Текст книги "Fugit irreparabile tempus"

Автор книги: Юрий Леж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

«Вот ушлая баба, – совсем по-русски подумал Саймон, упаковывая роман между двумя днищами – основным и декоративным. – В любом случае, она останется ни при чем… Я, мол, подарила знакомому дипломату шкатулку, а уж что он в нее напихал – это его проблемы…»

Возможно, Ирина и не думала так, но подсознательно, на женском, интуитивном уровне сделала все правильно.

8

… – Представляю, как вы с этой штучкой повозились, – проворчал Дудинцев.

– С ней-то как раз возиться не пришлось, бесполезное это дело, с такими дамочками возиться, – отозвался майор Семенов. – А вот её окружение через частое сито пропустили. Сама-то Ярцева с вычислителями почти не общается, разве что погоду смотрит, да объявления всякие. Конечно, кассеты к ЦПУ ей просто кто-то передавал. И, скорее всего, человек не случайный, хорошо знакомый. А таких знакомых у художницы, ведущей богемный образ жизни – тысячи…

– И имя им – легион, – вставил свою, вовсе ненужную, какзалось бы, реплику капитан.

А свежеиспеченный старлей Сева с легким восхищением посмотрел на «контрика». Даже просто представив себе объем работы по художнице, молодой человек почувствовал, как начинает кружиться голова. А ведь контрразведчики этот объем провернули и чего-то, похоже, добились, иначе бы не стали передавать все материалы по делу в свиридовский отдел.

– Канительное дело, – отозвался на его взгляд Алексей Петрович. – Но результат получился такой, как вы любите…

– Это в каком же смысле? – чуть ревниво переспросил подполковник Свиридов. – Мы над всеми делами одинаково работаем…

Конечно, по всему Комитету давно уже ходили сплетни, что свиридовский отдел подбирает себе только интересненькое, «сладенькое», с чего можно получать и премиальные поездки по Золотому Кольцу, и благодарности начальства. И как ни доказывай обратное, внешне это так и выглядело, особенно, если учитывать, что основная часть черновой работы выпадала на сотрудников прочих служб. Потому и сам подполковник, и все его подчиненные ревниво относились к такого рода намекам.

– Да я-то знаю, – добродушно махнул рукой майор Семенов. – Всегда одинаково, над всеми загадочными и любопытными проявлениями возможных происков империалистов через потустороннюю и околосторонюю сферы нашей действительности…

Он так похоже изобразил бубнящий, отчетно-перевыборный монолог любого советского работника средней руки, что продолжать обижаться бы было со стороны «свиридовцев» просто негостеприимно. И Дудинцев, и Севка, и даже сам подполковник заулыбались в ответ. Давая понять, что извинения за некую легкую нетактичность, проявленную сослуживцем, приняты безоговорочно.

– Искали мы в первую очередь тех, кто по работе своей связан с вычислительной техникой, ЦПУ, чернилами. И не просто связан, а умеет со всем этим хозяйством обращаться, – продолжил рассказ Алексей Петрович. – Вот, к примеру, вряд ли кто из нас, здесь сидящих, сможет слить остатки чернил из десятка кассет в одну, да еще так аккуратно, что бы эта кассета потом снова работала…

«Просчитали мы трех человек, двое – работают в Доме Художника, специалисты по вычислительной технике, молодые ребята, поддерживают всю технику и на работе, и на дому у многих художников, декораторов, оформителей, ну, тех, кто состоит в их Союзе, это вменено в их служебные обязанности. Контакты с Ярцевой у них были регулярные, как-никак, но в Доме Художника она – свой человек, появляется там, как минимум пару раз в неделю, ребят частенько к себе домой вызывала, настраивать вычислитель, очень уж у нее большие трудности с овладением этой техникой. Но – никто из них утилизацией чернил не занимается. Опросили многих, кто непосредственно с ними контактирует, но ни одного такого случая не было замечено.

А вот третий… Владимир Антонов, ремонтник в гарантийной мастерской московского завода вычислительной техники. Парень скромный, в свои двадцать восемь никуда не рвется, звезд с неба не хватает, чинит свежий заводской брак и старенькие машинки, ездит отдыхать в одиночестве обычно на Селигер. Спиртным не злоупотребляет, курит в меру, на женщин, вроде бы, не падок, но…Здесь начинаются странности. Мы немного понаблюдали за ним, и оказалось, что он регулярно раз в неделю, иногда чаще, встречается с Ярцевой и некоторыми её подругами, причем обязательно в компании своих друзей, если их так можно назвать. Короче, раз здесь одни мужики… Собираются они в квартирке Антонова и устраивают групповой секс до изнеможения. Наша-то художника, как выяснилось – та еще нимфоманка, бывало, они втроем с ней одной ночи напролет развлекались. Для неравнодушных сообщу, что в деле имеется и справочка, и даже некоторые фотографии, что б сомнений не возникало. Самые, можно сказать, скромные оставили, иначе – хоть за изготовление порнографии нас привлекай…»

Алексей Петрович рассмеялся, заметив легкое напряжение на лицах слушателей. Конечно, каким бы ни было воспитание, но пикантные подробности чужой жизни всегда вызывают в человеке некий интерес. У кого-то – нездоровый, у кого-то – брезгливый, но равнодушных остается очень мало, и таким равнодушным, скорее всего, надо бы обратиться к врачу.

– Продолжу про Антонова? – спросил майор. – Кстати, заметили, что и фамилия автора австралийского романа такая же? Казалось бы, глупо, спрячься под псевдонимом, но… Это ж не Череззаборногузадерищенский, сколько в России Антоновых? Может быть, на этом и расчет строился? Впрочем, теперь с фамилией и самим автором вам разбираться.

То, что он автор, конечно, не доказано, но шанс есть, и шанс огромный. Володя этот утилизацией кассет не брезгует, скорее, из чистого любопытства, чем по рабочей необходимости, с Ярцевой тесное знакомство ведет. Ведь, кроме групповых развлечений, о чем-то же они в перерывах разговаривают? И аккурат перед встречей с австралийским атташе и передачей ему рукописи Ирина Ярцева была дома у Антонова, в этот раз они почему-то больше двух часов провели наедине, а только потом к ним присоединились друзья-приятели по постели…»

– Ну, а самое интересное я оставил, как и положено, на сладкое, – Алексей Петрович загадочно улыбнулся и едва не замурлыкал от удовольствия, как большой и смертельно опасный кот, находящийся в прекрасном расположении духа. – В шестнадцать лет Владимир Антонов лишился обоих родителей. Железнодорожная катастрофа, её и сейчас, бывает, вспоминают, на перегоне под Уфой. Его отец и мать умерли прямо там, на месте, а изломанного, искалеченного паренька перевезли все-таки в Москву, после того, как он неделю провел в уфимской губернской больнице.

«И в Москве паренек выздоровел! Полностью. Да так, что ни о какой инвалидности и речи не шло, когда его через полгода выписывали из больницы Склифосовского. Последний раз он проходил диспансеризацию почти год назад, никаких отклонений, никаких хронических заболеваний, никаких психических сдвигов. Полностью здоровый человек. Мы сразу дернулись к Склифу, но – беда! – нет никаких документов на него, ни истории болезни, ни результатов анализов. Конечно, времени прошло слишком много, что бы хранить все эти бумажки, но ведь старожилы больничные этот случай помнят, уникальный, говорят, случай. И вот вам – исчезновение документов. Мало того, никто по этому случаю не попытался защитить диссертацию, апробировать новые лекарства, да и что греха таить – просто прославиться, как лечащий врач…

Некоторые из его одноклассников рассказывали, что Владимир после выздоровления изменился очень сильно, стал замкнутым, нелюдимым. Это вполне объяснимо, но вот то, что он с отличием закончил вычислительный факультет Автодорожного и сам – по собственному желанию! – «закрылся» в гарантийной мастерской, вот это настораживает.

Кроме того, мы поговорили с несколькими женщинами, его интимными подругами, ведь художница Ярцева отнюдь не единственная, с кем имел дело Антонов. Так вот, женщины в один голос уверяют, что подобных мужчин не встречали в своей жизни: выносливый, нежный и грубый в меру, понимающий и – абсолютно равнодушный. Одна даже сказала, что у нее создалось впечатление, что она любится с механизмом, роботом каким-то, настолько у него всё… как положено.

И последнее, наверное. Никаких особых литературных дарований у Антонова не было ни в школе, ни в институте. Конечно, бывало, что писал заметки в стенгазету, но – формальные, как это обычно пишут, что бы просто выполнить долг, поставить галочку…»

– Подкидыш? – внешне равнодушно, спокойно рассматривая свои ногти, поинтересовался подполковник. – Что вы на это скажете? Думали такую версию?

– Думали, а то как же? – отреагировал майор Семенов. – Жаль, в те времена еще не было всеобщей обязательной дактилоскопии, отпечатки пальцев у Антонова брали уже в больнице, причем почему-то – в московской, но даже если и подкидыш, то какой смысл подростка покидывать? На консервацию с неопределенной перспективой? И зачем же он вот так рискнул засветиться через двенадцать лет?

– А это – смотря кто и зачем нам его подкинул, – многозначительно сказал Дудинцев. – Да и кто вам сказал, что публикация романа – это не способ связи или не поиск своих?

– Ну, а кто же на такую головоломную операцию мог решиться… – начал было отвечать Алексей Петрович и неожиданно осекся. – Вы думаете, что это не люди?..

– Ты сказал, – цитируя Святое Писание, ответил подполковник. – Но – какой-то слишком уж однозначный вывод получается, правда?

– А может быть, это люди, но не наши? – смущенный собственной дерзостью высказался Сева.

– А чьи же? – повернулся к нему Семенов.

– Ну, из прошлого, будущего, параллельного… – смутился еще больше и замялся с ответом старший лейтенант.

– Стоп фантазия! Общее представление о деле вы получили, версий рождается миллион прямо здесь, за столом, поэтому самое лучшее будет, если начнем с плана мероприятий, – по-хозяйски потер руки подполковник Свиридов. – У кого какие будут предложения? Только конкретику, пожалуйста, без всякой размазни-лирики, типа «изучить», «рассмотреть», «подумать»… И все-таки, при всей нашей уверенность, учтите, что и Антонов этот мог быть просто промежуточным звеном в передаче рукописи…

9

В этот день всё было, как всегда: и трое клиентов с заедавшими валами ЦПУ, и пяток, пришедший за уже исправленными вычислителями, и несколько приезжих, заглянувших в мастерскую, что бы узнать, как добраться до ближайшей станции метро. Видимо, осенняя погодка распугала редких прохожих на пустынных в рабочее время московских улицах.

Володя механически, бездумно разбирал корпус очередного, подлежащего ремонту вычислителя, когда заскочил в комнату ремонтников приемщик Славка, малый веселый и разбитной, шустрый и любвеобильный, благодаря которому они частенько отбивались от особо въедливых и докучных клиентов.

– Мужики, кто подменит до конца дня? – весело спросил Славка ремонтников, поигрывая в пальцах электронной печаткой. – У меня женщина – на мильон!!! А вам всего-то пару часов постоять…

Несмотря на стремительно уходящие в прошлое дензнаки, стоимостная оценка долго еще будет присутствовать в людской речи, что тут поделаешь, привычка тысячелетий. Вот, казалось бы, который уже десяток лет все люди в стране в основном атеистического воспитания с детства, церквей по пальцам посчитать, да и те больше, чем наполовину, музеями стали, а все народ божится, клянется и поминает всуе имя Христово, так ведь Христос-то помоложе денег будет.

Славка, в ожидании подмены, умильно посмотрел на Володю. Еще бы, их все-таки связывают совместные амурные похождения. С той же Иркой Ярцевой… когда она вдруг затребовала у Володи парочку друзей мужского пола «для компании», да и вообще – «сейчас так модно на Западе, а мне хочется попробовать», Антонов долго не думал и пригласил Славика. Тот компании не испортил, а если трепался потом об этом приключении, то исключительно тактично, не называя конкретных имен и адресов, за это теперь всегда был желанным гостем в маленькой двухкомнатной квартирке наладчика аппаратуры второго класса, как значился в рабочей ведомости Володя. Впрочем, еженедельного безобразия с участием уже привычной художницы и её подруг Славику не хватало, и вот сегодня он, видимо, собрался покорять очередную «вершину». Все бы ничего, дело-то холостое и молодое, но вот подменять его придется скорее всего Володе. А подменять – это не только общаться с клиентами, выдавать-принимать технику, но и последним уходить из мастерской, закрывая её электронным ключом, а завтра, с утра, быть тут первым. Но – на что только не пойдешь ради хороших отношений с приятным человеком?

Володя протянул руку, подставляя ладонь «ковшиком» под печатку:

– Давай, постою за тебя до вечера, но что бы с утра сам открывал, ладно?

– Тогда я к тебе заскочу часиков в десять? – уточнил Славка, отнюдь не возражая против такого условия, но, на всякий случай, предупредил: – Если не смогу, то звякну…

– Ты даже не думай звякать, – сурово предупредил Володя. – В десять у меня, как штык!

Славик, уже выскакивая из помещения, сделал неопределенный жест, полный то ли согласия, то ли, наоборот, не согласия со словами Антонова. Володя вздохнул ему вслед, и принялся прибираться на рабочем столе. Сегодня уже не придется разбирать корпуса, тестировать внутренности вычислителей.

… Похоже, этот старичок был последним на сегодня посетителем мастерской. Он вкатил стоящий на сумке-тележке габаритный, квадратный ящик в комнату-приемную, где за высоким, длинным прилавком скучал последние минут сорок Володя, одновременно с телефонным звонком. Антонов кивнул на приветствие старичка и жестом попросил того подождать пару минут, шагнув с переносной трубкой казенного телефона в дверной проем, ведущий в рабочие помещения. Не то, что бы Володя чего-то или кого-то стеснялся, но сейчас – он это точно знал! – должна была позвонить Ярцева и назначить очередную встречу. При этом разговаривать Ирина предпочитала откровенно до невозможности и таких же ответов требовала от собеседника, так зачем же шокировать почтенного пожилого человека интимными подробностями предстоящей встречи с развратной художницей?

«Милый, ты сегодня в боевом настроении?» – проворковала томным голоском Ирина, узнав в трубке привычное «слушаю вас» от Володи.

– Я всегда в боевом, – ответил Антонов, слегка прикрывая ладонью трубку.

– Я знаю-знаю!!! – с придыханием заверила Ирина. – Потому и жду с нетерпением встречи… как ты мне засадишь по самую матку…

– Обязательно, – постарался вывернуться нейтральными словами Володя. – Как только встретимся, сделаю… и даже больше, чем ты сказала…

– Больше – это куда, милый? – уточнила неугомонная художница. – Ротик и попку ты уже проверял, они у меня глубокие и узкие, как ты любишь. Особенно там узко, если вас двое…

– Всегда и везде, – невпопад ответил Антонов, скосив глаза на громко отдувающегося астматическими хрипами старичка.

Тот только-только распаковал и взгромоздил на прилавок нечто старинное, раритетное, напоминающее размерами экрана первые телевизоры из Политехнического Музея, и теперь отдыхал, натружено пыхтя и охая. Решив, что еще какое-то время посетитель будет не способен обращать внимание на разговор приемщика по телефону, Володя спросил:

– Ты сегодня одна?

– А тебе разве мало меня? – притворно удивилась Ирина. – Или твоим друзьям уже не нравится делать это вместе с тобой? Один – в ротик, другой – в письку, а тебе – любимое местечко, моя попка… разве так уже плохо?

– Так, конечно, великолепно, – Антонов на секунду прикрыл глаза и картинка того, что уже бывало и вновь предстоит через несколько часов сама собой встала перед ним. – Вот только сегодня нас будет двое… да и то, если мой приятель успеет. Потому и волнуюсь, что бы ты не осталась недовольной, особенно, если прихватишь подругу, как прошлый раз…

– Я не буду недовольна, милый, – промурчала Ирина. – Я ведь всегда довольна твоей неутомимостью… ведь ты настоящая машина для любви, никогда не устаешь и не опадаешь… а подружка будет, ведь тебе же хочется разнообразия? Или может быть, мы покажем тебе, как любят друг друга женщины, когда рядом нет мужчин? Мы так иногда делаем… А ты видел такое?

– Нет, не видел, – сознался Володя, откровенно увлекаясь эротическим разговором. – Но ведь я-то буду рядом…

– И ты будешь участвовать, милый, обязательно, – пообещала художница, странно причмокнув губами, и Володя сообразил, что она уже приняла какую-то таблетку или нюхнула белого порошка перед тем, как звонить ему. – Представь, мы с ней ляжем в «шестьдесят девять», а ты пристроишься позади одной из нас и будешь переходить из чьего-то ротика в письку, а потом наоборот… ой, да там же и попка рядышком…

Антонов посмотрел на ожидающего окончания разговора отдышавшегося старичка. Пожалуй, теперь надо бы заканчивать. Причем сделать это можно по всякому: грубо, нежно, сухо, иронично, даже – оскорбительно. Ирина уже ни на что не обидится, она завелась от стимуляторов и собственных разговоров, Володя это почувствовал, а значит – не обратит внимания на такие мелочи… а главное, не перезвонит, не было у нее такой привычки – «добивать» собеседника…

– Ко мне пришли, – сухо сказал Антонов. – До встречи. Жду.

И тут же отключился, что бы не быть вовлеченным в очередную волну эротических откровений.

Шагнув к прилавку и откладывая подальше телефонную трубку, Володя осведомился:

– С чем к нам пожаловали?

– Вот, посмотрите, – старичок театральным жестом указал на извлеченный из коробки и установленный на прилавок агрегат. – Представляете, нигде не берут, разве только на обмен, а я так привык именно к этой… сказали, что только вы и можете выручить, ну, если, конечно, захотите и вам будет интересно.

Володя от удивления покачал головой. Вот это раритет притащил старик! Одна из первых моделей электронных пишущих машинок с предварительной набивкой текста!!! То есть, обыкновенная машинка сама по себе, но с присоединенным слабеньким из слабейших вычислителем и небольшим экраном на пару абзацев среднего шрифта. Такие машинки не делают уже лет десять, если не больше, но вот – сохранилась у кого-то, да еще и похоже, что старичок ею пользовался до последних дней…

– А что случилось? – поинтересовался Антонов, уже решив про себя, что обязательно возьмется и отремонтирует антикварную вещь, чего бы это ему не стоило.

– Экран, понимаете… Не горит, просто черный, а печатает нормально, вот только не видно, что набрал, – начал объяснять старичок, стараясь хотя бы на словах заинтересовать Володю. – А я так, так к ней привык, можно сказать – сроднился, она же была самая модная, самая лучшая, мне тогда выделили её за достижения в труде, за…

Пожалуй, посетитель смог бы рассказать Володе не только всю подноготную о выделении ему модной технической новинки пятнадцатилетней давности, но всю историю своей жизни, однако Антонов, улыбаясь и кивая, перебил его:

– Вы знаете, мне будет интересно покопаться в ней, люблю старинные вещи, тогда их делали с душой, почти вручную, сейчас все новинки штампуют автоматы, а раньше… Короче, сделаем так, сейчас у нас конец рабочего дня, завтра с утра у меня текущая работа, а после обеда я займусь вашим заказом. Позвоните нам к концу дня, попросите Володю, это я, и я скажу примерный срок окончания работы…

Старичок, казалось, был очарован володиной обходительностью и его настойчивым желанием исправить старую пишущую машинку. Он изо всех сил попытался витиевато и слегка косноязычно от волнения высказать свою благодарность, но Антонов не дал старичку разговориться, подхватив аппарат с прилавка и пройдя с ним в рабочие помещения мастерской.

Здесь уже было пусто, рабочий день и в самом деле завершился минут двадцать назад, когда последний посетитель только-только переступил порог мастерской; никакой срочной или интересной работы у наладчиков и механиков не было, потому они и покинули помещение сразу же после конца смены.

А вот Володя задержался, сначала пристроив антикварную технику возле своего стола, потом меняя рабочий комбинезон темно-синего цвета на простенький свитер «под горло» и пиджачок, как бы собираясь домой. Потом – просто послонялся из угла в угол, дожидаясь, пока из приемной не раздастся звук открываемой и закрываемой входной двери. И только после этого Володя решился покинуть свое временное убежище от стариковской назойливой благодарности. Убедившись, что посетитель и в самом деле ушел, не дождавшись возвращения ремонтника, Антонов запер входную дверь на обыкновенный ключ, включил сигнализацию, активировав её прикосновением к сенсору электронной печатки, а сам прошел к черному ходу, что бы так же запереть и его и поставить на сигнализацию, оставаясь, впрочем, внутри помещения.

Создав видимость того, что мастерская покинута персоналом и оживет только завтрашним утром, Володя посмотрел на часы – до предполагаемой встречи с Ириной оставалось не меньше трех часов, да и то, если девушка не опоздает, как обычно. Заранее зная, чем он займет свободное время, Володя устроился поудобнее за своим рабочим столом, включил один из ремонтируемых вычислителей и дождался, пока на экране не высветится привычная надпись «К работе готов».

Володя улыбнулся такой родной надписи, загрузил самый простенький текстовый редактор, который по умолчанию ставился на каждый вычислитель индивидуального пользования и на несколько секунд чуть прикрыл глаза. Его руки зависли над клавиатурой, как зависают на мгновение руки пианиста над клавишами рояля перед тем, как отправить слушателям великолепие звуков «Аппассионаты»…

И буквально через пару-тройку секунд открывшиеся глаза Антонова будто остекленели, замерли неподвижно, уставившись куда-то в пространство над экраном, пальцы с невероятной скоростью запорхали по клавишам, а бледный, голубоватый фон редактора стал покрываться белой, четкой вязью букв, слов, предложений, абзацев…