Текст книги "Самый медленный поезд"
Автор книги: Юрий Нагибин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
– Не знаю, – говорит корреспондент, – какое-то новое, удивительное изобретение войны. Попробуем?
Он покупает два куска "пирога с хлебом".
– А вкусно! – замечает корреспондент. Девочка кивает, уплетая пирог.
Одноглазый и черненькая приближаются к выходным дверям вокзала,
– Может, напишете, Евдокия Петровна? – спрашивает одноглазый.
– Да, да... – кивает черненькая, отводя глаза. Видимо, ей тоже тяжела эта, ею же решенная, разлука
– Не поминайте лихом, Николай Петрович!.. – И будто боясь, что она не выдержит, черненькая почти бегом устремляется прочь от парня.
– Мама! Куда ты? – настигает ее отчаянный крик.
Черненькая замерла на всем бегу и шатнулась, как будто от удара в грудь. Она даже невольно поднесла руку к сердцу, куда сладкой болью проникли эти слова.
А девочка подбежала к ней, ухватила за платье своими маленькими руками.
– Ты нас бросаешь, мама? – с прежней, недетской интонацией говорит она
У черненькой хлынули слезы.
– Разве мамы бросают своих дочек? – говорит она – Я вернусь, очень скоро вернусь!..
– Это правда? – тихо спрашивает, подходя, одноглазый.
– Детей нельзя обманывать, Николай Петрович! – сквозь слезы улыбается черненькая.
Они прощаются, и парень уходит об руку с приемной дочерью через рельсы к темным липам, высаженным по краю дороги, убегающей вдаль.
Черненькая подходит к жене бригврача
– Ты плачешь, Дусенька?
– Как же не плакать? – знакомым баском отвечает черненькая. – Сроду с парнем не поцеловалась, и пожалуйста – уже жена и мать!..
– Поезд на Москву отходит с третьей платформы! – звучит голос вокзального диктора.
Пассажиры спешат на посадку.
И снова почетный эскорт сопровождает молодую мать. Впереди черненькая с младенцем, затем тетя Паша с вещами, корреспондент бережно, под руку, ведет Нину Ивановну.
И люди, спешившие на посадку, почтительно расступаются перед Матерью...
...Корреспондет и Лена сидят на скамейке близ станции Бекетовка.
– Замечательные люди – ваши спутники! – от души говорит Лена.
– Обычные люди, – пожимает плечами Сергеев, – каких мы постоянно видим вокруг себя.
Лена делает чуть заметную гримасу, выражающую сомнения в последних словах Сергеева
– Ну а что с ними сталось?
– Каждый ушел в свою даль, в свою жизнь... Впрочем, я кое-что знаю о судьбе женщины, которую называли Ниной Ивановной. Она работала в госпитале и училась, кончила медицинский институт, воспитала дочь. Пережив сама так много страшного и горестного, она охраняла дочь от всего трудного, больного, печального, даже от воспоминаний о войне. Девочка выросла, полная доброго порыва, но слабодушная, избалованная опекой. И в первом же малом жизненном испытании она погнулась...
По мере того как он говорит, лицо Лены разительно меняется, наконец-то понимает она, о ком рассказывал корреспондент.
– И вы решили ее выпрямить? – с дрожащими от боли и гнева губами перебивает Лена. – Но кто дал вам право рассказывать мне все это, вмешиваться в мою жизь?!
– Ваша мать, – просто отвечает корреспондент. – Она узнала, что я здесь, и прислала мне письмо. Только не поздно ли? Ведь вы уже в пути... Он встает со скамейки.
И тут Лена с неясной и странной улыбкой сквозь слезы
протягивает руку и заставляет Сергеева снова сесть.
Они смотрят друг на друга, тем и должен кончиться фильм:
двумя прекрасными человеческими лицами. Одно – юное,
другое – тронутое годами; .одно – прозревшее в печали
и радости, другое – в добром понимании, что просьба
далекого друга все-таки не опоздала.
