Текст книги "Попса"

Автор книги: Юрий Коротков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Последний разочек! – взмолилась тетка. – Твой день сегодня!

– Тяни! Тяни! – подхватили болельщики. – Да ты только представь, сколько денег будет! Когда еще так повезет!

– Ладно, только последний раз, – согласилась Славка.

Она вытянула девять. И ведущий девять.

– Еще раз, – сказала девушка.

Славка достала билет, зажала в кулаке и осторожно посмотрела в щелочку. Подпрыгнула на месте и радостно показала болельщикам цифру девятнадцать. Ведущий спокойно запустил руку в барабан и достал двадцать.

Славка досадливо цокнула языком, с сожалением глянула на деньги – и постаралась беспечно улыбнуться:

– Ну и ладно. Жила ведь я без них…

– С вас шесть тысяч четыреста рублей, – без выражения сказал ведущий.

– Почему’? – не поняла Славка.

Тот указал на правила игры, лежащие на столе:

– Пункт шестой: «При равенстве очков ставка удваивается». Значит, на кону было двенадцать тысяч восемьсот рублей. Вот шесть четыреста, – он сгреб деньги в сумку. – С вас еще столько же.

– Но я же не знала!

– Я не виноват, девушка, что вы не прочитали правила перед игрой.

– Но я же не одна играла… – Славка растерянно оглянулась, но ни тетки, ни болельщиков, ни миловидной девушки-зазывалы рядом не было. Зато сзади стояли трое мощных, коротко стриженных парней.

– Вы должны заплатить шесть тысяч четыреста рублей, девушка, – отчетливо повторил ведущий.

– У меня нет денег… Только пятьдесят рублей, – Славка торопливо вытащила из потайного кармашка неприкосновенный запас. – И еще шесть…

– Ты что, издеваешься? Плати давай! В милицию захотела? – парни окружили ее плотным кольцом. Прохожие спокойно шли мимо по тротуару, не обращая на них никакого внимания.

– Не надо в милицию, – взмолилась Славка.

Парни быстро затолкали ее за киоски. Здесь, в узком проходе между глухими стенами, был свален мусор, на пустых ящиках спал оборванный бомж.

– Не может быть, – сказал один. – Она на крутой тачке приехала.

Парни грубо стали обыскивать ее, выворачивая карманы. Славка попыталась сопротивляться, но ее наотмашь хлестнули по щеке. Один из парней залез ей в лифчик, потом за пояс джинсов, ища деньги, вытащил паспорт из заднего кармана. Славка заплакала от бессилия и унижения, от того, что всего в трех метрах от нее идут по московской солнечной улице беспечные люди, а она стоит тут по колено в грязи.

– Серьги снимай! Цепочку! – велел другой.

Славка покорно сняла.

– Да это не серебро даже! – парень с досадой бросил сережки с цепочкой под ноги в мусор.

– Да она приезжая, из Мухосрани какой-то, – сказал первый, листая паспорт. – Чья тачка? Что за тетка там? Она кто тебе?

Славка уже ничего не могла сказать – захлебывалась слезами.

– Паспорт не получишь, пока не расплатишься, поняла? Иди проси бабки, барахло тащи – или отрабатывать будешь, поняла?

Они повели ее к машине. Лариса уже вышла и раздраженно оглядывалась, ища Славку. Увидела ее зареванную в окружении парней и быстро двинулась навстречу: – В чем дело?

– Она денег проиграла, платить отказывается!

– Понятно, – спокойно сказала Лариса. – Лицензию на азартные игры на улице – быстро! Быстро, я сказала!

– Мы с тобой без лицензии разберемся, поняла? – угрожающе сказал один из парней. – Бабки гони, или заберем твою девку, поняла?

– Ты меня на «понял» не бери, бычара, понял? – сказала Лариса, наступая на него. В ее голосе вдруг прорезались блатные ноты. – На разборке быковать будешь! Ты на кого наехал? Шнифты разинь – я тебе лохушка? Это чья земля – измайловская? Сашу Бульдозера знаешь? Звоню – забиваем стрелку за кольцевой, в любое время дня и ночи! – она достала мобильный.

– Да ладно, ладно… – попятились парни.

– Ты мой номер видел, – кивнула Лариса через плечо на машину, – а я тебя срисовала. Ты меня найдешь – я тебя найду, понял? Все, свободен! Отпусти девку! – она вырвала Славкин паспорт из рук парня. – Что они у тебя еще забрали?

– Сережки… И пятьдесят рублей…

– Обойдешься. За глупость заплатила. Иди! – она подтолкнула рыдающую Славку к машине.

Ведущий быстро уложил лотерейный барабан в сумку, и они с парнями мгновенно растворились в толпе.

Лариса усадила Славку в машину. Села за руль и в сердцах изо всех сил хлопнула дверцей.

– На секунду отвернуться нельзя! Ну ты же неглупая вроде девка! – заорала она. – Куда ж ты полезла? Это же на дебилов рассчитано! Ну неужели ты думаешь, что кто-то вот так, за красивые глаза, отдаст тебе выигрышный билет?! Бесплатный кусок только в капкане лежит! Это Москва, милая моя, если ты еще не поняла! Тут за любой, самый маленький выигрыш драться надо, пахать до кровавых соплей, зубами выгрызать! А если даром предлагают – беги сломя голову и не оглядывайся!.. Ну ладно, хватит реветь! – Лариса бросила ей на колени платок. – Рожу вытри…

Славка все не могла успокоиться, всхлипывала, развозила слезы по щекам.

– Ну хватит, я сказала!.. Как твой братец-то говорит: перетопчешься… – успокаивала ее Лариса. – Вот горе-то, мне б такое… А если я сейчас зареву? Да тут пол-Москвы сбежится!

Славка невольно улыбнулась сквозь слезы.

– А кто это – Бульдозер? – спросила она.

– Пепеляевский хахаль, – сказала Лариса, отъезжая от злополучного места. – Хоть какая-то польза от стервы, кроме вреда…

Дверь Ларисе и Славке открыла женщина в фартуке:

– Заходите. Ефим Ильич ждет, волноваться уже начал. – Она скрылась на кухне.

В дверях гостиной показался хозяин – породистый седой мужик под шестьдесят, в костюме с галстуком.

– Вы расстроены чем-то, мой друг? – обратился он к Славке. – Оставьте проблемы свои за дверями, сотрите с лица неподдельный испуг, вы будете с Ларой моими гостями. Не посчитаете за труд – найдете тапочки вот тут.

Славка прыснула, прикрыв рот ладонью.

– Извини, Ефим Ильич, опоздала, – Лариса поцеловалась с хозяином.

– Я исходил весь кабинет, дождался вас покуда, но ждать готов был тыщу лет, чтоб увидать такое чудо, – кивнул он на Славку. – Новенькая?

– Совсем новенькая, – буркнула Лариса. – Такое ощущение, что вчера родилась!

Хозяин протянул Славке тонкую ладонь:

– Владелица богатства юных лет, скажи мне имя, если не секрет.

– Не секрет. Слава, – Славка пожала руку. Ей нравился этот чудной мужик.

– Бог неспроста дает такое имя. Хотя родители решали, как назвать. Но надо встать над многими другими, чтобы такое имя оправдать…

– Слушай, Ефим Ильич, – досадливо сказала Лариса. – Времени в упор. Давай на прозу перейдем, а? Тексты готовы?

– Обижаешь, Лариса. Когда я тебя подводил?

Они прошли через гостиную в кабинет. Это был старый интеллигентский дом, обставленный антикварной мебелью. Антикварной не потому, что была куплена в антикварном магазине, а потому что состарилась здесь, пережив не одно поколение хозяев. Почти все стены от пола до потолка занимали книжные стеллажи. В кабинете над громадным столом висели афиши авторских вечеров Ефима Ильича и обязательные портреты – на сцене у микрофона и в обнимку со звездами.

– Вот, – Ефим Ильич протянул Ларисе листы, исписанные мелким почерком. – Я по пять куплетов на каждую мелодию набросал. Ты выбери, что надо.

– Когда ж ты на компьютер перейдешь, как нормальные люди? – проворчала Лариса.

– Творить в соавторстве с бесчувственной машиной – что женщину в перчатках обнимать! – ответил Ефим Ильич, адресуясь больше к Славке. Та за спиной у Ларисы понимающе кивнула.

– Фонограмму поставь, – попросила Лариса.

Ефим Ильич включил магнитофон. Лариса стала читать про себя, кивая головой в такт:

– Это хорошо… Ага… Это лишнее… – она сразу вычеркнула куплет. – То, что надо…

– Хотите ль чаю или кофе? – вполголоса спросил Ефим Ильич у Славки.

– Спасибо, нет. Пила уже, – в тон ответила она, и оба улыбнулись.

– Ты понимаешь… – задумчиво сказала Лариса, прочитав. – Нет, это здорово все!.. Но это могло быть написано и пять лет назад, и десять. Вот, смотри: Я опять одна у окна,

Я одна, я схожу с ума.

Неужели ты не придешь,

И заплачет со мною дождь…

Нет примет нашего времени, понимаешь?..

– Но ведь это о любви! – развел руками Ефим Ильич. – Большое чувство вне времени.

– Да чувства-то, может, и прежние остались с тех пор, как трахались на шкуре мамонта. Только способ передачи изменился. Раньше надо было любимой в глаза смотреть и за руку держать, а сейчас по электронной почте объясняются. И это тоже любовь!.. Ну хоть какую-то зацепку… Яне знаю… – Лариса огляделась вокруг, нащупала в кармане пейджер. – Ну вот пейджер хотя бы. Ведь у каждого второго есть, и тоже любовные послания шлют. Такие, что там телефонистки кончают, не сходя с рабочего места! А в песне ни разу не было.

Ефим Ильич на секунду задумался и продекламировал:

Я одна, только сердца стук.

Только пейджер со мной, мой друг.

Но экран его нем и пуст,

Отражает мою лишь грусть…

– Ефим Ильич, я тебя обожаю! Гений ты мой! – Лариса бросилась записывать.

Ефим Ильич скромно потупился.

– Лариса, тебя к телефону, – заглянула в кабинет жена гения.

– Тьфу, черт… Я же мобильный отключила… – Лариса ушла за ней в гостиную.

Ефим Ильич проводил ее глазами, улыбнулся Славке и доверительно понизил голос:

– Моя вторая половина не далее как завтра в пять берет с собой и дочь и сына и едет к морю отдыхать. Вы знаете – поэт не может жить без музы. Меня в четверг должны вы навестить, и о дальнейшем творческом союзе могли б без спешки мы поговорить. Ларису посвящать не нужно – у нас с ней искренняя дружба… – он со значением кивнул Славке и сунул ей в карман визитку. – Чтоб не возникло с адресом вопросов… В четверг я жду вас ровно в восемь!

Славка смутилась, она не ожидала такого поворота.

– А-а… вы правда можете на любое слово написать? – спросила она, чтобы сменить тему.

Ефим Ильич жестом волшебника развел руками.

– Ну, например… – Славка наткнулась глазами на тюбик с каким-то кремом. – Тюбик!

Ефим Ильич на мгновение задумался, прикрыв глаза:

Забытый на тумбочке тюбик

И в ванной оставленный гель

Говорят, что меня еще любят

И делят со мною постель.

С помадою фильтр сигареты

И дым, ощутимый едва, —

Любви бытовые приметы

Важнее порой, чем слова.

– Здорово! – в восторге сказала Славка. – А вы стихи никогда не пробовали писать?

Лицо Ефима Ильича вдруг вытянулось, губы задрожали, он вперился в Славку ненавидящими глазами.

– До свидания, девушка… – деревянным голосом отчетливо произнес он.

– Ну… – растерялась Славка. – Я имела в виду – настоящие стихи…

– До свидания, девушка! – еще отчетливее повторил Ефим Ильич, как приговор. – Надеюсь, дорогу до двери найдете сами…

Когда Славка с Ларисой подошли к машине, на другой стороне улочки затормозил и посигналил шикарный белый лимузин. Шофер открыл дверцу, появился хозяин с большим животом в распахнутом пиджаке. Он раскинул руки: – Лариска! Вот кого я рад видеть! Здравствуй, моя милая!

– Юлик! Здравствуй, мой хороший!

Они трижды поцеловались.

– Слышала, слышала, – сказала Лариса, оглядывая лимузин. – Поздравляю!.. Классный катафалк! Во что обошлось?

– О! – мужик нарисовал в воздухе несколько нулей. – Специальная сборка. Стекла бронированные.

– Слушай, на что ж ты живешь-то теперь? – изумилась Лариса. – У тебя Рогозин в ноль вышел. Вербинину только в дома престарелых с концертами зовут… В аренду, что ли, сдаешь? – кивнула она на лимузин. – Под свадьбы?

– Ну, на бензин пока хватает… А ты все сама рулишь на своем «Запорожце»? Сто раз тебе говорил – возьми шофера. Несолидно, Лариса, – укоризненно сказал мужик. – Или там второй уже не поместится?

– Да я бы взяла. Дурная привычка – привыкла думать за рулем. Слышал, может быть: кроме пищеварения там, слюноотделения, – она погладила мужика по пузу, – бывает еще мыслительный процесс. Ну, это когда извилины работают, – пояснила Лариса.

Мужик засмеялся и тут же посерьезнел.

– Слушай, смотрел вчера последние чарты – жутко расстроился. Твой Бойцов в конец десятки упал. «Доминошки» едва держатся. Пепу с Шайтановым совсем не видно.

– Ай, не говори! – огорченно махнула рукой Лариса. – А как я расстроилась – сколько ты за эти чарты заплатил, а все равно твои выше середины не прыгнули…

– За кого ты меня принимаешь, Лариса? – обиделся мужик. – Я честный человек. Если бы я заплатил – твоих бы и в первой сотне не было.

К удивлению Славки, разговор был вполне дружеский.

– Да черт с ними, с чартами, – сказала Лариса. – Я тут случайно узнала, сколько ты в этих двух своих мальчиков вложил, как их там – «Чет-нечет», а они по Сибири ползала не собрали. Рискованный все-таки у нас бизнес – рубль найдешь, три потеряешь… – посочувствовала Лариса. – Ой, извини, – спохватилась она. – Не сообразила, дура, – может, они не по этой части вообще? Другим местом сборы делают…

– Они свое соберут. Еще не вечер… Ты же знаешь мой принцип: что такое звезда? Это фонарный столб, в который денег вложили… – засмеялся мужик. – А это что, новенькая? – заметил он Славка.

– Да бог с тобой, – удивилась Лариса. – На хозяйство девочку взяла… Ну, пока, мой хороший!

– Давай. Рад был тебя увидеть. Не пропадай.

– Удачи тебе.

Они снова расцеловались.

Лариса махнула рукой, провожая сияющий лимузин. Подошла к своей машине, доставая ключи, и вдруг со злостью пнула в колесо. «Додж» заорал сигнализацией, будто от незаслуженной обиды.

Лариса притормозила около маленького бара.

– Подожди. – Она скрылась в дверях. Через полминуты вышла, достала дезодорант, прыснула в рот и тронулась дальше. Покосилась на Славку.

– А твой бойфренд что, дома остался?

Славка пожала плечами.

– Как же он, дурак, тебя одну отпустил – в Москву-то, козу в огород?

– Да нет у меня бойфренда, – нехотя сказала Славка.

– Что, расстались?

– Да нет…

– А что?

– Просто нет никого…

– Ну был же кто-то раньше? – настаивала Лариса.

– Не было.

– Слушай, может, мы на разных языках говорим? Как это у вас там называется – жених, любовник, трахатель?

Славка покачала головой.

– Ты что, целка, что ли? – изумилась Лариса.

Славка побагровела. Неопределенно повела плечами, глядя в сторону.

– Нет, ты плечиками не жми, тут или да, или нет. Среднего не бывает. Это как деньги – или они есть, или их нет!.. Ты с кем-нибудь жила? – допытывалась Лариса. Ей доставляло удовольствие мучить сгорающую от неловкости Славку. – Перевожу с русского на русский. Ты с мужиком спала когда-нибудь?

– Нет…

– Тебе сколько лет?

– Восемнадцать…

Лариса захохотала.

– Слушай, ты там одна такая дура осталась?

– Нет, почему… Все мои подруги…

– Все! Вот он, свет в окошке! – веселилась Лариса. – Накройся все медным тазом – поеду в твой Ханты-Мансийск, начну новую жизнь!.. Слушай, а какое ощущение, расскажи – вот будто хранишь бесценный клад и прицениваешься, кому отдать, да? Кто достоин? А?.. Или наоборот: каждый мужик – грязная скотина, да? Про любовь лапшу вешает или просто даже про погоду говорит, а у самого только одно на уме и в штанах шевелится?..

– Зато мне не бьют морду по утрам и не бросают, как последнюю… – вдруг отчетливо сказана Славка, глядя перед собой.

Лариса ударила по тормозам. Сзади, едва не врезавшись в нее, засигналили машины.

– Пошла вон, – спокойно сказала она.

Славка молча открыла дверь, забрала гитару и сумку и вышла.

Лариса сидела неподвижно, сгорбившись за рулем. Потом подняла глаза – Славка шла не оглядываясь. Свернула за угол. Лариса включила скорость, догнала ее, открыла дверцу.

– Садись, – велела она.

Славка села в машину. Они помолчали, не глядя друг на друга.

– Что, так бы и ушла? – удивленно спросила Лариса.

Славка пожала плечами.

– Может, еще извиняться перед тобой прикажешь?

– Не надо.

– Ладно, извини.

– Вы тоже извините.

– Это я его выгнала, поняла? – сказала Лариса. – Я сама!.. Последнее счастье – успеть выгнать, пока тебя не бросили…

Они шли по бесконечному коридору «Мосфильма».

– Нет, если б вы наших пацанов увидели – вы бы не удивлялись, – рассказывала Славка, успевая глазеть на фрагменты декораций, старые съемочные краны и пиратов, торопливо докуривающих у входа в павильон. – Это себя надо не уважать… Поговорить даже не о чем: запас – пять слов, из них десять матерных… Нет, у меня были, конечно, романы…

Лариса вдруг быстро отступила за угол. Славка не заметила и продолжала говорить на ходу, размахивая руками, обращаясь к отсутствующему собеседнику слева: – Я в одинадцатом классе была, а он уже студент, в лесотехническом. На два года старше. Интересный парень, высокий, на Влада Бойцова похож. Все девчонки по нему с ума сходили… Ну вот. Долго у нас продолжалось, месяца три. Серьезные отношения, целовались, все такое. Потом все уже решили – ну, вы понимаете… Родители на работе были. Почти уже все случилось, а тут брат с тренировки вернулся, – она показала брата. – И все. Этот парень потом на километр боялся ко мне подойти…

Славка наконец обратила внимание, что встречные странно поглядывают на нее и старательно обходят стороной. Она обернулась – Ларисы не было ни рядом, ни во всем длинном коридоре. Славка заметалась вперед и назад среди множества дверей, закоулков, переходов.

Навстречу ей появилась процессия – Малиновский в золотом пиджаке со свитой. Следом шли обе близняшки. Деловито переговариваясь, все направились к павильону.

– Здрасьте! – бросилась к ним Славка. – Вы Ларису Ивановну не ви… Ой!

Она налетела на тетку из свиты и выбила у нее из рук переплетенные в книжицу нотные листы. Все испуганно ахнули и расступились.

– Ты что наделала? – заорал Малиновский. – Это же песня!

– Извините, – Славка наклонилась было поднять.

– Не трогай! – закричали все разом.

Славка отдернула руки и растерянно оглянулась, не понимая, что надо делать, из-за чего такой переполох.

– Садись! Садись! – кричали все, указывая на лежащую книжицу, как на ядовитую змею.

– Зачем?

– Садись, тебе говорят!

Славка пожала плечами и села на ноты, глядя снизу на обращенные к ней лица.

– Теперь прижми и вставай!

Славка неловко поднялась, прижимая одной рукой ноты к заднице. Тетка трижды плюнула через левое плечо и взяла ноты.

– Идиотка! – в сердцах сказал Малиновский, и они гуськом втянулись в павильон, злобно оглядываясь на Славку.

Она пошла дальше и наконец заметила Ларису. Та осторожно выглянула из-за какой-то декорации, осмотрелась – в один конец коридора и в другой.

– А я вас потеряла, – облегченно сказала Славка.

Лариса бессильно привалилась плечом к стене и молча закурила.

– Он? – догадалась Славка.

Лариса кивнула.

– Но вы же сами его искали!

– Тогда я готова была. А тут… – Лариса расстроенно ударила кулаком в ладонь. – Нос к носу… Не ожидала… Ладно, пойдем…

В павильоне к ней тотчас подкатился колобок-директор.

– Ларисочка, ты только сразу не психуй, ладно? Они на финал скай-лифт хотят, чтобы Ирочка с Шайтановым как бы вознеслись, как бы в небо, как бы над суетой…

– А как бы вертолет им не нужен как бы вознестись? – тут же завелась Лариса. – А «боинг» не нужен?!

– Ларисочка, я то же самое им сказал, слово в слово. Давай сейчас не будем конфликтовать, процесс как бы идет… – Он подхватил Ларису под руку и увел в сторону.

Славка обогнула фанерную декорацию, подпертую сзади брусьями. Ярко освещенная декорация изображала дома с нарисованными окнами, деревья и фонтан с фанерными струями. Между домами стояли парочки, у фонтана – Пепеляева и сладкий восточный красавец Шайтанов. Перед декорацией расположилась съемочная группа и операторский кран на рельсах.

– Пробуем! – крикнул режиссер. – Фонограмма!..

С полуслова зазвучала песня: «…этот волшебный вечер, твои продрогшие плечи и первая губ наших встреча…»Кран двинулся вдоль декорации, постепенно опуская стрелу.

– Пары пошли!.. Игорь, чуть медленнее! Ира, обернулась!..

Шайтанов, беззвучно открывая рот под фонограмму, догнал Пепеляеву, та обернулась с улыбкой, они обнялись и поцеловались перед опустившейся на уровень лиц камерой.

– Ладно лизаться-то, – досадливо сказала она, вытирая губы. – Не снимаем еще.

– Нормально. Можем фиксировать, – сказал режиссер.

Рабочие покатили кран на исходную позицию. В декорацию тут же выскочили из тени гримеры, костюмеры, ассистенты, что-то поправляя, одергивая, припудривая.

– Валера, ты на крупный выходишь? – крикнула Пепеляева вверх оператору.

– На молочный, – провел тот ладонью по груди.

– Какой объектив?

– Пятидесятый.

– А почему не семьдесят пятый?

– Ирочка! – оператор молитвенно сложил руки. – Ну давай я буду заниматься своим делом, а ты своим!

– Но я же лучше знаю свое лицо! На семьдесят пятом лучше получается!

– Снимем пятидесятым, потом семьдесят пятым, – сказал режиссер. – Спорить дольше будете.

– Слава, ну давай хоть немного еще глаза подкрасим, – попросил Шайтанов режиссера. – Я как голый без глаз…

– Игорь, крупный план! Грим на экране вылезет!

– Но зрители привыкли к моим глазам! Они меня без глаз не примут!

– Лина, положи ему еще на глаза, – вяло махнул режиссер гримерше. – А то мы ночевать здесь будем!.. Можем?

– Слава! – крикнул сверху оператор, глядя в камеру. – Вот там, с краю, жидковато. Еще пару поставь!

В этот момент директор с Ларисой подошли к декорации. Лариса кивнула всем сразу и жестом показала: продолжайте.

– Кого поставить? – откликнулся директор.

– Без разницы, все равно не в фокусе.

– Я не в этом смысле. У нас по смете больше массовки нет.

– Ну, сам тогда встань, – сказал режиссер. – И вон ее возьми, – указал он на Славку.

Славка вопросительно оглянулась на Ларису.

– Давай, – кивнула та. – Хоть пару часов отдохну от тебя… Я в офисе, – сказала она директору.

Она направилась было к выходу, но тут же вернулась к Славке, достала из кармана пейджер.

– Ну тебя к черту – пропадешь, ищи тебя по всей Москве… Услышишь сигнал – нажми эту кнопку. Увидишь свое имя – читай. Остальное сбрасывай в память – вот так. Поняла? Все, пока…

Славка под руку с директором встала с краю декорации.

– Идете отсюда и до того дома, – показал режиссер. – Можем, наконец?.. Фонограмма!.. Начали!..

Снова раздалась музыка: «…этот волшебный вечер, твои продрогшие плечи…» Славка с директором двинулись по заданному маршруту, кран поехал вниз, Шайтанов, беззвучно открывая рот, пошел к Пепеляевой. В последнее мгновение перед тем, как должна была состояться «губ наших встреча», та вдруг резко повернулась и уперла руки в бедра: – Нет, я так не могу!..

Оператор в отчаянье уткнулся лбом в камеру.

– Что? – заорал режиссер. – Что ты еще хочешь, Ира?

– Я хочу, чтобы мой клип был красивым. Уберите ее отсюда! – Пепеляева не глядя указала на Славку.

– Чем она тебе мешает, Ира? Она не в фокусе, И-ра-а!

– Иди сюда! – приказала Пепеляева Славке.

Славка неуверенно подошла. Ей не понравился тон, которым с ней разговаривали, но она не знала, какое обращение здесь принято и кому следует подчиняться.

– Сюда встань!

Славка встала, куда велели.

– Ноги вместе! – командовала Пепеляева. – Теперь повернись!.. Ну? – спросила она у режиссера.

– Что?

– У нее ноги кривые!

– На свои посмотри! – не выдержала наконец Славка.

Все вокруг замерли.

– Знаете что, – победно сказала Пепеляева. – Снимайте-ка без меня! Всякая писюха тут будет пасть открывать! – Она решительно шагнула с декорации.

Режиссер и ассистентки бросились за ней, директор торопливо увел Славку в сторону:

– Слушай, извини… Ну ты видишь… Ты посиди тут пока, ладно?..

Вместо нее поставили толстую некрасивую гримершу, и кадр наконец сняли.

– Обед – сорок минут! – объявил директор, вытирая мокрый лоб. – Массовка свободна на сегодня!

Один за другим погасли юпитеры, актеры и съемочная группа потянулись к выходу, декорация опустела.

Шайтанов подошел к Славке, одиноко сидящей в углу павильона.

– Привет. Меня Игорь зовут. А ты – Слава из Североморска.

– Из Верхневилюйска… А откуда вы знаете?

– Да все уже знают. Тебя Лариса взяла.

– Еще неизвестно.

– Да все уже известно, – махнул рукой Шайтанов. – Лариса даром время не тратит. Если она тебя через пять минут не послала – значит, зацепилась… А здорово ты Пепу опустила! – засмеялся он. – Гляди – бесится, – он кивнул на Пепеляеву. Та направилась было к нему, но, заметив рядом Славку, демонстративно отвернулась. – Она вообще новеньких ненавидит, если кто у Ларисы появляется – порвать готова. А ноги у нее – больное место. По три часа на тренажерах, из сауны не вылазит, а все равно ляжки как у доярки. По пояс только снимать себя дает… Ты, смотри, осторожнее – у нее любовник крупный бандит. И вообще – не наживай врагов раньше времени… – Он посмотрел на часы. – Слушай, я тут живу рядом. Чего в буфете толкаться – поехали?

Вся шайтановская квартира от порога до дальнего угла была завалена мягкими игрушками – розовыми собачками, голубыми кошками, зелеными бегемотами и прочей живностью всех размеров и мастей. Стены сплошь были увешаны фотографиями хозяина, его афишами и неумелыми рисунками, изображающими опять-таки Шайтанова.

– Ух ты!.. – восторженно протянула Славка, скидывая с плеча гитару и сумку и оглядываясь. – Откуда столько?

– Девчонки дарят, на каждом концерте, – Шайтанов любовно оглядел коллекцию. – Каждый раз прямо со сцены говорю: ну хватит, девчонки, класть уже некуда – все равно несут. Не отказываться же – обидятся… Хочешь – подарю, – широким жестом обвел он комнату. – Выбирай!

– Любую? – недоверчиво спросила Славка.

– Любую.

– А эту? – Славка указала на огромного, почти в человеческий рост, плюшевого тигренка.

– Бери! – засмеялся Шайтанов. Он поставил на проигрыватель свой компакт, прибавил громкость. – Ты, вообще, меня слушаешь?

– Конечно. У меня две кассеты: «Люби меня, люби» и «Зачем ты говоришь – люблю».

– Это старые. У нас еще три вышли – потом подарю… А это девчонки рисуют, – указал он на галерею. – Ну, это просто с афиш копируют, неинтересно, – кивнул он на портреты у окна. – А вот это, смотри, – он за талию подвел Славку ближе к дивану, – рисуют песни. Я их так и развешиваю – по альбомам. Вот – «Ты раскрыла зонтик надо мной, нас познакомил дождик проливной…» – напел он. – Помнишь?

– Ага, – Славка встала на колени на диван, чтобы рассмотреть ближе.

– А это? – указал он на другой рисунок.

– «Мы с тобой целуемся в трамвае»… – пропела теперь Славка.

– «…мы проехали давно все остановки»… – Шайтанов незаметно глянул на часы и обнял ее сзади.

Славка удивленно обернулась. Он приблизил к ней лицо с густо подведенными глазами и гримом на скулах. Славка как могла осторожно, чтобы не обидеть, освободилась и соскочила с дивана.

– Сколько времени осталось? – спросила она.

– Полно. Еще полчаса.

– Слушай… а у тебя ванна есть?

– Конечно.

– Можно?

– Нужно, – улыбнулся он. – Налево и по коридору.

– Я быстро, ладно? – Славка подхватила сумку и скрылась в ванной.

Ванная тоже была полна резиновых и пластиковых игрушек. Славка достала из сумки сменные трусики, лифчик, колготки и пустила воду…

Когда она оделась и вышла, диван был застелен и Шайтанов голышом лежал под одеялом. Славка остолбенела.

– Иди сюда, – улыбаясь, поманил он ее в постель.

– Ты чего? – озадаченно спросила она.

– Давай скорее.

– Ты что, заболел? – покрутила она пальцем у виска.

– Ну хватит, слушай! – досадливо сказал он, садясь на диване. – Двадцать минут осталось!

– Да не пойду я к тебе!

– Ты же сама предложила!

– Я?!

– А в ванну зачем пошла? «Подожди, я быстро»…

– Зачем в ванну ходят? Мыться! Я неделю в поезде ехала!

– Ну хватит динамо крутить! – потерял терпение Шайтанов. Он соскочил с дивана и схватил ее за руку. – Я, как дурак, голый лежу, ее жду…

– Лежал бы одетым, как умный! – Славка вырвала руку.

– Ну, знаешь, может, в твоем Урюпинске такие вещи проходят, а здесь нет. – Он грубо обхватил Славку и потащил к дивану.

– Да отвали ты, козел!.. – Она вывернулась, заученным приемом подсекла его и бросила через бедро. Шайтанов с полного роста плашмя грохнулся на пол и замер, выкатив глаза, ловя открытым ртом воздух.

– Больно? – сочувственно спросила Славка. – Извини, я не хотела. Ты просто в другой весовой категории, я на бедре не удержала. Ты выдохни – вот так – и потихоньку вдыхай. Скоро пройдет.

Шайтанов силился сказать что-то.

– Что? – наклонилась Славка.

– Уйди, сука… – просипел он.

Славка пожала плечами, взяла гитару и сумку и открыла дверь. Вернулась, прихватила под мышку плюшевого тигренка и вышла.

Славка вошла за Ларисой в аппаратную звукозаписи, восхищенно оглядела широкий пульт со множеством ползунков и переключателей, пульсирующий разноцветными огнями, и громадные блоки аппаратуры. За пультом сидели звукорежиссер с помощником и тощий композитор с мушкетерской бородкой.

– Ну как? – спросила Лариса. – Уложимся до конца смены?

– Да какое там! – досадливо всплеснул руками режиссер. – Одну строчку полчаса пишем!

– Вы что, спятили тут?

– А что я могу сделать? Сама послушай! – кивнул режиссер на окно в студию.

Славка тоже заглянула через их спины. За толстым двойным стеклом в студии стоял перед микрофоном Влад Бойцов.

– Это Влад, да? – восторженно зашептала она. – Лариса Ивановна, это Влад?..

– Помолчи, – шикнула на нее Лариса.

Режиссер включил фонограмму.

– Не потому ль так часто мы с тобою… – запел Влад.

Режиссер обрубил музыку. Композитор нажал кнопку громкоговорящей связи на пульте:

– Не то, Влад, не то! Ты сразу высоко берешь, а тут с «ре» начинается: не потому ль!..

– Да понял, понял! – Влад нервно поднес ладони к лицу, будто принюхиваясь. – Давай еще раз.

Снова зазвучала музыка.

– Не потому ль так часто…

– Влад, здесь голос по слогам поднимается: не по-то-му ль! Ре-ми-соль! Не по-то-му ль!

Снова музыка.

– Не потому ль… – начал Влад.

– Владик, милый – ре-ми-соль! Это же просто! Не по-то-му ль!

Музыка.

– Не потому ль…

– Владик, ты в ноты можешь попасть? Три ноты! Не по-то-му ль!

– Не потому ль… Не потому ль… Не потому ль… – на разные голоса начал повторять Влад. – Что это за слово – «непотомуль»? – заорал он. – Кто мне объяснит – что такое «непотомуль»?!

– Все, зациклился, – безнадежно сказал композитор.

– Лариса, надо еще полсмены брать, – сказал режиссер. – Это безнадежно.

– Ты у меня дома печатный станок видел? Где я тебе бабок возьму?!

Тяжелая дверь студии распахнулась, появился разъяренный Влад.

– Где этот чертов «непотомуль»? Я ему пасть порву! Ты видел «непотомуля»? А ты?.. А-а, вот он, «непотомуль»! – заметил он Славку, кровожадно схватил ее и легко поднял. – Маленький вредный «непотомуль»! Но симпатичный!

– Ладно, отдохни пока, – вздохнула Лариса. – А ты давай в студию, – кивнула она Славке.

– Прямо сейчас? – растерялась та.

– Нет, концертное платье сперва погладь! Бегом! Время немереных денег стоит!

Славка достала из чехла гитару, вошла в студию и встала перед микрофоном.

– Песня называется «Лес», – объявила она. – Музыка моя на стихи Марины Цветаевой.

– Ого! – сказал Влад. – Она с такой фигурой еще и книжки читает!

– А ты иди ноты учи, последний непотомуль, – ответила Лариса.

Славка запела. Она вдруг изменилась с гитарой в руках, стала необыкновенно серьезной и будто вытянулась вверх.