Текст книги "Ключ"
Автор книги: Юрий Низовцев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
XVI
Но, возможно, самыми гадкими являются рантье.
Эти отнюдь неглупые бездельники – большей частью выходцы из близких к власти слоев общества, которые категорически не хотят нигде работать при имеющемся капитале, – приятно разлагаясь с разной скоростью, живут на проценты со своего капитала.
Рантье отличаются от люмпенов только представлением о собственной ценности в своем ничтожном самосознании, связывая ее, правда, не со своими заслугами, которых уже нет или не было, а с обладанием финансовых или иных средств, что вынуждает их всячески заботиться о сбережении капитала, превращаясь в люмпенов с его потерей.
Именно заботы о сохранении капитала и мысль об ужасном крахе всей своей паразитической жизни с его потерей делают их существование, заполненное всевозможными развлечениями. вместе с тем столь тревожным и беспокойным, что все для них становится не мило.
Но этот вечный страх они, как истинные и сознательные паразиты, предпочитают любым видам трудовой деятельности, проводя жизнь при соответствующих средствах в перемещении с одного курорта на другой, из одного поместья или отеля в другие, от одного приятного времяпровождения к другому, но непременно скучая при этом, и превращая собственную жизнь в обычный морок, в котором даже их лица стираются, трансформируясь в бессмысленные маски.
Некоторые биологи-эволюционисты, в частности, Савельев С. А. (книга «Церебральный сортинг»). считают такой катастрофический финал закономерным, констатируя следующее: «… человечество уже создало совершенные способы поведенческого отбора, которые разрушат наше сознание и уничтожат следы разума без всяких дополнительных усилий» [10].
Естественно, это утверждение слишком сильное, так как сознание, раз без него всё омертвляется, неуничтожимо в бытии, в отличие от человека и его цивилизации, но тем не менее, факт деградации значительной части населения налицо, и она, по-видимому, будет только нарастать для обывателей и близких им страт в первую очередь вследствие неразвитости их самосознания, согласного всего лишь на сытую и беспроблемную жизнь.
Однако поведенческому отбору, связанному только с животным сознанием, противодействует как в обществе, так и в каждом человеке неуничтожимое самосознание, которое не позволит вернуться в животный мир, но, как это ни парадоксально, уплотнение текущего времени благодаря действию самосознания, уничтожит цивилизацию, точнее, приведет ее к обновлению, состоящему из двух возможных форм – равновесной цивилизации и технологической цивилизации.
Подробнее об уплотнении времени и регулярно проявляющихся на всех обитаемых планетах формах цивилизации можно прочитать в наших работах: «Чудеса в решете» [11, главы 4,5] и «К чему привело и приведет осознание себя?» [7, часть 3, раздел 5].
Грядущее и скорое обновление текущей цивилизации означает, что осознании данного факта населением планеты автоматически принесет самый главный страх этому населению из-за краха вообще всего общественного уклада.
Библиография
1. В. И. Даль. Толковый словарь живого великорусского языка. 4 тома. СПб. 1880-82гг.
2. Леонтьев А. Н. Потребности, мотивы и эмоции. Москва. 1971.
3.Захаров А. И. Дневные и ночные страхи у детей. СПБ. Союз. 2000.
4. Изард К. Э. Теория дифференциальных эмоций. «Психология эмоций» (The Psychology of Emotions). Питер. 2007.
5. Изард К. Э. Страх и тревога. «Психология эмоций» (The Psychology of Emotions). Питер. 2007.
6. Сёрен Кьеркегор. Страх и трепет. М., «Республика», 1993.
7. Низовцев Ю. М. Сборник «Всё наоборот. Ответы на каверзные вопросы об интересном». 2018. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.litres.ru
8. Низовцев Ю. М. Сборник «Открой глаза свои». 2019. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.litres.ru
9. Низовцев Ю. М. Сборник «Всё не так!? А как?!». 2019. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.litres.ru
10.Савельев С. А. Церебральный сортинг. Издательство: ВЕДИ. 2016.
11. Низовцев Ю. М. Чудеса в решете. 2016. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.litres.ru
2. Из какого теста лепится герой?
Содержание
Введение.
1. Попытки определения природы героизма мыслителями разных эпох.
2. Реальные истоки героизма.
3. Примеры основных типов героев.
3.1. Герои общего блага.
3.1.1. Народные герои (альтруисты).
3.1.2. Герои идеи.
3.2. Герои с претензией на роль сверхчеловека (антигерои).
4. Лжегерои.
Заключение.
Введение
В качестве основы героизма почти все его исследователи выдвигают, как ни странно, довольно поверхностные (внешние) характеристики героев, которые, к тому же, явно недостаточны.
Одни провозглашают его связь с космосом, другие полагают, что основа героизма интеллектуальна, третьи думают, что сущность героизма – это харизма, четвертые указывают на мощную волю как истинную суть героизма, пятые открывают природу героизма в подвижничестве героев и т. д.
Если присмотреться повнимательнее к этим утверждениям, то видно, что, практически, все они в лучшем случае имеют отношение к отдельным проявлениям героизма.
Тем не менее, имеет смысл для большей ясности рассмотреть вкратце соображения наиболее известных исследователей о природе героизма, а также некоторые характеристики героев, упомянутые ими, для последующего анализа и критики.
Но сначала скажем несколько слов о генезисе героизма.
Само понятие героизма довольно-таки сильно расширилось и изменилось со времен античности до нынешнего времени.
В древности между племенами и этносами шла перманентная война за ресурсы и выживание, завершавшаяся иногда полным их уничтожением.
Естественно, во избежание гибели и в целях сохранения завоеванного использовались все имеющиеся средства, в том числе сила, отвага, самоотверженность, бесстрашие, способность воодушевлять и вести за собой отдельных представителей племен и народов.
Таковы были основные приметы героев того времени.
С развитием культуры и продвижением цивилизации по пути прогресса расширились возможности проявления человеческого духа (самосознания).
Наука и техника в своем развитии сформировали понятие истины, поиск которой проводился путем познания окружающего как с помощью экспериментов, так и путем созерцания, размышлений, логического анализа и интуиции.
Возникновение морали и монотеизма привело к смягчению нравов: появились идеи милосердия, благотворительности, равенства всех людей перед Богом, а затем и перед законом.
Поэтому к военному в основном героизму древних времен естественным образом добавилось стремление отдельных личностей, несмотря ни на что, к истине, как они ее понимали, а также к устроению более справедливых общественных отношений, при которых вражда между людьми, по крайнем мере, должна уменьшиться, а имеющиеся блага будут распределяться более-менее равномерно, но с учетом заслуг каждого.
Новое поле деятельности вызвало к жизни героев другого типа. Они стремились, несмотря на все препятствия в лице господствующих нравов и жестких церковных установлений, доказывать свою правоту как в иных идеях по сравнению с традиционными взглядами, в частности, на строение мироздания – Джордано Бруно, сожженный на костре, – так и в предложениях по новой организации общества – Томмазо Кампанелла с его «Городом солнца», подвергнутый пыткам и просидевший 27 лет в тюрьмах.
Промышленная революция, вызвавшая появление буржуазии и пролетариата привела к распаду феодального общества, росту национальной борьбы, образованию новых по структуре государств и, соответственно, тоже к появлению героев иного типа по сравнению с предшествовавшими.
Это были революционеры, желающие кардинального переустройства общества разными способами, но с одним результатом – оно должно быть справедливым и без всякого угнетения одним человеком другого. Революционеры полагали, что именно в этом состоит их общественная польза (Бакунин). Другая часть революционеров стала во главе борьбы за национальное освобождение от гнета колонизаторов (Симон Боливар в Южной Америке) и образование самостоятельных государств (Джузеппе Гарибальди в Италии).
В частности, героизм борцов за уничтожение буржуазного строя заключался в том, что, полагая реформаторские средства изменения общества не действенными, они пытались разрешить накопившиеся противоречия самыми радикальными средствами, которые требовали от них самопожертвования, мужества, стойкости, бесстрашия, бескорыстия, преданности идеалам справедливости и вместе с тем ответственности, а также способности повести за собой колеблющихся на борьбу с угнетателями (Роза Люксембург, Нестор Махно, Че Гевара).
Как правило, истинно бескорыстные герои-борцы за всеобщее благо терпят личное поражение – их убивают или отстраняют от дел в нашем прагматичном мире, далеком от их идеалистических порывов. Тем не менее, они своими безрассудными стремлениями разрушают косные представления о жизни, своим примером пробуждают в людях страсть к изменениям, поиску истины и справедливости, не дают обществу погрузиться в болото стагнации и потребления.
Кроме народных героев – борцов за счастье трудящихся, таких, например, как Махатма Ганди, Сунь Ятсен, Хосе Мария Пино Суарес, появились и такие идейные борцы-герои за счастье народов, как Марат, Максимилиан Робеспьер, Петр Кропоткин, Владимир Ленин и Адольф Гитлер, которые понимали это счастье весьма специфически.
В частности, оба последних идейных и вполне искренних борцов за всеобщее благо имели свое и весьма оригинальным пониманием счастья человечества: Ленин предлагал устроить бесклассовое справедливое общество для всех, насильно заставив всех следовать этой идее, а Гитлер желал устранить из общества всех, на его взгляд, неполноценных, которые не должны мешать развитию лучших (арийцев), заставив остальных прислуживать полноценным. Оба они потерпели поражение. Так же не повезло и народам, которые поддались этим привлекательным лозунгам и обаянию обоих довольно-таки самоотверженных борцов за счастье людей.
Таким образом, существует нескольких типов героев-борцов за благо, счастье и спасение как всего человечества, так и отдельных этносов и людей: борцы с угнетателями простых тружеников и прочие радетели общего блага и счастья; ситуативные герои, бросающиеся в едином порыве сугубо добровольно в минуту опасности с риском для жизни спасать людей на пожаре, вступающие в смертельные схватки на войне в защиту отечества, бросающие вызов любой несправедливости без тени сомнения и не взирая на опасность; а также идейные герои, находящихся в плену не вполне адекватных идей или даже ложных концепций, но искренне убежденные в их правоте. Все они, конечно, более или менее, но относят себя к альтруистам.
Тем не менее, существуют и герои иного плана. Их можно назвать, скорее, героями-эгоцентристами, или антигероями из-за присутствия некоторых особенностей, а также отсутствия определенных черт у этих личностей по сравнению с героями общего блага. К таковым относятся презрение к людям, гордость собой, которых нет у героев-альтруистов, и отсутствие ответственности перед обществом, которая присуща героям общего блага, хотя те и другие бескорыстны в своих намерениях, жертвенны, бесстрашны, вполне сознают свое предназначение и преданны обретенным идеям.
Надо полагать, что все эти свойства личностей героев не возникают сами по себе, иначе герои встречались бы на каждом шагу, а все они наперечет за всю историю человечества, но вместе с тем в критические периоды истории (война за спасение отчизны, революция, восстание), кроме отдельных знаменосцев – великих героев, проявляется и массовый героизм вроде бы обычных при нормальной жизни людей.
Значит, существует всё же какая-то иная основа героизма, а не просто указанные его исследователями чисто внешние черты личностей героев.
Если вернуться к антигероям, то эти персоны, столь же бесстрашные, бескорыстные, волевые, обаятельные, стойкие, доблестные, стремящиеся преодолевать любые трудности и опасности без тени сомнения, как и герои-альтруисты, играют своей жизнью не ради общественного блага, а преследуют собственные цели, которые редко совпадают с интересами общества, но зато возвышают их в собственных глазах, и, как они полагают, в глазах окружающих, бравируя своим интеллектом, харизмой и обаянием, хотя они относятся к обычным людям с презрением, считая их лишь орудиями для реализации своих грандиозных замыслов.
Они используют любые средства для достижения поставленных целей, основной из которых является не просто власть и совсем не материальная польза, а достижение величия, которое обеспечит их вхождение в историю в качестве деятелей, переменивших мир. К этой цели они стремятся, не обращая внимание на потери. В этом герои-эгоцентристы вполне сходятся с героями идеи, которые также не считаются с числом жертв, но только в борьбе за народное счастье, а не за собственное величие.
Тем не менее, им удается завоевать значительную поддержку народных масс благодаря четко и заманчиво сформулированным лозунгам и обещаниям о грядущих значительных переменах к лучшему.
Каждый из этих эгоцентричных героев презирает толпу и считает себя выше нее не только благодаря своему незаурядному интеллекту, определенным талантам, но и готовностью пожертвовать собственной жизнью для достижения искомого величия и расширения собственного влияния на народы до безграничных пределов, на чем они в итоге не просто спотыкаются. а приходят к полному провалу (Чезаре Борджиа, Лев Троцкий).
Признав себя уникумом, готовым к великим свершениям, эти антигерои, используют ресурсы общества не для улучшения благосостояния народа, а лишь для достижения поставленных целей и подтверждения своей исключительности, но его мечтания всегда заканчиваются крахом, если даже вначале дела героя идут неплохо. Крушение надежд героя-эгоцентриста происходит тогда, когда его последователи раскрывают обман, и он лишается не только сочувствия тех или иных слоев населения, но и поддержки соратников, так же осознавших иллюзорность поставленных героем целей.
Эти герои с претензией на роль сверхчеловека верят в свою исключительность, отвергают сложившуюся мораль и систему ценностей, и тем самым представляют серьезную опасность для любого сообщества в силу своей харизмы. мощи, беспощадности, бесстрашия и безответственности. Они создают собственные нормы и правила, являющиеся типичным плодом волюнтаризма, и способны в поисках собственного «грааля» увлечь за собой в пропасть немало соплеменников (русский нигилист и революционер Сергей Нечаев и русский социалист-революционер Борис Савинков).
Если есть герои, то в любом случае имеются и ложные подобия им.
Эти обманчивые герои могут быть смелыми, зовущими на борьбу с несправедливостью, обладать незаурядным умом, многими талантами, великолепными организаторскими способностями, коммуникабельностью, энергией, доблестью. Но в основе всего этого лежит отнюдь не жертвенность и бескорыстие, а стремление к приятной и комфортной жизни, желание славы, богатства и власти, в том числе и для того, чтобы относиться к не достигшим этих «благ» с презрением, выделяя себя в некую элиту знаменитостей.
Как правило, такие лжегерои являются плодом властных элит всех государств, которые наделяют их немыслимыми достоинствами, ставят им памятники и приводят в пример в исторических хрониках (Цезарь, Наполеон, Черчилль и многие другие полководцы, императоры, президенты, министры).
Во властной элите общества любого государства преобладают отнюдь не высшее сознание, характеризующееся высоким уровнем осознания себя как самоценной личности с чувством собственного достоинства.
Низкий уровень самосознания этой элиты, допускающий негативные особенности, указанные выше, приводит к господству в ней природного (животного) сознания, для которого главными свойствами являются неудовлетворенность занимаемым местом в сообществе и чувство самосохранения, обеспечивающие стремление членов властной элиты в любом случае не утерять потребление ощущений, желательно наиболее приятных, за счет всех остальных, на которых представителям элиты наплевать, но всё же они понимают, что лишившись или уничтожив этот жалкий, по их мнению, народец, они лишатся основы собственного существования, и вынуждены, скрипя сердце, как-то с ним взаимодействовать.
Таково, судя по отмеченным целям и особенностям проявления сознания, распределение героев на две основные группы, не забывая, конечно, и ситуативных героев, массово проявляющих себя при различного рода катастрофах и происшествиях, спасая с риском для жизни кого-то или чего-то.
Однако, большей частью, истинные герои не интересуют власть имущих. Они всегда прославляли защитников своей касты угнетателей, хищников и паразитов, которые к тому же устраивали геноцид покоренных или покоряемых народов, а иногда и собственных граждан (Цезарь, Тамерлан, Наполеон, Черчилль).
1. Попытки определения природы героизма мыслителями разных эпох.
Проблема природы героизма в силу важности, как предполагается, этого явления для развития общества привлекла целый ряд известных мыслителей к ее разрешению.
Итальянский просветитель, поэт, ученый и философ Джордано Бруно первым попытался детально проанализировать проблему героизма в отдельной фундаментальной работе «О героическом энтузиазме» еще в эпоху Возрождения.
Он вполне адекватно выявил основные особенности героя по сравнению с остальными индивидами.
Бруно отметил жертвенность героя в ходе преодоления препятствий и перенесении страданий, отсутствие боязни смерти и боли: «… героически действуют так, что уже не воспринимаешь боязни смерти и не переживаешь боли тела… … погашают все страдания, которые могли бы произойти от какого-либо сомнения, горя и печали» [1. Часть вторая. Диалог первый].
Мало того, герой способен обращать врагов в друзей своим высоким порывом, смелостью, стремлением действовать во благо народа и своим бескорыстием, а беды превращать в победы: «… для людей героического духа всё обращается во благо, и они умеют использовать плен как плод большой свободы. А поражение превратить иной раз в высокую победу» [там же. Часть вторая. Диалог первый].
Герой, по мнению Бруно, не может тратить время на всякие пустяки в силу своего предназначения, которое он прекрасно понимает: «Очень важно, конечно, что время, которого может не хватить нам на необходимое дело, как бы внимательно мы это время ни берегли, большей часть затрачивается на вещи поверхностные, то есть низкие и постыдные» [1. Часть вторая. Диалог второй].
Герой также не подчиняет себя воле рока или только страстям, а стремится к прекрасному, опираясь на силу разума: «… не воспарение под властью недостойного рока в тенетах звериных страстей, но разумный порыв, идущий вслед за умственным восприятием хорошего и красивого и знающий, к чему следовало бы приспособляться в наслаждении…» [1. Часть вторая. Диалог третий]. Он не стремится к панибратству с толпой, поскольку понимает ее пороки и невежество: «Так как мысль устремляется к божественному сиянию, то она избегает общения с толпой, отходит от общепринятых мнений; она, говорю я, не только и не столько отдаляется от массы людей, сколько от общности их усилий, мнений и высказываний. Ведь опасность перенять пороки и невежество тем больше, чем больше народу, с которым вступаешь в общение…» [1. Часть вторая. Диалог первый].
Герой неизменно находится в поисках истины, не отступая от обретенных идеалов, пренебрегая усталостью и кажущейся недостижимостью поставленных целей: «… мысль, которая стремится к высокому, прежде всего покидает заботу о толпе, принимая во внимание, что светоч пренебрегает усталостью и обретается лишь там, где есть истинное понимание, а не там, где имеется любое понимание, истинное же понимание то, которое является у немногих, главных и первых, и само является первым, главным и единственным» [1. Часть вторая. Диалог первый]. «… если кто ищет истинное, тот должен подняться выше мыслей о телесных вещах» [1. Часть вторая. Диалог второй].
Точность и вполне адекватный охват особенностей героя, которые действительно дают практически полную характеристику героя, вряд ли можно подвергнуть сомнению, за исключением того, что эта характеристика имеет отношение к героям общего блага (альтруистичного типа), а не эгоцентричным героям, которых общественное благо мало интересует, а больше привлекает выпячивание собственной значимости по сравнению с толпой, и только во вторую – власть и слава. Высокая оценка самого себя должна быть подтверждена соответствующими поступками, на которые не способна, как считает эгоцентричный герой, серая масса. Эти поступки могут быть не вполне адекватными, но главное не это, а подтверждение ими собственной исключительности, ради чего этот герой может пожертвовать как собой, так и человеческими жизнями, которые он не ценит вовсе.
Бруно также попытался выяснить природу героизма, которая, по его мнению, состоит в проявлении в героях божественного плана спасения людей через их интеллект и волю: «Подъем происходит в душе от способности и толчка крыльев, то есть от интеллекта и интеллектуальной воли, посредством которых она, естественно, настраивается и стремится к богу как высочайшему благу и первой истине, абсолютной доброте и красоте» [1. Часть вторая. Диалог первый].
Тут Бруно допускает две ошибки.
Первая состоит в том, что интеллект и провиденциальность, которые он полагает природой, или сущностью героизма, вряд ли могут быть ею, так как герои не всегда умны и не всё время действуют в соответствии с промыслом божием.
Вторая его ошибка заключается в представлении следствий в качестве сущности героизма. Герой, действительно, может опираться на свой интеллект и следовать, например, заветам Христа, но им же следуют многие из остальных людей, вовсе не героев. Иначе говоря, Бруно принимает за сущность героизма его некоторые проявления.
Британский писатель, историк и философ Томас Карлейль, как и Бруно, делает аналогичную ошибку, полагая интеллектуальность природой героизма. Более того, он проповедует культ героев: «… всемирная история, история того, что человек совершил в этом мире, есть, по моему разумению, в сущности, история великих людей, потрудившихся здесь, на земле. Они, эти великие люди, были вождями человечества, воспитателями, образцами и, в широком смысле, творцами всего того, что вся масса людей вообще стремилась осуществить то, чего она хотела достигнуть. Всё, содеянное в этом мире, представляет, в сущности, внешний материальный результат, практическую реализацию и воплощение мыслей, принадлежавших великим людям, посланным в наш мир» [2, с. 7].
Исходя из своей ложной концепции сущности героизма как интеллектуализма, Карлейль делает следующую ошибку, утверждая, что повышением интеллектуального уровня, то есть воспитанием и образованием на примерах великих людей, можно любого человека сделать героем: «Полный мир героев вместо целого мира глупцов… – вот чего мы добиваемся! Мы со своей стороны отбросим всё низкое и лживое; тогда мы можем надеяться, что нами будет управлять благородство и правда, но не раньше… Ты и я, друг мой, можем в этом отменно глупом свете быть, каждый из нас, не глупцом, а героем, если захотим» [3, с. 38-39].
Эти фрагменты также указывают на то, что Карлейль, обобщая чрезмерно, путает героев с великими людьми (вождями, пророками).
Ниже мы покажем на примерах, что герои могут быть различными – не только благородными и высокоинтеллектуальными – в зависимости от различий в содержании их сознания.
К тому же, полностью уничтожить «низкое и лживое», а также глупость, не удалось ни в одном человеке, но, несмотря на это, герои всё время появляются из в общем-то несовершенных людей, но не благодаря воспитанию и интеллекту, а в определенные периоды истории, имея соответствующую базу для проявления своих героических качеств, причем незначительное число героев за всю историю цивилизации указывает на то, что сделать всех героями пока не получилось, и не получится, судя по содержанию сознания каждого человека, о чем будет сказано ниже.
Дэвид Юм и Фридрих Ницше, так же как Бруно и Карлейль, в своей попытке определить сущность феномена героизма, увы, обратили внимание на чисто внешние его признаки.
Юм констатировал, что в основе героизма лежит гордость и самоуважение: «Всё, что мы называем героической доблестью и чем восхищаемся как величием и возвышенностью духа, есть не что иное, как спокойная и твердо обоснованная гордость и самоуважение…» [4, с. 416].
Ницше к этой характеристике героев добавил волю, отсутствие страха смерти и непременное следование поставленной цели, которая согласуется с их обязательным стремлением к величию: «Героизм – таково настроение человека, стремящегося к цели, помимо которой он вообще уже не идет в счет. Героизм – это добрая воля к абсолютной самопогибели… Что до героя, я не столь уж хорошего мнения о нем – и всё-таки: он – наиболее приемлемая природа существования, в особенности, когда нет другого выбора… … Люди, стремящиеся к величию, суть обыкновенно злые люди: таков их единственный способ выносить самих себя» [5, с. 725-726].
Естественно, стремление к величию, которое предполагаемый герой Ницше не соизмеряет с собственными силами всего лишь смертного человека, заводит его настолько далеко, что он начинает мнить себя сверхчеловеком, и неизменно терпит крах, хотя сам Ницше был другого мнения: он видел в этом превращении смысл существования человечества: «Сверхчеловек – смысл земли [там же, с. 8]… … он (человек) есть переход и гибель… Как превзойти человека?»… К сверхчеловеку лежит сердце мое, он для меня первое и единственное [там же, с. 207]… Чем свободнее и сильнее индивидуум, тем взыскательнее становится его любовь; наконец, он жаждет стать сверхчеловеком, ибо всё прочее не утоляет его любви» [там же, с. 728].
Делает сверхчеловека таковым, по мнению Ницше, преимущественно воля к власти, без которой невозможно развитие: «Но где бы не находил я живое, везде слышал я и речь о послушании. Всё живое есть нечто повинующееся… Чтобы сильнейшему служил более слабый – к этому побуждает воля его, которая хочет быть господином над еще более слабым: лишь без этой радости не может он обойтись… Только там, где есть жизнь, есть и воля, но это не воля к жизни, но – так учу я – воля к власти!» [там же, с. 82-83].
Но не обойтись сверхчеловеку, как полагает Ф. Ницше, и без воли к жизни, инстинктов, внутренней воли, или «хотения», а также без воли страстей и влечений: «… тело твое с его большим разумом: оно не говорит Я, но делает Я… Орудием и игрушкой являются чувство и ум: за ними лежит еще Само. Само ищет также глазами чувств, оно прислушивается также ушами духа… оно сравнивает, подчиняет, завоевывает, разрушает… Больше разума в твоем теле, чем в твоей высшей мудрости…Само говорит к Я: Здесь чувствуй радость!.. Некогда были у тебя страсти, и ты называл их злыми. А теперь у тебя только твои добродетели: они выросли из твоих страстей» [там же, с. 24-26].
Однако, воля к жизни и инстинкты присущи любому живому организму.
Внутренняя воля, или «хотение» принадлежит в наиболее концентрированном виде хищнику.
Волю страстей и влечений нельзя не отнести к любому человеку, но, конечно, в разной степени.
Воля к мощи, точнее, к власти, выражающаяся, согласно Ницше, в стремлении подчинять себе другого, на самом деле есть свойство доминирования, присущее любому живому организму, который всегда стремится создать для себя более удобные условия существования.
Наиболее ярко выражено данное свойство у вожаков стай, например, – альфа-самцов обезьян. Собственно, в первую очередь, благодаря ему, а не силе, уму или хитрости, которые можно найти в помощниках, существо становится вожаком.
Таким образом, сверхчеловек Ницше– это, вопреки его желанию, не «полусвятой», не «полу-гений», не «творец», направляющий историческое развитие в нужную ему сторону, не экстремал, «поглощающий» жизнь в ее крайних проявлениях, превзошедший человека настолько, насколько тот превзошел обезьяну, а это – всего лишь копия обезьяньего альфа-самца в человеческом обличье, то есть несколько окультуренном.
Возможно, Ницше и желал появления более благородного высшего человека в будущем, но, увы, наши желания не всегда совпадают с действительностью, и сверхчеловек Ницше оказывается, судя по приведенным высказываниям выше, не благородным, сверхумным и сверхчувствительным существом будущего, для которого обычный человек является лишь переходной стадией от животного, а всего лишь эгоцентриком с обостренным желанием доминировать.
Тем самым, Ницше не смог адекватно определить природу героизма, отметив лишь некоторые особенности героя, но он показал, что кроме героев-альтруистов, которым свойственна ответственность за собственные действия во благо общества, существуют и герои, хотя и бескорыстные и жертвенные, как и герои-альтруисты, но безответственные, и стремящиеся обозначить своими поступками перед всеми собственную гениальность, непредсказуемость, могучую волю, способность сопротивляться любым силам и, тем самым, собственное величие и гигантский отрыв от покорного судьбе населения.
Подобных эгоцентричных героев можно назвать и антигероями, поскольку им чужда забота об общественном благе, хотя их нельзя отнести просто к сильным личностям или лидерам, просто старающихся подняться выше в иерархии общества.
Даже самые доблестные из сильных личностей отнюдь не героичны. Ларошфуко так охарактеризовал их: «Стремление к славе, боязнь позора, погоня за богатством, жажда устроить жизнь как можно более удобно и приятно, стремление унизить других – вот, что зачастую лежит в основе доблести, так восхваляемой людьми» [6, с. 306].
Антигерои, вследствие того что ставят себя над обществом как полубоги, презирают его членов за повсеместный утилитаризм, мелочность, боязнь смерти, религиозные и бытовые предрассудки, обладая, тем не менее, в отличие от обычных и даже выдающихся личностей, не только бесстрашием, стойкостью, мужеством, смелостью, но и бескорыстием, хотя, в отличие от героев-альтруистов, эгоцентричные герои не имеют стимула к самопожертвованию ради интересов общества, но могут сделать это ради демонстрации собственного превосходства над толпой, у них отсутствует ответственность перед обществом, так как они не заботятся о благоденствии для всех, считая за истинное благо стремление к недостижимому, что доступно избранным, а не толпе, которая только и желает находиться у хорошей кормушки.
Сам Ницше так обозначил различие между сверхчеловеком-героем и альтруистичным идеалистом: «Противоположностью героического идеала является идеал гармонической всеразвитости – прекрасная противоположность и весьма желательная! Но идеал этот действителен лишь для добротных людей» [5, с. 725].
