Текст книги "На ладожских ветрах"
Автор книги: Юрий Колонтаевский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
Л е х а . Ничего я не мелю, Слава. Говорю, как было. Мы ведь с Павликом с института вместе, работали в той мастерской, только в разных сменах. Мой папашка тогда только-только КБ организовал и возглавил. Ясно?
С л а в а . Еще раз объясни.
Л е х а . Ну так слушай. Сначала Павлик был мужем Маше, а потом, когда Павлик гробанулся, Маша вышла за Диму. Не сразу, а года через два. Он ее кое-как уговорил. Это уж потом, когда они полюбили друг друга, Иришка родилась, младшенькая… Ясно? С тех пор Дима им всем отец… Теперь ты понял?
С л а в а . Теперь понял. Скажи, а ты своих прогуливаешь?
Л е х а . Уж очень ты хочешь обидеть меня сегодня, С л а в а . Зачем?
Проходит Охлобыстин. Вновь останавливается, хочет что-то сказать, но не решается. Машет сокрушенно рукой, удаляется.
А л и к . Давайте Диму позовем…
С л а в а . Действуй. Мы сегодня всех позовем. Может быть, в последний раз…
А л и к (подходит к окну, распахивает его, кричит). Дима! Дмитрий Иванович!
С л а в а . Так он тебя и услышит.
А л и к (машет рукой). Еще как услышит, он же рядом. (Кричит). Заходи, старик, дело есть! Не нагулялся? Не нагулялся, спрашиваю? Он еще не нагулялся. Потом заходи! Порядок, зайдет.
Л е х а . Дима хороший.
С л а в а . Еще один мыслитель. И куда мне от вас, мыслителей, деваться, ума не приложу.
Л е х а . Ты вот на меня всю дорогу бочку катишь, а за что, спрашивается.
С л а в а . Отвечается: ты очень плохой человек, дрянь человечек. Понял?
Л е х а . Понял. А можешь ты мне объяснить толком, отчего все люди точно сговорились пальцами на меня показывать? Слон я, что ли, из зоопарка?
С л а в а . Неужели ты бывал в зоопарке?
Л е х а . Очень давно.
С л а в а . Лучше бы ты там остался.
А л и к . Оставь его, Славка.
С л а в а . А как у тебя с милицией, мыслитель?
Леха (оживляясь). Порядок. Они хотели, чтобы я устроился работать, вот я и устроился. Видел сегодня в гастрономе майора Юрия Ивановича Гурьянова, доложил ему, он посоветовал побриться.
С л а в а . Отцы родные для тебя наши славные стражи порядка.
Л е х а . Не скажи! Иной раз так пропесочат, что только держись. Особенно майор, товарищ Гурьянов.
С л а в а . Не то место они тебе песочат.
Л е х а . Согласен, нe то…
С л а в а . Ты хоть алименты Люське посылаешь?
Л е х а . Не берет.
С л а в а . Оправдался. А порядочный человек завел бы книжку в сберкассе и отчислял бы на нее положенное.
А л и к . Славка, прошу…
С л а в а . А ты чего просишь, проситель хренов? Ты меня не проси, ишь натыркался —делай то, делай это… Да мне на Алексея смотреть тошно.
А л и к . Всякий человек достоин понимания, жалости, наконец…
С л а в а . Чепуха! Я бы на месте нашей славной милиции всех алкашей отвез бы подальше и – на подножный корм, пусть себе пасутся и видом своим похабным не смущают нормальных людей. Я бы их в одну кучу и погнал бы к обрыву человеческого жилья…
А л и к . Да уж, дай тебе волю, ты бы всех переженил и заставил быть счастливыми…
С л а в а . А что? Идея. Заставил бы, именно заставил. Я бы им кое-что объяснил, а то призабывать стали. Тоже мне, венец творенья, не успели с дерева сползти, лиану из лап выпустить, а уже ополоумели от гордости… Страшно ведь не то, что несчастливы, страшно то, что каждый знает, как нужно жить, чтобы быть счастливым. Ты думаешь Леха не знает? Еще как знает. Он мне однажды такую лекцию закатал, куда там, профессор этики и морали… А посмотри на него. Не лицо – морда, не руки – грабки, в башке – опилки, мусор… И не жаль мне его вовсе. Не имеем мы права жалеть. Жалость унижает.
Л е х а . Мне ничья жалость не нужна, меня жалеть не надо. Все она, проклятая, попутала…
С л а в а . Ах, дитятко, ах, несчастненький, обидели, пальчик прищемили, дай, подую, бобо и пройдет… Дурень ты! Поседел, а ума в черепок так и не наскреб… Дурень.
Л е х а . Люблю тебя, Славка… Ты один понимаешь душу рабочего подростка…
С л а в а . Пальцем не шевельну, чтобы понять тебя. Я не женушка твоя лицемерная, я тебе говорю правду…
Входит Юрий Андреевич с сеткой в руках, в ней – свертки, хлеб, бутылки. Следом за ним – Е л е н а . Проходит Охлобыстин, мешкает, чуя выпивку, его не замечают. Он понимает, что и не заметят. Уходит.
Ю р и й А н д р е е в и ч . Разоряетесь, аж на улице слышно. Леху просвещаете? А его тем временем женушка ищет, поискивает. Ковер выколачивает бедолага, надрывается. Слышите?
Л е х а (прислушивается). Ищет, говоришь? (Он заметно горбится, вжимает голову в плечи). Бедная она женщина, ей ведь тоже хочется… счастья.
С л а в а . Вот и топай к бедной женщине.
Л е х а (оживляясь). А я не хочу!
С л а в а . Боишься, как бы она тебя за патлы не оттаскала?
Л е х а . Неправда, она меня никогда не трогает…
С л а в а . У тебя все впереди.
Юрий Андреевич выкладывает свертки на стол, Елена помогает ему.
Студень?
Ю р и й А н д р е е в и ч . Знаешь ведь, нет его здесь. Не завозят. Колбаса.
С л а в а . Колбаса типичное не то. Жаль, что нет моего любимого студня. Вот где белок для мозга.
А л и к . Сначала мозгами обзаведись.
С л а в а . Молчишь, молчишь, а потом как ляпнешь… умница. Студень – объеденье. Я еще когда в Ленинград приехал, в институт, только и делал, что студень с чернушкой лопал. Ковырнешь его, бывалоче, а он духовитый, серенький, и чего только в нем нет: тут тебе и бронхи животного – значит, легкое попало, тут тебе и хрящики – конечности в дело пошли, тут тебе волосок короткий – шкура рядом лежала. Сплошная радость. А с горчицей… Слов нет – вкуснотища! Дураки, забросили студень. Или скармливают кому отходы, потроха? Оттого, заметьте, и перебои с мясом. Был бы студень в изобилии, перебоев с мясом не было бы в помине, не пришлось бы Матвеевой Ирке мотаться в город за говядиной для своего обжоры, не было бы интеллигентских болезней, всяких раков и прочей белиберды, мир был бы устойчивей, проще… Нет, подавай колбасу! В «Экспрессе» на Финляндском однажды при мне выбросили какую-то мумифицированную дрянь. Не иначе, государственные запасы последней египетской династии, чудом уцелевшие в пирамидах. Так что там делалось! Такие приличные люди, отцы и матери семейств, а какими они стали… Не научились у нас использовать благородные порывы толпы для производства, скажем, электроэнергии, ведь если с каждого, стоящего в очереди и решающего проблему «хватит – не хватит», снять статэлектричество, стране не пришлось бы строить одну-две крупнейших в мире электростанций, обошлись бы своими силами…
А л и к . Ты никогда так много не говорил. Скорей всего ты болен, дай лобик пощупать, никак температурка… Ах, бедняга!
С л а в а . Оставь меня в покое. Я дело говорю, а он…
Ю р и й А н д р е е в и ч . Прошу за стол.
Слава с Аликом разом вскакивают, исполняют танец вокруг Вересова, рычат и по-визгивают.
С л а в а . Больше всего на свете люблю сказку про волка и семерых козлят. «Ваша мама пришла, молочка принесла…» Шедевр! Вся мировая литература линяет при звуках этого гимна.
Ю р и й А н д р е е в и ч . Руки мыть полагается, прежде чем…
А л и к . А мы уже мыли, когда вставали.
Ю р и й А н д р е е в и ч . Марш в ванную! И зубы почистить, я пасту привез. (Слава, Алик и Леха немедленно выходят. Елене). Тебя не замотали здесь?
Е л е н а . Почти. Хорошие ребята.
Ю р и й А н д р е е в и ч . А ты не хотела ехать.
Е л е н а . Зачем, Юра? Зачем ты это говоришь? Все решено, зачем же…
Ю р и й А н д р е е в и ч . Ты знаешь, что мне удалось понять? Я их отпускаю так же, как прежде отпустил тебя. И… подло ищу оправдания.
Е л е н а . Меня ты не отпускал, ты просто ушел.
Ю р и й А н д р е е в и ч . Какая разница? Сам ушел… Я тебя отпустил, а не должен был бы… Не оправдания я ищу теперь – равнодушия, по крупицам собираю в себе, чтобы успокоиться, но нет мне покоя… Мы должны быть вместе, Лена.
Е л е н а . Ты так далеко теперь…
Ю р и й А н д р е е в и ч . Не очень. Ты убедилась, что не очень. Я здесь еще побуду и вернусь. Мне нравится так говорить и думать…
Е л е н а . А потом ты решишь, что опять ошибся…
Ю р и й А н д р е е в и ч . Ну и что?
Е л е н а . Я хочу быть уверенной в тебе.
Ю р и й А н д р е е в и ч . Будь.
Е л е н а . Легко сказать – будь. Ты… дай мне ребенка…
Ю р и й А н д р е е в и ч . Ты же знаешь… с чем я работаю…
Е л е н а (сквозь слезы). Какая я дура!.. Прости меня.
Ю р и й А н д р е е в и ч (идет к ней, обнимает). Ты прелестная женщина. Просто тебе немного не повезло с мужем.
Е л е н а . Но ведь не наверняка?..
Ю р и й А н д р е е в и ч . Нет, конечно. Вероятность в несколько раз выше, чем у нормальных людей, больше ничего. Ольга первого мальчика родила мертвого, ей даже не показали его, а вторая девочка хорошая…
Е л е н а . Давай возьмем из детдома… Нет, нет! (Плачет). Я не могу, не могу… Ты должен понять.
Ю р и й А н д р е е в и ч . Понимаю. Я люблю тебя, как ни противоестественно это звучит…
Е л е н а . Не нужно. Ты делай свое дело, а я лишний раз не напомню о своем существовании…
Ю р и й А н д р е е в и ч . Я постоянно чувствую тебя рядом.
Е л е н а . Можно, я сейчас уеду?
Ю р и й А н д р е е в и ч . Нет. Побудь с нами. Я устал без тебя. Боюсь, не выдержу и поеду следом. А сейчас я нужен здесь.
Е л е н а . Никогда не общалась с самоубийцами…
Ю р и й А н д р е е в и ч . Я подумал об этом… Что ты скажешь, если я войду туда… вместо Славки?
Е л е н а (кричит). Нет! (Справившись с собой). Почему вместе Славки? А Алик?
Ю р и й А н д р е е в и ч . Я могу только вместо одного. Славка женится…
Е л е н а . Но почему, почему?.. Неужели есть такая необходимость? Так рисковать…
Ю р и й А н д р е е в и ч . Сколько шансов у нас?
Е л е н а . Если бы немного смягчить полимеризацию… Но ведь смысл новой рецептуры именно в ускоренной полимеризации. Только так можно получить нужную структуру. Удержать бы температуру до пятидесяти пяти градусов…
Ю р и й А н д р е е в и ч . На этом оборудовании не получится.
Е л е н а . Тогда вы однозначно поднимете мастерскую на воздух. С людьми или без людей.
Ю р и й А н д р е е в и ч . Идут, тихо.
Возвращаются Слава с Аликом. По одному подходят к Юрию Андреевичу, скалят зубы, рычат.
Порядок, приступим.
Слава и Алик садятся рядом. С виноватым видом входит и присаживается Леха. Проходит Охлобыстин, что-то несет в свою комнату. Его не замечают.
А л и к . За что пить будем, соотечественники?
С л а в а . А без «за что» ты не можешь?
А л и к . Фу, какой! А почему этому Славке такой большой кусок колбасы? Он же не любит… (Тянет к себе Славин кусок).
С л а в а . Подавись, обжора. (Отбирает оба куска).
Небольшая свара, Юрий Андреевич наводит порядок, наградив их подзатыльниками. Пьют водку. Сначала пьет Алик – резко, поспешными глотками, точно боится, что отберут, подергивается всем телом, выпив, спешит закусить, морщится, трудно дышит. Слава смотрит на него, поднеся стакан ко рту. Потом переливает водку в себя, дует на кусок хлеба, нюхает его, ест. Елена пригубила из стакана Юрия Андреевича. Пьют Юрий Андреевич и Леха. Проходит Охлобыстин.
А л и к . Слышь, Андреич, что этот поросенок задумал?
Ю р и й А н д р е е в и ч . Что же?
А л и к . Он жениться задумал. И сегодня к нему придет Ж а н н а . Он ни с кем, кроме меня, не делится, я ведь почти пустое место… (Славе). Я тебе женюсь, я тебе такое устрою, что не до свадьбы будет. А правда, если ему что-нибудь такое устроить, как ты думаешь, Андреич? Если, например… (Тянется к уху Вересова, что-то шепчет сквозь смех). Понял, да? Ты только помоги мне, и порядок. Не до женитьбы будет!
Слава сосредоточенно жует, берет стакан, заглядывает в него, убеждается, что стакан пуст, внимательно смотрит на Вересова, что означает: «Давай, продолжим». Юрий Андреевич не замечает его взгляда.
Л е х а . Он правильно решил. (Он от выпитого ожил.) Все так делают.
С л а в а . И ты туда же? Злостный неплательщик алиментов, распутник.
Л е х а . Не обижай меня…
С л а в а . А ты не суй свой нос, куда не просят.
А л и к . Это действительно наше внутреннее дело. Вот вы, Лена, что вы думаете по этому поводу?
Е л е н а . Согласна с предыдущим оратором.
А л и к . Это с Лехой-то?
Е л е н а . Да.
С л а в а . Вы очень и очень ошибаетесь в этом человеке, он нехороший человек, он…
Л е х а . Будет тебе…
С л а в а . Нет, ты дай мне сказать. Дождешься, лишим права голоса. Права еды и питья тебя лишать опасно, еще пожалуешься начальнице…
Л е х а . Не стану жаловаться.
С л а в а . Ну и тип же ты, Леха. И откуда ты только взялся такой на нашу голову?
Л е х а . Слава, зачем ты задираешься, ну, скажи, зачем?
С л а в а . Нужен ты мне больно. (Елене). Вот видите, кого вы поддерживаете. Он же тип!
А л и к . Значит, вы считаете, что Славке следует немедленно жениться. Так я вас понял?
Е л е н а . Ну зачем же немедленно… Я не знаю… Может, ему и нужно немедленно…
А л и к . Вы меня плохо знаете. Если бы не я, ему действительно нужно было бы немедленно. Я помешал. Выстоял. Не допустил. Ну хорошо, он женится, а потом настанет похмелье… Я уж не говорю о том, что придется сидеть у ее юбки день и ночь. В конце концов, кому что нравится. Но ведь нужно будет где-то жить. Что вы на это скажете?
С л а в а . Зачем мне думать прежде времени?
А л и к . Володя Мельников тоже не думал, не думал, а теперь плачет. Он же идиотом стал, озирается по сторонам… А каким был! Он в воротах стоял, отчаянный был человек, лучший в институте… Я с ним был в отличных отношениях. Он уйму книг прочел, я всегда робел перед его начитанностью. Мне казалось, что такой парень достоин приличной участи, а что вышло? Он же на человека перестал походить. Только и слышишь: теща – то, теща – это… Да он на этой теще помешается, помяните мое слово, и очень скоро. Она что, стерва, задумала? Извести его под корень, вот что. Как на пенсию вышла, приспособилась дрыхнуть, пока они на работе. А по ночам свет палит, Вовкины книжки читает и с них, голубчиков, не спускает глаз, комната-то одна. «Ты, – кричит ему, – сначала материальную базу семьи обеспечь, а уж потом к Ляльке приступай». Смех и слезы. А Лялька, корова, лениво так боком поведет, смахнет его на сторону… Вы уж меня простите, Лена, но накипело.
С л а в а (мрачно). Все-то ты лезешь не в свои дела.
А л и к . Никуда я не лезу, я бы и говорить не посмел, если бы не он сам. Он или чокнется, или запьет горькую, как Лexa. И тебя, Славка, ждет та же участь. Я себе не прощу тогда, что не образумил вовремя, не предупредил…
С л а в а . Твои опасения напрасны. У Жанны никого на всем cвете, у меня – тоже. Нам квартиру дадут.
А л и к . Разбежались! Новый дом еще и не закладывали.
С л а в а . Заложат. Когда-нибудь…
А л и к . А до того где будешь ошиваться? Ты, значит, здесь со мной, а она там, за леском? Очень умно и удобно.
Л е х а . Так если они не распишутся, им вообще ничего не дадут. Никогда, понял?
А л и к . Ты, как посмотрю, большой специалист. Поднаторел…
Л е х а . Меня не обижай, я же просил.
А л и к . Вы поймите, я не хочу, чтобы Славка вот так же, как Леха, сидел и не хотел домой…
Л е х а . Верно говоришь, домой неохота. Иногда думаю, думаю, дай, думаю, не пойду домой…
С л а в а . …И идешь в милицию…
Л е х а . Нет, сам не иду…
А л и к . Ведут под руки белые.
Л е х а . Ведут иной раз… ни за что.
С л а в а . Давай, Андреич, еще по одной?
А л и к . Подождем Диму, обещал быть.
С л а в а . А чего ждать? (Вересову). Мы, старичок, эти самые… камикадзе, нам сегодня все дозволено…
Ю р и й А н д р е е в и ч . Дураки вы с Аликом.
С л а в а . Еще один мыслитель.
А л и к . У вас просто зуд какой-то стращать нас…
Ю р и й А н д р е е в и ч . Не нравится?
Л е х а . Вот я бы ни за что не пошел. Еще когда был мастаком, тоже приходилось процесс на глазок вести, пару раз был близок. Тогда же и Павлик гробанулся… Представляете, мужики, со стенок соскребли, в полиэтиленовые мешочки сложили и на экспертизу… А потом привезли и втихаря закопали. Никому не сказали, только ближайшим родственникам, да и то в последний момент. В два часа дня гражданская панихида на кладбище, день будний, мы все за проходной, до конца смены хрен выйдешь на волю, и к тому же ничего не знаем. Четыре гроба в рядок, и в каждом мешочек. Так и похоронили – мешочек в посылочном ящике… С тех пор близко не подхожу, не боюсь, нет, – противно… в мешочке… И ведь случись что, виноват погибший, так уж заведено. Потому нужно думать, прежде чем соваться…
С л а в а . Слишком много говоришь – не к добру.
Ю р и й А н д р е е в и ч . Он дело говорит.
Е л е н а . Идиоты.
А л и к . Спасибо. Очень верно сказано, но, увы, поздно…
Е л е н а . Никогда не бывает поздно.
С л а в а . Мы пойдем, и все будет в ажуре.
А л и к . А потом посмеемся над вашими ахами.
Ю р и й А н д р е е в и ч . А я почему-то уверен, что вы никуда не пойдете.
Л е х а . Я тоже.
А л и к . Не надоело? Давайте жить, пока живется.
Ю р и й А н д р е е в и ч . Ну что ж, жить так жить.
Л е х а . (Мрачно). Если что случится, я ее пришибу…
Ю р и й А н д р е е в и ч . Детей пожалеешь.
Разливает остатки водки – всем поровну.
А л и к . Предлагаю тост – за прекрасных женщин! ( Е л е н е ) . Но с одним условием: пусть наши отношения с ними будут… дружескими, и не более того.
С л а в а . Козел! Признайся, ты просто не способен на другое.
А л и к . Высказался? И молодец. Но вернемся к тосту. Спросим себя: счастливы ли те, кто теперь за столом? Кроме тебя, Слава, разумеется, – у тебя все впереди.
С л а в а . Кое-что и позади остается.
А л и к . Не сомневаюсь, ты у нас недоверчив, на кота в мешке несогласный. Но остальные? Юрий Андреевич, наш покровитель, поилец и кормилец? У него в городе прелестная женушка, а спешит он к ней? (Елене). Спешит? Ничуть не бывало. Он здесь с нами чувствует себя прекрасно и раскованно. Леха. Этот и вовсе в листья бы закопался, чтобы до весны не нашли. Свою свободу дорого продает – гуляет напропалую. Потому как чувствует, что его содержат для вполне определенных дел… Если бы еще для детопроизводства, он бы понял. Однако нет, он для другого – должен быть самец в доме, как у порядочных людей, вот он и есть…
С л а в а . Ну ты и загнул, старик! И что это тебя на умозрительные рассуждения тянет в последнее время? Погоди, сам до всего дойдешь, наощупь, наугад, тогда и поговорим.
А л и к . Наощупь, наугад… Противно! Я наверняка хочу, мне противно наугад, а также наощупь, понял? Да где тебе понять, ты каменный человек, пенек… Мы завтра туда полезем, а когда выберемся на волю, будет солнце и жизнь. Мы могли бы радоваться, а ты – жениться.... Это же проза, прости, грубая, как чернушка…
С л а в а . Тебе пирожные подавай?
А л и к . Нет, обойдусь. Я хочу жизнь ощущать, дышать свободно, без оглядки, а мне предлагают суррогат с пеленками, горшками, заначками на кружку пива… Это же пошло, пошло… Зачем мне такая жизнь?
Ю р и й А н д р е е в и ч . Ишь как повернул…
А л и к . Я гармонии хочу. Гармонии! А знаете ли вы, мыслители, что такое гармония?
С л а в а . Скажи уж, не томи.
А л и к . Не стану. Вам этого, к сожалению или к счастью, не понять. Умом – вы еще как-нибудь, а вот сердцем – увы. С вами хорошо только водку пить.
Пьет водку мелкими глотками. Слава неотрывно следит за ним, морщится, подергивает плечом.
С л а в а . И где это ты так насобачился пить? А? Глаз, кажется, не спускал с тебя последние годы… То ли взрослеть начинаешь, наконец, то ли…
А л и к (перебивает). О тебе говорить не хочу. А пить я научился, глядя на вас, горемык. Жалко мне вас стало, вот я и пью горькую водку. С отвращением, но терплю.
Звенит звонок в прихожей.
Открыто!
Входит Дима.
Дима, радость моя! Наконец-то! Эти охламоны всю водку выдули.
Ю р и й А н д р е е в и ч (здоровается с Димой за руку, представляет ему жену). Моя жена Елена. А водка у нас, братцы, еще имеется, не пуст загашник, не пуст. (Тянет из-под стола непочатую бутылку). Садись, Дима, гостем будешь. Алик, стул из комнаты молодоженов!
Д и м а . У меня тоже кое-что есть. (Выкладывает на стол сверток, разворачивает). Родственники с Волги прислали. Пивка бы теперь…
Л е х а (вскакивает). Будет пиво!
А л и к . Вот это человек! Пошли, Леха.
Выходят вместе, скоро хлопает входная дверь, Алик возвращается один.
Д и м а . За что пить будем?
Ю р и й А н д р е е в и ч . Алик предлагает за женщин. Чтобы с ними жить в дружбе. А также в мире.
Д и м а . Это можно. Только они-то согласны? (Смотрит на Елену).
Е л е н а . Они только о том и мечтают.
Ю р и й А н д р е е в и ч . Лена…
А л и к (подозрительно). И здесь чем-то припахивает… этаким.
Е л е н а . Нюх у этого Алика…
А л и к . А как же…
Д и м а . Тогда поехали. (Пьет, закусывает). Мельникова встретил. Что это с ним? Орет: «Прикончу и – точка. И – по этапу…» – Кого это он?
А л и к . Тещу. Та его к Ляльке не допускает.
Д и м а . Понятно. Вот кому жилье нужно. Директор вернется, пойду на прием. Жаль парня.
С л а в а . Я бы поговорил с такой тещей, спала бы, как мышь…
А л и к . Ты очень решительный человек, крупный специалист по наведению мостов.
С л а в а (пьет, переворачивает стакан вверх дном). Все!
А л и к . И больше – ни-ни?
С л а в а . Ко мне придут, нужно быть в форме.
А л и к . О ближнем ты не думаешь. Мог бы попросить Жанну привести с собой особу женского пола…
С л а в а . Ну уж нет, сам обеспечивайся.
А л и к . А что, думаешь, не обеспечусь? Выйду на проспект, закадрю такую девку, упадешь.
С л а в а . Пока ты на это решишься, у меня внуки пойдут.
А л и к . Самец ты, Славка, истинный самец, потом пропахший, волосьем обросший, жадный ты человек, вот что я тебе скажу.
С л а в а . Приму к сведению, только на сегодня выметайся.
А л и к . И Андреич тоже?
С л а в а . Андреич в город настроился.
Ю р и й А н д р е е в и ч . С чего ты взял?
Е л е н а . Юрий Андреевич останется здесь.
А л и к . Вот если бы и вы остались…
Е л е н а . И не подумаю, с меня хватит.
А л и к . Мы бы в киношку смотались втроем, а? Там идет кинокомедия со стрельбой и страшными убийствами.
Е л е н а . Спасибо.
Д и м а . Смотрю на вас и удивляюсь – спокойны вы больно. Ну, эти-то ладно, недоумки, а ты, Юра?..
Ю р и й А н д р е е в и ч . Я, кажется, сам туда полезу, этим кончится.
Д и м а . Ничего умнее не рассчитывал услышать.
С л а в а . Тебе не надоело, Дима?
А л и к . Нам уже надоело. Пойдем, Слава, чаек сообразим.
Уходят.
Д и м а . Никак не могу понять, отчего людям не сидится, отчего тянет их все выше и выше?..
Ю р и й А н д р е е в и ч . Ничего не поделаешь, таков человек, не сидится ему в тепле, иной раз на мороз хочется.
Е л е н а . Может, оттого, что после мороза тепло теплее?
Д и м а . Прогресс необходим, это очевидно, но возьмите альпинистов. Мужественные ребята, не сомневаюсь, только мужество их бездуховно, а, следовательно, порочно. Или спорт… И сродни всему этому – война. А ведь есть на земле народы, для которых альпинизм просто форма существования, для других – спорт без рекордов и медалей, только война остается так, не пришей кобыле хвост… Мы намерены сунуть ребят в прорву… Что это? Глупость или привитая потребность лезть на рожон даже там, где можно спокойно, не напрягаясь через силу, сделать дело хорошо и чисто?
Ю р и й А н д р е е в и ч . В этом есть некоторый смысл… История знает времена, когда люди или народы выживали лишь благодаря предельному напряжению всех сил. Выбирать не приходилось – разговор шел о жизни и смерти.
Д и м а . Ясно. Но ведь это же типичный переходный процесс, он не может длиться долго. Попробуй растянуть процесс включения двигателя на час, и он сгорит. Ни двигатель, ни человеческое общество не в состоянии жить долго в переходном процессе – немедленная реакция – износ, вырождение. Переходный период – это низшая форма жизни, ее черновик. Его главный лозунг прост – любой ценой то-то и то-то. В природе примеров такой организации нет – природа знает свой болевой предел, предел прочности… А людям твердят… теоретики, разумеется, что предела нет. А если он все-таки есть?
Ю р и й А н д р е е в и ч . Человек тем и занят, что ищет предел.
Д и м а . Завтра мы попытаемся сделать еще один маленький шаг в этом направлении. Только постижению подлежит предел глупости. Какая-то Карякина, какой-то Замятин, желая выслужиться, лезут из кожи, а мы наблюдаем, стоя рядом, ждем, что из всего этого выйдет. Ребят списывают со счета как нечто неодушевленное, используют как придаток машин и вопят о прогрессе, о необходимости идти в ногу со временем, о прочей белиберде… Не могу.
Поднимается, выходит.
Е л е н а . Юра, что же будет?
Ю р и й А н д р е е в и ч . Знать бы…
Е л е н а . Я поеду?
Ю р и й А н д р е е в и ч . Не торопись.
Е л е н а . Ты не говори со мной таким раздраженным тоном, не нужно, милый. Хочешь, я съезжу к шефу? Он остановит своей властью…
Ю р и й А н д р е е в и ч . Поздно. Да и станет ли он вмешиваться?
Е л е н а . Уверена, станет.
Ю р и й А н д р е е в и ч . Мне кажется, что никому до нас нет дела.
Е л е н а . Неправда.
Ю р и й А н д р е е в и ч . Как поживает моя теща?
Е л е н а . Спрашивает, как поживает зять.
Ю р и й А н д р е е в и ч . Так и спрашивает? Впрочем… у нас с нею полное понимание своих задач. Не то что с тобой.
Е л е н а . Была бы надежда…
Ю р и й А н д р е е в и ч . Всегда есть надежда.
Входит Леха с бидоном в руках.
Л е х а . Ну и надымили же вы, братцы! Хоть топор вешай. Представляете, едва ушел от подруги дней моих суровых… (Прислушивается). Неужели взяла след? Не хочу!..
Появляются Слава, Алик и Дима.
А л и к (Лехе). На тебе, Алексей, лица нет. Заслышал знакомый каблук?
Л е х а . Точно.
Стук в дверь, звенит звонок. Леха затравленно озирается. Медленно отворяется входная дверь, слышен осторожный голос Карякиной: «Можно?»
А л и к (кричит). Входите, Ольга Владимировна, гостем будете. Мы вам всегда рады.
Появляется Карякина, у нее затрапезный вид, она в халате, на плечи наброшено пальто.
К а р я к и н а . Ничего нового не рассчитывала увидеть. (Замечает Леxy, делает шаг к нему). Вот ты где… А ведь я тебя жду, скотина.
Л е х а . Ну зачем же так, мама, при посторонних?
К а р я к и н а . Я тебя жду, жду… (Всхлипывает).
Л е х а . Ты иди, мама, я сейчас, иди, будь человеком…
Д и м а . Присаживайтесь, Ольга Владимировна, мы чай собрались пить…
К а р я к и н а . Вижу, какой чай, вижу. И как же вам, Дима, не стыдно?
Л е х а . Уходи! Видеть тебя не могу, не хочу, не желаю…
К а р я к и н а . Ну ладно, Алексей, я с тобой иначе поговорю. А вам… стыдно, стыдно… он же спивается.
Л е х а . Не ходи за мной по пятам, а то знаешь, что я сделаю? Знаешь?
Д и м а (Лехе). Уймись.
Л е х а . И ты командовать? Все вы… раскомандовались.
С л а в а . Уходи, Леха.
Л е х а . А пиво?
А л и к . Перебьешься.
Л е х а . Вы думаете?
С л а в а . Думаем.
Л е х а . Ну и черт с вами! Мир не без добрых людей…
Срывается, выбегает вон. Следом понуро выходит Карякина. После их ухода все некоторое время подавленно молчат.
А л и к . Это называется семейная жизнь…
С л а в а . Заткнись, философ.
Д и м а . Что ни говорите, а мне ее жаль…
Ю р и й А н д р е е в и ч . Это пройдет.
Д и м а . А если нет?
С л а в а . Заныли…
Д и м а . Никуда вы не полезете, чую.
А л и к . Нервишки у тебя, Дима, ни к черту.
Д и м а . Я не могу поверить, что можно так просто распорядиться человеческой жизнью…
А л и к . Двумя молодыми человеческими жизнями.
С л а в а . А никто, представь себе, и не думал распоряжаться. Если бы только посмел, я первый не полез бы, понял?
Е л е н а . Знали бы вы, на что идете…
Ю р и й А н д р е е в и ч . Они знают.
С л а в а . Старая песенка, и она нам надоела.
Д и м а . Плевать мне на то, что она вам надоела, плевать мне на все это… Поймите, это же безумие. Оборудование не готово, работать нельзя даже без вас – кроликов, мастерскую нельзя пускать… А вам… точно жизнь обрыдла.
С л а в а . Ну уж нет!
Ю р и й А н д р е е в и ч . Пацаны…
Е л е н а . Я больше не вижу ни малейшего шанса…
А л и к . Ах, вот оно что – вы больше не видите…
Е л е н а . Я, к вашему сведению, несколько лет занимаюсь подобными состояниями. И я…
С л а в а . Что вы нас запугиваете? Сговорились?
Д и м а . Они безнадежны. (Оживляясь, Андрею). Есть там у тебя?
Ю р и й А н д р е е в и ч . Есть.
Д и м а . Тогда что же ты?..
Гаснет свет. Вновь зажигается, прошло несколько часов, теперь за окном сумерки. За столом сидят Слава и Жанна. Тесно прижались друг к другу, читают книжку.
Ж а н н а . Славка, что же будет?
С л а в а . Ничего особенного, радость моя.
Ж а н н а . Я все знаю…
С л а в а . Ты всего не знаешь, все знает один Дима.
Ж а н н а . Славка…
С л а в а . Что?
Ж а н н а . Мне страшно.
С л а в а . Мне тоже… по улицам ходить, того и гляди под мотор угодишь… Очень страшно. Молодожены не приедут…
Ж а н н а . Мне страшно, Славка.
С л а в а . И мне. Ты сегодня останешься здесь.
Ж а н н а . И не подумаю.
С л а в а . Подумаешь. Ты умница, а умницы все думают. Все вы сплошь умницы. Алик, Андреич, Дима, ты… Странная у Андреича жена. Она его любит, нашего Юрия Андреевича. Она так внимательно смотрит на него, а он… он ее не жалует. Околачивается здесь с нами… Разве же можно такую жену оставлять одну? Я тебя никогда одну оставлять не буду…
Ж а н н а . Еще как будешь.
С л а в а . Ну, хорошо, буду. А сегодня – не буду. Ты сегодня останешься здесь. Она, мне кажется, даже не теплая, хотя очень умная. Это подозрительно…
Ж а н н а . Кто умная?
С л а в а . Его жена. Она умная и крепенькая. На первый взгляд. А что там в глубине… поди, разберись. Она сильная – возможно. Ты тоже сильная?
Ж а н н а . Пожалуй, нет.
С л а в а . Если женщина умная и крепенькая, это подозрительно.
Ж а н н а . Я дурочка.
С л а в а . Точно. И ты останешься здесь, молодожены сказали, что, если до семи не явятся, не будут совсем. Они поехали к его родителям в Ленинград. У него родители что надо. Папа – профессор нашего института, мама – тоже что-то в этом роде. Дом у них – полная чаша и еще немного. Мы бывали там пару раз с Аликом. У нас будет такой же дом… со временем. Они очень боялись, что их прогонят, как только узнают. Женились-то без спроса, даже не позвали на сочетание. Не прогнали, видать, а то бы уже были. Хорошо, что у нас никого нет.
Ж а н н а . Плохо.
С л а в а . Нет, хорошо. Представь, сколько было бы всяких разговоров, недоумений, а толку? От Алика не успеваю отбрехиваться… Ты хоть помнишь своих?
Ж а н н а . Помню.
С л а в а . А я нет. Ничего не помню, это было так давно. Отца… они привязали к скамейке, голого, спину натерли теркой, посыпали солью… Он страшно кричал… Потом убили. А маму… нет…
Ж а н н а . Слава!
С л а в а . Меня нашли… Три дня боялись подойти к хутору – такой был назначен срок. Потом пришли из деревни. Я еще дышал. Отогрели. Я ездил туда с Аликом. Все заросло травой… Был долгий перерыв… Мы продолжим.
