Текст книги "История Введенского женского монастыря в Тихвине"
Автор книги: Юрий Ломакин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
Данная работа посвящена истории Введенского женского монастыря в Тихвине. Монастыря, имеющего многовековую и очень интересную историю, но традиционно находящегося в тени также находящегося в Тихвине Большого Успенского мужского монастыря. В то же время я посчитал нужным привести в этой работе данные по другим русским православным монастырям, в рамках настоящей работы– преимущественно женских.
Глава первая
Для лучшего понимания истории Введенского женского монастыря и его места в истории Русской Православной Церкви и русского монашества, представляется необходимым предварительно коснуться некоторых общих вопросов истории Русской Православной Церкви и места в ней русских православных монастырей, как мужских, так и женских. Это позволит представить, в каком контексте возник и существовал на протяжении нескольких веков Введенский женский монастырь, позволит лучше понять содержание и смысл представленных в данном сборнике материалов и документов.
Ранний период. IX-XIII века. Христианство, и именно в виде православной веры, неотделимо от русской народности. «… православная вера стала основной стихией русского народа, а церковь главной руководительницей его жизни». [1]
История же русских монастырей есть неотъемлемая и важнейшая часть истории Русской церкви, русского народа. Важным фактором при этом является, как пишет в своей Истории Русской Церкви Митрополит Макарий, «Русская церковь есть только часть Церкви восточной, православно-кафолической. С этою последнею она всегда имела, со времени происхождения своего, самое полное внутреннее единение, содержа одну и ту же православную веру, одни и те же существенныt священнодействия, одни и те же основные каноны и постановления». [2, ч.I-II,т 1., с. 1]
В то же время, «… раcсматриваемая во внешнем своем отношении к Церкви восточно-кафолической, русская Церковь в продолжении веков представляется в трёх различных видах: сначала как Церковь, находящаяся в совершенной зависимости от Церкви константинопольской, одной из самостоятельных отраслей Церкви вселенской; потом – как Церковь, постепенно приобретающая, с согласия константинопольского патриарха, самостоятельность; наконец– как самостоятельная отрасль Церкви вселенской, в ряду других православных патриархатов». [3, I-II,т 1., 1]
Соответственно этому, в истории отечественной Церкви различают три периода: первый– период совершенной зависимости Русской Церкви от константинопольского патриарха (988-1240); второй– период постепенного перехода её от этой зависимости к самостоятельности (1240-1589); третий– период самостоятельности Русской Церкви с 1589 года.
К моменту принятия Русью Христианства, в восточных церквях, и прежде всего в Византии, монастыри уже имели огромное значение в жизни церкви и общества. «… в святых обителях находили себе приют и руководство все, стремившиеся к подвижнической жизни для спасения души своей,– здесь же приготовлялись лица для занятия высших степеней церковной иерархии; здесь воспитывались ревнители веры и благочестия, которые, будучи свободны от уз семейных, по первому гласу Церкви шли для проповеди Слова Божия в странах неверных, или для защиты православия посреди ересей и расколов, и вообще готовы были жертвовать всем для спасения ближних; наконец монастыри, по духу своих строгих правил, по своим благоговейным, ежедневным службам и образу жизни иноков, давно уже соделались лучшими училищами для нравственного воспитания народа». [4, I-II,т 1., 131]
После принятия Русью христианства, стремление к иночеству проявляется на Руси очень рано. При святом Владимире священник села Берестова, впоследствии митрополит русский Илларион, подвизается в двухсаженной пещере; при церквах приходских ставятся кельи, где живут без определенного устава иноки. [5, c.80-81].
Вслед за крещением земли Русской, как свидетельствует Илларион, у нас «Монастыреве на горах сташа, черноризцы явишася». Они явились, видимо, вместе с первыми священнослужителями, пришедшими на Русь из пределов Византийской Империи, из Греции. Сам князь Владимир, креститель Руси, в 996 году создал, вместе с Десятинною церковью, монастырь при ней, во имя пресвятой Богородицы. [6, I-II, т 1., c.192].
В царствование киевского князя Ярослава, число монастырей еще умножилось. В последние годы своей жизни, уже по сооружении Киевского Софийского, Ярослав создал сам два монастыря в Киеве: один мужской во имя своего ангела– Георгия, другой женский во имя ангела своей супруги– Ирины. В этот же ранний период появляются и первые монастыри в пределах Великого Новгорода. О первом Новгородском епископе Иоакиме Супрасльская летопись говорит, что, он «уради собе монастырь десятинный, но что это был за монастырь и где он находился, не определяет. [7, I-II,т 1., c. 193].
К концу домонгольского периода монастырей можно насчитать около 70-ти. Из них одни мужские, другие– женские. Самым знаменитым между ними был Киево-Печерский. Начало ему было положено святым Антонием, организатором же был преподобный Феодосий. Антоний прибыл в Киев, осмотрел несколько тамошних монастырей, но ни в одном из них не захотел остаться. Облюбовал себе место на высоком берегу Днепра в трех верстах от Киева и поселился в пустой Илларионовой пещере; расширил ее и стал подвизаться в посте, бдении, труде и молитве (около 1051г.). Скоро узнали о нем и стали наделять всем необходимым для жизни. Явились и желающие подвизаться вместе с ним. [8, c.81].
По мнению митрполита Макария, около 1057 года произошло событие, определившее многое в истории русских монастырей. В этом году в Киево-Печерском монастыре был принят устав Студийского монастыря (Преподобный Феодор Студит, Студийский Цареградский монастырь). Устав принят был общежительный, который потом от Печерского монастыря приняли все прочие русскиe обители– вследствие чего преподобный Феодосий и назван был «начальником общаго жития монашескаго в России», а печерский монастырь «Старейшим» из всех монастырей русских. [9, I-II,т2., c.58]
До начала XII века все, основанные у нас, монастыри заимствовали себе устав студийский из Киево-Печерской обители: об этом ясно свидетельствует писавший в то время преподобный Нестор. [10, I-II,т 3., c.95-96].
К середине XIII века «Ни в одном из русских городов. Даже в Киеве и Владимире суздальском, не было столько монастырей, сколько было в Новгороде. Их известно здесь до двадцати: одиннадцать мужских и девять женских». [11, II,т 3, c.76].
До монголо-татарского нашествия был основан старейший из тихвинских монастырей– «В пятнадцати верстах от Тихвина, при озере Дымском, Антониев-Дымский монастырь, построенный в начале XIII века учеником и преемником Варлаама Хутынского– Антонием Дымским». [12, II,т 3., c.76-78].
XIII-XVI века. Последствия татаро-монгольского нашествия тяжело сказались на всей территории Руси, в том числе и на новгородских землях, которых непосредственно не коснулось военное разорение. Но это нашествие не смогло остановить иноческую жизнь на Руси. Как отмечает в своей «Истории Русской Церкви Н.М. Никольский, «… XIV и начало XVв.– золотое время в истории основания монастырей: за один XIV век было основано 80 монастырей, то есть почти столько же, сколько за предшествующие три века вместе (87 монастырей), а в первую половину XVв.– 70 монастырей». [13, c. 65].
О том, что татаро-монгольское нашествие не смогло остановить развитие монастырей на Руси, пишет в своей Истории Церкви и митрополит Макарий: «Мы насчитали более 180-ти монастырей, возникших или воcстановленных в два столетия монгольского владычества над Россией, кроме тех, которые продолжали существовать от прежнeго времени. Но как велико было число братий в каждом из этих монастырей, неизвестно». По некоторым обителям Макарий эти данные все же приводит: «В Суздальском Спасо-Евфимиевом …300 иноков, в Чухломском Авраамиевом сто человек, а из женских монастырей в московском Алексеевском подвизалось 90 черноризиц. <…> А были монастыри или «монастырьки» малые, в которых обитало по шести, по пяти черноризцев, даже по три и по два. [14,т 4., c.209-210].
При этом монастыри различались между собой по своей зависимости от высших властей, по значению своих настоятелей, по взаимному отношению друг к другу, по внутреннему устройству. Все русские монастыри, по законам Церкви, находились в зависимости от своих епархиальных архиереев. Некоторые монастыри в непосредственной зависимости от князей. Были монастыри, принадлежащие непосредственно русским митрополитам (например Чудов– московский). Управлялись монастыри одни Игуменами, другие Архимандритами. В числе монастырей большая часть была самостоятельные, не зависевшие от других монастырей, и были несамостоятельные, приписные к другим. [15,т 4., c.211-212].
Важное значение в жизни монашествующих имели правила внутренней жизни Обители. Внутренняя жизнь монастырей определялась соборными правилами, наставлениями и правилами древних святых Отцов: Василия Великого, Ефрема Сирина, Иоанна Лествичника, Феодора Студита и других, житиями святых угодников, преданием строителей, наставлениями игуменов, различными поучениями и посланиями, уставными грамотами епископов или митрополитов и, наконец, Уставами. Подробные письменные уставы для монастырей, на основании существовавших отдельных правил и грамот, стали появляться, как отмечает А.П. Доброклонский, только с XVв. [16, c.243].
Главным, как уже было отмечено выше, было разделение обителей на общежительные и необщежительные. «По внутреннему устройству монастыри наши разделялись на общежительные и необщежительные. К последнему классу принадлежала большая часть монастырей, особенно мелких, в области новгородской: в них иноки сходились вместе только на церковные службы и более не имели ничего общего. Каждый сам заботился о себе и своей келье, и о пище и об одежде, особо держал правило в своей келье и в ней же трапезовал». [17,т 4., c.214].
Монастыри, особенно крупные монастыри, на Руси обладали и немалыми правами, которые закреплялись жалованными грамотами. Жалованные грамоты излагали права и привилегии, предоставлявшиеся монастырям. Права эти могли быть следующими: «Право владеть недвижимыми имуществами и, в частности, землями, ненаселенными или населенными; Право приглашать людей на свои земли для заселения их; Право пользование оброками и вообще повинностями от своих поселян и доходами с своих владений; Право тарханное, освобождающее монастырских поселян и владения от оброков и повинностей казенных или княжеских; Право суда над своими монастырскими людьми и неподсудности этих последних судам гражданским. Как правило, «Опроче душегубства» или «Опроче татьбы и разбоя и душегубства». [18, Т. 5. Кн. II. с.44-69].
Строителями монастырей были князья, княгини, митрополиты и епископы, богатые миряне и большей частью сами монахи. Цели и побуждения их при основании монастырей были различны. Одни– особенно князья– воздвигали их как монументы, на память о своем роде; другие– как центры миссионерской деятельности между окрестными инородцами, третьи– как приют для тех, кто под старость хочет под старость принять монашество, или как место, где можно перед смертью принять пострижение, иные– в воспоминание об особенных событиях, как, например, победа, явление чудотворных икон (Тихвинский Успенский– в память явления иконы Тихвинской Божией Матери) и т.п., иные– по обету– в изъявление благодарности Богу за полученную милость, иные– для того, чтобы в своем монастыре ввести по своему желанию то или иное устройство, большинство же– по чувству благочестия, чтобы себе найти и другим дать приют для монашеских подвигов. [19, c.241].
К середине XVI века на Руси было свыше четырехсот обителей, многие из которых были основаны в землях Великого Новгорода. «В погостах, более отдаленных от Новгорода и близких к нынешнему городу Тихвину, равно как в самом Тихвине, существовали монастыри: Спасский на реке Пиможве в Петровском погосте, получавший ругу на восемь человек братии; Стефановский Середокороткий на той же реке в Николаевском погосте, получавший ругу на 22 человека; Троицкий на реке Ругуе в Воскресенском Липецком погосте, съ десятью келиями, из которых пять были пусты; Спасский на озере Оксуе или Оксуйская пустынь; Тихвинский Успенский, основанный, по повелению царя Иоанна Васильевича, в 1560 году на месте явления тихвинской чудотворной иконы Богоматери, и вмещавший в себе в 1582 году сорок человек братии, в том числе трёх иеромонахов и двух иеродиаконов; Тихвинский Введенский– девичий, получавший ругу на игумению и десять стариц; Тихвинский Николаевский, старая пустынь близ Тихвина, получавший ругу на 17 человек; Тихвинский Николаевский, новая пустынь, получавший ругу на 7 человек; наконец Троицкий въ новой пустыни на Тихвинской дороге, получавший ругу на игумена и 10-ть братий. Впрочем этот последний монастырь был едва ли не один и тотъ же с Троицким монастырем на реке Ругуе». [20, Т. 6 Кн.I. с.35]
(РУГА ж. Руга (новогрчс. или от корня ружить, вооружать, снабжать?) церковная земля и угодья, отведенные на содержанье всего причта; годичное содержанье попу и причту от прихода, деньгами, хлебом и припасами, по уговору или по положенью. Ныне руга, ружное ср. именно плата причту, особ. безземельному, в виде жалованья, и помощь хлебом от прихожан; но в вор. ругою зовут и пустошь, леваду, ненаселенную землю в частном владении. Ружная церковь, без земли, на руге. Ружная грамота, стар. жалующая ругою. Ружный приговор, мирской, о наделении причта ругой. Руговые, ружные земли. Ружник м. получающий ругу, состоящий на руге. Ружить кого, стар. оделять ругою. Ружничий прилаг. стар. ружный. Толковый словарь живого великорусского языка Владимира Даля).
Следует отметить, что строгое разделение на мужские и женские обители произошло не сразу. «Много было у нас монастырей мужеских, несравненно менее– женских, но были и монастыри мужеско-женские, а равно и такие женские, которые, по крайней мере, управлялись не игумениями а игуменами». [21, Т. 6 Кн.I. т.36].
Московский собор 1503 года по этому поводу постановил: «впредь чернецам и черницам в одних монастырях не жить; если в каком монастыре начнут жить чернецы, там служить игумену, а черницам в том монастыре не жить; если же в каком монастыре начнут жить черницы, там служить попам– бельцам, а чернецам в том монастыре не жить». [22, Т.IV, c.122-123].
На Стоглавом соборе (1551г.) к этой проблеме пришлось вернуться вновь. Царь Иоанн Васильевич указывал отцам (гл.5 вопр.37) что в иных монастырях чернецы и черницы живут вместе– и собор вновь подтвердил приведенное нами выше правило Собора 1503 года. Во исполнение этого требования Стоглавого Собора в 1560 году, повелением государя Иоанна IV, на месте монашеского поселения у Успенского собора в Тихвине, были основаны отдельные мужской Успенский и женский Введенский монастыри.
Как отмечает митрополит Макарий, в течение XV-XVIвв. для содержания монастырей источниками были: «Доходы с недвижимых имуществ: источник главный и нам уже известный; Денежные вклады и пожертвования за поминовение живых и умерших; Этого рода вклады в монастыри хотя не были так обыкновенны и многочисленны, как вклады землями, селами и вообще недвижимыми имуществами, но в некоторых монастырях достигали значительной величины. Самые большие денежные вклады поступали в монастыри от великих князей или, точнее, от великого князя Ивана Васильевича IV, в продолжительный период его царствования. Вслед за государями великими князьями делали в монастыри денежные вклады «… государыни великие княгини…и их дети…равно и другие князья и княгини, бояре и служилые люди , архиереи, настоятели и простые монахи и вообще люди всех званий и состояний. Пожертвования хлебом и разными другими вещами; Торговля, таможенные и пятенные пошлины. Руга. Приношения христиан, приходивших в Монастыри на богомолье». [23, Т. VIII Кн. III. с. 284].
В 1589 году, в царствование Феодора Иоанновича, произошло важнейшее событие в истории Русской Церкви– «генваря 26-го совершилось в Успенском соборе и постановление Иова в патриарха». [24, Т. X, Кн. I, с.34].
При этом в церковном управлении и суде не произошло существенных перемен– патриарху была передана та же самая власть, какую прежде имел митрополит.
XVII век. События «Смутного времени» тяжело сказались на положении монастырей. «В писцовых книгах новгородских пятин, после смутного времени, постоянно встречаем, при описании монастырей и церквей, такие слова: «на посаде монастырь, разорен до основания, игумена и старцев нет ни одного человека, церковь ветхая, стоит без пения…». [25, Т.X Кн. I. с.217-218].
Как пишет об этом историк Б.Д. Греков, «… церкви и монастыри с самoго начала XVII века очутились в тяжелом положении, и очень немногие из них могли без посторонней помощи найти себе путь к лучшему существованию». [26, c.322].
В своем исследовании Б.Д. Греков отмечает, что за возрождение обителей брались не только иноки, но и миряне. Чтобы стать строителем пришедшего в упадок монастыря, нужно было подать челобитье в Москву, где царь или Патриарх делали соответствующее распоряжение местной епархиальной власти». Б.Д. Греков выделяет два вида строительства или возрождения обителей: «Попытка строительства монастыря со стороны мирян начинается с желания обстроить монастырь, призвать в него братию и настоятеля, посадить крестьян и бобылей– одним словом, вдохнуть в него новую жизнь, но обыкновенно оканчиваются признанием невозможности выполнить всю тяжесть задачи и передачей своих прав более сильному монастырю или владыке Новгородскому. Это строительство нужно отличать от другого строительства– игуменства: мы знаем строителей двух типов: это или 1) строитель– лицо стоящее во главе монастыря, как церковнoго учреждения. Непременно лицо духовнoго чина– иеромонах, диакон, иеродиакон и т.п. 2) или строитель– владелец монастыря и монастырской вотчины, взявший на себя с разрешения власти обязательство на собственные средства «строить» монастырь, т.е. заботиться о его материальном и всяком другом благополучии». [27, c.322-323].
При этом, как отмечает Б.Д. Греков, «Строитель, кто бы он ни был, имеет право владения монастырем и его вотчиной по писцовым и переписным книгам, т.е. опираясь на те же оправдательные документы, что и всякий землевладелец в Московском государстве; имеет он, повидимому и право передачи своих прав другому лицу, но осуществляет это свое право всегда с помощью авторизации государства, хотя сделка иногда и предшествует дозволению». [28, c.324].
К вопросу упорядочения жизни обителей церковь и государство обратились вновь во второй половине XVII века. В 1667 году был собран Большой московский Собор. На соборе был принят ряд решений относительно обителей и монашествующих: «… Б) в монашество никого не постригать без правильного искуса, который должен продолжаться три года, а по нужде полтора. В) мужей, без согласия их жен, и жен, без согласия их мужей, не постригать. Г) В монастыри брать вклады от монахов и монахинь не подобает. Д) Не должны монахи и монахини переходить из монастыря, в котором постриглись, в другой монастырь и скитаться там и сям на соблазн миру: иначе их следует подвергать епитимиям по правилам. Ж) Настоятели должны смотреть накрепко, чтобы иноки не упивались, а русскаго вина совсем в монастыре не было. З) Повелеваем, чтобы отныне отнюдь не имели веры к этим лицемерам, которые живут среди городов и сёл по образу отшельников и затворников, и отпустив волосы, носят монашеские свитки, иныя же и железныя вериги, или ходят нагия и босыя, тщеславия ради, на прелесть людям простым и невеждам, да воспримут славу от народа, и да почитают их святыми: истинные подвижники трудились в пустынях и никому не показывали своих вериг и подвигов. …никто из лиц священнаго и монашескаго чина не должен вдаваться в мирские дела, держать лавки, корчемницы, постоялые дворы и иметь всякия другия промыслы: с виновными поступать по правилам». [29, Т. XII, с.790-791].
Важное значение монастыря в жизни русского общества признавалось многими русскими историками и литераторами. Велико было значение монастыря, а в особенности северного монастыря «… как просветительно-нравственного учреждения в окружающей его темной среде, подававшего обществу назидательный пример высокаго нравственнаго усовершенствования и упорной борьбы с человеческой природой путем аскетическаго подвига и, с другой стороны, как хозяйственной организации, земледельческой или промышленной, сыгравшей видную колонизаторскую роль в северномъ крае, нередко руководившей обществом в его борьбе с суровой внешней природой. … нельзя не признать за северно-русским монастырем значительного нравственного влияния на окружающее его общество. Обраставшая светлой легендой память о христианских иноческих подвигах ея пустынника-основателя, теплившаяся непрерывно в монастыре, подобно той неугасимой лампаде, которая мерцала надъ его гробом, и слава о таких же подвигах его преемников и подражателей среди братии озаряли темную окружающую среду с ея мелкими заботами и интересами, внося некоторый луч идеализма в грубую жизнь XVIIв. Самая красота монастырского богослужения и весь обиход жизни иноков, «приявших ангельский образ», действовали на воображение и чувства богомольца, на время отрывавшегося от своей будничной серой обстановки и попадавшаго в какой-то иной, как бы неземной мир, о котором он уносил потом яркое воспоминание, не потухавшее, быть может, до конца дней и не раз передававшееся близким. Монастырь был не только средством спасения для тех, кто отрекался от мира, но и местом для нравственного отдыха от ежедневной действительности для мимолетнаго гостя с котомкой за плечами, котораго он манилъ издалека именно этой возможностью хотя бы на время подняться над обычными житейскими буднями. Северный монастырь мог быть также и источником некотораго книжнаго просвещения. Среди братии были всегда грамотные люди; монастырь всегда владел книгами, притом не только богослужебными. В большихъ монастыряхъ библиотеки достигали обширныхъ размеров». [30, c.291].
XVIII век. Радикальные изменения в бытовании русских обителей связаны с реформами Петра I. В конце 1700 года умер Патриарх Адриан. Получив известие о смерти Патриарха, Император Петр I назначил местоблюстителя патриаршего престола Стефана Яворского, молодого рязанского епископа, родом из Киева. Яворскому были поручены только специфически духовные дела. Фактически все церковное управление сосредоточилось во вновь восстановленном в 1701 году Монастырском приказе.
К монастырскому приказу перешли все административные и хозяйственные дела из расформированного патриаршего двора. Помимо судебных функций над людьми духовного сословия Монастырский приказ получил право управления всеми церковными вотчинами через назначаемых им светских управителей. По общему правилу все доходы поступали в кассу приказа. На содержание церковных учреждений выдавалась сумма лишь по штатам, а все излишки поступали в государеву казну и шли на удовлетворение общегосударственных потребностей. [31, c.189-190]
Монастыри были посажены на голодный паек. Сначала было назначено в год по 10 рублей и по 10 четвертей хлебы на монаха; в 1705 году эта норма была уменьшена на половину. Были приняты меры для приостановления роста числа монашествующих. В каждом монастыре было установлено штатное число монахов, а на места умерших было велено в 1715 году принимать отставных и увечных солдат. [32, c.191]
14 февраля 1721 года последовало торжественное открытие духовной коллегии под именем Святейшего Правительствующего Синода, а в 1723 году Синод был утвержден всеми восточными патриархами, которые признали за ним все патриаршие права и именовали его в грамоте своим во Христе братом. [33, c.315].
Что касается судьбы монастырей, то при Петре I объявлено было, чтобы никто не смел строить вновь монастырей, как мужских, так и женских, без ведома Синода и разрешения Государя. Построение же скитов и пустынь совершенно запрещалось. Переход из монастыря в монастырь запрещался. В 1734г. именным указом Императрицы Анны Иоанновны, объявленным Синоду чрезъ Феофана Прокоповича, повелевалось: «Отнюдь никого ни из каких чинов людей не постригать, кроме вдовых священников, диаконов и отставных солдат». Только в конце 1740 года, по смерти Императрицы, дозволено было постригать и женщин. [34, c.434].
По данным, приведенным в Истории России Соловьева, в царствование Анны Иоанновны всех монастырей было 948, монашествующих– 14288. [35, т.20 с.209]
Восемнадцатое столетие было тяжелым временем для русских обителей. «Монашество в XVIII веке, в глазах светского правительства окончательно потеряло тот авторитет и уважение, какими оно пользовалось во все предшествовавшее время,– что монашество не только не почиталось уже спасением, как в былое время, но каким-то едва терпимым государственным злом. Недоверие к монашеству было столь велико, что потребовалось приставит к женским монастырям караулы. А в мужских монастырях ввести обоюдoострый и все разъедающий надзор: настоятель должен был смотреть за своими подчиненными, последние– за настоятелем. … Вообще же к монашеству относились так-же, как въ памяти достойныя времена Иоанна Грознаго относились «к опальным». Все их чуждались, помощи– ни от кого». [36, c.435]
Эпохальным событием в судьбе русских монастырей стал Указ, данный Императрицею Екатериной II в 1764 году 26 февраля и известный под названием «Духовных штатов». Как писал о последствиях этого указа В.В. Зверинский, «Законодательством этим от монастырей отобраны все вотчинныя имения, за оставлением им небольшой части земли и служителей, а вместо того на содержание назначено денежное годовое жалование, которое положено соразмерно богатству и знатности того или другаго монастыря. Согласно этому все монастыри, за исключением Лавр (Троице-Сергиевой и Киево-Печерской) и тех из них, которые предназначены для Архиереев (Александро-Невский, Чудов…) разделены на три степени классов, и в них была установлена норма штатных монахов и монахинь». [37, c. X].
Насколько неоднозначными и тяжелыми для русского монашества были последствия проведенных Императрицей Екатериной II реформ, показывает заметка А.С. Пушкина, написанная им в 1822-м году и опубликованная в 1881-м году в журнале «Русская Старина»: «… Екатерина явно гнала духовенство, жертвуя тем своему неограниченному властолюбию и угождая духу времени. Но лишив его независимого состояния и ограничив монастырския доходы, она нанесла сильный удар просвещению народному. Семинарии пришли в совершеннейший упадок. Многия деревни нуждаются въ священниках. Бедность и невежество этих людей, необходимых в государстве, их унижает и отнимает у них самую возможность заниматься важною своею должностию. От сего происходит в нашем народе презрение к попам и равнодушие к отечественной религии, ибо напрасно почитать русских суеверными: может быть нигде более, как между нашим простым народом не слышно насмешек на счетъ всего церковнаго. Жаль! Ибо греческое вероисповедание, отдельно от всех прочихъ, дает нам особенный национальный характер. В России влияние духовенства столь-же было благотворно, сколько пагубно в землях римско-католических. Там оно, признавая главою своею папу, составляло особое общество, независимое от гражданских законов, и вечно полагало суеверныя преграды просвещению. У нас, напротив того, завися как и все прочия состояния, от единой власти, но огражденное святыней религии, оно всегда было посредником между народом и государством, как между человеком и божеством. Мы обязаны монахам нашей историею, следственно и просвещением. Екатерина знала все это и имела свои виды». [38, c.133].
Содержание и штат монашествующих в мужских и женских монастырях зависели от класса, в который был введен монастырь. Содержание и штат разнились также в женских и мужских обителях. «В женских первоклассные монастыри были на особом положении, получая жалованья, смотря по числу монахинь, штат которых простирался от 52-х (Суздальский Покровский) до 101 (Переславский Успенский); во второклассных и третьеклассных монахинь положено по 17 и содержание от 525 до 700 рублей. Затем остальные монастыри, не вошедшие в число штатных, частию остались на своем содержании и сделались известными под именем «Заштатных», то есть не получающих от Казны постоянного содержания, но большая часть монастырей совсем закрыта с переводом монашествующих в штатные монастыри и с образованием при оставшихся церквах особых приходов с священником и причетником; те же из них, где при церквах не могли образоваться приходы за малочисленностью окрестного населения, или по ветхости зданий, приписывались к штатным монастырям и нередко за недостатком надлежащего присмотра постепенно разрушались, так что их приходилось совсем уничтожать. <…> Какой переворот произвело издание Закона о Монастырских штатахъ, можно заключить из следующих данных: В пределах Епархий только одних бывших тогда Великороссийских губерний в 1762 году состояло всех монастырей, пустыней и скитов 881. Из них мужских 678 и женских 203, по штатам же 1764 г. положено: В 1-м классе 16 мужских 4 женских; Во 2-м 41 и 18; 3-м 100 и 45; Заштатных 161. Итого 316 мужских, 67 женских. Упразднено всех монастырей 496». [39, c. XI].
Как один из результатов реформы– «…на все весьма продолжительное царствование Екатерины II, учреждено было вновь только 3 монастыря «для престарелых и раненых инвалидов». [40, c. 620].
В продолжавших существовать женских монастырях 2-го и 3-го класса в числе 17 монахинь было позволено по одной Игумении и одной казначее. [41].
«Женским монастырям содержание назначено было в следующем размере. …Третьеклассным каждому по 375 руб. 60 к. Игуменье 3-кл. 40 р. Казначее– 15. Монахине– 10. На церковные потребы, на просфоры, на дрова и пр. 30. На починку церквей и монастырей и на содержание ризницы– 50. Кроме денежнаго содержания положено было штатным монастырям оставить из бывших их владений по одному скотному двору, по малому озеру, или пруду для рыбной ловли, если впрочем воды эти находятся не далее 15 верст от монастыря, и выгонной земли для скота по 6 дес. каждому третьеклассному монастырю». [42, c. 615].
Экономическое положения обителей несколько улучшилось в царствование Императора Павла I. В 1797г. содержание штатных монастырей было увеличено было почти вдвое. К 1797 году в Российской Империи православных монастырей было: 2 лавры, 177 мужских Монастырей и 81 женский Монастырь, а всего 260 обителей. [43, c. 616].
