Текст книги "Самый старший лейтенант. Разведгруппа из будущего"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Да, не май месяц, – прокомментировала Катрин, тоже мокрая выше колен. – Ничего, сейчас устроимся…

– Не возитесь! – окликнул командир, залегший метрах в десяти от берега. – Пошли, пошли!

Женька трудом забросил на спину вещмешок со взрывчаткой. Начальница рывком поправила лямку, сердито прошептала:

– Евгений, я что тебе про перчатки говорила?

– Забыл, – Женька нащупал в кармане перчатки, – так и есть, промокли совершенно бесполезно.

– Не топчитесь! – зарычал Толкунов. – Вперед, и тихо! Тихо, я говорю!

Пригибаясь, бежали вдоль пустующего бесконечного склада. Из проломов в стене воняло сыростью и застарелой гарью. Сооружения вокруг, да и сам порт казались вымершими. Шорох подошв тонул в туманной тьме. Ни звука, только откуда-то из-за города доносился смутный гул едва слышной канонады – фронт не спал.

Передохнули на углу, среди исковерканных металлических конструкций. Толкунов в бинокль разглядывал двухэтажное, вроде бы уцелевшее, здание.

– Вроде оно, заводоуправление. А там «литейка». Точно вышли.

– Как по нотам, – согласилась Катрин. – Главное, чтобы и искомая посудина на месте оказалась.

– Сверху определимся, – решил Толкунов. – Вот к тому корпусу, потом к пирсам повернем.

– Товарищ старший лейтенант, а вы мне винтовочку не доверите? – поинтересовалась Катрин. – Уж очень я налегке, как-то даже неудобно.

– Ты, Катюша, девушка, тебе положено налегке гулять, – прошептал Толкунов. – Только без обид. Мне стрелять, мне и нести. Так спокойнее будет.

– Полное спокойствие может обеспечить только Госстрах, – проворчала Мезина. – Нужно было мне сумочку прихватить. Помада, пудреница, карандашики с тенями. Ненормальная я девушка.

Она глянула на подопечного, и Женька поспешно замотал головой – вещмешок с толовыми шашками он отдавать не собирался. Потом самому придется бесполезного туриста изображать.

Группа перебежала к выгоревшему остову кирпичного корпуса. По пути обнаружилось, что живые люди в порту все-таки имеются – потянуло печным дымком и чем-то съестным. За плотно занавешенным окном приземистого строения угадывался слабый свет.

Командир и Катрин забрались в разрушенный корпус. Женька с бойцами остался снаружи. Смершевцы выставили стволы автоматов.

– Дрыхнут фрицы, – прошептал Миша-Махсун. – Даже часовых нет. Не боятся.

– Здесь не немцы. Румыны засели, – возразил радист. – Я ихнюю мамалыгу с километра учуять могу.

– Отставить разговоры! – из дверного проема высунулся Толкунов. – Внутрь, и поживей!

Спецгруппа прибыла на место.

Женька взобрался по остаткам ступенек на второй этаж. Катрин сидела у окна, разглядывала в бинокль пирсы. Поблескивала вода, тянулся туман. Неподвижно замерли суда у причалов, торчал борт затопленной баржи. Подальше от берега виднелись надстройки еще какого-то затонувшего судна. У пирса покачивались два катера, буксир. Топтался часовой, прятал нос в вороте шинели.

– Наше корыто вроде там, справа, стоит, – прошептала, не оглядываясь, Катрин.

Женька разглядывал цель. Да, это должен быть именно «Жиу». Катер-тральщик, несчастных 175 тонн водоизмещения, постройки 1926 года. Единственный пулемет на баке – вон он, под чехлом красуется. По сути, в данный момент это никакой не тральщик, а разъездной катер. Капитан-лейтенант фон Миттель, наверное, где-то рядом отдыхает, вряд ли прямо на борту ночевать остался.

– Уверена, что именно это и есть «Жиу»? – прошептал Толкунов. – Или он в середине стоит? Названий не видно, номеров не видно.

– У второго корыта спарка на корме установлена. Буксир не в счет. Так что ближний «дредноут» под описание куда точнее подходит, – заметила Катрин. – Начнем с него. Что нам потом мешает всю флотилию прошерстить?

– Шутишь все? – пробормотал старший лейтенант. – Пора бы и серьезность проявить. Самое время…

Устроились на втором этаже цехового корпуса – там сохранились перекрытия. Радист развернул рацию, Женька помог закинуть грузик с антенной на провисшие остатки кровли.

В порту по-прежнему стояла тишина, замерли высокие скелеты кранов, лишь вода жила, сонно катила волны сквозь рассеивающийся туман. Десант у элеватора уже закрепился и продолжает окапываться. Уже ждут немцев бойцы, нервничают. За городом начало погромыхивать чуть активнее – артиллерия вела беспокоящий огонь.

Толкунов проверил оптический прицел, закрепил на стволе винтовки «БраМит». [11]11
  «БраМит» – серийный советский глушитель, разработанный в конце 30-х годов. Назван в честь изобретателей – братьев Митиных.


[Закрыть]Вынул из новенького подсумка обоймы со странными зелеными головками пуль.

– Товарищи офицеры и бойцы, приступаем к выполнению задания. Свою задачу все помнят, так что начинаем без долгих предисловий. Овсянников, за тобою круговое наблюдение.

Радист кивнул.

– Я извиняюсь, но, может, чуть выждем? – прошептала Катрин. – До рассвета еще больше двух часов, да и погода сомнительная. Вздумают мамалыжники часовых менять, шуму-то будет…

– Рискнем! – отрезал Толкунов. – При всем моем уважении к тебе, товарищ Мезина, сейчас я командую. На катере нам понадобится время, так что тянуть нечего. Решительнее, товарищ младший лейтенант.

– Так точно. Я поднапрягусь, – заверила Катрин.

Спустились вниз. Мешок со взрывчаткой Женьку уже порядком допек. Могли бы и поудобнее поклажу приготовить. Спецгруппа засела за побуревшими от дождей ящиками с каким-то, видимо, даром никому не нужным, оборудованием. Толкунов приготовил винтовку, прислушался:

– Готовы? Тогда рассредоточиваемся и готовимся к рывку. У меня промаха не будет.

– Вы же, товарищ старший лейтенант, снайпер, – почтительно отозвалась начальница. – Мы мигом.

Женька выглядывал из-за пахнущего размокшей фанерой ящика. Румын-часовой топтался у трапа буксира. Ворот шинели, так похожей на краснофлотскую, поднят. Невразумительная шапка натянута на уши. Озяб оккупант.

Тишина. Только однообразный плеск волн. Даже за городом стрельба стихла. Женька сжимал рукоять ТТ, старался на часового не смотреть. Человек взгляд чувствует, начальница об этом как-то длиннющую лекцию прочла.

Румын поправил на плече винтовку, побрел вдоль кораблей. Поднял голову, прислушиваясь – за городом вновь начали падать снаряды.

Выстрела «мосинки» с глушителем Женька практически не слышал, – вроде как отзвук далекой стрельбы. Громче лязгнул приклад винтовки – часовой осел на пирс. Метнулась к нему смутная фигура. Женька, вскакивая, успел подумать, что в маскхалате начальница выглядит смешно – вроде поменьше ростом стала, этакий медвежонок. Довольно женственный. Вон как бедра играют..

Женька пролетел полсотни метров, подхватил часового под вторую руку. Начальница уже волокла тело по сходням. Шепотом возмутилась:

– Да чем же их откармливают? Мамалыга такая питательная?

Труп уложили за рубкой. Старшина Миша-Махсун, попутно подхвативший простреленную шапку румына, присел рядом, повел стволом автомата:

– Тихо вроде?

– А ты думал, – Толкунов с длинной винтовкой взлетел на борт последним, спрятался в тени надстройки. – Проверяем, не задерживаемся…

Женька выпутался из лямок вещмешка, скользнул за начальницей в узкий люк. Лейтенант со своей «пищалью» исчез в рубке. Взрывник Миша остался наверху присматривать за обстановкой.

Внутри было темно. Женька изо всех сил старался не оступиться. Металлический пол предательски вздрагивал под ногами. Вдруг впереди скрипнула дверь, возникла и расширилась полоса желтого света. Начальница смутно-пятнистой тенью метнулась навстречу, сверкнуло лезвие финки. Кто-то придушенно ахнул. Женька ввалился в кубрик, – воняло здесь прилично. Лежал на полу человек в теплой фуфайке, Катрин выпускала из объятий другого, – тот еще булькал, выплевывая на подбородок кровь. Третий моряк, придавленный ногой сержантши, сжался под одеялом, в ужасе выкатил глаза.

Катрин злобно кивнула – спроси!

– Was für ein Schiff ist das? Antworte?! [12]12
  – Что за корабль? Отвечай! ( нем.)


[Закрыть]– рыкнул Женька, вдавливая ствол пистолета в лоб лежащему на койке.

– «Shiu», Herr Offizier. Ich bin nicht schuld… [13]13
  – «Жиу», господин офицер. Я ни в чем не виноват. ( нем.)


[Закрыть]– с ужасным акцентом пробормотал матрос, на его выпуклом, с залысинами, лбу выступили капли пота.

Женька машинально вытер ствол о шаровары и ударил лежащего рукоятью пистолета по темени.

– Что за херня, Евгений? – спокойно поинтересовалась начальница.

– Нормально. Мы на «Жиу».

– Это я поняла. Кто так бьет? Это даже не смешно.

– Так я оглушить. Отключился же…

– Это он от удивления. Ты, Жень, или мне дай работать, или свой гуманизм целиком и полностью потрудись на Базе в сейфе оставить. Кому нужна человечность хромающая, криворукая?

Из-за переборок донесся приглушенный хлопок выстрела, через мгновение еще один. Катрин коротко ткнула финкой под подбородок лежащему, вскочила в коридорчик. Женька бросился следом.

Дверь справа распахнулась, в коридор высунулся встрепанный человек в кителе нараспашку. Катрин, не останавливаясь, придавила его к переборке, ударила финкой.

– Проверь!

Женька прыгнул в крошечный кубрик, больно задев коленом железный косяк. С верхней койки свесил голову человек, ошалело моргая. Увидев жуткую фигуру в просторном пятнистом балахоне, разинул рот, собираясь орать. Пришлось бить пистолетом прямо в зубы. Отвратительно хрустнуло. Человек замычал, вцепился в подушку. От повторного удара обмяк. Женька врезал еще раз, метя в основание черепа, как учили. Надо бы, того…. зачистить.

Ствол ТТ уткнулся в спину в нечистой фуфайке. Звук выстрела тело заглушит…

Черт, нехорошо как-то. Права начальница, развел сопли гуманные.

В коридоре послышались приглушенные шаги. Женька вскинул пистолет. В дверь осторожно заглянула светловолосая голова:

– Ты меня когда-нибудь точно пристрелишь, Земляков. Пошли. Это действительно «Жиу». И этот наш драгоценный фон Миттель именно здесь квартирует. Но возникла некая проблемка…

– У меня тоже… проблемка, – пробормотал Женька. – Я чего-то не могу, вот так, бессознательного…

Начальница молча сгребла за капюшон, пихнула к двери. Женька вышел, вытер взмокшее лицо. Хорошее у них на кораблях отопление. Катрин выскользнула следом, – финка уже вернулась в ножны.

– Извини, – прошептал Женька. – Ножа мне не дали. И вообще…

– Иди-иди, сирота правозащитная. Потом поговорим…

Эта каютка была поприличнее. Даже этажерка с книгами имелась. Мертвец вытянулся вдоль койки, второй труп сидел снаружи, у трапа, уткнувшись лбом в поручень. Толкунов устроился на узком письменном столе, бережно уложив винтовку на колени, разглядывал привинченный к стене сейф.

– Ключики? – поинтересовалась Катрин.

– Нету.

– Как нету?

– Вот так. Китель я проверил. Сумка, карманы. Ящички вот у стола…

– А это точно Миттель?

– Вот его личные документы. Я, конечно, не толмач, но фамилию расшифровать могу.

Женька глянул документы. Он. Капитан-лейтенант. Мертвый выглядит значительно старше, чем на фото. Простреленная грудь идентификации не мешает.

– Проглотить ключик он, полагаю, не мог? – Катрин глянула на сейф, с виду старинный и массивный.

– Да когда он бы успел? – раздраженно прошептал старший лейтенант.

– Судя по всему, этот ключик еще фиг проглотишь, – заметила Катрин, оценивая размеры замочной скважины.

– Антиквариат, – пробормотал Женька.

– Давайте без намеков, – скрипнул зубами Толкунов. – Сам вижу, что нужно было живьем брать. Он за пистолетом дернулся, а тут еще снаружи затопали. Кто знал, что на таком древнем баркасе настоящий сейф окажется?

– Давайте шмонать. Жень, на тебе документы и бумаги. Вдруг подсказка найдется? А мы остальным займемся.

Подсказок не было. Женька просмотрел бумаги: личные документы, письмо от жены, квитанции с узла связи. Лежащий у каюты оказался румыном, – судя по нашивкам, капитаном «Жиу». В карманах, кроме коробки шикарных папирос и зажигалки, вообще ничего. Начальство в молчании переворачивало вверх дном каюту. Собственно, искать было просто – всего-то три квадратных метра. Женька на всякий случай поднялся в рубку. Здесь в темноте сидел Миша-Махсун.

– Как там?

– Хреново. Сейф. И ключей нет.

– Здесь тоже сейф, – прошептал Миша. – Я глянул на всякий случай.

– Здорово. Открыт был, что ли?

– Отчего открыт? Я сам дверцу отогнул. Вон ломик. А сейф так – жестянка. Там бумаги…

Женька сгреб бумаги, вернулся вниз к свету. Спешно стал смотреть добычу. Все не то – сплошь на румынском. Лоции, карты. Возможно, и полезное, но не то.

– Давайте взрывника сюда, – решительно сказала Катрин. – Или вскроет, раз «медвежатник» такой одаренный, или пусть к взрыву сейф готовит.

– Какой взрыв?! Очнись, Катюша, – зашипел старший лейтенант. – Нашумим – здесь и останемся.

– Под налетом рванем. Не зря ведь ходили, – уперлась начальница.

– Так убьют нас вообще на хрен! – возмутился Толкунов.

– Подождите, может, Мишка тихо откроет? – рискнул вставить слово Женька.

– Откроет, как же! – командир пнул сейф. – Вон какой антик. Здесь профи нужен.

– Так, может, их учили, – заикнулся Женька. – Они – СМЕРШ. А мы…

– Что «мы»?!

– Что «мы», Земляков? Ты что здесь рассуждения и обсуждения развел? – возмутился старший лейтенант.

– Ну, вы тут обсудите общее падение дисциплины, а я пока взломщика сменю, – вмешалась Катрин.

Через несколько секунд Миша-Махсун переступил через труп румына и заглянул в каюту:

– Ай, вот она.

– Она-она, – Толкунов, видимо, пытался сдержать себя. – Две минуты, и вердикт выноси. Времени в обрез.

Шахметов опустился на колени перед сейфом, провел мозолистыми пальцами по литым завитушкам. Старший лейтенант переминался у двери. Женька, сам не любящий, когда через плечо смотрят, занялся румынской картой. Интересный все-таки язык. Экие лексемы на латинский лад.

– Товарищи офицеры, а он, наверное, такой… театр, – после паузы неуверенно сказал Миша-Махсун.

– Что значит «театр»? – изумился Толкунов.

– Немного ненастоящий, – пояснил взрывник. – Тыльная сторона – деревяшка.

– Ты в своем уме? Это ж девятнадцатый век. Художественное литье.

– Здесь литье, там дерево, – Мишка постучал по окрашенному темно-зеленой краской боку. – От стены отрывать можем?

Оторвать не получилось, сейф был привинчен к переборке надежно. Попытались поддеть ломиком, но инструмент оказался коротковат.

– Настоящий лом нужен, – решил взрывник.

– Земляков, одна нога здесь, другая – там, – приказал Толкунов.

Где на корабле искать шанцевый инструмент, Женька понятия не имел, потому сразу поднялся к опытной наставнице.

– Охраняй. Я сама. Ужас, как люблю сейфы ломать…

Начальница соскользнула по трапу, оставив винтовку. Женька примерился – Манлихер. [14]14
  Манлихер – устаревшая винтовка калибра 6,5 мм. Изготавливалась в Австрии по заказу румынской армии.


[Закрыть]Такую древность в руках держать еще не приходилось.

Внизу скрипнуло, казалось, весь катер вздрогнул. Почти тут же в рубку поднялась давящаяся смехом начальница.

– Иди. Там макулатуры полным-полно. Ящичек-то и правда с фальшивым тылом. И ключик нашелся.

Женька поспешно пошел вниз. В разгромленной каюте сорванный сейф лежал на боку, красивая дверца была распахнута, в ней торчал большой ключ с коваными завитушками. Командир и Миша извлекали из темного нутра карты и запечатанные пакеты.

– Ключ, что, внутри был? – изумился Женька.

– Не отвлекайся, Земляков. Тебе работать пора, – шепотом прикрикнул Толкунов.

Женька занялся делом. Здесь все было понятно. Немецкую педантичность принято высмеивать, а ведь и грабить аккуратных фрицев одно удовольствие. Женька увлекся, покашливание командира сразу не понял.

– Миш, ты Катю сменил бы. Здесь вроде по-английски. А может, по-румынски. Не мой профиль, – сказал Женька.

– Понял, – взрывник исчез.

– Земляков, ты в курсе, что чужие не все подряд должны видеть? – поинтересовался Толкунов. – Мы здесь делом заняты, а не пыльные исторические архивы в ЦАМО разбираем. Живее копайся.

– Так точно! – Женька почти все уже разобрал. Собственно, на Базу имеет смысл забрать только два пакета и карту с этими замечательными, чудесными, аккуратненькими минными полями. Остальное местным отойдет. Местным, а не чужим. Зря старлей так про Мишку. Какой же Шахметов чужой?

– Неужели Шекспира в подлиннике нашли? – в двери возникла Катрин. – Люблю я английскую «мову».

– Отставить шуточки! – Толкунов явно продолжал нервничать. – Давайте закругляться.

– Куда нам закругляться? До рассвета еще час. Да подлетное время наших соколов не меньше часа. Ждать придется.

– Да мы с документами еще провозимся и с минированием, – Толкунов взял винтовку, подержал, снова положил на койку.

– Я готов! – Женька оглянулся на начальницу: – Это к нам, на «Фрунзе», а это через фронт пойдет.

– Сюда давай, – Толкунов сложил оба пакета и карту в немецкий планшет, запихнул за пазуху. – Готовим к взрыву и отходим…

* * *

Женька помогал распихивать толовые шашки. Взрывник работал спокойно – сразу видно, опыт солидный. Даже пояснять успевал кое-что. Взрыв должен быть точечным, похожим на попадание бомбы. В то же время «Жиу» обязательно должен затонуть. Вывести бы его подальше от пирса.

– Но эт мы делать не будем, – Миша-Махсун утер взмокший лоб. – Чест говоря, я плавать почти не умею. Пусть у берега затонет.

– А если фрицы нырять начнут? Вообразят, что сейф уцелеть мог.

– Тут один корпус от корыт останется, – заверил взрывник, возясь с детонаторами. – Не сомневайтесь, товарищ младший лейтенант.

Женька сомневаться и не думал. Работу профессионала сразу видно. Главное, со временем взрыва не ошибиться. А времени всласть понырять у противника не будет.

Выбрались в рубку, и Женька сообразил, что уже светает. Портовые здания проступали в серой полутьме. Катрин стояла у штурвала со вскрытой банкой консервов, ела с ножа и разглядывала хаос на причалах.

– Угощайтесь. Румынский овощпром. Но мясо там тоже имеется. Товарищ старший лейтенант брезгует. Уверен, что там бараньи яйца.

Женька осторожно подхватил с лезвия финки густое месиво. На вкус оказалось остро и довольно вкусно. Взрывник тоже попробовал.

– Ничего. Хлеба бы еще. Только с чего товарищ командир решил про барашка? Здесь вроде говядина.

– Про бараньи яйца догадку я высказала, – призналась Катрин. – И с чего это мне в голову взбрело? Романтические ассоциации какие-то.

Мишка старался не ухмыляться:

– Мы к взрыву готовы. Осталось время выставить. Какой приказ будет?

– Товарищ старлей сейчас решает, – Катрин вскрыла новую банку. – Тут такое дело – с взрывом просчитаться нельзя. Если часовых до налета начнут менять…

– А он сам-то где? – поинтересовался Женька.

Начальница указала финкой на потолок рубки:

– Наверху товарищ старший лейтенант. Обстановку изучает, нас, обжор, прикрывает. Чапай думает, короче.

Теперь Миша улыбаться не стал. Наоборот, слегка напрягся и сказал:

– Я проверю заряды. Мало ли…

Взрывник соскользнул по трапу. Женька вздохнул.

– Не ерзай, Земляков, – сказала Катрин, жуя. – Я девушка открытая. Даже комсомолкой была несколько дней. Чего это я свое мнение скрывать должна? К тому же мы с тобой сегодня обязаны геройски пропасть без вести. И наш товарищ командир, кстати, тоже. Война нас спишет.

– Это конечно. Только все равно за спиной болтать нехорошо.

– Вернемся, я все в глаза выскажу, – посулила Катрин. – И ему, и начальству. Я, блин, с ним даже за один монитор садиться не желаю. Нашли мне замену, банши его покусай.

– Это наши дела. А Шахметову как такое слушать? Может, он за провокацию принял? Он из СМЕРШа, со всеми вытекающими.

Катрин посмотрела, слизнула с лезвия финки соус, умудрившись не порезаться.

– Знаешь, Евгений, ты, похоже, проникся. Молодец. Нет, я серьезно. Походатайствую перед начальством, чтобы тебе лишнюю увольнительную дали.

– Спасибо.

– Нет, за это мне Иришка спасибо скажет. Насладиться лишний раз твоим обществом, Земляков. Приголубит, приласкает. Возможно, в последний раз.

– Э, а почему это в последний?

– Убьют тебя, идиота, скоро. Вот, может, в следующей командировке. Потому что в людях ты разбираешься так, примерно как я в нижнесаксонской поэзии. С Толкуновым в группе ходить нельзя. У меня инстинкт. Мгновенная реакция организма. Туповатая и необъяснимая, но безошибочная.

– Он командир. Назначенный сверху. Там его проверяли.

– Нет, это мы его сейчас проверяем. А сверху его настойчиво рекомендовали. Наверняка имели для этого основания. Но ошиблись. Такое бывает. Смотри, по возвращении не вздумай в интеллигентность играть. Он тебе не нравится.

– Чего он мне нравиться должен? Мне девушки нравятся. Вроде тебя и Иришки.

– Спасибо за комплимент. С Иришкой я конкурировать не собираюсь. Девочка хорошая. А я тетенька скверная, – Катрин поставила пустую банку у иллюминатора, – поэтому говорю прямо. Толкунов – не наш. Возможно, для армии он очень нужный, полезный и даже необходимый человек. В атаку батальоны поднимать тоже кому-то нужно. Непреклонность и личное мужество перед строем демонстрировать нужно. Дело достойное, ничего не говорю. Но наше «К» – это не совсем армия. Нас к ГлРу приткнули, потому что ничего более подходящего для таких дурных не нашлось. Мы на инстинкте куда чаще, чем на трезвом расчете, работаем. На самом деле никому не нужно эту войну менять. Выиграли давным-давно, и ладно. Зачем в «кальке» ковыряться? Пользы – ноль целых хрен десятых. Просто нам очень хочется. Этакое смутное, но непреодолимое влечение.

– А как же насчет наработок опыта? Возможных ситуаций в дальнейшем?

– Вот именно – возможных. Даже не гипотетических. Опять полная неопределенность. Чувствуем, что нужно, но не можем понять почему и для чего. Обдумай на досуге, Земляков. Что касается Толкунова – вернемся, и ну его на фиг. У меня был один хороший корешок. Друг, можно сказать. Жулик и проныра просто жуткий. Так у него была характерная особенность – крайне чувствительный желудок. Еще ничего не случилось, а у него брюхо уже вовсю крутит. Всё – близкие неприятности гарантированы.

– Мутант-экстрасенс?

– Нет, – Катрин усмехнулась. – Человек. Ворюга с очень сложным кодексом чести.

– Ну, не знаю. Мне, честно говоря, больше такие, как ты, нравятся. Прямые.

– Путаешь. Это я стройная. А прямой меня вряд ли обозвать можно. В юности прямолинейностью грешила, но на данный момент уверенно изжила сей возрастной недостаток. Теперь иной раз могу себе позволить чуть-чуть наглость проявить. Но ты это как пример для подражания не бери.

– Это почему?

– Я сама свою жизнь строю. Такая у меня планида. А ты человек общества.

– Ого, интересная теория.

– Какая еще теория? Мне об этом одна богиня сказала. Ты с богинями знаком? Нет? Вот видишь. Зато у тебя на шкуре есть родинки. А я чистая, как из пробирки. Вот и ковыряюсь сама по себе. Нет мне предначертания.

– Очень круто.

– Думаешь? Вот попробуй сам за все с тобой происходящее отвечать. – Катрин горестно вздохнула: – Вообще, неуместный разговор. Сидим здесь как на иголках, да я тебе еще и эзетерические небылицы плету. Что там верховный главнокомандующий? Заснул, что ли? Рассвело уже совсем.

Женька машинально взял жестянку и принялся выковыривать остатки овощей. Действительно, ну и в фантазии ударилась начальница. Родинки здесь при чем? Онкологии боится, что ли?

Дверь рубки чуть скрипнула, внутрь скользнул Толкунов:

– Уходим. Радист самолеты вызвал, будут через час. Заводим «будильник» и отходим.

* * *

Не получилось. Все было готово, уже выбрались на палубу, когда Катрин отпрыгнула назад, чуть не сбив с ног коренастого Мишу-Махсуна.

– Патруль!

Все заскочили в рубку. Катрин выглянула в иллюминатор:

– Не патруль. Разводящий со сменой.

По причалу, среди старых ящиков и ржавых тросов, неторопливо плелись четверо румын во главе с капралом.

– Прорываемся, – решил Толкунов, скидывая с плеча винтовку.

– Сразу четверых не свалишь. – Катрин шмыгнула за рубку, рванула шинель с мертвеца. – Жень, давай…

Женька спускался по сходням в кое-как накинутой шинели. Выглядел нелепо: голова непокрыта, дурацкая шинель топорщится поверх телогрейки и масккостюма, торчат пятнистые ноги, да еще «Манлихер» с длинным штыком так и норовит соскользнуть с плеча.

Румыны уже вертели головами, удивляясь, куда подевался часовой. Женька поправил ремень винтовки и приветственно поднял с трудом гнущуюся руку. Черт его знает, как в Королевском флоте положено честь отдавать.

Сержант еще издали что-то сердито сказал. Женька покаянно закивал, махнул рукой в сторону катера. Сержант рявкнул. Ну что за наказание эта романская группа языков? Женька неловко приставил винтовку к ноге, ткнул пальцем на «Жиу». Румыны наверняка уже разглядели, что встречает их не часовой, но еще секунду потянуть можно. Женька пьяновато улыбнулся. Румыны подошли уже почти вплотную, но хвататься за винтовки не спешили. Усач-капрал открыл рот…

Выстрела Женька не слушал, только с капрала слетела бескозырка и он начал падать. В красивых жгуче-черных глазах молодого матроса мелькнул ужас, – парень смотрел не на Женьку, а на свою грудь – на сукне алели крошечные капельки крови, разлетевшиеся из прострелянного черепа капрала. Женька ударил прикладом того моряка, что ростом повыше. Метил в подбородок, но одежда сковывала движения, угодил в горло. Румын отшатнулся. Второй, присевший от испуга, куклой опрокинулся на спину, – на переносице темнело входное отверстие пули. Женька еще раз добавил «своему», – окованный приклад «Манлихера» смял бровь. Румын, стоявший за спинами товарищей, наконец вышел из ступора. Пискнув, повернулся спиной. Нет, вот бежать тебе нельзя. Женька перехватил винтовку и в отчаянном выпаде достал черную спину штыком. Ножевидный клинок входил неохотно, человек отчаянно задергал локтями, словно собираясь вспорхнуть, соскочить со штыка. Женька давил, теряя равновесие. Румын со стоном начал опускаться на колени. Тут у самого Землякова потемнело в глазах – удар в спину был сильный. Женька ударился подбородком о бетон пирса, отпустил увязшую винтовку. Успел откатиться на локоть, обернуться, – за спиной возвышался огромный румын с винтовкой наперевес. Текла кровь из разбитой брови, а матрос все заносил, заносил штык. Какие же у них штыки широкие…

Винтовка сбилась с замаха, румын неловко качнулся вперед, – со спины на нем висели-обнимали, ладонь в перчатке закрыла ощерившийся рот. Матрос вздрогнул раз, другой, – глаза расширялись от невыносимой боли в пронзенной печени. Катрин умирающего отпускать не стала, так, обнимая за шею, и поволокла к воде. Кинула взгляд через плечо – зеленющие глаза светились:

– Жив? Шевелись.

Женька поднялся на четвереньки, ухватил за ворот мертвого капрала. За спиной негромко плеснула вода. Мелькнула мимо пятнистая тень наставницы. Женька, морщась от боли в ушибленной прикладом спине, спихнул свой груз. У, блин, шмякнулся как кит какой-то.

– Спокойнее, Жень, – Катрин тянула к краю пирса следующего.

Женька добежал до «своего», поверженного в рукопашном бою, – румын еще дергался, пытался избавиться от увязшего между ребер штыка. Медленно катилась по бетону бескозырка. «MARINA REGALA». [15]15
  Marina Regala – Королевский флот.


[Закрыть]Красиво звучит. Женька выдернул винтовку, ударил моряка штыком под лопатку, стараясь наверняка. Румын вздрогнул.

– Взяли! – Катрин ухватила тело за ворот шинели. Женька, забросив винтовку за плечо, подхватил ноги.

Плеснула маслянистая мутная вода, приняла еще теплое тело. Колыхались полы шинели – не хотел человек на дно идти.

– Ходу! – Катрин метнулась в сторону, подхватила бескозырку. Затирать пятна крови было некогда, да и натечь много не успело.

От угла склада нетерпеливо махал Толкунов. Дальше с автоматом страховал Миша-Махсун.

Задыхаясь, забрались на НП. Радист помогал подниматься по стене:

– Ох, ну и застряли вы! Я радиограмму уже тридцать семь минут как дал. Сейчас нагрянут наши летуны. А вы, товарищи младшие лейтенанты, лихо работаете! И штыковой бой как на картинке, и рукопашный.

– М-мх, – неопределенно промычал Женька, вытирая ладони о грязный маскхалат. Спина болела, кажется, еще сильнее.

– Зубы целы? – Катрин протянула флягу: – Прополощи.

Женька сплюнул сначала красную воду, потом розовую. Зубы все-таки были целы, но вид не гламурный. И что Иришке теперь врать?

– Товарищ Земляков, объявляю благодарность, – Толкунов пожал руку. – Действовали решительно, изобретательно. Командованию доложу. Ну и о ваших действиях, Катюша, само собой. Но в следующий раз старайтесь не перекрывать линию стрельбы. Было бы проще.

Женьке хотелось выматериться. Катька иногда так умеет – грязно, чтобы даже водителя маршрутки передернуло.

– Готовимся к отходу, – распоряжался Толкунов, ставя к стене снайперскую винтовку. – Шахметов и Овсянников – уходите на угол 2-го Портового, замираете и ждете наших. Документы передать только лично в руки непосредственному начальству. Ну, вы все помните.

– Надо налет и взрыв отследить, – угрюмо сказала Катрин.

– Всенепременно, Катенька. Отследим и сразу уходим. Нам еще основное задание выполнять, – Толкунов улыбнулся.

Раз начальство довольно, так и подчиненным легче. Женька пристроился у стены, поковырялся под маскхалатом, отыскивая в карманах то, что называлось носовым платком. Смочил из фляжки, прижал к саднящему подбородку. Начальница покосилась, наверное, хотела приказать распечатать индивидуальный пакет. Но смолчала.

Старший лейтенант разглядывал в бинокль пирсы. Там все еще было тихо. Остальная спецгруппа нетерпеливо прислушивалась. В светлом, развидневшемся небе ни звука. Миша-Махсун глянул на часы – до взрыва оставалось шестнадцать минут.

Женька глянул на стоящий на кирпичах «Манлихер». У скобы штыка засыхала кровь. Начальница ворчать будет. Женька взял винтовку, протер влажной тканью бурые следы.

Толкунов обернулся:

– Тебе-то зачем этот антиквариат? Все равно патроны не брали. Затвор вынь и выкинь.

– Слушаюсь, – промычал Женька.

В магазине винтовки виднелись длинные и тупоголовые, так не похожие на привычные, патроны. Затвор Женька вынимать пока не стал, снял штык и сунул винтовку за осыпавшиеся со стены кирпичи. Командиру было все равно – жадно вглядывался в порт, нетерпеливо постукивал о стену носком сапога.

Женька поразмыслил и, приподняв камуфляжную штанину, убрал штык за голенище. Перехватил осуждающий взгляд начальницы и дернул плечом, понятно, что имеем риск и самому порезаться, только ведь не догадался ножны прихватить.

Со стороны элеватора отчетливо донеслось несколько винтовочных выстрелов.

– Начали наши, – прошептал радист.

– Не отвлекаемся! – резко сказал Толкунов. – У них свои игры, у нас – свои.

Оба смершевца глянули на командира с изумлением. Должно быть, не привыкли высшей кастой себя чувствовать. А может, слово «игра» сейчас не очень-то уместным показалось. По крайней мере Катрин в затылок командиру группы тоже как-то нехорошо смотрела.

Из рубки буксира вышел человек, озадаченно глянул в сторону элеватора, – там снова наступила тишина. «Морской волк» поежился в своем куцем бушлате, подошел к борту и принялся расстегивать брюки. Отсутствие часового у сходен, видимо, не слишком обеспокоило, – румыны несли стражу в свободной манере.

– Летят! – Толкунов азартно обернулся, взмахнул биноклем. – Угадал я с хронометражем!