Текст книги "От инстинкта до разума (Очерк науки о поведении)"
Автор книги: Юрий Фролов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
3. Инстинкт – сложная форма поведения животных
Обзор животного мира показал, какую большую роль в развитии жизни животных и их поведении играет усложнение строения и работы нервной системы. Не меньшую роль играют также и факторы внешней среды (климат, температура, состояние растительного покрова и взаимоотношения с другими представителями животного мира). Нам предстоит теперь ближе познакомиться с физиологией поведения, раскрыть закономерности инстинктов и определить, чем именно целесообразные действия низших животных отличаются от проявлений деятельности мозга высших животных, и наконец, человека.
Великой заслугой Ч. Дарвина является то, что он раскрыл причину целесообразности, наблюдаемой во всём животном мире, и показал, что эта целесообразность не от бога, что она возникает не сразу, а формируется постепенно в процессе естественного и искусственного отбора в зависимости от конкретных условий среды. Характерно, что сам Ч. Дарвин, обладавший острой наблюдательностью, всегда исходил из практики, прислушивался к мнению животноводов и растениеводов и не считался с устаревшими догмами, а старался сам всё проверить на деле. Вот почему его теория естественного отбора так много дала для практики. Лишь рассмотрев законы развития инстинктов, можно перейти к изучению происхождения высших форм поведения животных и сознательных, разумных поступков человека.
Существуют три основные группы инстинктов: пищевые, направленные на поддержание жизни животного, половые – на поддержание жизни вида, на размножение и на уход за молодняком и, наконец, самооборонительные инстинкты. Последние являются сильнейшими из всех. Животное может не размножаться (как это бывает, например, с дикими зверями в неволе), может долго голодать (например при зимней спячке зверей), но защищается оно при всех обстоятельствах и до последних сил.
Все инстинкты состоят из множества отдельных звеньев, из отдельных реакций, которые служат ответом на определённые раздражения, поступающие через органы чувств. Сложные инстинкты осуществляются, как и все другие реакции поведения, благодаря деятельности центров нервной системы. Инстинкты являются врождёнными, как и признаки строения тела, как рост, оперение, способность поглощать кислород, усваивать определённую пищу. Вместе с тем инстинкты способны изменяться в зависимости от изменения окружающей среды.
Одно из центральных мест в научном исследовании поведения животных занимает всестороннее изучение устройства и действия органов чувств – зрения, слуха, осязания, обоняния и др. В прежнее время, когда сведения об органах чувств ограничивались только тем, что люди знали о своих собственных ощущениях, когда о животных судили, сравнивая их с человеком, многие виды поведения животных вызывали удивление и ложные толкования.
Известно, что рыбы находят дорогу к верховьям рек, где они когда-то развились из икринок. Перелётные птицы совершают тысячекилометровые перемещения с большой точностью. Сколько всевозможных предположений можно построить, наблюдая эти и подобные явления в природе! Сколько сказок и басен написано на эти темы!
Но наука не верит сказкам. Она ищет и находит объяснение каждому явлению, определяет их последовательность, взаимную связь и развитие. Только таким способом можно найти средства управлять явлениями природы.
Прежде всего приходится обращать внимание на то, какими органами чувств пользуются животные при осуществлении того или иного инстинкта. Некоторые органы чувств, например обоняние животных, поражают своей остротой. То же самое касается слуха и зрения. Заметим, что многие хищники отлично видят в темноте, тогда как у человека способность ночного зрения крайне ограничена.
Иногда наука открывает у животных новые, ранее неизвестные органы чувств. Одна из таких таинственных загадок поведения была расшифрована недавно. Летучие мыши, эти быстрые и ловкие на лету животные, становятся совершенно неуклюжими и неспособными избегать поставленных им в темноте препятствий, если сделать над ними маленькую операцию – зашить или заткнуть им рот или лишить их слуха, закрыв наружный слуховой проход. Слух играет при передвижении летучих мышей такую же важную роль, какую у ночных хищников играет зрение (рис. 9).
Рис. 9. Летучая мышь, двигаясь в темноте, распространяет в воздухе неслышный человеку звук частотой в 40 000 колебаний в секунду. Слева – голова летучей мыши с большими подвижными ушами. С их помощью это животное улавливает отражение звука своего голоса от окружающих предметов.
Как пришли учёные к решению проблемы ночного полёта летучих мышей? Они исходили из всей совокупности данных естественных наук, из данных физики, биологии, они использовали весь богатый опыт, накопленный до них исследователями органов чувств.
С изобретением электрических звукоуловителей выяснилось, что летучие мыши на лету издают особые звуки, чрезвычайно высокие и потому неслышимые нашему уху, так называемые ультразвуки, соответствующие примерно 40 тысячам колебаний в секунду.
Летучая мышь, издавая звук высокой частоты, сама же улавливает отражённое от стен и других предметов звуковое эхо, как мы слушаем эхо своего голоса в лесу.
Заметим, что ухо человека распознаёт звуки высотой не выше 20 тысяч колебаний в секунду. Следовательно, «голос» летучих мышей нам совершенно не слышен, а между тем для них эти звуки представляют своего рода локатор, являются сигналами, по которому они узнают о близости предметов, о наличии врагов даже в полной темноте. Следовательно, они ощущают предметы не глазами, а ушами.
В самом устройстве органов чувств животного осуществляется тот принцип локации, который получил в настоящее время особое значение в мореплавании и военной технике в форме радиолокации.
«Тайна» летучих мышей, к поведению которых люди присматривались в течение веков, – одни с интересом, другие с недоумением, третьи с затаённым ужасом, считая их «порождением дьявола», – в настоящее время вполне раскрыта.
Быть может, эту способность «слышать» предметы летучие мыши приобрели сразу, получили в «подарок» от природы? Нет. Эта способность возникла у них также в течение многих миллионов лет в процессе естественного отбора, из тех зачатков слуха, способных улавливать эхо простых звуков, какие мы находим у многих млекопитающих.
Выдающееся место среди органов чувств, которые помогают животному ориентироваться во всех сложнейших обстоятельствах, занимает, как мы уже указывали, обоняние.
Улавливание запахов, распространяющихся в воздухе, является одним из проявлений древнейшего химического чувства, о котором мы говорили выше.
Химический состав среды играет огромную роль в жизни организмов. Всякое летучее вещество, будь то газ, жидкость или твёрдое тело, может издавать запах. Некоторые запахи так сильны и стойки, что могут сохраняться в течение шести-семи тысяч лет, как сохранились, например, «благовония», найденные при раскопках в египетских пирамидах. Человек своим несовершенным органом обоняния может различать несколько тысяч запахов. Что же касается животных, в частности собак, то они свободно различают около полумиллиона запахов.
Многие непонятные инстинкты собак, например охотничьих и служебных, используемых для уголовного розыска, легко понять, если учесть чрезвычайную чувствительность их органа обоняния и прочность запаховых следов, остающихся в мозгу собаки при каждом обнюхивании предметов. Так, например, дрессированная овчарка может распознавать следы и направление движения человека на улице через полчаса-час после того, как он прошёл по тротуару. А если дать ей понюхать вещи какого-либо человека, то она сохраняет память об этом запахе в течение нескольких дней и даже недель и может находить этого человека среди десятков других людей.
Говоря об остроте химических чувств, необходимо подчеркнуть, что дикие животные, могущие различать силу и особенности очень многих запахов, обращают главное внимание на те из них, которые имеют непосредственное отношение к добыче пищи, к защите от врагов, к размножению. Человек, хотя и обладает более слабым развитием химических чувств, использует обоняние не только для непосредственных целей определения качества пищи по запаху, но и для расширения своей познавательной способности, например, при различении химических реактивов, определении вредных веществ в воздухе и др.
«…Подобно тому как постепенное развитие речи, – говорит Ф. Энгельс, – неизменно сопровождается соответствующим усовершенствованием органа слуха, точно так же развитие мозга вообще сопровождается усовершенствованием всех чувств в их совокупности. Орел видит значительно дальше, чем человек, но человеческий глаз замечает в вещах значительно больше, чем глаз орла»[3]3
Ф. Энгельс, Диалектика природы, изд. 1950 г., стр. 135.
[Закрыть].
Способность исследовать обстановку и весь окружающий мир зависит не только от степени развития органов чувств, но и в ещё большей степени от развития центральной нервной системы, главным образом коры полушарий головного мозга. А эта часть мозга достигает высокого развития именно у человека.
Исследователь инстинктов никогда не должен забывать о том, что часть органов чувств, которыми располагают животные, совершающие подчас удивительные поступки, ещё не раскрыта и будет раскрыта лишь вместе с ростом техники исследования и развития физики, химии и других наук.
Особенно интересным объектом для исследования инстинктов являются насекомые: мухи, жуки, бабочки и др. Наблюдая жизнь обыкновенного лесного муравья, осы или пчелы, также можно познакомиться со множеством проявлений инстинктов питания, размножения и защиты от врагов.
Муравьи – неутомимые строители. Муравейники напоминают современные большие здания, если судить, конечно, по числу расположенных «этажей» и принять во внимание отношение роста муравья к величине муравейника.
Муравьи очень прожорливы. То, что имеет отношение к еде, привлекает их издалека. В поисках пищи они используют даже насекомых другого вида – зелёных тлей, которых они «доят», выдавливая из них капли сладковатого сока. Тли удовлетворяют при этом свои насущные потребности; они получают со стороны муравьев уход и защиту от врагов. Тли «пасутся» на листьях растений, окружающих муравейник, и образуют с муравьями так называемый «симбиоз» (сожительство животных).
Инстинкты мельчайших существ муравьиных «гостей» или мирмекофилов, составляют предмет исследований, вскрывших многие интересные особенности поведения. Муравьи пользуются своими «гостями» как своего рода дезинфекционным аппаратом. Поедая отбросы, мирмекофилы производят очистку муравейников от накопившихся нечистот. Таким образом, здесь для обоих животных – муравьёв и их «гостей» – получается взаимная выгода.
Рис. 10. Инстинкты насекомых. Вверху – муравьи-мирмекоцисты, наполняющие зоб и желудок одной особи запасом пищи на зиму. Внизу– жуки-скарабеи, передвигающие запасы пищи, скатанной в шар.
Муравьи драчливы. Иногда представители одной разновидности ведут борьбу с представителями другой. При этом они наносят своими челюстями серьёзные повреждения противнику.
Буржуазные учёные используют даже факты борьбы между муравьями для того, чтобы сделать вывод, будто войны являются естественным состоянием, а поэтому неизбежны. Это ложные выводы. Нельзя сравнивать борьбу между муравьями различных видов с человеческими войнами. Войны порождаются не естественными биологическими условиями, а общественными отношениями. В современную эпоху войны происходят из-за ненасытной жажды империалистов к обогащению, к получению огромных прибылей, из-за борьбы империалистических групп за новый раздел мира, из-за бешеной ненависти агрессоров к социалистическому строю, победившему в Советском Союзе. Империалисты замышляют потопить в крови эти достижения трудящегося человечества. Чтобы оправдать свои преступления перед общественным мнением всего мира, учёные лакеи империализма пытаются внушить, что война неизбежна, так как она якобы столь же естественна для человека, как борьба между насекомыми.
Империалистические войны – это бедствие для трудящихся, а не естественное состояние, поэтому они и борются против подготовки США новой мировой войны. Конец империалистической системе это и есть конец войнам. С изменением общественных условий, с уничтожением капитализма войны исчезнут, и человечество будет заниматься свойственным ему творческим трудом. Муравьи же разных видов из-за свойственных им биологических особенностей, как и прежде, будут продолжать драться друг с другом.
Муравейники не являются «государствами! животных», хотя таковыми стараются изобразить их буржуазные учёные. Все обитатели муравейника – члены единой семьи, рождены одной и той же самкой. Правда, есть муравьи, охраняющие входы в муравейники, обладающие сильно развитыми челюстями. Их называют «солдатами». Есть муравьи, строящие муравейники. Их называют «рабочими». Но эти названия неправильны. Чрезвычайное развитие отдельных органов голов и челюстей у «солдат» ещё больше подчёркивает различие между муравейником и человеческим обществом, которое складывается исторически, а не на основе биологических различий между людьми, которые все имеют одни и те же органы.
Особенное внимание натуралистов привлекают инстинкты ос, например церцерис. Эти осы – хищники, они охотятся за жужелицами и отличаются особым инстинктом: они делают свою добычу неподвижной способом, каким не пользуется почти ни одно из животных. Оса, нападая, производит укол жалом прямо в место наибольшего скопления нервных клеток жужелицы, в нервный центр, заведующий движением тела насекомого. В результате такого укола жертва сохраняется долго в неподвижном состоянии и личинки осы-церцерис питаются свежим «мясом» этого насекомого. Такой своеобразный инстинкт осы не появился, однако, внезапно. Он выработался в течение долгих времён.
Оса производит свой укол в тело жертвы очень точно. Но этому не следует удивляться. Если бы церцерис, настигнув жужелицу, колола или немного вправо или влево и не попадала в главное скопление нервных узлов, то жужелица ускользнула бы, и личинка хищника осталась голодной. Личинка погибла бы, не достигнув взрослого состояния, и осиный род прекратился бы. Следовательно, в формировании этого инстинкта участвует конкретный фактор – естественный отбор. В настоящее время у этой осы имеется точный врождённый инстинкт. Но если взглянуть на насекомых, родственных осам, обладающих способностью жалить, то мы убедимся, что эту «операцию» укола они производят менее точно, чем церцерис. Значит, и этот инстинкт развивается постепенно от низших форм к высшим.
Между насекомыми существуют, как известно, прирученные формы. Это – пчёлы и шелкопряды. Их инстинкты заслуживают особого внимания с нашей стороны.
Заглянем внутрь пчелиного улья, где происходит строительная деятельность пчёл и осуществляется уход за потомством. Пчёлы строят для меда шестигранные ячейки с точным расчётом углов, что обеспечивает наибольшую экономию места в сотах. Эта экономия необходима им для того, чтобы создать достаточный запас мёда для выкармливания потомства и питания самих пчёл в течение долгих зимних месяцев.
Ячейки пчёл, живущих в диком состоянии в дуплах деревьев, и у хорошо известных, родственных им обыкновенных шмелей, вскармливающих свой молодняк, не отличаются столь правильной формой, как шестигранная форма ячеек домашних пчёл. У некоторых древнейших предков пчёл мёд и пыльца складывались прямо в старые коконы, из которых вывелись сами родители. Именно из этих простых коконов, сложенных в кучу, впоследствии по мере создания новых условий, путём постепенной эволюции, возникли стройные соты современной медоносной пчелы. Но на это ушли многие столетия. Подобные явления совершенствования строительства наблюдаются и у муравьёв.
Каждая рабочая пчела обладает не только хорошо приспособленным аппаратом для сбора пыльцы и нектара, но и сложно устроенным желудком, отлично приспособленным для переработки пыльцы в мёд. Такого совершенного аппарата не имеют другие насекомые. Но в этом нет ничего таинственного, необъяснимого. Ведь без этого приспособления личинки пчёл умерли бы с голода. Кроме того, среди насекомых, родственных пчёлам, мы находим менее совершенные органы переработки, из которых постепенно развился желудок пчелы.
У медоносных пчёл исключительно развито химическое чувство, которое позволяет им собирать «взяток» с определённого вида растений в определённый период цветения. Без этого химического чувства пчёлы погибли бы, а пчеловодство не достигло бы той степени развития, на котором оно находится сейчас. Итак, инстинкты пчёл далеко не всегда были столь совершенны, как сейчас. Человек для своих хозяйственных целей культивировал сложные формы поведения этих насекомых (пчёл). Он всеми доступными для него средствами помогает развитию желательных для него инстинктов насекомых.
Столь же точны и совершенны инстинкты, связанные с «брачным» полётом трутней и матки, во время которого совершается оплодотворение матки. Этот полёт, известный каждому хорошему пчеловоду, является также инстинктивным действием пчёл.
Уход за потомством также происходит в улье с исключительной «тщательностью». Внутренняя температура улья, равномерность смены воздуха в помещениях, где находятся личинки, регулируются особой системой искусственной «вентиляции», получающейся благодаря движениям крыльев пчёл. Пчёлы становятся для этой цели длинными, стройными рядами и действуют крыльями, как лопастями винта с быстротой около 1 000 колебаний в секунду.
О пчёлах и их нравах существует большая литература.
В настоящее время советские научные институты специально изучают поведение пчёл, их инстинкты и привычки, деятельность их органов чувств. Пока освещена только небольшая часть сложных проявлений нервной деятельности пчёл, остальная часть ждёт своего изучения.
Следует заметить, что в пчеловодстве, как и в случае использования инстинктов тутового шелкопряда, хозяева ульев, активно переделывая природу, влияют на поведение этих насекомых, выводят новые разновидности пчёл, обладающих более совершенными инстинктами, а остальных уничтожают как негодных. На использовании инстинктов пчёл и шелкопрядов зиждятся довольно крупные отрасли сельскохозяйственной промышленности – выработка мёда, воска и шёлка. Теория здесь ближайшим образом соприкасается с практикой, направляет практику.
Не только в жизни насекомых, но и в жизни позвоночных, например рыб, инстинкты и их переделка играют очень большую роль, позволяют создавать новые сложные формы поведения.
Инстинкты питания рыб строго определяются характером поглощаемой ими пищи. Одни рыбы – растительноядные, другие – хищники. Среди хищников есть такие, которые питаются трупами, другие же ловят лишь живую добычу. Отсюда происходит различие их инстинкта питания, накладывающего печать на всё поведение хищника. Всех щук, когда их ловят на удочку, берут только на живую насадку (пескаря, гольда). Щуки захватывают приманку примерно одинаковым способом, с силою дёргая леску вниз, что видно по энергичному движению поплавка. Это их инстинкт, по нему рыбак узнаёт, что клюёт именно щука. Но затем большинство щук как бы застывает на месте, укладывая живца в своей зубастой пасти головой по направлению к желудку, и после уже начинает заглатывать добычу. Если в этот момент подсечь удочку, щука бросается в сторону, начинает быстро мотать головой, а иногда с силой выплёвывает живца вместе с крючком, если даже приманка дошла до желудка. Все пойманные на удочку щуки проделывают это одинаково. Поэтому человек в состоянии учитывать этот полезный для щук инстинкт, принимая со своей стороны меры, чтобы щука не ушла от рыбака.
В противоположность щуке, лещ не хватает висящую на леске приманку (мух или других насекомых), а сосёт её. Схватив насадку с крючком, лещ некоторое время держит её в губах, как бы пробуя на вкус, а иногда, нащупав во рту крючок, выплёвывает насадку и уплывает. Эта повадка постепенно превратилась в инстинкт. Все лещи делают это примерно одинаковым образом. Такая стандартность поведения составляет характерное свойство инстинкта, характерный признак каждого вида рыб, наравне со строением их тела, способами размножения и др.
Существует множество приёмов ловли рыбы, но все они основаны на знании их инстинктов. На этом же базируется и морское рыболовство, например, траловый лов трески и др. Опыт и наблюдательность отдельных рыбаков значительно расширяются благодаря привлечению средств современной науки – биологии и ихтиологии (рыбоведения).
Интересны и инстинкты черепах, принадлежащих к классу пресмыкающихся. Эти животные давно обращали на себя внимание исследователей. Как известно, черепахи размножаются, подобно птицам, откладывая яйца. Однако черепахи не высиживают детёнышей, а зарывают снесённые яйца прямо в песок и уходят. Наша кавказская черепаха, вырывая ямку ногами, смачивает поверхность песка водой и при этом прихлопывает место кладки своим плоским хвостом. Затем она удаляется. Вылупившиеся молодые черепахи сразу начинают самостоятельно двигаться, искать пищу, т. е. проявляют инстинкты, свойственные их виду, а достигнув половой зрелости, принимаются откладывать и зарывать яйца точно таким же способом, как и предыдущее поколение. Это их инстинкт, они этому ни у кого не учились. Но и этот инстинкт развился у пресмыкающихся с переселением их на сушу, постепенно, и представляет значительное усовершенствование по сравнению с тем, что мы наблюдаем у земноводных.
Интересно, что болотные черепахи, даже находясь в неволе, предпочитают принимать пищу (свежее мясо, рыбу), только брошенную в воду, а сухопутные – только имея под ногами твёрдую разогретую почву. Следовательно, хотя инстинкты питания черепах и являются врождёнными реакциями организма, всё же для их проявления необходима определённая обстановка. Решающим условием и здесь является внешняя среда, в том числе температура, влажность и др.
Переходим к птицам, у которых инстинкты так же развиты, как и другие, более сложные формы деятельности мозга. Поведение утят, высиженных курицей, поражает обычно воображение человека, впервые их наблюдающего. Только что вылупившиеся из яйца утята бегут к пруду или речке и, едва достигнув воды, начинают плавать и нырять при тревожных криках высидевшей их курицы, которая не может следовать за ними. Здесь мы имеем дело со столкновением двух противоположных инстинктов. Курица – не водоплавающая птица, она не имеет тех инстинктов, с которыми рождаются утята. Отсюда комическая картина её растерянности. Стремление сохранить жизнь «потомства» гонит курицу к воде, а инстинкт самосохранения заставляет оставаться на берегу. В таком случае побеждает тот инстинкт, который в данный момент сильнее. В период полового созревания инстинкт размножения значительно увеличивается в силе и животные теряют свою осторожность, поэтому они подвергаются нападению со стороны других животных и человека.
Почему нам интересен данный случай? Птица, высиживающая птенцов, гораздо более «привязана» к потомству, чем лягушка и черепаха. У птицы появляется новый мощный рефлекс – охрана птенцов от неизбежных опасностей.
С появлением инстинкта насиживания, начало которого определяется состоянием половых желёз, всё поведение животного (в данном случае птицы) резко изменяется, обогащается новыми реакциями. Но не у всех видов.
Известно, что часть птиц вылупляется из яйца вполне готовыми к самостоятельному движению. Это выводковые птицы (например, куры, утки). Другие рождаются совершенно беспомощными, лишёнными оперения, с одной лишь способностью поглощать пищу, приносимую родителями. Это птенцовые птицы, например грачи. Мы так привыкли к заботе птиц о своих потомках, что удивление вызывают случаи, когда какой-либо вид пернатых не заботится о своём потомстве.
Любители поговорить о «чудесном», указывают на кукушку, которая не высиживает птенцов сама, а откладывает яйца в гнёзда других птиц. Вылупившийся птенец-кукушонок, жадно поглощая большую часть корма, который «приёмные» родители предназначают для питания своего собственного потомства, в конце концов выталкивает из гнезда других птенцов и живёт в нём в течение месяца «за чужой счёт», пока не оперится (рис. 11).
Рис. 11. Инстинкты птиц. Поведение кукушки в гнезде болотной камышовки: вверху – яйцо кукушки более крупного размера, чем яйца камышовки; внизу – птенец кукушки выталкивает спиной из гнезда яйцо камышовки.
А «родители» продолжают его всё-таки кормить и воспитывать.
Это есть проявление своеобразного инстинкта кукушек, развивающегося постепенно, в течение тысячелетий, как развивается форма их тела, цвет оперения и т. д. У птенца на спине образуется даже специальная ямка для выталкивания яиц и других птенцов. Соответствующие этому инстинкту связи в мозгу являются готовыми к моменту их вылупления из яйца. Без этого кукушонок умер бы от голода: ведь самки кукушек утратили инстинкт насиживания, свойственный самкам других птиц.
При выяснении этого своеобразного инстинкта – откладывания кукушкой своих яиц в гнёзда других птиц – нам приходит на помощь учение Ч. Дарвина об изменяемости всего существующего, в том числе и об изменяемости поведения животных.
Установлено, что в некоторых странах живут птицы, родственные нашей кукушке, которые откладывают яйца не в гнёзда птиц, а в шерсть пасущихся животных. Последние согревают будущих птенцов своим теплом.
Вполне естественно, что в процессе постепенного развития эти птицы могли начать откладывать яйца не только в шерсть животных, но и в чужие гнёзда. Это и стали делать предки нашей современной кукушки.
Кукушка откладывает яйца в чужие гнёзда не потому, что она обладает «злой волей» или страдает «распущенностью нравов», а потому, что у неё, в противоположность другим диким птицам, кладка яиц совершается с большими интервалами, и она не в состоянии высидеть всех птенцов одновременно. Другие птицы кладут яйца и строят гнёзда к строго определённому сроку – к моменту кладки. Кукушка же использует в своих целях эти инстинкты других «птенцовых» птиц.
Спрашивают, каким образом выведенный в инкубаторе утёнок или кукушонок, не видевший ни разу своей матери, всё же начинает, достигнув определённого возраста, плавать или класть яйца в гнёзда других видов птиц совершенно так же, как это делали его родители? Многие не могут допустить, что дело здесь обходится без подражания.
В самом деле, подражание – важнейший фактор в деле усовершенствования поведения и им широко пользуются птицы.
Но в целях уточнения опыта легко исключить подражание другим птицам, посадив молодых птиц, например чижей, в особую клетку вместе с птицами другого вида. В этом случае птенцы вылупляются из яиц и видят только те способы постройки, которые применяются их наречёнными родителями. Когда на другой год молодой птице пора строить гнездо самостоятельно, она ищет только те материалы, которые необходимы для её собственной постройки, и выводит новое поколение птенцов в таком гнезде, в котором выводили потомство её предки. Следовательно, и здесь действует инстинкт как врождённая форма поведения, как признак её вида, подобный длине клюва, цвету оперения и др.
Выбор места гнездования (на кусте, в траве или в дупле дерева) также является результатом инстинкта, характерного для каждого вида птиц. Если самцу или самке, находящимся в неволе, не подложить в клетку необходимого материала определённого рода, например, прутиков, ваты и т. д., для постройки гнезда, то постройка гнезда не начинается. Даже сами половые железы при этом остаются недоразвитыми. Интереснейшие наблюдения орнитолога[4]4
Специалиста по изучению птиц.
[Закрыть] А. Н. Промптова, произведенные в «Колтушах» (село Павлово) над поведением чижей и канареек в неволе, показывают, что самка в период гнездования, если ей не дать необходимый материал, начинает захватывать клювом свои перья на груди и в такой позе возбуждённо прыгает по клетке. Таким образом, мы видим, что всякая задержка в осуществлении инстинкта птицы вызывает возбуждение в нервной системе животного. Следовательно, и этот инстинкт, как и все другие, связан с работой мозга. Последний возбуждается под влиянием внешних причин и при воздействий гормонов – химических продуктов желез внутренней секреции.
Бывают случаи и обратной реакции, когда задержка в осуществлении инстинкта вызывает не возбуждение, а, наоборот, неподвижность животного. Некоторые птицы при ограничении их свободы не только не размножаются, но и становятся вялыми, вовсе не берут пищи и погибают.
Характерная черта в действиях птицы, строящей гнездо, заключается в том, что она сотни и тысячи раз в течение всей светлой части суток повторяет сходные действия; она приносит в клюве необходимый материал и, приладив его на определённое место, вновь летит на поиски. В период строительства птицу нельзя задержать ни в гнезде, ни вне гнезда. Она должна двигаться то в одну сторону, то в другую, разыскивая необходимые строительные материалы, а позже – пищу для птенцов. Таким образом, её движения не носят вполне однообразного характера. Инстинктивное действие весьма разнородно по своему составу.
Когда птица летит в гнездо, для неё нет никаких преград, она слышит только писк своих птенцов. Когда же птенцы получили свою порцию, её тянет в лес, в поле, и ничто не может её удержать в гнезде: ведь через пять минут птенцы опять потребуют корма.
Известно, что все птицы данного вида, например полевые славки, строят гнездо одинаковым способом, из одинакового материала, все щеглы – другим способом и из другого материала. Однако нельзя сказать, что инстинкты птиц совершаются по шаблону. Они изменяются вместе с изменением внешнего строения и образа жизни, им также свойственны некоторые индивидуальные отличия.
Между представителями одного и того же вида, гнездящимися в одной и той же местности, существуют также некоторые различия. Первое впечатление при наблюдении инстинктов гнездования говорит о том, что все птицы данного вида строят гнёзда одинаковым образом. Следовательно, строительство птицами гнёзд является полностью их врождённым инстинктом. Но из этого ни в коем случае не следует делать вывод, что инстинкты не изменяемы, не подвергаются влиянию окружающих условий. Наоборот, инстинкты непрерывно изменяются} непрерывно совершенствуются.
Одним из доказательств изменчивости признаков строения является разнообразие веса, роста, оперения птиц. Между отдельными видами животных существуют, как это доказал Ч. Дарвин, множество переходных форм, которые и составляют «материал» для естественного отбора. Точно так же и инстинкты птиц, несмотря на стандартный характер, значительно отличаются у отдельных индивидуумов определённого вида. Это залог того, что в дальнейшем из этих маленьких отклонений инстинктов могут вырасти совершенно новые проявления инстинктов, которые будут отличать данное животное от всех других.
