Текст книги "Инквизитор. Книга Первая (СИ)"

Автор книги: Юрий Байков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Байков Юрий Михайлович
Инквизитор. Книга Первая

От автора

Здравствуйте, дорогие друзья! Благодарю вас за интерес к моим книгам!

Перед вами первая книга трилогии. Написание этой части заняло у меня год. Вторая продвигается значительно быстрее. Надеюсь, третья будет написана совсем быстро. Это не первая моя книга. Первая, написанная в стиле городского фэнтези под названием «Проект Соломон», еще на доработке. Но «Инквизитор» – это то произведение, которое мне очень захотелось поскорее отдать в руки читателей.

Прошу, не судите строго. Эта книга написана в телефоне по дороге на работу в метро. В ней могут попасться ошибки, как я ни старался их поправить. Но история получилась интересная. Я искренне надеюсь, что она принесет вам удовольствие! Спасибо вам, что вы со мной!

Хочу поблагодарить свою любимую жену Алену, за помощь при написании. Она читала мне мою рукопись вечерами, чтобы я мог проверить стилистику. Она поддерживала меня. Спасибо!

Также огромную благодарность я приношу моему другу Витальеву Алексею за помощь в исправлении ошибок и значительную моральную поддержку. Спасибо!

Поделиться своим мнением, возможно указать на ошибки или неточности, или просто что-то написать, а также узнать о том, как продвигается работа над новыми книгами, вы можете в моем блоге https://iuriibaikov.blogspot.ru и в сообществе вконтакте https://vk.com/iuriibaikov. Пишите, я буду очень рад.

А теперь, прошу вас окунуться в мир Фленшир. Жаркий летний день, деревня, ветер колышет сухую траву, поют птицы и стрекочут кузнечики…

Глава 1

Глава 1. Часть 1.

Над деревней нависло ощущение угрозы. Оно висело в воздухе вязким эфиром, оседая ломотой в висках, давящим чувством в середине груди и неприятной щекоткой в животе. Жители небольших аккуратных домиков со стенами из камыша и глины, окрашенными в теплый светло-желтый цвет, и ухоженными крышами из соломы, предпочли не выходить сегодня на улицу, а, во избежание неприятностей, остаться, изредка с опаской выглядывая из маленьких, под стать домикам окошек. На улице непривычно тихо. Не слышно громких криков и смеха неугомонной детворы, обычно с рассвета до захода солнца бегающей среди домов, сводя взрослых с ума своими задорными играми и неутомимостью. Сегодня им пришлось остаться дома. Младшие изводили родителей, не понимая, за что они наказаны. Те же кто постарше, угрюмо помалкивали, понимая, что от внезапно нагрянувших в деревню гостей ничего хорошего лучше не ждать. Пастухи увели скотину на дальние луга, а многие решили там и заночевать. Подобные гости здесь появились впервые, но дурная слава о им подобных была известна во всех землях от стран Северной Коалиции до самого океанского побережья, представленного Старым Светом, который, казалось бы, будучи повидавшим всякого, должен был относиться спокойнее ко всякого рода событиям, будоражащим остальной мир.

Их было пятеро. Три монаха из боевого Ордена Пресветлого Данация сопровождали двух инквизиторов. До сравнительно недавнего времени, Святая Инквизиция занималась в основном выявлением недобропорядочных представителей Церкви, но, лет десять назад, с самых разных концов материка стали приходить вести о начавшейся охоте на ведьм, колдунов и прочих представителей магических ремесел, работающих без официального патента церкви. Слухи ходили самые разные, но их объединяла общая тенденция: святые отцы рыскали по деревням и городам, хватали молодых красивых девушек или ни в чем не повинных мужчин, которых потом либо никто никогда больше не видел, либо их после длительного томления и пыток в монастырских подвалах отправляли на костер. Подобные вести приходили все чаще, в силу чего у людей сложилось вполне определенное мнение о Святой Инквизиции. Ее стали бояться. Дважды в Новом Свете, в Брионе и Кауркай , входящих в Северную Коалицию возникали восстания, но были мгновенно погашены. Как выяснилось, магия служителей церкви достигла тех высот, когда ни одна из магических школ не рискнула бы выступить против святого братства, не говоря уж об абсолютной и безусловной поддержке духовенства правительствами практически всех цивилизованных государств материка. От некоторых слухов так и вообще кровь стыла в жилах. Пару раз охранники купцов из северных земель и моряки торговых судов дальнего хода, больше похожих на военные каравеллы, после нескольких кружек крепленого бочкового вина рассказывали истории, в которые никто не хотел верить, а некоторые могли и сообщить куда следует, чтобы не повадно было осквернять светлое имя слуг Всевышнего. По их словам, погасив восстания, святые отцы не остановились на этом, а полностью уничтожили две деревни в Кауркай и одну в Брионе, убив всех жителей без исключения, не пощадив даже женщин, стариков и детей, тем самым дав понять остальным, что с ними будет, появись у них желание пойти против официальной церкви.

Цыко тоже сегодня остался дома. Ему было страшно, наверное, страшнее, чем остальным жителям деревни. Колдующего люда тут хватало, Цыко был далеко не единственным, просто с рождения храбрость не была его ярко выраженным качеством. Признаться, его и колдуном можно было назвать с большой натяжкой. Дело в том, что при наличии весьма незаурядных умственных данных, виртуозности магического исполнения, трудолюбии и упорстве, сила магических действий, особенно прямых, была столь низка, что практически терялся смысл в самом действии. Грубо говоря, если маг средней руки обычным огненным шаром, при условии, что его жертва не поставит защиту, вполне мог сжечь дотла даже крупное существо, то Цыко своими силами мог лишь подпалить крылышки у мухи. Хотя, конечно же таких магов в деревне не было. Так, бабки повитухи, шептухи, что могли не сильную порчу навести, или наоборот снять. Цыко этого всего не умел. Единственное, что у него получалось действительно хорошо, так это изготовление магических предметов. Это долгое, трудоемкое занятие, требующее немало терпения, концентрации и усидчивости, было его коньком и кормило его долгие годы. Правда, в последнее время заказы стали очень мелкие, доходов едва хватало на еду. Вследствие чего, приходилось регулярно забираться в небольшую шкатулку, закопанную в северном углу погреба, в которой хранились все его сбережения. В дебет шкатулки последнее крупное поступление было совершено около полутора лет назад, когда один богатый господин, будучи в деревне проездом, заказал у него клинок против нежити. Через три месяца, как договаривались, этот господин прислал за клинком своего слугу, привезшего пятнадцать золотых . Пол церкового для Цыко было целым состоянием, а заказ состоялся без предоплаты, вследствие чего, все это время молодой ремесленник провел как на иголках, опасаясь, что никто за клинком не приедет. Сказывалось еще и то, что этот короткий меч, с вязью рун и магических знаков, долго и тяжело ковавшийся из стали с сотнями добавок, полученных в результате сложных алхимических манипуляций из различных минералов и растений, закаленный в отварах редких трав, был самым грандиозным из всех артефактов, сделанных им до этого. Но все закончилось хорошо, и достойная награда золотом уютно уместилась в шкатулке. Но постепенно количество монет уменьшалось, сейчас на красном бархате лежало пять золотых и семь серебряных. Тратить на текущие расходы и их означало остаться без страховки на черный день, а в дальнейшем и без возможности приобрести дорогостоящие материалы в случае получения крупного заказа. Была у него и еще одна статья расходов. Его страсть. Он пытался создать воистину великий артефакт. Дни Альвина.

Цыко не находил себе места, брался за одно дело, тут же бросал, хватался за другое, оно также не спорилось, приходилось браться за третье. В голове поселились неприятные суматошные раздумья: "По чью же они душу? Зачем они сюда приехали? В таверне приезжие частенько поговаривали, что святоши решили истребить всех не угодных Всевышнему, а таковыми они считали всех, кто не молится с утра до вечера, прерываясь лишь на краткий сон и редкий обед на полпорции, состоящий из нескольких веточек зелени с водой. Любые проявления волшбы, даже заговор, произнесенный любящей матерью у кровати заболевшей дочери, считается смертным грехом, очистить который может лишь пламя костра, и то, далеко не всегда. Это еще не самая плохая участь, если просто сожгут живьем. Гораздо страшнее попасть в подвалы Святой Инквизиции, где, как рассказывали добрые люди, святые отцы могли месяцами пытать свои жертвы, пока те не сознаются во всех прегрешениях и не выдадут всех своих сообщников. Конечно! Как тут не сознаешься во всем, чем только можно, и не сдашь собственную бабушку, когда тебя одновременно растягивают на дыбе, жарят пятки и тыкают куда не попадя коленным железом. Что же делать? А вдруг они прознали про то, что я пытаюсь создать "дни Альвина", и из-за этого пришли сюда? Что же делать?"

Дни Альвина, занимали у людей и еще у нескольких рас особое положение в жизненном укладе. Это уникальные магические артефакты, изготавливаемые лишь очень малочисленной группой загадочных магов, называющих себя Хранителями. Их очень мало кто видел, даже издали, почти никто не знает, какой расе они принадлежат, или они принадлежат нескольким расам. Удостаивают общением Хранители только самых влиятельных персон мира сего (называемого, кстати, Фленшир ), такими как правители, их окружение, владельцы крупных банков, председатели торговых палат, союзов и некоторых гильдий. В общем-то, остальной контингент и не мог себе позволить оплатить услуги Хранителей. Цены на их товары были воистину запредельными. Основным источником их доходов являются Дни Альвина. Они бывают очень разными, могут выглядеть как пузырек с водой, тогда, чтобы использовать артефакт, его нужно просто выпить, могут, как амулет, в этом случае для активации может потребоваться заклинание-ключ, или некий знак, может быть капля крови. Днями Альвина может быть игла, камень, кольцо, и многое другое. Суть не во внешнем виде, а в воздействии на активировавшего их. Они дарят дополнительные дни жизни, сверх того, что дано организму от рождения. Сильные маги могут продлевать жизнь и молодость сколь угодно долго, но это требует от них колоссальных затрат энергии, так что ее спад, случившийся в результате схватки, или энергоемкого эксперимента мог принести в организм необратимые изменения. Хотя действительно сильные маги на практике жили тысячи лет. Таких немного, но все же их можно было встретить. Даже не все из них вели жизнь затворников. К примеру, Аграмина, декан факультета Магии Земли Шевтонского Университета Высшей Магии Стихий , в свои две тысячи триста с чем-то лет, выглядела от силы на восемнадцать, сохраняя молодость не только внешне, но и внутренне, не теряя жизнерадостности и придерживаясь активной жизненной позиции. Но это маги, да еще и далеко не все, а как же быть обычным людям? Черные колдуны из наполовину варварских городов жарких пустынь на востоке материка, тоже научились создавать артефакты, продлевающие жизнь. Но их продукция ценилась гораздо ниже по двум причинам: во-первых, для создания требовалось очень много времени и многочисленные кровавые жертвоприношения. Во-вторых, они продлевали жизнь, но не могли замедлить старение. То есть, принимая подобные эликсиры, человек жил, пока у него оставались силы их принимать, старея изо дня в день, как и все остальные. Выходило, что конкуренцию Дням Альвина составить не могло ничто. Вследствие чего, практически каждый мечтал заполучить подобный артефакт. Но достаются они далеко не каждому. К примеру, дополнительный год жизни, если его и удавалось найти у торговцев, стоил от трех до пяти церковых. Такую сумму могли себе позволить далеко не все, особенно, если учесть, что рядовая крестьянская семья таких денег не видит за всю свою жизнь. Дни Альвина доставались тем, кто мог их купить, правителям и влиятельным людям за определенные услуги, или по каким-либо договоренностям, и некоторым из тех, кто служил верой и правдой вышеперечисленным персонам, в случае, если признавались достойными. К примеру, в большинстве стран цивилизованной части материка служащие королевских и парламентских гвардий, при отсутствии взысканий за прописанный в уставе период времени, в дополнение к жалованию, периодически получают от нескольких дней, до нескольких лет! жизни, в зависимости от звания, выслуги лет, отношений с руководством и отношений их правительства с кастой Хранителей.

Цыко несколько лет пытался создать подобный артефакт, испробовал сотни, если не тысячи алхимических соединений, но не приблизился к результату ни на секунду. Ему не хватало знаний. Книги в деревне можно было купить у проезжающих транзитом купцов очень редко, а стоили они невероятно дорого, особенно те, в которых имелась действительно полезная информация. И, хотя он сохранял секретность своих изысканий, не посвящая даже самых близких людей, из которых, после смерти родителей, остался один Фибо, его лучший друг, все равно очень опасался инквизиции. Ведь у святых отцов свои пути, свои методы получения информации, вдруг прознали про тайные опыты и пришли схватить, утащить в темницу, а потом... Дальше даже думать не хотелось. В конце концов, Цыко надоело метаться из угла в угол, и он решил заглянуть в таверну, перекусить и пообщаться, может там что-то выяснится.

Таверна под оригинальным названием Таверна, единственная в деревне, располагалась на территории постоялого двора, у центральной площади, через дом с вещевой торговой лавкой, от старенькой, но ухоженной деревянной часовни с одной стороны и по соседству с двумя маленькими домиками, в которых расположился небольшой административный аппарат, состоявший из приемных комнат главы, сельского духовника и пустовавшая сейчас палата по набору рекрутов для военной государственной и военно-наемной службы. Таверна с постоялым двором представляли собой двухэтажное длинное строение, выполненное из круглых, проконопаченных сушеным мхом бревен одинакового диаметра, потемневших от времени и пропитанных недорогим алхимическим составом, предохраняющим от воздействия огня и времени. Первый этаж на две трети занимала трапезная, кухня, комнаты семьи хозяина и подсобные помещения. Оставшуюся треть первого, и весь второй этаж занимали скромно обставленные, но чистые комнаты для постояльцев, облюбованные купцами, чьи постоянные маршруты проходили через деревню. У конюшни лениво пожевывали траву, время от времени подергивая ушами, пять лошадей, в стойлах вообще тихо, значит в деревне не более одного торгового каравана, ну, может еще один путник. Остальные, видать, от греха, а, если точнее, от инквизиции подальше, решили поскорее убраться подальше.

Внутри было тепло и пахло горячей кашей и имбирем. На стенах кое-где имелись простенькие кашпо и незамысловатые картины, можно биться об заклад, кисти местных художников, но довольно милые, приятные для взора. Мебель сколочена из грубых досок, но столы накрыты свежими скатертями, вокруг чистота и порядок. Сразу видно – у трактирщика несколько дочерей и трудолюбивая жена, ибо мужчина такого порядка не может добиться по определению.

– Цыко! Молодец, что заглянул, Рози как раз приготовила тыквенную кашу – с искренней радостью воскликнул хозяин, здоровенный детина, лет сорока пяти, с черными, едва тронутыми сединой волосами, квадратной челюстью с ямкой на подбородке, широченными плечами, тяжелыми, большими, как две лопаты ладонями, начинающим расти животом, и добрыми глазами, в которых читалось наличие незаурядных умственных способностей и природной смекалки. И продолжил, уже гораздо тише – А то, в свете последних событий, все клиенты разбежались, эдак я на приданое старшенькой до ее старости не накоплю. Отобедаешь? Ой, и хороша каша сегодня у Рози!

– Здравствуй, Вожт – вымученно улыбнулся Цыко – уговорил, давай свою кашу, у твоей чудесной женушки не вкусно не бывает. И попить чего-нибудь, пожалуйста.

– Вот, это правильно! – Радостно воскликнул трактирщик, развернулся, отдавая на кухню распоряжения – Рози, свет мой, одну тыквенную кашу, девочки, несите кувшин имбирного напитка.

– Какие новости? Гости не заявлялись?

Вожт мигом помрачнел, словно в помещение вплыла грозовая туча:

– Они долго вынюхивали, потом стали спрашивать про Селину. Правду, видимо, про них говорят, всех красивых девок хватают и жгут. Я старшую-то в город с женихом ее отправил за продуктами, от греха подальше. Да наказал повнимательнее, да подольше выбирать, чтобы раньше, чем дней через пять не возвращались.

– Нет, ну не звери? Чего им еще от девчонки надо?

– Они ничего не объясняли, только спрашивали. Пока только про нее. Жалко девчонку, надеюсь она успела сбежать.

– Не иначе кто-то из баб на нее наговорил чего, чей-нибудь мужик на нее засмотрелся, как обычно, они и решили от такой избавиться. – Цыко принял от трактирщика кувшин с напитком и глиняную кружку, после чего вздохнул и побрел в соседний зал искать собеседника для новостей.

В зале оказалось всего два человека. В дальнем углу в тени не спеша обедал молодой, но, судя по шрамам, видавший жизнь парень, в котором угадывался наемник. Темно-русые, средней длины волосы, гладко выбритое лицо, отмеченное несколькими шрамами, среди которых особо выделялся длинный и тонкий, как от очень острого ножа, прошедший вертикально под небольшим углом через правый глаз от лба к челюсти. Пронзительные синие глаза сейчас смотрели отсутствующе, незнакомец о чем-то глубоко задумался, но выражение лица не позволяло понять, приятные это думы, тревожные, или просто бытовые. Телосложения худощавое, но в каждом движении уверенность, видно, что очень хорошо умеет пользоваться длинным тесаком, что висит на поясе рядом со швыряльными ножами и страшным боевым топориком, приставленным к стене. Как раз это оружие и указывает на бывалого воина– новичков управляться с топором не учат, очень сложно. Типичный наемник, из таких состоит до половины войск, в случае военного конфликта, а войн сейчас проходит немало по всему континенту, не говоря уже о междоусобицах в отдельных государствах.

За другим, хорошо освещенным столом сидел высокий человек с широченными плечами, добрым, но еще не огромным животом, одетый в не новый, но дорогой кафтан и хорошие мягкие, хоть и сильно стоптанные сапоги. На пальцах виднелись белые незагорелые полоски от перстней, что в купе с видом дорогой, ухоженной, но не новой одеждой говорило о нем, как о разорившимся, когда-то успешном купце. С удивлением и радостью, Цыко узнал в нем своего давнего приятеля Бандая, которого не видел уже несколько лет. Крепкими друзьями они не успели стать, но поддерживали в свое время теплые отношения. Бандай был добрым здоровяком, на которого всегда можно положиться. Все поражались, как он с его честностью смог добиться успеха в торговле. Цыко улыбнулся и, не спрашивая присел за его столик.

– Бандай, старина, неужели ты, наконец, вспомнил про родные края?

– Цыко, – Бандай расплылся в широкой открытой улыбке, которая вырабатывается у профессиональных торговцев за годы работы, когда приходится заключать порой несколько сделок в день, – дружище! Ты ничуть не изменился. Разве что какой-то уставший и потрепанный.

– Да и ты, я смотрю, не цветешь от радости. Что случилось? Вижу, дела идут не очень?

На лицо Бандая упала тень, он на мгновение опустил взгляд в стол, но тут же взял себя в руки и продолжил хоть и с вымученной, но улыбкой:

– Дела пошли под откос, старина. Покатились, понеслись. Я банкрот. Нет-нет, – он виновато замахал руками – все не так плохо, с долгами я рассчитался, тут все чисто, но ни денег в оборот, ни товара. Так что ищу я инвесторов, или кредиторов… Хотя в новые долги влезать – не уверен, что готов.

– Как же так? Про тебя тут все говорили, что выбился в люди наш доблестный Бандай, молодежь на тебя равняется, мечтают тоже вырваться в большой мир, поколесить по свету, посмотреть, как живут другие, потом вернуться богатым в родную деревню, построить большой дом себе, еще больше родителям, чтобы гордились! Что произошло?!

– Все банально, старый друг, все банально. Я шел с богатым товаром из Акбана , вез уникальные алхимические элементы. Они очень дорогие, мы с партнерами с огромным трудом вышли на поставщиков, черных колдунов пустыни, поэтому держали всю сделку втайне. Но в дороге на нас все равно напали. Может быть напали на удачу, может как-то узнали про груз. Они перебили почти всех, нас спаслось только трое, и то, благодаря тем же зельям, мы отсыпали себе немного гремучего песка, я поджег пузырек, швырнул его, и мы побежали. Грянул взрыв, в воздух поднялось много песка, пока он оседал, мы успели забежать в ущелье, потом начался обвал, дорогу отрезало, только это нас спасло. Но товар мы потеряли, а беда в том, что деньги на его закупку вкладывали и мои партнеры, я бы один не потянул. А раз я потерял товар, то мне пришлось компенсировать их убытки. Я все продал, остался один серебряк. Если, когда его проем, не найду инвесторов, придется брать кредит… если дадут, конечно… Ой, что же это я?! Встретил старого друга и вываливаю на него все свои проблемы! Хорош товарищ! Как ты поживаешь? Не женился еще?

Цыко застыл с ложкой у рта:

– Я… я нормально я, как все. До вчерашнего дня, даже не плохо было.

– Угу, – Бандай понимающе кивнул – инквизиция. Ты все творишь артефакты? Но ты же не маг… Ой, извини, в смысле ты же не колдуешь, сила твоих заклятий не позволяет. Или ты достиг успехов? А может сотворил черный артефакт?..

В этот момент лицо Бандая приняло отстраненный вид, Цыко пытался ответить, что мол нет, конечно, просто инквизиции все равно, им лишь бы на костер, но тот не слушал, напряженно работала мысль, что-то взвешивал в уме, пытаясь выбрать правильный путь. Наконец, он решился и спросил неожиданно:

– Скажи, а у тебя много накопилось магических предметов?

– Ну есть кое-что… В основном обереги, и прочие штуки, есть те, что светятся в темноте, очень полезная штука в темном лесу, там же пригодятся пугалки для диких зверей. Три литра магических чернил, сургуч, который уничтожает письмо без специального ключа. Ну, ключи к сургучу, соответственно, с десяток, в виде перстней, но из обычного металла, только два из дешевого серебра. Штук сто индикаторов яда. О! Вспомнил! Есть несколько точил, что за минуту делают меч или нож острее бритвы… Хех, есть бритвы, после которых месяц не растет щетина. В общем много всего, а у тебя есть покупатель?

– Будет, Цыко, будет и покупатель, и деньги, все будет. Тебе не надоело сидеть сиднем? Пойдем со мной, будем равными партнерами. Надо будет еще вложиться, или найти денег, золотых двадцать на год, можно даже под большой процент. Ты смекалистый, умелый. Можно принимать заказы и делать артефакты на местах. Как тебе идея?

Цыко с минуту молча жевал, обдумывая, потом решительно ответил, махнув рукой:

– Согласен, партнер. Только зачем нам еще двадцать золотых?

– Нам нужен больший ассортимент, иначе вылетим в трубу.

– И где же мы столько возьмем?

– У тебя нет?

– Бандай, откуда у меня столько? Есть только пять золотых. Я готов их вложить в дело, но, если я их потеряю, останусь без медяка за душой. Когда продадим часть моего товара, я готов буду вложить и эти деньги, но все нужно хорошенько продумать, я не хотел бы сильно рисковать.

– Старый друг, ты же меня знаешь! – купец удивленно развел руками – мы подумаем, как обойтись половиной твоих сбережений, а потом приумножим их во сто крат!

Цыко опустил глаза, в груди и животе его порхали от страха бабочки, в голове судорожно метались мысли, толкаясь, перекрикивая друг друга, что исключало саму возможность прийти к единому решению. Наверное, одна все же бочком прокралась, пока все остальные яростно спорили, отпихивая соседей. Прокралась и крикнула зычным голосом, заставив Цыко махнуть рукой:

– Была не была, вношу в общее дело три золотых – отчаянно выдохнул он – но прошу тебя, старый друг, не обанкроть меня, давай влезать только в безрисковые сделки.

Бандай расцветал на глазах. Щеки порозовели, спина распрямилась, очи засверкали, в них появилась надежда, а уныние испарялось волшебным образом.

– Обещаю, без твоего одобрения, ни одного рискового предприятия.

Они ударили по рукам, дальше разговор медленно перешел в русло смеха и веселья, купец рассказывал свежие анекдоты со всего континента, мастер артефактов смеялся вначале сдержанно, потом все более откровенно и задорно. Напряжение постепенно уходило, психика жадно хватала расслабление, несмотря на то, что проблем оставалось еще много, а близость инквизиции не переставала быть очень пугающим явлением. Редкие посетители косились на них, как на сумасшедших.

– А они еще говорят, что мы деревенские не сообразительные! – Цыко хохотал, откинувшись назад на спинку скамьи, вскидывая руки.

Внезапно рядом возникла высокая фигура в серо-коричневом балахоне:

– Рад видеть вас в добром расположении духа – мягкий голос, наполненный одновременно теплотой, уютом домашнего камина и спокойной, уверенной силой, принадлежал одному из трех монахов боевого ордена, возникшему рядом с их столом, и стоящему в смиренной позе – позвольте отнять несколько минут вашего времени. Разрешите присесть? – монах указал вопрошающе огромной, размером с кузнечный молот ручищей, на свободное место за столом.

Цыко вначале застыл с улыбкой на лице, не успевая переключиться на внезапное появление святого отца, после чего сжался в комок, но, все же старался держать лицо невозмутимым.

– Конечно, отче, – вымученно улыбаясь кивнул он, – желаете разделить с нами трапезу?

– О, нет, благодарю. Я всего лишь хотел задать вам несколько вопросов.

Цыко побледнел. В горле пересохло, язык прилип к небу. Он так и не смог вымолвить ни слова. Вместо него ответил куда более спокойно относящийся к инквизиции Бандай.

– Конечно, отче, присаживайтесь

– Благодарю, сын мой. Надеюсь, я не помешал вам? – голос инквизитора был полон скорби и доброжелательности. От этого Цыко еще больше испугался.

– Чем мы можем помочь святой матери нашей церкви? – Бандай, этот прожженный купец, он умел хорошо скрывать свою неприязнь или страх. Цыко же сидел бедный, перепуганный, боясь лишний раз пошевелиться.

– Мне крайне скорбно говорить вам эти слова, добрые чада светлой матери нашей церкви, но Господь послал нам нелегкое испытание. Зло завладело душой вашей односельчанки. Рекомой с отрочества Селиной.

Цыко начал понимать, что, кажется, его личности разговор уже не коснется. Страх с одной стороны начал отпускать его сердце, с другой же – стал ощущаться значительно сильнее. Так часто бывает, когда человек пребывает в том состоянии, когда он еще не до конца смог поверить в свое спасение. Собравшись с силами, он с трудом вымолвил.

– Как же так, отче?

– Понимаю твое волнение, сын мой. Скорбно это весьма и горько. Но, – он смиренно развел руками, лицо его в этот момент выражало великую печаль, – пути Господни неисповедимы. Он послал нам сие испытание, наше же дело столь же мало, как и мы малы пред Его мудростью. Мы должны спасти жителей деревни от поражений адовых, что, я уже чувствую, готовы вырваться на свет Божий и погубить всех, до кого успеют дотянуться. Так было уже, вы, наверное, слышали от путников, в Брионе и в Кауркай. Силы Зла вырвались из ада и завладели добрыми душами чад церкви нашей. Они набрасывались на святых отцов, пришедших помочь им. Мы ничего не могли сделать.

Инквизитор опустил голову и на лице его на миг застыла такая мука, такая боль, что сомнений не оставалось в том, что он безоговорочно верит во все, о чем говорит. От этого понимания Цыко похолодел. Его охватил, нет, не страх. Им овладел дикий ужас. Если эта толпа фанатиков настолько верит в свою правоту, в то, что они делают богоугодное, светлое дело, тогда все пропало. Они не успокоятся, пока не сожгут на кострах и не запытают в своих страшных подвалах всех жителей Фленшира. Это действительно страшно.

– И я хотел попросить вас, – продолжал монах, проводить меня и моих братьев к дальнему заброшенному дому, где раньше жил старый Мурт.

Вот и все, подумалось Цыко. Они узнали, где прячется Селина. Откажись они с Бандаем проводить отцов инквизиторов к ней, на костер они пойдут втроем. Девушку уже ничто не спасет, ей не скрыться. Придется показать дорогу. Может, получится как-то ее предупредить. Топать громко, пока идут, или чихать.

– Мы, конечно, и сами найдем дорогу, – между тем, инквизитор продолжал, – но это займет больше времени. А времени у нас нет. Промедление может стоить не просто жизней жителей деревни, а их загубленных душ. Что гораздо страшнее. Посему, прошу вас, не взирая на страх помочь нам. И отправиться немедля. Мы же можем вас защитить, не сомневайтесь. Ну же, в дорогу.

С этими словами монах поднялся и выжидающе посмотрел на друзей.

– Молю вас, не стоит медлить. Идемте же!

Бандай легко встал из-за стола. По его лицу было невозможно понять, какие мысли крутятся у него в голове. Цыко же ничего не оставалось, как тоже вылезти из-за стола и на негнущихся ногах направится в сторону выхода.

Проходя по трапезной, Цыко, все же отметил для себя, что молодой наемник, сидевший в темном углу помещения, как-то очень внезапно и незаметно исчез.