Текст книги "Тайное оружие Берии. «Собачий спецназ» НКВД"
Автор книги: Юрий Любушкин
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 9 – Огненная купель
Первые дни на войне…
Впечатления? Надо ли о них? А может, лучше и… Хотя, конечно… Что больше всего поразило на фронте Никиту и его сверстников, таких же, как и он, мальчишек лейтенантов? Многое, если не сказать все. И более всего какая‑то нелепая, обыденная, что ли, и потому, наверное, магическая простота смерти. Магическая простота…
Смерть – это банальность войны. Был человек, и нет его. В это нельзя поверить ни сердцем, ни разумом. Но это было именно так. К этому труднее всего привыкнуть, даже на войне, и потому смерть выглядела ещё более ужасной и отвратительной.
Ну и больше всего им досталось в первые дни от фрицевской авиации. Это был какой‑то кошмар, сродни первобытному звериному ужасу. Их хорошо учили и подготовили. Но реальность оказалась намного, в сотни раз, неприглядней. Потому и потери в первые дни пребывания на передовой были особенно велики. Досталось им «выше не могу», на всю оставшуюся жизнь, – если кто ещё и дойдёт из них до далёкого победного дня, доживёт до победных салютов посреди пекла и жути военного лихолетья.
Танки, обстрелы, грохот канонады – это все семечки по сравнению с налётом авиации и запоздалой командой ротного наблюдателя «Воздух!!!». Больше всего доставалось им – а уж про собак и говорить нечего – во время таких их вот налётов. Окаянство какое‑то! А окаянство могло повторяться в день по нескольку раз. И с завидным постоянством, будь оно трижды неладно!
Начнут бомбить «лаптёжники» (пикировщики Ю-87) – белый свет в копеечку покажется. Хуже не бывает! Прёт, гадёныш, на себе тонну бомб, а когда пикирует, вой такой, хоть с окопа убегай. Мама дорогая!.. Всего тебя от ужаса выворачивает наизнанку, и уж тысячу раз пожалеешь, что на белый свет родился. Тут главное собак удер жать. Им тоже не по себе в такие минуты. С поводков рвутся. «Не по себе» – это ещё мягко сказано. Взбесились – более подходящее слово. Собак‑то ещё удержать можно, а вот люди…
Многократно видел Никита такую картину: не выдержат нервы у иного бойца–пехотинца, ну и сломя голову бежать из окопа. А куда бежит, дуралей, где укроется в чистом поле?! У страха, как водится, глаза велики. Только дальше смерти своей все равно не убежать. А ей, подлюке, такой дуралей – лёгкая пожива. Забава.
Смотришь, вслед за бойцом то там, то тут и другие сиганули, у кого нервы пожиже. Бегут, как зайцы, оружие побросав. Страх глаза застилает. Ничегошеньки не соображает человек в такие мгновенья. А это сволочуге только на руку: поливает прицельно по бегущим из двух носовых пушек. От них только ошметья летят. Лёгкая добыча. А потом ещё и сыпанёт штук тридцать десятикилограммовок (Никита сам видел одну такую неразорвавшуюся бомбу). А они осколочные. И все – хана всем, по кинувшим окопы. То там, то тут куски дымящегося человеческого мяса валяются. Оторванными руками и ногами усеяно то перепаханное вдоль и поперёк воронками поле. Поминай как звали…
Находились, конечно же, смельчаки, из винтовок палили по гадине или из «дегтяря» пытались подбить. Но все бесполезно. Напрасные хлопоты. О бронированное днище такой огонь лишь искры высекает. Пустое это занятие. Все «лаптёжнику» нипочём. Стрелять‑то по нему тоже надо знать куда, умеючи: в хвост или в переднюю часть фюзеляжа, где мотор, – в уязвимые места. А так…
Или ещё хуже, особенно когда на марше. Свалятся с неба, как снег на голову, «мессеры» или «фоккеры» и пойдут на бреющем. Закрутят карусель – все, пиши пропало! Тут уж точно никуда не скроешься: покрошат в капусту, изверги. И главное, налетают, твари, неожиданно. Обязательно наблюдатель проворонит их подлёт. Как так – не было, и вот тебе раз: уже все превращают в решето на своём пути? Исчадие ада! И потому истошный крик: «Воздух!!!» – мёртвому припарки.
Или как‑то было ещё такое в первые дни… Особенно почему‑то в память врезалось. Спешит им навстречу по дороге упряжка с полевой кухней. Пожилой возница нещадно дымит самокруткой. Старшина с ним рядом на козлах примостился. Все чин–чином – скоро бойцов своих горячим попотчуют в такую холодрыгу. Война войной, а обед святое. Если есть такая возможность и старшина расторопный, а не раззява.
…Сердце кровью после обливалось от увиденного, когда сволочи безнаказанно смылись за горизонтом.
Никто их снова не углядел: зашли, как всегда, со стороны солнца и… Пошло–поехало. М–мм! … Старшина вояка, видать, ещё тот, не оплошал. Его как ветром сдуло с козёл. Успел броситься в придорожную канаву. Напарнику его повезло меньше. От возницы только окровавленная ушанка и осталась. А лошадь столько на себя, бедолага, свинца приняла – не сосчитать. Вся искромсана пулями. Полевая кухня, обляпанная горя чим варевом вперемежку с жухлой травой, – как дуршлаг. Хоть звезды считай через неё. Ну, что ещё тогда запомнилось? Вкусно пахло от кухни той, аж в животе урчало. Гадство какое‑то, тут такое на его глазах творится, а есть хочется невмоготу.
Тьфу, ты? Растудыт, твою!.. Огляделся Никита и увидел, как и у других слюньки текут. Выходит, не у одного у него от голода в животе урчит. Но все равно перед товарищами стыдно.
Ах, да… Ещё майор срочно приказал нарубить мяса для собак! Не пропадать же добру…
Наглели фрицы, и все от безнаказанности. Вспомнил Никита наказ инструкторов по огневой подготовке, прошедших пекло под Смоленском и Ельней. В коротеньких перекурах на занятиях они доходчиво объясняли им, рвущимся на фронт, две главных солдатских заповеди: не так страшен сам фашист, как его авиация и миномёты.
Вот уж точно, от чего спасенья нет, особенно если нашими самолётами в небе и вовсе не пахнет. Тут шан сов выжить с гулькин нос. И печально шутили: «тут уж точно небо с овчинку покажется». А небо с овчинку практически было ежедневно. И вот однажды…
Шпарила их небольшая колонна из полуторок, пытаясь проскочить по разбитой вдрызг колее дороги опасный открытый участок. Невдалеке уже и спасительный лесок мелькает, где схорониться до сумерек можно, а то в лучах закатного солнца они, ей–богу, как тот голый в бане. Оставалось совсем немного как нашёл их «мессер». В голове лишь мелькнуло – ну вот и все, отвоевались. Пытаясь перекрыть оглушительный рёв двигателя, заходящего в пике истребителя, рокотал голос майора Ковалёва:
– К лесу, давай! К лесу! Собак крепче держать! Живее!..
Сбросил, сука, бомбу, но, видать, от куража своего арийского поторопился, и упала она невдалеке от дороги, не причинив особого вреда. А сейчас держись! Пошёл на бреющем, значит, вдарит по ним из пушек и пулемётов. Так оно и есть… От тентов на полуторках – сплошные лохмотья. Вроде бы все уцелели, уже к лесу подбегают с собаками. Все бы ничего, но замешкался один из проводников или зацепился маскхалатом за что‑то в кузове: немудрёно в такой горячке. Ну и сорвались его собаки и бежать не к лесу, где остальные укрылись, а прыг–прыг через канаву вдоль дороги, и в поле. Только поводки за ними, как змеи, мотаются. А подлюка устроил за ними настоящую охоту. Мечутся они по полю, поводки цепляются за все что ни попадя, мешают. «Мессеру» [7] 7
«Мессер» (Мессершмитт-109) мог нести на себе до 200 кг. Авиабомб.
[Закрыть]только это на руку.
Проводник ревёт белугой, зовёт их к себе. Где там! Разве они услышат в грохоте, отбежали далеко. Насилу удержали тогда парня. Порывался вскочить и бежать на выручку своим любимцам. Всем миром навалились, а иначе – быть ещё одной беде.
Вот потому‑то сбитых немецких лётчиков – хоть и редко такое случалось – в плен не брали, особенно в первые годы войны, несмотря на все строжайшие, у грожающие карами приказы высших командиров. Смерть лютую и мучительную принимали. А если и приземлится на парашюте на нейтралке, то и тогда охотников много найдётся, несмотря на пулемёты фрицевские и беспощадный миномётный обстрел. Тут главное быстрей, чем фрицы, к нему ползком как можно ближе подобраться. Не станут же они по своему стрелять. Ну а уж если немец на нашей территории сел – все, пиз…ц ему! Порвут на куски.
Знал Никита, уже потом, когда попал после госпиталя в СМЕРШ, что в ротах и батальонах практически все офицеры смотрели на это сквозь пальцы. Не поощряли своих бойцов, но и запрещать не запрещали.
Сатанинские дела они творили безнаказанно, потому и смерть их ждала, когда попадали в руки русской пехоте, самая страшная и мучительная. Накуражился над нашей бедой, фашистская курва, получай своё! Жутко было смотреть на обезображенный труп…
Знали, видать, об этом немецкие лётчики, и если не ранен был и не контуже н, то завидев «русских Иванов», пытался стреляться. Лучше так, чем…
Вот такая война, без прикрас и глянца.
Что ещё запомнилось Никите в первые дни пребывания на фронте? А запомнились и врезались в память на всю оставшуюся жизнь в те тревожные дни поздней осени сорок первого полные печали и скорби глаза женщин и стариков, застывших у обочин бесконечных просёлочных дорог, осенявших их отряд крёстным знамением и шептавших им вслед извечное, как и принято на Руси в трагические дни испытаний, – спаси и сохрани вас, Господи, какие же все молоденькие… Но ни тени упрёка и обиды на них, а лишь по–бабьи жалостно «молоденькие‑то все какие…»
Но, пожалуй, больше всего поражали Никиту не по–детски взрослые и всепонимающие глаза малышей. Будто уже вся жизнь, бесконечно долгая, за плечами! Невыплаканная беда кричала в этих глазёнках.
Ковалёв обычно после таких встреч, играя желваками, говорил хриплым от волнения го лосом: «Смотрите и запоминайте… За них воюем… За эту Россию. Вот за этих баб и за эти просёлки».
А тётки и молодухи, все в одинаковых чёрных платках, смахивая набежавшие слезы грязными и разбитыми в непосильной работе руками, продолжали шептать молитву и крестить спешно уходящий за поворот отряд – спаси и сохрани…
Как‑то от обочины шагнул им навстречу дед, седой, как лунь, сгорбленный тяжестью лет, и, безошибочно определив в Ковалёве старшего, сказал:
– Не бросайте нас, сынки, на растерзание этим извергам. Лучше с собой заберите, коли отступать будете. А нет, так порешите всех здесь на месте…
– Да ты что, отец?! – захлебнулся от волнения Ковалёв – Ты что?!
– Оно так лучше будет, чем супостат измываться будет… Ну простите меня, старого, ежели что не так. Храни вас Бог…
Восточный фронт
Совершенно секретно
П риказ №
по группе армий «Центр»
За последние две недели группа армий «Центр» успешно продвигается к большевистской столице. В районе Вязьмы в котёл угодили три русские армии, и продолжается их планомерное расчленение на мелкие группы и полное уничтожение. Противник тысячами переходит на нашу сторону, что говорит о полном крахе так называемой непобедимой Красной Армии и её полной деморализации. Местное население с восторгом встречает германскую армию и выражает готовность служить делу фюрера и Великой Германии, сбросив наконец‑то ярмо коммунистов и покончив с ненавистными колхозами в деревне. Русская молодёжь согласна добровольно выехать трудиться на благо процветания Третьего рейха.
Но вместе с тем настораживает тот факт, что в отдельных частях и подразделениях увеличились панические слухи о применении русскими в качестве диверсантов–смертников против наших бронетанковых сил специально обученных собак–минёров.
Распространению «сортирных анекдотов» подвержены и некоторые офицеры в подразделениях и передовых частях, что крайне недопустимо.
На основании вышеизложенного приказываю:
1. Повсеместно всем командующим и командирам армий, корпусов, дивизий полков, отдельных частей и батальонов безжалостно пресекать подобные слухи, позорящие достоинство солдат и офицеров Третьего рейха. Никакой паники, никаких домыслов, никаких позорных сплетён и разговоров!
Есть только противник, загипнотизированный большевистскими комиссарами, которого надо безжалостно уничтожать, а захваченных в плен и добровольно переходящих на нашу сторону использовать в качестве бесплатной рабсилы на тяжёлых и особо тяжёлых работах в пользу Великой Германии.
2. Всем разведподразделениям наземных войск, а также авиаразведке при обнаружении таких собак–минёров уничтожать на месте, не вступая в контакт во избежание возможного подрыва. Действовать стремительно, безжалостно, открывая огонь на поражение.
3. Командующему авиаэскадры, генерал–лейтенанту авиации фон _________: при обнаружении колонн противника, имеющих в наличии собак, уничтожать незамедлительно. О местах обнаружения и уничтожения таких колонн докладывать в штаб группы армий «Центр» в срочном порядке.
4. Диверсионным отрядам Абвера, находящимся в нашем оперативном подчинении, организовать захват «языков» – военнослужащих из отрядов с собаками–минёрами. При захвате противника допрашивать на месте о целях, численности, тактике действия таких спец. отрядов и, главное – о местах (дислокации) подготовки таких собак и их проводников. При этом не церемониться и применять все доступные и недоступные методы физического устранения [8] 8
Что это за «методы устранения» и во что они вылились при захвате спецназовцев подразделениями Абвера, читатель узнает чуть позже. Предупреждаю – чтиво не для слабонервных.
[Закрыть] .
При возможности направлять захваченных «языков» в вышестоящие шта бы для предметного допроса и получения более детальной информации. При отсутствии такой возможности пленные уничтожаются на месте.
5. Выполнение п. 4 вести только совместно со штабом группы армий «Центр» с целью взаимной координации боевых действий, и детальной проработки спец. операций, а также с целью оказания диверсионным отрядам максимального содействия по обеспечению оружием, боеприпасами, техникой и другими материально–техническими средствами и экипировкой.
6. При выполнении п. п. 2—5 докладывать в срочном порядке начальнику Восточного направления Абвера, генерал–лейтенанту фон___________________, в штаб–квартиру Абвера, лично адмиралу Канарису.
«_____» октября 1941 г.
Восточный фронт, Смоленск.
Командующий группой армий «Центр»,
генерал–фельдмаршал Феодор фон Бок.
Глава 10 – Крещение
…А тогда немец, издеваясь над ними («ишь, ты, сука, не накуражился ещё, фашистская морда!..»), взял и крыльями напоследок помахал, пролетев над лесом, где они укрылись, едва не задевая макушки деревьев. Пакедова! Скоро свидимся!
Беду накликал, паскудник!
Но видеться пришлось не с ним…
Ковалёв приказал из леса не высовываться, смотреть в оба, выставив предусмотрительно пулемёты на флангах. Чутьё ему подсказывало: что‑то здесь не так. И самолёт–одиночка, скорее всего разведчик, и канонады привычной при приближении к передовой не слыхать. Что такое? Что происходит? Непонятно…
Они чуть сместились вперёд, не выходя из леса, на случай, если «мессер» передаёт своим о колонне русских. Солнце почти на закат, но гостей с неба можно было ждать в любую минуту. Потому лишняя предосторожность не помешает. Если что, пусть бомбят то место, где их уже нет и в помине. Уцелевшие полуторки отправили назад километра на полтора, спрятав за поворотом в лесн ом массиве. Водителям было приказано занять круговую оборону и в случае чего гранат не жалеть. Скрепя сердце Ковалёв придал на охрану машин целое отделение из отряда. Если что, собаки учуют врага за версту. Да так и надёжнее будет. В машинах их спасение в случае быстрого отступления. Обговорили со старшим знаки и сигналы ракетами, в случае если немцы зайдут в тыл. Вроде бы все… Остаётся только уповать на удачу.
И все же пару человек он послал наблюдателями в сторону, откуда они только что прибыли, а сам с тремя лейтенантами залёг в придорожной канаве, наблюдая за тем, что творится впереди. Один или два наблюдателя могут что‑то и проворонить, но когда несколько пар глаз, вооружённых биноклями, – вряд ли и мышь незамеченной прошмыгнёт.
* * *
Странно – тишина. Ни души. Уже и сорок минут прошло, а ни санитарных повозок с ранеными, ни посыльных в вышестоящий штаб, обычно конных. Нет никакого движения, даже признака его. И тишина. Что‑то тут не так.
И вдруг… Нет, не показалось! Это одному может послышаться. Но вчетвером ошибиться нельзя. Гул, характерный гул. Все громче и громче. Ага – вот и они, субчики! Нарисовались… И кресты на башнях можно разглядеть в бинокли. А вот теперь все понятно, яснее некуда: прорвали немцы линию обороны, потому и такая подозрительная тишина, потому и никакого движения на дороге. А у них приказ. Грозный и категоричный. Не пропустить ни одного танка. Любой ценой все уничтожить. Любой! Ну что ж, они готовы выполнить приказ. Покажем гадам, на что мы способны…
Об одном сейчас молил Всевышнего Ковалёв: лишь бы немцы ничего не заподозрили, выстроившись в боевую линию для атаки, а шли как шли, одной колонной, не перестраиваясь. Достал их «мессер», беды понаделал, покалечив и несколько полуторок, гадёныш. Но если бы не эта задержка, угодили бы они прямиком под фрицевские гусеницы всем отрядом. С маху.
Пока везёт им. Что дальше будет – неизвестно. А что известно, то и будет – встретим танки по полной программе. Бить будем из засады. Как учили.
Ползком к своим в лес прошмыгнули и пошли команды по цепочке от одного к другому. Значитца, так: сперва головной танк подрывается, затем сразу последний. Потом пускаем с небольшим интервалом несколько собак на другие танки. А потом… Потом действовать по обстановке. Всем все ясно? Тогда приготовиться к атаке. К бою! Пулемётчики – не зевать!
Майор приказал Никите:
– Ты, Большаков, своих попридержи. Другие пойдут. Оставайся в резерве. Твоих прибережём на самый крайний случай. Ясно?
А немецкая колонна, не сбавляя хода, спешила по дороге на восток. Шла, как на учениях, с интервалом между машинами, предписанным на марше, все ближе и ближе к месту засады.
Что‑то явно не заладилось во фрицевских штабах, или лётчик не успел передать о них сведения (квадрат такой‑то, подозрительная русская часть на машинах с собаками…), но танковая колонна двигалась по дороге, даже не выдвинув вперёд разведдозор. Нонсенс!
Оно и к лучшему… Обнаглела немчура, все ей нипочём. Ладно, поглядим, как вы у нас сейчас запляшете. Счёт времени шёл уже на секунды. Собачки, миленькие, не подведите только!
А те, кто готовы были броситься по команде под танки со своим страшным грузом, поскуливали в нетерпении. Эх, милые! Обратно уже не вернуться вам, как прежде. сука, фашисты!
А ещё им повезло, что танки шли без пехоты… С пехотой и её пулемётами им не совладать. Гиблое дело…
Это был передовой отряд одного из танковых клиньев, прорвавших нашу оборону на этом фланге. Отсюда и такая поспешность… Но об этом они не знали и не могли знать, когда были в пути к передовой. Обстановка изменилась за считанный час, но им, считай, повезло.
…Первый, головной, танк взорвался, как миленький. В сгустившихся сумерках фрицы не сразу сообразили, что к чему. Тут рванули и последний танк, замыкающий колонну. Потом ещё один, ещё другой. Не подвели собачки! Ах, вы, наши умнички!..
Взорвали ещё один танк, следом загорелись ещё два. Получайте, гады! Горите, сука, синим пламенем!
Сумятица – признак паники. Остальные танки стали суматошно стрелять: кто куда. Они, конечно же, не ожидали здесь такого удара из засады. И вообще не поняли, что это с ними происходит. Что?! Кто?! Откуда?! Почему взрываются танки?! Фугасы? Не похоже…
Когда удалось взорвать ещё один танк, немцы очухались, и оставшихся три танка, стремительно развернувшись, лавируя между подбитыми машинами, рванули восвояси. Так, видно, и не поняв, что это было. Драпанули. Вовремя. А то бы и им досталось по пятое число. Уцелели, гады… Расскажите теперь, как жутко было. А сейчас им, конечно, не до этого, лишь бы ноги поскорей унести с этого гиблого места.
Пусть доходит задним числом, откуда смертушка подкралась. Чтоб вам пусто было, гады, на нашей земле! А не дойдёт, кто вашу колонну в пух и прах разбомбил, расколошматил к едрене фене, – ну и хрен с вами!.. Главное, что так будет с вами всегда на нашей земле. С овчинку небо покажется. Запомните это, сука, раз и навсегда. Всех вас, тварей, поубиваем, всех сотрём с лица земли русской… На том стояли, на том и стоим.
…Вечерние сумерки и внезапность нападения с выгодной позиции были слагаемыми успеха их отряда. Удача сопутствовала боевому крещению в промёрзших полях Подмосковья. Вот оно, значит, как происходит на самом деле. Значит, можно бить гадов даже вот так, без артиллерии. Только… собак до глубины души жалко.
Эх, что это были за собаки! Где же таких взять?! Настоящие боевые друзья. Умницы!..
Пленных танкистов не пощадили. Ни одного. Как они с нами, так и мы с ними. Да и куда их везти в ночь, где она т еперь, линия фронта? Ищи её, свищи в чистом поле. А если снова на немцев напорются? Лишняя обуза ни к чему. Цацкаться с ними ещё прикажете…
Тех, кто выскакивал в ужасе из подбитых танков, перебили в упор из «дегтяревых» и ППШ. Никто не ушёл. Двое смельчаков засели под танк и отстреливались. Но к ним подползли поближе и забросали гранатами. Все, как на полигоне будто, происходило: чётко, слаженно и быстро. Двое кинжальным огнём прикрывают, третий гранаты – раз–два–три – точно в цель, под днище танка побросал. Чего с ними возиться?
…Четверых пленных связали и по приказу Ковалёва уложили рядом с танком. Кто‑то в темноте зло процедил:
– Долго подыхать будут, мучительно. Ночи вон какие холодные. Земля мёрзлая…
Ему возразили:
– Свои могут подоспеть на выручку. Зря их так бросать. Они с нашими не чикались. Помнишь, что танкист в учёбке рассказывал?
– А мы их никому и не оставим в живых, – майор нагнулся к одному из убитых немцев, срывая с пояса гранату и шаря по карманам комбеза в поисках документов. – Без церемоний прикончим по законам военного времени и от лица советской власти.
Ясно?!
– Держи, – Ковалёв протянул одному из лейтенантов пачку документов. – Храни все до кучи в своём планшете [9] 9
Планшет – фронтовой сленг. Имеется в виду обыкновенная полевая офицерская сумка.
[Закрыть]. Это наш боевой ответ. Головой отвечаешь.
Документов собрали по возможности побольше, обшарив в спешке карманы убитых. Сейчас не время с ними знакомиться, даже бегло. До своих если доберёмся, тогда и будем изучать. Ну, а в штабе армии, как водится, составят лаконичную сводку отчёта:
«сов. секретно, отряд специального назначения НКВД СССР №… вступив в боестолкновение на… участке фронта с немецкой танковой колонной, уничтожил… танков противника, обратив в бегство… уничтожено… немецких с олдат и офицеров, что подтверждается документами, изъятыми с поля боя. Собственные потери составляют: … без потерь. Легкораненых… человек».
И все…
Собаки, их верные боевые друзья, в счёт боевых потерь не входили. До них ли было сейчас вышестоящим командирам?
Но что ни говори, а они молодцы. Здорово провернули дело. Лиха беда начало, то ли ещё будет! Боевое крещение состоялось и, главное, без потерь. Фу–уу, гора с плеч! Здорово!
А сейчас надо убираться восвояси. Менять место дислокации, а то не ровен час…
Когда отряд двинулся с места боя к укрытию, где их ждали уцелевшие полуторки, двое добровольцев, чьи собаки погибли сегодня первыми, укрылись за выступ одного из подбитых танков.
С разрешения Ковалёва к ним присоединился третий. Тот, у которого «мессер», забавляясь, расстрелял четвероногих питомцев. У–уу, тварюга!
Обездвиженные, связ анные по рукам и ногам пленники, с кляпами во рту, дико вращали глазами, сообразив, что сейчас произойдёт. Одному из них удалось невероятным усилием выплюнуть пилотку, засунутую в рот, и он, задыхаясь и хрипя, будто утопленник, заорал что есть мочи:
– Найн, найн!!! На–а-а…
Поздно. Одна за другой полетели гранаты. Все было кончено в считанные мгновения. Ну а теперь – ходу! Догонять ушедший рысцой отряд.
А тем временем Ковалёв послал самого шустрого и быстрого на ногу лейтенанта – бегом вперёд – к водителям. Чтоб немедля заводили моторы и выкатывали машины на дорогу. Нельзя терять ни секунды! Теперь все решают скорость и шофёрская сноровка. Эх, выносите, вороные!
Если немцы опомнятся и бросятся за ними в погоню – плохо дело. Им не уйти в перегруженных под завязку полуторках. Направят по их следам роту на «ганамаках» [10] 10
«Ганамак» – немецкий колёсно–гусеничный бронетранспортёр с хорошим стрелковым воо ружением.
[Закрыть]– никто не уцелеет. Скорость и проходимость у него по нашему бездорожью не чета полуторке. Бронетранспортёр, он и есть бронетранспортёр, когда на нем ещё и крупнокалиберный пулемёт, от тринадцатимиллиметровых пуль которого никто в живых не останется, а два бортовых «машингевера» [11] 11
«Машингевер» – станковый пулемёт.
[Закрыть]довершат своё чёрное дело бешеной скорострельностью. А они могут противопоставить такой силище пару своих ручников – «дегтярей». И только. Одним словом, повезло им сегодня, что танковая колонна шла без пехоты.
Повезло и сейчас, после стольких передряг – погони не было. У–уф–ф, хорошо! Видимо, командир их в рубашке родился. Выбрались благополучно из‑под самого носа у немцев. Правда, свои лупанули по ним так, что они попрощались с белым светом. Лупануть‑то лупанули – дружно и залпом, – но ни в кого не попали. Со страху, что ли?
Вот вояки, мать их за ногу! А если бы это были взаправду фрицы? Что тогда? На русский авось надеялась пехота, что ли? Едрена корень! Хотя чего их винить. У них же не было такой подготовки и таких инструкторов по огневой…
Восточный фронт
Особая папка! Сверхсекретно.
Экземпляр единственный.
Из внеочередного сообщения № …
адмиралу Канарису.
…С помощью воздушной разведки нам удалось установить примерную численность спец. отрядов русских с собаками–минёрами. Она составляет 60—70 человек. На каждого военнослужащего приходится по 2—3 собаки.
Вооружение: автоматы ППШ, ручные пулемёты, как правило, системы Дегтярева. Но повсеместно также применяются трофейные пулемёты – МГ-34. Передвигаются, как правило, на машинах (полуторки и трехтонки) одной колонной без охраны и прикрытия. Было замечено, что иногда колонны сопровождают 1—2 танка БТ.
Непосредственно к самой передовой выдвигаются скрытно, соблюдая все правила маскировки, оставив в укрытии (лесу) средства передвижения и большую часть личного состава. Передвигаются (выходят к передовой) небольшими группами в вечернее или ночное время, чем и обуславливается их внезапное нападение на наши танковые подразделения во время атак на позиции русских.
Необходимо отметить, что колонны русских спец. отрядов передвигаются только с наступлением сумерек или в ночное время, когда практически невозможно действие нашей авиации для их уничтожения или ведения воздушной разведки, поиска и корректировки огня, а также наведения диверсионных отрядов на пути их передвижения. Движение колонн днём происходит в редких случаях. Маршрут при этом постоянно меняется, чтобы ввести в заблуждение наше воздушное и наземное наблюдение о конечной точке передвижения (маршрута). Нередко им это удаётся.
Повсеместно и успешно применяется такими спецотрядами тактика скрытного нападения из засад, как правило, это лесные массивы вдоль дорог, по которым продвигается наша бронетехника. На разведдозоры танковых подразделений во время движения нападение не осуществляется. Они беспрепятственно пропускаются. А само нападение происходит на колонну бронетехники. Уничтожается в первую очередь (практически одновременно) авангард и арьергард, а затем методично и целенаправленно уничтожается другая бронетехника в колонне. Пленные такими отрядами не берутся. Отступающие танки не преследуются.
Необходимо отметить, что предварительная разведка лесных массивов вдоль дорог, по которым намечено передвижение бронетехники, в том числе и авиационная, практически безрезультатна. Это позволяет судить о высокой подготовке и обучении таких отрядов, о их максимальном использовании способов маскировки на местности и других приёмов спецтактики применительно к особым диверсионным подразделениям и о высокой индивидуальной подготовке.
После боестолкновения русские моментально покидают место засады, ста раясь избежать незапланированных стычек и не ввязываясь в бой с небольшими группами и подразделениями нашей пехоты на открытом пространстве (в полевых условиях). Организованное преследование после каждого такого случая результатов не даёт. Пользуясь тёмным временем суток, русские, как правило, легко отрываются от погони нашей мотопехоты или бесследно исчезают в лесных массивах, где хорошо ориентируются.
Во избежание необоснованных потерь нашим подразделениям (войсковые части) категорически запрещено углубляться в лесные массивы для преследования русских спецотрядов в ночное время.
Зафиксирован ряд случаев, когда посланные в дневное время (с наступлением рассвета) разведгруппы натыкались на тщательно подготовленные засады противника и в скоротечной схватке полностью уничтожались ими.
Также имеются неоднократные случаи, когда посланная разведка с целью обнаружения и преследования русских, скрывающихся в лесу, бесследно исч езала. Дальнейшие поиски в глубине лесных массивов результатов не давали. Мёртвых или раненых из числа предварительно направленных разведгрупп обнаружено не было. Дальнейшие поиски результатов не приносили, что ещё раз подтверждало высочайшую спец. подготовку таких отрядов противника.
…На передовой больше суток такие отряды практически не задерживаются, а выдвигаются на новые позиции. Как правило, это танкоопасные направления. Такая мобильность и постоянная скоротечная передислокация отрядов вдоль линии фронта, помноженная на скрытное выдвижение непосредственно к огневым позициям, позволяют русским обеспечить секретность и утечку информации.
Общую численность отрядов и их ведомственную принадлежность (ГРУ РККА или НКВД СССР) установить не представляется возможным.
Из редких в н. в. перебежчиков установлено, что личному составу русской пехоты на передовой категорически запрещён какой‑либо контакт с лицами из спец. отрядов (за нарушение расстрел на месте), прибывающих небольшими группами в ночное время вместе с собаками в расположение (непосредственно в окопы) воинских частей. Установлено лишь, что по мере необходимости численность таких групп может быть увеличена.
Кроме того, от перебежчиков удалось установить, что даже после убытия спецгруппы после выполнения задания (уничтожение танков в бою) разговоры о них всячески пресекаются младшими командирами (командирами взводов и рот, а также сержантами), а особо разговорчивых на эту тему или интересующихся спецификой боевой работы спецгрупп с собаками тут же передают представителям особых отделов, откуда они уже больше не возвращаются в свои подразделения.
Также установлено, что на позициях (в окопах) и непосредственно в бою представители спецгрупп с собаками общаются между собой только по именам. По всей видимости, все они являются младшими офицерами (младшимми лейтенантами, лейтенантами).
