечу с кайзеровской армией, ибо поражение Родины открывало партии власть над народом.

Бойцы революции в окопах, как и бойцы революции в учёных залах, всегда заявляют одно: для них нет и не может быть отечества без их власти. Вот так: или мы, или нет Родины.

Разгром национальной России – задача этой партии, как партии сугубо марксистской. Именно поэтому Ленин взял и отдал туркам Карс, который входил в состав Российской империи. Отчего ж не отдать? Он же был интернационалистом (скажите, Карс был завоёван у турок? Так турки сейчас под разными предлогами требуют назад уже Крым и прочие земли).

Этак начать искать хозяев каждого города в России – и России не останется, по что Ленину до сего, коли он убежденный интернационалист. Раскромсать Россию на республики, автономные области и национальные округа, и пусть все выходят из её состава, поскольку провозглашается самоопределение. А Карс там и, возможно, другие города – так отдать немедленно…

Ведь грядёт всеобщая революция, всеобщее братство – так всё и бросить под ноги революции. А Россия? Так она всего "этап"…

Наш паровоз, вперёд лети!

В коммуне остановка…

Иосиф Виссарионович Сталин, напротив, был неутомимым строителем Русского государства, однако при этом людей не щадил. Уничтожение их нередко переходило в открытое изуверство: например, убийство посла СССР в Китае И. Т. Бовкун-Луганца вместе с женой. По приказу Сталина они были забиты… молотками в том классном вагоне, в котором якобы ехали на отдых в начале июля 1939 года. Смерть их выдали за несчастный случай в автомобильной катастрофе (потому и забили молотками) и торжественно погребли. Сталин был изобретателен [5]  [5] Столяров К Палачи и жертвы. – М: Олма-Пресс, 1997. С. 268-271,306.


[Закрыть].

Ну как это назвать? По-прежнему доказывать, будто время было такое?

Оно, действительно, было такое. Жестокостью и кровью заменили закон и человечность. Вогнали раскалённые кусочки свинца в головы и сердца миллионов людей – и назвали это строительством новой жизни.

В чём была вина посла? Не угодил чем-то вождю?…

Случаи подобного живодёрства можно приводить сотнями и тысячами. Вождь очень часто сам назначал вид смерти неугодного лица или набор пыток, которым его следовало подвергнуть. Порой представляется, что кровожадность составляла одну из первых важнейших черт его натуры. И в общем, это не будет предубеждением.

И о некоторых исполнителях его воли.

«Последним на скамье подсудимых сидел Надария. В бытность комендантом тбилисской тюрьмы он, насколько я знаю, установил никем не превзойдённый рекорд, расстреливая за ночь до пятисот жертв, тогда как его московский собрат с Лубянки Блохин за сутки еле-еле справлялся с двумя сотнями обречённых. Метод у них был совершенно одинаковый – пуля в затылок» [6]  [6] Столяров К С. 268-271, 306.


[Закрыть].

При выстреле в голову кровь бьёт под напором, настоящим фонтанчиком. Мне рассказывали фронтовики.

Если предположить, что из каждого убитого Надарией пролился литр крови (а в действительности – больше), то следует, что в одну ночь в канализационную сеть утекало полтонны крови…

Полтонны горячей, живой крови…

Государство всеобщего благоденствия Сталин возводил на преступлениях, крови и слезах.

Однако иного хода история после убийства Николая II и слома всего тысячелетнего уклада жизни России иметь не могла. Кровавая мука для народа становилась неизбежной.

Люди сами поддались и вступили на тот путь, где вождём мог быть только Сталин, и он один, и даже не Ленин, – подобные возможности марксистское учение таило в своих недрах, ибо насилие и кровь являлись опорным средством строительства нового государства.

Время…

Оно одно не поддаётся разрушению. Оно вечно и неизменно…

Исчезают планеты и галактики. Меняется облик земли. Падают государства и народы. Гибнут люди.

Всё разрушается и всё исчезает, не оставляя в неохватном безграничии пространства совершенно никакого следа.

Не изменяется лишь сущность времени. Оно проистекает из бесконечности и истекает в бесконечность.

Ему ничто не угрожает. Оно вещь в себе. Оно вечно. Ему нет ни начала, ни конца…

Для чего?

Зачем?…

И на этом ничтожном отрезке времени, называемом жизнью, беснуются и безумствуют люди…

Бездарные, маленькие люди, сведённые в политбюро, как и вся верхушка государства, не искали путей совершенствования социалистического строя, усматривая в том отступничество и ревизионизм. Это было очень удобно. В своём догматизме они видели заслугу, похваляясь верностью учению. Для своего оправдания они выставляли на торжественных ритуальных собраниях и съездах портреты и бюсты основоположников – Маркса и Ленина, И уже не с каждым десятилетием, а годом портреты и бюсты становились всё крупнее. Это производило комично-тягостное впечатление, наглядно свидетельствуя о явной умственной несостоятельности партийного руководства.

А народу льстили, уверяя, будто он источник власти и хозяин политики.

Пробовал преобразовать народное хозяйство и бывший кровавый наместник Сталина на Украине Никита Сергеевич Хрущёв, но только ещё пуще расстроил его. Во всяком случае, с него повелись закупки зерна в США на миллиарды долларов во имя процветания американского фермерства. Платили бы нашим мужикам той валютой – затоварили бы родную страну хлебом. Однако не стали платить; лучше, по мнению Кремля, было отдавать американцам.

При Брежневе страну уже откровенно подгрызали со всех сторон, особенно диссидентство, а генсек глотал снотворное и не хотел просыпаться.

Больно и скверно на душе от того, что делали (и делают) с людьми. Заброшенный народ…

Представление о том, что советский строй был здоровым, не отвечает действительности. Последние 10 лет он уже смердил, разлагаясь. Всё же это была болезнь, пусть очень тяжёлая, но она не означала обязательность рокового исхода – окончательного крушения русской государственности.

Однако партия упрямо шла к краху, ибо догма была поставлена в руководство живой жизнью.

Без своего совершенствования любой строй обречён. Вместо непрерывного приспособления социалистического строя к жизни и борьбе высокие кадры компартии пошли на сдачу, замаскировав её под перестройку. Они вдруг увидели выход в возвращении к частной собственности – так своеобразно поняла верхушка партии требования времени. Почти мгновенно лозунг "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" заместился на бухаринский призыв "Обогащайтесь!".

Отказались приноравливать государство к новому, что происходило в мире, и загубили народ, всё пустив под откос. Предали!

Высокими кадрами компартии был совершён государственный переворот (а народ обманут) в 1989-1991-х годах, да и, пожалуй, в 1993-м. Да, живую жизнь правила марксистская утопия, но утопия не требовала разоружения государства и сдачи его народного хозяйства на растерзание налаженному мировому капиталистическому рынку.

Страна нуждалась в серьёзных преобразованиях. Догматический марксизм всего лишь прудил экономическое и общественное движение, а страну взяли и разрушили.

Над Россией тогда завис один истошный "демократический" вопль: "Никто так не благ, как капитализм!" Понимание истории эти люди сводили в основном к наполненности своих карманов.

Высокие кадры компартии в своём большинстве пошли на подлый обмен, высочайшее предательство: они обменяли власть на деньги, на капитал. Высокие кадры компартии поставили своих людей на все руководящие должности в новой буржуазной России, да и не только в России. Президентами новых государств, возникших из бывших союзных республик, сплошь оказались секретари компартий, ныне богатейшие люди. Многие из них заделались настоящими царьками и баями. Словом, "скоммуниздили" нашу Россию…

И зашмыгали демократические дни – предел наших упований…

Накануне краха Советского Союза почти все деятельные граждане являлись членами партии, но переворот оказался совершён именно её высокими кадрами, её мозгом, её опорой – генеральным секретарём, членами и кандидатами политбюро, членами ЦК, секретарями обкомов, видными работниками ЦК и ответственными работниками правительства и прочих учреждений – оные тоже являлись не последними фигурами в партии (именно фигурами, а не личностями).

Силы разрушения России вероломно выступили под флагом её обновления.

Предали!

26 июля 1998 года вечером я случайно услышал, как Михаил Сергеевич Горбачёв наставлял по радио: "Нас губят крайние правые и крайние левые…"

Какой же это был руководитель компартии, да ещё второй по численности, коли он не разумеет до сих пор, что на земле существует противоречие между трудом и капиталом – одно из определяющих в жизни народов. И оно никуда не делось, и весь вопрос лишь в том, как его, это противоречие, смягчать, примирять (или сразу устранить, как Ленин?…).

В буржуазном государстве правят владельцы капиталов, но никогда – народ.

Вся задача – увязывать возникающие противоречия с помощью государства, тогда будет исключён путь социальных потрясений и революций. Вот действительность, но она не для России с её государственным аппаратом, направленным на разграбление народного достояния, хищническую эксплуатацию людей и обман народов России…

Тогда, по радио, Горбачёв "забыл" сказать ещё, что нас губят предатели.

Все эти Александры Яковлевы, Борисы Ельцины и К° – перебежчики. Они перебежали из отчего края в международное сообщество, по сути, предав народ.

Похоже, на этой земле всегда побеждают алчность и низкое тщеславие – и одно варварство (или полуварварство) сменяется другим. Какая же в этом обречённость!…

Все они не могут не вызывать презрения и отвращения (это не относится к обычным членам партии, а лишь к её высоким "превосходительным" кадрам). Все они предали свои убеждения, совершив чисто механическую замену одного корыта на другое, – и теперь, жиреют от нового корыта буржуазной России. На лбу каждого вместо пятиконечной звёзды уже не горит, а сияет клеймо предателя.

Ясно и откуда вылезло предательство, неосознанным называют его порой. Лучше всего о неосознанном предательстве Горбачёва молвил бывший 37-й президент США Ричард Никсон (1913-1993): реформы Горбачёва в большей степени соответствуют интересам США, чем Советского Союза [7]  [7] Коммунистическая идеология, как не покажется странным на первый взгляд, имеет немало точек соприкосновения с сионизмом, особенно в национальном вопросе.


[Закрыть].

И ещё о гибели Советского Союза.

Сталин писал:

«…Партия погибает, если она скрывает свои ошибки, затушёвывает больные вопросы, прикрывает свои недочёты фальшивым парадом благополучия, не терпит критики и самокритики, проникается чувством самодовольства, отдаётся чувству самовлюблённости…» (История ВКП (б), Краткий курс. – М.: ОГИЗ Госполитиздат, 1946, С.345.)

Ленин писал:

«…Открыто признать ошибку, вскрыть её причины, проанализировать обстановку, её породившую, обсудить внимательно средства исправить ошибку вот это признак серьёзной партии, вот это исполнение ею своих обязанностей…» (Ленин, 4 изд., т.ХХV, С.200.)

«…Все революционные партии, которые до сих пор гибли, – гибли от того, что… боялись говорить о своих слабостях. А мы не погибнем, потому что не боимся говорить о своих слабостях и научимся преодолевать слабость» (Ленин, 4 изд., т.ХХVII, С.260-261.)