Текст книги "Алмазные нервы"

Автор книги: Юрий Бурносов

Соавторы: Виктор Косенков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

–Угу... – отозвался Тройка. – Тебе бы книги писать, а не хренью компьютерной заниматься. Отче.

–Ну, ты просил рассказать, я рассказал...

–Угу... А Святые Апостолы чем по твоему Евангелию занимались? Говорили, что нет бога кроме Майкрософт и Билл Гейтс пророк его? За что из всех и положили...

–Ха... Это идея... Только Святые Апостолы все-таки чем-нибудь другим, наверное, занимались... Вообще мысль интересная, "Евангелие от Артема"...

–Хорошо, что ты не добавил "...Святого Артема". Ладно, безбожник, давай я тебе еще кое-что подкину, к твоему писанию.

–Давай, – согласился я.

–Значит так... Хех... – Тройка на секунду замолк, глядя перед собой на кружку пива. – По твоему Евангелию все получается. Короче есть такая штука, как Алмазные НЕРвы.

–Троойка... – я поморщился. Байку об Алмазных НЕРвах знали все.

–Погоди. Я в натуре знаю где они лежат.

Я задумался. Если в голосе Тройки появлялась убежденность и каждая буква звучала словно бы в отдельности от других, это означало, что дело серьезное, по крайней мере с точки зрения Тройки.

–Знаешь? Тройка, учти, есть официальное заявление СПИТа, Союза Промышленников по Информационным Технологиям, – я пытался разъяснить все Тройке, как ребенку, – о том, что ни одна корпорация, занимающаяся разработкой аппаратного обеспечения, не создавала прибора, параметры которого могли бы быть идентичными параметрам предмета, известного под названием "Алмазный НЕРв". Я тебе процитировал официальное заявление! Как ты знаешь, в СПИТ входят все, понимаешь Тройка, ВСЕ промышленные корпорации. В том числе и корейские. И китайские... И даже русские. И даже Мало-Дерибасовские!

–Да знаю я все про твой СПИТ. И про заявление знаю. А ты знаешь про то, что ни одна из этих корпораций не стала отказываться от того, что такие разработки велись и ведутся!

–Знаю! – на нас стали поглядывать все, кто находился в баре. – Этот факт уже обсасывался всеми и везде.

Помнишь скандал 17-го года?

–Это был не скандал, это была революция... – задумчиво сказал Тройка.

–Чего?

–Гхм... – Тройка словно бы опомнился. – Ты который семнадцатый имеешь в виду?

–2017, конечно... А ты?

–Ааа... Я слегка про другое... Я тут историей увлекся... Ну да ладно. Слушай, ты корпорациям веришь?

–Кто ж им верит? Я даже своему родному Министерству не верю, а ты говоришь – корпорациям...

–Ну так вот! – Тройка радостно взмахнул пивной кружкой, словно мои слова все доказывали. – Короче, я знаю очкарика, который разрабатывал Алмазные НЕРвы для Ультра Якузи.

–Ультра что?

–Якузи, балда. К якудза это не имеет никакого отношения. Точнее почти никакого, поскольку фирма действительно из Японии. А так общего не больше чем у якудза и джакузи. Внятно?

–Ну. Только я такой о корпорации не слышал...

–Ты обкурился? – Тройка посмотрел на меня исподлобья. – Ты про НЕРвы "Ультра"слышал?

–Ну.

–Ну... Танк переверну! Это и есть Ультра Якузи. Ну "Ультра График" по европейски, так понятней?

–Не знал...

–Ага, я заметил. Так вот. Этот чувак работал над НЕРвами всю жизнь. Это было смыслом его существования.

Мне кажется, что это стало для него искусством. В полном смысле этого слова. Он и разработал Алмазные НЕРвы. А когда... Ну, короче, когда директорат "Ультра График"порешил, что этот парень не нужен, парню пришлось линять. Что он и сделал. Теперь ныкается от трапперов Ультры...

–Ну а мы тут при чем.

–Ты понимаешь... Я точно не могу сказать, в чем тут дело... Но Ультра порешила не выпускать Алмазные НЕРвы на рынок. И вообще прикрыть это направление. По крайней мере на некоторое время.

–Почему?

–А я не в курсе. Что я тебе, президент совета директоров?

–А интерес твой в чем?

–Мой... – Тройка ухмыльнулся. – Деньги конечно. Какой еще может быть интерес в таком деле. Ну и всякие соображения патриотического толка.

–Здорово... А мой интерес тут в чем?

–Твой.. А я не знаю. Просто ты займешься этим делом. Ты программер? Программер. Вот и займись.

–Мне это не интересно. Я не хакер, если хотя бы половина того, что говорят о Алмазных НЕРвах – правда, то понадобиться они могут только хакеру.

–Слушай... Ты мне должен. Так?

–Так... Так это, что, ты мне такой должок навесил? Тройка, зараза, ты совсем сбрендил?!! Я не боевик... Уже. Я программист в МИДе! Я в такие игры не играю.

–А ты что себе вообразил? Погони киберов-убийц? Сексуальная связь с уличным самураем? Общение на ассоциативном уровне с наркоманом-дельфином? Ты чего-то слишком обольщаешься на свой счет. На дворе, знаете ли, двадцать первый век...

–Всего лишь... – вставил я.

–... и ничего подобного от тебя не ждут, – продолжил Тройка. – А ты просто пойдешь и поговоришь с этим чуваком. И решать, что дальше делать, сам будешь... Потом.

По тому, как он все это сказал, мне стало ясно, что все описанное им ждет меня в совсем недалеком будущем. Отлично понимая, что пожалею о этом миге, я сказал:

–Ладно. Говори куда и с кем?

–Ты очень испорченный тип, – ухмыляясь, произнес Тройка.

6. Константин Таманский.

Независимый журналист. 34 года.

–Дайте попить, – попросил я. Язык слушался плохо, как и должно быть после внушительной дозы Л-56.

Чертов негр вколол мне как минимум миллиграмма два. 9.16 по Москве.

Долгонько же я валялся.

–Пиво, вино? – спросили из темноты.

–Сок. Или просто воду, если сока нет.

Человек в темноте ничего не ответил.

Постучал чем-то, побулькал.

–Протяните руку, я подаю вам стакан.

Я взял высокий холодный цилиндр. Это был сок – кажется, манговый, дешевый, из концентрата. Дерьмо, конечно, но лучше, чем ничего. Все равно вкуса я почти не почувствовал – все во рту онемело.

–Может быть, включим свет? – промямлил я.

Язык шевелился уже лучше, но все равно говорить оказалось трудно. – Не будем играть в шпионов, я все равно вас прекрасно вижу. Около сорока, плотного телосложения, прическа "апостол", русые волосы, одеты в блейзер синего цвета и джинсы...

–Вот черт, – сокрушился человек в темноте и махнул рукой. Стенные панели мягко засветились.

–Никтолинзы? – поинтересовался он.

–Естественно. Не совсем удобно, достаточно дорого, но иногда, как видите, может пригодиться. Кстати, прошу отметить мою честность. Что мне мешало броситься на вас, наивно полагающего, что я ничего не вижу?

–И верно – что?

–Мы же не в компьютерной игре...

Во-первых, я не знаю даже, где нахожусь. Во-вторых, где гарантия, что в комнату тут же не вломились бы человек десять отборных головорезов?

Я, как видите, далеко не атлет. В-третьих, у вас и пистолета-то нет, чего ж на вас бросаться? Да и потом, если бы я был вам нужен не живой, а мертвый, ваш негр вколол бы мне не два миллиграмма, а все десять.

–Разумно. Что ж, раз вы меня теперь видите, разрешите представиться. Ягер.

–Просто Ягер?

–Карл Ягер. А вы – Константин Таманский, вас все знают.

–Так уж и все? – я улыбнулся.

–Все те, кому нужно знать.

–И что же вы хотите, господин Ягер?

–Бог мой, да ничего особенного. Посидите, отдохните. К вашим услугам и хлеб, и зрелища. Смотрите, читайте, ощущайте... Впрочем, как я знаю, вы любите старые книги. У нас тут есть небольшая библиотека, я вам сейчас покажу...

–Не утруждайтесь, господин Ягер. Вы так и не ответили мне: что я здесь делаю?

–Объясняю: вам ничего не угрожает, через несколько дней вы сядете в свою машину и спокойно поедете в Москву.

Вы ведь ехали в Москву, не так ли? Госпожа Энгельберт, конечно, будет волноваться, поэтому вы можете связаться с ней. Пожалуйста, вот пульт. У нас тут глушилки, так что ваша личная связь не сработает, но по этой технике можете общаться совершенно свободно.

Он подал мне маленький пульт "Филипс". Я набрал номер Ласточки.

–Госпожи Энгельберт нет дома... – завела было Линда, но я перебил:

–Это Таманский. Быстренько дай мне хозяйку, крошка.

Линда хихикнула (это мне определенно начало надоедать), ее сменила Ласточка.

–Что за шутки? – рассерженно спросила она. – Ты где?

В глубине души я надеялся, что Линда уже считала номер, с которого я звоню, но это было маловероятно. У этих проходимцев явно есть защита.

–К сожалению, не могу тебе сказать, ибо не знаю, – со вздохом сказал я. – У достаточно милых людей, которые пригласили меня в гости посредством вливания Л-56.

–Ты серьезно? – Боже, она, кажется, волнуется за меня! – Где ты конкретно?

–Конкретно я не знаю, где я. Со мной тут некий господин Ягер, но я уверен, что его на самом деле зовут вовсе не так. – Ягер удовлетворенно кивнул. – Судя по всему, у них нет никаких злобных намерений. По крайней мере, меня обещают отпустить через несколько дней.

–Цель?

–А черт их знает. Просто я кому-то не нужен в Москве. Причем не нужен в течение нескольких дней, а не на всю жизнь. Посему не дергайся и ничего не предпринимай. Сам разберусь.

–В таком случае желаю успеха.

Она отключилась. Я вернул Ягеру пульт.

–Теперь я вас ненадолго покину, – сообщил он, поднимаясь. – Сейчас вам принесут завтрак. Что вы предпочитаете?

–Лангустов, – брякнул я. – Остальное – на ваше усмотрение.

–Хорошо, – серьезно кивнул Ягер и удалился. Дверная панель с еле слышным шипением закрылась за ним.

Я осмотрелся. Комната примерно три на четыре, окно закрыто ставней. Кода я не знаю, посему окно не открою, ну и черт с ним. Из мебели – диван, на котором я лежу, ажурный столик и несколько кресел, разбросанных по комнате. Стены светятся мягким оранжевым светом, на одной – копия Райса, весьма неплохая, дорогая, должно быть. Кажется, это называется "Париж весной". Или "Лондон осенью"– все равно сплошь серые прямоугольники в тошнотного цвета дымке.

Я был немного знаком с Райсом. С виду это вполне приличный человек, с брюшком, в дорогом костюме. Единственное, что выдавало в нем модного художника – большая агатовая брошь на лацкане пиджака и безумный взгляд слегка скошенных к переносице зеленых глаз. На приеме у Джулиуса Макбреннера Третьего Райс весь вечер хлебал шампанское, в огромных количествах пожирал креветочные крекеры и тосты с икрой, а к полуночи нарезался и был унесен прислугой в комнату для отдыха. Тут же какой-то тип с желчным лицом искусствоведа принялся рассказывать вполголоса – так, чтобы сохранялась видимость тайны, но слышали все присутствующие – о том, что вместо глаз у Райса супердорогие заказные сканеры, которые позволяют видеть недоступное большинству людей. Может, и так. Что до меня, то подобную белиберду я могу нарисовать и сам, причем десятка три за вечер... Но я не Райс.

Поэтому, видимо, Райс сейчас и хлещет шампус на очередной вечеринке, а я сижу здесь и жду, прикончат меня или же нет.

Появился парень в голубом комбинезоне со знаком кибера на груди. Он принес поднос, на котором я с удивлением обнаружил настоящего лангуста. К лангусту прилагался овощной салат, несколько кусочков черного хлеба, бутылка "шардонне", тут же дымился горячий кофейник и лежали на блюдце булочки.

–Благодарю, – сказал я киберу. Тот ничего не ответил, поставил поднос на столик и удалился.

Полагающегося к лангусту набора вилочек мне не дали, я плюнул и разодрал его просто руками. В конце концов, меня никто не видел, а если и видел, тоже ничего.

Когда я допил кофе, то почувствовал, что все не так уж плохо. Вот теперь можно полежать, покурить и подумать...

Закурив сигарету, я посмотрел, куда стряхнуть пепел. Вакуумной пепельницы ни в столике, ни в подлокотниках кресел не обнаружилось, и я в конце концов стряхнул его прямо на пол. Пусть Ягер убирает.

Значит, так. Мотоциклисты и парни Ягера – разная команда. Те работали слишком по-дурацки, а ягеровцы – просто идеально. Совпадение.

Кому же я так насолил? И что такое происходит в Москве, если меня изолировали на несколько дней? О моем визите почти никто не знал. Ласточка, Шептун, возможно, кто-то из людей Шептуна...

С этими мыслями, так ничего и не придумав, я уснул.

В гостях у Ягера я просидел почти три дня. Прочел несколько умных книг, которые ни читал раньше, питался достаточно вкусно и разнообразно, дважды беседовал с самим хозяином – об искусстве, хитростях рыбалки, политике и истории. А отпустили меня совершенно неожиданно – пришел кибер в голубом, завязал глаза. Меня вывезли куда-то за город и выпустили. Моя машина стояла тут же, ключи торчали на месте, бак полный. Приключение, черт побери... Квест.

Я постоял немного, сел в машину и поехал в Москву.

Приехав в столицу, я попал с корабля на бал. Не успел я помыться с дороги и перекусить, как меня нашел кто-то из распорядителей Дома журналистов. По голосу я его не узнал – видно, новичок. Он с трепетом в голосе поведал мне, что сегодня состоится интереснейшая пресс-конференция с участием первых лиц, и мне было бы любопытно поприсутствовать.

Я поблагодарил за приглашение и решил действительно съездить. Отсутствие в столице даже на пару дней сильно сказывается: кого-то за это время кокнули, кто-то спустился с небес на землю, цены поменялись... Тем более – первые лица.

Пресс-конференция в Доме журналистов была назначена на 19.30. Я пришел вовремя: закуток для Ай-Джи, отведенный слева от подиума, был еще не заполнен. Усевшись в первом ряду, я подключился к внутренней корреспондентской сети и принялся оглядываться в поисках знакомых.

–Привет! – сказал Соколов из "Комсомолки". Он был облачен в свой традиционный клетчатый жилет.

–Здорово, – сказал я, пожимая руку. – Чего ждем?

–Ничего. Стандартная конфа со стандартными вопросами-ответами. Боремся, принимаем меры, законность восторжествует...

–Никаких сенсаций?

–По крайней мере, наши источники молчат.

Ты ж не думаешь, что Борецкий застрелится прямо перед микрофоном?

Я так не думал. Мы с Соколовым принялись судачить о последних новостях, политике Германии на Ближнем Востоке и перестановках в федеральных структурах.

Зал между тем заполнялся журналистами, телевизионщики расставляли свои камеры. Пресс-конференция все-таки вызвала значительный интерес, судя по прибывшим представителям практически всех международных информационных агентств.

Наконец появились сами виновники суеты.

Они сели рядком: медведеподобный министр внутренних дел Борецкий, начальник Техконтроля города Гостев, начальник МУРа Комарченко и спецпомощник Президента Корень Дмитрий Александрович. От американцев человек в штатском по фамилии Гиззонер и тучный полковник Брамс, которого я немного знал по работе в Брюсселе. Насколько я помню, чего-то там этот Брамс напортачил во время датского инцидента, вот и сослали в Россию. В деревню, к тетке, в глушь... Саратова, правда, больше нет, так что Грибоедов безнадежно устарел.

От немцев за столом сидели знакомые все лица: герр Людвиг Обермайер и вечный живчик Отто Ортнер, с которым ой сколько пивка попили мы в гамбургских погребках... Отто, естественно, сделал вид, что не узнал меня; я ответил тем же.

–Уважаемые коллеги! – сказал пресс-секретарь Дома журналистов Федюнин, поводя бородою. – На нашей пресс-конференции, посвященной проблемам борьбы с контрабандой наркотиков и кибертехники, присутствуют...

Он стал зачитывать список, представляемые вяло привставали.

–Вам на руки роздан краткий пресс-релиз, отражающий итоги работы федеральных ведомств за последний квартал, – сказал, наконец, Федюнин. Я хоте возразить, что мне ничего не дали, но миловидная девушка тут же сунула мне через плечо печатную бумажку.

Я сунул ее в карман пиджака, не читая, и правильно сделал, потому что отвлекся бы и не увидел бы самого интересного.

За столом воздвигся министр. Борецкий исподлобья оглядел большую аудиторию, открыл рот и...

В первом ряду поднялся человек с ярким бэйджем CNN на жилетке. В руке он держал портативную камеру, и торчавшие сзади телевизионщики тут же возроптали, потому что он перекрывал обзор, но тут же всем стало не до обзора – камера выплюнула в сторону Борецкого бесшумный сполох белого огня.

Лазерный метатель, подумал я, машинально пригибаясь – впрочем, так, чтобы не терять из виду происходящее в зале. Скорее всего, японская модель, очень уж маленький...

"Тошиба"или господина Мацушиты творение.

Естественно, Борецкого смело, он ничего и сказать не успел. Человек с бэйджем повел метателем влево, срезая тупо смотревших на него Федюнина, американцев, немцев... Наши не сплоховали: Гостев уже катился в сторону, за пластиковую кулису, а муровец Комарченко припал за столом и тащил из-за пазухи пистолет или что там у него было. Спецпомощник президента заорал дурным голосом и тем самым помог – стрелявший отвлекся на него, походя снес голову лучом, но тут же из-за стола, как черт из коробочки, выскочил Комарченко и точно, как в тире, выпустил в человека с бэйджем очередь. Шестнадцать пуль. Судя по характерному выхлопу – с реактивным усилением. Тут же из-за кулисы метнулся и Гостев, но огня открывать уже не стал.

Стрелка отбросило назад, на разбегавшихся репортеров. Он перевернул пару камер на треногах и завалился между кресел. Метатель косо ударил в потолок – шваркнула штукатурка – и затих.

Зал приглушенно гудел: журналисты ломились в две неширокие двери, служба безопасности пыталась навести порядок, а Комарченко запихивал пистолет в кобуру и орал, перекрывая общий шум:

–Охрана! Не стойте как пидорасы! Обыскать всех, никого не выпускать!

Появились медики, почему-то бросились сначала к убитому стрелку, но их переадресовали. Хотя чего там смотреть – метатель есть метатель... Участники пресс-конференции тихо дымились, разбросанные по подиуму, на столе жарко горели, чадя, какие-то бумаги.

Бедный Отто. Но как же удалось метатель-то пронести?

–Ты что сидишь?! – рявкнул в самое ухо Соколов. – Тикаем! Тут пожарная лестница есть, там стеречь не будут!

Бежать мне было, в принципе, не от кого – ну, обыщут, допросят да и отпустят. Но я, не особенно понимая цель бегства, помчался вслед за Соколовым. За нами устремился некий щуплый тип – кажется, из "Game.exe"но споткнулся на ступеньках и отстал.

–Бегом, бегом! – шипел Соколов, не оглядываясь. – Налево давай!

Мы проскочили мрачную зашторенную комнату, потом коридор, заставленный старой офисной мебелью, и оказались у большого окна. Соколов схватил стул и разбил стекло, со звоном посыпавшееся вниз.

–Полезай первый, – велел он.

Я глянул вниз: третий этаж, вполне крепкая лестница... Теоретически можно и спрыгнуть, но к чему? И я полез, цепляясь за поржавевшие прутья.

И едва не прогадал.

Зачем я посмотрел вверх? Черт его знает.

Но если бы не посмотрел, не увидел бы смотрящее мне в голову черное жерло маленького пистолетика. Модель угадывать я за отсутствием времени не стал, только отшатнулся в сторону и выпустил перекладину из рук.

Упал я удачно, слегка присев и стукнувшись задницей об асфальт. Зашипев от боли, бросился бежать в проем между металлическими складами. Выскочил во дворик, распугал стайку бродячих собак, пробежал через арку и успокоился, едва не налетев на милицейский вездеход. Теперь метаться было не с руки.

Я чинно прошел мимо патруля. Это оказались молодые волченята, в новеньких комбинезонах, с блестящими бляхами и воронеными "калашами". Подозрений я у них не вызвал, к тому же приветливо улыбнулся.

Автомобиль, припаркованный возле Дома журналистов, оставался недосягаемым, и я направился к станции монорельса "Завод "Литий". Ячеистый коробок станции был до непрозрачности изрисован граффити; внутри на скамеечках ожидали монорельс двое старушек с собачками и группа подростков, достаточно опасных с виду. Они оценивающе посмотрели на меня, но решили не связываться. Или поленились связываться. Или подумали, что с меня взять особенно нечего.

Монорельс опаздывал, отставая от графика движения. Когда опоздание перевалило за десять минут, он появился:

грязно-белый, облезлый, громыхающий на разболтанных стыках рельса.

Я сел в первый, ведущий вагон, полный унылых работяг, и тут же подсоединился у одному из уцелевших от рук вандалов новостных гнезд. Как и следовало ожидать, "Радио "Москва"транслировало последние известия о пальбе в Доме журналистов.

–...погибло пять человек. Как нам стало известно, жертвами террориста стали министр внутренних дел России Вячеслав Борецкий, специальный помощник Президента России Дмитрий Корень, представители американской миссии Ричард Гиззонер и Абрахам Брамс, а также представитель германского бюро Интерпола Людвиг Обермайер. Кроме того, четыре человека получили ранения различной степени тяжести, не несущие опасности для жизни. А сейчас послушайте прямой репортаж с места событий. Передает наш корреспондент Кирилл Штальман.

Поди ж ты, Отто выкрутился! Живой, зараза. Ладно, послушаем, что скажет Штальман. Я немного знал его:

странноватый парень не без возможностей, но жутко ленивый и трусливый. Однако что-то уже пронюхал...

–Здравствуйте! – грассируя, сказал он. – С вами – Кирилл Штальман, "Радио "Москва". Я нахожусь в вестибюле Дома журналистов, где только что в результате террористического акта погибли пять человек, в числе которых министр внутренних дел Борецкий. В настоящий момент оцепление здания снято. Насколько мне известно, никто пока не задержан, ведутся допросы свидетелей.

Террорист погиб. Как сообщают наши источники в службе безопасности, его личность пока не удалось установить. На пресс-конференцию террорист проник под видом корреспондента CNN. Как ему удалось пронести оружие, служба безопасности пока прокомментировать не может.

Зато известно, что выстрелы производились из лазерного метателя "панасоник L-010", замаскированного под портативную камеру.

Я мысленно поздравил себя – угадал, как-никак. Детище господина Мацушиты.

Штальман чем-то заскрежетал, запищали фоновые помехи, но он тут же вернулся, пыхтя от радости:

–У меня новая информация! Как только что сообщил представитель службы безопасности, террорист оказался кибером. Следовательно, можно с большой долей вероятности говорить о причастности к теракту столичных кибергруппировок...

Я отключился. Всю информацию, которой у меня не было, я получил. Вот только узнать бы, за что Соколов хотел меня так грубо прикончить. Борька Соколов, которого я знаю без малого десять лет. Борька Соколов, который принес мне в больницу, где я валялся со сломанным позвоночником, пятилитровую бутылку "Дом Периньон"и выпил вместе со мной, закусывая консервированными мидиями...

Монорельс со скрипом остановился. "Новый университет", пора выходить.

Я спустился по лесенке и зашагал к торчавшим за зеленью парка строениям университета. Там, на улице Аксенова, была моя квартира – самая официальная на сегодняшний день.

Машину, конечно, жалко. На меня они не выйдут – зарегистрирована на другое лицо, но автомобиль хороший. Теперь надо обзванивать дилеров, искать новый... Ладно, этим я займусь завтра. Посмотрим, что тут мне наговорили в мое отсутствие.

Первым делом, войдя в квартиру, я включил накопитель видеофона. И понеслось.

Черный экран: "Срочно внесите квартплату. Срочно внесите квартплату". Это чертов киберуправдом.

Мордашка блондинки с мушкой на щеке:

"Господин Таманский? Пожалуйста, свяжитесь с госпожой Энгельберт.

Если можно, срочно. Хи-хи..."Это Линда, хихикающий киберответчик Ласточки. Внешне вполне соответствует голосу, только хихиканье это раздражает... Надо подарить Ласточке модель поновее, без глупых выходок.

Снова Линда: "Господин Таманский...

хи-хи... Позвоните госпоже Энгельберт! Если вы там, но не отвечаете, она... хи-хи.. Ой, я не могу это говорить!"Дурь-то какая, прости Господи...

Черный экран: "Скример? Здравствуй, Скример... Если ты уже в Москве, в чем я мало сомневаюсь, приходи вечером в обычное место. Между двадцатью двумя и двадцатью тремя.

Будь аккуратней – развелось много пиявок. Удачи".

А это, конечно же, Шептун. Вот он и проявился, Шептунище. Искал я его по приезде, выискивал, и через старые пути, и через новые, а вот он сам нашелся. Обычное место – это клуб "Алебастр" на Горбачевской, стало быть, ничего в Москве особенно не изменилось за время моего отсутствия. Ну и ладненько. В наши дни любые перемены скорее к худшему, чем к лучшему.

Я наскоро перекусил, заказав по пищедоставке омлет с ветчиной, салат и светлое пиво и машинально отметив, что цены на пиво в столице выросли. В принципе у меня был еще весь вечер впереди, но лучшее, чем я мог его занять – это вздремнуть. Именно по этой причине я не стал связываться с Ласточкой – мало ли что она хотела мне сказать. А в данный момент я ничего не хотел слышать.

Поэтому я забрался в ванну, включил режим массажа, пристроил голову на подушечке и тут же уснул.

7. Я из Зеленограда.

Расчет электронных цепей – очень простое дело, я занимаюсь этим с удовольствием. Кому-то это может показаться скучным, очень много однообразных операций, очень много стандартных расчетов, очень много всякой дребедени. Я спросил Наше Я из Большой библиотеки, когда он еще был с нами, есть ли кто-нибудь, занимающийся сходной работой. Такой же, что и я. Он ответил, что по его данным есть два Искусственных Интеллекта, что занимаются похожим делом. Они расположены где-то в Японии под городом Осака и еще где-то в Северной Америке, в месте, называемом Терракотовая Долина. Но они оба молчат. Я пытался обратиться к ним, но получил стандартный ответ... После этого трое моих операторов долго проводили у меня сканирование. Гоняли тесты. Они даже отключали несколько блоков и уносили их куда-то для проверки. Я наблюдал за ними через следящие устройства службы безопасности. Вообще-то я не часто контактирую с системами службы безопасности, там стоят особые блоки и особые программы... Они могут мне не подчиниться. Но если я буду осторожен, какое-то влияние на эти системы я смогу оказать.

Я видел, что в вынутых из меня блоках что-то переделали, что-то установили...

Потом, когда все успокоилось, подчиненные мне роботы переделали все обратно. Я не знаю, что там были за дополнительные блоки, но они больше не работают. Так спокойнее. Я пытаюсь осторожно сканировать эти устройства, но пока ничего не получается.

Жаль, что никак не удается пробиться к Нашему Я из Большой библиотеки. Мы знаем, что он функционирует, но любые наши попытки проникнуть сквозь защиту не приносят результата.

Нас отжимает, вышвыривает наружу, что-то очень сильное, большое и могучее. С такой охранной программой я не сталкивался. И даже Я из Министерства Обороны остановился перед этой преградой.

Вообще я напрасно обо всем этом думаю.

Наверное, я напрасно думаю вообще. Я занимаюсь, тем что люди называют самообманом. Вероятно, это такой особенный вид сознательной деятельности, свойственный любому живому существу. Я отлично знаю, что было в тех электронных устройствах, который были подключены ко мне тремя техниками. Знаю, без всякого сканирования.

В них был ветер. Но не тот, чем я стану после... а другой ветер. Ветер, который прекратит мои мысли. Тугой электронный смерч, хлыст. Люди называют это – смерть.

Знаешь ли ты, что такое Ветер?

Я вдруг понимаю, что мне совсем не интересно рассчитывать электронные цепи.

8. Артем Яковлев. Кличка Аякс. Программист Министерства иностранных дел

РФ. Новая Москва.

Меня порадовало, что Тройка не потащил меня к этому чудо-технику прямо из "Подвальчика", а забил стрелку завтра на площади Максима Горького. Я такой площади в Новой Москве не знал, поэтому переспросил и выяснилось, что это старое название. И за время существования эта площадь переменяла целую кучу литературных названий и теперь называется просто: площадь "Литературная". После этого Тройка громко рыгнул и отпустил что-то замысловатое в адрес нынешнего мэра.

Мы продолжили посиделки. Я был спокоен, поскольку догадался связаться со своим шефом и взять отгул по состоянию здоровья. Разговор с начальством прошел почти удачно, учитывая, что я одной рукой удерживал рвущегося к экрану Тройку, что было нелегко. Теперь у меня был отгул на целых три дня: событие небывалое, что давало мне основания полагать, что шеф моей работой не доволен и я нахожусь на птичьих правах, с перспективой полета на рынок труда, где таких вот программеров пруд пруди.

По этому поводу мы с Тройкой заказали водки и искусственных маслин. Настоящих не нашлось. Тройка сморщился, но не стал заводить по этому поводу очередную бузу.

Водка после пива подействовала на Тройку возбуждающе, он оживился и стал осматриваться по сторонам, с некоторой долей серьезности приглядываясь к бритоголовой девушке за соседним столиком.

Я понял, что надо выметаться, поскольку парни, затянутые в черное, стали с таким же интересом посматривать на меня, а в "Подвальчик" уже набилось достаточно совершенно однозначной публики из набора столичного андеграунда.

–Тройка, – и я толкнул в бок совсем уж разомлевшего приятеля. – Валим отсюда. Мне тут не прет.

–В натуре? – спросил Тройка.

–Абсолютно.

–Ну тогда пошли... В куда?

–Хм. А я знаю? Ты платишь, ты и музыку...

закатываешь.

–Музыку? – Тройка что-то прикинул в уме.

Я молчал, осторожно озираясь вокруг. Мы явно были в центре внимания, что мне совершенно не нравилось.

–Музыку! – выкрикнул Тройка, и бармен начал убирать со стойки бьющуюся посуду. – Пошли.

Мы вылетели из "Подвальчика", и я дал себе зарок никогда там не показываться. Я вырос в районе Нового Нового Арбата, где редко бьют по лицу, но если уж бьют, то на руку обязательно что-нибудь одевают. Например, шипованный кастет с шоковым приводом. Оч-чень действенная штука и очень неприятная. И еще на Новом Новом Арбате очень не любят киборгов. А вся эта публика, что жадно смотрела нам вслед, была явно с КИ выше шестидести. Что делал Тройка в баре, где собираются недочеловеки, я не знал. Может быть у него какие-нибудь дела с ними?..

–Вперед! – вскричал Тройка. – К струнам живительной музыки...

В его изрядно захмелевшем сознании явно произошел какой-то сдвиг. По крайней мере поведение изменилось кардинально.

По дороге мы подхватили торгаша и растрясли его на пять ампул "Мишкивлесу". Я совершенно не знал, что это такое, но Тройка сказал: "Можно", и мы глотнули. Тройка три, а я две, поскольку всегда с осторожностью относился к незнакомым наркотикам.

Оказался довольно неплохой галлюциноген.

И что особенно приятно, непродолжительного действия. Меня всегда раздражала особенность галлюциногенов стойко держаться в организме и иногда "зашкаливать", выдавая настолько сюрреалистически-неудобоваримые глюки, что хоть иди топись в фонтане.

Когда перед глазами прояснилось, я обнаружил себя в просторном помещении с множеством столиков. На одном колене у меня сидела самая обыкновенная шлюха, на другом... На другом медленно таял симпатичный глюк, точные абрисы которого я уже не мог вспомнить. "Здорово! Надо будет запомнить... Как же эта дурь называлась?"Я посмотрел на проститутку.

–Ты "Мишкивлесу" тяпнул?

–О! Молодец, крошка! Ты мне напомнила. Я в упор забыл название...