Текст книги "Пещера ужасов (СИ)"

Автор книги: Юрий Нестеренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Юрий Нестеренко
(Джордж Райт)
Пещера ужасов

– К нам в город приехал луна-парк! – радостно сообщила Джейн.

Майк, в отличие от нее, воспринял эту новость без особого энтузиазма. Он даже в детстве не был фанатом всех этих аттракционов, особенно связанных с кувырканиями вверх ногами и прочим экстримом, а как-то раз, когда одноклассники подбили его «на слабо» прокатиться на «русских горках», пребольно отбил себе копчик в нижней точки траектории. Были, конечно, и всякие карусели поспокойнее, но их он находил попросту скучными, да и катались на них, как правило, совсем малявки. В общем, еще в те годы любому посещению парка аттракционов он предпочитал настольные игры или, еще лучше, возню над сборной моделью очередного автомобиля или самолета. И уж тем более он не видел смысла в посещении подобных парков теперь, дожив до солидного возраста в 22 года.

Его подруга, увы, придерживалась противоположной точки зрения. И потому, равнодушно пробурчав в ответ «Ну и что?», Майк, разумеется, уже прекрасно знал – что.

– Пойдем туда в субботу! – не обманула Джейн его ожиданий.

– Может, лучше в кино? – предложил Майк без особой надежды.

– В кино мы и так постоянно таскаемся. И потом – на что? Разве на этой неделе идет что-нибудь интересное?

– Не знаю, не смотрел еще. Может, и идет.

– Да наверняка старье какое-нибудь крутят. Майки, не будь таким нудным! Я хочу в луна-парк! Кинотеатр от нас никуда не денется, а они как приехали, так и уедут!

– Откуда они?

– Не знаю. Откуда-то издалека. Наверняка там есть какие-нибудь аттракционы, на каких мы еще не катались!

– Ага, вот именно, «откуда-то издалека». Эти странствующие парки еще хуже стационарных. В каждом новом месте они собирают все эти свои конструкции, потом разбирают заново. В итоге где-то что-то разболтается, какой-нибудь наемный рабочий не докрутит винт – и… В прошлом году, между прочим, была авария в Коннектикуте, в газетах писали. Три человека получили травмы, и еще пара десятков два часа болтались в вагончиках на самой верхотуре, дожидаясь, пока их оттуда снимут.

– Подумаешь, на дорогах аварии случаются куда чаще, и что ж теперь, на машинах не ездить?

– Если не ездить на машинах, придется ходить пешком, а вот если не лезть на всякие сомнительные крутящиеся конструкции, можно только потратить те же самые деньги с большей пользой.

– Скажи уж прямо, что боишься, – продолжала подзуживать его Джейн. – И вовсе не аварии. Кататься боишься!

– Почему боюсь? Просто не понимаю, что за удовольствие болтаться вверх тормашками…

– Ну, можешь не кататься вместе со мной, просто постоишь и подождешь рядом, если ты такой трусишка, – притворно вздохнула она. – Подержишь мою сумочку.

– Слушай, кто бы хорохорился! – потерял терпение Майк. – Тебе напомнить нашу поездку в Нью-Йорк? Ты, конечно же, сразу потащила меня на Кони Айленд, а там – на эти, как их, «Воздушные гонки» с переворачивающимися самолетиками… Ну и кто из нас начал блевать еще до того, как эта штука остановилась?

– Просто не надо было перед этим есть пирожные, – отмахнулась Джейн. – И я это учла на будущее. Но это же не значит, что из-за подобных мелких неприятностей надо лишать себя удовольствия до конца жизни?

Майк, разумеется, с самого начала понимал, что сопротивление бесполезно, так что, как и следовало ожидать, два дня спустя – было одиннадцать утра субботы – они с Джейн вошли на обнесенную высокой сетчатой оградой территорию луна-парка.

Когда-то давно в этом не слишком уютном месте на окраине размещалась мясная фабрика, совмещенная со скотобойней; однако дела у ее владельца шли не слишком хорошо, и в конце концов предприятие прогорело окончательно – в самом буквальном смысле: однажды ночью его охватил пожар. Ходили слухи, что к нему причастны не то какие-то фанатики из числа защитников животных, не то сам хозяин предприятия, решивший наварить хотя бы на страховке. Говорили также и о нескольких погибших в огне, хотя достоверно было известно только об одном – ночном стороже. Вероятно, слухам поспособствовало большое количество обгорелых костей, найденных на пепелище – неудивительное, учитывая профиль заведения. Выгоревшие корпуса ремонту не подлежали и некоторое время, несмотря на ограду и строгие запрещающие знаки, оставались притягательным местом для городских мальчишек, жаждущих приключений, страшных историй и жутких сувениров вроде цепей и крюков для туш или все тех же обугленных костей, телячьих или нет – пока, наконец, один из этих мальчишек не свалился в темноте в подвальное помещение и не сломал себе позвоночник; его дружки, испугавшись, убежали, и парнишка пролежал там внизу, в грязной ледяной воде, почти сутки, прежде чем его начали искать. Когда его нашли и достали, он был все еще жив и в сознании, но вид его заставил вздрогнуть даже видавших виды полицейских: пока мальчик лежал там, парализованный и беспомощный, крысы объели ему лицо и почти полностью сгрызли пальцы на руках.

Дальнейшая судьба злосчастного парня осталась лишь предметом слухов; одни говорили, что он умер в больнице от заражения крови, другие – что врачам все-таки удалось его выходить, хотя, добавляли они, скорбно покачивая головами, «лучше бы ему было умереть, право, лучше». Точно было известно лишь, что вскоре его семья уехала из города.

Эта жуткая история – и вызванное ею массовое возмущение городских родителей – подвигли, наконец, муниципальные власти на снос обгоревших развалин. Пустырь, образовавшийся на их месте, так и простоял незастроенным много лет, обнесенный сетчатой оградой; прикрученные к ней жестяные таблички, сулившие штраф за незаконное проникновение и за свалку мусора, успели проржаветь и облупиться настолько, что грозные надписи уже почти не читались. Несколько раз участок выставлялся на торги, но городские предприниматели, зная о закрепившейся за ним славе, не горели желанием обустраивать здесь свой бизнес. С годами, правда, мрачную историю мясной фабрики вспоминали все реже, и из молодежи нового поколения, включая и Джейн (которой не так давно исполнилось восемнадцать), многие о ней даже и не слышали. И вот теперь, как видно, территорию сдали в аренду заезжим аттракционщикам.

Идея прийти сюда еще до полудня тоже принадлежала Джейн, которая надеялась, что с утра пораньше в парке будет меньше народу. Ее расчет оправдался даже слишком хорошо – луна-парк оказался почти пуст. Скорее всего, причиной была не столько подзабывшаяся уже репутация пустыря, сколько стоявшая с утра погода, не очень располагавшая к прогулкам – было пасмурно и ветрено – и недостаток рекламы. Ни на один из аттракционов не было очередей, но ждать приходилось по прямо противоположной причине – работники не хотели гонять свои карусели и вагончики полупустыми и запускали их не раньше, чем накапливалось достаточно желающих.

Джейн это не смутило. В конце концов, ничто не мешало ей весело болтать с Майком (который, конечно, не удовольствовался ролью хранителя сумочки и волей-неволей сопровождал ее во всех головокружительных рейдах), уже сидя на очередном пластмассовом сиденье и дожидаясь, пока врубят ток. Молодые люди последовательно воздали должное всем крутяще-вертящимся агрегатам, исключая разве что совсем простенькие карусельки для малышей (и, разумеется, включая «Небесный корабль» на длинной штанге, описывавший столь нелюбимые Майком мертвые петли; в верхней точке, повисая вниз головой в открытой кабине, Джейн заливисто визжала, а затем принималась хохотать; Майк лишь нервно стискивал поручни и думал, когда же это безобразие, наконец, кончится); поупражнялись в меткости, стреляя из пневматических ружей и арбалетов и кидая мячи в кольцо, попытались ходить внутри плавающих в бассейне прозрачных пластиковых шаров (получалось, естественно, не столько ходить, сколько падать), совершили «космический полет» внутри кабинки с экраном, качавшейся и кренившейся в разные стороны в соответствии с развивавшимся на экране действием, съели по сахарной вате и по пакету чипсов, сфотографировались в костюмах пиратов и ковбоев на фоне соответствующих декораций, покривлялись перед кривыми зеркалами и…

– Ну, кажется, все здесь уже облазили, – изрек Майк, поглядывая в сторону выхода.

– Подожди, – возразила Джейн, в очередной раз останавливаясь возле кассы, на стене которой висел план луна-парка. – М-да, кажется, все, – разочарованно изрекла она спустя какое-то время.

– Ну так пойдем?

– Лично ты как хочешь, а мне надо пи-пи, – заявила Джейн; эвфемизмами типа «попудрить носик» она себя не утруждала. Отыскав на схеме нужный значок, она решительно двинулась в выбранном направлении.

Майк прислушался к своим ощущениям. Пожалуй, потребности он не испытывал и вряд ли испытает в ближайшее время; вместе с чипсами, ватой, попкорном и пончиками в луна-парке, конечно, продавали и колу, но она была совсем ледяной, и по причине отнюдь не жаркой погоды Майк не стал ее брать – а Джейн таки вылакала большой стакан. Так что он остался на месте, рассеянно поглядывая по сторонам. Время близилось к трем пополудни, и парк постепенно все-таки заполнялся гостями. В основном, конечно, это были родители с маленькими детьми или небольшие компании мальчишек лет по двенадцать-тринадцать. Взрослых парней с подругами, вроде Майка и Джейн, все еще было мало, они подтянутся ближе к вечеру… В ответ на увеличение числа гуляющих в толпе – теперь ее уже можно было назвать толпой, пусть и жидковатой – объявились и зазывалы в костюмах и масках; один из них, толстый клоун с нарисованной на белом лице красной улыбкой, словно почувствовав скучающий взгляд Майка с расстояния в несколько ярдов, вдруг обернулся к нему, заговорщицки подмигнул и поманил пальцем.

Юноша вежливо улыбнулся – мол, спасибо, мистер, но на сегодня я уже выложил все деньги вашему заведению, так что заманивайте лучше малышню. Клоун как будто понял, отвернувшись, двинулся прочь, но затем вновь оглянулся и поманил.

«Что ему от меня надо?» – неприязненно подумал Майк и даже оглянулся, проверяя, не стоит ли позади кто-нибудь более подходящий для этих завлекательных пассов. Но не обнаружил там никого, кто смотрел бы в сторону клоуна. Майк перевел взгляд в прежнем направлении, но больше не увидел зазывалы – должно быть, тот затерялся за спинами посетителей или свернул за ближайший павильон. Ну и правильно, пусть топает. Чем-то этот тип был Майку неприятен, хотя юноша и не смог бы сказать, чем именно. Впрочем, он вообще с детства недолюбливал клоунов, находя их классический облик уродливым, а отнюдь не смешным.

Однако Джейн тоже куда-то запропастилась. Что она там копается так долго? Хотя, возможно, там образовалась очередь – все-таки народу уже довольно много… Он неспешно двинулся в том же направлении, куда ушла его подруга – и куда, как он сообразил секунду спустя, манил его клоун. На ходу Майк поглядывал по сторонам, чтобы не разминуться с девушкой – а заодно он бы почувствовал себя спокойнее, если бы увидел, на какой именно аттракцион завлекает народ клоун. Кривые зеркала, возможно? Но они в другой стороне… В какой-то миг Майку показалось, что он снова видит клоуна прямо впереди, но в следующий момент тот снова куда-то пропал.

Так и не увидев больше красногубого толстяка, равно как и Джейн, Майк дошел до туалетов, находившихся едва ли не в самом дальнем углу парка. Разумеется, это были передвижные кабинки, а не стационарный домик. Никакой очереди тут не было. Не было вообще ни одного человека.

Майк оглянулся по сторонам. Вот только что вокруг него шумела толпа, ревели могучие электромоторы аттракционов, визжали девчонки, возносясь вверх тормашками к небесам, играла нехитрая балаганная музыка – и вдруг он оказался совсем один, в совершенно глухой части бывшего пустыря. Собственно, почему бывшего? Здесь он бывшим не выглядел… Нет, веселье по-прежнему было рядом, до него все еще доносились дружные взвизгивания, навязчивая мелодия и, кажется, хлопки пневматических ружей в тире – но от всего этого его отделяла стена какого-то сарая с надписью «только для работников» черной краской через трафарет поперек двери, рядом – трейлерный вагончик с опущенными шторками на окнах, за ним – длинный автофургон, должно быть, один из тех, на котором привезли оборудование, следом еще один… Эта часть пустыря заросла жестким кустарником, который расчистили лишь частично; кабинки туалетов, конечно, находились на выстриженном пятачке, но сразу позади них курчавились заросли, вымахавшие выше человеческого роста. Слева от кабинок торчал недавно вкопанный деревянный столб, на котором, однако, не было ни фонаря, ни репродуктора. В траве под ногами Майка неприятно хрустнула пластиковая бутылка – кажется (как понял он, глянув вниз), валявшаяся здесь уже не первый год. Чуть дальше желтел обрывок старой газеты… Но куда же запропастилась Джейн?!

– Майк! – он вздрогнул, вскидывая глаза. Девушка вышла из-за кабинок.

– Хорошо, что ты пришел. Я так и знала, что мы еще не везде здесь побывали, – констатировала она с довольным видом.

– Да, точно, в туалете еще не были, – усмехнулся Майк.

– При чем тут туалет! Иди сюда.

Юноша сделал несколько шагов, обходя туалеты слева, и увидел за ними узкий проход, уводивший куда-то вглубь зарослей. Но девушка указывала не туда, а на столб. Теперь Майк разглядел висевший на нем указатель. На листе фанеры был выведен толстый черный контур стрелки, внутри которого нарочито неряшливыми красными буквами было написано «ПЕЩЕРА УЖАСОВ», а ниже багровел весьма натуралистичный отпечаток окровавленной ладони. Стрелка показывала прямо на проход.

– Еще один павильон? Здесь? – Майк скептически посмотрел на узкую тропку между колючими кустами. Обычно такие ведут в лучшем случае к пятачку, куда сваливают мусор.

– Ну да. Идем скорее! – она нетерпеливо ухватила его за руку и потащила за собой.

– Да ну, – уперся Майк. – Можно подумать, ты раньше подобного убожества не видела. Прокатят в вагончике по сараю, заставленному пластмассовыми скелетами и манекенами вампиров, помигают красными вспышками и повоют из динамиков… по-моему, такой примитив уже даже на детей не действует. В кино и то все куда правдоподобней выглядит.

– Ну раз уж мы сюда пришли – надо же посмотреть? Может, у них и есть какая изюминка! – Джейн была настроена решительно, и юноша, вздохнув, пошел за подругой.

Отсюда до внешней ограды, насколько понимал Майк, было уже совсем недалеко, но тропка оказалась длиннее, чем он ожидал – зачем-то ее проложили так, чтобы она сильно петляла среди переплетения колючих ветвей. Но вот, наконец, кусты раздались в стороны – и они действительно увидели сетчатый забор. По ту сторону которого густо росли такие же кусты. Но с внутренней стороны была расчищена широкая площадка, и на ней действительно стоял еще один павильон.

Выглядел он точно так же, как и все ему подобные в любом парке аттракционов. Вытянутый барак, которому с помощью камней из папье-маше попытались придать сходство с пещерой; передняя стена увешана аляповатыми изображениями мертвецов, черепов, уродов с окровавленными тесаками и летучих мышей, а поверх всего этого – название аттракциона выпуклыми красными буквами, стилизованные под потеки крови (и наверняка подсвечиваемые изнутри по вечерам). Внизу – передняя часть рельсов, по которым вагончики въезжают в «пещеру» слева и пару минут спустя выезжают из нее справа.

Вагончиков было всего два, и они как раз готовились к отправлению; в переднем сидела мамаша с мальчишкой лет одиннадцати, наверняка – большим любителем ужастиков и инициатором поездки (у самой женщины вид был недовольный), в задний усаживался одинокий молодой парень, смуглый, с длинными черными волосами. Работник аттракциона – худой, с обвислыми темными усами, облаченный в старомодный черный костюм – ни дать, ни взять провинциальный гробовщик из старого фильма – ждал, пока он устроится, положив руку на рубильник.

– Подождите! – крикнула Джейн, ускоряя шаг. – Мы тоже! – вагончики были четырехместными, так что им двоим было, куда сесть.

«Гробовщик» поднял голову, глядя на нее и Майка; девушка, подходя, протянула ему приобретенный в кассе жетон, дававший право в течение этого дня кататься на всех аттракционах луна-парка. Но вислоусый лишь покачал головой:

– К нам нужен отдельный билет, мисс.

– Отдельный? Что еще за дела? Мы заплатили за все… – начала возмущаться Джейн, но работник мягко перебил ее:

– Таковы правила, мисс. Есть некоторые формальности. Вы должны подписать бумагу, – он улыбнулся извиняющейся скорбной улыбкой, всем своим видом показывая, что он-то, конечно, считает все это глупостью, но такова воля начальства. Майк заметил, что в его речи тоже ощущалось нечто старомодное.

– Бумагу? – растерялась Джейн. – Что еще за бумагу?

– Вы понимаете, наш аттракцион действительно страшный, – он выделил голосом слово «действительно». – Некоторые клиенты могут счесть, что он чересчур страшный. Поэтому, во избежание претензий…

– Ну ладно, – сдалась девушка. – И где это все делать?

– В кассе, мисс, – он указал рукой, подчеркивая, что имеет в виду вовсе не главную кассу луна-парка. – В нашей кассе.

Джейн и Майк повернулись направо и действительно увидели будку с окном. «Гробовщик» тем временем повернул рубильник, и вагончики, рывком тронувшись с места, исчезли в черном зеве пещеры.

Молодые люди подошли к кассе и наклонились к окошку. Человек, сидевший внутри, с первого же взгляда не понравился Майку. Небритый и всклокоченный, он выглядел слишком неряшливо даже для своей скромной должности, а его левый глаз, сильно косивший куда-то в сторону из-под набрякшего века, лишь усиливал неприятное впечатление.

– Двадцать долларов, – произнес он в ответ на просьбу выдать два билета. – И вы должны подписать вот это, – он протянул им два листа бумаги.

«Я посещаю аттракцион «Пещера ужасов» по доброй воле, получив предупреждение об опасности и принимая на себя все риски, – скользил Майк глазами по своему экземпляру текста. – За исключением случаев технической неисправности аттракциона, администрация и сотрудники луна-парка не несут ответственности за возможный моральный, психический или физический ущерб, который может стать следствием моего посещения аттракциона, а также в случае моего исчезновения…»

– Что это за чушь? – возмутился Майк.

– Да ладно, – отмахнулась Джейн с видом человека, умудренного жизнью. – Это такой рекламный трюк, не понимаешь, что ли? Напугать нас заранее… У вас есть ручка, мистер? – обратилась она к кассиру. Тот равнодушным жестом протянул просимое.

– Погоди, не подписывай! – воскликнул Майк. – Что значит «рекламный трюк»? Ты понимаешь, что этими бумажками мы снимаем с них всякую ответственность за любой несчастный случай там, внутри?

– Ну какие несчастные случаи? – возразила Джейн. – Это же не «русские горки» и не «небесный корабль». Сам говоришь – прокатят в вагончике мимо манекенов… что с нами может случиться?

– Да мало ли что! Короткое замыкание, например. Или какое-нибудь чучело на голову свалится…

– Тут же сказано – «кроме технических неисправностей»! И потом, ну, неужели ты думаешь, что если бы тут у них действительно кто-нибудь исчезал, им бы такое сошло с рук, какие бы бумажки мы ни подписали?

– И часто у вас тут случаются, ну, исчезновения? – спросил Майк у кассира, стараясь придать своему голосу насмешливый тон.

– Бывает, – невозмутимо ответил тот. Джейн прыснула со смеху и поставила закорючку на своем листке.

– Давай, Майки, – она ткнула парня локтем в бок. – Не будь трусливым цыпленком.

– Вовсе это не трусость! – возмутился Майк. – Просто мне не нравится эта дурацкая бумажка. И вся эта дурацкая затея. Двадцать баксов еще им платить… надувательство, вообще – когда покупали жетоны, нас не предупреждали, что есть аттракционы, на которых они не действуют…

– Ну давай я за тебя заплачу, – Джейн вытащила кошелек из кармашка джинсов. Окончание фразы «если ты такой скупердяй» читалось столь ясно, словно было, как в комиксах, написано в воздухе в овале рядом с ее головой, так что Майк буркнул «не надо» и с раздраженным видом поставил свою подпись.

В тот же миг из павильона донесся душераздирающий вопль.

Ручка дрогнула в руке Майка, оставив косую черту.

– Ага, а говорил – даже ребенок не испугается! – мстительно припомнила Джейн.

– Ну разумеется – вопли из динамиков, записанные на пленку, – пробурчал Майк. – Только слишком громко и неожиданно. Если здесь так слышно, то эти там, внутри, небось, вообще оглохли.

На самом деле было кое-что еще, что его смутило. Крик, полный ужаса и боли, звучал очень уж натурально. Ну да, впрочем, если хозяева аттракциона не поскупились нанять для записи хорошего актера… Да, вот в этом-то заключалась главная странность – актера, а не актрису. Такие вопли всегда бывают женскими, девушка в когтях чудовища – наишаблоннейший стандарт жанра… Но этот крик был мужским.

Получив деньги и подписанные листки, кассир выдал им билеты. На скверной серой бумаге было отпечатано:

ПЕЩЕРА УЖАСОВ

Вы будете КРИЧАТЬ!

Мы гарантируем.

И ниже, мелкими буквами:

При повторном посещении скидка. Приводите друзей!

Майк хмыкнул, насмешливо качнув головой, и молодые люди направились к павильону. Как раз когда они подошли, распахнулись выходные двери пещеры, и из них выкатился вагончик. Один.

Тот, в котором сидели мать и сын. Лицо ребенка так и горело от возбуждения, округлившиеся глаза блестели. Женщина, напротив, была смертельно бледной, и вид у нее был такой, словно она с трудом сдерживает тошноту.

– Вы не должны такое показывать! – процедила она «гробовщику», выбираясь со своего сиденья; длинное платье мешало ей. – Тем более – детям!

– Мэм, вы подписали бумагу, что предупреждены и не имеете претензий, – скорбно напомнил тот. – И, как мне кажется, ваш сын тоже их не имеет.

– Вау, это было круто! – немедленно подтвердил мальчик.

– Сохрани билет, – улыбнулся ему работник аттракциона. – Сможешь прокатиться еще раз со скидкой. А если еще приведешь своего друга…

– Никаких «еще раз»! – гневно воскликнула женщина. – И с тобой, Сирил Паркер, мы еще поговорим дома! О том, что ты читаешь и смотришь, если тебе нравится… такое… – она, наконец, совладала с платьем и ступила с платформы на землю, тут же повернувшись в сторону Майка и Джейн. – Уходите отсюда, пока не поздно, молодые люди, – безапелляционно изрекла она. – Это… омерзительно. Я теперь, наверное, несколько дней не смогу есть…

Но Майк не смотрел в ее сторону. Он смотрел на второй вагончик, который наконец-то выехал из пещеры на большой скорости и, с лязгом врезавшись в уже освободившийся первый, остановился.

Вагончик был пуст. И весь забрызган кровью.

На сиденье, где некогда сидел парень, глянцевито блестела целая лужа, казавшаяся почти черной. А рядом с борта вагончика свисало что-то прилипшее, волокнистое… Волосы. Слипшиеся от крови клочья длинных черных волос.

То есть, конечно же, никакая это не кровь, напомнил себе Майк. Просто краска. Все это декорация, часть аттракциона. Но куда подевался парень?

– Мэм! – окликнул Майк женщину, которая уже удалялась прочь, не оглядываясь и волоча за руку свое чадо; даже ее спина выражала возмущение. – А где молодой человек, что ехал позади вас?

– А разве он не… – она обернулась; ее взгляд упал на второй вагончик, и ее глаза расширились, хотя с такого расстояния она уже вряд ли разглядела подробности. – Не знаю, в какие игры они тут играют, – пробормотала она. – Говорю вам – лучше потребуйте у них деньги назад.

– Вы не слышали его крик? Это ведь он кричал? – настаивал Майк.

– Там было много криков… Идем, Сирил! – и они скрылись среди высоких кустов.

– Ну ладно, – юноша повернулся к «гробовщику». – Будем считать, что вы нас почти напугали. А теперь все-таки, куда вы дели того парня?

– Боюсь, что он пропал, – развел руками вислоусый с извиняющийся улыбкой. – Так иногда бывает.

– Что значит «пропал»? Куда пропал?

– Это пещера ужасов, вы же понимаете. Иногда отсюда не возвращаются. Особенно если вагончик отцепится или застрянет в туннеле.

– Браво! – насмешливо похвалила Джейн. – «Никогда не выходи из роли», да?

«Гробовщик» снова улыбнулся, на этот раз молча.

– Не нравится мне все это, – пробормотал Майк.

– Да брось, Майки! – воскликнула девушка. – Парень подсадной, неужели непонятно? Небось, вышел оттуда через заднюю дверь. Или остался там, быстренько приладил грим и будет сейчас пугать нас своим «окровавленным трупом». Остроумно придумано, – похвалила она усатого. – Я уже видела «комнаты ужасов» с живыми актерами, но вот такого, чтобы они притворялись простыми посетителями – нет.

«Гробовщик» продолжал молча улыбаться.

– Да, но я не хочу испачкать свой костюм подобной гадостью, – Майк кивнул на «окровавленный» вагончик.

– Насчет этого не беспокойтесь, – поспешно произнес вислоусый. – Конечно же, мы все это отмоем. А вы пока садитесь в передний.

Джейн не заставила себя упрашивать и перешагнула через низкий бортик. Майк волей-неволей занял место рядом с ней. «Гробовщик» опустил защелкнувшийся поручень, который практически прижал их к сиденьям, словно им и впрямь предстояла езда по крутым горкам, а не по ровному полу.

– Не пытайтесь встать или за что-нибудь ухватиться во время движения. Внутри запрещается фотографировать или делать иные записи, – напутствовал он и повернул рубильник. Вагончик рванулся с места, немилосердно тряхнув своих пассажиров, и несколько секунд спустя нырнул в беспросветный мрак.

Поначалу они двигались в полной тьме и тишине; тишина была какая-то неестественно густая, ватная, поглощавшая даже звук электромотора. Затем внезапно из темноты впереди раздался отчаянный крик, на этот раз женский; теперь Джейн и Майк вздрогнули оба. Почти сразу же откуда-то слева на него откликнулся стон, полный муки и безнадежного отчаяния; он медленно угас, и тут же справа кто-то замычал, словно пытаясь о чем-то молить сквозь кляп – кажется, это была совсем юная девушка… или даже ребенок? А затем Майк почувствовал тяжелый, липкий смрад и тут же – все в той же абсолютной темноте – въехал лицом во что-то вроде густой паутины.

Майк с детства страдал арахнофобией и скорее бы сунул руку в грязный унитаз, чем прикоснулся к паутине; его горло тут же перехватило спазмом отвращения, и он отчаянно дернул головой, пытаясь отстраниться от мерзости. Словно уловив это движение, вагончик резко остановился, а потом откатился назад и снова встал. В следующее мгновение яркая вспышка озарила то, во что они только что въехали.

И это была не паутина.

Над рельсами висел вниз головой старый, давно сгнивший и усохший труп – скорее всего, женщины, возможно, молодой девушки – на такой стадии разложения определить это было уже затруднительно. Во всяком случае, некогда у жертвы были роскошные, пышные и длинные волосы. Сейчас от них остались лишь тонкие, ломкие пряди, покрытые пылью; это и была та самая «паутина». Жертва была связана колючей проволокой, до сих пор глубоко впивавшейся в истлевшую губчатую плоть; кое-где в разрывах побуревшей кожи желтели кости. Но самым жутким было перевернутое лицо, обтянутое морщинистым пергаментом усохшей кожи: рот распахнулся в безмолвном крике, скаля гнилые челюсти, на месте провалившегося носа чернела треугольная дыра, разделенная вертикальной перегородкой, зиявшие дыры глазниц походили на какие-то прогрызенные ходы. И главное, везде – во рту, в носу, в глазницах – копошились маленькие белые черви. Мертвая голова прямо-таки кишела ими.

Да, это не были просто неподвижные закорючки, как было бы естественно ожидать от манекена. Они двигались – за те три или четыре секунды, что горел свет, Майк и Джейн различили это совершенно отчетливо. А затем вагончик вновь рванулся вперед, и они вновь вынуждены были проехать через ее волосы, уже отчетливо видя, что это такое. И, как они ни пытались отвернуться, пыльные пряди вновь коснулись их лиц (в первую очередь Майка, Джейн лишь слегка мазнуло по щеке). И свет снова погас.

Откуда-то из глубин пещеры снова донеслись стоны.

– Черт… – пробормотала во мраке Джейн, пока вагончик вез их дальше. – Ты был прав, не надо было…

Чья-то холодная и мокрая рука дотронулась до ее плеча. Девушка взвизгнула. А другая рука в это время коснулась плеча Майка.

Вагончик вновь остановился и затем вдруг развернулся на месте – очевидно, здесь рельсы проходили через поворотный круг. Снова вспыхнул направленный свет, вырывая из темноты то, что они только что потревожили.

Это тоже был труп, но на этот раз, похоже, мужской (хотя он висел к ним спиной, и трудно было сказать с полной уверенностью), и не усохший, а, наоборот, раздувшийся. Притом, что мертвец и при жизни был изрядно толстым, ныне его распухшие, покрытые трупными пятнами телеса, кажется, готовые вот-вот лопнуть и истечь скопившейся под кожей гнойной жижей, выглядели особенно омерзительно. Он тоже был подвешен вниз головой – или, точнее, вверх ногами, ибо головы не было вовсе. Два крюках для туш, свисавшие с потолка на длинных цепях, пронзили его лодыжки сзади, зацепив сухожилия; он висел на этих сухожилиях, вытянувшихся под немалой тяжестью грузного тела из его плоти, словно на жутких петлях, и длинные потеки засохшей крови, тянувшиеся от покрытых бурой коркой крюков по его похожим на гигантские сардельки ногам, показывали, что он был еще жив, когда с ним проделали это.

Его руки, задетые Майком и Джейн, все еще слегка покачивались. Все слабее. Затем остановились. Вагончик стоял неподвижно, не трогаясь с места. Потом свет опять погас.

«Поехали, что ли…» – пробормотал Майк. Словно услышав его, вагончик слабо завибрировал – и тут же мотор вновь заглох с неприятным металлическим лязгом. К трупному зловонию добавился явственный запах горелой изоляции. Сломался? Только этого не хватало…

– Эй! – крикнул юноша в темноту. – Эй, тут, кажется, проблемы! Вытащите нас!

Вспыхнул свет, вновь озарив висевшее перед ними безголовое тело, теперь уже совершенно неподвижное. И вдруг руки мертвеца рывком потянулись к оцепеневщим пассажирам, слепо шаря в воздухе и лишь немного не доставая до их лиц. Где-то наверху раздался жалобный скрип, цепи качнулись и двинулись с места, придвигая безобразную тушу все ближе…

Джейн дернулась назад, потом попыталась вскочить, готовая выпрыгнуть из застрявшего на месте вагончика, но намертво защелкнутые замки поручня, столь же надежного, как и на «Небесном корабле», удержали ее на сиденье. Майк зарабанил кулаком по железному носу кабинки, словно надеясь таким образом оживить мотор. Разумеется, это было бесполезно. Но в тот момент, когда руки трупа уже должны были коснуться их, наверху залязгали шестерни, натягивая цепи, и тело поползло вверх, все еще сжимая и разжимая пальцы в тщетных попытках схватить оставшихся внизу. И тут же поворотный круг вновь развернул вагончик, а затем оживший мотор повлек их вперед.